Текст книги "Сокрытые-в-тенях"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

8 часть. Шаги против ветра

– 1-

«Власть Дуэ – это не есть власть звероподобных демонов. Место Дуэ не под землей. Дуэ не пылает озерами раскаленного вещества и не пытает грешников огнем. Дуэ – это вечное хождение с челобитными, когда чиновники пересылают просителя друг к другу в бесконечные очереди таких же неприкаянных под дверями; и не будет от того хождения ни толку, ни радости. Так запасись терпением – и это все, что в твоей власти при входе в чертоги Дуэ, смертный!»

Снег шелестел и шелестел, а слова оставались, принесенные им, словно сухие лепестки умерших цветов. И лишь спустя вечность путники вспомнили о том, кто они есть на самом деле. Смогли видеть. Смогли чувствовать. Узнали друг друга.

Айнор молча, сосредоточенно продолжал приготовления к бою. Владел он не одним только мечом. К голеням его ремнями пристегивались ножны с кинжалами, в подсумке лежало с десяток метательных дротиков; наконец, даже щит в умелых руках телохранителя становился не только средством обороны, но и грозным оружием нападения.

Вальбрас похлопывал беспокойного коня по шее и натягивал узду. Здесь было ничуть не страшнее, чем в любой гробнице, какую когда-либо приходилось вскрывать ему или его подельникам. Одно отличие – много фиолетового тумана. И снег. Просто снег, неважно, что в Целении в разгаре теплая весна. Снег и туман здесь явления постоянные.

Ольсар на всякий случай извлек саблю из ножен и встал в оборонительную позу рядом с каретой, где скрывался доктор Лорс.

Даже у малыша-Митсара оказалось что-то вроде пращи, из которой он мог бы метать камни и дротики. Да и остальные комедианты были вооружены кто чем – от простой дубинки до мясницкого топора. А чудачка-Зелида и подавно встала в повозке во весь рост, опираясь на крестьянскую косу. Вид ее нельзя было назвать иначе как зловещим.

– Чего нам нужно ожидать? – спросил Ольсар Айнора.

– Чего угодно, – ответил тот, впрочем – невозмутимо. – Я здесь впервые, как и вы. Обелиск, по слухам, постоянно изменяет сам себя, целиком – от земли до небес.

– То есть, куда идти и что делать, никто из нас не знает? – ахнув, подытожил подслушивавший доктор.

– Ну да, так оно и есть, – согласился телохранитель месинары.

Тут подал голос Вальбрас:

– Я знаю, куда идти.

Все взгляды остановились на нем.

– И куда? – с затаенной надеждой спросил доктор Лорс.

– Судя по сказанному во время перехода, мы в лабиринте Междумирья. Но и Междумирье всегда меняется, как Обелиск. Я этого точно не знаю, но так считаю. Так понял. В переходе нам всем была дана подсказка, ее породил сам Обелиск или нечто разумное, что породило его и господствует здесь. Надо запастись терпением, чтобы найти выход из лабиринта…

– А при чем тогда Дуэ? – удивился Митсар.

– При том, что для нас Междумирье – это Дуэ.

Ольсар изумился не меньше карлика:

– Разве так может быть, Вальбрас?! Разве может быть, чтобы для одних Междумирьем оказался Дуэ, для других – Рэя?..

– Да, а для третьих – наш Кирранот!

Голос Зелиды прозвучал необыкновенно звонко, невзирая даже на фиолетовый туман, скрадывающий все звуки.

– Может быть, – кивнул ей Вальбрас. – Даже больше: так есть. Я потом объясню, откуда знаю это, а нам пора. Хотя, признаться, звучит странно для безвременья Дуэ…

– Да понятно, откуда ты это знаешь, – буркнул Айнор, поворачивая Эфэ в коридор, свод которого терялся в туманной вышине.

– Я рад, что мне не придется лишний раз вспоминать о былой профессии!

– Не знал, что от пристрастия к дохлым вельможам и богачам можно отделаться, дабы называть свою профессию «былой».

Обменявшись любезностями, телохранитель и вор двинулись вперед, а за ними последовали все остальные в карете и повозках.

