Текст книги "Всё о Ёжике, Медвежонке, Львёнке и Черепахе"

Автор книги: Сергей Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Бетховенская тропа

Ранним утром по Бетховенской тропе, заложив лапы за спину, медленно шёл Заяц. Солнце только что поднялось, воздух ещё не прогрелся, и вокруг было прохладно и сумрачно.

«Хорошо вот так идти и дышать, – думал Заяц. – Хорошо вот так идти, дышать полной грудью и смотреть по сторонам».

Зайцу было так хорошо в это утро, солнце так нежно освещало верхушки деревьев, что Заяц тихонько запел:

 
В Карловых Варах все ещё спят,
Заяц не спит, он идёт по дорожке.
Заяц не старый,
Очень усталый —
Дедушка всех карловарских зайчат.
 

«А хорошая получается песня, – подумал Заяц. – Такую песню не стыдно и Ёжику спеть, и Медвежонку, и Муравью. Только надо придумать дальше».

И он пошёл, мурлыкая мелодию и подбирая слова.

 
Вот я иду, и кругом – никого, —
 

спел Заяц. -

 
Вот я иду и гляжу на деревья.
Полон участия,
Полон доверья,
Самого лучшего полон всего.
 

«А ведь правда, – подумал Заяц, – так хочется кому-нибудь что-нибудь такое сделать, чтобы сказали: „Спасибо! Спасибо, Заяц!“ – „Не за что, – сказал бы я. – Не стоит благодарности!“ А вот что бы такое сделать и – кому?»

И он пошёл, напевая, дальше:

 
Всё, что имею, готов я отдать.
Всё, что имею, отдам без остатка…
 

«А что у меня есть? – подумал Заяц. – Ведь ничего нету».

 
И незаметно стану украдкой
Со стороны из кустов наблюдать.
 

«Вот! – Заяц остановился. – Надо сделать что-нибудь хорошее-хорошее, а потом залезть в куст, чтобы никто не видел, и оттуда глядеть».

Солнце поднялось высоко, а Заяц всё шёл по Бетховенской тропе и пел:

 
Небо, спасибо! Спасибо, трава!
Солнце, спасибо! Спасибо, деревья!
Вы оказали
Зайцу доверье,
Кругом у Зайца идёт голова!
 

И так вышло, что в это чудесное утро Заяц ничего такого не сделал – никому ничем не помог, никого не спас, ни с кем ничем не поделился, но, когда он допел песню до конца, у него было такое чувство, будто он спас тысячу зайчат, помог старому Муравью, выручил Ёжика, поделился последним с Белкой, и отчего это так получилось, Заяц так и не смог понять, – просто он пел песню и был счастлив.

Великий китайский поэт

Ёжик с Медвежонком с утра рисовали Китай, а потом стали разглядывать рисунки друг друга.

– Это у тебя что? – спросил Медвежонок.

– Птица.

– А это?

– Пальма.

– А это?

– Другое дерево. Китайское.

– А вот здесь?

– Обезьяна.

– Не вижу, – сказал Медвежонок.

– Так она же спит! Укрылась банановым листом, и всё.

– Храпит?

– Угу, – кивнул Ёжик.

– Очень красиво! Только почему ты думаешь, что это – Китай?

– Так всё же китайское, – сказал Ёжик. – А у тебя что? – Он взял Медвежий рисунок.

– Это – луна, а это – джонка, – начал объяснять Медвежонок.

– Кто?

– Джонка. Лодка китайская, с домиком. На них китайцы плавают по великой реке Янцзы.

– Так это – река?

– А как же!

– А почему луны нет?

– Так вот же она!

– Нет, это в небе, – сказал Ёжик. – А луна должна ещё быть в реке.

– Пожалуйста! – Медвежонок пририсовал луну.

– А это кто?

– Китаец.

– А что он делает?

– Не видишь? Сидит у костра, варит суп.

– Китайцы суп не едят.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, раз говорю.

– Как ты можешь знать, едят китайцы суп или нет, если не слышал о великой китайской реке Янцзы?

– Почему не слышал? Знал, да забыл.

– А про суп помнишь?

– Все помнят. Кто же не знает, что китайцы суп не едят?

– А что же они едят?

– Рис, – сказал Ёжик.

– Утром рис, днём рис и вечером?

– А не знал? Утром – утренний, днём – дневной, а вечером – вечерний. Кушанье так и называется – «Вечерний рис».

– Что же, у них для каждого блюда особый рис?

