Текст книги "Веселые ваши друзья (Очерки)"
Автор книги: Сергей Сивоконь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Веселый или грустный?
Вот теперь, кажется, мы можем ответить на вопрос, какой же все-таки писатель Алексин. Веселый он или грустный.
После всего, что сказано, вывод, мне кажется, может быть только один: он веселый и грустный одновременно. О каких бы сложных событиях ни повествовал Алексин, всегда его произведения как бы «высветлены» улыбкой. Это дарит читателю надежду и оптимизм. Последние произведения Алексина («Третий в пятом ряду», «Безумная Евдокия», «В тылу, как в тылу», «Раздел имущества») драматичны, а потом трагичны. Но и в них присутствует юмор, а уж ирония – непременно. Думается, что отлучить этого писателя и от детской юмористики невозможно. «Детский» юморист Алексин на время ушел, чтобы вернуться.
Библиография
Произведения Алексина наиболее полно представлены в его сборниках последних лет: «Повести и рассказы» (М., «Детская литература», 1973), «Повести» (М., «Детская литература», 1974), «Поздний ребенок» (М., «Детская литература», 1976), «Третий в пятом ряду» (М., «Молодая гвардия», 1977) и «Безумная Евдокия» (М., «Детская литература», 1978). Во второй книге сборника «Вслух про себя» (М., «Детская литература», 1978) напечатана небольшая статья Алексина о своей жизни и работе – «О себе писать трудно…». Есть и книга о творчестве писателя – Вл. Воронов, «Анатолий Алексин» (М., «Детская литература», 1973).
Назовем также несколько статей:
С. Баруздин. Об Анатолии Алексине. (В его кн.: «Заметки о детской литературе». М., «Детская литература», 1975.)
Б. Брайнина. От терний – к звездам. «Детская литература», 1974, № 5.
Вл. Воронов. Драматургия Анатолия Алексина. «Театр», 1979, № 1.
Ю. Дюжев. Верный рыцарь страны Пионерии. (В сб.: «Детская литература». М., «Детская литература», 1965.)
И. Мотяшов. Поэзия добрых дел. (В его кн.: «Мастерская доброты». М., «Детская литература», 1974.)
И. Мотяшов. Рядом с героем. «Молодая гвардия», 1976, № 4.
И. Мотяшов. Воспитание чувств. «Лит. газета», 7 июня, 1978 г.
Л. Разгон. Вчера, сегодня, завтра. «Октябрь», 1974, № 8.
В. Разумневич. Рыцари деятельного добра. (В его кн.: «Книга на всю жизнь». М., «Просвещение», 1975.)
А. Смелянский. Люди из страны детства. «Новый мир», 1976, № 10.
Ф. Чапчахов. Талант человечности. «Правда», 4 июня 1978 г.
И. Шайтанов. О людях лет тринадцати и о каждом из нас. «Знамя», 1978, № 7.
ПОЭЗИЯ НАХОДЧИВОСТИ
Андрей Сергеевич Некрасов (родился в 1907 г.)
Хорошо, когда кто врет
Весело и складно.
А. Твардовский
Обаятельный враль
Читателю данной книги Андрея Некрасова представлять не надо: в том возрасте, какому эта книга адресована, этого писателя знают достаточно хорошо. И главная причина такой известности – веселая повесть о капитане Врунгеле, которую сегодня знают и любят не только у нас в стране. За последнее время ее перевели на чешский и польский, немецкий и даже японский, хотя, как известно, в повести этой присутствует весьма несимпатичный соотечественник японских читателей – адмирал Кусаки из Нагасаки.
В чем же секрет долголетия этой нетолстой и на первый взгляд нехитрой книжечки, которая увидела свет в 1939 году? Неужели только в ее забавности? Или в смешных рисунках, без которых не обходится ни одно издание «Врунгеля»? Думается, не только в этом.
Насчет забавности – правильно. Своего стремления позабавить, повеселить читателя автор нисколько не скрывает. Ради этого он идет на откровенные нарушения жизненной правды: комизм ситуаций в повести достаточно умело, но все же подстроен.
Юмор такого рода называют эксцентрическим.
И, однако, повесть не просто забавна – она и поучительна.
В чем же ее поучительность?