– 2-

Ольсару было поистине страшно. Пожалуй, так страшно, как он даже не ожидал. Эта фиолетовая тишина, эти заиндевелые стены, подпирающие невидимый потолок, сам лабиринт, где каждый новый коридор в точности повторял пройденный ранее.

Страх порождала отнюдь не фантазия, плодящая чудовищ. Нет. Сейчас его подпитывало всякое отсутствие воображения. Сыскарь не мог даже представить себе, какая опасность караулит их за любым из поворотов, и эта неизвестность была ужаснее всякого ночного кошмара.

Ольсар был уверен, что в точности то же самое чувствует каждый из его спутников, и тем более подскочил на сидении кареты, когда лабиринт вдруг внезапно, без каких-либо намеков или предупреждений, изменил свои очертания. Может быть, они миновали какую-то невидимую и неосязаемую преграду, рубеж, означенный Междумирьем как точка отсчета?

Коридор более не напоминал пещеру. В нем было достаточно света – не живого, от солнца, но и не искусственного, от огня, – чтобы с непривычки прищуриться или заградить глаза ладонью.

При всей чужеродности, помещение казалось не просто рукотворным, а узнаваемым. В таких местах никогда не живут, зато всегда работают: здесь витал запах казенщины и бурной деятельности.

Потолок темнел ржавыми потеками, а стены растрескались. Двери были покрашены лишь бы как, а плинтусы давно провалились под неопрятный настил пола.

И тем нелепее смотрелись здесь запряженные повозки, карета и верховые, пусть даже места хватало с лихвой.

Вдоль стен выстроились в очередь клубящиеся тени. Они роптали, но бесцветно и без малейшей надежды быть услышанными. Двери открывались и закрывались, впуская и выпуская новые тени. Дверей было так много, что очередь не редела. Стоящие в ней лишь менялись местами, возвращались, занимали сразу в несколькие кабинеты, переругивались между собой.

Путники блуждали до тех пор, пока не сообразили, что это новый лабиринт, что он закольцован и что чудовищ, к бою с которыми они все так тщательно готовились, здесь нет.

– Вальбрас! – позвал Ольсар, уже давно выбравшийся из кареты, равно как спешились и Айнор с Вальбрасом. – Скажите, что нам делать дальше? Заглянуть в одну из этих дверей?

Расхититель гробниц подавленно озирался. Изменение облика лабиринта на сей раз было для него неожиданностью, и это слегка умерило его самодовольство. Айнор понял это без лишних слов. Убрав меч, он сам направился к ближайшей двери, а остальные покорно потянулись вслед за ним.

Но не тут-то было! Едва телохранитель положил ладонь на ручку двери и потянул на себя, все тени пришли в ярость. Обратившись в гигантский смерч, они напали на Айнора и его попутчиков, и весь караван был отброшен назад, на середину коридора.

– Куда прете без очереди?

– Ослепли?

– Мы все тут сидим с последнего потопа!

– Становитесь в хвост!

– Ишь какие умные!

– Наглые!

– Умные и наглые!

– А я говорю – просто наглые!

– Самый умный, да?!

В глазах Айнора мелькнула растерянность. Он бился с воинственными кочевниками диких земель, он в клочья разносил свирепых разбойников на больших дорогах, он готов был сразиться с любым чудовищем, какими бы клыками или когтями оно не обладало. Но телохранитель оказался беспомощен, как младенец, в противостоянии с этой неестественной силой. Возможно, впервые за всю свою жизнь он ощутил себя ничтожной песчинкой, которая имела несчастье попасть внутрь какому-то бездушному всеобъемлющему механизму.

– Что это было? – пробормотал Ольсар.

– Ну-ка, подвиньтесь! – сказала Зелида, вместе с косой спускаясь с повозки и раздвигая остолбеневших попутчиков в разные стороны. – Я сейчас разберусь, кто тут у нас умный, а кто наглый! Ты, языкастая, ты тут всем, я так погляжу, советы раздаешь и отвечаешь, когда тебя саму не спрашивают. Ну-ка, пойди сюда, рвань ты неумытая! Чего глазами лупаешь? Ах, ты сюда и попала за то, что лезла во все дырки? Так у тебя есть возможность потрепать языком! Слышь чего, ты у нас тут самая умная и все знаешь – или не ты?