– Ещё бы! И все разные. В понедельник – один, а в субботу – уже совсем другой. А в праздники…

– Да что ты мне: рис, рис! Ты же о джонках не слышал.

– Слышал, да забыл, – сказал Ёжик. – А рис всегда помню.

– Ладно, – сказал Медвежонок. – Нравится тебе мой рисунок или нет?

– Очень нравится, – сказал Ёжик. – Особенно костёр! Он потух, да? Китаец сварил рис, а костёр потух.

– Не рис, а суп, – сказал Медвежонок. – И не потух, а еле тлеет. Китаец сейчас будет картошку печь.

– Ха-ха-ха! – расхохотался Ёжик. – Да где же ты слышал, чтобы китайцы ели картошку?

– Эх ты! – покачал головой Медвежонок. – Великого китайского поэта не знаешь. А он жил знаешь когда? Когда ещё наших бабушек и дедушек не было! Так вот, он писал: «Сейчас напеку картошек и поем».

– Ага! Вспомнил! – закричал Ёжик. – И дождь, говорит, как цапля, ходит по тростниковой крыше!

– Верно! У кого есть великие поэты – всё помнят, – важно сказал Медвежонок. – И про картошку тоже.

Прибежал Заяц.

– Эй, вы! Вы чего сидите? Идём гулять!

– Гулять! – проворчал Ёжик.

– Иди стихи пиши, – строго сказал Медвежонок. – Садись и пиши. И чтобы всё по правде!

– Ты способный, – сказал Ёжик. – У тебя получится.

Заяц пожал плечами и, оглядевшись, пошёл от дома Ёжика.

«Что я, Филин, что ли? – думал Заяц. – Стихи писать! У меня и очков нету…»

А Ёжику с Медвежонком вдруг стало грустно-грустно, оттого что у них в лесу нет ни одного великого поэта, который бы всё как есть написал и про дождь, который, как цапля, ходит по тростниковой крыше, и про печёную картошку с хрустящей корочкой, от которой, когда её разломишь, идёт золотой дымок.

Вместе с Землёй

Три дня лил дождь и смыл весь снег.

Ёжик с Медвежонком раньше думали: такого не может быть, – но такое было.

Потом ударил мороз.

Деревья лопались и кричали, но Ёжик с Медвежонком ничем не могли им помочь.

Птицы замерзали на лету.

Земля была каменная.

А ночью высоко в небе зло блестели звёзды.

Потом опять пошёл дождь, и лес стоял полный тумана, и пахло землёй и палой листвой, как ранней осенью.

Ёжик с Медвежонком шли по лесу и не верили своим глазам: много деревьев переломились пополам и теперь в разные стороны торчали их белые кости.

– Как страшно! – шептал Ёжик.

Медвежонок молча шёл рядом. Медвежонок молчал и только вертел головой.

– А правда, что мы летим и крутимся? – вдруг спросил он.

– Не знаю, – сказал Ёжик.

– Дед говорил: «Земля круглая, она крутится, – Медвежонок показал лапой, – и летит в темноте».

– Как же в темноте? – сказал Ёжик. – А солнце?

– Не знаю, – сказал Медвежонок.

– И крутится?

– Ага. Волчком.

– А куда летит?

– Этого и дедушка не знал. Нет, погоди, он говорил: «Она крутится вокруг Солнца! Один раз обкрутится, и пройдёт год».

– А кто же её крутит?

– Не знаю, – сказал Медвежонок. – Только когда она крутится вокруг себя, она поворачивается к солнцу то одним боком, то другим.

– Что ж ты мне раньше не сказал? – обиделся Ёжик.

– А что было бы, если б я тебе сказал раньше?

– Я бы знал, – сказал Ёжик.

– Ну и знал, ну и что?

– Как что? Я бы смотрел, примечал.

– Земля большая, – сказал Медвежонок. – Этого сразу и не заметишь, но дедушка – знал.

Они вышли на свой любимый холм.

Река лежала под сизым льдом, и это было ни на что не похоже: река подо льдом, а вокруг – ни клочка снега.

– Вот встань сюда, – сказал Медвежонок. И свёл Ёжика с вершины холма. – Стой здесь. Я сейчас.

И перебежал на другой склон.

– Ты меня видишь?

– Нет, – сказал Ёжик.

– А теперь я буду подниматься.

И Медвежонок стал подниматься к вершине.

– Вижу! – закричал Ёжик. – Уши!

– Что я, заяц? – крикнул Медвежонок. – У меня же уши по бокам!

