Текст книги "Вендетта по-русски"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Я вылез из-под стола, но не там, где хотел, не рядом с Гариком, а рядом с Гошиными друзьями, которые посмотрели на меня не слишком приветливо, отчего у меня возникло желание снова залезть под стол. Но они меня не отпустили, а ухватили за грудки и врезали по ребрам.

– Эй, – свирепо завопил Гарик откуда-то издалека. – Ну-ка, руки прочь!

Как потом выяснилось, это свое требование он сопроводил броском очередной пивной кружки. Я этого не понял, а понял лишь то, что какой-то тяжелый предмет врезался мне в плечо.

– Ох, – виновато произнес Гарик. – Промахнулся.

В этот момент я с размаху двинул своей головой в нос тому типу, который держал меня. В последнее время моя голова туго соображала, так что приходилось использовать ее на черной физической работе по разбиванию чужих носов.

И надо сказать, это у моей головы получалось. Но успех не успел ее вскружить, потому что другой Гошин приятель обрушил стул мне на спину, и я повалился на пол, с удовольствием попав локтями в пах лежащему Гоше. Тот взвыл, а я развернулся, сполз с Гошиного живота и увидел перед собой ноги того самого типа, который двинул меня стулом. Я почувствовал себя абсолютно диким существом, лишенным малейшего налета цивилизации. Мной двигало только одно – месть, я желал разорвать врага на куски, сожрать его с потрохами. Но эта задача оказалась непосильной для моих попорченных кариесом зубов. Я только сумел вцепиться в эту вражескую ногу чуть повыше носка и продержать эту хватку секунд пятнадцать. Не Белый Клык и Джульбарс, конечно, но для новичка в этом деле совсем неплохо. А уж как кричал этот бедняга…

Когда я разжал челюсти, поднялся на ноги и посмотрел ему в лицо, он все еще кричал. Тогда я ударил его с правой в челюсть. Он мгновенно заткнулся, рухнул на соседний столик и обмяк. Самый дешевый наркоз.

Готовый двинуть еще кому-нибудь в челюсть, я резко повернулся вокруг своей оси. Странно, но в баре никого не было. Вообще. Даже бармена за стойкой не было видно. Я посчитал это плохим предзнаменованием.

– Пошли, – сказал я Гарику и вытащил его из-под стола, где он неторопливо бил своего противника головой об пол. – Пошли, в следующий раз закончишь…

Гарик с явным сожалением отпустил уши Гошиного приятеля и встал на ноги.

– У тебя так бывает каждый раз, когда ты приходишь в этот бар? – спросил он, отряхиваясь. – Надо же, какая интересная у тебя жизнь.

– Это еще не все, – я потащил его к служебному выходу. – Самое интересное, это когда милиция приезжает, а тебя уже здесь нет.

– Какая милиция? – удивился Гарик. – Зачем милиция? А я, по-твоему, кто?

– Если тебя заметут в пьяной драке, это вряд ли украсит твой послужной список, – пояснил я, врезаясь в дверь служебного входа. Бармен не потрудился оставить ее открытой, а мог бы. Он же знал, чем обычно заканчиваются мои визиты в это заведение.

Со второго удара защелка вылетела, и мы с Гариком выскочили во двор.

– Сюда – потянул я его за рукав, направляясь тем же путем, каким в свое время мы спасались на пару с Пашей Леоновым.

– Откуда ты знаешь все эти закоулки? – удивленно произнес Гарик. – Ты уже раньше здесь бегал, что ли?

– Потом объясню, – бросил я на бегу. Опять это странное чувство – я повторял то, что уже когда-то было. Я уже бежал здесь, прислушиваясь к звукам милицейской сирены…

«Отвык, блин, от пробежек», – звучат в моей голове слова. Это уже не Гарик. Это Паша Леонов. «Отвык, блин, от пробежек! Старость не радость…»

– Мы продолжаем бежать, а через несколько десятков метров в моей голове возникает очередная цитата из прошлого. "Я ему вроде руку сломал, – говорит Паша о своем обидчике, не зная, что бить амбала Гошу пивными кружками по черепу станет хорошей традицией этого бара.

