Текст книги "Всё о Ёжике, Медвежонке, Львёнке и Черепахе"

Автор книги: Сергей Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Щучья почта

С вечера Ёжик решил написать письмо Льву.

Мол, дорогой Лев, как вы поживаете, что делаете, не желаете ли написать нам письмо?

И уснул.

А утром было столько снега, столько солнца, такие тени ныряли в сугробах, что Ёжик подумал о Щуке. И не успел подумать, как дверь отворилась и вошла старая Щука с бородавкой на лбу.

– Доброе утро, бабушка! Я только о вас подумал, а вы – тут.

– Спасибо что позвал, Ёжик! Как вы тут с Медвежонком живёте?

– Хорошо. – И Ёжик налил Щуке чаю. – Вот грибки, вот яблоки – кушайте!

Щука захрумтела яблоком.

– Бабушка, вы слышали о голубиной почте?

– Как же – почтовые голуби!

– Ага! А нам с Медвежонком пришла мысль…

– Ну-ка!..

– Голубиная есть, а никаких других нету. Ни медвежьей, ни заячьей… Как будто одни голуби и могут письма носить.

– Чудная мысль! – Щука подцепила грибок.

– А что если открыть щучью почту?

– Щучью?.. А что? Голубь, он по небу летит. Упадёт, и всё. А щуки, мы – надёжные. И падать некуда: вода.

Ёжик принёс клюковки.

– До моря всегда доставим, а там уж с акулами разговаривать.

И кинула в пасть ягодку.

– Там – или с акулами, или с самим Китом, если письмо заморское.

– Бабушка! – сказал Ёжик. – Поговори с акулами! У нас письмо есть!

– Кому пишите?

– Льву.

– Здесь без Крокодила не обойтись. Я – Акуле, она – Крокодилу, он – по адресу: в Африке – крокодилы главные.

Пришёл Медвежонок, увидел две чашки:

– Ты с кем чай пьёшь?

– С бабушкой.

– С какой бабушкой?

– Как же ты меня не видишь, Медвежоночек? – Щука сморщилась. – Я же ваше письмо повезу!

– Извиняйся! – шепнул Ёжик.

– Реку переплыву, – щурилась Щука, – Акуле передам…

– Давай письмо, – сказал Ёжик.

– Какое письмо?

– Тогда пишите, – прошамкала Щука. – Напишете – несите к проруби. – И ушла, обидевшись.

– Всегда ты так! Письма не написал, обидел бабушку.

– Какое письмо? Какую бабушку?!

– Щуку-бабушку. Она всегда про тебя думает. Как, говорит, вы там живёте, с Медвежоночком?

– Ничего не понимаю! – сказал Медвежонок.

Но всё-таки они сели вместе с Ёжиком и написали письмо Льву.

Солнышко у тебя в углу

В осенний солнечный день Медвежонок ходил у реки и думал.

«Вон сколько солнца, – думал Медвежонок, – и на деревьях, и на воде, а потом солнце уйдёт, станет темно, хмуро и ничего не останется. Как бы так сделать, чтобы, когда солнце заходит, у нас с Ёжиком оставалось солнечное тепло».

Он остановился, поднял палку и стукнул по воде.

Полетели золотые брызги.

– Ну вот, – сказал Медвежонок. – Вон сколько солнца!

И Медвежонок стал думать дальше.

«Конечно, в деревьях солнца много. За лето деревья набирают столько солнца, что осенью оно выходит золотыми листьями. Ещё солнце у деревьев внутри. Положишь сучок в печку – он так и заполыхает».

– Это я знаю, – вслух сказал Медвежонок. – Это – огонь.

«Если ж набрать сухих листьев и поставить их в банку, – думал дальше Медвежонок, – будет очень красиво. Будто солнышко у тебя в углу. Но оно не греет. Что же придумать?»

Он остановился и стал глядеть на золотую реку.

На прибрежных кустах серебряными паутинками вздрагивала тишина.

«Нет, нельзя, чтобы всё это так пропало… Надо что-то придумать…»

– А что если, что если… Ур-ра! – завопил Медвежонок и побежал к Ёжику.

– Ёжик, – сказал Медвежонок, – бери два ведра, сито и туесок.

