Текст книги "Путеводная звезда. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18

Ощущая на себе два цепких внимательных взгляда, я не торопясь прошел через кают-компанию. Подхватив и приподняв кресло, протащил его на двух ножках и поставил на некотором расстоянии от софы, на которой расположилась Анастасия. И найдя взглядом Ольгу, предложил ей присесть. После подошел ко второму креслу, для себя, и поставил его на равном удалении и от софы с Анастасией, и от кресла с Ольгой.

Медленно присел, довольно долго устраивался поудобнее, и когда наконец все возможное время приготовления к беседе вышло, глубоко вздохнул.

Этот разговор так и так должен был состояться. И я к нему даже тщательно готовился. Потому что уже давно собирался открыться всем предполагаемым невестам. Открыться в том, что с момента появления в этом мире я лишь пешка… ну, уже не пешка, конечно, но все равно лишь фигура лишь в игре высших сил.

Причем, кроме всего прочего, фигура связанная обязательствами контракта. Ограничивающими меня настолько, что я не могу принимать участие в политической жизни. Потому что настоящая, а не бутафорская политика – это зона действий, куда «нормальных» в общечеловеческом понимании людей не пускают.

Условный добрый, человеколюбивый и справедливый политик, который силой обстоятельств или даже по недоразумению взял власть, но при этом не готов преступить грань порядочности и человечности – это опасный человек, который может натворить дел в стране, доведя своими принципами справедливости ситуацию вплоть до гражданской войны. Об этом как Нед Старк соврать не даст, так и мирные жители Елисаветграда, попавшие под раздачу. Ценой жизни которых Император купил спокойствие и порядок на южных рубежах Конфедерации, получив после локальной бойни формальный повод навести порядок в Вольнице, качественно приструнив национальные кланы.

В общем, основной мой аргумент в планируемых предстоящих беседах и с Ольгой, и с Анастасией, и с Самантой заключался в том, что политикой, как и геополитикой, я заниматься не смогу. Хотите видеть меня своим мужем – давайте начнем с того, что политика просто не стыкуется с обязательствами в моем контракте «прожить жизнь по законам божьим и человеческим».

Я, конечно, со всех других сторон крайне хорош. Особенно в роли кризисного менеджера – годящегося для того, чтобы «решать проблемы по мере их поступления». Подчищать огрехи за другими в роли последнего героя, спасая мир, дружбу и даже Африку. Но играть вдолгую, а политика – это игра вдолгую, а не ситуативные быстрые и резкие ответы на поступающие внезапные проблемы, я не могу.

Пока, по крайней мере, не могу. Пока в силе мой контракт с Астеротом – а о том, что его можно закрыть буквально через полгода, я сам только сегодня узнал.

И без этого знания я предполагал, раскрывшись, отвадить от себя всех трех предполагаемых невест. Не потому, что они мне не нравятся – совсем наоборот. Я их всех троих каждую люблю. По отдельности. Но все они – отнюдь не из тех, кто выберет с милым рай в шалаше в угоду своим политическим амбициям. И разговор этот я откладывал так надолго в том числе потому, что не был уверен, можно ли мне разглашать подобную информацию.

Кроме этого, я пытался решить проблему выбора невесты армейским способом. Одним из армейских способов – заключающемся в том, что проблема должна полежать. Иногда полежит проблема, потом еще полежит, а чуть погодя глядишь – уже не и проблема вовсе.

Эта проблема, правда, не отлежалась. Совсем наоборот, даже настоялась.

«Мог ведь не тянуть кота за хвост» – подсказал внутренний голос.

Мог – согласился я с ним. И с Самантой, и с Ольгой, и с Анастасией у меня были вполне подходящие моменты, когда можно было решить и закрыть вопрос. А я все ждал, рассчитывая подгадать еще более удобный момент.

В общем, хорошо известно – хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. И Астерот, который внес возможность корректировки в наш контракт, и более того – наградив Ольгу и Анастасию памятью друг друга, спутал мне все карты.