– И голову! Самую макушку! – крикнул Ёжик.

– Ну вот: так появляется солнце, – важно сказал Медвежонок. – Так оно восходит.

– Это мы с тобой сто раз видели, – сказал Ёжик. И тоже поднялся на вершину холма.

– Я сейчас был солнцем, – сказал Медвежонок. – Я в о с х о д и л. А на самом деле это не солнце всходит, а мы вместе с Землёй нагибаемся, понимаешь?

– Нет, – сказал Ёжик.

– Если б мы могли наклонить немного к реке холм, я бы встал, где стоял, а ты – у реки, и я бы тебя увидел, как мы по утрам видим солнце.

– Погоди, – сказал Ёжик. – Давай сначала. Значит, я стою у реки, я – солнце.

– Ага, – сказал Медвежонок.

– А ты стоишь там, где стоял, на том склоне.

– Правильно, – сказал Медвежонок.

– Ты – Медвежонок, я – солнце, и, если бы холм наклонился, ты бы меня увидел, как мы по утрам видим солнце.

– Верно! – обрадовался Медвежонок. – Меня дед всё лето учил, а ты сразу понял…

Весь лес вокруг, и река, и лес за рекой были тихи и туманны.

– Как тихо, – сказал Ёжик. – Неужели мы крутимся и летим?

Они тихонько спустились с холма.

– Летим, – сказал Медвежонок. – И никто там, во тьме, о нас не знает.

– И мы ни о ком не знаем, – сказал Ёжик.

– Потому что Земля большая, а дедушка говорил: тьма – ещё больше.

– Как грустно! – вздохнул Ёжик.

– Ещё бы! – сказал Медвежонок.

Они шли, и вокруг пахло осенью.

– Вот придём домой, – сказал Медвежонок, – затопим печь, сядем, будем глядеть на огонь.

– Заварим чайку, – сказал Ёжик.

– Ага! С мятой и брусничным листочком, – подхватил Медвежонок. – Знаешь, какой брусничный листик…

– Погоди! – сказал Ёжик.

И тут они увидели птицу.

Она, как живая, лежала, раскинув крылья, и будто всё ещё летела, летела и не знала, что лежит на земле.

– Замёрзла, – сказал Медвежонок.

Ёжик ничего не сказал.

– Надо её похоронить, – сказал Медвежонок.

Сбегал за лопатой, и они вырыли ямку на самой верхушке холма, и Медвежонок осторожно принёс птицу.

– Здесь ей будет хорошо, – сказал Медвежонок.

И засыпал птицу землёй.

– Нужен камень, – сказал Ёжик.

Прикатили от реки большой голый валун.

Ёжик сбегал за угольком и нацарапал:

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ПТИЦА

ОНА ВМЕСТЕ С ЗЕМЛЁЙ ЛЕТИТ ВО ТЬМЕ

А ночью пошёл дождь, и к утру от надписи ничего не осталось.

В холодном небе

Облетели с деревьев листья, небо стало большим и бездонным – так пришла осень.

Пошли дожди, потом перестали, и на землю опустилась туманная тишина.

– В такую тишь, – сказал Медвежонок, – хорошо спать на чердаке.

– Угу, – сказал Ёжик.

– Заберёшься с тулупом – и храпишь!..

– Угу, – сказал Ёжик.

– Что ты всё «угу» да «угу»? Скажи что-нибудь.

– А что?

– Ты любишь спать в сене?

– Не-а.

– Почему?

– Мышей боюсь, – сказал Ёжик.

– Ты? Ты же лучший охотник на мышей!

– Терпеть их не могу. Бр-р-р!

– Это я мышей терпеть не могу. Слон их не любит. А ты…

– А почему я должен любить мышей?

– Я не говорю «должен». Я говорю…

– А ты не говори, – сказал Ёжик. – Не знаешь, и не говори.

Некоторое время они сидели молча.

– Знаешь, что плохо осенью, Ёжик?

– Что?

– Думать не хочется.

– А ты и не думай. Сиди и сиди, чем плохо?

Они опять помолчали.

– А тучи летят и летят. И птицы. И листья. Куда?

– Не знаю, – сказал Ёжик.

– А я знаю. К теплу.

– Листья не долетят. Вон их сколько валяется.

– А может, это не наши.

– А чьи?

– Далёкие. Дальние, понимаешь? Летели-летели, устали, упали, здесь лежат.

