Текст книги "Путеводная звезда. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Во всем произошедшем в моей жизни меня всегда удивлял один момент, – поочередно глядя то на меня, то на Ольгу, сообщила княжна. – Мама́ воспитывала меня всегда с прицелом на инициацию в Школе Льда.

– И?

– Ну какой Лед на Юге России?

– Справедливо, – кивнула Ольга.

– В то же время, утверждать о том, что мама́ не обладает ни умом, ни сообразительностью, я бы не стала.

– И вновь справедливо.

– Совсем недавно ты размышляла о следствиях нашего обмена. Есть сегодня и вчера, и все такое прочее, – посмотрела Анастасия на Ольгу. – Я же думала о причинах. Потому что «вчера» – не менее важно. История она ведь такая – никогда не требует себя учить, но всегда наказывает за невыученные уроки. Так вот, именно в твоей памяти нашла ответы своей инициации.

Ольга кивнула, и коротко посмотрела на меня, объясняя.

– Началось все с того, что когда путем брака Анны Разумовской и Юрия Юсупова была совершена первая попытка объединить два сильнейших национальных клана Вольницы, вмешалась моя семья. Именно с подачи моей матери над Анной Разумовской работали ментаты, для того чтобы разрушить столь перспективный брак, заставив ее безоглядно влюбиться в Петра Штейнберга. И у них получилось.

– Получилось, – согласилась с ней задумчивая княжна. Но все же – Лед? Ты созданное совершенство, а я случайный гений. Ты может и умнее, пока, но я гарантированно сильнее.

– В далекой перспективе развития дара владения, – вставила Ольга.

– …и моя ледяная инициация, – не обратила на ее ремарку внимания Анастасия, – произошла уже после разрушения вами союза Разумовских и Юсуповых. Даже несмотря на несостоявшийся союз…. Несмотря на тогда несостоявшийся союз, моя стихия направлена именно на ваши владения, на Север. Двадцать лет назад кто-то объединял два клана в противовес вашему могуществу, потому что я должна была стать Королевой не Юга, а Севера. Вы объединению помешали, но партия еще не закончена – иначе моя инициация во Льду не состоялась бы.

– И я, и ты знаем, кто изначально был инициатором объединения кланов и попытки атаки на нас, – кивнула Ольга.

– Это был великий князь Николай Константинович, но сейчас это не имеет значения, – посмотрела на меня Анастасия. – Я сейчас о другом. Ты объяснишь, или мне это сделать?

– Я сама, – кивнула Ольга, и повернулась ко мне. – Заговор тайной ложи скучающих мамаш, ты о нем слышал.

– Слышал, – кивнул я.

Впервые об этой тайной ложе, планирующей принести в Первый мир стран Большой Четверки радикальный матриархат, я услышал от Саманты. Но принцесса отзывалась об этой ложе довольно небрежно.

– В России курирует этот «заговор», – судя по интонации, небрежно к ложе относилась и Ольга, – моя мать. Но внутри него, существует узкий круг серьезных интересантов. По итогу действий которых, в ходе управляемого переворота, Император отрекается от трона, возглавляя Госсовет, Сергей Александрович становится президентом Российской Конфедерации, а я становлюсь Императрицей.

– Но ты же видишь себя полноценно на троне Империи, без тени мама́ за спиной. И именно поэтому пошла против нее? – спросила Анастасия, едва Ольга замолчала.

– А ты себя на троне Империи не видишь? – усмехнулась Ольга.

– В отличие от тебя я не говорила Артуру, что не собираюсь этого делать, – хищно улыбнулась Анастасия.

– А я в отличие от тебя не лгала, когда говорила, что в моих действиях больше чувств, чем расчета, – парировала Ольга.

– В отличие от тебя я была готова за него умереть, – моментально произнесла Анастасия.

– В отличие от тебя я готова за него умереть прямо сейчас. И ты с этим не поспоришь, дорогая подруга.

– Ты готова умереть в первую очередь за возможность занять трон Российской Империи. Дорогая. Подруга.

– Это идет дополнительной опцией, а…

– Сеньориты, – прервал я девушек. – Давайте к делу.

