Текст книги "Бездна"

Автор книги: Сергей Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Однако во всем дачном дворце (иначе и не назовёшь хоромы эти) было пусто, только на кухне в гашишном сладком облаке балдели и хихикали двое. И ноги сами вынесли Антона на просторную, как аэродром, террасу. Ник, как и догадывался Антон, вещал. Уши его от всеобщего внимания горели перламутром, в уголку рта картинно торчала потухшая сигарета. Единственный и неповторимый сынок управляющего по делам иностранных консульств в Екатеринбурге господина Журавского. Оно же (в смысле, батько Никино) – владелец львиной доли акций самых доходных предприятий региона. Оно же – первый кандидат на пост мэра города при ближайших выборах. Оно же многое чего ещё, включая и воспитание своего чада в духе прогрессивной философии.

Мы вырождаемся, вещало тем временем чадо господина управляющего по делам иностранных консульств, и всё такое прочее. Раньше слабые умирали, а сильные давали потомство, а с приходом прогресса естественный процесс нарушился, человечество начало чахнуть. Мы чахнем, понимаете! Надо полагать, ни Ник, ни слушатели его не причисляли себя к слабым представителям человечества.

Лариса сидела на перилах террасы. Красивые ноги её, закинутые одна на другую, блестели под лучами вечернего светила, взгляд влажных и липких глаз звал Антона. Антон подошёл.

– Как я тебе сегодня? – спросила Лариса. – Нравлюсь?

– Нравишься, – Антон сел рядом с ней на широкий деревянный перилец, поболтал ногами. – Только я, наверное, домой поеду.

– Почему? Предки мои приезжают только завтра, так что всю ночь дача в нашем распоряжении. Посмотри, какая компания собралась, разве тебе не интересно?

– Дела, понимаешь, – сказал Антон неловко. – Проблемы.

– Антоша, какие могут быть дела в такой вечерок? – и она засмеялась, откидывая голову назад.

Грохнется, подумал Антон. Как пить дать – перевернётся через перила и грохнется. Она же пьяная.

– Не называй меня Антошей, я же просил, – сказал он вслух.

Она засмеялась еще громче и еще сильнее откинулась назад. Так, что Антону пришлось придержать её за спину. Девушка, интерпретировав сие действие по-своему, мгновенно придвинулась к нему ближе.

– А хочешь, я тебе новую картину покажу? – зашептала она на ухо Орехову. – Фаза мой на днях приобрел на выставке. Страшно дорогая. Она пока стоит в спальне нераспакованной, потому я и не стала никому говорить о ней.

– Опять абстракционизм этот дурацкий? Извини, но я ничего, видимо, в нём не понимаю. Кубики-рубики...

– Нет-нет. Море. Заходящее солнце, море, скалы и одинокий корабль. Классно!

– Ну покажи.

Она сжала его руку в своей горячей ладони, потащила с веранды. Внимания никто на них не обращал.

Скрипнула чуть слышно дверь, и они очутились внезапно в абсолютной темноте. Пахло здесь старыми вещами и нафталином.

– Где выключатель? – спросил Антон, тараща глаза.

Лариса отозвалась коротким смешком, и вдруг лицо ее оказалось совсем рядом от лица Антона. Юноша почувствовал на своих губах сладкий вкус губной помады. Лариса охватила его голову ладонями и впилась горячим поцелуем. Раскаленное женское тело прижалось к Антону.

– Сладенький мой, – томно прошептала она, скользя губами по его лицу. – Хорошенький мой.

Орехов, обалдевший, стоял и ничего не понимал. С тихим ужасом он чувствовал, как руки её скользят по его телу, опускаясь все ниже, ниже. Сразу стало жарко и тесно в собственной шкуре. А она тёрлась о него, словно кошка, и упругие мячики грудей скользили по его плечу.

– Ты что, Лариса? – наконец смог он вымолвить. – Зачем это? Зачем так?

Она снова тихонько засмеялась.

– Дурачок, – сказала она с придыханием. – Какой ты еще дурачок.

Она взяла его ладонь и завела себе под коротенькое платье. Антон, обмирая, ощутил пальцами горячую гладкую её кожу и врезавшуюся резиночку крохотных трусиков. И влажное, пульсирующее и притягивающее – под этими трусиками.