И теперь мне нужно срочно собрать мысли в кучу, чтобы подкорректировать заранее распланированный разговор. Спокойно сделать, правда, мне это не дали.

– Артур, что происходит?

– Артур, ты можешь наконец объясниться?

Оба вопроса были заданы одновременно – Ольга и Анастасия заговорили, когда пауза уже неприлично затянулась.

В ответ я только руками развел, грустно улыбнувшись.

Ну, поехали.

Нет, пока не поехали – тут же придумал я еще одну отсрочку.

– Поставьте заслон какой-нибудь, визуальный, – попросил я вслух, покрутив пальцем.

Ольга взмахнула рукой, и мы оказались под куполом безмолвия.

– Для начала, попрошу. Вы сами сейчас мне пожалуйста объясните подробно, что именно с вами произошло, – выигрывая самому себе еще немного времени для раздумий, поинтересовался я.

Предыдущую версию плана разговора я готовил несколько месяцев. Сейчас мне нужно уложиться в несколько минут. С учетом того, что обе девушки читают мои эмоции из-за нерушимой ментальной связи, и я даже в мелочи слукавить не смогу.

Анастасия, кстати, на мой вопрос отвечать не собиралась, пристально глядя своими удивительными ультрамариновыми глазами. Заговорила Ольга.

– После того как в первый раз у нас не получилось наложить на тебя конструкт, между всеми нами возникла прямая ментальная связь, которую невозможно купировать. По крайней мере я не могу. Но, кроме этого, мне сейчас принадлежит память… – возникла пауза, во время которой Ольга сделала над собой определенное усилие. – Мне сейчас принадлежит память Анастасии, в том числе глубинная. Как понимаю ситуацию…

– Ух ты... язык не отсох? – выразительно и язвительно улыбнулась Анастасия, перебивая Ольгу. Вполне справедливо удивляясь – Ольга, до этого момента показательно Анастасию игнорировавшая, впервые назвала ее по имени.

– Нет. Не отсох, – спокойно покачала головой Ольга.

Она совсем не удивилась, и судя по виду была готова к подобному выпаду.

– Не отсох, и вот почему: сейчас, обладая новым знанием, можно прямо смотреть правде в глаза и признать очевидные вещи. Допустим как то, что я в чем-то тебе уступаю – в боевых возможностях, к примеру, или в искусстве плотской любви. Впрочем, последнего я пока еще не пробовала, так что с уверенностью сказать нельзя, – вернула язвительную улыбку Анастасии Ольга.

Анастасия сохранила бесстрастный вид, но на ее белых щеках все же загорелся румянец. Выпад попал в цель – обладая памятью Ольги, Анастасия знала, что между нами в номере Астории ничего не случилось. Кроме довольно откровенных разговоров.

Не случилось, хотя могло.

Ольга, в отличие от Анастасии, выросшей в Вольнице среди молодежи национальных кланов, была воспитана в гораздо более строгих нравах – и для нее добрачный секс был из разряда ненарушаемых табу. В Вольнице же на подобные вещи смотрели гораздо менее консервативно и вполне свободно.

– Но будучи менее умелой в делах Марса и Венеры, – продолжала Ольга, – и при условно равном интеллекте, я все же умнее тебя. Это не оскорбление, не сверкай так глазами. Я умнее тебя, если рассматривать ум как сплав интеллекта и приобретаемого опыта, конвертируемого в мудрость. И возвращаясь к предыдущим моим словам…

Анастасия явно захотела что-то сказать, но теперь уже глаза Ольги опасно блеснули сиянием, после чего Анастасия не стала ее перебивать.

– В результате нашей с тобой работы над защитным конструктом Артура, – глаза Ольги потухли, и она продолжила ровным голосом: – Я стала обладательницей твоей памяти, а ты моей. Это теперь данность, и нам с тобой придется с этим либо что-то кардинально решать, либо с этим жить. За то время, пока команда готовилась к матчу я не трогала полученные разделы твоей памяти…

Ольга осеклась на полуслове, увидев очередную язвительную улыбку Анастасии.

