Текст книги "Возвращение Артемиды"

Автор книги: Сергей Галихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Всё как прежде. Даже журнал «Рыболов-спортсмен», который всегда лежал на сливном бочке.

На Фербисе русские с готовностью помогали друг другу. Перед отъездом Саша оставил ключи соседке и попросил её поливать цветы, проверять почту, платить за квартиру. Деньги он оставил на пять лет вперёд, а позже передал еще.

Но с визитом вежливости Саша решил пока повременить. Неизвестно как Альверон примет его возвращение.

Именно из этих соображений Саша не позвонил, а поехал к своему приятелю – Лешему, как его называли только очень близкие друзья. В отличие от других Сашиных друзей, родившихся в Альвероне, Валентин прилетел на Фербис, когда ему уже было четырнадцать лет. Прозвище «леший» получил потому, что месяцами мог жить в лесу на подножном корме. Сколько его не расспрашивали, – откуда ты всё это знаешь? – ответ был всегда одинаковым: «…Мне кажется, я всегда это знал…».

Приличную работу на Фербисе землянин мог найти только в четырех случаях: если он был ученым, программистом, спецом высоких технологий или профессиональным военным. Большинство переселенцев, по законам Фербиса, могло претендовать либо на низко квалифицированную работу, либо на ту, на которую фербийцы шли неохотно. Разве что только коммерсанты ни от кого не зависели. Когда Мокшин зашел в конторку, Леший как всегда спал на своём любимом топчанчике. Аварий пока что не случилось, и, в ожидании вызова, дежурная бригада службы эксплуатации водоканалов Альверона развлекалась кто как.

Леший мирно спал, кто-то читал газету, остальные резались в домино.

– Здравствуйте, – поздоровался Саша.

– Здорово, – неровным хором ответили игроки.

– А где Валентин? – А где ему быть? Спит как всегда, – показал куда-то себе за спину один из игроков. Мокшин прошел в указанном направлении и, прежде чем увидел приятеля, услышал его легкое похрапывание. Саша присел на топчанчик и ласково прошептал на ухо спящему: – В «стекляшку» Гессер завезли.

На протяжении двадцати лет это была единственная фраза, которая мгновенно поднимала Валентина с постели. В любом другом случае уговоры подняться могли растянуться на полчаса, но «Жигулёвское» всегда действовало безотказно.

– Насчет всего портрета не скажу, – пробурчал полусонный сварщик, хлопая заспанными глазами, – но вот эти наглые и хитрые глаза я уже где-то видел.

– То, что хитрые, не спорю, а вот по поводу наглых соглашусь вряд ли, – улыбаясь сказал Саша.

– Мать моя женщина! – воскликнул Леший, – Саша – пещерная душа! Воскрес-таки! – Почему воскрес? – Да слышал я, помер ты, лет десять назад.

– Да ну!? – Точно! То ли в пещерах своих сгинул, то ли застрелили… точно не помню.

Поговаривали даже, что разбойничал. А ты вот он, живой и даже в меру упитан.

Какими судьбами? – Давно в Альвероне не был. Решил друзей попроведать. Ну, как оно здесь? – Да ничего. Пока живём. Правда дерьмово живем. В пору на Землю возвращайся.

– Да, на Фербисе землянину стало непросто. Ну а под Альвероном как? – Да всё также. Правда, я уже месяца два не лазил… А ты чего это вдруг заинтересовался? – удивился Валентин. – Раньше, как я помню, ты канализацию не любил.

– А как ребята, ходят под Альвероном? – Грач и Ильич регулярно, раз в неделю. Больные на всю голову! – А как Лёха? – Зарезали Лёху, – грустно выдохнул Валентин. – Полтора года назад нацисты зарезали. Грач его нашел у лестницы на второй уровень, центральная галерея, восьмая ветвь направо. Бог Мой! Улететь за*** и здесь встретить нацистов! – Откуда про нацистов знаешь? – Последнее время они усиленно ищут «белые бункеры»(1). Меня в проводники звали, но я отбрехался. Сказал, что не верю в их существование. А Лёха.

Все знают, что Лёха два нашел. В общем, послал он их. Мы в Макдональдсе гамбургеры ели, а тут они к нему с предложением… Ну он и сказал всё, что про них думает.

– Обидно. Хороший мужик был. Но почему ты уверен, что его именно они? – Сверчок всё видел, он как раз из пролома вылезал.