– Нет, – он резко оттолкнул её от себя, кинулся, как слепой котёнок, в темноту, ткнулся, роняя какие-то вещи, раз, другой – наконец с трудом нащупал спасительную ручку двери.

– Дурачок, – смеялась Лариса следом. – Все равно ты будешь мой. Все равно, слышишь?..

...Очухался он только на улице. В голове всё еще стоял шёпот Ларисы, пальцы помнили её горячую гладкую кожу и кружево трусиков. О, чёрт! чуть не взвыв, он отправился искать место, где парковались машины. Нет, хватит с меня, чёрт! Невозможно это, нельзя так. Не так должно быть...

Старенький, латаный-перелатанный отцовский "Москвич" выглядел более чем убого среди яркого люкса собранных вокруг иностранных марок. Антон ещё сильнее почувствовал свою ненужность, негармоничность и отчуждённость с собравшейся здесь компанией. Как же – дочки и сынки могущественных предков: крупных чиновников от властей, директоров, банкиров, бизнесменов. Дети-мажоры. А ты кто? Ты разве не сын начальника областной службы безопасности? Сынок, сыночек.

Да – сын. Но в том-то и дело, что отец мой ещё из тех динозавров, которые бессеребрянники. Которые нынче уже повсеместно и давно вымерли. Или перестроились.

Так... Антон заправился, подозрительно оглядел роскошный фасад дачи родителей Ларисы – отец её был советником губернатора. Нет, никто не наблюдает за ним из окон, никто не видел его позорного бегства. И слава Богу! Он залез в машину, аккуратно продефилировал среди других авто и наконец очутился на свободе.

***

До города было километров двадцать. Всё по ухоженной асфальтированной дорожке, уютно протянутой среди лесных чащей. День клонился к закату. Антон извлек из бардачка распечатанную пачку сигарет, закурил. "А Лариса! Каково, а! Что ни говорите, а приятно, когда такая красивая девочка среди других прочих выбирает вас. Резонный вопрос: почему?" Антон оглядел своё отражение в зеркальце заднего обзора. "Парень как парень: волосы (короткие, светлые), глаза (серые), нос, рот, ухи. Худой и бледный. Девятнадцать лет, и если бы не институт, месил бы где-нибудь сейчас кирзовыми сапогами пыль да грязь. Мотал бы портянки... Впрочем, отец, кажется, говорил, что портянок сейчас нет. Ни портянок, ни сапог..."

Мысли его перескочили на отца. Орехов-старший – явление, несомненно, доисторическое. Ископаемое. Архаизм. Нынче таких природа уже не выпускает – с их фанатичной преданностью своему делу, с их гипер-раздутым чувством долга и ответственности, с их ослепительно кристальной честностью. Отец совершенно не умел жить в нынешнем мире. И сын пытался научить его, пытался что-то доказать, пытался выдвигать примеры – того же Ларисиного батюшку. Яков Степанович только отмахивался – аргументы его не трогали, а возводимые примеры только вызывали на его строгом спокойном лице гримасу брезгливости. Н-да...

Матери у Антона не было, она умерла много лет назад, когда сыну исполнилось лишь четыре годика. А других мам Антон не знал, поэтому всем, что было в нём заложено, юноша был обязан исключительно отцу. Отцу и улице. Ну еще немножко школе. Так вот: то, что говорил отец, и то, чему учило всё остальное разительно не совпадало. Отец твердил: будь честным, не гонись за лёгкими деньгами, за красивой жизнью, гонись за уважением людей. Не потеряй душу. Всё остальное в этом мире преподавало совершенно иную философию: деньги, деньги, деньги! Деньги решают всё! Деньги, деньги, деньги! Любым путём...

Кому верить? Кому?

...С неба внезапно хлынул сильный июньский ливень, дорога вмиг сделалась мокрой и скользкой, и на повороте машину занесло. С трудом вырулив, Антон разглядел впереди, за завесой дождя стоящий на дороге бронетранспортёр и фигурки военных возле него. Когда он подъехал ближе, один из военных показал ему автоматом на обочину. Антон затормозил. "Права ведь отберут, чёрт! Я же выпил чуть-чуть у Ларисы, – подумал он, холодея. – Впрочем, это же не ГАИ... Но все равно".