Сам не ожидал – произносит Паша с явным удовольствием. – Давно не практиковался, а как до мордобоя дошло, так все вспомнилось… А вот дыхалка уже не та".

«Все вспомнилось», – сказал тогда Паша. Вспомнилось умение легко, между прочим, ломать руки? Интересно, чем занимался Паша Леонов в ФСБ?

– Ну ты что, сдох, что ли?! – это уже Гарик. Это уже сейчас. Я помотал головой, разгоняя не к месту нахлынувшие воспоминания, и легкой трусцой припустил за Гариком. Метров через сто я остановился, признав то самое место, где мы отдыхали с Пашей Леоновым. Я прислонился к стене дома. И в этом самом месте мы назвались друг другу. Я узнал, что мужчину в светло-сером пальто зовут Паша. Он узнал мое имя. До обмена визитными карточками еще не дошло… Вдруг время каким-то образом сжалось, и от рукопожатия у стены дома я перескочил к бронированному киоску, где мы затарились спиртным. Только что продавец сказал Леонову; «Ты мне еще должен остался!»

Следует медленный, исполненный непререкаемого достоинства поворот Пашиной фигуры к киоску. Губы искривлены в презрительной и печальной усмешке.

«Это ты не правду говоришь, – произносит Леонов чуть глуховатым голосом, в котором слышится жесткость и почти детская обида на слова продавца. – Я уже два с половиной года никому ничего не должен. Понимаешь? Никому и ничего».

Тяжелый подбородок чуть приподнят, отчего Пашина фигура напоминает памятник какому-нибудь героическому деятелю. Уже два с половиной года он никому и ничего не должен. То есть он ничего никому не должен аж с девяносто шестого года или около того. Помнится, именно в девяносто шестом его выперли с работы. Что ж, логика понятна, но зачем так болезненно переживать свое увольнение по прошествии почти трех лет?…

– Вот ты где! – это опять Гарик, он убежал вперед, не заметив моей остановки, но теперь вернулся. – Что ты плетешься как черепаха?

– А ты с каких это пор стал великим легкоатлетом?

– С таких! Как начал с тобой прогуливаться… В гробу я видел такие бары! Лучше буду с дочерью в кукольный театр ходить, чем с тобой в такие притоны! – ругался Гарик, привалившись к стене рядом со мной. – Заставить меня бегать от милиции, это же надо!

– Не все же тебе быть преследователем, – возразил я. – Имей представление о том, как чувствуют себя те люди, за которыми ты несешься…

– Хреново чувствуют, – признался Гарик, ноги его подогнулись, и он сел на корточки, дыша широко раскрытым ртом. – Ох, как хреново они себя чувствуют. Но мы вроде бы уже достаточно далеко убежали… Как ты думаешь?

– Пожалуй, – сказал я. – Можно передохнуть.

– Уговорил, – облегченно выдохнул Гарик.

И словно эхом отозвалось сказанное в ту ночь Пашей Леоновым. Точнее, это была уже не ночь, дело шло к рассвету. Мы стояли на перекрестке и пытались обменяться телефонами.

«Уговорю, – бормочет Паша. – Если я ее уговорю…. А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» – Внезапно к этому уже десятки раз проигранному в моей голове монологу добавляется нечто новое, то, что до сего момента было потеряно, забыто, утрачено. И вот это слово появляется, как будто из глубины океана всплывает затонувший десятки лет назад корабль, вытягиваемый могучими лебедками на поверхность…

И я понимаю, что всегда знал это слово, что оно крутилось у меня на языке, что составляющие его буквы были мне известны, но я не знал, в каком порядке их сложить.

В один миг все стало на свои места. Словно кто-то всемогущий повернул ручку, усиливая громкость, и мне стало слышно окончание фразы. «А она может и не согласиться, но я должен уговорить…» – Это я помнил, а сейчас появилось завершающее слово. Завершающее имя.

"Я должен уговорить Марину, – сказал тогда Паша Леонов. Или даже так:

– Я должен уговорить Маринку".

Интересно, насчет чего он собирался уговаривать эту Маринку? «Может, тебе кто из знакомых позвонит. Дай-ка мне десяток визитных карточек, знакомым раздам». Марина, вероятно, одна из тех знакомых, кому Паша хотел раздать мои визитки. Так, дальше. «У меня проблем по горло… поэтому и карточки беру». Я в ответ сказал ему, что не смогу обслужить сразу всех его друзей с их проблемами. А он? Что он сказал?

