Текст книги "Сокрытые-в-тенях"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Открой, звонят же! К тебе пришли! – уговаривала она хозяина квартиры.

С видом одолжения Игнат наконец-то поднялся с кресла. Пока он шел от компьютера ко входной двери, то успел невероятным образом перевоплотиться в забулдыгу-Костю. На цыпочках, стараясь быть незаметной, Аня прокралась за ним в прихожую.

За открывшейся дверью расстилался космос – миллионы звезд и чернота.

– Это вы, привет! – сказал Гоня-Костя, разглядывая что-то под порогом.

Аня выглянула у него из-за плеча и тоже посмотрела вниз.

Медленно, величаво поворачивалась планета, вокруг которой сияли радужные кольца. По ребру наружного кольца ползло, перепрыгивая с астероида на астероид, знакомое Ане по прежнему сну существо – однако теперь это был не гигант цвета хаки, а тварь менее угрожающая: на нескольких ее хвостах болталось не так много поклонников, но все же предостаточно, чтобы считаться с могуществом мутанта.

– Костя! Костя, закройте, пожалуйста, дверь! С ними никогда нельзя разговаривать!

Забулдыга повернулся к ней и подмигнул подбитым глазом, который вслед за тем сразу же и вывалился из орбиты, приведя хозяина в наишутливейшее расположение духа, отчего он принялся хихикать, как от щекотки.

– Как это – нельзя разговаривать? Я же на него работаю, хи-хи! – он сунул глазное яблоко в ладонь Ани и сплясал гопака. – А из-за вас с экстравагантной Диной я опоздал на работу, и теперь он откусит мне голову. Хи-хи-хи!

Мутант ухмыльнулся:

– Лучше я откушу тебе что-нибудь другое, приятель! Потому что ни тебе, ни этим уродам, – он презрительно тряхнул хвостами, – голова не нужна уже очень давно. А мне ненужного не нужно!

– Сейчас! – воскликнул Костя и бросился в комнату, к телевизору.

Аня побежала следом.

С криком «Отдай, сволочь!» Костя разбил экран, вытащил из телевизионного нутра два полушария чьего-то мозга и стал вправлять их себе в череп через пустую глазницу. А уставший от ожидания мутант снова принялся трезвонить в дверь.

– 3-

С длинным стоном, терзаясь, Аня разлепила глаза. В дверь уже давно звонил кто-то очень настойчивый и, судя по всему, раздраженный.

Дины не было, но подумать о ее отсутствии Аня не успела. В голове мелькнуло две мысли: «Вернулся Костя» и «А вдруг я забыла закрыть воду в ванной и затопила соседей?». Способность предчувствовать полностью улетучилась.

Аня подбежала к двери и посмотрела в глазок, однако в подъезде горела слишком тусклая лампочка, позволяя разглядеть лишь силуэт худощавой женщины.

– Дина! – с облегчением выдохнула она и открыла дверь.

– Ах ты потаскуха!

С истерическим воплем в квартиру влетела неизвестная дама в блестящей, как чешуя, одежде. Ее глаза пылали бешеной яростью, а пальцы она растопырила так, будто хотела вырвать Анины глаза неправдоподобно длинными, изогнутыми ногтями. На них был черный лак, и он завладел вниманием Ани больше, чем все остальное в незнакомке.

– Так я и знала! Ах ты тварь подзаборная! Б…, и он позарился на такое! Ну, я нисколько не удивлена, нисколько! Что этому козлу еще надо? Он уже всех перебрал, вот и дошла очередь до этой чмошки.

Аня прижалась спиной к стене. Женщина пронеслась мимо нее, как торнадо в период ураганов.

– Где этот козел? Иду, смотрю: во всех окнах свет горит! Фестиваль у них! Где ты, сволочь? И ради этой уродины ты бросил меня? Выходи, все равно найду!

Аня огляделась в поисках свитера и плаща, но с расстройством вспомнила, что раздевалась в комнате, где потом легла спать.

– Дина! – пискнула она в надежде, что подруга, где бы она ни пристроилась поспать, проснется и выйдет к ним.

– Дина?! Этот козел тебе про меня рассказывал? – голосом, похожим на скрежет тормозов, заверещала незнакомка с черными ногтями.

– А вы Дина? – остолбенела Аня.