– Старший лейтенант Зеленчук, – представился один из военных, подойдя к машине. Его внимательный взгляд обшарил салон "москвича", остановился на лице водителя. – Ваши документы.

Еще двое из патруля придвинулись ближе, держа автоматы наготове. Стараясь не дышать, Антон достал права.

Несколько секунд старший лейтенант Зеленчук самым внимательным образом изучал документ.

– Спасибо. Извините за задержку, – он вернул права, козырнул. Ничего необычного на дороге не встречали?

Антон отрицательно помотал головой. Ловят кого-то, понял он. Бежавшего зэка? Террористов? Дело серьёзное, раз военных подняли. У отца бы разузнать, да всё равно не скажет...

Он перевёл дух только когда пост остался далеко позади, за пеленой ливня.

Не знаю, как там насчёт философской концепции о физическом вымирании человечества, но вот то, что цивилизация отобрала у людей свободу это точно. Мы зависим. Мы всю жизнь от кого-то зависим. Первобытный человек, конечно, тоже зависел, но зависел он прежде всего от природных обстоятельств, а не от созданных искусственно им же и ему подобными. Мы же стиснуты сотнями рамок социума: институтом власти, гражданским и уголовным кодексами, этическими нормами, мнением окружающих, вынесенными из детства страхами и комплексами... Несомненно, без всего этого общество оборотится в хаос, в анархию, в беспредел. Однако эти же рамки давят на подсознание человека, и оно начинает бунтовать. И появляются монстры преступлений, террора, появляются люди, которым доставляет наслаждение управлять, командовать, унижать... Общество борется, ужесточая законы и тем самым давая новый, ещё более сильный толчок бунту подсознания. Замкнутый круг. Цивилизация с самого изначалия своего пошла по пути создания материальных благ, игнорируя душу. Отсюда и тупик...

...На дороге лежал человек. Нога Антона мгновенно, независимо от сознания, вдавила тормозную педаль – "Москвич" развернуло боком, метров пять с визгом протащило по асфальту.

Вот тебе и необычное. Не его ли ловят патрули?

Что там говорит наше благоразумие, воспитанное в рамках общества? Благоразумие говорит, что лучше делать отсюда ноги и побыстрее. Пусть беглые бегут, а ищущие ищут. Моя хата с краю, а рубашка ближе...

Антон выбрался из машины, подошёл к лежащему ничком человеку. Тот был в странной мешковатой одежде иссиня-чёрного цвета: куртка и штаны, заправленные в короткие, без признаков шнуровки, сапоги на толстой подошве. Такие же, как одежда, иссиня-чёрные волосы были подстрижены коротко, но не по-тюремному, а под "каре". На зэка лежащий, таким образом, похож не был. Тогда кто? Террорист, скрывающийся после неудачной попытки подорвать Екатеринбургскую телебашню? Орехов опустился на одно колено, перевернул беднягу лицом вверх.

Ёлки-зелёные, да это же девчонка!!! Смуглое лицо выглядело безжизненным, и тут только Антон заметил, что на одной ноге чёрная ткань порвана, а сквозь разрыв толчками бьёт кровь. Ливень, продолжающий хлестать с неистовой силой, размывал алые натёки по асфальту, уносил их прочь. Кто знает, сколько драгоценной жидкости уже потеряла незнакомка.

Тело её было почти невесомо. Антон осторожно положил девушку на заднее сиденье авто, перетянул ногу выше раны куском ткани, сел за руль. Теперь в "скорую". Чем быстрее, тем лучше. Он поправил зеркальце заднего обзора так, чтобы видеть смуглое лицо незнакомки. Оно не было эталоном красоты, как, например, лицо Ларисы, доведённое французской косметикой до совершенства. Тем не менее что-то притягательное, очаровательное виделось в чёрных ресницах, в чуть излишне широковатых скулах, обтянутых слегка обветренной кожей, в припухлых губках и курносом носике. Как же тебя, малышка, в глухомань-то такую занесло?

