Текст книги "Всё о Ёжике, Медвежонке, Львёнке и Черепахе"

Автор книги: Сергей Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Золотой и пушистый

Посвящается Поросёнку

К зиме Поросёнок подстригся.

– Ты что это сделал? – сказала ему маленькая утка Чирок.

– Волосиков мало, – сказал Поросёнок. – Вот намажусь глиной, и к весне у меня будет волос, как у лошади.

– Зачем тебе такая грива? – удивился Чирок.

– А что же? У тебя – перья, у них – волосы, а я – лысенький, – сказал Поросёнок.

Они разговаривали у реки, куда совсем лысенький Поросёнок прибежал прощаться со своей знакомой уткой Чирок.

– Ты скоро улетишь?

– Завтра, – сказал Чирок.

– Ну вот – прилетишь, а я – волосатый-волосатый, – сказал Поросёнок.

– А я тебя узнаю?

– Не узнаешь – я крикну: «Чирок! Это я, Поросёнок!»

– Ладно, – сказал Чирок. – А пока ты узнаваемый, давай с тобой поиграем, как лысенький Поросёнок с маленькой уткой Чирок.

– А как можно играть иначе? – спросил Поросёнок.

– Как прилетевшая утка с волосатой лошадью.

– Нет, давай – как лысый Поросёнок…

И они стали играть в игру, в которую играли всегда: Чирок нырял, а Поросёнок бросал в него сосновыми шишками.

Наигравшись, они сели на берегу, и Поросёнок сказал:

– Я буду по тебе скучать, Чирок.

– И я.

– Я буду по тебе очень скучать.

– Я тоже.

– А ты расскажешь, когда вернёшься, где ты был?

– Конечно.

– А что там?

– Не знаю. Я ведь ещё никогда там не был.

– Как жаль, что мы не можем полететь вместе, – вздохнул Поросёнок. – Говорят, там есть большая река и, если голову намазать илом из этой реки, волосики станут золотые и пушистые.

– Я принесу тебе ила из этой реки, – пообещал Чирок.

– А не забудешь?

– Нет-нет, прощай! – И улетел.

А Поросёнок пошёл домой, намазал голову глиной и стал ждать, когда станет волосатым, как лошадь.

Метели кружили над землёй, вьюги выли, а Поросёнок сидел у себя в доме у печки и ждал весны.

Глина обсохла, и Поросёнок боялся пошевелиться, чтоб не обсыпаться.

Но вот наступила весна и запели птицы; Поросёнок выскочил из дома и поглядел в лужу.

Из лужи на Поросёнка глянул лохматый Свин.

– Ха-ха! – крикнул Поросёнок. – Как лошадь! – И тут же искупался в луже.

К реке он шёл медленно и важно.

Остановился, выставил вперёд ножку и поднял голову.

Летели утки.

«Кто это? Кто это?» – спрашивали они друг друга.

– Вы не видели лысенького Поросёнка? – спросила одна Утка. – Он постригся к зиме и теперь должен стать неузнаваемым.

– А что? – спросил Поросёнок.

– Мы принесли ему ила из далёкой реки, – сказала Утка. – Он станет золотым и пушистым.

– А где Чирок? – спросил Поросёнок.

– Его нет, – сказала Утка. – Он просил передать вот это.

– Где Чирок? – крикнул Поросёнок.

– Ему очень хотелось долететь. «Брось! Брось! У тебя не хватит сил!» – кричали мы ему над морем. Но… Он не послушался, и вот…

– Что?..

– У него не хватило сил, – сказала Утка.

Поросёнок повернулся и, сгорбившись, пошёл от реки.

«Какая разница, – думал Поросёнок, – лысый или золотой?.. Лишь бы был Чирок, и мы играли, и он кидал в меня шишками..»

– А где, где Поросёнок? – не отставала Утка. – Он так просил.

– Нет Поросёнка, – сказал Поросёнок. – Никого нет.

– Значит, у него не хватило сил дождаться, – сказала Утка. – Бедный Поросёнок! Бедный Чирок!

– А может быть, он ещё прилетит? – вдруг спросил Поросёнок.

– Он сел на волну. Он не знает дороги, – сказала Утка.

– Но, может быть, он ещё прилетит?

– Всё может быть, – сказала Утка.

И тут появился Чирок.

Он летел низко над рекой против солнца.