– Для тебя я Дина-завр! Я вам сейчас тут обоим покажу небо с овчинку! Говори быстро, где этот урод?!

– Я не знаю… на работе, наверное… если вы о…

– О нем, о нем, о Косте – черт ему в гости! На работе? А ты тогда что здесь делаешь?

– Жду его возвращения… А потом хочу уйти… Вы не так все поняли… Вы ведь его жена, да?

Девица запрокинула голову и деланно расхохоталась:

– Жена? Да его женой быть – себя не уважать! Почему свет всюду горит?

– Это я забыла выключить, – соврала Аня, не желая признаваться, что ее страшит темнота, откуда липкими щупальцами к ней тянется нечто, скрытое в потайных уголках квартиры или ее собственного сознания.

– Она еще и хозяйничает! «Забыла выключить» она! Неужели Константин на самом деле позарился… – она небрежно взмахнула рукой снизу вверх и опять вниз, – на такое?.. Ты вообще кто, деточка?

Если Ане поначалу казалось, что девица нарочно произносит слова, глотая гласные и форсируя звук «а», когда он под ударением, то теперь она поняла: по-другому у той просто не получается. Вот и он – московский говор!

Откуда ни возьмись, рядом с оробевшей Аней появилась настоящая Дина.

– Кто она? – прорычала Дина-первая, наступая на Дину-москвичку. – Она твой ночной кошмар! И я твой ночной кошмар!

– Мы твой ночной кошмар! – глухо повторила Аня, отлепляясь о стены. – У тебя есть ровно минута, чтобы исчезнуть отсюда, иначе…

– Иначе?.. – москвичка вскинула выщипанную бровь.

– Иначе тебя ждет очень неприятный разговор на всю оставшуюся ночь.

– Это с тобой, что ли, меня разговор ждет на всю ночь? – фыркнула та.

Аня выдержала почти минутную паузу, во время которой на нее лился поток всевозможных непечатных ругательств. Когда Дина-москвичка вскипела уже настолько, что бросилась на нее с кулаками, Аня отступила и ответила:

– Нет, не со мной. С каким-то солидным мужчиной, который сейчас заглянет сюда и…

Девица ахнула, и тут из подъезда в квартиру шагнул пожилой господин в дорогом костюме и не менее дорогих очках. При виде него она съежилась и почти влипла в стену напротив Ани.

– Значит, так мы поехали в найт-клаб, да? – вкрадчивым голосом киношного злодея констатировал господин, не обращая внимания на присутствие в прихожей посторонних. – Значит, так я могу тебе доверять. Чуть что – ты мчишься к своим прежним любовникам, выясняешь отношения с их новыми пассиями, ведешь себя, как площадная девка, орешь на весь подъезд!

– Вадик, я сейчас расскажу, как все было на самом деле. Ты просто выслу…

– Да на кой черт, прости меня господи, я буду выслушивать ту розовую туфту, которую ты сейчас начнешь мне впаривать? Если бы твой глянцевый мозг мог изобрести то, что могло бы меня удивить, я бы на тебе никогда не женился. Не люблю непредсказуемости и неподконтрольности. Ты это знаешь, поэтому не ври мне и спускайся к машине.

– Я…

– Я сказал – спускайся к машине!

Девица вымелась прочь, напоследок одарив Аню взглядом, исполненным ненависти и презрения. Мужчина повернулся к Ане с Диной и добавил сухим деловым тоном:

– Извините. Это вам за беспокойство, – он привычным жестом извлек из бумажника зеленую купюру и вложил в руку остолбеневшей Ани, как Гоня-Костя из сна – свое глазное яблоко. – Вы же понимаете, мы тут все в какой-то мере люди публичные. Одним словом, я надеюсь, разногласия улажены, и эта… этот фарс не выйдет за пределы вашей квартиры?

Девушки кивнули.

– Вот и славно. Всего доброго.

Он давно ушел, лифт внизу уже лязгнул дверями, выпуская господина на площадку первого этажа, а Дина с Аней так и стояли, переглядываясь, попеременно сглатывая и хлопая ресницами.

– Я тебе говорила, – пробормотала Дина, – что надо уносить отсюда ноги.

Аня подняла руку и посмотрела на бумажку, выданную господином. Дина осеклась на полуслове. На бумажке виднелся портрет кого-то из американских президентов[3]3
  Гровер Кливленд, 22-й президент США


[Закрыть] и цифра 1000.