«Да там одно дело», – сказал Паша. То есть получается, что была одна некая проблема, которая объединяла Пашу Леонова, Марину и еще каких-то людей. Милиция эту проблему решить не могла: «Ментам веры нету». Паша хотел уговорить всех этих людей, и Марину в том числе, обратиться ко мне, чтобы я помог эту проблему разрешить. Но Марина могла и не согласиться, ее надо было уговаривать. Хорошо бы еще знать, кто такая Марина.

– Эй! – словно взрыв хлопушки над ухом. Я вздрогнул.

– Эй! Ты что, ночевать тут собрался? – спросил Гарик, – У тебя уже глаза закрываются… Твое, конечно дело, но только я лучше пойду домой.

– А-а-а… – неопределенно протянул я, стараясь вернуться от воспоминаний к настоящему времени. Это и вправду было как пробуждение ото сна, когда первые несколько секунд не можешь понять, где ты…

– Сейчас тоже поеду домой, – сказал я, но потом спохватился:

– То есть в гостиницу.

– Вот именно, – менторским тоном произнес Гарик. – Сидел бы ты в своей гостинице.

– А долго еще?

– Я тебе уже говорил: начальство очень хочет поймать этого гада. И будет держать твою квартиру под наблюдением неограниченное количество времени. Пока не поймают Ф. Хочешь сохранить здоровье – сиди в гостинице.

Ведь кто знает привычки Ф – вдруг он шарахнет в твое окно из гранатомета?

Или заложит мину под дверь?

– Нет, – покачал я головой. – В обоих случаях нет гарантии устранения цели. То есть меня. Сдается мне, что этот Ф работает лицо в лицо, чтобы наверняка. Если он, как ты говоришь, вооружен швейцарским стволом, если это он завалил Мавра – то это терпеливый и расчетливый стрелок, который не будет лезть напролом. Он не полезет в квартиру. Он будет ждать, сколько потребуется, – недели, месяцы…

– Годы, – подхватил Гарик. – Ага. Размечтался. Слишком много чести твоей персоне. Либо он в ближайшие дни попытается забраться в твою квартиру или к Генриху в офис, либо он вообще не будет тобой заниматься.

– Твоими бы устами… – вздохнул я. – Кстати, по поводу Мавра. У вас есть информация насчет того, кто заказал его убийство?

– Официально – нет, – сказал Гарик и хитро улыбнулся. – Мавра очень чисто убрали. Там не было никаких зацепок. Дело не раскрыто.

– А если неофициально? Агентура ваша что болтает?

– Агентура много чего болтает. А если серьезно, то были кое-какие разговоры тогда… Но только разговоры. Никаких доказательств, никаких улик.

– Я понял и никому не проболтаюсь. Так что там говорили ваши информаторы? Кому было выгодно убийство Мавра?

– Кому-кому… – усмехнулся Гарик. – Есть такой человек, и вы его знаете. Один твой знакомый. Лицо кавказской национальности. Человек с тросточкой.

– Гиви Хромой?

– Славу Богу, а то я уж потерял надежду, что ты угадаешь.

– Это точно?

– Я тебе еще раз повторяю: ходили такие слухи. Официально Гиви даже не был подозреваемым. Он вообще не проходил по тому делу.

– Стоп, – сказал я не только Гарику, сколько самому себе. – Если Гиви Хромой заказал убийство Мавра, то он должен иметь контакт с этим Ф. Который пользуется пистолетом «ЗИГ-зауэр». Значит, можно поговорить с Гиви и выведать у него подходы к Ф.

– Пиши лучше научно-фантастические романы, – посоветовал Гарик. – Чтобы Гиви сдал тебе своего человека? Да кто ты такой?

– Кто сказал, что Ф – человек Гиви? Это вполне может быть человек со стороны. И я не буду просить Гиви сдать мне этого Ф. Я просто попрошу помочь установить с Ф связь.

– Ох, – вздохнул Гарик. – Ты пил меньше, чем я, а говоришь какой-то бред. Гиви Хромой станет тебе помогать? С какой стати?