Некоторое время всем понадобилось, чтобы успокоиться. Анастасия сверкнула глазами, выдохнула и продолжила, глядя на Ольгу:

– Твоя мать не желает сама занять этот трон. Но она желает получить власть. Настоящую власть. И ты ее инструмент.

– Моя мать готовила меня к тому, чтобы стать картонной Императрицей, – пояснила для мне Ольга, – а самой остаться в роли серого кардинала, в руках которой сосредоточены все нити влияния. И надо мной в том числе – потому что я как член тайной ложи себя давно скомпрометировала, причем по ее воле. Тебя она, – посмотрела на меня Ольга, – удалила от российского трона браком с Самантой Дуглас, цесаревича…

Ольга осеклась, когда Анастасия резко вскинула руку.

– Ты умнее меня. Но и я далеко не глупа. Вы сговорились с цесаревичем, предлагая ему в обмен за жизнь и лояльность второстепенную роль на будущем Олимпе.

– Вполне равноценный обмен, – кивнула Ольга.

– А если твоя мать в обмен на жизнь предложит ему нечто большее? Ты идешь против своей матери, почему ты уверена, что он не пойдет против отца? Я все думаю об этой отмененной попытке управляемого переворота, которая должна была состояться перед самым балом. Что если она все же состоится? Смотри сама. У Алексея есть выбор: смерть от руки Артура, отречение по примеру Николаева и командование своими воинами света у меня на Юге… либо же попытка самому стать свадебным Императором. Для твоей мама́ этот вариант даже лучше – цесаревич не обладает опасной силой дара, он не совершенство как ты, он не так умен, и самое главное – он не ведет против нее свою собственную игру. Как ты. И он, когда придет к ней с докладом о вашем предложении, будет не менее компрометирующе связан, чем связана сейчас ты. Какая твоей мама́ разница, кто у нее будет на троне – картонная Императрица, или картонный Император?

Долгое время в созданном Ольгой защитном куполе безмолвия, полностью оправдывая название, стояла полная тишина.

– О том, что мы втроем смогли встретиться, уже знают абсолютно все заинтересованные лица, – после долгой паузы произнес я. – И если цесаревич действительно решил рассказать о нашей договоренности герцогине и получил от нее предложение, от которого сложно отказаться, мы узнаем об этом в самое ближайшее время.

– И что дальше, дорогая подруга? – поинтересовалась Анастасия у Ольги.

Только у Ольги поинтересовалась. Не у меня. Потому что меня, как только что было сказано, от этого розыгрыша трона удалили планируемым браком с Самантой.

– Дальше? – хищно усмехнулась Ольга. – Скажи мне, дорогая подруга. Если я предложу тебе заключить союз, согласишься ли ты?

– Да, – просто ответила Анастасия.

– И если сегодня мы с Артуром, и непосредственно я, потерплю поражение, примешь ли ты меня, для того чтобы собраться с силами и завтра потеснить с высоты немного засидевшихся там кукловодов?

– Да.

Ментальная связь, которая установилась между всеми нами, переговоры кстати значительно упрощала. Не было нужды верить, или не верить на слово.

– И это хорошо, – кивнула Ольга. – И для того, чтобы у нас все получилось, было бы отлично, если бы ты сейчас отправилась на Юг и предприняла все возможные действия для того, чтобы с трона королевы Юга тебя никто не смог снять. И для этого ты должна кое-что сделать, чтобы подстраховаться.

– Что именно?

– Собираешь малый совет глав всех родов и кланов, и рассказываешь на нем все о наших планах насчет цесаревича, согласовывая его прибытие на Юг. Только, очень тебя прошу, сделай это сегодня же, сейчас же, как можно более срочно. Если Алексей остался, останется с нами, мы ничего не потеряем. Если он будет против нас… ну, у нас будет весомый довод, когда Артур его убьет, чтобы уверенно утверждать, что это было самозащитой, а не продуманным шагом.

«Когда Артур его убьет». Интересно слышать такую уверенность в голосе Ольге.

– А… простите, что вмешиваюсь, – прервал я Ольгу. – Насчет Юга, трона и вот этого вот всего. Как насчет Анны Николаевны?