– Зачем? – спросил Ёжик.

– Потом расскажу. Бери!

Они схватили два ведра, сито, берестяной туесок и помчались к реке.

– Да зачем всё это? – по пути спрашивал Ёжик.

– Сам увидишь.

Солнце стояло высоко, река была золотая.

– Куда бы приладить сито? – оглядывался Медвежонок.

– Да зачем?

– Погоди. Ага. Вот сюда. – И Медвежонок прислонил сито к камню. – Теперь черпай воду и лей.

– Куда?

– В сито.

– Зачем?

– Увидишь.

И Медвежонок начал черпать воду из реки и лить в сито.

– Ты мне скажешь всё-таки, что ты делаешь?

– Скажу. Потом.

Вода проливалась сквозь сито и стекала обратно в реку.

– Да помогай, – сказал Медвежонок.

И Ёжик стал помогать.

Так они трудились полдня.

– Давай-давай, – подбадривал Ёжика Медвежонок. – Видишь, солнце стало заходить, теперь его особенно много.

– Где?

– В воде.

– Ну и что? – чуть не крикнул Ёжик.

– А то, – присел, умаявшись, Медвежонок. – Вода стечёт, а солнце останется. А мы его – в туесок.

– Солнце?

– Ага.

– Так здесь же ничего нет.

– Это кажется, – сказал Медвежонок. – Как же ничего нет, если в реке было столько солнца?

И он открыл туесок и аккуратно, чтобы не просыпать, пересыпал в него оставшееся в сите солнце.

– Ну вот, а теперь закроем крышечкой и – домой.

– Так там же ничего нет!

– Глупый, – только и сказал Медвежонок.

… Волоча ведро и сито, с туеском под мышкой, в сумерках они подошли к дому Ёжика.

Воздух был звонкий-звонкий, и палые листья хрумтели под ногами.

– Ну, открывай, – сказал Ёжик, когда вошли в дом.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Не сейчас. Мы откроем его зимой, когда будет мести метель и свистеть вьюга. Откупорим, и запахнет рекой, рыжим солнцем; мы вспомним, как хорошо сегодня потрудились, и солнышко обогреет нас.

Медвежонок поглядел в круглые глаза Ёжика, придвинул табуретку и поставил туесок с солнышком в уголок.

Три муравья

По одной пыльной дорожке шли три муравья. Один волок соломинку, другой тащил сосновую иголку, а третий катил перед собой маленькую еловую шишку.

Стояла жара, трещали кузнечики, и пахло перегретой хвоей.

– Фу! – сказал Первый Муравей. – Жарко! – И сбросил с плеча соломинку.

Второй Муравей положил рядом с ней сосновую иголку и утёр лапкой вспотевший лоб.

Третий Муравей остановился, и еловая шишка, которую он катил перед собой, тоже остановилась.

Все трое уселись на пыльной обочине, развели костёр, повесили над огнём котелок с водой, и сладкий, горьковатый дымок пополз в небо.

– Не люблю работать по жаре, – сказал Первый Муравей. – С утра оно как-то сподручнее…

– Да, – поддержал Второй. – Утром как бы, работая, отдыхаешь.

– Это смотря какая работа… – сказал Третий.

– Конечно, тебе хорошо, – обозлился Первый Муравей. – Кати себе шишку да кати, а ты бы попробовал соломинку унести!

– Или сосновую иголку, – поддакнул Второй. – Она хоть и не велика, да тяжёлая!

– Или, скажем, вчерашний день… – продолжал Первый Муравей. – Я цветок кашку тащил. Еле добрался к вечеру. Упарился!..

– А я, – сказал Второй Муравей, – вчера хворостинку волок. Думал – погибну. С утра ещё ничего шло, а как солнце пригрело… Ну никакой мочи нет!..

– Не знаю, – проворчал Третий Муравей. – Я вот уже целую неделю шишки катаю. Приспособился.

– Эка! Шишки!.. – опять рассердился Первый Муравей. – Я тебе говорю, ты бы попробовал соломинку утащить! – И он зло посмотрел на Третьего Муравья.

– Я весь прошлый год солому таскал, – сказал Третий Муравей, – а в этом мне шишки положены.

