Текст книги "Путеводная звезда. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Правда, не обошлось без неприятностей. Здесь, уходя из мира, я стоял в центре пентаграммы связанный кровью с Эльвирой и Валерой, а выдернуло меня немного левее. Выдернуло, и в момент соединения души и тела перекрутило всей силой воронки притяжения тел – астрального и физического.

Энергетические каналы, конечно, при таком переходе не синхронизировались, и снова оказавшись в своем теле я рухнул вниз как подкошенный, заливая все вокруг кровью. Хлынуло не только из взрезанных вен, но и из перегрызенного Самантой горла. Была у меня надежда, что полученные в темном мире повреждения там же и останутся. Но, надежда как оказалось напрасная.

Скрючившись, зажав шею ладонью, я обратился к огненной стихии. Не очень удачная мысль. Получилось только хуже – едва не превратил в головешку правую руку, а перед глазами и вовсе все потемнело. Хотелось закричать, но ни сил, ни возможностей не было – из меня толчками, с каждым ударом сердца, выплескивалась кровь.

Видел я все уже в серой пелене приближающегося беспамятства. Да и смотреть особо не на что – только чужие ноги. Мельтешение чужих ботинок, причем мельтешение совсем не рядом со мной. Хотел было крикнуть и попросить о помощи, но вместо крика вырвалось сипение – вместе с очередной порцией выталкиваемой сердцем крови из разорванного горла.

Пелена перед глазами приобрела мягкий серый оттенок, стало тепло и очень хорошо. Я словно бы воспарил над телом, наблюдая как Николаев, сэр Галлахер и Эльвира суетятся рядом с Самантой. Сэр Галлахер прижал беснующуюся принцессу запястьями к полу, Эльвира схватила ее за голову – плотно прижав засиявшие фиолетовым ладони к вискам; Николаев разорвал на Саманте куртку, и – словно электроды дефибрилятора, приложил ей к груди свои объятые магической силой Огня ладони.

Собрались выжигать Тьму – понял я, и в этот момент меня затянуло обратно в тело.

«Ну вот зачем так делать?» – очень захотелось мне сказать.

Только что же было так хорошо, тепло, и самое главное – не было боли. Парить над телом оказалось гораздо приятнее, чем здесь и сейчас снова бороться за жизнь.

Сказать не получилось – из горла вырвался сиплый хрип. И кровь. А не, не кровь – голубая пена. Валера, не обладая талантами лекаря, и не имея связанной со мной стихии, решил вопрос довольно кардинально, залив все что можно магическим биогелем.

– Не вздумай откланиваться, – только и сказал он, обрабатывая мне биогелем порезы на руках.

Я в ответ только захрипел невнятно. Саманта как раз в этот момент закричала. Громко, пронзительно, переходя на истошный визг. Но услышав ее полный мучительной боли крик, я почувствовал невероятное облегчение. Потому что это был человеческий крик.

Я бы даже, наверное, сейчас с удовольствием вздохнул с облегчением. Вздохнул бы, если бы смог – как оказалось, из-за заполнившего все горло биогеля дышать мне теперь было никак.

Пытаясь справиться с пенящимся во рту и горле биогелем, я видел, как лежащая неподалеку Саманта от невыносимой боли засучила ногами. И еще увидел, как все пошло не по плану – вдруг отлетела прочь, словно выпущенная из пращи, Эльвира. Хорошо не в бойницу вылетела, ударилась в стену. И судя по тому как она рухнула на пол, безвольной куклой, от удара царевна потеряла сознание.

Николаева и сэра Галлахера также едва не раскидало, но оба справились, остались на месте. Один принцессу удержал, а другой продолжил выжигать ей скверну Тьмы из энергетических каналов.

– Так, не уходи никуда, – похлопав меня по щеке, Валера бросился к Эльвире.

Подбежав и рванув ее, поднимая на ноги, Валера исполнил поцелуй жизни. Эльвира не сразу поняла, что происходит, отстранилась вместе с хлесткой пощечиной. Валера внимания на это даже не обратил – отпустил царевну, вновь возвращаясь ко мне.