– Мне это мерещится? – на всякий случай спросила Аня.

– Да вроде бы нет… Неплохо! Анька, да ты можешь зарабатывать на инсценировке адюльтера! Слушай, а на тысячу баксов можно купить приличную шмотку?

– Это тебя надо спросить. Не у меня ведь квартира на Остоженке. Откуда я знаю, что можно и чего нельзя в Москве? Может, здесь носовой платок стоит как шасси «Боинга»? И вообще, я считаю, что надо эти деньги отдать Косте.

– Ты что, дура? – разочарованно спросила Дина, опускаясь на пуфик.

– Дин, слушай, а давай я раз и навсегда покажу тебе свою медкарту, чтобы ты никогда больше не задавала мне подобных вопросов?

– Нет, ты прости, Ань, но деньги нам нужны, как воздух! Во всяком случае, мы не настолько богаты, чтобы выбрасывать их на ветер.

– А я не предлагаю на ветер. Я предлагаю…

– …Косте! Угу. Он пропьет их за пару дней, а то еще и копыта отбросит с перепоя. Ты хочешь оказаться виновной в его смерти?

Аня долго смотрела в глаза Дине и наконец вздохнула:

– Он нам помог, даже не спрашивая, во что мы его втравили. Как настоящий мужчина.

– Да-а-а, джигит! С фингалом под глазом!

– Да, джигит.

– Тебя вот один джигит прокатил уже… до дому.

– Дина!

– Ладно, извини. Но ты хочешь сделать откровенную дурь.

– Дармовые деньги добра не принесут.

– А ему – принесут?

– Для него они заслуженные. Может, у человека временные трудности и благодаря этой тысяче он разберется с долгами или…

Дина устало прикрыла глаза и потерла виски:

– Делай как знаешь. Не могу с тобой спорить, ты невменяема!

– Костян, а чего это у тебя двери нараспашку?

Кричали со стороны лифта. Кричали весело, как это умеют делать только старые, сто раз проверенные друзья. Тяжко вздохнув, Дина поднялась на ноги, махнула рукой – «Разбирайся сама с его собутыльниками!» – и ушла в комнату, а Аня тут же заняла ее место на пуфике.

– И свет горит, – подключился женский голос к двум мужским. – Эй, полуночник, у тебя ночь открытых две…

На пороге, увидев Аню, замерли три человека – два парня и молодая девушка. Вполне прилично одетые и непохожие на алкоголиков.

– Здрассь… – выдавил из себя первый, кругленький как колобок и, несмотря на молодость, уже с большими залысинами.

Второй – худой и высокий – только втянул голову в плечи и вытянул обратно, изображая не то кивок, не то поклон.

– А… вы кто? – спросила блондинка в вязаной лыжной шапочке. У нее были длинные, распущенные по плечам волосы и немного выступающие скулы. Симпатичная.

Больничный халат совсем не красил Аню, и замешательство визитеров было ей понятно.

– Кос… Константин дома? – спросил толстячок.

– Нет. Он сказал, что вернется с работы поздно, – промямлила Аня.

– Как всегда. Ну что ж, соберем его без него! – подхватил худощавый брюнет.

– И женим, – вставила блондинка.

– Надо будет – и женим! Доктор сказал – в морг, значит, в морг. Давайте тогда знакомиться, юная леди. Я Толик, он Винни-Пух… ой! – (Толстячок тут же двинул ему кулаком под ребра, длинный согнулся, заржал и стал обороняться.) – Этот Винни-Пух – Иван. А вы, девушки, знакомьтесь сами. Вер, ну ты уже собирала его, помнишь, где там чего лежит. Давай, дерзай. Нас машина ждет, не возитесь там долго!

– Меня Верой зовут, – сообщила блондинка, входя за Аней в комнату. – Вы на Тольку внимания не обращайте, он всегда такой.

– Я и не обращаю. Я просто не понимаю, что от меня требуется и зачем?

– Собраться и поехать с нами на Ленинские горы.

– Для чего?

– Уф! Ну вспомните, какое сегодня число? Не помните? Тридцать первое. Ну? Ну Хэллоуин же! До завтрашнего дня едем на

Андреевские пруды шабаш шабашить. Представление в этом году обещают просто феерическое! Не прогадаете, поэтому собирайтесь, одевайтесь и ни о чем не думайте – полный расслабон!