Дачная дорога выскочила на общую автостраду, ведущую к городу. Машин стало больше. Дождь прекратился, но асфальт оставался мокрым, скользким. Антон весь переключился на дорогу и потому упустил момент, когда его пассажирка очнулась. Он понял это, когда почувствовал, как что-то твёрдое и холодное упёрлось ему в затылок.

– Только спокойно, – сказала девушка звенящим шёпотом. С лёгким непонятным акцентом. – Куда едем?

Антон скосил глаза в зеркало. Огромные тёмные и чуть вытянутые к вискам глаза глянули в ответ. Глаза египетской царицы. Или греческой. Или шамаханской, в конце концов. Решительная барышня, ничего не скажешь, отметил он про себя Особенно если учесть, что в руке у неё пистолет, и в любую секунду она может разнести из него головушку мою дурную. Пораскинем, так сказать, мозгами... Эх, как же я не догадался обыскать её!.. Хотя – кто бы мог подумать...

– Мы едем в город, – сказал Антон. – В "скорую помощь".

– Меня ловят, – сообщила девушка.

– Да?.. А за что?

– Это не ваше дело. Ваше дело провезти меня в город. И никаких "скорых".

– Вы хотите умереть от заражения?

Она его не слышала. Она напряжённо, сдвинув чёрные как смоль брови, размышляла. Странно, но Антон совсем не боялся. Ни её, ни дурацкого её пистолета. То есть, определённые опасения у него, разумеется, были, но было и другое. Что? Интерес? Азарт? Переживание необычайности? Чёрт-те знает!.. Но девушка ему определённо нравилась, и сдавать её патрулям не хотелось. Что же, интересно, она могла натворить, что даже военных подняли на её поимку? Антон свернул на боковую дорогу, в город он решил пробраться через обширный частный сектор. Фик вы меня поймаете в таком лабиринте, с азартом подумал он, имея в виду проверки на въездах.

– Слушайте, – сказала наконец незнакомка, – где-нибудь в этом городе можно укрыться?

– Почему нет, – пожал Антон плечами. – Бомжи у нас только этим и занимаются.

– Бомжи? Это кто?

Нет, она не прикидывалась – лицо девушки излучало саму простоту, когда Антон с удивлением глянул на него в зеркало. Но не знать, кто такие бомжи – это, знаете ли...

– Вы с Луны свалились? – спросил Орехов. – Или из института благородных девиц?

– Не умничайте. Я вспомнила – это бездомные. Как мне с ними связаться?

– Запросто – как только дойдете до первого подвала. Только для вас это может обернуться нехорошими последствиями.

Она промолчала. Подумала, надо полагать, и о последствиях.

– Скажите, те, кто ищет вас, знают вас в лицо? И вообще, они знают, кого ищут? – спросил Антон.

– Не думаю... Вряд ли.

– Прекрасно. У меня есть предложение. Вы укрываетесь у меня. Сдать вас патрулю я мог еще там, в лесу, пока вы были без сознания, но я этого не сделал. Надеюсь, я заслуживаю доверия?

– В общем да, – подумав, согласилась она. – Честно говоря, я и в самом деле в очень затруднительном положении: город не знаю, знакомых у меня здесь нет... Но одно условие – вы не задаёте мне лишних вопросов, – и она убрала свою странную "пушку" от головы Антона.

– Принято. А что вы натворили?.. Нет, это я пошутил – мне совсем не интересно, что вы там натворили и почему вас ловят. Я хотел спросить совсем другое – как вас звать? Надеюсь, это не лишний вопрос?

– Нет, – она улыбнулась белозубой улыбкой начинающей кинозвезды. Кассандра.

– Хорошее имя, – Антон решил пока не удивляться. – Вы из Греции?

– Почему это?

– Имя греческое.

– Да?.. Нет, я не из Греции. Откуда я – это вопрос лишний.

– Ага... А меня зовут Антон. Антон Орехов. Я тоже не из Греции, я из журфака УрГУ.

– Очень приятно. А что такое "ургу"?

– Замечательно! УрГУ – это Уральский государственный университет. Университет – это место, где обучают людей. Как правило, молодых.

– Я знаю, спасибо.

– Не за что. Я думал, на Марсе ещё не известна наша система высшего образования...