Эльвира же помотала головой, приходя в себя и возвращаясь воспоминаниями к событиям. Помотала головой, и сразу покачнулась как пьяная, пытаясь удержать равновесие и сфокусировать взгляд после удара.

Когда получилось, она, неуверенно двигаясь, направилась обратно к колдующим возле принцессы магистрам темных искусств. С каждым шагом вновь возвращая четкость движений, и ускоряясь. И когда Эльвира снова присела рядом с Самантой, ее ладони вновь засияли фиолетовым отблеском.

Я все это видел и наблюдал так подробно потому, что в этот момент вновь покинул бренное тело, воспарив ввысь – к такому теплому и мягкому покою. И снова откланяться мне помешал Валера.

– Да ты издеваешься! – услышал я его крик.

«Да ты издеваешься!» – с усталым раздражением синхронно подумал я, когда он очередной порцией стимулятора, вдобавок к уже использованному биогелю, вернул меня в приземленное состояние кровавой каши.

Снова порция биогеля и еще одна порция стимулятора, и вновь я оказался в мире живых. Но сил уже не было, да и слабо соображал, что здесь происходит.

В следующие несколько минут еще несколько раз покидал тело, но меня снова возвращали – очень жестко, и очень грубо. Обламывая кайф мягкого спокойствия, будто дергая за поводок стремящегося побегать по снежному полю пса-хаски.

Облегчение пришло как-то неожиданно и вдруг. Вроде буквально только что меня грубо удерживали в этом мире, словно зацепив за кожу сотнями рыболовных крючков. Не очень приятное ощущение, и с каждым воспарением «ввысь» возвращаться туда, в бренное тело, совсем не хотелось. Но неожиданно, вдруг снимая и боль, и мучительную слабость, по всему телу прошла приятная лечебная волна. Причем прошла эта волна в том числе выпрямляя и приводя в норму энергетические каналы.

«Эльвира» – догадался я о природе лечения.

Вмешательство царевны не возвратило меня в состоянии идеала – боль частично осталась. Но ее вмешательство возвратило меня непосредственно к полноценной жизни. Открыв глаза, я на фоне голубого купола неба увидел сразу несколько склонившихся надо мной лиц.

– Я же говорил что выживет, – безадресно фыркнул Валера. – Они уже прощаться собирались, – сообщил он теперь непосредственно мне, почти сразу поднимаясь и скрываясь из поля зрения.

Тяжело вздохнула Эльвира, отстраняясь от меня. Оставив на фоне неба только след фиолетового сияния из горящих магическим отсветом глаз. В поле зрения снова появился Валера, который помог царевне встать. Судя по виду, она сейчас была совсем без сил.

Исчезли из поля зрения и склонившиеся надо мной Николаев и сэр Галлахер. Осталась одна Саманта, которая всматривалась в меня широко открытыми глазами. Кожа ее вернула прежний смуглый оттенок (все же сероватый от бледности), а голубые глаза на осунувшемся лице горели необычно ярко.

Вновь почувствовав контроль над телом, я выпрямился. Но даже осмотреться не успел, как Саманта вдруг прянула вперед, крепко меня обнимая. Спрятав лицо у меня на груди, она – еще более неожиданно, зашлась в громких, несдерживаемых рыданиях.

Хотя, почему неожиданно?

У меня в темном мире – со всем знанием и ощущением возможности возврата в любой момент, поджилки тряслись, в прямом смысле слова. Страшно было, просто жуть – и я с трудом контролировал себя те несколько минут, которые там провел. А что пришлось пережить Саманте в темном мире в одиночестве, в неизвестности, и за несколько бесконечно долгих часов? Тем более, что долгое время она провела, борясь с заражением Тьмой, чувствуя неотвратимо накатывающую безвозвратную одержимость. Обнимая Саманту и гладя ее по волосам – понимая, что у нее сейчас истерика после пережитого, которую надо переждать, я огляделся по сторонам.

Башня, пусть и залитая дневным светом истинного мира, выглядела довольно удручающе.

Искалеченный одноглазый сэр Галлахер, привалившийся к стене, отдыхал и переводил дыхание, стоя на одном колене.

Обессиленная Эльвира, которую придерживал Валера, в этот момент дошла до стены. И когда Валера чуть отпустил ее, она просто сползла вниз, закрыв глаза еще даже не сев на булыжники пола.