Анастасия в ответ на мой вопрос только улыбнулась.

– Анна Николаевна меня только поддержит. Она нашла свое счастье, ей не нужна ни власть, настоящая власть я имею ввиду, ни трон Королевы Юга.

– Счастье? – не очень поняв что под этим подразумевается, поинтересовался я.

– Артур, – укоризненно покачала головой Ольга. – Временами ты совершенно непробиваем и абсолютно нетактичен.

– Не спорю. Но иногда это лучше, чем с умным видом качать согласно головой, не понимая в чем дело. А в чем дело, я сейчас вообще не понимаю.

– Анна Николаевна нашла свое женское счастье, и ее не интересуют широкие амбиции. Влияния и власти ей хватит, в том числе и в качестве моей советницы, а не серого кардинала, – не преминула уколоть Ольгу Анастасия. – У нее сейчас, так скажем, иной приоритет.

– Это… тот, о ком я думаю? – удивленно поинтересовался я.

– Да, это тот, о ком ты думаешь, – кивнула Анастасия.

– Ну надо же, – только и нашелся я, что ответить.

– Ну надо же, – эхом кивнула Анастасия. – Хорошо, я сейчас отправлюсь на Юг. Ну а вы?

– Ну а мы… – ответила Ольга. – Мы остаемся на бал.

– Ты же понимаешь, что это опасно.

– Пф… как ты, Артур, говоришь? – бросила Ольга на меня краткий взгляд: – Пренебречь, вальсируем.

– Это действительно опасно, – в задумчивости произнес я. Понимая, что если герцогиня узнает о факте своей игры от Ольги, и решит поменять ее в своих планах на цесаревича – в свете грядущего отречения Императора, то для Ольги это неиллюзорный шанс исчезнуть раз и навсегда. Причем исчезнуть не только с политического небосклона.

– Опасно, я же не спорю. Но жизнь – вполне обыденная ставка в игре за трон Российской Империи, – только и поджала губы Ольга. – Что? – произнесла она в ответ на вопросительный взгляд Анастасии.

– Я должна уехать прямо сейчас.

– Да?.. – не очень поняла в чем вопрос Ольга.

– Дай нам пожалуйста несколько минут наедине.

Не говоря ни слова, Ольга сняла купол тишины, и вышла из кают-компании. Анастасия моментально закрыла нас своим куполом безмолвия, и поднялась с кресла, подходя ближе. И когда я поднялся навстречу, она подошла уже вплотную, обнимая меня.

Несколько долгих минут мы стояли, обнявшись. Слов было не нужно – эмоции прекрасно читались и так. Примерно как тогда, когда подобное происходило в лесу, в охотничьем домике.

Анастасия вдруг отстранилась, сделав шаг назад, но меня не отпускала. Поймав ее взгляд, едва не утонул в подсвеченных сиянием ультрамариновых глазах.

«Я буду ждать. И когда ты решишь вернуться в Россию, помни об этом»

Последние слова княжны прозвучали уже эхом. Я даже не заметил, как она отстранилась и двинулась к выходу. И только когда дверь закрылась, по плечам провело ознобом защитного ледяного конструкта, о котором я совсем забыл со всеми этими горячими обсуждениями.

И когда Анастасия вышла, пропала и ее защитная аура. И моментально я почувствовал зов крови – со мной очень сильно хотели поговорить мои кровные родственники.

Глава 19

– Артур.

– Валер.

– Артур… – тяжело вздохнул Валера.

– Валер, не тяни кота за яйца. Говори уже.

– Варвар.

– Очень приятно, а я Артур.

– Не смешно.

– А это и не шутка. Говори уже.

– Артур. Я не трус. Но я боюсь.

В ответ на это я только легко улыбнулся.

Валера невероятно быстро подхватывал большинство моих выражений, и если ему доведется в будущем встретить соотечественника, кого-то вроде меня или Андре, то ему будет сложно доказать, что он не гость из иного мира.

– Не знаю, что ему будет нужно доказать, но не факт, что мы до этого доживем, – произнесла вдруг Эльвира.