Есть установившийся круг героев, с которыми принято сравнивать капитана Врунгеля. Это, конечно же, барон Мюнхаузен; это не менее знаменитый враль Тартарен из Тараскона французского писателя Альфонса Додэ; это герой А. Конан Дойля бригадир Жерар – тоже порядочный враль, который уже сам по себе мог принести своему создателю всемирную славу, не будь у Конан Дойля другого, еще более замечательного героя – Шерлока Холмса. Сегодня к этому списку можно добавить выдающегося враля, так сказать, с сельским уклоном, Кузьму Борахвостова, героя «Бухтин вологодских» талантливого современного писателя Василия Белова.
В этой славной компании Христофор Бонифатьевич Врунгель – фигура отнюдь не последняя. Почему?
…В известной книге «Все начинается с детства» Сергей Михалков рассказывает: «Есть у меня один друг, к которому многие любят ходить в гости. У него не скучают ни минуты. Ставит он на стол вино. Пыльная, в паутине бутылка.
– Когда я был в Египте, то фараон… это вино, завернутое в шкуру рыси…
Эти воспоминания исполнены такого артистизма, такого пленительного юмора, что враньем назвать их просто невозможно. Все покатываются со смеху и очень довольны гостеприимным хозяином».
Однако по части подобного фантазерства литературные «коллеги» Врунгеля вряд ли ему уступят, так что тут у него особого преимущества нет.
А может, и не враль?
Его преимущество в другом: по сути своей он не враль. Вранье лишь орнамент его рассказов. А вообще-то перед нами подлинный морской волк, капитан с огромным опытом плавания, в совершенстве знающий и географию, и физику, и текущую политику, и, конечно, морское дело. Случился у него, правда, небольшой конфуз в норвежских фиордах, где он не учел особенностей грунта. В остальном же маршрут похода ни разу не застает его врасплох: все катастрофы с яхтой «Беда» случаются не по вине капитана.
Невдалеке от Новой Гвинеи «Беду» настигает страшный тайфун – горы воды обрушиваются на палубу… «Вдруг яхта, как волчок, закрутилась на месте, – описывает этот эпизод Врунгель, – а секунду спустя ветер совершенно затих. Лом и Фукс, незнакомые с коварством тайфуна, облегченно вздохнули. Ну, а я понял, в чем дело, и, признаться, пришел в большое расстройство. Попали в самый центр тайфуна».
Так не может говорить враль. Это слова матерого морского волка. Кстати, он и принял случившееся вполне достойно: не ударился в панику, не растерялся даже, а просто «пришел в большое расстройство».
Симпатичны доброта и благородство Врунгеля. Приняв на больной зуб сигнал бедствия с тонущего норвежского парусника, Врунгель, несмотря на недомогание, тут же бросается на помощь; в Австралии, по пятам преследуемый адмиралом Кусаки, Врунгель старается тем не менее выполнить «долг чести»: вернуть бумеранги, взятые у вождя папуасов…
Врунгель и Мюнхаузен
Но самое замечательное, конечно, – это изумительное хладнокровие и находчивость Врунгеля. Причем в отличие от своего ближайшего литературного «родича» барона Мюнхаузена находчивость эта основывается не на явно фантастичных идеях, а на полуфантастичных, так что иные читатели в ряде случаев могут всерьез подумать о врунгелевских проделках: «А почему бы и нет?» Скажем, белки в пароходном колесе или пальма вместо мачты не принадлежат к вещам абсолютно невозможным, так же как и кое-что другое из придуманного бравым мореходом Врунгелем.
И даже тот поразительный факт, что яхта, построенная из свежего леса, пустила корни и приросла к берегу, рассказчик пытается объяснить особыми обстоятельствами, хотя на сей раз уже с явной хитринкой: «Недаром, знаете, свежий лес не рекомендуется употреблять при судостроении…» Врунгель намекает, что не рекомендуется как раз из-за того, что свежий лес может прорасти.
Лимоном – в акулу
Но на чем же основываются «счастливые идеи», в самый нужный момент осеняющие Врунгеля?
Тут наряду с уже названными литературными «собратьями» Врунгеля (исключая, конечно, Кузьму Борахвостова, появившегося на горизонте сравнительно недавно) нелишне вспомнить еще о диснеевском Микки-Маусе. Почему именно о нем? Да потому, что его приключения, как и трюки, проделываемые Врунгелем, основаны, в общем-то, на одном и том же – на использовании побочных свойств известных вещей.
С лимоном, к примеру, всего лучше пить чай. Находятся любители, которые едят лимоны просто так – с сахаром, а то и без сахара, хотя обычно у человека от страшной кислоты сводит при этом скулы. А что, если запустить лимоном в акулью пасть, с тем чтобы и она не могла бы свою пасть закрыть? Врунгель так и делает и тем спасает товарища от неминуемой гибели.