Пока они трепались в таком духе, Антон не забывал следить за дорогой. Один раз он вовремя заметил патруль и свернул в переулок между маленькими бревенчатыми избами. Петляя таким образом, он всё-таки нашёл чистый путь и проник в город. Возле дома остановил машину.

– Приехали. Пока укроетесь у меня в комнате, а там что-нибудь придумаем. Отцу я скажу, что вы моя девушка.

– Как это? – она вскинула на него тёмные, словно бездонные озёра, глаза.

– О Боже!.. Ну знакомая, понимаете? Учимся мы вместе в УрГУ.

– В университете?

– Так точно.

– "Моя девушка", – тихо повторила Кассандра.

– Наступать на ногу можете?.. – Антон был настроен деловито и решительно.

Кое-как они добрались до второго этажа, где располагалась квартира Ореховых. Дом был старой постройки, двухэтажный, всего с двумя квартирами на лестничной площадке и четырьмя, таким образом, в целом подъезде. Так что никого из соседей, слава Богу, навстречу не попалось – лишнее любопытство было бы сейчас очень даже ни к чему.

Отец еще с работы не вернулся. Прекрасно. Последнее время он вообще приходил позже обычного. А то и совсем оставался ночевать у себя в управлении, предупредив сына телефонным звонком.

Кассандра управилась с раной сама. Умело и быстро. Достала из кармана маленькую аптечку, из аптечки – маленький тюбик. На рану из тюбика выдавила какую-то пузырящуюся белую жидкость. Пузырьки быстренько лопались, а поверх точащейся кровью язвы появилась аккуратная блестящая плёночка. Она, как объяснила девушка, одновременно и обеззараживала, и затягивала рану. Лихо!.. Вся помощь Антона при этом свелась лишь к бестолковым советам и еще более бестолковым вопросам.

Большинство вопросов оказались "лишними".

Ох, непроста была эта девушка. Непроста...

***

Спокойно, сказал сам себе Кирилл, когда Орехов-младший, а с ним какая-то девчонка скрылись в подъезде дома. Киллер опустил бинокль, потёр переносицу. Сомнений быть не могло: это и есть сын Якова Степановича Орехова, друга Сабурова. Тому доказательства – фотография, даденная Ричардом, и ореховский "Москвич". Да и не живёт в этом подъезде больше людей возраста Антона Орехова, не с кем его перепутать. Скромно у нас, оказывается, обитают начальники областной госбезопасности... Девчонка, однако, симпатичная, надо отдать должное вкусу молодого поколения семьи Ореховых. Где её вот только так угораздило ногой приложиться?

Кирилл присел на низенький выступ возле вентиляционного колодца и вдруг понял: здесь, здесь зацепочка. Шестым, седьмым, десятым чувством своим понял, хотя логика противилась этому – какая, скажите на милость, может быть связь между девчонкой студента университета и делами начальника ФСБ области? Два поколения, у каждого свои дела, свои заботы. Отец ловит по дорогам государственных преступников (вот тоже загадка, провалиться ей...), а сын в это время водит домой симпатичных барышень. С ранами на ногах. И достаточно серьёзными ранами. На дискотеке такую травму трудно получить при всём желании. Это чем-то острым, режущим, не быть мне киллером, если это не так... Впрочем, почему не предположить, что на дискотеках сейчас разборки тоже не без ножей решаются? Между симпатичными девушками... Однако...

Он огляделся вокруг. Крыша банно-прачечного комплекса, так удачно расположенного совсем недалеко от дома Ореховых, блестела от прошедшего ливня. Кирилл тоже промок, пока сидел здесь, но сидел, как выяснилось, не зря.

Последнюю ночь и последовавшее за ней сегодняшнее утро он провёл в ста километрах от Екатеринбурга, в густых лесах, что окружали таинственное пристанище Пещерного Льва. Уехал он туда сразу после разговора с Ричардом, оставил машину в укромном месте, а сам бродил вокруг Резерва, наблюдал, собирал сведения, проникался. Выходил в нескольких местах к мощному кордону, навороченному из десятков самых разнообразных систем заграждения – от банальнейшей колючки и путанки до высоковольтной проводки и сверхчувствительной сигнализации. И это в три рубежа, между коими проходили вспаханные поля и тропы вооружённых нарядов, обходивших владения каждый час. Пробраться через такую систему даже для опытного диверсанта было делом нелёгким, не говоря уже о каком-то отставном киллере.