– Сверчок это кто? – Пацан, фербиец, двенадцати лет. Отчим бьёт его часто, так он в коллектор и на неделю. Лёха его отчима раз в подъезде встретил и припугнул. Тот вроде всё понял, а через два месяца опять началось. Вот такие пироги с котятами.

– А как твоя библиотека (2)? Не нашел еще? – Да пол года как в тупик зашел, – вздохнул Леший. И вдруг его глаза вспыхнули, словно порох. – Я «низкий» коридор нашел! Я его шесть лет искал и нашел! И представляешь, где должен был быть перекрёсток, подземку(3) построили! – А когда строили, нашли чего-нибудь? – Да вроде нет… Деньги нужны. Много денег. За что ни возьмись, всё стоит.

Есть пара фербийцев, у которых остались старые атласы городских коммуникаций, даже «пятитысячной эры»(4), но они задаром даже по телефону не разговаривают.

Слушай, а как у тебя с финансами? Я не насовсем, взаймы прошу.

– Глухо пока, – развел руками Мокшин. – Но у меня есть пара небедных знакомых.

Если хочешь я предложу им поучаствовать.

– Знаю я таких, – усмехнулся Леший. – И душу дьяволу продадут, лишь бы карман набить.

– Ты вот что, пока не говори никому, что меня видел.

Валентин даже обрадовался этой просьбе.

– Так значит, не врали про тебя люди, – хитро прищурился он. – Понял – не дурак. Молчать – так молчать.

– Ты всё там же живёшь? – Там. Где же еще.

– Я позвоню тебе.

– Ну, покеда.

На том и расстались.

Саша шел к машине, а в голове никак не укладывалось, что Лёхи больше нет.

Черт, такой парень был! В общем-то, он на него очень рассчитывал. Так, как Лёха, подземный мир Альверона не знал никто. Он мог с точностью до десяти метров определить, под какой улицей находится. Грач с Ильичем тоже знали немало, но привлечь их – штука непростая. А когда-то они все были друзьями и жили в одном дворе.

После коллективного просмотра дяди Колиных слайдов Мишка, Сашка, Грач и Ильич тоже решили стать спелеологами. А где взять пещеры в Альвероне? В качестве альтернативы выступили ливневые стоки и канализация. На следующий год в горы отпустили только Сашу, а остальным так и пришлось довольствоваться городскими коммуникациями. Да и этого мальчишкам хватило с лихвой. «Нижний» мир поглотил их полностью и навсегда.

Каждый мальчишка должен иметь и свято хранить свою тайну. Особенно, если эта тайна принадлежит не тебе одному, а сразу четырём друзьям. Тут уже совсем другая ответственность. С возрастом появились несколько иные цели, нежели просто ходить под городом. Грач и Ильич с головой ушли в поиски библиотеки императора Шалатока.

Пришло время – Сашу ушел в армию. Грач закончил академию, получил диплом филолога фербийского языка, Ильич стал археологом. Вместе они все еще составляли хорошо организованную группу джентльменов удачи. И поиски у них шли с переменным успехом.

Как-то, еще в детстве, посреди здоровенной канализационной трубы им встретились Леший с Лёхой. Лёхе просто было в кайф полазить под Альвероном, а Леший представлял собой конкурирующую фирму. Он тоже искал библиотеку Шалатока, но взгляды на то, как это нужно делать, у него были свои. Именно поэтому дуэт не превратился в трио. Отношения всегда были неплохими, но Леший искал сам, а Грач с Ильичем сами.

Мишка давно женился и забросил детское увлечение. Сейчас он работал в автомастерской, но со старыми друзьями поддерживал очень хорошие отношения.

Именно Мишке Мокшин оставил на хранение свои пещерные прибамбасы, верёвки, фонари, когти. Уже несколько лет они покоились в гараже, ожидая своего хозяина. И вот их час настал.

День был субботний, и шансы на то, что Мишка не на работе, были велики.

Мокшин решил с ходу, без телефонного звонка, заехать к старому другу на квартиру.

На звонок в дверь вышел сам хозяин, высокий, широкоплечий Землянин, в трениках, майке, с начинающим расти пивным брюшком. Он замер в открытом дверном проёме с настежь раскрытыми глазами.