– Ему шишки положены! – передразнил Первый Муравей. – Ничего тебе не положено. Вот сейчас бери соломинку и тащи!

– А ты что же, шишку покатишь?

– Покачу!

– Нет уж! – сказал Третий Муравей. – Шишка – моя. Ты как считаешь? – обратился он ко Второму Муравью.

– Шишку должен катить я! – сказал Второй.

– Нет, я! – сказал Первый.

– Я!!

– Нет, я!!

Они вцепились друг в друга и покатились по пыльной дорожке…

Третий Муравей укрылся в тени травинки, заложил лапки за голову и стал смотреть в небо. Высоко-высоко плыли белые облака.

«Интересно, смог бы я утащить такое облако? – думал Третий Муравей. – Конечно, целиком его не ухватишь, а по кусочкам, пожалуй бы, смог…»

«Я!.. Нет, я!..» – кричали за поворотом дорожки муравьи. «Я! Нет, я!» – разносилось по всему лесу.

А Третьему Муравью было так грустно всё это слышать, что он решил забраться на самую верхушку сосны, поближе к белому облаку.

Он откатил с дороги и спрятал в траве свою шишку и, петляя между сучков, стал подниматься на сосну.

Чем выше он поднимался, тем прохладнее и веселее ему становилось.

На самой верхушке он перевёл дух, огляделся и закинул голову.

Прямо над ним плыло облако.

Муравей поудобнее устроился и стал смотреть, как оно проплывает.

«Само оно ходить не умеет, – думал он. – Кто-то его тащит. Наверное, есть такой… Небесный Муравей, который таскает облака…» – «А почему его не видно?» – спросил он сам у себя. И, подумав, ответил: «Потому что он голубого цвета!»

«Вот бы мне стать Небесным Муравьём, – думал он, сидя на сосне. – Днём бы я таскал облака, а ночью – звёзды. А в следующий год мне бы вышло таскать тучи и луну… А ещё на следующий – месяц и солнце… А потом – всё сначала! А пока надо катить шишку…»

И он спустился вниз, отыскал в траве свою шишку и покатил её к муравейнику.

Первых двух муравьёв и след простыл.

В дорожной пыли валялись соломинка и сосновая иголка.

Старая коряга

На реке жила страшная чёрная Коряга. У неё была огромная голова, горбатое тельце и цепкие когтистые пальцы. С них клочьями свисала отвратительная скользкая тина. Все боялись Коряги, и она радовалась, что все бояться её.

Подошёл однажды к берегу реки Козлик. Посмотрел в воду, задрожал от страха и заплакал. А Коряга обрадовалась и пошевелила скрюченными когтистыми пальцами.

«Ах, какая я отвратительная! – думала она. – Отвратительнее меня нет на свете!»

И действительно: что могло быть отвратительнее старой чёрной Коряги?

Утки боялись нырять возле неё, плотвички проносились мимо, сом огибал стороной, и даже облака морщились, проплывая по реке в этом месте…

Но однажды Коряга очень удивилась, увидав неподалёку страшилище похлеще себя.

У страшилища были злые глаза на тоненьких ниточках, огромные усы и невообразимые клешни вместо лап. «Щёлк-щёлк!» – щёлкало страшилище клешнями и двигалось задом наперёд.

– Кто ты? – спросила Коряга.

– Я-то я, – сказало страшилище. – А кто ты?

– Как это – кто я? – возмутилась Коряга. – Я – Коряга!

– А я – Рррак! – прохрипело страшилище и злобно щёлкнуло.

«Он такой страшный, – подумала Коряга, – что нисколько меня не боится. Надо с ним дружить!»

– Дорогой Рак! – обратилась она к страшилищу. – Сейчас полдень. Не желаете ли поблаженствовать в тени? Возле меня лежит такая зловещая тень…

– Как же! – радостно хохотнул Рак. – Зловещая тень – одно из моих любимых удовольствий!

И он подполз вплотную к Коряге и примостился в её тени.

– А вам не жарко? – в свою очередь любезно спросил он.

– Мне – нисколечко! – соврала Коряга, хотя солнце в это время стояло прямо у неё над головой. – А как вы оказались в наших краях?