Валера со вздохом присел рядом, и на ногах остался один Николаев. Полковник сейчас осматривал обожженные руки – избавление Саманты от скверны далось ему нелегко.

И кровь, везде разлитая кровь. В том числе и моя, целая лужа. На язык очень просилась фраза: «Ничего себе сходил за хлебушком». Но я титаническим усилием смог удержаться и оставить ее при себе. Продолжая при этом успокаивающе гладить всхлипывающую Саманту по волосам.

Посидели в молчании около минуты, после чего я столкнулся взглядом с Валерой.

И неожиданно вдруг понял, что мне сейчас жрать хочется, аж сил нет. Именно так, жрать. Потому что кушать я хотел еще вчера во время марш-броска до плато, есть мне хотелось сегодня утром, ну а сейчас я просто желал что-нибудь сожрать. При осознании этого живот потянуло голодом даже сильнее, чем тянули меня совсем недавно кровные узы, вытаскивая из чужого агрессивного мира.

«Может пообедаем?» – спросил я у Валеры беззвучно, одними губами.

Глава 5

Лежа на спине, я смотрел в потолок и пытался вернуться в близкое к норме ощущение реальности. Дыхание постепенно успокаивалось, а в сознание понемногу возвращалась ясность. Даже ощутил, как пощекотав кожу, капелька пота стекает по виску.

Выскользнув из-под моей руки, и перекатившись по смятым простыням, Саманта спрыгнула с высокой кровати. Мягко ступая, она подошла к выходу на террасу и широким движением распахнула двери, впуская в комнату поток свежего воздуха.

По разгоряченному телу потянуло холодом – на улице не май месяц, температура не выше пятнадцати градусов. Но мне прохлада несла только приятные ощущения, поэтому я лежал и наслаждался. И свежим воздухом, и возможностью наблюдать как абсолютно обнаженная принцесса замерла у выхода на террасу.

Саманта стояла, опираясь рукой на стену, глядя вдаль, на раскинувшуюся неподвижную гладь моря, накрытую серым сумерками близкого рассвета. При этом, я заметил, Саманта чуть-чуть приподнялась на мысках, так что пятки ее пола не касались; спина прямая, подбородок чуть вздернут – поистине царская осанка. Этому учат, но учат с малых лет, и сейчас она уже держит себя подобным образом совершенно естественно, так что в любой момент даже не задумываясь предстает в самом выгодном для взгляда ракурсе.

И посмотреть было на что. Приподнявшись на локтях, я любовался замершей принцессой, которая сейчас в сумрачной предрассветной дымке походила на прекрасную античную статую, вышедшую из-под руки гениального мастера.

– Я красивая? – почувствовав мой взгляд поинтересовалась Саманта и резко обернулась. При этом она расправила плечи, перенеся вес на одну ногу, выгнув спину и картинно, грациозным жестом подняв руку. На вопрос я отвечать не стал, промолчал. Саманта торжествующе улыбнулась – она и без моих слов видела и чувствовала, какое впечатление производит.

Глаза ее блестели, а губы чуть подрагивали. Она, также как и я, все еще не до конца пришла в себя. И сейчас тоже была в плену пьянящей неги, еще не вернув полностью четкость мыслей и преобладание холодного разума в поступках и словах. Тень недавнего, захватившего нас безумие. Самого настоящего. Но оно сегодня ночью было нужно и ей, и мне.

Ворвавшийся в комнату поток холодного воздуха между тем высушил пот, и я накрылся простыней. Пока тянулся, посмотрел на часы на прикроватном столике: «04:33».

Рассвет уже близко. Или, если смотреть с другой стороны, до него еще далеко. Да, с этой стороны смотреть мне нравится больше. Пусть времени остается не так много, но его и не так мало. Наш вылет, вылет нашей команды домой, назначен на семь тридцать, сразу после рассвета. Так что у нас с Самантой еще есть несколько часов.

– Эй, а кто из нас из снежной России, а кто из теплой Африки? – заметив, как я накрылся, произнесла Саманта. Она по-прежнему наслаждалась уличной прохладой, стоя у выхода на террасу.