Царевна мысли мои не улавливала, но настроение и эмоциональную ауру вполне читала. Тем более что общались мы сейчас мыслеречью, взявшись за руки.

– Если доживем, – кивнул я.

– Артур.

– Да говори наконец, Валер, я давно готов тебя слушать.

– Отец велел мне возвращаться в Нахичевань.

– Когда?

– В принципе, я уже опаздываю.

– Как так?

– Я должен был отправиться домой сразу после того, как закончился финальный матч.

– А ты ждал меня. Пока я закончу беседу с Ольгой и Анастасией.

– Да, именно так…

– Мы ждали тебя, – перебила его Эльвира. – Мать велела мне возвращаться в Кузнецкий острог.

«Я знаю – город будет, я знаю – саду цвесть, когда такие люди в стране Советской есть», – возникли у меня в памяти строки Маяковского о Новокузнецке, который в этом мире остался Кузнецком, став частью большой Кузнецкой агломерации. И частью которой также был и закрытый город-крепость «Кузнецкий острог», где обучались и тренировались боевые одаренные сибирских князей.

– Тоже сегодня?

– Да.

– И ты тоже опаздываешь?

– Я всегда была… самостоятельной, так скажем. Это Валеру накажут и в угол поставят за то, что посмел отца ослушаться, мне же многое прощается.

Валера после слов Эльвиры только глаза закатил с утомленным выражением на лице. Не держались бы мы все друг за друга, он бы и руки на груди скрестил. Но на реакцию Валеры я уделил внимания лишь краткое мгновенье. Потому что задумался.

И Эльвира, и Валера по воле своих семей должны были вернуться в защищенные родовые гнезда, где можно переждать бурю. Которая, определенно, надвигалась.

Просто так отзывать ни Валеру, ни Эльвиру домой бы не стали. Тем более что Эльвира, в сопровождении Валеры, должна была идти на Бал Дебютанток – без серьезной причины подобные мероприятия не пропускают. Потому что Бал Дебютанток проводит сама Императрица.

Но видимо в их семьях решили, что лучше найти повод отложить посещение, чем рисковать жизнью своих одаренных отпрысков. А это еще одно подтверждение того, что именно в ближайшие дни в Петербурге наверняка случится что-то.

Что-то, что уже давно висит в воздухе. И это не люстра.

– И у нас с Валерой к тебе вопрос, – прерывая мои раздумья, произнесла Эльвира. – Мы уезжаем, или мы остаемся?

Я в ответ только спокойно улыбнулся. Потому что недавнее утреннее предчувствие близкого расставания ни меня, ни Валеру, ни Эльвиру не обмануло.

– Вы уезжаете.

– Мы готовы остаться, ты же знаешь.

– Эльвира. Валера, – поочередно осмотрел я обоих. – Война – дело молодых, а старики этим пользуются. Мы будем умнее, и на войну не придем. Не потому, что мы боимся, – посмотрел выразительно я на Валеру, – а потому что пока не столь сильны, чтобы быть фигурами, а не пешками.

– Ты сам?

– Мне указывать некому, расположение семьи я потерять не могу… потому что ее нет, – улыбнулся я, вспомнив майора Пейна.

– Артур.

– Валер? – ответил я, и встретился с укоризненным взглядом Валеры.

– Мы твоя семья, – вместо него произнесла Эльвира.

– Очень приятно слышать, не скрою. Но я остаюсь. У меня нет выбора, но есть варианты, за меня не переживайте. Один я всегда смогу уйти. Но если останетесь вы, я могу потерять вас. Все вопросы и ответы потом, когда мы снова встретимся.

– Если встретимся.

– А мы встретимся?

– Валера, мы обязательно встретимся! Да, и есть еще очень важный момент, который вы должны знать, – перебил я обоих. – Учтите, что слепок сохранения души может быть ловушкой. На меня слепок накладывал фон Колер, и при этом был принесен в жертву некто под именем Сергей Готфрид, который в анамнезе Спящий и сильный менталист. В случае моей смерти Готфрид должен был занять мое место.