– Чирок! Чирок! Это я, Поросёнок! – закричал Поросёнок и бросился к маленькой утке Чирок.

– Это ты! Это ты! – кричал Чирок. – Ну ты и волосатый! Настоящая лошадь!

И Чирок сам намазал Поросёнка илом из далёкой реки, а потом они вместе вбежали в реку, а когда вылезли на берег, не было никого на свете золотистее и пушистее Поросёнка.

Заяц

Заяц проснулся – было тихо-тихо.

Так тихо и спокойно, что, пока он спал, он даже ни разу не вздрогнул.

Будто онемело всё вокруг.

И пока он хлопотал по дому, а спал Заяц в летнем, верхнем доме, он заметил какую-то странность с головой.

Его голова жила как бы сама по себе, своей отдельной жизнью.

Зайцу хотелось думать об одном, но голова была занята какими-то своими, особыми, не имеющими прямого отношения к Зайцу мыслями, и к тому, о чём ему, хозяину головы, хотелось бы думать.

Более того – Зайцу хотелось делать одно, а делал он совсем другое.

«Надо пойти в зимний дом, достать морковку», – думал, например, Заяц, а сам сидел на полу, глядел в окно, и голова его о чём-то думала.

Заяц даже сам не знал, о чём она думает. Он просто видел перед собой разные картины и себя с кем-то, сердился на кого-то, улыбался, и картины эти были из давным-давно прожитой Зайцем жизни.

То он видел – лес, поляну, весну.

Он, совсем юный Заяц, прыгает и смеётся.

Блестит река.

Хлюпают волны.

А он прыгает рядом с маленьким зайчонком и смеётся.

Или вот: сумерки, какие-то далёкие огоньки, а далеко внизу – река.

И в этих сумерках Заяц сидит с робкой, милой зайчихой, и они глядят на далёкие огоньки, на реку, и у зайчихи чёрные-чёрные, как ягоды смородины, глаза.

«Зачем? Почему?» – всё время спрашивала Заячья голова, и Заяц ничем не мог помочь ей с ответом.

Потом он вставал, куда-то шёл, что-то пытаясь сообразить, сделать, но опять видел себя как со стороны, застывшим у двери и глядящим через весь дом в то же окно и ничего за этим окном не видя.

Опять какие-то картины носились в Заячьей голове. А может, просто голова оторвалась от Зайца и он не заметил этого?

Такая мысль понравилась Зайцу.

Он представил свою голову, отдельно скачущую по лесу, и подумал, что бежать она должна на ушах, вверх тормашками, всё время глядя в серое небо.

За окном падал редкий снежок. Было пасмурно, тихо. Но Зайцу не было грустно.

Была только малая горечь, что голова вот вернулась, села на место и Заяц видел теперь падающий снег и не мог, вслед за головой, бежать по своей прожитой жизни.

В это же самое время

– Ну вот, снова пошёл снег, – сказал Медвежонок. – А я думал – его уже никогда не будет.

– И я, – сказал Ёжик.

– А ты почему думал? Я – потому что облаков не было, а ты?

– А я, – сказал Ёжик, – а я…

– Солнышко увидел, вот и обрадовался!

– Ага…

Они стояли на заметённой тропинке на холме, а вокруг летел снег.

Всю неделю до этого светило солнце, и ещё вчера в большом синем небе не было ни облачка. Небо было такое высокое, лёгкое, что казалось, прыгни с крыши – и полетишь.

И Ёжик так и сделал: забрался на крышу, прыгнул – и упал в сугроб.

Из сугроба, как со дна колодца, он увидел над головой совсем тёмное небо, звёзды – и испугался.

«Как же так? – думал Ёжик, сидя в сугробе. – Там, наверху, весело и легко, а тут – ночь? Значит, когда весело и легко и хочется петь, прыгать и кувыркаться, о д н о в р е м е н н о, – Ёжик остановился и ещё раз про себя повторил: «О д н о в р е м е н н о, то есть в о д н о и т о ж е в р е м я», – страшно и темно? Не может быть! Это просто плохой сугроб».

И Ёжик снова залез на крышу, попрыгал, поплясал, вздохнул лёгкого голубого неба, оттолкнулся – и полетел.

Сугроб, в который в этот раз упал Ёжик, был такой глубокий, что небо высоко над ним было просто чёрное, а звёзды – колючие и злые.