– Он меня по-своему любит, – ответил я, посмотрел на удивленное лицо Гарика и немедленно добавил:

– Не так, как ты подумал. У нас чисто деловые отношения.

– Гиви я бы тоже с удовольствием выбил пару клыков, – мечтательно произнес Гарик. – Это та еще сволочь.

– Я знаю, – кивнул я. – Просто речь идет о том, чтобы найти Ф. Ради этого я буду говорить с кем угодно. С Гиви Хромым, с Артуром, с последним гадом.

– Говори, – без энтузиазма произнес Гарик. – Говори, конечно… Только не забывай, кто он и кто ты. Он тебя подставит, рано или поздно. Если не сегодня, то завтра.

– У меня есть выбор? – осведомился я.

– Ну, застрелиться ты всегда успеешь, – поразмыслив, сказал Гарик. Он всегда был большим оптимистом.

8

Пока мы шли к автобусной остановке, Гарик успел мне рассказать про покойного Мавра и его нелегкую судьбу. Да и сам я кое-что вспомнил из слышанного ранее об этом человеке.

Кличку для Мавра заработала, по сути дела, его родная мама, крутившая любовь с заезжим африканцем, курсантом военного училища, и докрутившая ее до появления на свет мальчика Миши, имевшего приятно-смуглый оттенок кожи. В силу этого самого оттенка кожи мальчик довольно рано почувствовал, что расизм – это не только киноафриканский феномен. В школе Мавра регулярно пытались избивать. Иногда это получалось, иногда – нет, потому что Мавр с завидным упрямством давал сопливым расистам отпор. А уж после того, как Мавр записался в секцию карате, процент его поражений в школьных драках свелся к нулю. Секцию скоро прикрыли, но Мавр уже успел получить там все, что нужно.

Точнее – навыки боевых искусств и взрослых приятелей с таким же кругом интересов.

Некоторое время Мавр подвизался в качестве тренера в подпольных секциях карате, а затем стал по-другому применять полученные знания, благо началась эпоха кооператоров и легких денег. К началу девяностых Мавр возглавлял самую мощную рэкетирскую группировку в Городе, успев попутно провести полгода за колючей проволокой.

Смехотворный срок говорил о том, что милиция не смогла набрать против Мавра ничего серьезного. Вернулся он с зоны еще более авторитетным, чем прежде, и казалось, что ничто не угрожает благополучию Мавра. Если бы не Гиви Хромой.

Гиви был старше, опытнее и умнее. Последнее проявилось в том, что Гиви не собирался ограничиваться тупым рэкетом. Он потихоньку начал скупать недвижимость, входил в долю при приватизации различных предприятий, то есть действовал с прицелом на будущее. Мавр с присущим ему африканским темпераментом добытые деньги лихо прогуливал, чтобы на следующий день заново «бомбить» коммерсантов. А те в конце концов не выдержали такого прессинга и обратились за помощью к Гиви.

Хромой предложил Мавру встретиться и обсудить кое-какие вопросы.

Очевидно, что Гиви хотел не столько заступиться за коммерсантов, сколько вообще поставить Мавра на место. То есть подмять его под себя.

Как утверждали агентурные источники Гарика, Мавр отказался от встречи с Гиви и заявил, чтобы Хромой не лез в его дела. Мавр считал себя настолько крутым, что не сомневался в своем праве делать такие заявления. Гиви так не считал. Хромой сделал вид, что забыл про Мавра. Мавр, приготовившийся к выяснению отношений, подождал с пару недель и расслабился. Он поехал с тремя телохранителями в загородный пансион, где за ним числился постоянный номер «люкс» с маленьким бассейном. В этом бассейне и нашли всех четверых – Мавра и трех его охранников, застреленных, как потом выяснилось, из пистолета «ЗИГ-зауэр». Все одиннадцать пуль, всаженных в их тела, были выпущены из одного ствола, и это казалось невероятным, потому что ребята Мавра не были лохами в своем деле.

Охрану территории пансиона несло милицейское подразделение, но дежурные клялись и божились, что никого постороннего они не пропускали. Никого не видели также горничные, администраторы, дворники. Словно никого и не было.