– Ни-фи-га себе! – наконец воскликнул Мишка. – Какие люди и без охраны! Объятия были крепкими и долгими.

Через двадцать минут на кухонном столе стояла запотевшая «Столичная», правда приготовленная на заводе Альверона, солёные фербийские грибочки(5), маринованные огурчики, селёдочка с зелёным лучком, нарезанная колечками колбаска. На плите давно кипела такалока. Наконец всё было готово к употреблению.

– За встречу! – сказал Мишка.

Рюмки со звоном соприкоснулись и «опрокинулись». По горлу побежал горький, но очень приятный ручеёк. Вслед за ним туда же отправили по солёному грибочку.

Вилки глухо застучали по тарелкам.

– Как живёшь, Миша? – Двое мальчишек. Одному семь, другому год. На прошлой неделе отправил их с женой на море. Работаю авто слесарем. Повезло. Когда устраивался место было глухое, фербийцы не любили там работать. А через пару лет новые кварталы строить начали. Денежка водится, частенько. Квартирка видишь неплохая. Нормально живу. Наши чаще хуже живут.

– Вижу. Квартирка действительно неплохая.

– Да я-то ладно. Ты как? Я слышал, тебя убили.

– Пытались. Не получилось.

– Ну, давай за то, чтоб всегда не получалось.

Рюмки снова дзынькнули. Вторая пошла так же легко, как и первая. Разговор за жизнь был длинным.

– Когда я попал в армию, – рассказывал Мишка, – загнали меня в службу дезактивации. Ладно бы какой придурок из объединенного корпуса. Свой же русский загнал. Простился я с родными и полетел на Землю, помирать от лучевой болезни. На космодроме сержанты, что нас везли, решили порядки навести. Хм, деды… Послали меня сигареты искать и пиво. И я их тоже послал.

– А они с кулаками.

– А как же! Четверых я разложил еще у дверей зала ожидания космодрома.

Тут наш летёха бежит, орёт чего-то. Я и его за компанию. Когда он встал, то пообещал мне райскую жизнь, в его роте. Только тогда я понял, чего наделал, когда в глазки лейтенанту заглянул. Знаешь, такие маленькие, кругленькие, бесовские глазки, привыкшие к безнаказанности. Кто для них солдат? Мясо. Да еще в роте дезактивации. Но, нет худа без добра. Подполковник Князев только что проводил на Землю штурмовой батальон из поселенцев.

Полкан всё видел, подошел к нам. Мне, говорит, этот призывник нужен. Лейтенант ни в какую! Орёт: я его под суд отдам! Тогда Князев пообещал, что будет мой лейтенант до пенсии две звездочки носить. Короче забрал он мои документы, и попал я в сто тридцатый воздушно – десантный полк. Полгода в учебке и вперёд, в фербийские джунгли. Как жив остался до сих пор не понимаю.

Во время Науварского мятежа в таком побывал… Вернулись в Альверон, сошел я с поезда… Руки ноги целы. Живи и радуйся. Кстати в тот же день я свою Алёнушку и встретил. Красавец десантник, ветеран… А у меня еще медальки на груди болтаются. Не устояла. Поженились через год.

– Молодец.

– Да что всё я… ты-то как? – Нормально.

– Где пропадал? – Знаешь, лучше тебе об этом не знать.

– Ну, не хочешь, не рассказывай. Как семья? – Мама с отцом умерли восемь лет назад.

– Я знаю, – сочувственно сказал Миша.

– А я даже на похороны не мог приехать… – опустил глаза Саша.

– Жена, дети? – Да нет пока. Один я.

– Странно. За тобой девки всегда толпой ходили.

– Да Бог с ним, с прошлым. Давай о настоящем поговорим. Предложили мне тут дельце. Одному не справиться, помощник нужен.

– И что за дельце? – насторожился Мишка.

– Парнишка под Альвероном пропал. Если найдём его – двести пятьдесят штук наши.

– Заманчиво, конечно, – сказал Мишка мечтательно. – Но я уж лет десять как под Альверон не спускался.

– Не спеши отказываться. Ночь тебе на размышление. Я машину во дворе у тебя брошу. Если надумаешь, к восьми подъезжай. А сейчас, пойдём покажешь мои причиндалы. Надеюсь не выбросил?

Ровно в восемь Мишка стоял у дверей Мокшина и что было силы давил на звонок.