Тени очереди взъярились и завыли на десятки разных голосов, безликие и одинаковые. Зелиду едва не сносило ветром, но она продолжала, но она продолжала визжать подобно рыночной торговке, у которой из-под самого носа увели товар. Она лишь махнула косой в сторону двери.

Ольсар понял ее намек, и пока актерка держала на себе огонь озверевшей очереди грешников, он под шумок проскочил в заветный кабинет. А из коридора все еще неслось: «Это я корова? Да это мамаша твоя корова, на том свете титькой отродье Дуэ кормит!» – «Да на себя посмотри! Из-за таких, как вы, наглых, в кабинет не войдешь!» – «А ты, козел, чего тут блеешь?! Пшел вон!»

– Ну, Зелида, – пробормотал сыскарь, стыдливо ухмыляясь, – ну и горазда ты браниться!

Лицо его горело, как будто маска была раскалена докрасна. Он даже не сразу вспомнил, зачем пробивался сюда, пока из-за спины не донеслось:

– Ну-с, долго еще ждать?

Ольсар оглянулся. За столом восседал странный… человек-не человек?.. словом, странное нечто в виде очень длинной сардельки. Из середины ее торчала пружинка, к которой крепилась палочка, способная писать на пергаменте. Возле сардельки, почтительно склонившись, стояла абсолютно бесстыжая девица: и снизу неприкрыта, и лицо без маски, и грудь наружу. Сыскарь побыстрее отвернулся.

– Нам бы выйти из Обелиска… – нерешительно проговорил он, сарделька качнула верхушкой:

– Из какого еще Обелиска? Послушайте, что вы мне тут голову морочите? Мне, по-вашему, заняться больше нечем? Вы тратите мое рабочее время!

– Мы ищем выход из вашего… учреждения, – нашелся Ольсар, чуть обдумав ответ. – Что для этого нам надобно сделать?

– Ну-ну! – Сарделька сменила гнев на милость и благодушно засмеялась. – Не вы первые, не вы последние. Вот вам бумага – пишите заявление. Инструкция возле двери на доске объявлений. Когда обойдете всех, кто там указан, снова ко мне. Очередь живая! – сурово добавила она под конец.

– И все?

– Кто вам сказал? – чиновник взглянул на девицу, и та захохотала. – Нет, это только начало, голубчик! Я поставлю свою резолюцию, и вы отправитесь на следующий этаж. А уж какие у них там требования – это, простите, вне моей компетенции.

– Ком-пе… что? – осторожно переспросил Ольсар.

– Во-о-о-он!

Очередь за дверью по-прежнему судилась-рядилась с подбоченившейся Зелидой. Правда, теперь они были уже заодно и дружно костерили проклятую систему.

– А, господин Ольсар! – воскликнула актерка и приветственно помахала ему косой. – Наконец-то и вы! А мы познакомились с этими милейшими господами и уже поговорили о жизни. Смотрите-ка, вот эта тень – бывший… как вы себя назвали?

– Олигарх, – бесцветным голосом выдохнула тень.

– Да. Он не платил в казну подати и вообще вел себя при жизни очень вызывающе. А как же назвать обитый сусальным золотом нужник? О! А вот эта тень – самый главный из тамошних мытарей. Он долго охотился за олигархом, но поймать его ни на чем не мог. И знаете, что забавно? Их обоих… э-э-э…

– Заказали! – почти обиженно просипела вторая тень, а Зелида, объясняя значение для Ольсара, провела пальцем по горлу:

– И самое главное – одному и тому же наемнику-убийце, представляете? – она звонко засмеялась. – А еще говорят, что нет высшей справедливости и что Ам-Маа слепа! Кстати, вот эта тень (видите печальную даму?) при жизни так и говорила, а потому справедливость восстанавливала сама…

– В свой карман… – почти плаксиво повинилась третья тень.

– Видите, как здесь интересно, господин Ольсар? Они все такие милые люди… стали…

– …когда умерли! – проныла вся очередь. Почти трагично.

– Да и нам торжествовать рано, – с понурым видом ответил Ольсар, подавая Айнору свое заявление и сорванную с доски объявлений инструкцию по обходу.

– Гм… – оценил Айнор. – Недурно. И сколько же кругов… то есть этажей нам надо будет пройти?