Однако четыре трупа плавали в розовой от крови воде бассейна, и у заместителя мэра, проживающего этажом ниже, едва не случился инфаркт, когда он узнал об убийствах по соседству.

Так Мавр закончил свои дни, а его люди частично перешли под крыло Гиви Хромого. Официальное милицейское расследование ни к чему не привело. Как сказал Гарик, ходили слухи о роли Гиви Хромого в скоропостижной кончине Мавра, но это были лишь слухи. Не больше, но и не меньше.

Для меня сейчас этих слухов было более чем достаточно, чтобы нанести визит Гиви Хромому. Будь на то моя воля, я бы предпочел никогда с ним не встречаться и не знать этого человека вообще. Однако мир наш так устроен, что приходится иметь дело не только с приятными людьми, но и с не очень приятными. А также с неприятными.

И он считал, что я нахожусь с ним в приятельских отношениях. Что думал я – неважно. Просто некоторое время назад я и Гиви попали в такую ситуацию, что я мог его убить, но не убил. Потом такая возможность оказалась и у него.

Он ею не воспользовался.

Теперь, как воспитанные люди, мы были вынуждены обмениваться рукопожатиями при встрече и улыбаться Друг другу. Каждый раз после этого мне приходилось мыть руки с мылом.

Прежде чем отправиться к Гиви, я позвонил Орловой. Она оставила мне номер своего мобильного телефона, и в этот раз я своим звонком вытащил ее с какого-то совещания. Неплохо для половины десятого утра.

Я пересказал ей свой разговор с белобрысым милиционером Серегой и поинтересовался, готова ли она принять Серегу на службу, если его выгонят из двенадцатого отделения за разглашение конфиденциальной информации.

– А нельзя ограничиться разовой выплатой? – спросила Орлова. – Скажем, долларов пятьсот? Если информация действительно стоящая.

– Его могут выгнать с работы, – еще раз сказал я.

– Так пусть делает все аккуратно, – сухо сказала Орлова. – Я не могу нанимать на работу всех подряд.

– И что же мне ему сказать?

– Пообещайте пятьсот долларов… Ну и наболтайте что-нибудь о работе.

Потом скажите, что я, стерва, передумала. Валите на меня, я выдержу.

– Не сомневаюсь, – пробурчал я, после того как Орлова отключилась. И тут же вспомнил об одном незаданном вопросе. Проклиная свой прогрессирующий склероз, я заново набрал номер и сразу начал извиняться за беспокойство.

– Хватит, хватит, – недовольно проговорила Орлова. – Что у вас еще?

– У вашего мужа была такая знакомая – Марина…

– Не знаю, – ответила Орлова. – У него было много знакомых. Никакой Марины я не знаю. В конце концов, у него наверняка были женщины после нашего развода, и эта Марина может быть одной из них. Поспрашивайте у друзей Павла…

– А кто его друзья? – спросил я, пододвигая к себе записную книжку и ручку. Однако Орлова внезапно замолчала. И надолго. Я подождал некоторое время, а потом спросил снова:

– Кто были его друзьями, Ольга Петровна?

Назовите фамилии…

– Видите ли, Константин, – задумчиво произнесла она. – Я только сейчас поняла, что не знаю его друзей.

– Ну, может быть, не из последних, а из тех, с кем он дружил еще во времена вашего брака.

– Как интересно вы сейчас сказали, – в голосе Орловой послышалась усмешка, – во времена нашего брака… Звучит как будто – «до рождества Христова». Ладно, не оправдывайтесь.

А я, кстати, и не собирался.

– Нет, Константин, – сказала вскоре она. – Когда мы были вместе с Пашей, у него не было особенно близких друзей. Сослуживцы – вот с кем он общался, вот кто приходил к нам в гости. Можно ли их назвать друзьями – не знаю… А уж после развода… Не знаю, с кем он общался. Понятия не имею.

– Ну а хотя бы одну фамилию сослуживца, с которым ваш муж был более-менее близок, – настаивал я.

– Более-менее? – Она опять задумалась, но в этот раз ненадолго. – Вот, пожалуй, Булгарин. Олег кажется. Вместе с Пашей работал.

Я схватил ручку и записал фамилию человека, который был «более-менее» другом покойного Павла Леонова.

