Текст книги "Возвращение Артемиды"

Автор книги: Сергей Галихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

А вот и она. Ржавые петли издали ужасный звук. Саша притих, в ожидании реакции на шум со стороны кого-нибудь, но реакции не последовало. Осмелев, он сначала посветил фонарем, а потом и сам вошел в коридор, который скрывался за ржавой дверью. Коридор был чистым, через десять метров сворачивал направо, затем через пару метров налево и после этого еще около десяти метров по прямой. Заканчивался он еще одной, уже деревянной дверью. Прежде чем открыть ее, Мокшин снова долго прислушивался к окружающим звукам.

Наконец он решился и осторожно потянул на себя ручку. За дверью оказалась бойлерная, квадратная комнатка десять на двенадцать метров, с высоким потолком, хитросплетением труб с горячей и холодной воды. Два десятка просроченных огнетушителей, старенький деревянный стол с настольной лампой.

В бойлерной никого не было. Саша поднялся вверх по невысокой, крутой лестнице и по трапу, сваренному из толстых железных прутьев, прошел к железной же, выкрашенной в серый цвет, двери. Она была слегка приоткрыта. Саша осторожно выглянул и шагнув за дверь оказался посреди коридора, длиной метров пятнадцать. Пол выложен керамической плиткой, стены выкрашены такой же серой краской, у самого потолка были отсечены широкой полосой побелки.

Где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла и женские крики. Вслед за криками один за другим глухо бухнули два выстрела. По звуку Мокшин безошибочно угадал «Гром». Законники… Неверов? Саша положил палец на спусковой крючок Вальтера. Он уже сделал шаг в сторону шума, как по противоположной стене коридора мелькнули две тени. Послышался топот десятка ног. Мокшин попятился и нырнул обратно за дверь. Не успел он ступить на железный трап, как в коридор выбежал Вадимов, следом за ним фербиец лет сорока в дорогом костюме, с сереньким чемоданчиком в левой руке и «AZ-200» в правой. Мокшин бесшумно скользнул по железным ступеням лестницы и спрятался за трубами.

Вадимов с грохотом пробежал по железному трапу, чуть было не скатился в низ по лестнице и бросился к двери через которую Мокшин вошел в бойлерную.

– Стой! – крикнул фербиец. – Сапоги! Вадимов скинул с плеча сумку и, расстегнув ее, вытряхнул резиновые сапоги.

Фербиец быстро снял дорогие туфли.

– Идиот! Я тебе сказал сорок второй размер.

Сапоги ему были явно малы.

– Уходить надо! – нервничал Вадимов.

Не дожидаясь ответа он юркнул в коридор, за деревянную дверь, за ним фербиец.

Мокшин осторожно вышел из укрытия и постоянно оглядываясь пошел следом.

Он еще не до конца понимал, что происходит, поэтому не вмешивался, а лишь следил за беглецами, стараясь не выдать свое присутствие.

Не отпускать далеко Вадимова с фербийцем и при этом оставаться не замеченным, не составило большого труда. Тем более что фербиец уже успел дважды споткнулся.

Саша никак не мог понять: Каким боком Вадимов оказался в такой компании? Этот трусливый «царек» своего маленького нижнего царства и вдруг рядом с потрошителями. Загадка.

Выйдя из ливневого стока в галерею связистов, беглецы пошли быстрее. На стенах через каждые десять метров висели тусклые лампочки. Здесь Мокшину пришлось быть более осторожным, но все же он сумел не отстать от беглецов остаться незамеченным.

– Пришли, – сказал Вадимов, подходя к железной двери в правой стене галереи.

– Ваша машина стоит возле теплоцентрали.

Вадимов протянул руку, чтоб открыть дверь, ведущую куда-то вправо.

– Привет, – сказал Мокшин, выглядывая из-за угла левого ответвления.

Фербиец резко обернулся и нажал на спусковой крючок автомата. Полтора десятка пуль вгрызлись в бетон. Мелкие острые крошки брызнули в разные стороны.