Дина тут же предупредила из смежной комнаты, что она-то уж точно никуда не поедет, а сама Аня может делать любую глупость.

– Я умываю руки! – завершила она монолог. – Обе. С мылом.

Вера пристально посмотрела на Аню:

– А там еще кто-то есть?

– Да, там моя подруга, Дина.

– Так, может, и она поедет с нами?

– Скажи этой глухой, что я собираюсь спать! – отрезала Дина.

– Она собирается спать, – машинально перевела Аня.

Тут в двери просунулась довольная физиономия Ивана:

– Хех! А Костик-то, я смотрю – шустря-я-як! Время даром не теряет!

За спиной у Ани Вера многозначительно постучала себе кулаком по макушке и погрозила Винни-Пуху кулаком, думая, что та ее не увидит, но Аня прекрасно разглядела все ее манипуляции в двойном отражении – от зеркальной дверцы в шкафу до зеркала на стене рядом со входом.

– В голове моей опилки – да-да-да! – смешным голосом процитировал Толик и утянул Ивана за шиворот обратно в коридор. –

Чего-чего! Там дамы переодеваются, совсем не соображаешь!

– Ничего они не переодеваются! – прошипел в ответ толстяк. – Стоят и языками чешут!

– Дамы, вы собираетесь или…

– Собираемся! – показывая, что ее терпение на грани, громко протянула Вера. – А завтра, если будет хорошая погода, потусуемся там по окрестностям. Давно на Ленинских не была…

– А какой завтра день недели?

– Суббота… О, а вы по субботам работаете, да?

– Нет. Просто… как-то выпала из жизни… И про тридцать первое октября не помню…

Вера быстро прошлась по шкафам и нишам, вытаскивая то свернутую палатку, то спальный мешок, то куртку для лыжных прогулок («Ночью заморозки обещали!»), то свитеры грубой вязки.

– А где же ваши вещи? Кстати, вы ведь так и не сказали, как зовут вас…

– Аней меня зовут, – тихо ответила Аня. – И вещей у меня здесь нет. И у Дины тоже.

– Девочки, ну скоро вы там? Вот и отпускай вместе двух женщин!

– Да что вы там ноете? Все равно Кости нет еще!

– За Костяном мы сами заедем. Главное – вы поторопитесь, вас ждем.

– Аня, а в чем вы вообще приехали?

– Свитер, плащ.

– Ну давайте, давайте, надевайте свитер-плащ, а по дороге мы завернем к вам, и вы переоденетесь по погоде.

Вера подхватилась и, волоча за собой рюкзак, выскочила в прихожую.

– Что за мужики пошли, не могу прямо! Хоть бы помогли, что ли!

Пока она отчитывала своих приятелей, Аня торопливо натянула на себя свитер, трико, а сверху застегнула плащ. Ей было неприятно надевать несвежие, заношенные вещи после того, как днем она побывала в душе, но делать было нечего. Из смежной комнаты вышла Дина и, поджав ногу, с неодобрительной миной на лице застыла в дверном проеме.

– Между прочим, у нас с тобой были дела на Остоженке, – обиженно напомнила она.

– Диночка, милая, ты не обижайся, пожалуйста! Я попрошу этих ребят и, может быть, завтра они нас туда свозят. Отпускаешь меня?

– А я тебя разве держу? – Дина демонстративно сложила руки на груди и отвернулась. – Ладно, поезжай. Лучше я и в самом деле лягу отсыпаться. В отличие от некоторых, которые как будто совсем не умотались.

– Выспись за меня! – Аня чмокнула ее в щеку и выскочила в коридор.

Ребята остолбенели, но Вера оказалась находчивой:

– Вот! И отлично! И костюма никакого не надо – ну, может, только масочку какую-нибудь поищем!

Толстенький Иван быстро сообразил и подключился к игре:

– А, точно! Верка права! Алан Рикман[4]4
  Алан Рикман – британский актер, исполнитель роли профессора зельеварения Северуса Снейпа в экранизациях романов о юном волшебнике Гарри Поттере; по сюжету, в детстве и юности Снейп жил с родителями в Лондоне, и его семья была очень бедной, из-за чего мальчика одевали, как пугало


[Закрыть] будет плакать в сторонке, снимать теперь будут Аню, а не его! Стильно! Первый приз за маскарад!