– Совсем не трогала. Чуть-чуть только, по краешку, – с нескрываемой насмешкой показала княжна двумя пальцами меру того, насколько Ольга «не трогала» полученные воспоминания.

Я не сразу понял в чем дело, но буквально через мгновенье догадался – Ольга же упомянула о том, что мы с Анастасией занимались любовью. А значит, действительно в память Анастасии все же залезла. Причем залезла управляемо – Ольга, с ее ментальными возможностями, могла работать с мыслеобразами памяти Анастасии как с архивом, разложив все по полочкам.

На замечание Анастасии она, кстати, отреагировала лишь спокойным и чуть насмешливым уверенным взглядом. Словно глядя на несмышленого ребенка и ожидая очередных комментариев. Их не последовало, и Ольга продолжила говорить прежним ровным голосом.

– За то время, пока команда готовилась к матчу, я думала над произошедшим, но больше – над тем, что должно произойти. Я размышляла над возможными вариантами собственных действий. Как ты понимаешь, теперь, чтобы все осталось по-прежнему, все должно измениться. И вариантов действий у нас с тобой только два. У меня два варианта, если конкретнее. Первый вариант – это избавиться от тебя. Не напрягайся, делать этого я не собираюсь. Ввиду того, что я, как ты знаешь, по-прежнему рассчитываю стать женой Артура, этот вариант, учитывая его теплые чувства к тебе, отпадает. Так получилось, что я знаю его и его душу немного лучше, чем ты, и понимаю, что если я тебя убью, он мне этого просто не простит. Как и тебе, если ты решишь решить проблему утери конфиденциальности своей памяти убив меня. Думаю, ты это тоже понимаешь.

– Понимаю, – после небольшой паузы кивнула Анастасия.

– Я очень рада, что ты это понимаешь. Итак. Наша беседа сегодня так и так должна была состояться. И она должна была состояться в атмосфере достаточной откровенности. Откровенности в геополитике, – невесело улыбнулась Ольга, оборачиваясь ко мне, – а вот происшествие при построении конструкта выводит нашу совместную откровенность на совершенно иной уровень.

Глубоко вздохнув, собираясь с мыслями, Ольга сделала знак Анастасии подождать.

«У тебя будет время сказать все, что хочешь», – словно произнесла она этим жестом. Анастасия, что интересно, восприняла это без внутреннего протеста. А даже, судя по эмоциональному фону, с предвкушением.

Потому что, обладая памятью Ольги, она знала, что именно та сейчас хочет сказать – вдруг догадался я.

И Ольга сказала.

Сказала, так сказала.

Впрочем, новая информация мотивов Ольги могла бы стать психологической травмой для Олега, оставайся он по-прежнему в этом теле. Я же услышанное воспринял совершенно спокойно – потому что нечто подобное предполагал.

– Артур. Ты, может быть, думал, что я спокойно отнеслась и приняла то, что в ближайшее время ты должен быть обручен с черной принцессой. Это не так. До сегодняшнего дня я думала, что истинные мотивы моего спокойного бездействия останутся только со мной. Но после того, как все случилось, и мои мысли и желания перестали быть только моими, кое-что стоит прояснить.

Как уже не раз собиравшая из осколков твои энергетические каналы, я знаю тебя лучше всех в этом мире. И в некотором роде я знаю тебя даже лучше, чем ты сам. И есть в твоей жизни один важный момент, который ты пока осознаешь не со всех сторон. Дело в том, что каждый наложенный на одержимого слепок души форматирует, видоизменяя, твою личность. Ты же это чувствуешь, и наверняка об этом подозревал.

– Все так, – кивнул я.