Или: петухи имеют обыкновение кричать в полночь. Но ведь в разных концах земли полночь наступает в разное время. А если это лондонские петухи, петухи «по Гринвичу»? Значит, они прокричат полночь по лондонскому времени, и можно не только проверить часы, но и определить свои координаты…
Использование петухов «по Гринвичу» – одна из лучших идей Врунгеля. Впрочем, не менее остроумно применяет он и огнетушители – для борьбы с удавом, и папуасские бумеранги – для игры в гольф, и волчонка в паре с коровой (это уж, правда, случайно вышло)…
А чем плох спасательный круг вместо хомута или идея реактивного движения на яхте с помощью бутылок шампанского?..
Находчивость – превыше всего
«Приключения капитана Врунгеля» стоят особняком в творчестве Андрея Некрасова. Кроме этой повести, на его счету нет ни одного произведения в жанре фантастики, да и вещей юмористических у него немного. Но вот «счастливые идеи» на манер врунгелевских осеняют его героев постоянно. Причем в ситуациях абсолютно реальных.
В рассказе «Петушиное слово» опытный капитан Павлов, плавающий на речном буксире, задумал… кур на нем разводить. Только ведь курам гулять надо, на берег придется их выпускать, а собирать потом как?
Тут на помощь капитану Павлову пришли труды академика Павлова, именем которого был назван буксир, доверенный капитану. Почитал капитан павловские работы насчет рефлексов и нашел-таки решение куриной проблемы! Приучил кур собираться по сигналу – одному длинному гудку и двум коротким. Заслышат куры такой сигнал, все свои дела на берегу бросают, «подбегают к сходне и по сходне наверх, только что не летят. И каждая к своей клетке, и сразу носами к кормушке». Есть за чем спешить…
Как тут не вспомнить находчивость капитана Врунгеля?..
Хитрость поневоле
Другой яркий пример подобной находчивости имеет окраску драматическую и даже трогательную в повести «Судьба корабля».
В дни битвы под Сталинградом немало потрудился плававший через Волгу старенький баркас «Комсомолец»: к фронту людей и оружие возил, а обратно – раненых. После одного рейса команде баркаса пришлось отражать атаку эсэсовцев; большинство моряков погибло, остальные были тяжело ранены.
На обратном пути рулевым была военврач Валя, понятно, ни разу не стоявшая за рулем. А чудом уцелевший механик (он и рассказывает эту историю) спустился вниз, к машине, наскоро объяснив правила обращения со штурвалом и наказав посигналить, когда баркас подойдет к берегу.
Сюда-то шли под охраной бронекатеров, отвлекавших на себя огонь противника. А обратно в одиночку, под ураганным огнем противника, на старенькой рыбацкой посудине, которая сама, того и гляди, в прах рассыплется…
Однако каким-то чудом дошли. Только Валя на радостях посигналить забыла. Держится за штурвал и плачет.
А механика зовут к адмиралу. «Доложил я. Адмирал посмеялся. А потом и мне друзья доложили, как это вышло.
Баркасы эти вертлявые, особенно на течении да порожнем. Удержать такой баркас на курсе и вообще-то нелегко, а если в первый раз стал к рулю человек, то, сами понимаете, какие кренделя начнет выписывать.
Валя старалась, конечно, как могла. Ну да ведь это еще хуже. Тут навык нужен, а не старанье. Короче говоря, такой сложный курс выбирал наш „Комсомолец“, такие петли выделывал, что на берегу только диву давались. При таком беспорядочном курсе целиться практически невозможно. Ну и получилось, что идем мы сами не знаем куда, а снаряды и мины ложатся кругом, но все мимо».
Эпизод не просто в духе капитана Врунгеля, но и рассказан будто его же словами, с той же интонацией…
Мы постарались вспомнить лишь самые яркие эпизоды из книг Андрея Некрасова. Вообще же примеров остроумной находчивости (или находчивости поневоле) в его книгах много. Думается, что и в главном герое своей юмористической повести писатель выше всего ценит именно находчивость.
Что значит разбираться в картах
Ну, а чем же смешна эта повесть? Пришло время поразмыслить и над этим.
Комизм характеров и цепочка недоразумений – вот главное, что ее делает смешной.