– Полз, – односложно ответил Рак.

– А я вот не умею ползать, – с лёгкой грустью призналась Коряга. – Но зато я всё время шевелю пальцами.

– Вы шевелите, шевелите… – сказал Рак, задрёмывая.

Коряга сонно шевелила пальцами и думала:

«Как приятно иметь друга, который страшнее тебя».

А Рак, засыпая, подумал:

«Ей, наверное, кажется, что я такое же страшилище, как она».

В реке было тепло, тихо, и большие солнечные зайцы прыгали по дну…

Страшный, серый, лохматый

Ранним утром бежал по дорожке Козлик и горько плакал.

– Отчего ты плачешь? – спросил у него Цыплёнок.

– Страшно! – ответил Козлик. – Там, на реке, кто-то сидит – большой и лохматый…

И они заплакали вместе и побежали дальше.

Бегут вдвоём, плачут.

Встретилась им Утка. Посмотрела на них, ничего не спросила, заплакала, побежала следом.

Бегут по дорожке Козлик, Цыплёнок и Утка, горько плачут.

Сидел на пеньке Медвежонок. Хотел спросить, почему Козлик, Цыплёнок и Утка так плачут, но только открыл пасть – а их уже и след простыл.

Заплакал Медвежонок, побежал вдогонку.

Вот бегут теперь Козлик, Цыплёнок, Утка и Медвежонок, на весь лес плачут…

На старом дубу дремал Филин. Слышит Филин: лес на все голоса плачет. И плач этот к нему, к Филину, приближается. Открыл он один глаз, видит: бегут Утка, Цыплёнок, Козлик и Медвежонок – на весь лес заливаются.

Тут Филин как закричит:

– Вы что тут плачете, спать мешаете?!

Утка, Цыплёнок, Козлик, Медвежонок остановились как вкопанные, а потом бросились бежать назад, плача ещё громче.

Лежал на пригорке Кот – трубкой попыхивал, лапой лапу поглаживал. Видит: бегут из леса Утка, Цыплёнок, Козлик, Медвежонок – все до одного плачут.

– Вы что плачете? – крикнул Кот.

– Там, на реке, – сказал, всхлипывая, Козлик, – сидит кто-то, большой и лохматый.

– Серый и страшный! – сказал Цыплёнок.

– Без головы и без ног!.. – сказала Утка.

– И дышит, – прошептал Медвежонок.

– Э-ка! Испугались!.. – сказал Кот. И первым, попыхивая трубкой, двинулся к реке. – Серого, лохматого, безголового и безлапого бояться не надо, – говорил он. – Вот если бы серый, лохматый, с головой и с лапой… Тогда – да! А это – фу!.. Ту-ман!

И он презрительно ткнул лапой в клубящийся над рекой туман и выпустил огромное сизое кольцо дыма.

И тут запел петух, выглянуло солнце и большой, серый, лохматый туман на реке начал таять.

Колодец

Когда-то в колодце была холодная вкусная вода. И кто бы её ни попробовал, говорил: «Никогда не пил слаще этой воды!» Но потом колодец постарел, и вода из него ушла. Лишь на дне осталась чёрная жидкая грязь, в которой по ночам светились звёзды…

Вот пришёл однажды к колодцу седой старик.

– Здравствуй, колодец! – сказал он. – Вот мы с тобой и повстречались. А ведь это я когда-то вырыл тебя и срубил твои деревянные рёбра!

– Ох!.. – вздохнул колодец. И на дне его квакнула лягушка.

– Когда ты был молодой, – продолжал старик, – из тебя можно было сразу брать по сто вёдер. А за ночь ты снова заполнялся водой! И я тоже работал целый день, а стоило мне чуть-чуть поспать – и я мог работать снова…

– О-хо-хо! – вздохнул колодец.

– Жаль мне тебя! – сказал старик. – И крыша над тобой сопрела, и сруб твой сгнил, и ведро девалось неизвестно куда… Хочу, чтоб ты снова был молодым.

И старик принялся за работу.

Вычерпал из колодца грязь, выбросил лягушку, принёс брёвна и стал рубить новый сруб.