Быстро обменявшись взглядами, я увидел, как Валера и Эльвира отрицательно покачали головами. Им слепок души накладывал не фон Колер, а члены семьи.

– Все равно, постарайтесь не умирать. Это может быть опасно. В нашей ситуации ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более что у меня появилась проверенная информация о том, что безвозвратная одержимость – в большинстве случаев влияние отнюдь не Тьмы. Тьма – это всего лишь инструмент, как молоток. Которым можно забивать гвозди или ломать кости, на выбор. Просто инструмент более опасный и сложный. Даже более того, думаю что все случаи безвозвратной одержимости – результаты конфликта осколков душ со слепка. Так что погуглите на тему, только…

– Что сделать?

– Поищите информацию. Только предельно осторожно, потому что чувствую, это знание стоит жизни. Берегите себя.

– Ты тоже береги себя. Оставаться здесь тебе может быть не менее опасно, – вернула мне интонацию Эльвира.

– Ладно. Без долгих прощаний обойдемся…

– Подожди, – остановил меня Валера.

– Подожди, – одновременно с ним произнесла Эльвира. – Будь готов, сейчас тебя немного подкачаем.

Расцепив со мной руки, Эльвира достала заранее приготовленный кинжал. Зажав лезвие в руке, она выдернула нож, глубоко взрезав себе ладонь. После, старясь не терять кровь, перехватила рукоять и таким же образом порезала себе ладонь другой руки.

Валькирия, самая настоящая – смотрел я на скуластое лицо царевны. Сам я по-прежнему не переношу ощущения взрезаемой сталью кожи, а у нее ни один мускул на лице не дрогнул.

Пока я едва заметно морщился в неприятном предвкушении, Валера также сделал себе два надреза, передавая ритуальный кинжал мне. Быстро взрезав ладони, я отпустил ритуальный кинжал, и он завис в воздухе, удерживаемый силой разбуженной Магии Крови.

– Я сама все сделаю, просто не мешайте, – сказала Эльвира, глаза которой уже сияли красным отсветом.

Несколько минут потребовалось на то, чтобы оба они избавились от остатков энергии, полученной в ходе ритуала нашего кровавого союза. Отдав в ходе ритуала все до последней капли мне.

Все до последнего, и даже чуть больше – Валера осунулся, как будто не ел и не спал неделю, и под глазами у него залегли глубокие темные мешки. Эльвира выглядела чуть лучше, но и ее скулы заострились, а губы высохли настолько, что появилось несколько сочащихся сукровицей трещин.

Сила Крови, которую они вдвоем отдали мне без остатка, была нечто большим, чем стихийная энергия. Сила Крови существовала в модели тела параллельно с энергетическим каркасом. При этом именно эта, полученная от них сила, вдруг приглушила неприятные чувства от холодящей ауры Анастасии, которую я так пока и не снял.

Прощание, без которого мы договорились обойтись, так и так поучилось скомканным. В том числе потому, что Валера и Эльвира оба с трудом держались на ногах, обессилев после ритуала. Настолько, что мне пришлось их отводить до трапа, где уже ожидали присланные за ними катера.

Без прощаний, кстати, все равно не обошлось. Постепенно теряющую силы Эльвиру я передал Модесту, с которым на прощание обнялся, а Валеру попыталась поддержать под локоть Наденька. Ее попытки он, правда, сразу пресек.

С Надеждой я не просто обнялся. Прижавшись, Наденька вдруг крепко обхватила меня и крепко поцеловала в губы. Совершенно по-взрослому, удивился я, чувствуя ее требовательный язык. Удивлялся недолго – Наденька резко развернулась, и не глядя на меня больше пошла к трапу, все же подхватывая Валеру под руку. Он, кстати, в этот раз больше не сопротивлялся.

Мелькнули в последний раз ее дерзкие хвосты, и она исчезла, спустившись в каюту отходящего от яхты катера. А я недоуменно смотрел Наденьке вслед, все еще чувствуя ее губы и недоумевая, что это вообще было.

– Временами ты совершенно непробиваем, – сообщила мне подошедшая Ольга, которая встала рядом, опершись на перила.