– Ты кто? – дрогнувшим голосом крикнул фербиец.

– Конь в пальто! – чеканя слова ответил Саша.

Разозленный попыткой его убить, Мокшин осторожно выглянул из-за угла и то, что предстало его взгляду, было несколько неожиданным. Фербиец стоял за спиной Вадимова, обхватив его шею левой рукой, в которой по-прежнему был чемоданчик. В его правой руке был «AZ-2000», вороненый ствол которого упирался в висок бесхитростного проводника.

– Ты кто?! – нервничая, повторил свой вопрос фербиец.

– Я? Ужас, летящий на крыльях ночи. А ты? – Саша взял фербийца на мушку.

– Б-брось пистолет! Или я убью его! – Да убивай! Я не законник и мне на него плевать.

– Ты врешь… Я тебе не верю… Брось пистолет! – А ты вышиби ему мозги, – предложил Саша. – Заодно и проверишь.

Мокшин врал. Вадимов ему был нужен живым.

Сзади послышалось отчетливое хлюпанье. Мокшин прикинул расстояние. Метров пятьдесят, не больше. В его распоряжении было всего несколько секунд.

Единственный шанс остаться в живых – эта дверь. Но возле нее стоит фербиец с автоматом. В какой-то момент он отвлекся на хлюпанье и чуть развернулся в сторону. Из-за этого непроизвольного движения ствол автомата отклонился от виска Вадимова. Саша не упустил свой шанс. Два выстрела «Вальтера» слились в один. Фербиец отшатнулся, его рука ослабла и выпустила чемоданчик.

Прежде чем он успел упасть, Мокшин резким движением развернул корпус на сто восемьдесят градусов и встал на одно колено.

Из-за изгиба галереи появились четыре тени. В следующую секунду на свет вышли три фигуры в черных комбинезонах и бронежилетах, с автоматами прилипшими к щеке. Четвертый был в джинсах, коротком дождевике поверх балахона, и с пистолетом. Увидев четвертого, Мокшин опустил «Вальтер».

– Мать твою, – грязно, словно землянин, выругался инспектор Салис, недовольный присутствием Мокшина. – Ты здесь чего делаешь?! – Грибы собираю! – в тон ему ответил Саша.

Мокшин поднялся и подошел к Вадимову. Тот стоял с трясущейся нижней губой, глядя стеклянными глазами прямо перед собой. Фербиец лежал на спине, с повернутой влево головой. Волосы его шевелил вонючий ручей, в который угодила голова. Две черно-фиолетовые дырки в правой части бронзового лба срослись и были похожи на скособоченную восьмерку. Серебристый чемоданчик от удара раскрылся. Выскочившие из него склянки разбились, куски льда рассыпались. В сточных водах, среди кубиков льда, лежал темно-красный комочек, который при ближайшем рассмотрении оказался сердцем.

Возвращаясь на станцию переливания крови Вадимов рассказал все. Его работа – сидеть в комнате отдыха и ждать. Если возникнет необходимость, то он должен вывести фербийца по коллектору за несколько сот метров от «Станции переливания крови». Наиболее приемлемым оказался вариант прохода через ЦТП, стоявшее метрах в пятистах от основного корпуса станции. К ЦТП Вадимов всякий раз пригонял старенький Фаэтон. Именно так Кляйер объяснил ему цель регулярного посещения станции переливания крови. А Кляйеру эту кандидатуру посоветовал Ариец. За каждый визит Вадимов получал триста альверов. Неплохой заработок за несколько часов просмотра порнухи и боевиков. В случае же реальных событий была обещана премия в три тысячи. Вот только получить ее Вадимову так и не удалось.

– Что теперь? – спросил Мокшин выходя на улицу из административного корпуса станции? – Сейчас в «Анаконду» и финит а-ля комедия, – ответил Салис.