Долго он работал… Каждое утро приходил к колодцу, углублял его, тесал брёвна и мастерил крышу. Но с каждым днём работа двигалась медленнее, потому что старику нужно было всё дольше и дольше отдыхать…

Наконец колодец был готов. Он стоял свежий, сияя жёлтыми боками, и от него пахло молодым деревом. И снова пришла к нему вода и была холодна и вкусно, как прежде.

На прощанье старик подарил колодцу звонкую цепь и лёгкое жестяное ведро.

– Вот, – сказал он, – стой здесь долго, пои прохожих водой. А состаришься, снова придёт человек и омолодит тебя.

– А ты? – скрипнул цепью колодец. – Кто омолодит тебя?

– Э!.. – махнул рукой старик. И ушёл по дороге…

Колодец долго смотрел ему вслед. И ждал его на следующее утро и потом целое лето. А устал ждать – запечалился, и вода в нём стала такой прозрачной, что если кто-нибудь её пил, то сразу молодел на двадцать лет.

К тёплому морю

Олень стоял на скале, и рога у него были розовые от заходящего солнца. Он смотрел на заснеженную равнину, на дальний лес и навсегда прощался с этой страной. Впереди у него был долгий путь, и он начал вспоминать лето, ручей, овраг, за которым росла старая ель, мягкий мох на опушке, и от воспоминаний ему стало ещё грустнее.

«Вот, – думал Олень, – кончилось лето, пришла осень, и теперь надо уходить на юг. Там, на юге, нет этих скал, этих гор и ручьи звенят по-другому».

Он затрубил, и по всей равнине понеслось: «О-о-о-о!..»

Солнце совсем скрылось, потемнели горы, заблестели первые звёзды… И Олень стал спускаться вниз.

В это время в охотничьей избушке топилась печь, крепко потрескивали дрова и охотники, попив чаю, укладывались спать. Ружья у них были длинные, собаки злые, и все они были меткие стрелки.

– Гасите свет! – сказал главный охотник. – Рано утром пойдём на оленью тропу.

Олень шёл всю ночь, и всю ночь ему было грустно. Снег скрипел под копытцами, то и дело падали звёзды, и редкие снежинки, кружась, опускались с неба. Одна из них залетела Оленю в ухо и сказала: «Берегись!» – «Кого?» – спросил Олень. Но Снежинка уже растаяла.

Перед утром Оленю стало холодно, и он побежал. Он бежал красивыми большими прыжками, высоко закинув голову, почти не касаясь земли. И ему казалось, что все деревья, все кусты и овражки бегут вместе с ним. Потом он вспомнил, что ему сказала Снежинка, и побежал ещё быстрее. «Вот так! Вот так! Вот так!» – приговаривал он и думал: «Меня теперь не догонишь. Чего мне бояться?!»

Когда рассвело, охотники вышли из своей избушки и не торопясь пошли к дороге, по которой бежал Олень. На Севере такая дорога называется «варга».

– Идёмте к варге! – сказал главный охотник.

И все тронулись. Собак они оставили дома.

Олень в то время устал бежать, полизал снег и пошёл шагом. Сердце у него гулко билось. «Не свернуть ли мне?» – думал он. Но надо было спешить на юг. И он пошёл прямо по дороге.

– Смотрите, – прошептал главный охотник. – Вот он!

Олень поднял уши и замер.

И тут огромный сук треснул в лесу, потом ещё и ещё. «Трррах-х!» – разнеслось эхо.

Олень прыгнул, но перевернулся в воздухе и упал на спину.

«Вот, – подумал он, – чего боялась Снежинка…»

Главный охотник подошёл к Оленю, и из длинного ружья у него вился дымок.

– Это последний, – сказал он. – Остальные все прошли на юг.

«Не надо было так долго прощаться», – подумал Олень и закрыл глаза.

Остальные охотники подошли с крепкой палкой, связали ноги Оленя, просунули палку, положили её концы себе на плечи и понесли Оленя к охотничьей избушке.

Олень покачивался на палке, и ему казалось, что он плывёт по большой реке к тёплому морю…

Львёнок

Львёнок и черепаха

Глава первая, в которой Львёнок и Черепаха поют песню

Жил-был в Африке Львёнок. Звали его Ррр-Мяу.