– Сибиряк не тот, кто не мерзнет, а тот кто тепло одевается, – прокомментировал я.

Голос чуть не сорвался – дыхание так пока успокоить и не смог. Но хоть в реальность происходящего окончательно вернулся, вынырнув из того полубезумного состояния, в котором мы совсем недавно находились, наслаждаясь друг другом.

Саманта в ответ на мои слова звонко рассмеялась. Двигаясь все той же грациозной мягкой походкой, она вернулась на кровать и частично откинув с меня простынь, легла сверху. После чего положила подбородок на сложенные на моей груди ладони – так, что наши глаза оказались совсем близко.

– It’s a new day, it’s new dawn, it’s a new life for me, – напела Саманта с нескрываемым удовольствием. – Я же самая прекрасная девушка на свете, верно? – поинтересовалась она.

Я только вздохнул – довольно непростой вопрос. Но Саманта улыбнулась без тени обиды, а даже как-то загадочно. С предвкушением, можно сказать.

– Да ладно, я и так это знаю, можешь не объяснять. Скажи лучше, сколько тебе лет?

Взгляд я отводить не стал, внимательно глядя в такие пронзительно голубые глаза.

Она определенно знала, что мне не пятнадцать. Но, почему-то совершенно по этому поводу не переживала.

– Не так много, – осторожно и обтекаемо ответил я.

– Верю. Но и не так мало, как кажется, – ангельским голосом ответила Саманта.

Опасная она девушка. Правду может вытащить не хуже Ольги. Хотя Ольга бы у меня даже спрашивать не стала, наверное. Сама бы в мыслях покопалась. Если не уже – вдруг повело мне холодком по спине мыслью. Но почти моментально я абстрагировался от этого ощущения. Причем не сам – в восприятие реальности меня вернул чувственный поцелуй от Саманты.

– Я зде-есь, – протянула она, вновь положив подбородок на сложенные на моей груди ладони.

– Как ты поняла?

– Мне восемнадцать, я занимаюсь шаманскими практиками с одиннадцати лет, и во время перехода между слоями мира едва не развоплотилась. Причем я буквально по кусочкам собирала осколки разума, пытаясь остаться при памяти. Ты же еще не достиг второго совершеннолетия, но уже работаешь с Тьмой на уровне магистра. Не в смысле уровня конструктов, а в смысле уровня концентрации. Такого просто не может быть, это противоречит естественной природе вещей.

Ну да, ну да. Все верно говорит.

Когда у меня не было забот и было много времени – вспомнил я первые «беззаботные» месяцы существования в этом мире, я сам дошел и до этого вопроса и до ответа на него. И во время обучения с фон Колером, по обрывочным сведениям и его отношению смог понять, почему усваиваю практику темных искусств во-первых много быстрее среднего по палате среди юных одержимых, а во-вторых без опасности для себя.

Разбуженные способности темных искусств даже после инициации Источника опасны для ребенка, подростка – можно утонуть в бездне, потеряв разум. Детская психика отличается от взрослой, так что у меня полученные знания и умения ложились уже на прочный фундамент. Не будь которого, правильно говорит Саманта, я бы – будь по-прежнему Олегом, после удара сэра Галлахера развоплотился бы. Как Мархосиас после удара Баала.

Кстати. Ведь отправляя меня ударом в Нижний мир сэр Галлахер не мог об этом не догадываться. Тоже что-то знает про меня?

Интересное кино.

– И о чем еще ты догадалась?

– Если честно, пока больше не о чем. Смогла лишь исключить некоторые неприятные мне моменты.

– Какие же?

– Допустим тот, что ты не Спящий в чужом теле.

– Исключила каким образом? Мне просто интересно, на будущее.

– Ну, начнем с того, что если смотреть с позиции теории, я это знала заранее. Шаманство предполагает гадание, а это, не смейся, ответ на многие вопросы. И да, я получила вполне четкий ответ – что ты это ты. Олег Ковальский, он же Артур Волков. Правда, этот ответ был эксклюзивен, и принадлежал только мне. Вчера, кстати, этот же ответ получил сэр Уильям Джон. Да-да, – улыбнулась Саманта в ответ на мой взгляд, – он не может обращаться за ответами к духам, и довольно давно уже предполагал, что в твоем теле живет Спящий.