– Естественно, ты не мог подобного не почувствовать. А сейчас я открою тебе самый большой секрет высших навигаторов. Как ты уже знаешь, большинство низкоранговых одержимых погибает на аренах нижних миров на дуэлях, при попытке получить вместе со слепками памяти убитых возможности создания новых конструктов. Получить возможности улучшить свое искусство. Но именно это причина второго по значимости пункта в списке смертности адептов темных искусств: безвозвратная одержимость следствие вовсе не влияния Тьмы, как говорят юным ученикам навигаторы. Безвозвратная одержимость – это следствие влияния осколков чужих душ, заключенных в слепках разума, а самое главное, в слепках душ, благодаря которым вы возрождаетесь после смерти. Каждое подобное воскрешение – это игра со смертью. Не с физической смертью, а со смертью истинной, с опасностью смерти собственной души.

По мере того, как Ольга говорила, Анастасия смотрела сейчас на нее… своеобразно. Наверное, с чем-то близким к превосходству жалости.

«Продолжай», – словно бы говорил предвкушающий взгляд княжны. Ольга, естественно, такого к себе отношения оставить так не могла. Сделав паузу в откровениях, она обернулась к княжне:

– Для того, чтобы этого разговора не состоялось, я за время финального раунда могла организовать твою смерть тремя разными способами, – доверительно сообщила Ольга Анастасии. – Память мою ты получила, но мой ум, к сожалению, тебе вместе с ней не перешел…

– Я, по крайней мере, в общении с Артуром никогда не руководствовалась лишь расчетом собственной выгоды, – перебивая, не осталась в долгу княжна. – И никогда не рассматривала его как инструмент своего возвышения.

– Да какая разница, – только и пожала плечами Ольга. – Главное в данный момент не кто что когда-то хотел, а та позиция, в которой мы находимся сейчас. К тому же ты не можешь не знать, в каких обстоятельствах состоялось мое знакомство с Артуром. Если говорить жизнь, подразумевая «власть» – это не про вчера. Это про сегодня и завтра. А мы, дорогая подруга, уже давно не во вчера, вокруг уже день сегодняшний.

Анастасия сразу даже не нашлась, что ответить. Действительно, для Ольги мое появление на карте планов ее рода стало весьма ощутимым крушением ее личных планов на дальнейшую жизнь. Но о чем уже знает Анастасия, о чем пока не знаю я…

Слепки души. Которые влияют на душу одержимого, и меняют, плавят его личность, формируя новую. Новую личность….

«Идиот» – сказал я сам себе. Сказал дежурно и негромко, почти даже не расстроившись.

Почти не расстроившись от осознания того, что я ведь самостоятельно почти об этом догадался. Вот она и разгадка такого небрежного отношения, совершенного спокойствия моих наставников и кураторов за сохранность моей жизни в первые месяцы моего появления в новом мире. Особенно когда я фестивалил в Высоком Граде.

Те, кто не знал кто я такой, откровенно недоумевали что происходит. А вот знающие люди просто спокойно ждали, когда я наконец умру.

– Сергей Готфрид, – произнес я, глядя в глаза Ольги. – Он же не просто так решился отдать свою жизнь.

– Да, – кивнула Ольга. – Сергей – невероятно способный менталист, служивший нашему Дому. И он, в случае твоей смерти, должен был взять тебя под контроль. Он Спящий.

– Вторая часть марлезонского балета, – невесело улыбнулся я.

– Именно так, – кивнула Ольга.

В первый раз меня пытались взять под контроль в посольстве Российской Конфедерации, при ее непосредственном участии. И по итогу неудачной попытки взорвавшуюся как спелый арбуз голову менталиста Ольга наверняка прекрасно помнит. При этом прекрасно осознает, что на месте погибшего могла быть сама.

После этого была осуществлена вторая попытка, вновь во время моего визита в Высокий Град, к которой Мекленбурги не причастны. А еще один раз, значит, герцогиня пыталась взять меня под контроль, внедрив в мое сознание Спящего. И попытка эта состоялась с неожиданной стороны – под эгидой фон Колера. И, видимо, по результатам наложения слепка души Готфрида действия профессора сочли успешными.

О чем Ольга, которая вела меня с самого «нового рождения» не могла не знать.

«Идиот», – снова сказал я сам себе. Уже не так тихо и дежурно, как в прошлый раз.