– Я чувствую, – сказал Ёжик, – ты что-то знаешь. Говори!

– Давай улетим, Ёжик!

– Что мы – гуси?

– А чем мы хуже? Разбежимся, замашем лапами и…

– Здорово!

– Я давно хотел тебе сказать, да… стеснялся.

– Здорово! – закричал Ёжик. – Я бы ни за что не догадался. Бежим!

И понёсся к реке.

– Кто первый? – Ёжик еле переводил дух.

– Я! Это же я придумал!

– Сильней маши лапами! – крикнул Ёжик.

Медвежонок разбежался, замахал лапами и… взлетел.

– Подожди меня! – кричал Ёжик, взлетев следом.

Они догнали курлыкающих журавлей, полетели дальше.

Внизу ворочались тяжёлые облака, а прямо над ними сверкало солнце.

– Видишь? – сказал Медвежонок, подлетев к Ёжику совсем близко. – А ты говоришь «сиди»!

– Вижу, – сказал Ёжик. – Ты это замечательно придумал!

В просвете между облаками поплыли горы, потом – море, потом – поля, а Ёжик с Медвежонком всё летели и летели, и полёту их не было конца.

Всё на земле теперь казалось им маленьким-маленьким, таким маленьким, что даже смешно было смотреть. А для тех, кто глядел на них с земли, они были просто светлым облачком, светлым облачком, летящим в холодном небе.

Гроза

Тяжёлые тучи заволокли небо. Налетел ветер, закачались верхушки деревьев. Лес зашумел, затрещали ветки, и где-то вверху глухо заворочалось что-то.

– Гроза! – крикнул Ёжик.

– Разве осенью бывают грозы?

«Ах-х!..» – ахнуло небо.

– Что это? – испугался Медвежонок.

– Жахнуло, вот что!

– Что ж делать? – Медвежонок прыгал вокруг Ёжика и не знал, то ли ему лезть под ёлку, то ли оставаться здесь, на тропинке.

– Ну! – крикнул Ёжик сквозь шум леса. – Со мной или остаёшься?

«Ах-х!..» – снова ахнуло небо.

– Бежим! – крикнул Медвежонок и побежал по тропинке впереди Ёжика.

– Куда бежим-то?

– Ко мне! Ко мне ближе!

«Ах-х!..» – в третий раз раскололось небо, и что-то так блеснуло, что на секунду Ёжик ослеп.

– Ой! – вскрикнул он, налетев на что-то.

– Ой! – вскрикнул кто-то под ногами у Ёжика.

– Кто здесь? – спросил Ёжик.

– Это я, Медвежонок. Я упал.

– Вставай. – Ёжик подхватил Медвежонка, и они понеслись дальше.

Ох как выл ветер, как качались деревья, как полыхало небо. Но дождя не было.

– Капает? – на бегу спросил Медвежонок.

– Вроде нет.

И они помчались ещё быстрее, а за ними большими прыжками скакал, уйкая, ветер.

– Кто это уйкает? – спросил Ёжик.

– Я думал, это ты, – сказал Медвежонок.

Они выскочили на поляну, на другом конце которой стоял дом Медвежонка.

Вот где было по-настоящему страшно. Небо – чёрное-чёрное – висело низко-низко. Деревья мотали верхушками, будто скребли небо, и из чёрной страшной небесной туши вылетали молнии.

«Ах-х!..» – чуть позже ахал гром, и Ёжику с Медвежонком казалось, что это огромный чёрный дракон навалился на их лес и жжёт его пламенем.

– Стой! – крикнул Медвежонок и прыгнул под ёлку.

– Что?

– Видишь? – И Медвежонок ткнул лапой вверх.

– Вижу, – сказал Ёжик.

Они дрожали, прижавшись друг к другу, и тут хлынул дождь.

Такого дождя Ёжик с Медвежонком ещё не видели. Струи толщиной в орешину били землю и толкали лес. Прямо у них на глазах он стал совсем голый, но тут посыпалось что-то такое, чего Ёжик с Медвежонком сперва не могли разобрать.

– Ай! – вскрикнул Медвежонок.

И только тут они поняли, что это – град.

Градины с Ёжикин кулачок, да что там с Ёжикин – с Медвежий кулачище! – запрыгали по земле.

– А ты говоришь – бежим! – сказал Медвежонок.

– Я г-говорю, – сказал Ёжик.

– Вот и не говори, – сказал Медвежонок. – Если б не я, убило бы нас на этой поляне.

– А вот и не убило б!