– Предполагал?

– Уверенно предполагал, так скажем. Не знаю, что произошло после того как меня выкинуло в нижний мир, и что и как именно он думал и делал, но сейчас будь спокоен – больше он так не считает.

– Почему?

– Потому что Спящий после такого удара в тело вернуться бы не смог. Захват чужого тела – дело хлопотное, и из него не получится выйти… как ты там иногда говоришь? Na polshishechky.

– Ты хорошо осведомлена о моем быте, – невольно вздернул я бровь.

Выражение «на полшишечки» точно не относилось к числу часто мной употребляемых, и слышать его вживую она точно не могла.

– Ты же понимаешь, что это не я, это разведка работает. Просто мне расшифровка запомнилась, над ней целый отдел в поте лица от возможных догадок работал, – улыбнулась Саманта, и вернулась к обсуждению: – Я вчера поговорила с сэром Уильямом Джоном тет-а-тет на тему тебя, и он пока даже не знает что и думать.

– Интересно, – покивал я, задумавшись об одной возникшей вдруг идее.

– Arthur, – перешла на английский Саманта.

– Да?

– Ты не хочешь ничего мне рассказать?

– Очень хочу.

– Но?

– Пока не могу. Мне нужно время. Я сейчас… нахожусь, так скажем, на пороге входа в точку бифуркации. И когда, если вернее, я ее пройду, и если я при этом выживу, то мы снова встретимся и поговорим об этом более предметно. Кроме того, к нашей следующей встрече у тебя появится больше вопросов, а самое главное ты сможешь понять мои ответы, – я сам не заметил, как начал слово в слово повторять то, что недавно на прощание сказал мне Астерот. – А сейчас… – посмотрел я в глаза Саманте.

– Что сейчас?

– А сейчас времени у нас осталось не так много. Let your body talk to mine, – приложил я палец к губам Саманты, призывая к молчанию. Правая рука у меня уже была занята, так что поднять для этого мне было удобно руку левую. Глядя на которую я вдруг задумался. Вот уж действительно, самые разные мысли в голову приходят в такие моменты.

Несколько секунд действительно помолчали.

«Что?» – взглядом спросила Саманта, начиная недоумевать от того, что я замер в раздумьях.

Был бы я прежним Артуром, я бы сейчас отставил в сторону возникшее желание и задал бы Саманте довольно важный вопрос. Был бы больше Олегом, подобный вопрос бы даже не возник – слишком для него момент неподходящий.

Я уже не был прежней личностью, в прошлом понимании, но при этом сохранял большую часть себя. Поэтому все же задумался. Но ненадолго – тем более что простынь ужа давно в сторону отлетела.

«Не-не, ничего» – также ответил я взглядом, притягивая девушку к себе.

Всегда можно найти компромисс, и просто задать вопрос чуть позже.

Через некоторое время, вновь обессиленные, мы лежали на вконец смятых простынях. И теперь уже я соскочил с кровати и вышел на террасу, наблюдая за рождавшимся за горизонтом рассветом, предвестником окрашивающим светлым оттенком спокойную гладь моря.

Успокоив дыхание, и вернув себе ясность мыслей – не до конца, конечно, все еще словно хмельной дух сохраняется, я поднял левую руку и заставил перстни душ материализоваться на пальцах. В массивном перстне Ады, и в тонком кольце-змейке Иры продолжали пульсировать в такт сердец огоньки душ.

Именно поэтому совсем недавно я – когда приложил палец к губам Саманты, задумался. Кто, как ни она, или сэр Галлахер могут знать о способах воскрешения душ?

Николаев об этом если и имеет представление, то весьма поверхностно: в освоении темных искусств нельзя быть разносторонне развитым. Просто не хватит возможностей на все направления. И мой мастер-наставник упоминал, что не то что не обладает, а даже полностью не может описать технику создания слепка души.

С этим фактором была связана и напряженность нашего положения во время турнира. Если бы меня, или кого из нас убили, серьезная проблема была бы не только в воскрешении, но и в повторном наложении слепка души – специалисты, обладающие подобным умением, товар штучный. Создавать слепки душ, кстати, прекрасно умел делать фон Колер. Но Максимилиана Ивановича, к сожалению, с нами больше нет. Вернее, к счастью.