– А еще можно записать Калягина, – продолжала Ольга Петровна. – Не помню, как его по имени… Кстати! – воскликнула она. – У этого Калягина была сестра по имени Марина. Они как-то вместе приходили к нам.

Я запомнила ее, потому что Калягин постоянно искал своей сестре жениха, у той больная нога, она сильно хромает, так что сами понимаете…

– Понимаю, – сказал я, быстро фиксируя на бумаге сказанное Орловой.

– Ну, вот, пожалуй, и все. Я вижу, вы основательно взялись за дело, раз достаете меня с утра пораньше.

– Других я достаю с вечера попозже.

– Что ж, это радует, – ответила Орлова. – Можете сегодня забрать свою машину. Все документы на нее уже готовы.

Я поблагодарил ее и повесил трубку. Поле для поисков стремительно расширялось. По крайней мере одна Марина в этом поле уже была.

Марину, как и белобрысого Серегу, я решил оставить на вторую половину дня. Пора было заняться собственными проблемами – то есть постараться через Гиви Хромого выйти на Ф, пока тот самостоятельно не вышел на меня, держа в руке свой любимый «ЗИГ-зауэр». Никогда не видел эту швейцарскую штуку вблизи, и после рассказа Гарика о смерти Мавра с компанией желания увидеть ее у меня тем более не появилось.

9

Примерно так я представлял себе снаряжение ковчега перед Всемирным потопом – все бегают, кричат и суетятся, но посреди этого хаоса стоит один человек, который точно знает, что и как надо делать. С ролью доморощенного Ноя Гиви справлялся играючи, словно репетировал ее на протяжении всей жизни.

В роли ковчега выступал офис Гиви Хромого. Его, правда, не нагружали, а, напротив, вытаскивали из офиса все, представляющее хоть какую-то ценность, и укладывали на асфальт. Из распахнутых окон офиса шел легкий дымок. И окна были распахнуты слишком широко, чтобы это походило на обычное проветривание. Стоящие поодаль две пожарные машины окончательно утвердили меня во мнении, что в хозяйстве Гиви Хромого не все в порядке.

Гиви, в кожаном пальто и шикарной широкополой шляпе, хмуро взирал на происходящее. Гримасы, то и дело искажавшие его лицо, словно говорили: «Вах, ну кто же так делает, а?! Ну какой идиот так вытаскивает диван? О Господи, за что мне такая кара – руководить скопищем криворуких идиотов?»

Наконец он не выдержал и выпустил все обуревавшие его негативные эмоции наружу:

– Вадик, Вадик, скажи вон тому барану, что компьютер нельзя бросать на асфальт! Скажи, что самого барана можно бросить на асфальт мордой вниз, а компьютер – вещь ценная, за нее деньги уплачены – и Гиви вытянул трость в направлении неуклюжего грузчика.

К этому моменту я уже слишком долго стоял и смотрел на события, разворачивающиеся возле офиса. Это должно было кончиться весьма прозаически, так и случилось: ко мне подошли двое широкоплечих молодых людей и предложили валить отсюда со скоростью света.

– Здесь не цирк, понимаешь? – сказал один.

– Это не театр, – добавил второй. – Тебе нечего тут делать.

Я согласился с тем, что это не цирк, признал, что это не театр, но вот что мне здесь нечего делать – с этим заявлением я был категорически не согласен.

– Гиви Иванович! – крикнул я из-за сомкнувшихся передо мной плечей. – Гиви Иванович!

К счастью, меня услышали, иначе эти мордовороты непременно намяли бы мне бока за несанкционированные выкрики в адрес любимого шефа.

– Ба! – Гиви Хромой по-приятельски заулыбался, узрев мою фамилию. – Костя? Какими судьбами? Уже узнал, да? – Гиви переменился в лице, повернулся к одному из своих подручных и веско сказал:

– Вот, уже весь город знает, что Гиви Хромого подорвали. Давай-ка, милый, не сиди, – а ищи того мерзавца. И тех, кто его послал.

Окружение Гиви мгновенно поредело – несколько человек бросились к машинам и вскоре уехали прочь от офиса. Я смотрел на эти поспешные перемещения с интересом, не слишком понимая их смысл.

– Подорвали? – переспросил я. – Кто тебя подорвал?