– Никто не знает! – простонала очередь в ответ. – Оттуда уже не возвращаются.

– Разорви меня чудовища Дуэ! – рявкнул Вальбрас, и на него тотчас же зашикали все без исключения – комедианты, доктор, сыскарь, телохранитель и даже бесплотные тени просителей. – Ладно, ладно! – он показал жестом, будто запирает рот на замок. – Но я это к чему: ведь немыслимо же! Условия заведомо невыполнимы! Мы же не будем блуждать здесь всю оставшуюся жизнь!

– А почему нет? – проскрипела тень олигарха. – На то и Дуэ…

– Я протестую!

– Ваше право! – откликнулась тень мытаря голосом, не имеющим эха.

Вальбрас схватил свою рапиру и кинулся к двери:

– Кого бы убить?!

На плечах у него повисли Ольсар и Зелида, а на кисти, сжимающей рукоять рапиры, – Митсар.

– Да что ты, красавчик, брось эти мысли! – крикнула комедиантка.

Тут из кабинета выглянула секретарша сардельки – недалеко, всего-то по пояс. Мужчины так и ахнули, отшатнувшись.

– Что, медовые мои, не торопимся? – промурлыкала она, слюнявя указательный пальчик и покачивая начернявленными ресницами. – Кто следующий? Проходим, не задерживаем!

Вальбрас замер, как вкопанный. Девица давно скрылась, а он все стоял.

– Мы идем? – с нажимом сказал Айнор.

– Вот бы ее… ущипнуть… – медленно вымолвил расхититель гробниц.

– Кому что, – покачал головой телохранитель, с высоты своего роста взирая на возню у кабинета. – Так идем или будем ждать, когда любитель мертвецов и девиц наконец выяснит, кого он любит больше?

Вальбрас тут же очнулся и съязвил:

– У меня хотя бы есть выбор, а некоторым и выбирать нечего!

А карлик Митсар поганенько захихикал, но стоило Айнор посмотреть в его сторону, он как ни в чем не бывало развел руками.

У следующих дверей на стене висел подозрительный свиток, где крупными буквами значилось: «Огонь не разводить, огонь не глотать, огнем не плеваться!» и стоял замысловатый росчерк.

– А что, бывали случаи? – глубокомысленно проговорил доктор Лорс.

Митсар захохотал и хлопнул себя по ляжкам:

– Кто-то здесь читает мысли! Это ведь я хотел…

– Хотел он! – возмутилась новая очередь теней у кабинета. – А за пожарную безопасность – ты ответишь?

Митсар и Зелида переглянулись, вздохнули и на два голоса начали петь задушевшейший романс из своего репертуара. Ольсар, как и в предыдущий раз, потихоньку шмыгнул за дверь.

– 3-

– Мне сказали, что очередь живая!

У дверей самого первого чиновника теперь собрались совсем другие тени, и знакомства Зелиды помочь им теперь не могли.

– Живая! – забеспокоились тени, а одна даже загородила собой дверь.

– Как бы не так! – сквозь зубы проговорил Айнор и вышел на середину коридора с обнаженным мечом. – Так что, есть кто живой? Выходи, будешь мертвый… еще раз.

В воздухе повисла тишина. Телохранитель приложил ладонь щитком к уху и подался к очереди:

– А? Не слышу! Есть живые? Нет? Ну так и очереди такой не существует! Ольсар, проходите. Здесь так, дохляки одни. Это по части Вальбраса.

Тени взбесились и набросились на него всей толпой, сбивая с ног, улюлюкая и свистя, как вьюга в разгар зимы. Вальбрас воспользовался случаем и отвесил Айнору несколько тумаков, которых тот и не заметил в общей потасовке. Глаза телохранителя наконец заблестели. Драка – его стихия!

Тем временем Ольсар получил резолюцию сардельки и, размахивая бумагой, словно проказливый отрок, но не муж преклонных лет, выскочил обратно.

– Есть! Айнор, есть! Мы свободны!

– Погодите, Ольсар! Я еще не натешился!

Вместе с ним тешился и Эфэ, превратившийся в яростного демона с горящим взором. Тени разлетались во все стороны, гудели и злились.

– Я здесь состарюсь! – глядя на это, капризно вымолвила Зелида.