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую, – сказал Ёжик. И вдруг выскочил из-под ёлки и помчался по сплошь белой от града поляне к Медвежьему дому.

– Стой! Стой! Что ты делаешь?! Куда? – завопил Медвежонок и кинулся следом.

Град бил в землю слева, справа, спереди, сзади, а Ёжик с Медвежонком мчались что было сил и наконец влетели на Медвежье крыльцо.

– Ха-а… – сказал Ёжик.

– Ха-а… – сказал Медвежонок.

– Ха-ха-ха! – сказал Ёжик.

– Ха-ха-ха! – сказал Медвежонок.

И тут они так расхохотались, что сразу не стало слышно, как воет ветер, барабанит в Медвежью крышу град и высоко вверху глухо ухает гром.

Гусь в сапогах

Жил-был Гусь. Зимой он ходил в красных сапожках, а летом – так, босиком.

Вот проснулся он однажды зимой, надел красные сапоги, пошёл гулять.

Встретилась Гусю Утка – вся в мехах, в валенках.

– Куда идёшь, Гусь?

– Да вот, вышел сапожками поскрипеть.

Пошёл дальше.

Встретилась Гусю Лягушка. Да такая модница – прямо принцесса. Ехала Лягушка в карете, волокли карету шесть воробьёв, все цугом.

– Ты куда, Гусь? – кричит Лягушка.

– Снегом скриплю, сапожки пробую.

Уехала…

А навстречу Гусю – Таракан. Рыжий, с усами.

Идёт Таракан, шпоры звенят.

– Куда, Гусь?

– Сапожки обнашиваю.

Подкрутил Таракан усищи, пошёл…

Идёт Гусь, а тут, откуда ни возьмись, – Комар. Тоже в сапогах и при сабельке. Сапожки на нём бархатные, с ворсом.

– А мои лучше! – говорит.

И ножку-то на каблук поставил.

Но Гусь даже не заметил, мимо прошёл.

Бежал с сундучком на плече Поросёнок. Кафтанчик розовый и тапки на босу ногу.

– На поезд опаздываю! – кричит. – А ты куда, Гусь?

– Никуда. Сапожки разнашиваю.

Паровоз загудел, мыши в вагоны попрыгали. Поросёнок опоздал, сел на сундучок, плачет.

А Гусь идёт, не торопится.

Вылез из-под снега Глухарь – важная птица. Сам чёрный – глазищи красные.

– Ты куда, Гусь? Лес кругом, пропадёшь!

– Сапожки у меня, видишь? Обнашиваю.

Поглядел Глухарь, и верно – сапоги знатные. Бежал по лесу Медвежонок, волок в санках Ёжика.

– Здравствуй, Гусь!

– Здравствуй-здравствуй!

– Айда к нам чай пить!

– А что к чаю?

– Клюковка.

Стоит Гусь в красных сапогах, язык высунул, – думает.

– Да не сомневайся! Мы тебе и червячков дадим.

Поехали.

Ёжик с Медвежонком санки волокут, Гусь в санях сидит, красные сапожки выставил.

Всему лесу потом Ёжик с Медвежонком рассказывали, как к ним в гости Гусь в сапогах приходил. Да никто не поверил.

– Придумываете!

– Кот в сапогах – дело известное.

– А чтобы Гусь – ни за что не поверим!

Как Медвежонок перехитрил время

В восемь часов утра собрались на лесной опушке Ослик, Ёжик, Медвежонок, Белка, Заяц и Лиса, чтобы пойти в восемь часов вечера в гости к Слону.

– Но восемь часов вечера ещё далеко! – сказал Заяц. – Что же мы будем делать двенадцать часов?

– А очень просто! – сказал Медвежонок. – Нас – шестеро. Значит всем сейчас надо разойтись и каждому по отдельности просидеть два часа. А когда мы снова соберёмся, получится, как будто мы вместе просидели двенадцать!

И все разошлись в разные стороны.

Ёжик пришёл к себе домой, сел за стол и стал смотреть на часы-ходики. «Тик-так, тик-так», – роняли часы. А Ёжик подбирал минутки и, считая, складывал их перед собой на столе.

Ослик отправился к реке. Он вошёл в воду по колено и стал ловить губами солнечных зайцев. «В двух часах – сто двадцать минуток, – думал Ослик. – Когда я поймаю сто двадцать солнечных зайцев, как раз надо будет возвращаться на опушку!»

Белка вскарабкалась на верхушку сосны и спросила у Щегла:

– Ты знаешь, когда будет «через два часа»?