На чудесную утреннюю трель никто не отзывался. В полной уверенности, что хозяин дрыхнет, Мишка собирался сломать ему этот кайф. Наконец дверь открылась.

Саша стоял с весьма свирепым лицом, поддерживая левой рукой полуспущенные брюки, правой сжимая пулемётную ленту туалетной бумаги. Причем выглядело это как хороший замах. Мишка слегка опешил от увиденной картины, – зрелище на самом деле было не для слабонервных! Кайф-то он сломал, да только не тот.

– Сдурел что ли?! – прорычал Саша с широко открытыми глазами.

– О-о-о. Извини отец, не хотел помешать, – засмеялся Мишка, наконец сообразив что наделал.

– Не хотел, – недовольно буркнул Саша, ковыляя к кабинету задумчивости.

Мишка прошел на кухню, заварил себе чаю(6) и, сконструировав пару бутербродов с жаренными шуршунчиками(7), удобно примостился на стульчике между стеной и столом. Додумав утреннею «думу» до логического конца, Саша вымыл руки и вернувшись на кухню замер в дверях, созерцая живописную картину поглощения бутербродов.

– Ох и любишь ты пожрать! – Не скрою, люблю, – гордо признался Мишка. – Но не это главное.

– А что главное? – искренне удивился Саша.

– Главное, как я это делаю.

– Ну и как? – Красиво и эстетически лаконично.

– Пошли, эстет, нас ждут великие дела.

– И никто не узнает где могилка моя, – почти в рифму, как-то не весело, продолжил Мишка, отхлебнув из кружки глоток чая.

А на улице было хорошо. Солнце поднималось над городом, проникая в тень квартир жарками лучами. Выходной день в Альвероне – благодать для автомобилиста.

Проспекты и переулки полупусты, все кто мог выбрались за город на пикник.

Едешь в своё удовольствие и не тратишь нервы на «чайников» и откровенных идиотов.

– Я договорился, – сказал Мишка, – пару недель мне дали в счет отпуска, а вот дальше… Успеем за две недели? – Неуверен. Хотя, конечно, чего в жизни только не бывает.

У станции подземки «Имени шестнадцати династий» Фаэтон(8) свернул вправо и через триста метров въехала во двор жилого дома. Это был любимый колодец Мокшина. Располагался он за гаражами, у бетонного забора и из него легко можно было добраться до любой из центральных магистралей. Да и двор был тихим, никто не помешает спуску.

Переодевшись, Мишка и Саша сдвинули тяжелую крышку люка. Та пропела характерным скрежетом.

– Давно я не слышал эту песню, – сказал Мишка, сдерживая внутри себя мальчишеское волнение, и нахлобучив шахтерскую каску первым исчез под Альвероном. Саша спустился следом за компаньоном, задвинув над головой крышку люка. Мишка уже стоял с включенным фонарём на каске и осматривался. Спрыгнув с железной лестницы, Саша включил свой фонарь, достал плоский планшет электронного навигатора со схемами лабиринтов городских коммуникаций.

– За десять лет устарели, – высказал Мишка скорее утверждение, чем предположение.

– Новые галереи понастроили.

– До «проспекта» дойдём, а там Грач новые файлы принесёт.

– Грач? Чтоб Грач решился.

– Он ничего не знает, – не дал договорить Саша. – Я только лишь попросил его принести файлы с новыми планами и всё.

– А кто вообще знает? Об этом деле? – Я думаю двое родственников и их телохранитель.

– Правильно. Чем меньше тем лучше. Ну что, пошли? – Пошли, – сказал Саша и выключил планшет навигатора.

Пара лучей желтого света прыгали по стенам и хлюпающей под ногами жиже.

Цвет её разобрать было тяжело, но что-то подсказало, что его нет в спектре ни Земной, ни Фербийской радуги. Шли молча. У выхода на «главный проспект» Саша отстранил Мишку в сторону и первым вышел из трубы. В условленном месте стояли двое. Мишка затаил дыхание и полностью превратился в слух.

Саша шел медленно широким уверенным шагом. Его правая рука лежала в кармане брезентовой куртки и большим пальцем снимала «Вальтер – П-388» с предохранителя.