Поэтому не думаю, что Николаев сможет полно ответить на мои вопросы. В отличие от Саманты, которая – как я теперь более чем утвердился во мнении, накоротке с самыми разными духами.

Пока я размышлял, глядя то на серую предрассветную дымку, то на перстни, Саманта поднялась с кровати. Она подошла сзади, обнимая меня и прижимаясь грудью к спине.

– Прости, но у меня есть вопрос, – не оборачиваясь, взял я ее за руку.

За вчерашний день старался не напоминать ей о путешествии в нижний мир теней – очень уж сильное потрясение она испытала. И, я это видел, принцесса поставила себе ментальные барьеры, чтобы не возвращаться к этим воспоминаниям. Поэтому она и смеялась так звонко, и так радовалась жизни – будучи без вина пьяной. Оградившись от тяжелых воспоминаний ментальными барьерами, Саманта просто приводила себя в порядок. Обычная терапия, то что доктор прописал. Причем действительно ей это личный доктор прописал, как часть восстанавливающих процедур.

И ход этой терапии я, к сожалению, должен сейчас нарушить. Но у нас осталось слишком мало времени вместе, уже через полтора часа нужно будет расставаться.

– Слушаю, – подобралась Саманта.

Она увидела и почувствовала мое состояние, и за краткий миг в ней что-то неуловимо изменилось. Саманта – понял я, – сбросила ментальные барьеры, возвращаясь к своему обычному состоянию. И стала… как будто опаснее, словно к ней полностью вернулись хищные повадки.

Обычно мне этого не было заметно, но сейчас я провел рядом с Самантой почти сутки. Причем большую часть этого времени она жила словно в коконе, оградившись от части собственных эмоций. Так что перемена оказалась разительна – словно за краткий миг мурлыкающая домашняя кошка превратилась в хищную рысь, которая с прежним ясным взглядом может без лишних душевных терзаний разорвать чужое горло.

Такая Саманта, мне кстати, нравится даже наверное больше.

– Вышибающий душу удар… с помощью которого мы с тобой оказались в мире теней, давно тебе известен?

– Давно. Но… это, так скажем, эксклюзивная информация.

Спрашивать ничего не стал. Просто выждал паузу – захочет, сама скажет. Не захочет не скажет, значит не только ее тайна.

Я не оборачивался, Саманта по-прежнему обнимала меня сзади. В глаза мы друг другу не смотрели, и говорить на сложные темы так было гораздо легче. И через несколько секунд я ощутил, как Саманта глубоко вздохнула.

– Этот способ убийства одержимого показал мне отец, около семи лет назад. Предполагаю, что об этом знал только он, ну может быть еще мой дядя Майкл – они всегда были дружны. Сэр Галлахер тогда об этом ударе точно не знал – отец считал, что для одержимых это слишком опасная информация.

Дядя Майкл… это вообще кто? – не сразу понял я. Хотел было уже спросить, но обошлось без вопросов.

«Кому дядя Майкл, а кому Ваше Королевское Высочество» – подсказал мне внутренний голос. После чего я сразу вспомнил и понял, что речь идет о так называемом очевидном наследнике – принце Майкле Кентском, идущем вторым в очереди наследования трона и всех двух десятков, или сколько там у них сейчас, британских корон.

– Ясно, спасибо, – произнес я задумчиво.

Теперь уже Саманта помолчала, ожидая от меня продолжения.

– Вчера утром, во время попытки захвата портала, при мне так убили Мархосиаса.

– Кто? – спросила Саманта. В ее голосе явно послышалось напряжение, и я почувствовал, как она непроизвольно сильнее прижалась ко мне.

Ну да, не каждый день узнаешь информацию о том, что кто-то может убить тысячелетнего демона.

– Я точно не знаю, кто это. Скорее всего тот, кто скрывается под аватаром герцога Сфорца с позывным «Баал».

– Буду иметь в виду, – кивнула Саманта. Голос ее при этом дрогнул.

– Да. Будь осторожна, прошу тебя.