– Сейчас узнаю, – сказал Гиви, обнадеживающе подмигивая, словно это я был больше всех заинтересован в выяснении авторства теракта. – Мне сейчас все расскажут, а к вечеру привезут тех, кто это сделал. Веселый будет вечерок. Понимаешь, – возмутился Гиви, – приходит ко мне в офис какой-то сопляк, крутится по комнатам, тары-бары со всеми разговаривает, потом уходит, а через минуту – бац! Нате вам, Гиви Иванович, новогодний фейерверк!

Вроде бы он пачку сигарет оставил на столе, этот сопляк. А пачка потом рванула. Вот ведь что придумали, гаденыши! Нет чтоб лицо в лицо, глаза в глаза со мной сойтись… Только пакостить умеют исподтишка, – Гиви раздраженно сплюнул на асфальт. – Ты знаешь. Костя, мне сдается, что это работа кого-то из молодых. Только молодая шпана может себя так вести.

Солидные люди знают, что Гиви не любит подрыв и стрельбы, Гиви любит спокойно во всем разобраться.

– Наверное, бестолковый взрыв вышел? – спросил я. – Никого не задело?

– Как догадался? – удивленно спросил Гиви.

– Машин «Скорой помощи» не видно. «Пожарки» стоят, а «Скорых» нет ни одной.

– Молодец, соображаешь! – Гиви потрепал меня по плечу, и я подумал, что плащ теперь придется стирать. – Логическое мышление! Правильно, никого серьезно не задело, только стены испорчены в одной комнате и в коридоре. Да еще вон те орлы, – Гиви кивнул в сторону пожарных, – как стали тут воду лить… Пожара-то не было, так, две искорки, а уж потоп устроили! Паркет, конечно, теперь ни к черту, придется ремонт делать, – сетовал Гиви, расстроенно ударяя тростью в землю. – А тебе кто сказал, что меня подорвали?

Кто это у нас такой информированный?

– Никто не сказал.

– А как ты догадался? – недоуменно уставился на меня Гиви.

– Я к тебе ехал, хотел поговорить. А тут вижу – такие дела… В общем, случайно попал.

– Случайностей не бывает, – нравоучительно заявил Гиви. – Все происходит по каким-то причинам. И то, что ты здесь оказался именно в этот момент, – неспроста.

– И к чему это? – поинтересовался я.

– Пока не знаю. Как узнаю, сразу скажу, – пообещал Гиви. – Я вот тут на днях начал читать книгу, уже семь страниц прочитал, как раз про причины всего, что происходит…

Я с отсутствующим видом посмотрел на распахнутые окна офиса Гиви.

– Ах да, – спохватился Хромой. – Ты, кажется, хотел о чем-то со мной поговорить? Еще не передумал? Ну, тогда давай прогуляемся…

«Прогуляемся» в терминологии Гиви означало ходить медленным шагом туда-сюда перед дымящимся офисом в окружении десятка широкоплечих стриженых ребят, внимательно следящих за всем, что делается вокруг, ну и заодно за моими движениями. Так что я засунул руки в карманы и больше их оттуда не вынимал.

– Слушаю тебя. Костя, – сказал Гиви, неторопливо вышагивая по тротуару и помахивая тростью в такт шагам.

Его пресловутая хромота варьировалась в зависимости от обстоятельств – если Гиви общался с милицией или с другими представителями власти, то трудно было не проникнуться жалостью к инвалиду, который непонятно как еще держится на ногах. Сейчас Гиви был в кругу своих, прикидываться старой развалиной не было необходимости, и Гиви практически не пользовался тростью.

– У меня возникла кое-какая проблема… – начал я, и Гиви понимающе кивнул головой. А я замолчал: слишком уж это походило на банальную церемонию, когда к авторитетному человеку приходит коммерсант и рассказывает о своих проблемах. Авторитетный человек с пониманием выслушивает, обещает помочь в решении этих проблем, а в конце говорит: «Но взамен этого ты…» И после этого для попросившего помощи нет обратной дороги. Он будет привязан к своему благодетелю такими узами, освободить от которых может лишь смерть.

Либо одного, либо другого.