«Так-так-так», – забормотал Ёжик и прикусил губу, чтобы не разреветься.

И тут же услышал:

– Э-ге-ге-гей! Ежи-и-ик! – это кричал Заяц. – Ты где-е?

– Я здесь, – сказал Ёжик в сугробе.

Но Заяц его не услышал.

– Наверное, пошёл к Медвежонку, – вслух сказал Заяц. – Ежи-и-ик! – закричал он ещё громче. – Ты пошёл к Медвежонку?..

– Я здесь! – крикнул Ёжик.

Но Заяц его снова не услышал.

«Я здесь, я – в сугробе, думал Ёжик, – но меня нет, потому что у них там солнце, а у меня – ночь».

– Я здесь! – крикнул он изо всех сил, и Зайцу почудилось, что кто-то разговаривает.

– Кто говорит? – спросил Заяц.

– Это я! Я! – кричал Ёжик из сугроба. – Я здесь! Я же тебя слышу! Иди сюда, Заяц!

– Почудилось, – сказал Заяц и убежал.

А Ёжик выбрался из сугроба, вошёл в дом, растопил печь и сел у огня.

Солнце по-прежнему сияло в окнах, и снег сверкал.

Но Ёжик думал:

«Сейчас придёт ночь, станет темно, страшно, но о д н о в р е м е н н о, в э т о ж е с а м о е в р е м я, – весело и легко».

Стало смеркаться.

Ёжик сидел у печки и ждал темноты.

А когда стемнело, влез на крышу, поглядел на чёрное-чёрное, без звёзд, небо, глубоко вздохнул, зажмурился – и прыгнул в сугроб.

Какое-то время Ёжик не открывал глаза.

Он сидел в сугробе с закрытыми глазами и думал.

«Неужели, – думал Ёжик, – неужели я открою глаза и увижу голубое небо и солнце? Тогда… Тогда я буду знать, что одновременно, в одно и то же время, день и ночь, ночь и день».

– Раз! Два! Три! – вслух сказал Ёжик – и открыл глаза.

В первое мгновение ему показалось, что вспыхнул ослепительный свет. Но это только показалось. Он закрыл, снова открыл глаза – и ничего не увидел.

«Как же так?»

Ёжик снова закрыл и открыл глаза и вдруг п о н я л, что н и ч е г о нет, что он н и ч е г о не видит, что вокруг – тьма.

– Темно… – прошептал Ёжик. – Значит, и днём и ночью – одна ночь…

И медленно стал выбираться наружу.

– А знаешь, почему пошёл снег? – тараторил Медвежонок. Снег летел и кружился, и они стояли на холме, полузанесённые снегом. – Потому что Заяц ко мне вчера прибежал и говорит: «Наверное, снег пойдёт!» – «Да ты что?» – «Ага, – говорит, – я только что был у Ёжика и слышал, как они вздыхали». – «Кто?» – «Сугробы! Один говорит другому: „Я здесь“, – говорит! А когда сугробы разговаривают, обязательно пойдёт снег».

Ёжик смотрел на туманный за снегом лес, на мутное-мутное небо, на Медвежонка и горько думал, что во всём свете, наверное, нет ни одного сугроба, из которого они с Медвежонком могли бы сейчас увидеть высокое, лёгкое небо.

Как Ёжик с Медвежонком меняли небо

Жили-были в лесу Ёжик с Медвежонком. Жили они хорошо, дружно, но время от времени происходили с ними необыкновенные приключения… Вот и сегодня…

Через лес, через поле, в горку, с горки, по брёвнышку катился Медвежонок и кричал:

– Ё-жи-и-и-к! Ё-жи-и-и-к! Что я нашёл! Что нашёл! Что нашёл!..

– Что? – появился из одуванчиков Ёжик.

– Калы-балы-талы-балы! – запыхавшись, забубнил Медвежонок. – Понял?

– Не-а.

– Калы-балы-талы-балы! – Ну, понял?

– Нет, – затряс головой Ёжик.

– Эх ты! – И опять забубнил, забубнил что-то прямо Ёжику в ухо. – Ну?

– А где? – спросил Ёжик.

– Бежим!

Медвежонок схватил Ёжика, и они обратным путём – по брёвнышку, в горку, с горки, через поле – помчались, полетели и вбежали в лес.

– Вот! – раздвинул кусты Медвежонок.