– Конечно!

– Тогда постучи ко мне в это время. – И Белка юркнула в дупло.

Заяц принялся бегать вокруг леса. Обежит круг и заглянет на опушку: не собрались ли?..

Лиса вышла на пригорок и села так, как будто она сидит по отдельности и одновременно – чтобы ей была видна опушка.

А Медвежонок никуда не пошёл. Он просто лёг спать у пенька, подумав: «Соберутся – разбудят!»

Первым на опушку пришёл Ослик со ста двадцатью солнечными зайцами в корзине. За ним – Ёжик с мешочком минуток через плечо. Щегол разбудил Белку – и она спустилась с сосны. Прибежал Заяц. Важно подошла Лиса.

И все стали будить Медвежонка.

– Пора! Вставай! Уже прошло двенадцать часов! Надо идти в гости к Слону! – кричали все разом, со всех сторон тормоша Медвежонка.

– А!.. Уже собрались? – сказал он, просыпаясь. – Ну, тогда идёмте к Слону! Только пусть никто не отстаёт, а то он скажет, что мы пришли раньше времени…

Кто это всё придумал?

И опять ушёл золотой солнечный день. И опять Медвежонок пришёл к Ёжику, потому что последнее время собирались у Ёжика. И опять Медвежонка ждало плетёное кресло рядом с плетёным креслицем, в котором уже сидел Ёжик.

Медвежонок поднялся по ступенькам, поглядел на Ёжика и молча кивнул.

– Садись, – сказал Ёжик. – А я уж думаю – когда ты придёшь?

Медвежонок сел.

Наступали самые замечательные осенние сумерки.

За маленькой сосной, за худенькой берёзой, на которой вдруг оказалось вдвое меньше ветвей, синела гора.

Медвежонок поудобнее устроился в кресле и стал глядеть на гору, на небо, на слабо шевелящиеся под ветерком хрупкие ветки берёзы.

Было так хорошо, так спокойно, и небо было такое далёкое, что казалось, навсегда уже на нём застыли облака.

– Кажется, они уже никуда не уплывут, да, Ёжик?

Ёжик кивнул.

– Кажется, и завтра, и послезавтра вот так же будут стоять и стоять на том же месте.

Ёжик снова кивнул.

– А хорошо бы, чтоб один раз всё было, а потом уже ничего не менялось, – сказал Медвежонок.

– Так не бывает.

– А почему?

– Ты бы соскучился.

– Я? Да никогда! – сказал Медвежонок.

«Ой-ёй-ёй, как же красиво! – не отрывая взгляда от горы, думал Ёжик. – Кто же придумал эту всю красоту?»

– Как ты думаешь? – спросил он у Медвежонка.

– О чём?

– Кто всё это придумал?

– Вот это? – Медвежонок повёл лапой. – А правда, с моего крыльца красивее, чем с твоего?

– Ага. – Ёжик, не отрываясь, глядел на гору.

– С твоего крыльца и гора меньше, и деревья не те. А хочешь, перетащим твой дом ко мне?

– Как? – думая о своём, сказал Ёжик.

«Кто же это всё придумал? – доискивался он. – Кто? Как? Когда? Почему я гляжу и всё не могу наглядеться?»

– Как? Да очень просто! – сказал Медвежонок. – Разберём твой дом по брёвнышку и на санках перевезём ко мне. Там сложим и будем жить рядом.

– На санках? – сказал Ёжик, про себя думая: «Кто же этот невидимый, необыкновенный, кто так постарался, что вышла такая красота?»

– Почему обязательно на санках? Можно и сейчас, – сказал Медвежонок. – Правда, на тележке возить будет тяжело, но…

– А ты как думаешь? – спросил Ёжик.

– Я думаю, что зимой всё-таки лучше, – сказал Медвежонок. – Во-первых, санки просторнее, а во-вторых, сейчас листьев много, скользко.

– Я не о том. Как ты думаешь, кто это всё придумал?

– А-а… Ты вон о чём… А я – по брёвнышку, на тележке!.. – передразнил самого себя Медвежонок. – Не знаю, – сказал он. – Я сколько ни думал, так и не смог понять.

Сумерки сгустились. И гора была уже почти не видна. Поднялся ветер. И где-то далеко-далеко за рекой еле слышно лаяла собака.

– Не слышишь, чего она говорит? – спросил Медвежонок.

– Она боится ночи и лает, – сказал Ёжик.