Двое неизвестных стояли у разных стен галереи и тоже были готовы к любым неожиданностям. Тот, что находился слева, руками опирался на двухметровый шест и непринуждённо смотрел на подходившего человека, освещенного тусклым светом дежурных фонарей. Второй левым плечом подпирал стену и стоял, развернувшись вполоборота. Правая его рука еле заметно заходила за спину, точнее за ногу, и сжимала шейку старого обреза. Палец медленно лёг на спусковой крючок.

Саша понимал, что обстановка под Альвероном сейчас очень нервная и старался не делать резких движений. А кода он признал Грача, то как бы вроде пароля тихо запел куплет из любимой в юношестве песенки: – Жи-ла бы-ла де-воч-ка, са-ма ви-но-ва-та-я.

– Нож-ки сим-па-тиш-ны-е, глаз-ки глу-по-ва-ты-е, – закончил фразу Грач.

Ильич отстранился от посоха и расслабился. К ним подходил друг.

– Здорово, кроты, – улыбнулся Мокшин.

– Привет, покойник, – ответил Грач и, переложив обрез в левую руку, протянул правую для рукопожатия.

– А говорят, с того света не возвращаются, – Ильич подошел и обнял старого друга.

– Отцы! Ну, это свинство! – возмущался Мишка, подходя с широко раскинутыми руками. – Как я понял, вы опять на троих, а про меня забыли.

– О! А эта мать-героиня как сюда попала? – чуть ли не засмеялся Грач.

– Он же весь в семье.

– У нас тут что-то вроде экскурсии, – расплывчато ответил Саша. – Я его уговорил составить компанию.

После братания Грач отвёл всех на то место, где он нашел Лёху, когда тот уже почти истёк кровью. Леха так и умер у Грача на руках.

– Вот, значит, где, – задумчиво сказал Мокшин, глядя на лестницу, ведущую на второй уровень.

– Оно, – подтвердил Грач. – Распороли они его от пупка до подбородка.

Напоследок Лёха сказал что-то невнятное. Риец, – только это я и разобрал.

А когда Сверчок всё мне рассказал… Тот, кто Лёху ножом ударил, был землянин.

Высокий, тощий, глаза впалые, волосы светлые. Среди этих нацистских ублюдков есть похожая скотина. Его зовут Арийцем.

– Понятно, – сделал вывод Мишка. – Встретим – оторвём яйца.

– Вы поосторожней, – предостерёг Ильич. – Их здесь, больше чем муравьёв в муравейнике.

– Я слышал, что под Альвероном и кроме нацистов дерьма хватает, – сказал Саша. – Набросай картинку.

– Нашел художника! – хохотнул Грач и уже после паузы добавил: – Ну хорошо.

Давай попробуем. Из тех, кого много и кто очень опасен… Первое – это нацисты.

Наши, родные. Однажды они решили, что цивилизация исчезнувшая на Фербисе пятьдесят тысяч лет назад, есть именно та самая арийская, которая потом на перебралась Землю. Сейчас нацисты ищут «Белые бункеры». Там запасы воды, продовольствия, говорят, с недавних пор даже оружие должно быть.

Потом сектанты. Под Альвероном их с десяток, но особо опасные – это японская хренотень, как её… ну, с самоубийцами и «братство служителей ада». Вот этих надо бояться. Они больные на всю голову. У них даже ритуальное жертвоприношение практикуется. Ну а остальные – это фербийские любители острых ощущений, желающие поторговать оружием, героином. В общем-то, тоже небезопасны.

Могут и грохнуть, если подумают увидел чего. Но они, в основном, каждый сам за себя. А вот нацисты и сектанты – хорошо организованны и неприятности от них могут быть как внизу, так и наверху.

– Ты куда меня привёл? – спросил Мишка. – Раньше здесь было как в лесу.

Самая большая неприятность, это если заблудишься. А теперь.

– Мужики, вы чего-то скрываете, – попеременно глядя то на Сашу, то на Мишу, твердо заявил Ильич.

– Я тоже так думаю, – сказал Грач. – Вы сюда зачем пришли? – Я же тебе говорю, на экскурсию, – попытался оправдаться Мокшин. – Ты файлы принёс? – Файлы я принёс, – улыбаясь, ответил Грач. – Так на хрена вы сюда залезли? – Прости Серёга, но лучше не спрашивай.

– Как скажешь, – почти не обиделся Грач и протянул модуль памяти с обещанными схемами. – Держи, только они не самые новые. Свежие позже будут.