Комичны уже сами участники кругосветного плавания: чудаковатый, но неистощимо находчивый Врунгель; тоже находчивый, но уже с мошенническим уклоном, матрос Фукс и пунктуально исполнительный, но недалекий старший помощник капитана Лом. Смешна сама должность старшего помощника в команде из трех человек. Смешна, наконец, и яхта «Победа», неожиданно, еще до начала похода, превратившаяся в яхту «Беда» (две первые буквы названия, к несчастью для наших мореходов, отскочили). А великое обилие каламбуров в некрасовской повести заставляет вспомнить юмористическую прозу Л. Кассиля. Правда, у Кассиля каламбуры куда чаще возникают, чем обыгрываются; у Некрасова же они обыгрываются постоянно.
«Каламбурные» происшествия в повести о Врунгеле возникают чаще всего благодаря Лому, который все понимает однозначно. Нанимаясь на «Беду», Фукс сообщил, что хорошо разбирается в картах; Лом обрадовался и привел новичка к капитану, хотя новоиспеченный матрос, бывший шулер, имел в виду карты отнюдь не морские…
Получив приказание надраить медные части корабля так, «чтоб огнем горело», сверхисполнительный Лом со своей почти нечеловеческой силой чуть не доводит дело до пожара…
Да и появляется-то он после очередного исчезновения этаким «каламбурным» образом. Оставшись без яхты после сильного шторма, Врунгель и Фукс нанялись на попутный корабль кочегарами и вот теперь ковыряют спекшийся уголь.
«– Эх, – досадует Врунгель, – разве здесь лопатой что сделаешь? Здесь подломать надо. Где лом?
– Есть Лом к вашим услугам!
Обернулся, смотрю – из кучи угля вылезает мой старший помощник…»
Беда, да и только!
С Фуксом подобные происшествия случаются уже по иной причине – от неопытности. На флоте такие казусы частенько выходят с новичками: терминология-то здесь сложная и нестандартная, а сразу всю ее не освоишь. Сам Врунгель вспоминает, как еще юнгой, услышав приказ капитана: «– Эй, малый, трави кошку, да живо!» – он совсем уж было собрался судового кота травить… Так что Фукса и осуждать по приходится, когда он по команде «Набивайте грот!» принялся все вещи в кубрик запихивать, а по команде «Отставить!» принес их обратно и отставил подальше…
Однажды на таком буквализме «подорвался» и Врунгель, когда Фукс вместо «По носу земля!» крикнул «Земля на носу!». Не терпит неточности морская терминология.
Кстати, приложенный к повести «Морской словарь для сухопутных читателей» (в первом варианте словарь этот назывался остроумней: «Толковый словарь для бестолковых сухопутных читателей») тоже во многом построен на обыгрывании каламбуров. Вот объяснение слова «балл»: «Не путать со словом „бал“! Бал – это вечер с танцами, а балл – отметка, которую ставят моряки погоде, мера силы ветра и волнения. 0 баллов – штиль, полное безветрие… 3 балла – слабый ветер… 6 баллов – сильный ветер… 9 баллов – шторм, очень сильный ветер. Когда дует шторм, и судну и экипажу тоже порой приходится потанцевать! 12 баллов – ураган. Когда небольшое судно попадает в зону урагана, случается, что моряки говорят: „Кончен бал“, и бодро идут ко дну».
Каламбур хорош своей наполненностью реальной жизнью, когда он не просто придуманная острота, а отражение жизненной ситуации. В этом смысле едва ли не самый удачный каламбур возникает в сцене прибытия Врунгеля с Фуксом на Гаваи, где их, потерпевших крушение, принимают за артистов, рекламирующих искусство балансирования на досках. «А где вы остановились?» – спрашивает их человек, решивший устроить концерт с их участием. «Пока в Тихом океане, – не без иронии ответствует Врунгель, – а что дальше будет, не знаю. Не нравится мне, признаться…»
Ответ уже довольно смешной, но как выигрывает он от следующей реплики собеседника!
«– Ну что вы! – возражает тот. – „Тихий океан“ – первоклассная гостиница. Лучше вы вряд ли найдете».