Этот комплимент себе хотел скрыть, но не удалось – и Ольга и Анастасия услышали и почувствовали, одновременно посмотрев на меня с немым вопросом. Поэтому я счел нужным пояснить причину расстройства – ведь истину мог узнать сам гораздо раньше.

– Я знал, что фон Колер собирался сделать из нас кукол. Давно знал – сразу после его попытки убить наши души в Инферно. Мы ведь из-за этого, во избежание, с Валерой и Эльвирой заключали Кровавый союз. Но при наличии этой информации я даже не счел нужным проверить личность Готфрида, которого он использовал чтобы наложить на меня слепок души.

– В во-вторых? – переспросила вдруг Анастасия.

И сразу удостоилась удивленного взгляда Ольги. Да, именно Ольга была менталистом, но до этого момента именно нас с Анастасией долгое время связывала прямая ментальная связь, во время которой княжна гораздо лучше чувствовала меня, чем я ее. И именно поэтому Анастасия, а не Ольга, почувствовала сейчас в моих словах некоторую недосказанность.

– А во-вторых, информацию обо всем этом я, предполагаю, смог бы найти в записках Марьяны Альбертовны, – пояснил я, вспоминая уничтоженный вокзал Елисаветграда.

– Хорошо, что не нашел, – произнесла Ольга. И добавила чуть погодя: – Для меня хорошо, конечно же.

– Но опасности для тебя сейчас нет, – полуутвердительно произнесла Анастасия, явно найдя в памяти Ольги воспоминания. – С закладкой Готфрида ведь уже давно вопрос можно считать закрытым?

– Да, – подтвердила Ольга.

Она во время беседы сохраняла невозмутимый вид, но я прекрасно чувствовал, что происходящее – то, что Анастасия копается в ее памяти как в своей, ей совсем не нравится. Но Ольга уже почти взяла эмоции под контроль – они были уже гораздо ниже яркостью чем эмоции Анастасии, которая справлялась с чувствами благодаря родной ледяной стихии.

– После неудачной попытки фон Колера, когда он пытался сделать из твоей команды кукол… Когда я восстанавливала твое тело и собирала по кусочкам энергетический каркас, я увидела, что закладки Готфрида нет. Тогда я не знала, как именно ты справился с ним, но именно тогда я решила начать свою игру и поставить все на тебя, – пояснила Ольга.

После этих слов я теперь, казалось, начал полностью понимать ее мотивы. Ольга ведь, несмотря на все свои способности, была лишь инструментом в игре за власть своей матери. Притом инструментом, меняющим направление воздействия по щелчку – вспомнить ту же расторгнутую по команде герцогини помолвку с цесаревичем. Я же, по праву рождения, мог помочь Ольге стать самостоятельной фигурой, а не пешкой в игре ее матери. Осознание этого прошло краем, потому что акцентировался я на других словах девушки.

«Сделать из твоей команды кукловодов».

«Это атака направлена не на тебя» – сказала мне давным-давно Елизавета, в тот момент, когда фон Колер пытался утащить нас на жертвоприношение в Инферно.

Эта атака была направлена не на меня, потому что у меня – по разумению фон Колера, уже была закладка в виде Готфрида. Но только по его разумению – потому что душу Готфрида в момент наложения слепка убила Елизавета.

«Я всегда буду рядом» – в очередной раз, словно вживую, прозвучали слова моей ангел-хранительницы.

Анастасия с Ольгой, кстати, их тоже услышали и одновременно вздрогнули. Но обе промолчали, лишних вопросов задавать не став.

– Да, проблема с закладной сознания Готфрида решена, – продолжила говорить Ольга. – И я это узнала и поняла, когда вытаскивая тебя из бездны после того, как ты убил лорда-повелителя. Но… ты ведь не можешь не чувствовать, что на тебя по-прежнему влияют осколки его слепка разума.

– Да, я это чувствую, – кивнул я. И подумав, добавил: – Причем со временем я чувствую это все сильнее. И… мне все сложнее этому сопротивляться.