– Время, голубушка, здесь не властно! – ответил ей Митсар. – Что день, что век – все едино. Лучше признайся кое в чем!

– В чем еще признаться?!

– В том, что мучает тебя ревность: как же так, большой сильный красивый господин, – (Митсар довольно похоже передразнил ее интонации и жесты.) – обращает внимание не на тебя!

– Умолкни, бесстыжий коротышка! – с холодной презрительностью бросила она.

И тут-то они заметили, что по выходе Ольсара из кабинета началась метаморфоза пространства. Тени исчезли одна за другой. Коридор изменился.

– 4-

«Здесь нет закона, чтоб один не уничтожил власть другого!» – нараспев продекламировала тьма, и каждый услышал условие задачи так, будто оно прозвучало только у него в голове.

– Кто-нибдь что-нибудь понял? – в отчаянии спрашивал доктор Лорс, промакивая шею носовым платком. – Кто такие эти один и другой и почему они должны уничтожить друг друга?

– Вы не поняли, доктор! – развязно ответил Вальбрас, кормя коня с ладони кусочком сахара. – Речь идет о законах…

– О взаимоисключающих законах! – подметил Ольсар.

Вальбрас указал пальцем в сторону сыскаря:

– Вот! Верно!

– И что нам здесь делать? – доктор принялся обмахиваться все тем же платком, хотя особенной жары в коридоре не ощущалось.

Митсар подпрыгнул, как мячик, в надежде отобрать у Эфэ свою шапку, которую тот бесцеремонно стащил у него с головы пожевать от скуки.

– Найти главного злодея? – спросил карлик, усилия которого увенчались успехом; он нахлобучил шапку на прежнее место и погрозил Айнору.

– Да, найти главного злодея и накостылять этому главному злодею, этому мерзкому коротышке, по первое число! – при молчаливом согласии всей труппы развила мысль Зелида, не сводя глаз с Митсара.

Бурный темперамент карлика уже успел поднадоесть. В Обелиске в него как будто вселился злой дух: все помнили, как при обходе Ольсаром последних кабинетов из списка инструкции беспокойный Митсар лез следом за ним, желая ускорить процесс, и дважды едва не испортил все дело.

Наконец Ольсар не выдержал. Ему ужасно надоели постоянные препирательства спутников, и он решил, что пора это каким-то образом пресечь. Взобравшись на козлы их с Лорсом кареты и чуть потеснив возницу, сыскарь распрямился во весь рост.

– Господа, я хочу договориться с вами раз и навсегда. Все мы здесь вышли из разных слоев общества, у нас разные профессии, разные интересы, не говоря уже о внешности. Но прошу вас: давайте хотя бы на время путешествия приостановим взаимные поддевки, оставим колкости, прекратим перебранки. Иначе ничего хорошего нас не ждет. Потому что очень может быть, что нам придется пробыть вместе еще долго.

– Это закон?

Голос прозвучал, как взорвавшийся вулкан. Все вздрогнули и обернулись.

В конце коридора, вращая хвостом, точно обозленная кошка, стояла раскоряченная тварь, одновременно и жуткая, и несуразная. Лишь присмотревшись, можно было понять, откуда происходит впечатление несуразности.

Если, скажем, ухо с одной стороны головы твари несомненно принадлежало собаке, то другое было кошачьим. Лицо женщины без лишних околичностей переходило в лицо мужчины; оба, разумеется, были без маски. Одна сторона тела была покрыта черной шерстью, тогда как другая, лысая, обладала нежной белой кожей. Правое крыло принадлежало птице, тогда как левое – несомненно, гигантскому нетопырю; все четыре лапы выдавали четверых разных животных: птицу, зверя-хищника, рептилию и копытное. Как с такой анатомией оно способно было передвигаться, доктору Лорсу как медику было непостижимо, а вот остальные попросту замерли, разглядывая химеру и не зная ее намерений.

– Так это закон, Ольсар? – повторило существо.

– Если хотите, закон… – ответил тот и, споткнувшись на полуслове, вежливо уточнил: – Простите, а вот я не имею чести знать…

– Ах, к чему такие сложности, профессор?! Я Лихо. Просто Лихо. Лихо – хранитель законов Дуэ. Что ж, если вы издали закон, Ольсар, то я издаю ответный: находясь здесь, все обязаны поддевать друг друга, браниться и отвечать колкостью на колкость. Кто не исполнит, будет сурово наказан!