– Нет, ну правда, классно же! Классно же, Толька? – Вера наступила на ногу длинному.

– Ну-у… да. В общем так…

– Да будет вам, – печально усмехнулась Аня. – Я и так знаю, что хуже не бывает…

– Бы… – начал было Винни-Пух, но Вера наступила на ногу и ему.

В эту минуту за их спинами возник еще один человек, намеревающийся войти в квартиру.

Это был хоть и коренастый, невысокий, однако же не полный, а просто крепенький молодой человек в темном полупальто. Щеки и подбородок его покрывала недельная щетина, и небритость ему шла. Что-то знакомое уловила Аня в его веселых, не то темно-серых, не то светло-карих глазах.

– А, Вано! – он размашисто пожал руку толстячку. – Толян! – поприветствовал Анатолия, а Вера просто клюнула его в небритую щеку и укололась. – Здоров! А чего это вы все в дверях застряли?

– Ты уже все, свободен? – спросила блондинка.

– Я свободе-е-е-ен! – пропел тот на мотив одной известной песни. – А что?

– Как – что? Хэллоуин!

– А-а-а-а-а! Вот так! Забыл! Аня, они напугали вас, черти эти?

– Нет, просто с собой забирают.

– Ну так – черти, понятное дело!

– А вы кто?

Небритый заморгал, показал профиль, фас, профиль с другой стороны.

– Не узнаете? Костя я!

– Костя?! А как же…

– А, это… – он неопределенно взмахнул рукой у лица. – Я в одном сериале играю бомжа. Вот что значит – не сняв грим, пойти на перерыве в магазин.

– Это вы?!

– Угу. Говорю ж – сериал сейчас снимают, дурацкий, про криминал. Очередной детектив. На НТВ покажут. Хоть убейте, но названия не припомню! Да черт с ним, с сериалом. Спасибо хоть такая работа есть. Всё собрали? Аня, а вы хотя бы поесть нашли?

– Да, спасибо.

– Ну всё, тогда едем, едем, едем! – он приобнял Веру за талию и, уведя к лифту, что-то заговорил ей на ухо; та охотно кивала и через плечо оглядывалась на Аню.

– Ты золото! – воскликнул Костя и в ответ на поцелуй схлопотал шутливый подзатыльник.

Анатолий же просто захлопнул дверь.

У подъезда их ждал белый микроавтобус – обычное маршрутное такси, только без номера рейса. Салон был набит пакетами с карнавальной одеждой, на креслах рядом с водителем лежали две огромные рельефные красно-рыжие тыквы с вырезанной сердцевиной и страшными рожами.

– Пожалуйте! – Костя галантно подал руку Ане, помог ей войти в машину и сел напротив, чтобы удобнее было говорить. – Вы успели отдохнуть до приезда этой орды?

Вера объясняла водителю дорогу к своему дому.

– Я даже успела выспаться. Так вы правда актер!

– Гм… как бы… Нет, у меня есть диплом. Просто окончание вуза еще не гарантирует хорошего трудоустройства. Даже если это вуз театральный. Короче говоря, серьезными картинами я перед вами похвастать не могу. И вряд ли когда-нибудь смогу.

– Ну и зря вы так. Бывают же и счастливые повороты судьбы!

– Я реалист.

Аня вдруг о чем-то вспомнила, завозилась в кресле, расстегнула кнопку плаща, полезла в карман халата и наконец-то извлекла тысячедолларовую купюру:

– Вот.

– Что это?

– Это вам. Когда вас не было, заходила женщина по имени Дина, а ее муж дал мне тысячу за молчание.

– Дина? – Костя нахмурился. – Что-то я не могу вспомнить… Как она выглядела?

Аня описала скандальную визитершу, но тот снова покачал головой:

– Нет, не знаю такую. В жизни не знался с Динами, кроме этой вашей знакомой в метро. А зачем вы мне деньги отдаете?!

Аня смутилась:

– Потому что я здесь вообще не при делах.

– Так и я не при них! – жизнерадостно рассмеялся Костя, откидываясь на спинку кресла. – Нет уж, оставьте эти деньги у себя. Здесь как: дают – бери, бьют – беги. Добро пожаловать в столицу, уважаемая Анна!