– Да я сама осторожность, ты же знаешь, – лица Саманты я не видел, но понял что она улыбнулась. Правда не думаю, что это была веселая улыбка.

– У меня еще вопрос.

– Да.

Я поднял левую руку, показывая Саманте перстни. И наконец обернулся к ней.

– Мои телохранительницы. Обе принесли мне клятву верности, совершив отложенное жертвоприношение, при этом оставив мне оба перстня, каждая свой. Вчера в Инферно их убили, но пульсация жизни… сама видишь. Есть ли возможность их воскресить?

Саманта отрицательно покачала головой, в глубокой задумчивости глядя на перстни.

– Сразу могу сказать, что это малореально. В перстнях у тебя… – замялась Саманта, сразу не найдя нужных слов. Так и не найдя, начала объяснять с другой стороны: – Отложенное жертвоприношение не дает возможности переместить в перстень слепок души, туда отправляется лишь осколок, ее тень. Сама я никогда с таким пока не сталкивалась, и у меня насчет этого только обрывки знаний. Но я могу попробовать об этом узнать более подробно.

– Когда узнаешь, прошу, сообщи мне сразу. Это для меня очень…

– Я сделаю это сейчас, – отстранилась от меня Саманта и вернулась на кровать.

Поправив простыни, Саманта – так и не одеваясь, села в позу лотоса, положив руки на колени, словно для медитации. Хотя частично так оно и было – я вдруг почувствовал ослабление эманаций ее ауры.

– Я могу уйти надолго. Но если больше получаса, зови наставников, и будь готов снова меня спасать, – предупредила меня Саманта и закрыла глаза.

– Подожди.

– Что?

– Что ты собираешься сделать?

Саманта посмотрела на меня непонимающим взглядом. Недолго, меньше секунды. После чего, по глазам увидел, вспомнила наш предыдущий разговор о том, что в мир магии я пришел меньше чем полгода назад, и могу не знать элементарных вещей. И пояснила:

– Я сейчас отправлюсь в Изнанку, спрошу духов. Если по-научному, не духов, – отреагировала на мой взгляд Саманта, – а такие же осколки душ, как и у тебя в перстне, только блуждающие. Кроме этого, в Изнанке много теней – это, можно сказать, эхо воспоминаний погибших одаренных и одержимых. Если уметь спрашивать, и искать информацию, можно узнать о чем-либо из памяти поколений. Способ сложный, решение может быть не всегда верное, но знания получить можно.

– Это опасно?

– Раньше никаких эксцессов не случалось. И для меня, в теории, опасности нет. Только…

– Только что?

– Это будет… скажем так, не очень приятное зрелище. Так что тебе лучше отвернуться, – предупредила меня девушка.

Я, оглядев замершую принцессу, хотел было сказать, что насчет неприятного зрелища она погорячилась. Но как раз в этот момент глаза Саманты широко распахнулись, при этом закатившись – так, что остались видны одни белки.

Лицо ее исказилось, мышцы под кожей рельефно напряглись. Саманта словно похудела – вместе с сознанием из нее ушла часть энергии. На ее руках, спине и бедрах в этот момент проявилась серая вязь – словно татуировки в виде крупного растительного орнамента. Вот только нанесен он был не краской, а словно той самой серой мглистой пеленой, что окружала меня постоянно при выходе за границу мира, в его Изнанку.

Отсутствовала Саманта действительно долго. Я за это время начал серьезно за нее волноваться. После того как она не вернулась через несколько минут, попытался хоть как-то отвлечься от тягостного ожидания, занявшись незначительными делами. Успел даже сполоснуться в душе – с открытой дверью, наблюдая за принцессой и все сильнее опасаясь, что все пойдет не так.

Вышла из медитативного транса Саманта чуть больше чем через четверть часа, когда я вконец извелся от волнения. Уже полностью одетый, я сидел в кресле и думал, пора поднимать панику или еще нет.

Вздрогнув, возвращаясь в реальность, принцесса крепко зажмурилась, а после вдруг посмотрела не меня широко открытыми глазами. Так, словно видела впервые.

– Все в порядке? – поинтересовался я.

– Д-да, – немного сдавленно кивнула Саманта. Глаза ее сейчас влажно поблескивали, а удивление из взгляда никуда не уходило.