– Да я… в общем-то, догадливый, и все ловлю на лету. Просто иногда делаю это немного потом, – кивнул я, проводив взглядом катера и осматривая береговую линию.

«Эскалада» стояла сейчас напротив Лахтинской Национальной академии парусного спорта, береговые постройки которой в этом мире серого января выглядели как несколько приземлившихся инопланетных кораблей. А без привычной зеркальной кукурузы небоскреба картина лахтинского берега выглядела еще более интересной и незнакомой.

– Артур.

– Да-да, пойдем, – бросил я прощальный взгляд вслед катерам, которые уже приближались к пирсам яхт-клуба, расходясь по сторонам.

Теперь из состава команды на яхте остались только мы втроем. Я, Ольга, и наш тренер, мастер-наставник и навигатор в деле освоения темных искусств Сергей Александрович Николаев.

Его, пока я общался с Валерой и Эльвирой, Ольга ввела в курс последних событий. По-нашему с ней уговору рассказав о случившемся абсолютно все. И о нашем разговоре с цесаревичем, и об обмене памятью с Анастасией. Тайной осталась лишь история моего сотрудничества с Астеротом.

Когда я зашел в кают-компанию, Николаев ждал меня с бокалом коньяка, задумчиво глядя на картину на стене. На мое появление полковник внимания не обратил, находясь явно в глубокой задумчивости.

Я же налил себе имбирного лимонада, взглядом предложил Ольге. Она отказалась. Присела напротив Николаева, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза.

Полковник только сейчас отвлекся на наше появление, и взглядом показал, что… показал, что он, так скажем, удивлен услышанным. Выразив без слов все, что о нас думает, Николаев снова вернулся к размышлениям.

Ожидая, пока навигатор и мастер-наставник закончит думать думу, я прошелся по каюте, осматривая картины. В одной из них, достаточно небрежно выглядящей, неожиданно узнал автопортрет Ван Гога, под названием «Художник по дороге в Тераскон». Не фанат живописи, но историю этой своеобразной картины я знал. Причем передо мной сейчас утерянный в моем мире оригинал – не думаю, что здесь копия висит. Не тот уровень.

Рассматривая картину, даже подошел ближе, утверждаясь что это именно Ван Гог и не совсем понимая ее важность в глазах ценителей и знатоков искусства. Раздумья о веяниях и критериях оценки живописи помогли скрасить время ожидания, которое закончил Николаев, окликнув меня.

– Артур.

– Здесь, – повернулся я к полковнику, еще раз мазнув взглядом по мазне Ван Гога. Да пусть простят меня искусствоведы и сам мсье Винсент. Или не мсье, а мэнеер Винсент, как будет правильно его уважительно называть если он не валлон, а фламандец – я к его принадлежности к землям Нидерландов не в курсе.

– Ольга, – повернулся между тем к девушке Николаев.

– Я тоже здесь, – едва улыбнулась Ольга, открывая глаза и выпрямляясь в кресле.

Я же, глядя на нее, заметил, что она все чаще и чаще выглядит вполне обычным человеком, а не тем холодным безукоризненным совершенством, которое я привык в ней видеть в первую очередь.

– Вы приняли решение.

– Да.

– Вы оба понимаете, чем вам это теперь грозит.

– Да.

– Но решение участвовать на балу вы не меняете.

– Да, – коротко посмотрела на меня Ольга.

– Да, – чуть кивнув, произнес я и перевел взгляд на Николаева.

– Еще раз. В свете последних событий, степень опасности для себя вы, думаю, прекрасно понимаете.

– Прекрасно понимаем, – еще раз кивнула Ольга.

– Уточню на всякий случай. Вы оба прекрасно понимаете, что попыткой сохранить жизнь цесаревичу вывели себя, причем очень ярко и громко, из чужого фарватера чужой игры на чистую воду самостоятельного плавания. И сейчас вы оба уже являетесь самостоятельными фигурами, не постесняюсь этих слов – буквально сверхновыми звездами на небосклоне политической жизни.

– Мы это понимаем.

– За это наказывают.

– Мы это тоже понимаем, – мягко сказала Ольга. – Но мы сами можем наказать кого угодно.