Сам Резерв как таковой представлял из себя крохотный посёлочек, стиснутый между двумя высокими холмами. Девять жилых домов, из которых только четыре пятиэтажных, и несколько служебных зданий. На вершинах холмов наблюдательные посты. Существенная деталь: с территории Резерва в холмы ведут тщательно маскируемые подземные ходы – только счастливая случайность позволила Кириллу заметить их. Надо полагать, это те самые Пещеры, из-за которых нынешний комендант Резерва и получил своё прозвище.

Понятненько. Если есть входы в Пещеры, значит должны быть и выходы. И необязательно на территорию городка – можно и за охранный барьер. На всякий случай. Эх, знать бы, что это всё-таки за объект – Резерв-13. В чём его назначение, каковы функции, где, чтоб им провалиться, ещё по крайней мере двенадцать таких чудищ за колючей проволокой. Научно-военный "ящик"? Возможно. Ракетная база? Не исключено. Ядерный комплекс? Логично. Система секретных бункеров для высшего правительства из Москвы? Очень может быть. Ричард знает ведь, но мне не сказал. Почему? Если хочет, чтобы я выполнил его задание, почему скрыл? Многое рассказал, но это скрыл. Впрочем, понять бы, кто он сам-то такой – Ричард. Ричард Львиное Сердце и Пещерный Лев Сабуров. Парочка, однако...

Когда солнце уже водворялось в зенит, а на небе потихоньку начали скапливаться облачка будущего ливня, Кирилл вернулся в город. Машиной и аппаратурой для наблюдения его снабдил Ричард, но толку от этого было мало дорога за охранный рубеж всё равно осталась не найденной. Разве что мифические подземные дороги, через Пещеры, но пойди найди их.

По дороге в город имел место быть интересный эпизод. К тому времени везде и особенно на пути в Резерв уже понатыркали патрулей: солдаты, милиция, ОМОН. Документы тщательно проверялись, машины не менее тщательно шмонались. Остановили и измученного бессонной ночью Кирилла. Паспорт на имя Кузнецова Сергея Сергеевича чем-то не глянулся (и не без оснований) опытному глазу командира омоновского поста. Снегирёва без лишних слов извлекли из машины, скрутили руки, положили лицом в асфальт. Бравый офицер тут же принялся связываться по рации с начальством. Переговоры в эфире шли минут десять, а затем Кирилла неожиданно освободили, вернули документы и извинились. Разочарованный киллер уехал. "Честное слово, я бы сейчас предпочёл оказаться за решёткой, чем лезть в такую игру", – подумал он мрачно, оставляя позади пост.

Более его ни на дороге, ни в самом городе не останавливали. Неужели у Ричарда такая власть? Всесокрушающая власть, сверхъестественная информированность, а в придачу – личная охрана из горбатых колдунов со змеиными конечностями. Н-да... Кашалоту тут делать явно нечего. Кролик он против такого монстра, а не Кашалот.

Всё это замечательно, но вот куда же я всё-таки влез? В какую-такую махину? Жернова – вот они, рядом крутятся. Смертью от них несёт, смертью.

Кирилл потряс головой. Ладно, мы еще поглядим, как обернётся все. Поглядим. А отсюда мы пока уходить не будем – Ореховы для нас – единственная зацепочка во всей этой жути. Единственная.

***

Кассандру Антон оставил в комнате, всучив ей какую-то книгу, а сам отправился на кухню. Лично он, подкормившись на богатых столах элитного пикничка у Ларисы, голода не чувствовал, но гостью требовалось накормить. Да и отец с работы должен подойти. Если, конечно, придёт, а не останется опять ночевать там. Накормить, но чем? Магазины... – Антон запоздало глянул на часы магазины уже закрываются, не успеть. Он открыл холодильник. М-м... Картошка есть. Уже прекрасно. Есть кусочек сыра, есть опорожненная лишь наполовину баночка майонеза. Отлично! Пожарю картошку – и с сыром, и с майонезом. А что у нас есть ещё к этому делу? Он полез в морозилку и обнаружил там смачный ломоть сала. О!..