Вот вышел он однажды погулять по пустыне и встретил Большую Черепаху. Черепаха лежала на солнышке и мурлыкала себе под нос весёлую песенку:

 
Я на солнышке лежу,
Я на солнышко гляжу.
Всё лежу и лежу
И на солнышко гляжу!..
 

«Какая весёлая песенка!» – подумал Львёнок и подошёл поближе.

А Черепаха мурлыкала себе под нос, не замечая Львёнка, потому что глаза у неё были закрыты от удовольствия:

 
Носорог-рог-рог идёт,
Крокодил-дил-дил плывёт, —
 

пела Черепаха. -

 
Только я всё лежу
И на солнышко гляжу!
 

Львёнок подкрался совсем близко, лёг на песок рядом с Черепахой и приподнял одно ухо, чтобы лучше слышать.

 
Рядом львёночек лежит
И ушами шевелит.
Только я всё лежу
И на солнышко гляжу! —
 

спела Черепаха и открыла глаза.

– Здравствуй! – сказала она. – Я – Большая Черепаха. А ты кто?

– А я Львёнок Ррр-Мяу! – сказал Львёнок. Сел на песок и запел:

 
Я на солнышке сижу,
Я на солнышко гляжу,
Всё сижу и сижу
И на солнышко гляжу!
 

– Не сижу, а лежу! – сказала Черепаха.

– Это ты лежишь! А я – сижу, – сказал Львёнок.

И они запели вместе:

 
Носорог-рог-рог идёт,
Крокодил-дил-дил плывёт…
 

А потом Львёнок спел:

 
Только я всё сижу…
 

А Черепаха спела:

 
Только я всё лежу!..
 

Они недовольно посмотрели друг на друга и вместе закончили:

 
И на солнышко гляжу!
 

– И всё-таки надо петь лежу! – сказала Черепаха. – Это же я придумала!

– А как же я буду петь лежу, если я сижу? – спросил Львёнок.

– А ты ляг, и тогда всё будет по правде. Ты будешь лежать и петь: «Только я всё лежу!»

– А я не люблю лежать, – сказал Львёнок. – Я люблю бегать. Ну, в крайнем случае – сидеть!

– Но ты же лежал, когда подкрался ко мне!

– Я лежал, только чтобы подслушать песню, – сказал Львёнок. – Я лежу только в особенных случаях.

– Ну, а как ты спишь? Сидя, что ли? – спросила Черепаха.

– Нет, сплю я лёжа. Но когда я сплю, я же не пою!

– А ты представь себе, что ты спишь и поёшь!..

Львёнок лёг на песок и закрыл глаза.

– Давай начнём сначала! – сказал он.

И они запели:

 
Я на солнышке лежу,
Я на солнышко гляжу,
Всё лежу и лежу
И на солнышко гляжу!
 

– И всё-таки это не по правде, – не открывая глаз, сказал Львёнок. – Ведь я сплю с закрытыми глазами и, значит, солнышко видеть не могу!

– А ты открой глаза, – сказала Черепаха. – И представь, как будто ты спишь с открытыми глазами и поёшь.

Львёнок открыл глаза, и они спели ещё один куплет.

– Теперь ты пой одна, – сказал Львёнок. – Ведь я не могу петь сам про себя…

И Черепаха спела:

 
Рядом львёночек лежит
И ушами шевелит.
Только я всё лежу
И на львёнка не гляжу.
 

– Какая красивая песеня! – сказал Львёнок. – Ну просто замечательная песня! А теперь покатай меня, а?

Он прыгнул Черепахе на спину, и она покатала его по пустыне. Они плюхнулись в озеро, и Черепаха покатала его по воде.

– Ай-яй-яй! Ух ты! – кричал Львёнок.

– А ты придумаешь завтра новую песню? – спросил Ррр-Мяу, когда они расставались.

– Конечно! Приходи завтра! – сказала Черепаха.

И Львёнок пошёл домой, напевая:

 
Носорог-рог-рог идёт,
Крокодил-дил-дил плывёт…
 

Он шёл и по дороге всё время думал: как это всё-таки можно – спать с открытыми глазами и в то же время ещё петь песни?..