Николаев в ответ лишь грустно усмехнулся.

– И отступать вы не намерены.

– Не намерены.

– И мой совет затаиться и переждать, чтобы сохранить себе жизнь, вы конечно же не послушаете.

– В этом случае нам будет сложно, даже невозможно, вернуться на, как вы выразились, чистую воду самостоятельной игры.

– Понимаю. Но момент для этого вы, конечно, выбрали крайне неудачный.

– Ничем не лучше, но и не хуже других, – пожала плечами Ольга.

– С Артуром понятно, у него выбора нет. Но ты могла подождать пару десятков лет.

– Смысл? – глядя на Николаева, чуть склонила голову девушка. – Если мать все же решит убрать меня, то также она уберет меня и через пару десятков лет.

– Через пару десятков лет ты станешь много сильнее.

– Она тоже.

– У меня есть подозрения, что уже в самое ближайшее время она может поставить на карту все.

– У меня тоже, – улыбнулась Ольга. – Но так получилось, что мы, как вы выразились, уже вышли в самостоятельное плавание. И если мы покинем акваторию игры и спрячемся сейчас, обратно нас никто не пустит.

– Понимаю, – кивнул Николаев. – И я готов вас поддержать. Вот только сейчас я вам помочь ничем не смогу. Ни по политическим причинам, ни по личным.

– Это печально, – с удивительно точно воссозданной интонацией часто используемого мною выражения произнесла Ольга. При этом внимательно глядя на Николаева. Потому что он, когда договаривал про причины «личные», бросил на меня красноречивый взгляд.

Я знал, что это за личные причины: филактерий Елизаветы, который он собирался забрать в Петербурге. Где ее филактерий и как он собирается его забирать, Николаев меня в известность не ставил. Но намерения его были предельно серьезными. И, судя по всему, ради этого он был готов горы свернуть и рискнуть всем – также, как и Ольга сейчас.

Только Ольга рисковала всем ради того, чтобы остаться в числе реальных претенденток на трон Российской Империи, а он ради спасения Елизаветы рисковал уже гарантированным местом президента Российской Конфедерации.

– По политическим причинам я прекрасно все понимаю. И принимаю, – произнесла Ольга, которая не была в курсе известных мне намерений Николаева. – Вопрос насчет личных. Я должна узнать что-то важное?

– Никаких тайн, – покачал головой Николаев. – Артур в курсе событий, и после того, как у меня получится, или не получится задуманное, обязательно поставит тебя в известность. Не сомневайся, это произойдет в самое ближайшее время, еще до бала. Сейчас же… я просто не хочу сглазить.

«Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах», – мысленно усмехнулся я, второй раз за короткий период вспоминая знаменитую присказку.

Я, конечно, не верю во все эти материи, несмотря на живое общение с самой настоящей богиней, но некоторые ритуалы суеверий лучше все же соблюдать.

Ольга, кстати, с такой постановкой вопроса была, судя по реакции, совершенно согласна. И просто кивнула, подтверждая, что вполне удовлетворится информацией о личном интересе Николаева постфактум.

Он же, увидев ее согласный кивок принятия, заговорил.

– Нам нужно сейчас, в том числе для моего спокойствия, определиться с порядком ваших действий. И понять, насколько реален вариант силового решения возникших в связи с вашими действиями проблем. В том числе для того, чтобы я чувствовал себя спокойно и не был готов ежесекундно к тому, что мне придется выбирать – спасать вас, или бросать… свои дела и планы.

Поменяв позу – возвращаясь в полностью рабочее состояние и мироощущение, Ольга подалась вперед в кресле, положив локти на колени.

– Вариант попытки нашего физического устранения, конечно, есть. Но при всей важности момента он малореален. Даже без учета того, что учитывая наши с Артуром возможности и силы, с подобной попытки ликвидаторы, как говорит Артур, «утомятся пыль глотать». Если о нашем сговоре с цесаревичем стало известно, то я уверена, что если лидеры из определяющих политических курс России партий решат нас устранить, это будет сделано более цивилизованными методами.