Легко и беззвучно, в спортивном костюме Антона, который был ей велик размера, как минимум, на четыре, на кухню впорхнула Кассандра. Не интересно ей, стало быть, сидеть одной в комнате. И нога у неё уже, видимо, почти не болела. Несколько секунд она наблюдала, как трудится над картофелинами Антон. Вот если она сейчас спросит, чем это я занимаюсь, подумал Орехов, я окончательно утеряю возможность удивляться в этой жизни. Во веки веков...

– У вас есть нож? – спросила Кассандра.

– Значит, вот здесь вы живёте? – пальцы девушки, тонкие и длинные, казалось, совсем не были приспособлены для такой грубой работы, как чистка картошки, однако действовала она со знанием дела и значительно быстрее, чем её напарник.

– Тут и живём, – кивнул напарник.

Они помолчали, сосредоточенно работая ножами.

– А у нас картошку ещё называют – маленькая Земля, – сообщила девушка.

– Маленькая Земля? Ни разу не слышал, но что-то в этом есть. А где это – у вас? В Греции?

Она промолчала. Вопрос все тот же – запретный.

Хлопнула входная дверь.

– А вот и отец пришёл, – бодро сказал Антон. – Пойдёмте, я вас познакомлю.

Яков Степанович Орехов в этот вечер выглядел озабоченным и усталым ещё больше, чем всегда. Антон представил Кассандру как Сашу, сокурсницу по факультету.

– Саша приехала на сессию, но общага у нас переполнена. Ты не возражаешь, если она на несколько дней остановится у нас. В моей комнате. А я перейду пока жить в зал.

– Здравствуйте, Саша, – рассеянно кивнул Орехов-старший. – Меня зовут Яков Степанович. Ничего страшного, вы нас не стесните. Чувствуйте себя по-домашнему. Мне всё равно, похоже, все эти дни и ночи придётся провести на работе...

– Что-то так серьёзно? – поинтересовался Антон. – В городе полно солдат, на дорогах проверки...

Отец поморщился, махнул рукой.

– Мы ужинать скоро будем, Яков Степанович, – быстренько перевела разговор с опасной для себя темы Кассандра. – Часа через пол, только картошку дочистим.

– Хорошо, – Орехов-старший сел на диван, пододвинул к себе красный телефон. Не тот телефон, обычный, городской, а специальный, который прямым проводом связывал его с Фёдором Сабуровым, за более чем сотней километров отсюда. Антон знал, что отец его и этот Фёдор Фёдорович – старые друзья, ещё со времён совместной учёбы в военном училище.

Молодые люди вернулись к картошке.

– Твой отец – кто? – Кассандра легко перешла на "ты". На лице девушки означался не просто интерес, а нечто гораздо более серьёзное. И правильно...

– Начальник безопасности области, – сообщил Антон. – Раньше ловил шпионов политических, теперь всё больше экономических. Возможно, он и руководит всей охотой за тобой.

– Нет, руководит не он, – покачала девушка головой. – Руководит другой человек.

– Кто? – жадно спросил Антон.

Она стала задумчивой. Потом подняла голову, прислушалась к тому, что говорил по телефону Орехов-старший. Антон невольно последовал её примеру. А ведь я, стало быть, предатель родины, подумалось ему. Укрыл шпионку или, вообще, Бог знает кого, да ещё позволяю ей собирать сведения, подслушивать секретные телефонные разговоры. Так-то вот! Но почему я верю ей? Не может она быть злодейкой-шпионкой, ну никак не может быть. Опять же: а если ТАМ специально таких подбирают? Которых сроду не заподозришь. Даже отец ничего такого не почуял. Тоже мне, начальник безопасности – шпионы под носом спокойно бродят, картошку в собственной квартире жарят, телефончик слушают. А он знай себе выкладывает государственные тайны. Впрочем, он вряд ли догадывается, что голосище его даже на кухне слышен. Взволнован отец, сильно взволнован...