Перед ними на опушке леса, наполовину укрытый зеленью, стоял покосившийся сарай, отдалённо смахивающий на верблюда. На «спине», прямо над дверью, кривыми буквами было написано:

Н Е Б Ы

– Не-бы, – по складам прочитал Ёжик.

– Ну как? Хочешь, дай ему травки.

– Кому?

– Верблюду! – И Медвежонок скрылся в сарае.

«Помоги!» – тут же услышал Ёжик и через секунду увидел самого Медвежонка, выбирающегося из сарая с огромным рулоном, будто с ковром, на плече.

– Что это? – спросил Ёжик.

– Берись, – сказал Медвежонок.

Через лес, через поле, в горку, с горки, по брёвнышку мчались теперь Ёжик с Медвежонком; на плечах у них, как бревно, мчался этот непонятный предмет.

Добежав до двух худеньких пеньков посреди поля, Медвежонок закричал:

– Стой! Самое подходящее место! – и сбросил рулон на траву.

Жарко трещали кузнечики, неподвижно отражалось в реке колючее солнце.

– Для чего, – спросил Ёжик, – подходящее?

– Для того! – И Медвежонок запел, замурлыкал, взбираясь на пенёк:

 
Мы небо поменяем,
Мы небо поменяем,
Мы небо поменяем —
Бам, бам, бам!
 

– Что – поменяем?.. – Ёжик открыл рот.

– Небо, – просто сказал Медвежонок. – Жарко! – Встал на пеньке, зацепил лапой выгоревшее, вылинявшее на солнце небо и – потянул.

И – бывает же так! – небо недовольно сморщилось, а потом, как скатерть, поползло с неба, а солнышко солонкой покатилось и упало за лес.

– Ты что делаешь? – закричал Ёжик. – Что ты делаешь?!

Но было поздно. Медвежонок, стоя на пеньке, приспосабливал новое небо, пыхтел, отдувался и смахивал пот со лба.

– Помоги! – рявкнул он.

И они вдвоём растянули новое небо, по которому сперва полетели, прощально курлыкали, журавли, а потом… посыпало мелким дождичком.

– Эх! – огорчился Медвежонок и ударил себя лапой по ноге. – Не то!

Он стащил новое небо, быстро скатал в рулон, «берись!» – кивнул Ёжику и взял свой конец на плечо.

– А как же… это? – еле выговорил Ёжик и ткнул лапой вверх, где было совсем пусто. – Ведь там ничего нет…

– Побудет так, – сказал Медвежонок.

И они помчались.

Тем же путём – в горку, с горки, через поле, по брёвнышку – они мчались за новым небом, волокли старое с плачущими журавлями; с него капала вода.

– А какое небо нам нужно? – на бегу спросил Ёжик.

– Чтобы не жарко, не холодно, не мокро и не темно!

– А такое… бывает? – Ёжик даже остановился, и Медвежонок убежал с курлыкающим небом один, но задним ходом вернулся.

– Ага.

– Когда?

– А помнишь, когда у Зайца был день рождения?

– Помню, – подумав, сказал Ёжик. – Замечательное было небо! Ты думаешь, оно в верблюде?

– Там, – просто сказал Медвежонок.

– И если мы его найдём, прибежит Заяц и снова будет день рождения?

– Ну да!

– А почему я раньше этого верблюда не видел?

– Он – кочующий: то здесь побудет, то там.

– А где у него горбы?

– Ну что ты встал? – рассердился Медвежонок. – Это – небесный верблюд: с небами и без горбов.

И они выскочили к сараю.

Ворона весело сидела на ёлке. Вороне сверху интересно было глядеть, как Ёжик с Медвежонком быстро-быстро возвращаются обратно.

– Ну вот, – сказал Медвежонок, когда они с новым небом добрались до двух пеньков посреди поля. – Теперь уж – то самое!

– И Заяц сразу прибежит? – Ёжик вскарабкивался на свой пенёк.

– А куда же он денется?

Они распластали небо, и сразу стало темно.

– Тьфу! – плюнул в сердцах Медвежонок. – Ночь! Ты меня видишь?

– Не-а, – сказал Ёжик.

– Я тебя тоже не вижу. Глухая сентябрьская ночь.

– Октябрьская, – поправил Ёжик. – Такие ночи бывают в октябре.

– Ну ничего. На вот тебе, держи.

– А… А что это?