– Хм… – Ольсар покачал головой. – Простите, уважаемое Лихо, но это какой-то абсурд получается. Два закона, противоречащих друг другу, аннулируют один другой и перестают действовать, не начав!

Лихо довольно кивнуло своей разнообразной головой и вполне прытко подошло поближе, прицокивая раздвоенным козлиным копытом. Тут выяснилось, что оно еще и рыба: по бокам у него топорщились два полупрозрачных плавника, на спине высился гребень, а длинный крысиный хвост покрывала чешуя.

– Правильно! – протянуло чудище и растянулось на полу. – Все верно. Когда один закон противоречит другому или хотя бы имеет лазейку в другой, противоположный по смыслу, это значит, что никаких законов нет, а знаменитая фраза о Юпитере и быке (впрочем, вы ее не знаете, но неважно) – не более чем крылатый образец двойных стандартов.

Вальбрас крякнул от удовольствия, откровенно симпатизируя загадочной зверушке, а вот в Ольсаре Лихо вызывало только досаду:

– Знаете, уважаемое Лихо, я не хотел бы вдаваться в политику, в тонкости законодательства и прочие сложности. Нам всего-то и нужно, что узнать, как пройти дальше.

Лихо прямо-таки обрадовалось, замурлыкало, заблеяло, заквакало и заскулило хором, а в разных его глазах удовольствие отразилось двумя различными способами: в женском разлилось масляное озерцо, а в мужском вспыхнул костер.

– Нет ничего проще, профессор и остальные! Вам просто нужен ключ.

– А он здесь? – осторожно уточнил сыскарь.

– Да, конечно! Он в комнате за дверью с витражом. Если желаете, я могу вам ее показать.

Все оживились, и только Вальбрас скептически усмехнулся в ответ на слова химеры:

– А теперь было бы неплохо, если бы ты озвучило, в чем здесь подвох!

Лихо широко зевнуло и перепончатым крылом смахнуло с глаза навернувшуюся от зевка слезу.

– Что ж, есть еще умные люди даже среди кирранотян. Всё очень просто. Похищение этого ключа повлечет за собой смертную казнь. Приговор приводится в исполнение сразу же по факту поимки вора.

– Что у вас в Дуэ считается похищением?

– Несомненно, то же, что и повсюду: незаконное присвоение чужого имущества, – как по писаному отозвалось чудовище.

Вальбрас победно вскричал:

– В таком случае, пользуясь возможностями этого этажа, я хочу применить к этому закону противоположный…

Лихо разочарованно поморщилось.

– Да-а… Поторопилось я с выводами насчет умных кирранотян… – сказало оно в сторон и опять с ленцой махнуло хвостом. – Произнесенная мной статья из свода здешних законов уже является противопоставлением, Вальбрас. Ибо первая звучит так: «Каждый, кто попадет сюда, обязан покинуть этаж, воспользовавшись ключом за дверью с витражом». Удачи!

И в два прыжка оно достигло поворота, где благополучно скрылось, оставив после себя смешанный запах рыбы, псины и козла.

– Как я скучаю по тем временам, когда судьба испытывала меня в простом и понятном мне искусстве! – ностальгически вздохнул Айнор. – Для чего я тут? Здесь попадаются одни сумасшедшие…

Вальбрас хотел было сострить, но передумал. И вовсе не потому, что боялся получить нагоняй от Ольсара, чей закон уничтожило Лихо. Вальбрасу просто не хотелось отвлекаться от цепочки размышлений.

Митсар скатился с повозки и, подпрыгивая, помчал по коридору.

– Митсар, куда вы? – крикнул Ольсар.

– Ах, господин сыскарь, да пусть его идет! – в сердцах отозвалась Зелида. – Может, его наконец научат не лезть туда, куда не положено, или положено, но не для него!

Карлик скрылся в темноте, а Вальбрас все раздумывал над условиями, пытаясь нащупать в них пусть маленькую, но брешь.

– Это какая-то невыполнимая задача! – с горечью признал доктор Лорс. – Не жертвовать же одним из нас!

Все уныло промолчали.