– С тобой это происходит гораздо медленнее, чем у других одержимых. Но лорд-повелитель – это слишком опасный трофей, и весь мой опыт исследований говорит, что ты давно должен был быть поражен безвозвратной одержимостью. Ты пока справляешься, но его поглощенная душа будет подтачивать тебя постепенно, исподволь и незаметно.

«…» – подсказал ко случаю внутренний голос.

– И единственный твой шанс спасти свое тело и душу – Саманта Дуглас.

«…?» – еще раз внутренний голос не промолчал.

Не очень приятная информация. Та, что о моей обреченности, а не та, что о Саманте. Но подумал я сейчас совсем не о черной принцессе.

«Ай да сэр Галлахер, ай да сукин сын!» – в тему еще раз подсказал внутренний голос

Знал ведь краснолицый сэр наверняка о подобном предполагаемом эффекте, не мог не знать. Но не сказал.

Я думал о краснолицем наставнике Саманты, который был уже второй кто подтвердил, что одержимые всех стран – оказывается совсем не соединяйтесь, а каждый сам за себя. Первым таким разрушителем мифов был фон Колер, кстати.

Пока я думал о жесткой межцеховой конкуренции, Анастасия озвучила кое-что другое.

– Артур обречен, и ты об этом прекрасно знала, – произнесла она, внимательно глядя на Ольгу. – Знала, что ему осталось немного. Но не сказала,

– Да. Знала, – спокойно кивнула Ольга. – Но, во-первых, в перспективе я надеялась самостоятельно решить эту проблему. Не забывай, я магистр ментальной магии. А во-вторых, дорогая подруга, – внимательно посмотрела на Анастасию Ольга, – ты не забывай, что в игру откровений можно играть и втроем. И если ты, какая молодец, предусмотрительно когда-то закрыла разделы своей памяти, полностью вычистив воспоминания, и думала, что мне это будет недоступно… спешу тебя разочаровать, ты ошибалась. Мне рассказывать в чем состоял твой расчет в отношении Артура, или сама озаботишься?

Румянец, который с момента упоминания Ольгой ее умений в плотской любви лежал на щеках Анастасии, моментально исчез. Княжна определенно не думала, что Ольга сможет докопаться до этой информации. Но молодец, справилась с собой и обернулась ко мне.

– Во время нашей ментальной связи я чувствовала тебя гораздо лучше, чем ты меня. И я собрала из осколков твоих мыслей и эмоций довольно явную картину того, что ты по каким-то причинам не сможешь заниматься политикой. Совсем. Никак. И я планировала управлять Югом…

Мне, в принципе, ее откровения были не так чтобы интересны. Будь на моем месте Олег, он бы наверняка сейчас страдал. Я же, с высоты своего возраста, понимал, что у обеих девушек в начале нашего общения на первом месте всегда стоял холодный расчет.

«Планировала она управлять Югом» – усмехнулся я. Настя молодец, собрала картину. Только вот в ее собранной из осколков моих эмоций и мыслей не было того, что «законы божьи и человеческие» не подразумевают того, что я могу закрывать глаза в нужные моменты, потворствуя невмешательством действиям возможной супруги.

Условия контракта с Князем Тьмы не могли мне позволить стать даже принцем-консортом; и наложенное Астеротом ограничение в контракте не пускало меня в политику даже через черный ход алькова. Оставляя лишь выбор роли странствующего рыцаря, убивающего осеннего дракона – а вопросы восстановления экономики частично сожженной деревни перекладывая на вороватого старосту. Который, пока рыцарь пировал в замке сеньора, уже сам решал, кому умереть зимой, а кому выжить на остатках несгоревших в амбарах запасах для того, чтобы летом вновь засеять поля.

– Ты планировала стать не Королевой Юга. Ты планировала стать Императрицей, – между тем поправила княжну Ольга.