– Но…

– Лучше мы с вами завтра заскочим в магазин и купим вам нормальную одежду взамен этой. А деньги пока спрячьте, чтобы не потерять.

– Нам с Диной нужно завтра на Остоженку…

– И на Остоженку обязательно съездим, отвечаю! Не переживайте. Это вы, наверное, меня «в образе» испугались и теперь все еще видите во мне какого-нибудь маньяка с топором? Ну ничего, сейчас привыкнете. На Воробьевых горах сегодня столько нечисти соберется, что я на их фоне вам ангелом покажусь… Если только Верунчик не переоденет меня летучей мышью или еще каким-нибудь тотемом вурдалаков, с нее станется. Да, Верунчик?

Та, надев на руку одну из тыкв и вращая ее на кулаке, любовалась прорезями.

– Что такое? – спросила она, не отвлекаясь.

– Я говорю – правда ты меня любишь?..

– Неправда! Ты колючий и не в моем вкусе.

– Я имею в виду, любишь переодевать упырем, а то и кем похуже!

– А, это да – люблю!

Аня подергала Костю за рукав и зашептала:

– На какие Воробьевы? Вера про Ленинские горы говорила!

– Так ведь это одно и то же! Вера местная, она с детства еще не отвыкла их Ленинскими называть, а когда я сюда поступать приехал, их только-только переименовали назад, в Воробьевы. Ай, да тут про каждую достопримечательность часами истории можно рассказывать!

Вера выглянула в окно и повернулась в салон:

– Чего вы там шепчетесь? Аня, пойдем со мной!

– Кстати, – прибавила она, открывая дверь в подъезд, – а давай перейдем на «ты»?

– Я не против.

– Костя попросил, чтоб я подобрала тебе гардероб. У меня есть кое-какие вещи, в которые я не влезаю, а тебе они будут впору. Вот хорошо, что не выбросила! А хотела! Прости, а ты беженка, да?

Аня отвернулась.

– А из какого города?

– Ты все равно вряд ли его знаешь. Это по сути большой поселок в горах, его нет на картах…

Пока они поднимались наверх, оставшиеся в микроавтобусе мужчины принялись обсуждать маршрут.

– Давайте выйдем на «Ленинском проспекте» у метро – и туда, вверх, через Гагарина, – ожесточенно зевая, предложил Костя.

– Да ты что, упал? – возмущенно запротестовал Винни-Пух. – Семь верст киселя хлебать!

– Похудеть боишься? – гоготнул Толик.

– Да уж лучше толстым быть, чем такой оглоблей вроде тебя! – беззлобно парировал Иван. – Не хочу я пешком пилить, сегодня целый день перед мольбертом отстоял!

Костя молча подал ему банку пива.

– Ладно, согласен, – тут же последовал ответ. – Через Гагарина так через Гагарина. Потом не плакать!

Анатолий перевесился через спинку и шепнул на ухо Косте:

– А кто она – Аня?

– Да так, знакомая…

– Предупреждать, между прочим, надо. А то мы ввалились…

– Вы всегда вваливаетесь, поэтому было бы странно, если бы на этот раз вдруг взяли и не ввалились.

Наконец девушки вышли из подъезда, и Аню было не узнать.

Маршрутка рванула к центру города. Теперь Костя и подавно не сводил глаз со своей новой знакомой.

– Как я вас угадал! – сказал он вдруг. – Я ведь сразу вас именно такой увидел. В том пальто и сапогах…

Пряча руки в рукава, не привыкшая к такому вниманию девушка смущенно потупилась.

– 4-

Киря служил администратором при шоумене Нагафенове. В миру звали его Кириллом, но на работе к нему обращались не иначе, как Киря, хотя годочков Кире было хорошо за сорок, а то и под пятьдесят.