– Пока ты будешь ломать дверь, они все улики уничтожат! – А что ты от меня хочешь? Чтоб я позвонил и попросил на пять минут зажмурить глаза? Неверов, руководивший налетом, принимал от подчиненных рапорта об успешной проведенной операции. Мокшин и Салис стояли облокотившись на забор и задумчиво глядели на изредка проезжающие машины. То, что до полуночи они штурмом возьмут «Анаконду», Мокшин не сомневался. Вот как это сделать, чтоб и улики сохранить? Шальшок, руководивший обыском, вышел на улицу и с сияющим лицом подошел к Мокшину и Салису. Операция подобного масштаба была первой в его жизни, поэтому эмоции переплескивались через край.

– Ну что, теперь в закусочную? – потирая руки спросил Монлис.

– Что, на танке поедем?! – спросил Салис.

– Зачем? У нас же есть член клуба. Он туда и сходит первым.

Салис медленно повернул голову и посмотрел на Мокшина. Они с минуту смотрели друг на друга, после чего одновременно перевели взгляд на Шальшока. Монлис немного испугался.

– А что? Я что-то не то сказал? – То… То ты сказал, – сдержанно ответил Салис.

Мокшин съездил домой, переоделся и через час, на такси, уже подъезжал к клубу. А тем временем под покровом спустившейся ночи, вокруг «Золотого аллигатора» Неверов расставлял своих бойцов. И больше всего он был рад, что погода начинала портиться. Сильными порывами налетал ветер, небо быстро затянулось серыми тучами, спрятав за собой звезды и две луны.

Бойстрюк вошел в клуб «Анаконда» около одиннадцати часов. Внешне спокойный и, как полагается на Фербисе сильному мира сего, с невозмутимо-надменным взглядом. Неторопливой походкой он прошел через зал и сел в дальнем левом углу за свой постоянный столик. Лакей, получив указание, ушел на кухню.

Вскоре к Бойстрюку присоединился фербиец, один из компаньонов по ресторанному бизнесу. Они вели непринужденную беседу, обсуждая новый налоговый кодекс и терпеливо ждали вестей из аэропорта. Они еще не знали о проведенных имперским сыском совместно с Объединенным Корпусом землян арестах и налете на станцию переливания крови.

За дальним столиком в правом углу зала, возле огромного окна, сидел Мокшин и, потягивая коньяк, наблюдал за Бойстрюком. Игорь Константинович его не заметил. Саша посмотрел на часы. Семнадцать минут двенадцатого. Зал охраняли трое крепких фербийцев. Двое возле дверей и один у входа на кухню.

Скорее всего была еще некая группа, которая появлялась на сцене в случае необходимости, а пока что пила сок, где-нибудь в маленькой комнатке и не мозолила глаза.

Лакеи с важным видом фланировали между столами, привычно нося подносы на одной руке. Мокшин обратил внимание, что не все из них проходят на кухню, некоторые сворачивая налево, исчезали в коридорчике, из которого возвращались уже с подносом, уставленным яствами. Можно было предположить, что именно там находится место, где готовят «клубные» блюда. Еще один взгляд на часы. Двадцать три минуты двенадцатого. Как же медленно тянется время. Ровно в половине двенадцатого начнется светопреставление.

Для того чтобы попасть в «Анаконду» решили использовать внезапность, напор и натиск. Чаще всего это срабатывало. Возможно, сработает и на этот раз.

Но до дверей кухни Салису никак не успеть. Слишком большое расстояние.

Даже если бежать очень быстро, наверняка, охранник успеет блокировать двери. Вот тут и должен выйти на сцену Мокшин.

Он снова посмотрел на часы. Двадцать три часа двадцать семь минут. Пора.

Саша лениво вытер губы шелковой салфеткой, поднялся и пошел на охранника, глядя в его карие очи. Тот заметил его и несколько оживился. Саша сыто улыбнулся и, дыхнув в лицо охраннику дорогим коньяком, спросил: – Милейший, а где здесь мужская комната? – Вам нужно выйти из клуба, – с готовностью помог охранник, – и сразу же повернуть направо.

– То есть, из дверей сразу направо, – повторил Мокшин и развернулся в пол-оборота, повторяя левой рукой с оттопыренным мизинцем то, что показал охранник правой.