– В будущем. Также, как и ты, – сверкнула глазами Анастасия, а после обернулась ко мне: – Да, в перспективе я планировала управлять Югом и в случае успеха всей страной без твоего вмешательства, потому что ты ко власти равнодушен. Но это было до того, как…

– О чем я и говорила совсем недавно, – перебила ее Ольга. – Но ты меня, дорогая подруга, не поддержала. Не важно, каким именно расчетом мы руководствовались в самом начале нашего знакомства. Важно, в какой позиции мы все находимся сейчас.

Артур, у нас с тобой прямая ментальная связь, и ты можешь почувствовать, если я сейчас скажу неправду. Я сейчас в отношении тебя руководствуюсь в первую очередь не… скажем так, не холодным расчетом пользования, а искренне желаю быть с тобой рядом как твоя королева. Как и, – сделала над собой усилие Ольга, – наша общая подруга Анастасия. Но факт в том, что твоя душа в опасности. И помочь тебе, насколько хватает моих знаний, в ближайшее время способна только Саманта Дуглас. Она обладает способностями не меньшими, чем ты сам, и может тебе помочь сохранить разум. Я этого, к сожалению, сделать не могу. Пока не могу. И ты не сможешь, – повернулась Ольга к Анастасии. – Чтобы ты там себе не надумала. Да, ты не менее гениальная одаренная чем я, такие как мы – как говорит Артур, рождаются раз в тысячу лет, когда на небе взрывается ярко-красная комета. Но факт нашего бессилия есть, против него не пойдешь.

– Когда я, дорогая подруга, вместе с тобой создавала конструкт, я узнала много нового. И я могу помочь Артуру. Удивительно, правда? – с чувством превосходства улыбнулась Анастасия. – Я теперь знаю путь, и…

– Я тоже знаю путь. И тоже в теории, также как и ты, технически могу решить вопрос, на что и рассчитывала, – перебила ее Ольга. – Но Император решил, что Артур женится на принцессе Элизабет, и с королем Георгом свадьба уже согласована. Что ты с этим сделаешь?

Об этом, судя по замешательству, Анастасия в моменте как-то не подумала.

– Вот именно, дорогая подруга, вот именно, – покивала Ольга, причем абсолютно без чувства превосходства преимущества собственных аргументов. – Поэтому вернемся к началу нашего уютного обсуждения. Сегодня, в свете возникшей ситуации с обменом памяти, я пришла к выводу что у меня есть два варианта дальнейших действий. В связи с тем, что у нас с тобой больше нет никаких тайн друг от друга. Первый, как уже было сказано – убить тебя, но при этом потерять расположение Артура. Это вариант, как я уже говорила, для меня неприемлем. И второй – наше с тобой сотрудничество. Которое, заметь, было в планах еще до этого момента.

– Анастасия медленно кивнула – за время проведения третьего раунда финального матча воспоминания Ольги в части касаемой себя она изучила. И нам не было нужды сейчас излагать план, подразумевающий совместные действия Анастасии и цесаревича. Который, по нашему общему плану, должен был отречься от титула, собрать остатки своих опричников и переехать на Юг России. Где, в самое ближайшее время, начнется война на Балканах, что вкупе с реформацией Вольницы открывало для него очень многие варианты. Но без Анастасии, без ее помощи, обосноваться цесаревичу на Юге бы не получилось, именно поэтому нам нужна была она.

Не трон, конечно, но и не смерть от моей руки, открыто согласованная Императором. Но теперь вслух обсуждать детали смысла не было – потому что всю подноготную нашего плана и даже ход разговора с цесаревичем Анастасия уже знала из памяти Ольги.

– Но зато теперь у нас появилась еще одна, не менее важная часть разговора, – словно прочитав мои мысли, произнесла Ольга. – Это повод узнать о том, как именно и благодаря кому произошел обмен нашей памяти. Артур. Кто такой Астерот?

После этих слов обе девушки снова внимательно и очень цепко посмотрели на меня.

Глубоко вздохнув, я снова улыбнулся. И, подумав еще пару секунд, начал с самых истоков происходящего.

– Для начала хотел бы представиться. Меня зовут Артур. Очень приятно.