– На кого я только ни ишачил… – ударялся иногда в воспоминания романтичный Киря. – Было дело, чуть к Софии Михалне… – он указывал наверх и вид делал крайне значительный, – в администраторы не попал. Но не срослось, п-ф-р-р-р-р! Случалось и по морде схлопотать, тоже не без этого, да! А что, все могут начальству под горячую руку попасть, и я попадал. Но не жалуюсь! Не жалуюсь! Грех жаловаться. Я через эту работу таких людей повидал – ба-а-атюшки! Вам и не снилось! Даже, бывало, у меня имя спросят, а кто и в жилетку высморкается. По пьянке, чего ж. Мол, хороший ты мужик, Киря, всегда выслушаешь, поймешь. А я такой. Я всегда, если надо, выслушаю. Потому и при деньгах, чего вам тоже желаю!

Но трезвел Киря и снова становился лощеным лакеем мира гламура – и вчерашние собутыльники ни к нему, ни к его очередному хозяину подхода не имели. Взглянет – как отрежет. Этому годами учиться нужно!

Сегодня вечером Киря терпеливо ждал. Он не мог нарадоваться на Василия Нагафенова – пожалуй, в его карьере это был первый совершенно адекватный представитель российского бомонда. Не совсем без капризов, но всё в рамках допустимого. И особенно спокойным Нагафенов стал после истории двухнедельной давности, вспоминать о которой любил не слишком.

Киря знал, что лежит сейчас Вася в огромной ванне, в казбеках-эверестах пушистой пены, и, щуря на кошачий манер искушенные зеленые глаза, посматривает на горгулий с химерами, прихотливо рассредоточенных по краям мини-бассейна. Вот только вместо опасных острых рогов и клыков у мраморных чудовищ мирные скругленные крючки для полотенец. Помнил Киря и то, что через полтора часа назначен у Нагафенова эфир «на натуре», а у них с главным руководством канала-заказчика вопросы улажены еще не все, и что хорошо бы это все ж уладить пораньше.

Нагафенов жил в роскошной двухуровневой квартире с множеством комнат и видом на Москву-реку. И если центр столицы в тихую безветренную погоду задыхался от чудовищного смога, то место, где стоял его дом, было самым чистым в городе, озелененным и облагороженным.

В журнале «Форбс» Василий назывался одним из самых завидных женихов мира, а квартиру его дотошные журналисты оценивали в семнадцать миллионов долларов, и это по самым-самым скромным подсчетам.

Однако сам Нагафенов был достаточно умен и самоироничен, чтобы принимать хвалу и клевету равнодушно. Он называл себя «селебрити»[5]5
  От англ. «celebrity» – «знаменитость». В русском языке приобрело несколько презрительный, негативный оттенок: «звездулька», «выскочка», «бездельник-паразит».


[Закрыть] и при каждом удобном случае открыто потешался над такими же, как он, «мегазвездами». Особенно часто его мишенями становились Муся Кошак и Стеша Животчинский. За это Муся и Стеша люто его ненавидели, а оттого на тусовках старались расцеловаться с ним как можно более задушевно, чтобы папарацци не подловили компрометирующий кадр, а желтые репортеры не растрезвонили по всем таблоидам, будто Муся и Стеша обижаются на Васю из-за его правдивой на них сатиры. Сокрытие истинных чувств к Нагафенову стало для Кошак и Животчинского навязчивой идеей. Иногда им снились кошмары, будто шоумен забирается им на плечи, обвиваясь, как змий-искуситель, и начинает перечислять всех, по головам кого они пришли к своей всенародной славе, а они при этом стоят посреди огромной многолюдной площади и обязаны улыбаться в ответ на его слова. Улыбаться во что бы то ни стало, хотя в них уже летели гнилые помидоры и тухлые яйца, а крики «Жулье проклятое!» стояли в ушах. И все потому, что однажды Нагафенов поступил подобным образом в реальности.

– А вот и мы, – сказал тогда он со сцены, обнимаясь с ведущими представление Кошак и Животчинским, – вот и мы, выкидыши этого циничного-циничного-циничного-циничного мира гламура! Муся, ты можешь скрыться за женственной спиной Животчинского, когда нас начнут забрасывать пищевыми отходами, ведь он все равно убежит со сцены – вот с ним и смоетесь. Свою спину, увы, не предлагаю: как настоящий мужчина, я приму весь огонь на себя!

А зрители покатывались со смеху, раз и навсегда зачислив Нагафенова в народные любимчики. Да хоть бы даже он спорол чушь, хоть бы облил кого-нибудь принародно содержимым своего бокала – всё, всё прощалось Василию. Ему даже советовали пойти в большую политику.