– Вот за это тебе спасибо. Про Вадимова что можешь сказать? – Это ты про дигеров что ли? Да ничего. Обычные дети. Игра в зеркальный мир… Правда, иногда это всё смахивает на сатанизм.

– Кроме Лёхи кто-нибудь еще погиб под городом? – Последнее время здесь регулярно кого-нибудь убивают. Иногда встречаются бывшие законники, земные спецы. Кто из них сейчас на службе, а кто на пенсии, сразу не разберёшь. Но лучше их тоже стороной обходить. Ребята они тренированные и лабиринты неплохо знают. Кое-кто из них на мафию работает, а некоторые… Короче, непонятно, частные это конторы или имперские. Но одно бесспорно – дела у них тёмные.

– Понятно. Спасибо, – поблагодарил друзей Саша. – А как ваши поиски? – Неплохо. Кое-что есть.

– Да ну?! – удивился Мокшин.

– В прошлом месяце коридор нашли, по которому из имперского дворца можно попасть в Золотую лагуну.

– С чего ты взял, что из дворца? – усомнился Мишка.

– Метров за триста коридор обрывается обвалом, но по схемам обязательно должен упереться в запретную зону.

– Копать не пробовали? – С ума сошел! Посадят. Мы к обвалу-то близко больше не подходим, а ты говоришь копать.

– А вдруг библиотека там? – подзадоривал Мишка.

– Нет, не может быть. Точно известно, что её унесли из дворца. А вот куда – это вопрос. Если хочешь, присоединяйся. Помнишь как раньше? – Спасибо. Надо подумать.

– Да и посидеть где-нибудь не мешало бы, – предложил Ильич, – Столько не виделись! – Согласен, – поддержал идею Мокшин. – Созвонимся.

– Вы сейчас куда? – спросил Ильич.

– Сходим до «квартиры» и обратно.

– Тогда до встречи.

– Пока, – сказал Мишка и старые друзья разошлись.

Василий Иваныч с Грачом остались стоять на месте, а Мокшин с Мишкой похлюпали по галерее дальше. Те сначала смотрели им вслед, а когда их тени скрылись за поворотом, тоже ушли от места гибели друга.

Квартирой называлось один небольшой бункер, который Мокшин нашел вместе с Грачом, когда первый раз мальчишки отважились пойти на освоение нижнего мира. Предназначение этого бункера на самом деле было непонятно. Размеры маленькие, всего восемь койко-мест, две камеры дезактивации, на каждый выход своя. Находилась она на втором уровне, точнее между уровнями, в стороне от других бункеров. Самое реальное объяснение, которое приходило в голову, что это какая-то промежуточная комната, на случай отдыха или неожиданностей. Здесь какое-то время можно было переждать, пересидеть.

В бункере имелась весьма внушительная аптечка с огромным спектром неизвестных препаратов. Позже даже нашли коробку, через которую подключался телефон, но самого переговорного устройства не было. Очевидно, полная комплектация предусматривалась только в особом случае.

В галерее ведущей к бункеру было сухо. Света же было очень мало, пыльные лампы висели не чаще чем через тридцать метров. Шли молча. Тоннель сделал мягкий поворот направо. Наконец, Мишка не выдержал и заговорил.

– Тебе не кажется, что здесь народу как на площади Закона? – спросил он.

– Да, я тоже об этом подумал. Если раньше мы ходили чуть ли не первыми за последние пять лет, то теперь ощущение обратное. Следов полно.

– Смотри, – сказал Мишка, толкнув Сашу в плечо, и показал на разбитый, покрытый плесенью ящик.

– «Легион законников Фербиса. 9703 год», – прочитал Саша надпись на ржавой табличке.

– Из под наших старых гранат ПП-47, – определил Мишка. – Я такой однажды на хребте двое суток нёс.

– А внутри скола доски белые, – сказал Саша, держа в руках щепки. – Раскололи недавно.

Это могло означать только одно. Кто-то ищет оружие и знает, где оно может быть. И если в этом ящике его не было, то скоро они его обязательно найдут.

За спиной послышался едва уловимый разговор. Компаньоны замерли. Разговор усиливался и теперь можно было с трудом разобрать обрывки фербийских слов.

– Валим! – шепотом скомандовал Мишка.