Это мне не подходило. Я все-таки не был коммерсантом. А Гиви, хоть и был авторитетным человеком, но как-то побывал у меня на мушке. Я – это особенный случай.

– Так что ты хотел рассказать мне о своих проблемах, Костя? – отеческим тоном подбодрил меня Гиви к дальнейшему разговору. В ответ я его слегка ошарашил.

– Кто убил Мавра, Гиви? – спросил я, и в ту же секунду все благодушие исчезло с лица Гиви. Он перестал помахивать тростью и просто застыл на месте, ничего не говоря и никак не реагируя на мой вопрос.

Гиви стоял со склоненной головой, поля шляпы загораживали верхнюю половину его лица, и выражение глаз Гиви в эти секунды оставалось для меня загадкой.

– Хм, – произнес Гиви некоторое время спустя и сделал движенье тростью, но не так, как он помахивал ею минуту назад, а по-другому. И результат был другой – на этот жест сразу же отозвались трое его людей. Не знаю, чем они занимались в основное время, но когда они ухватили меня под руки и потащили в воняющее дымом нутро офиса, я подумал, что эти ребята наверняка раньше подвизались если не в тяжелой атлетике, то уж в классической борьбе точно. Я практически не чувствовал своего веса, меня просто подняли и понесли. А потом прислонили к какой-то стене. Я думал, что сейчас на мне будут отрабатывать удары в корпус, и приготовился упасть на пол, но я ошибся.

Во-первых, меня так и не отпустили, так что упасть я не смог бы при всем своем желании. А во-вторых, меня не стали бить. Вместо этого меня основательно обыскали. Два амбала держали мои руки поднятыми вверх и прижатыми к стенке, а третий последовательно ощупывал меня с ног до головы и обратно.

Я с любопытством следил за его действиями, поскольку мне и самому было интересно, что можно обнаружить в моих карманах. Я надеялся, что амбал обнаружит пару золотых слитков или пакетик с необработанными алмазами, но увы…

– Чисто, – сказал амбал, когда меня точно таким же манером вынесли из офиса и поставили перед темные очи Гиви Ивановича.

– И хорошо, – сказал Гиви, глядя на меня. Он улыбнулся, но его взгляд был острым и холодным, как лезвие бритвы. – Боялся, что ты запишешь нашу дружескую беседу… – пояснил он мне свои действия.

Я развел руками.

– Упаси Бог, Гиви, – сказал я. – Это разговор по душам. Зачем такое писать?

– Все верно, Костя, – согласился Хромой. – Но осторожность не помешает.

Я знаю, что у тебя есть приятели среди ментов, так что…

– А у кого их нет? Такое время, Гиви Иванович. Нужно иметь друзей везде. У вас ведь тоже есть друзья в…

– Ладно, не будем об этом, – перебил меня Гиви. – Что ты там спрашивал насчет Мавра? Кто его убил? Понятия не имею. Костя. Темное дело. А зачем тебе знать?

– Есть причина, – ответил я. – На все есть причина, Гиви Иванович, ведь так пишут в вашей книжке? И у меня есть причина думать, что Мавра убил парень по кличке… – я замолчал, едва ли не кожей чувствуя, как напрягся Гиви. – Не то Филин, – продолжил я. – Не то Фил.

– Не знаю, не знаю, – почти равнодушно проговорил Гиви. Я посмотрел ему в глаза, и Гиви выдержал этот взгляд. Что ж, наивно было предполагать, что такой человек, как Гиви, начнет дрожать и заикаться, как только я назову имя киллера.

– Мавр меня совершенно не волнует, – продолжил я. – Меня волнует только сам убийца. Кстати, он недавно влетел в ментовскую засаду…

– И что? – не выдержал Гиви. – Чем дело кончилось?

– Он ушел, положив четверых ментов, – сообщил я. – Менты на него в большой обиде.

– Это плохо, – сказал Гиви, постукивая тростью по асфальту. – Когда убивают так много ментов, они начинают сердиться, начинают хватать всех подряд… Так тебе менты поручили найти этого Филина?

Я отрицательно покачал головой.

– Вы же знаете, Гиви Иванович, на ментов я не работаю.

– Ну да. – Теперь Гиви испытующе уставился на меня. – А ради кого ты стараешься? Кому понадобился Филин?