– Прутик.

– А зачем?

– Протыкивай.

– Как – протыкивай?

– Как-как! Недогадливый какой! – заворчал Медвежонок и первым стал ходить в темноте и протыкивать небо, и одна за другой стали вспыхивать маленькие и большие звёзды. Ёжик ходил следом, не протыкивая.

– Что ж не протыкиваешь? – Медвежонок остановился.

– Я боюсь.

– Чего?

– Мне жалко.

– Да чего тебе жалко-то?!

– Неба, – сказал Ёжик.

– Фу-ты ну-ты! Кого пожалел! Во, гляди! – И стал показывать Ёжику, как с лёгким хлопаньем, а потом с серебряным звоном протыкается небо. – Протыкивай! Я сейчас!

И убежал.

Ёжик поднял прутик и пошевелил звезду.

И она замигала Ёжику.

А потом вдруг ярко вспыхнула, Ёжик испугался и… нечаяно проткнул небо.

И появилась Ё ж и к и н а звезда.

Она была такая красивая…

Вновь явился Медвежонок, и при свете звёзд было видно, что он волочёт бревно.

– Помогай! – рявкнул Медвежонок, и они вдвоём – хлоп! – проткнули небо бревном, и в чёрном небе поплыла красная луна.

– Луна!.. – выдохнули вместе Ёжик с Медвежонком, садясь на бревно.

– Жалко, нет Зайца, он тоже любит луну, – сказал Ёжик, не сводя глаз со с в о е й звезды. – И всё-таки, знаешь, Медвежонок, это не то небо, которое было в день рождения Зайца.

– Не то! Конечно не то! Ещё найдём! – сказал Медвежонок.

– Знаешь, Медвежонок, – Ёжик не отрывал глаз от своей звезды, – давай их больше не менять, а?

– Кого?

– Небы.

– Хы! Как хочешь, – буркнул Медвежонок. – Только там ещё полверблюда осталось.

В небе сияла луна и мигали звёзды, но Ёжик, не отрываясь, смотрел на с в о ю звезду.

– Давай споём! – вдруг сказал он. – Когда так хорошо – обязательно поют песни.

– Только надо пойти сесть в лодку, – сказал Медвежонок. – Когда такая луна, песню хорошо петь в лодке.

В тихой кувшинке, как в лодке, они медленно плыли по реке. Медвежонок то и дело подымал прутик, протыкивал небо, а Ёжик неотрывно глядел на с в о ю з в е з д у.

Они пели:

 
С песенкой, как с лесенкой до неба,
Реченькою тихою плывём.
Если фонаря с собою нету —
Сами в небе звёздочку зажжём.
То ли гром,
То ли град,
Сменишь небо —
Потом
Будешь сам не рад.
 

Праздник последнего солнышка

Когда облетели все листья и, может быть, в последний раз выглянуло солнце, Ёжик сказал Медвежонку:

– Сегодня – праздник!

– Какой? – спросил Медвежонок.

– Праздник последнего солнышка.

– А что мы будем делать?

– Петь и веселиться, – сказал Ёжик. – Но сперва пойдём на Большую поляну к худенькому пеньку.

– Пойдём, – согласился Медвежонок. – А зачем?

И они вышли на поляну.

Всё было залито солнцем.

И деревья стояли голенькие, но – торжественные.

Хмурились ёлки.

Шумели закинутыми высока головами сосны.

Но даже самые хмурые ели были в этот час сурово-торжественны.

– Никогда не видел такого леса, – сказал Медвежонок.

– Слушай, я встану на пенёк, – сказал Ёжик, – а ты иди с того конца поляны на этот.

– Зачем? – удивился Медвежонок.

– Так надо. – И Ёжик влез на пенёк.

Медвежонок отошёл в самый конец поляны и побежал мимо Ёжика.

– Погоди! – крикнул Ёжик. – Давай сначала! Ты не беги, а иди, понял?

Медвежонок вернулся и вразвалочку пошёл мимо Ёжика.

– Не так, – сказал Ёжик. – Голову держи прямо, плечи откинь назад и – топай лапами.

– Слушай, – сказал Медвежонок, – давай я влезу на пенёк, а ты покажи.

Ёжик слез с пенька и ушёл в самый конец поляны.

– Тебя уж и не видно! – крикнул с пенька Медвежонок.