После этих моих слов Анастасия и Ольга воззрились на меня, совершенно не понимая, о чем речь.

– Думаю, информация о множественности миров сюрпризом для вас не станет, – поочередно глядя в глаза то Ольге, то Анастасии, произнес я. – Я имею ввиду информацию о множественности нашего, так называемого истинного и единственного мира.

Произнеся это, я замолчал и напрягся, подспудно ожидая грома и молний. Которых не последовало. Значит, можно – тест на допуск к информации Ольга с Анастасией в архидемонской канцелярии по всей видимости прошли.

– Да, звучит достаточно… смело и необычно. Но вам придется мне поверить на слово, что оно есть и оно работает. Упоминаемый мной недавно Астерот, это мой… так скажем, старший деловой партнер, по воле которого я оказался в этом мире. И именно благодаря его шутке, или же дьявольскому замыслу, после того как вы в первый раз не очень удачно попробовали наложить на меня защиту последнего шанса, – поежился я от все еще студившего кости холода, – вы оказались связаны ставшей общей памятью.

– То есть ты… волею того, кого ты называешь Астеротом, не Олег Романов? – первая поняла в чем дело Ольга.

– Непростой вопрос, – покачал я головой, даже не зная с чего начать.

– Если использовать бритву Оккама, то вопрос донельзя простой, как и варианты ответа, – очень внимательно посмотрела на меня Ольга.

– Хм. Мне отвечать с эссенциальной точки зрения? Или экзистенциальной? Или вовсе начнем с вопроса «что есть сущее?» – улыбнулся я, вспоминая первую нашу беседу с Астеротом. И после продолжил, уже тщательно подбирая слова.

Впрочем, как бы тщательно слова я не подбирал, получалось все равно немного путано. Потому что я на бумаге складно мысли излагаю, а вот подходящие к разговору нужные аргументы и идеальные конструкции фраз меня обычно на следующий день, если не позже, догоняют. Так что как ни старался, получалось все равно немного путано:

– В теле Олега Романова, в момент его убийства в Высоком Граде, действительно появилось мое сознание. Сам же я в тот момент неожиданно умер в своем мире. В мире очень похожим на этот, в мире-двойнике, просто на точке бифуркации в начале двадцатого века свернувшем в другую сторону по течению реки времени. И волей высших сил, имя которым – Астерот, я занял место личности Олега в момент его смерти, а он сам переместился в мой мир, в мое тело.

Не знаю как обстоят дела у Олега в моем прежнем теле, но здесь я полностью обрел его память, и некая, причем немалая часть его личности стала мной. По крайней мере дичь я иногда творю такую неожиданную даже для самого себя, что с уверенностью могу заявить: тот Артур Волков, который жил в другом мире, совсем не тот Артур Волков, что разговаривает с вами сейчас. Так что отвечая на твой вопрос – сейчас я, это я. Артур Волков. Олег Романов. Ну… в общем, как-то так.

Довольно долгое время девушкам понадобилось, чтобы усвоить информацию. И еще довольно долго я отвечал на следующие многочисленные вопросы. Настолько долго, что мы даже снимали купол, чтобы сделать перерыв на чай.

– В своей прежней жизни ты ведь был старше? – поинтересовалась Ольга, после того как основные уточняющие вопросы закончились.

– Да.

– И сколько тебе там было лет?

– Погиб там я чуть позже второго совершеннолетия, – на голубом глазу сообщил я обоим. Ольга, конечно же, лукавство мое почувствовала и улыбнулась. Впервые чисто и искренне за всю беседу, словно сбрасывая с плеч навалившийся груз проблем.

– Теперь мне понятно, почему ты настолько устойчив ментально, что позволяет тебе сопротивляться и чужой воле, и безвозвратной одержимости, – произнесла она. И сразу обернулась к Анастасии, чьи эмоции в буквальном смысле ярко вспыхнули, привлекая внимание.

– В чем дело? – также повернулся я к княжне. Которая последние несколько минут участия в разговоре не принимала, а ушла в себя, погрузившись в раздумья.