Впрочем, комизм недоразумения, столь характерный для книги Андрея Некрасова, частенько возникает и без каламбуров. Достаточно вспомнить переход через экватор, где Врунгеля, намеревавшегося, по старому морскому обычаю, «купнуть» своих подчиненных, «купнули» самого, да так, что он едва не захлебнулся. Когда он вышел в одежде Нептуна и стал задавать «странные» вопросы от имени морского бога, Фукс с Ломом решили, что «старика хватил солнечный удар» и он слегка повредился в уме…
Фукс и фараон
Хотя повесть о Врунгеле и не назовешь познавательной, полностью отрицать ее познавательности нельзя. То, что относится к тонкостям морского дела, к политической географии середины 30-х годов, когда «Беда» вышла в свой кругосветный рейс, почти все передано точно. Да и в смешных эпизодах книги всегда учитываются местные, специфические условия. В Египте Фукс «кусочек саркофага отколупнул на память, а фараон как стукнет!» И хотя мы сразу смекаем, что этот фараон не из тех, что лежат в саркофагах (на «блатном» жаргоне слово это обозначает полицейского), мы все-таки чувствуем, что дело происходит в Африке. Тут же, в Африке, случается история с жирафом, чуть не съевшим обед у наших путешественников, и с крокодильими яйцами, из которых Фукс, лежа с высокой температурой, высидел нечаянно крокодилов. История с огнетушителем и удавом развертывается на берегах Амазонки, именно там водится гигантский удав анаконда. На Гаваях герои наши появляются, балансируя на досках по океанским волнам (где такое занятие весьма распространено) и поют куплеты, конечно же, под гавайскую гитару. «Пингвиноподъемник» изобретен в антарктических водах: в других местах пингвины просто не водятся. Наконец, мяч от гольфа, пущенный Врунгелем, попадает прямо в сумку кенгурихе – где? Разумеется, в Австралии…
Птичка, будь здорова!
Для полноты картины отметим еще несколько комических приемов, характерных для повести о капитане Врунгеле.
Прием перевертыша нам уже знаком. На этом приеме построены куплеты, которые сочиняют прямо на ходу и поют под гитару Врунгель и Фукс, когда им приходится выступать перед гавайской публикой:
Сидела птичка на лугу…
Подкралась к ней корова…
Ухватила за ногу.
Птичка, будь здорова!
Даже неверное ударение (ритм требует здесь сказать «за ногу») вносит в этот смешной текст свою долю комизма…
Парадокс близок перевертышу: он тоже переворачивает наши представления о жизни. Но лишь в первый момент; когда же все объясняется, видишь, что удивляться-то, собственно, нечему.
Жалоба на низкие кулинарные качества обуви, конечно же, парадоксальна. Но если вас настиг многодневный голод и обувь эту вы собираетесь есть, совсем другое дело! А у бравой троицы с яхты «Беда» как раз такой случай. От голода им приходится сварить штормовые сапоги Лома. Но проку выходит мало: одежда-то у путешественников синтетическая – «ни вкуса у ней, ни питательности»… Реплика, бесспорно, смешная, но в данном случае вызывающая и сочувствие: герои-то наши как были, так и остались голодные…
Бывает, что Некрасов переворачивает и сами парадоксы; мысль получается вроде банальная, но поданная в комической «упаковке». Смешит нас ее ложная многозначительность, как смешат выдаваемые со сверхумным видом банальные афоризмы Козьмы Пруткова.
«Аппетит приходит во время еды» – пословица сама по себе парадоксальная, неожиданная. Врунгель, однако, еще раз выворачивает ее. «Но у меня, – замечает он, – в этом отношении несколько необычный организм. Когда голоден, только тогда и ощущаю присутствие аппетита».
Еще одному приему, не раз применяемому автором «Врунгеля», название подыскать трудно. Примерно на том же приеме основана знаменитая острота Марка Твена, который, узнав, что некоторые газеты сообщили о его смерти, заметил по этому поводу: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены».
А. Н. Лук, автор уже упомянутой книги «О чувстве юмора и остроумии», причисляет эту шутку к остроумию нелепости. Мне это кажется не вполне точным. Ведь если бы Твен выразился более прямолинейно: «Да, я умер», это было бы тоже нелепо, но почти совсем не смешно.
Нет, механизм этой остроты иной. Он в неполном утверждении очевидного факта, когда на вопрос, требующий ответа категоричного – «да» или «нет», дается ответ «промежуточный», с оговоркой. По сути дела, и смешит-то нас больше всего эта оговорка.
Двух абсолютно одинаковых шуток, пусть и основанных на одном и том же приеме, почти не бывает, потому так разнообразны лики юмора и юмористов. Но остроты, схожие с твеновской, в книге Некрасова встречаются. Вот рассуждение Врунгеля об опасности плавания на досках по океану: «Тут и акулы могут быть, так что лежи на доске, не двигайся. А начнешь маневрировать – привлечешь внимание хищников. Налетят – и не заметишь, как руки или ноги не досчитаешься».
Здесь вместо неполного отрицания неполное утверждение очевидного факта (акулы налетят – тут тебе и конец!). Но механизм остроумия сходен с тем, что мы видели у Твена.