– Ту-ту-ту-ту! – затрубил Ёжик и, высоко вскинув мордочку и весь откинувшись назад, протопал мимо Медвежонка.

– Теперь я! – крикнул Медвежонок. – Ту-ту-ту-ту! – затрубил он что было мочи и прошагал мимо Ёжика.

– Теперь я! – крикнул Ёжик.

И прошагал мимо Медвежонка так торжественно, что Медвежонок сказал:

– Давай вместе!

– А кто будет стоять на пеньке?

– Попросим Белку!

И они позвали Белку и вдвоём, высоко вскинув головы, прошли мимо пенька.

– Возьмите меня! Я тоже хочу! – крикнула Белка.

Тогда они посадили на пенёк Зайца и пошли все втроём.

– Не сбивайся, Белка, – проворчал Медвежонок, когда они проходили мимо пенька.

– Я тоже хочу! – завопил Заяц.

Но на пенёк поставить было некого, и они стали по очереди вставать на пенёк и по трое ходить по поляне.

– А что если на пеньке никого не будет? – спросила Белка. – Что если мы вчетвером просто будем ходить – и всё?

– Можно! – сказал Ёжик.

И они встали парами – Ёжик с Медвежонком, Белка с Зайцем – и до вечера ходили по поляне, пока не стемнело и Медвежонок не пригласил всех в дом и не напоил чаем с мёдом, морковкой, орехами, грибами и самым любимым Ёжикиным малиновым вареньем.

Утро

О чём думал Медвежонок, просыпаясь рано-рано утром на лесной опушке?

А он думал так: «Вот ещё немножко, я сладко зевну и совсем проснусь. Или нет – я совсем проснусь, а потом сладко зевну. Или нет – лучше я сладко зевну и посплю ещё немножко…»

Так он и сделал: приоткрыл глаза, сладко зевнул, прилёг у пенька и заснул снова.

А в деревне уже давно проснулся Петух. Он взлетел на забор, несколько раз беззвучно открыл клюв, как бы сам с собой пробуя, хорошо ли у него должно получиться, а потом вдруг закричал во всё горло: «Ке-ки-ку!..»

«Ки-ки-ку-у..» – хрипло донесло эхо.

«Ки-ки-ку…» – ответил ближайший лес.

«Ки-ку!» – пискнула какая-то птичка.

«Всё в порядке, – подумал Петух, – все услышали».

И спрыгнул с забора.

Козёл тоже проснулся. Он хмуро щипал траву и смотрел на невысокое солнце. Оно висело так низко, что ему казалось, мотни он головой, и он подденет солнышко рогами.

«Ещё забодаю», – подумал старый Козёл.

И отошёл в сторону.

Закуковала Кукушка. Её никто не видел в густой листве, и поэтому всем показалось – закуковало дерево.

«Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» – куковала старая осина.

Потом Кукушка перелетела, и теперь уже куковал исполинский дуб.

«Ку-ку!» – сказал дуб. И Зайцу сделалось так страшно, что он никуда не убежал.

«Вот, – подумал Заяц, переводя дух, – деревья закуковали. Может, мне попробовать?»

И он, встав на задние лапки, стал куковать, как умел.

«Шу-шу! Шу-шу!» – куковал Заяц. И от Заячьего шуршащего кукования проснулся Крот.

«Ну и ну! – подумал Крот. – Заяц кукует! Неужто я хуже?»

И, высунувшись из норы по пояс, зашелестел.

Как куковал Крот – никто не слышал, но все видели, что он куковал.

Накуковавшись, Крот снова залез в свою нору и пригласил Зайца пить чай.

«Шу-шу!» – в последний раз сказал Заяц. Присел у входа в Кротовую нору и достал морковку.

А у Медвежонка на опушке в носу защекотало.

«Мёд? – подумал во сне Медвежонок. – Да откуда ж ему теперь взяться!..» И не проснулся.

Но потом снова подумал во сне: «А что если всё-таки мёд?..»

И продолжал спать с открытыми глазами.

Потом прибежали муравьи. Они стали щекотать Медвежонка и щекотали его до тех пор, пока он не расхохотался, не подпрыгнул и не стукнул о землю лапами так, что закачался весь лес. И Петух в деревне и Козёл на лугу, и солнышко, и осина, и дуб, и Заяц, и Кукушка, и Крот – все ещё несколько минут качались, пока не проснулись совсем.