"...Да не знаю я, Фёдор. – говорил тем временем по телефону Орехов-старший. – Понимаешь, не знаю. Кого ловят, за что ловят – мои ребята к этому не имеют никакого отношения, вся инициатива идёт от Паражевича. Во всяком случае, по милиции. Кто армию поднял, я вообще представить не могу. Да, вот такой я хреновый начальник, ничего не поделаешь. Думаешь, тебя одного обложили?.. Новошелин, брат, тоже ничего не знает и понять ничего не может. Рвёт и мечет. Паражевич юлит, бормочет что-то об учениях. Врёт, я же вижу, что врёт. В администрации бардак творится полнейший. Башка, брат, кругом идёт. Да тут ещё ситуация с Генералом..."

Ого! – понял Антон. Нынешний шмон идёт, оказывается, без участия отца. И даже без участия Новошелина – губернатора. Что он там, главный мент области Паражевич, – с ума свихнулся!

Задумавшись, Антон чуть не обрезался о нож. А-а, чёрт!.. Он поднял глаза и наткнулся на изумлённый до неестественности взгляд Кассандры.

– Он говорит с Сабуровым? – сдавленным шёпотом спросила она, медленно кивнув на голос отца.

– Они старые друзья, – слегка озадаченно кивнул Антон, не понимая, что так могло поразить девушку.

"...Операция называлась "Кукольный театр", – продолжал греметь из гостиной голос Якова Степановича. – Помнишь, я тебе говорил. Вчера, нет позавчера. Господи, хорошо, что ты, Фёдор, догадался отдельную линию протянуть, хоть говорить спокойно можно... Так вот, слушай. Генерал раскололся и рассказал, что конечной целью "Кукольного театра" было смещение Новошелина с поста губернатора. Любым путём, вплоть до физического уничтожения. На его место должен был прийти Некто. Кто именно, Генерал не знает. Он лишь подставная пешка в этом "театре". Да и тот, кто должен был прийти на место Новошелина, думается, тоже. А вот какие силы стоят за всем этим, кто они – режиссёры, сценаристы и, главное, заказчики? Мафия? Не смеши, Фёдор, что мы с тобой – нашу мафию не знаем? Нет, не тот уровень. Я уверен, что между попыткой уничтожить Новошелина и нынешним авралом на дорогах есть связь, но не через мафию – пупок у неё развяжется солдат с милицией поднять. Да и Новошелин – чем он может не устраивать мафию? Нет, Фёдор, здесь СИЛА, БЕЗДНА. Тут чего-то такое проглядывает, от чего у меня сердце холодеет... Фёдор! Фёдор! А-а, зараза!.. Фёдор!.."

Кассандра вдруг сорвалась со своего места и опрометью бросилась в зал, к Якову Степановичу.

– О, Господи! – Антон рванулся следом.

– Яков Степанович! – девушка подскочила к Орехову. – Мне необходимо срочно связаться с Сабуровым. Это очень важно.

– Связь, – сказал отец, безуспешно пытаясь продуть источавшую тишину телефонную трубку. – Связь, чтоб её!..

Он бросил трубку на рычаг, отодвинул телефон в сторону. Тут только до него дошло, что дети слышали весь телефонный разговор, который никоим образом не предназначался для их ушей.

– Так, – он медленно достал из кармана пачку сигарет. Глаза его внимательно разглядывали девушку. – А вы, собственно, кто? И зачем вам Сабуров?..

– Это очень важно, но никому, кроме Фёдора Фёдоровича Сабурова, я не могу рассказать, – Кассандра уже справилась с волнением. Теперь она стояла перед Ореховым, твёрдая и непоколебимая. – И потом, вы всё равно не поверите...

– Мне кажется, что я могу поверить уже во что угодно, – усмехнулся Яков Степанович. – Так-так... А это не вас так упорно ловят милицейские патрули?

– Меня.

– Понятно, – Яков Степанович поднялся с дивана, обошёл торчавшего соляным столбом посерёд комнаты Антона, остановился у окна. – Значит так: я вам верю, точнее – вынужден верить, но сегодня отправляться в Резерв нельзя. На дворе ночь, на дорогах патрули, в городе творится вообще невесть что. Завтра я попытаюсь хоть немного выяснить обстановку и переправить вас в Резерв. Заодно, если вы не против, захватите моё письмо Фёдору Фёдоровичу.