Тишину прервал пронзительный крик Митсара:

– А-а-а-а! Спасите-помогите! Убивают!

Вопли приближались. Айнор вытащил меч, вооружились и все остальные.

Карлик несся так, что его ног было почти не видно, а преследовало его несколько звероподобных существ ужасной наружности. Митсар подпрыгивал, вопил и махал руками.

– Я только посмотрел! Я не брал! А-а-а-а!

Со всего размаха он взлетел на повозку, а чудовища перекинулись на Айнора. Их было пятеро, и на подмогу телохранителю ринулись Ольсар, Вальбрас и Зелида со своей косой. Лезвия свистели, рассекая плоть исчадий Дуэ, всюду упругими струями разлеталась черная кровь.

– Ай молодец, Митсар! – кричал Айнор, орудуя мечом и между делом отпихивая ногой лишних врагов, пытающихся накинуться сбоку. – Я твой должник!

– Какой он молодец?! – задыхаясь, возмутилась Зелида; ее коса уже затупилась о кости неприятелей. – Таких тварей привел!

Тем временем к бою присоединились и комедианты со своими дубинками. Митсар расположился на безопасном расстоянии и спускал из пращи дротики, которые не причиняли чудовищам никакого урона. Доктор Лорс от чувств кусал свою маску и стучал кулаком по дверце кареты.

Наконец последний из врагов бездыханным упал на плиты пола. Зелида победно подняла косу, издала клич, а потом заорала на весь лабиринт:

– А ну-ка иди сюда, проклятый коротышка! Я вытрясу из тебя твою душонку!

– Спрячьте меня от этой бешеной женщины! – метался карлик, стараясь укрыться за товарищами.

Айнор довольно потянулся, выдернул пучок соломы из актерской повозки и вытер окровавленный клинок. Зелиде вскоре надоело гонять Митсара; она тоже стала очищать свою косу. Коротышка приободрился, подбежал к одному из трупов врагов и подбоченился:

– Понял, да? Не на тех нарвались!

– Митсар!

Коротышка присел и так, на полусогнутых, медленно обернулся к Вальбрасу. Однако тот и не собирался его бить. Он всего лишь поманил Митсара к себе, и оба принялись о чем-то шептаться. Остальные тем временем расположились на отдых. Мужчины оттащили подальше убитых страшилищ, а Зелида сняла с крючка под повозкой походный котелок с остатками вчерашней похлебки. Хотя по ощущениям путников минуло уже несколько лет, еда, сваренная перед отбытием из Кааноса, была годна по сей день. Да и голод почти не проявлял себя ни у кого из путешественников.

– Оставьте и нам по миске! – попросил Вальбрас и снова погрузился в разговор с Митсаром.

– 5-

Он походил на ключ лишь отчасти. Это был большой, отлитый из неизвестного металла крест с длинным основанием и короткой перекладиной. Верхушку креста венчала перекрученная посередине петля. Странный артефакт слегка мерцал в темноте, установленный на громадной бронзовой тумбе так, словно со всего размаха был в нее воткнут.

В направлении него по каменному полу ползло загадочной сооружение. Оно представляло собой две гибких проволоки толщиной в полмизинца. Одна была прочнее из-за скрученных через равные промежутки узелков; именно эта проволока и направляла свою соседку со спиралью и кожаным ремешком на конце.

Двигал этим устройством Вальбрас. Он стоял за пределами комнаты, в дверном проеме. Несмотря на то, что дверь с витражом была распахнута, расхититель гробниц даже не пытался войти внутрь. Рядом с ним маялся Митсар, изредка заглядывая в комнату из-под локтя Вальбраса. Остальные не мешали, молча наблюдая со стороны за манипуляциями профессионального взломщика.

– А зачем это? – наконец не вытерпел карлик.

– Убью! – сквозь зубы пообещал ему Вальбрас.

– Виноват! – любопытная маска комедианта убралась с просвета.

Натолкнувшись на тумбу, проволока с пружиной и петлей изогнулась кверху, но притом еще и дала угрожающий крен вбок. Вальбрас тут же начал исправлять положение второй железкой, стравливая из мотка дополнительную длину. Митсар с любопытством следил, сколько проволоки осталось в том и другом мотках, и ему не терпелось засыпать расхитителя кучей вопросов.