– Что произошло?

– Пока… не могу сказать уверенно и определенно, – неожиданно застенчиво улыбнулась Саманта. Вдруг увидев, что я одет и вспомнив, что сама все еще обнажена, она потянула на себя простынь, накидывая ее на плечи на манер плаща.

– Давай ответ оставим до следующей нашей встречи, когда у тебя появится больше вопросов, и самое главное – ты можешь понять мои ответы, – вернула себе душевное равновесие Саманта.

Я только улыбнулся – чувствовал, да и по взгляду видел, что сообщить в чем дело она может прямо сейчас совершенно свободно. Просто не хотела это делать из-за того, что я сам не ответил на все ее вопросы.

Но и так догадался, в чем дело. Слишком уж говорящий взгляд у Саманты был тогда, когда она только-только вышла из транса; в ее глазах поблескивал огонь первооткрывателя, услышавшего крик «Земля» от впередсмотрящего. Готов поставить что угодно, но я понял эхо ее эмоций – у нее никогда раньше не получалось путешествие в Изнанку на таком высоком качественном уровне, как сегодня. И я даже догадываюсь, из-за чего такие перемены.

– Дай мне минуту, – увидела, что я все понял, неожиданно смутилась и отвела взгляд Саманта.

Для того, чтобы привести себя в порядок, ей потребовалось гораздо больше минуты. Но все же меньше четверти часа. Пока она принимала душ и одевалась, я успел изучить досье телохранителя, напавшего на нее вчера. Оно лежало на столе, в старомодной папке, распечатанное в бумаге. Внушительная стопка получилась, даже по весу ощутимо – хмыкнул я, открывая папку и начиная перелистывать страницы, бегло ознакамливаясь.

Питер Сатклифф, родился в городе Бингли графства Уэст-Йоркшир в одна тысяча девятьсот сорок шестом году… Однако – вспомнил я сбросившего шлем офицера, напавшего на Саманту. Выглядел он лет на сорок пять, максимум, а вот гляди ж ты – семьдесят четыре года. Вот что современная медицина и военные импланты с людьми делают.

Биография телохранителя была удивительно полной, и занимала более сотни страниц. Собрано по его жизни было все, вплоть до мельчайших подробностей. Сведения о семье – о родителях и братьях, хронология детских и подростковых лет, вплоть до характеристик от учителей, воспоминаний одноклассников и сведений о спортивных успехах.

Начав просматривать досье бегло, я неожиданно для себя углубился. И почувствовав что-то, начал листать страницы в начале и в конце, пристально вчитываясь и постепенно сужая воронку поиска.

– Ты думаешь, что это Спящий? – только и поинтересовался я, когда Саманта, уже полностью одетая, причесанная, и удивительно свежая – как будто и не было безумной ночи, присела напротив.

– Как ты догадался?

– Очень резкая перемена картины жизни. В начале учебного года был изгоем в классе, в конце стал первым парнем на селе. Ладно бы он еще пришел с длинных каникул, а тут все значимые резкие перемены в ходе одного триместра, – постучал я в список хроники событий шестьдесят первого года.

– Именно. Резкая перемена жизни в пятнадцать лет. Военные психологи при отборе на службу отнесли это на счет того, что отец Питера отправил его в секцию практической стрельбы, как раз тогда ее начали популяризовать. Но… там нет информации, – кивнула Саманта на досье, – коронеры еще вчера раскопали, мне сэр Уильям Джон передал. В то же время, летом шестьдесят первого года, на северо-западной окраине Лидса было совершено убийство девушки-проститутки, тогда нераскрытое. Согласно воссозданной картине преступления жертва сопротивлялась, даже сражалась за свою жизнь, и преступник был ранен. Причем по характеру повреждений жертвы, определенно понятно, что преступник не отличался силой и крупным телосложением. И, судя по оставленным им следам, ранения у него оказались серьезные, можно сказать несовместимые с жизнью. В больницу никто не обращался, тела убийцы не нашли, так что предполагалось, что он смог скрыться, запутав следы и умер где-то в канаве под кустом. Да, других следов на месте преступления найдено не было, их было только двое – преступник и жертва, так что его точно никто никуда не увозил.