Короткими шагами, чтобы не издавать шума, «хорошие парни» бежали по галерее вильнувшей вправо, затем влево, снова вправо. Через десять метров в правой стене показалась ниша. В полу этой ниши, буквально в двух шагах, был ржавый люк. Достав из рюкзака фомку, Саша ловко подцепил его, Мишка просунул в образовавшуюся щель пальцы и открыл ход.

Голоса приближались, отдаваясь гулким эхом под сводами галереи. Мокшин буквально затолкал в люк напарника и, нырнув следом, опустил крышку на место. Но не до конца. Между опорным кольцом и крышкой люка он вставил перевернутую фомку. Получившийся рычаг своим окончанием как раз доставал до плеча. Стоя на железных скобах, вбитых в кирпичные стены переходного колодца, Саша движением плеча слегка приподнял тяжелую крышку.

Не прошло и двух минут, как по галерее прошли девять человек. Двое шли спереди, шестеро несли трое носилок, на которых лежали картонные коробки.

За ними шел еще один человек, сутулый, руки в брюки. В рассеянном свете Мокшин заметил, что на его плече болтался «Миротворец»(9) одиннадцатой серии. Наверное, ничего удивительного в этом нет, но их одежда сильно смахивала на эсэсовскую форму. Двое идущих впереди обсуждали найденное в бункере. Два ОЗКа, фильтры для противогазов, консервы. Это всё, чем им удалось поживиться на этот раз.

Мишка уже был в бункере, нашел и зажег спрятанные десять лет назад свечи и, вернувшись к тяжелой стальной двери следил за действиями Мокшина. Саша мягко опустил крышку люка, осторожно спустился по ржавым скобам и, спрыгнув на пол, осмотрелся.

– Здесь кто-то еще был, – после осмотра сделал вывод Мокшин. – И ящик под скобами.

– Может Грач оставил? – предположил Мишка.

– Зачем? Он и так достанет.

– Заходи, внутри тоже кое-что есть, – жестом руки пригласил Мишка.

На столике, посреди крохотной комнатки, стояла банка из под кильки с почти оплывшей свечой. В углу – пустое мусорное ведро, веник. Под кроватью лежал старый чемодан.

– Может, Грач оставил? – повторил предположение Мишка.

– Вряд ли. Он говорил, что пару лет сюда не заходил. А здесь смотри… на столе пыли нет.

– Тогда.

Мишка не договорил. Наверху послышался лязг поднимающейся крышки люка.

– Туши свет, – шепотом сказал Саша и встал сбоку от двери так, что если её открыть, то она его скроет. Мишка потушил свечу и пулей вылетел во вторую камеру дезактивации.

Крышка с лязгом легла на место. Кирзовые сапоги гулко шаркали по скобам лестницы. Кто-то спрыгнул на деревянный ящик, затем на пол и через секунду со скрипом открыл дверь в бункер. Тусклый луч фонаря скользнул по столу и нашарил огарок свечи. Спичка шаркнула по коробку, фыркнула красно-желтым пламенем. Мишка стоял в глубине дезакционной камеры и подглядывал в щель слегка приоткрытой двери. Пламя свечи осветило лицо фербийского ребенка.

Он, конечно, мог ошибаться, но, похоже, это и был Сверчок. Саша медленно закрыл дверь. Скрип, который она издала, словами описать трудно. Голова ребенка втянулась в плечи и медленно разворачиваясь он приготовился к самому худшему.

– Тук-тук, – сказал Саша на фербийском.

– Здрасььььте, – выдавил из себя парнишка и обернулся на вошедшего в другую дверь второго человека. Оба выхода были отрезаны.

Перед компаньонами стоял фербийский ребенок и испуганно вертел головой.

На вид мальчику было лет двенадцать, одежда изрядно поношена.

Мишка выставил на стол еще пару свечей, зажег их и сел на железный табурет.

– Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут? – спросил он голосом инспектора по делам несовершеннолетних, который пытается втереться в доверие к беспризорнику.

– А-а вы кто? – немного заикаясь, спросил мальчик.

– Запомни, – наставлял мальчика Мишка. – Вопросом на вопрос отвечать имеют право только евреи. Ты еврей? – Нет, – почему-то вдруг испугался мальчик.

– Тогда как тебя зовут? – повторил свой вопрос Мишка.

– Керлон.

– Керлон. Это хорошо. А фамилия? – Ну что ты пристал, – вступился Саша. – Не бойся, он шутит.