– Проклятье! – прошептал Вальбрас, злясь на маску, которая прилипла ко взмокшему лицу и страшно мешала. – Митсар! Поди сюда. Держи вот эту часть. Просто держи, я сказал!!! Не шевелись!

Карлик замер, как рыбак с удочкой, а Вальбрас молниеносным движением освободился от маски и утер ею лоб. Митсар с гордостью вернул ему устройство, и лицо расхитителя стало каменным, стоило ему вновь взяться за работу. Теперь комедианту было интереснее таращиться на самого Вальбраса, лысого и без маски.

Неуютно ежась, Зелида закуталась в свою накидку. Она не могла понять, что придумал этот сторонящийся всех парень, но догадывалась, что если его затея сорвется, они застрянут здесь надолго. Может быть, даже навсегда.

Петля доползла до подножия ключа. Вспомогательная проволока с узелками наконец выполнила свою задачу, и Вальбрас бросил ее; закусив губу, молодой человек чуть толкнул главное устройство. Пружина разогнулась, подбрасывая петлю. Подпрыгнувший ремешок легко наделся на верхнюю часть креста. Вальбрас подсек, и петля затянулась.

– Все по местам! – шепнул Вальбрас, изготавливаясь для последнего рывка. – Когда я заору, вы подхватывайте. Главное – больше шума и неразберихи. Когда побегу, никому не отставать, иначе застрянете здесь навсегда. Всем понятно?

И, дернув проволоку, он скинул ключ с постамента.

Послышался рев, вой и блеянье. Из ниоткуда на тумбе возникло Лихо. Оно заметалось в поисках пропавшего ключа.

– Вам это так не сойдет!

– Да вон он, в углу! – подсказал Вальбрас. – Мы-то здесь при чем?

Химера одним прыжком швырнула себя в угол и накрыла ключ тяжелой и мягкой львиной лапой.

– Караул! – заорал тогда Вальбрас, вламываясь в комнату. – Держи вора! Охрана, ключ в руках вора!

Лихо уже успело цапнуть артефакт птичьей лапкой и прижать его к своей пернатой груди; поднявшийся гвалт (путники охотно подхватили Вальбрасовы вопли) привел существо в замешательство, и этого хватило, чтобы утратить бдительность и контроль над происходящим.

Комната наполнилась уже знакомыми по бою в коридоре тварями – ликантропами. Теперь их было во много раз больше, а от колонн отделялись новые. Иные становились на четвереньки, иные продолжали двигаться на задних ногах, но всех оборотней объединяло то, что на их плечах красовались золоченые эполеты, а на темени – странные головные уборы.

Вальбрас обвинительным жестом указал на химеру:

– Лихо похитило ключ! Оно изображало блюстителя закона, а под этой личиной скрывался обычный жулик! Понюхайте – ключ трогало только оно!

Ликантропы потянули воздух, глаза их стали красными, а клыки ощерились, выпуская из пастей белую пену. Лихо взревело от ярости, тем самым желая и остановить ринувшихся на него стражей, и перевести обвинение на истинного виновника. Однако не успело.

Одним прыжком расхититель гробниц оказался возле химеры, вырвал ключ у него из лапки, слишком неуклюжей, чтобы держать предметы крепко, и, бросив Лихо на растерзание охранникам, помчал прочь.

Все остальные кинулись за ним в страхе разделить участь многоликого чудовища.

В тот же миг, стоило им достичь места первой встречи с химерой, окружающий мир снова стал другим.

– 6-

«Ты сетуешь на быстротечность жизни и все еще считаешь, будто годы убегают, словно вода сквозь пальцы? От этого есть панацея, смертный, и сейчас ты ее получишь!»

– Все на пол, йопть! Сорок отжиманий! И – р-р-раз! И – два!

По плацу, в который превратился коридор второго этажа Обелиска, неспешно прогуливалось большое огородное пугало, набитое соломой. Его голову-тыкву, подсвеченную изнутри, венчала шляпа. Пугало исторгало пронзительные звуки. Команды вылетали из его глотки так, словно оно ни мгновения не утруждало себя подумать о том, что произносит. Впрочем, это было бы и вовсе странно, если бы утруждало: потому как – чем думать?