– Как он режет правду-матку! – восхищался легион его поклонниц. – Видел, как Животчинский надувал силиконовые губки? Ах, Нагафенов – это что-то! Лапочка! Настоящий мужик, не то что все эти гомики и тети-лошади!

Первым делом, увидев покинувшего ванную комнату Нагафенова, Киря поздравил того с легким паром.

– А… добрый вечер, Кирилл Николаич! Рад видеть! Весь в трудах…

– Аки пчела! – поддакнул Киря. – Нам бы с вами поторопиться, Василий Александрович. Там с Никитиным вышла небольшая несрастуха по документам, надо бы в офис заехать, чтобы вы свою подпись поставили.

– Гм, а что же не привезли сюда? Я бы тут подписал, не вопрос, – Нагафенов спокойно снял с бедер полотенце и так, будто был одет и даже при параде, отправился к гардеробной, а рядом семенил администратор, объясняя, почему нельзя было привезти бумаги на дом.

– Ну надо ж, какие недоверчивые! – рассмеялся Василий, выслушав его, и стал неторопливо, методично выбирать себе белье и одежду для выхода.

– Но зато чертовски, даже дьявольски выгодный контракт, Василий Александрович! – вскричал Киря и пофыркал носом, развеселившись собственным каламбуром: все-таки речь шла о Дне, вернее, ночи Всех Святых. – А работы-то, на самом деле, с гулькин нос всего – тьфу, а не работа, Василий Александрович!

– Ну понятно, понятно. Не хотят расслабляться, доверяй, но проверяй, а то вдруг «царь-то – не настоящий»! Похитили Нагафенова, подменили – и давай от его имени автографы раздавать.

Нагафенов сел к зеркалу, включил над ним яркий осветитель и принялся гримироваться. Киря демонстративно постучал по столу и поплевал через левое плечо:

– Что вы такое говорите, Василий Александрович! Нам тогда переполоха за глаза хватило! Думал, с инфарктом свалюсь! Вот, предлагаю вам обратиться в хорошее охранное агентство. А вы меня не слушаете совсем! А ведь там ребята – всем ребятам ребята. Даже ваша любимая Кошак и та…

– Кошак там себе не столько телохранителей, сколько трахальщиков подбирает, не сказать еще грубей, – ухмыльнулся Нагафенов, подмазывая глаза темными тенями и становясь похожим на стильного упыря из голливудского блокбастера. – Кому она нужна, – (Одним движением провел черной помадой по нижней, потом по верхней губе и, сжав их, слегка пожевал, размазывая краску.) – как не за деньги?

Киря услужливо хихикнул. Ему было все равно – к Мусе он был совершенно равнодушен. Но поскольку хозяин ее не любит, всегда следует делать вид, будто разделяешь его антипатию.

– Ох, но как же все-таки мы тогда испереживались, Василий Александрович! Ну как так: мобила не отвечает, вас три часа нет, съемки вот-вот начнутся… И при том я-то знаю, какой вы ответственный и пунктуальный чело…

– Ну хорошо, Кирилл Николаич, хорошо, – поморщился шоумен. – Если считаете нужным – наймите бога ради двоих вышибал пообезьянистей. Хотя это всё, конечно же, баловство и излишества.

Киря вздохнул не без облегчения. Все-таки здорово, что Нагафенов – знаменитость разумная и не упрямая. А то ведь попадаются такие, что хоть кол им на голове теши.

– Не опаздываем?

– Нет, в самый раз. Съемочная группа уже готова, будут на месте. Ах, да, постойте! Давайте лучше вот это наденем, Василий Александрович?

– Фрак?

– Ну да, фрак! Вот, давайте-ка приложим. Ну, видите?

– Хм… Ну да, я и не подумал. Действительно в тему. Да вы прирожденный имиджмейкер, Кирилл Николаич!

– Опыт, опыт, не более того. Многолетний опыт. А накидку мы вам в студии подберем, гримеры уже в курсе, озадачили костюмеров, те ищут.

Напоследок Нагафенов оглядел себя во весь рост, остался доволен и щелкнул пальцами:

– Вперед!

Киря остановил взгляд на серебряном когте, словно тот был маятником гипнотизера. Так они и сели в машину – замолчавший администратор и самодовольный шоумен.

Автомобиль помчал их в сторону Останкино.