«Лидеры из определяющих политический курс России партий» – отметил я, как обошла Ольга прямое упоминание своей матери как прямой соперницы.

– …меня даже вероятно не лишат званий и привилегий, а сделано все будет много тише, – закончила Ольга. – Поеду куда-нибудь в Абиссинию в посольство, по указу государя. Шанс стать мишенью для физического устранения есть, но для меня он малореален. Но все же есть, не скрою. Артур, ты готов рискнуть?

– Важный момент, – кивнул я Ольге, сам зеркально принимая такую же как у нее позу, подавшись вперед. – Дело в том, что я в любой момент, будучи в одиночестве, могу спрятаться в отражении мира, или даже уйти в Инферно. Но. Если все же рядом с нами появятся ликвидаторы, которые захотят нас физически уконтрапунктить, то я не смогу тихо скрыться и бросить тебя. И мне при этом определенно придется разнести в хлам немало будок.

– Артур, – между тем укоризненно вздохнула Ольга.

– Да?

– У тебя есть чувство слова. Ты прекрасно владеешь и русским, и английским языком. Но ты делаешь мне эстетически больно некоторыми своими выражениями.

– Ради тебя я сокращу количество подобных выражений. Прости пожалуйста, я когда переживаю, не замечаю, как так получается.

– Спасибо тебе большое и искреннее. В том числе и за заботу, – улыбнулась Ольга. – Но насчет меня можешь не переживать.

Сказав это, она расстегнула ворот мундира и достала небольшой амулет. И чуть-чуть приоткрыла, показывая нам с Николаевым камень внутри. Который был наполнен чистой силой, пульсацию которой я – едва створки амулета открылись, прекрасно почувствовал.

– Это мобильный портал, – пояснила Ольга. – Я не умею входить в скольжение, как ты, и не могу пересекать границы миров. Но в случае серьезной опасности я просто уйду в Лиинахамари, оставив тебя разбираться с ликвидаторами, или же самому скрываться в отражении мира.

«Лиинахамари».

Скорее всего именно то место, где в скалах возведен целый город на берегу северного моря. Там, где в тропическом саду, разбитом прямо под куполом в теле береговых скал, мы в ловушке сознания встречались с Ольгой, а после с Ольгой и Алексеем.

– Портал ведет тебя в реальный Лиинахамари, – уточнил я.

– Да. Там находится мое Место Силы.

Николаев в это время очень тщательно смотрел в сторону. Эмоции свои он контролировал безукоризненно, но я понял, в чем дело. Догадался, что в Лиинахамари инициацию проходила и Елизавета. И именно оттуда, с Места Силы, Николаев определенно собирается с помощью филактерия возвращать Елизавету в реальный мир.

После того как Ольга убрала амулет, мы втроем уже обсудили чисто технические вопросы. По итогу решили, что далеко от воды и от яхты уходить все же не будем.

«Эскалада» оставалась в Петербурге, на случай если нам придется его покидать. А суверенитет транснационального клана защита иногда много лучше, чем самые крепкие стихийные щиты. Оставшееся до бала время мы решили выждать в расположенном совсем неподалеку Белом замке на берегу залива – бывшей усадьбе Стенбок-Фермора. Совсем немного времени Ольге потребовалось, чтобы уладить вопрос с нашим размещением – усадьба принадлежала Мекленбургам, как и большинство земель Лахтинской мызы.

Когда «Эскалада» пришвартовалась в яхт-клубе, Николаев сошел на берег первым, оставив нас с Ольгой наедине. Не считая, конечно, незаметной команды яхты, которая – как я подозреваю, состояла в большинстве из неасапиантов и штампов.

Ольга, по моей просьбе, «подержала меня за руку», пока я сходил в Изнанку. Работу с астральной проекцией я еще не осваивал, как-то не до этого было. И самостоятельно в Изнанку выходил лишь в случаях максимального психоэмоционального напряжения, или в моменты смертельной опасности. Так что сейчас помощь Ольги пришлась как нельзя кстати. И едва поле зрения заполонила серая мглистая пелена тумана, как я почувствовал тепло присутствия за спиной.

Елизавета. Которая очень быстро меня почувствовала и нашла.