В подтверждение слов приятеля Мишка широко улыбнулся. Керлон переводил взгляд то на одного, то на другого землянина. У него даже мелькнула мысль, свинтить от этой чудесной компании, но он сообразил, что открыть люк будет непросто. Керлон остался стоять в нерешительности, разглядывая землян, а земляне преспокойно сели за стол и приготовились к трапезе.

Мишка выложил на стол тушенку, хлеб и термос с кофе. Саша вскрыл три консервные банки. На столе выросла пирамида пластиковых стаканов.

– Чего, Сверчок, глазами хлопаешь? – спросил Саша. – Присоединяйся.

– Тебя ведь так Лёха назвал? – спросил Мишка и запихнул в рот кусок тушенки.

– Лёха, – подтвердил Сверчок. – А вы откуда знаете? – А мы из легиона законников, – тщательно пережевывая, сказал Мишка.

Еще секунд пять земляне жевали молча, потом, наконец, они не выдержали и прыснули смехом.

– Да ладно врать-то! – улыбнулся Сверчок и несколько несмело пошел к столу.

– Присаживайся, – сказал Саша, пододвигая ребенку железный табурет.

Сверчок забрался на него, взял предложенную ему банку и ковырнув тушенку вилкой спросил землян: – А вы знали Лёху? – Знали, – выдохнул Саша и протянул мальчику руку. – Меня зовут дядя Саша, а это дядя Миша.

– А-а… Он про вас рассказывал. Это вы с Грачом нашли этот бункер.

– Точно, – подтвердил Саша, провел языком между зубами и нижней губой, и открыл термос. – Кофе хочешь? – Хочу… Ой, совсем забыл.

Сверчок соскочил с табурета, пулей взлетел на второй ярус железной кровати, а когда он спрыгнул вниз, в его руках была железная коробка с печеньем.

– Вот, – сказал Сверчок, открыв коробку, и поставил её на стол.

– Хороший мальчик, – сделал вывод Мишка, почти дожевав тушенку и сглотнул ее остатки.

– U. S. ARMY, – прочел Саша надпись на жестянке. – Откуда такая роскошь? – Так… – пожав плечами увильнул от ответа Сверчок.

– А в «белых бункерах» бывал? – Нет. Лёха обещал сводить и не успел, – грустно сказал Сверчок.

Молчание было недолгим, но уж очень тяжелым. Воспоминание о смерти хорошего и всеми любимого человека всегда нелегки.

– Я слышал, что ты видел тех, кто его убил, – сказал Мокшин.

– Да, – подтвердил Сверчок и шмыгнул носом. – Его убил землянин. Ариец.

Только дело совсем не в бункерах.

Саша пристально смотрел на маленького фербийца, Мишка перестал жевать.

Сверчок посмотрел на землян и опустил взгляд.

– Лёха нашел… Мы с Лёхой нашли.

Сверчок замолчал на полуслове. Его глаза остекленели и смотрели в стену перед собой. Он просто оцепенел от воспоминаний.

– Мы шли по коридору, – тихо заговорил Сверчок, – думали, он нас выведет к «белому бункеру» и услышали жуткий крик. Леха осторожно пошел в сторону крика, я за ним… В стене была глубокая трещина, а за этой стеной комната.

Вся белая такая и люди там все в белом. Они женщину, молодую фербийку, привязали к железному столу по рукам и ногам. Она совсем голая. Сначала сильно кричала, а потом ей один доктор что-то вколол в руку и через минуту она заснула. Тогда другой доктор подошел и разрезал ей грудь. Я дальше не видел, меня рвало сильно. Потом мы убежали и Лёха сказал, чтобы я никому ничего не рассказывал. Я никому не говорил! Правда! – Да мы верим тебе, верим, – успокаивал Керлона Мишка. – А что потом? – Потом… Через месяц Лёха повел меня к старым каналам. Я остановился, пытался ящик железный открыть. Леха недалеко ушел, только за угол свернул.

И вдруг я услышал голоса. Я осторожно выглянул и вижу наци стоят вокруг Лёхи. Я затаился. Тогда Ариец и говорит: «Ну что следопыт, всё ищешь чего-то? Ну, считай, нашел». И ножом его в живот. Я себе руку прикусил, чтоб не закричать. Во. – Сверчок показал на руке застарелый след от своего укуса.