Разворачиваясь, Саша сделал маленький шаг и охранник оказался на полкорпуса ближе к обеденному залу. В следующую секунду он почувствовал как что-то твердое уперлось в его ребра.

– Даже не дыши, – сказал Мокшин с такой интонацией, что охранник поверил ему и практически перестал дышать.

Саша похлопал пленника по пиджаку, отметив, что под рубашкой у него бикилларовый бронежилет, отобрал пистолет, взял его за ремень брюк и втащил на клубную кухню.

– Ахтунг! – крикнул Мокшин. Повара оторвались от стряпни на непонятную команду и увидели вооруженного землянина. Один пистолет по-прежнему упирался в висок охраннику, второй блуждал по кухне. – Вот этот железный стол в дверной проем. Быстро! Повара неуверенно переглянулись, но решив не перечить облепили стол и тяжело поволокли его к двери. В этот момент двое охранников вошли в кухню с противоположной стороны. На секунду растерявшись от увиденного, они и замерли с широко открытыми глазами. Мокшин не стал ждать возвращения их сознания. Выкидывая вторую руку с пистолетом вправо, Саша больно ударил своего пленника коленом ниже ремня и два раза выстрелил. Охранники успели достать оружие, но не успели выстрелить. Сегодня для них это оказалось важным.

Сразу же после выстрелов дверь кухни дернулась и, упершись в тяжелый железный стол, сдвинула его вплотную к косяку. Проход в кухню остался открытым.

В зале клуба послышались крики и шум.

Мокшин, что-то почувствовав спинным мозгом, обернулся, увидел в проеме второй двери автоматчика, нырнул вправо, перепрыгнув через большие алюминиевые кастрюли, возвышавшиеся на стойке возле плиты. Голова обо что-то больно ударилась. Длинная автоматная очередь прошлась по кафельной стене. Саша спихнул с себя опрокинутые кастрюли и вдруг заметил в узком просвете между полом и плитой две пары ботинок. Не долго думая он разрядил по ботинкам всю обойму. Поднимаясь с пола Саша бросил пустой пистолет и хотел было пристрелить корчившихся на полу охранников, но почему-то не сделал этого.

Над железным столом, прижатым к косяку автоматической дверью, появился сначала укороченный автомата «AZ-200», а затем и человек в шлеме и бронежилете.

– Чурики! Я свой! – крикнул Мокшин и поднял вверх руки, с повисшим на указательном пальце «Вальтером» и удостоверением, любезно предоставленным Бойстрюком.

Как ему показалось, он это сделал вовремя. Ствол автомата дернулся наискосок через всю кухню к лежавшим на полу двум раненным Фербийцем, а затем вернулся к Мокшину. У стола появились шесть бойцов из группы захвата. Пока первый держал Сашу на мушке, шестеро перемахнули через стол и начали осмотр помещения.

Наконец, появился Неверов, Сашу сняли с прицела. В помещении клуба «Анаконда» начался шмон. Один из оперативников Летериса выронил автомат, когда, открыв морозильную камеру и, выдвинув лоток, увидел две заиндевевшие руки представительницы земной расы. На ногтях матово-розового цвета серебрился иней. Парой рук находки на кухне не закончились.

С чувством глубокого облегчения, что операция прошла более менее гладко, Саша вернулся в зал. Увидев Игоря Константиновича, как и пять минут назад спокойно сидевшего за столом, он подошел к нему. Казалось, Бойстрюк нисколько не удивился его присутствию и сохранял олимпийское спокойствие.

– Мальчик, говоришь, пропал… – выдавил из себя Мокшин. – Жена вся извелась.

А ты оказывается гад! Костя Федотов.

– Пошли, – сказал Салис и за плечи развернув Мокшина повел его в сторону выхода.

Они прошли метров десять, как вдруг Саша вырвался из дружеских объятий, быстрым шагом вернулся и, наклонившись к самому лицу Бойстрюка, зло прошипел: – Если ты еще не знаешь, это я плюнул в твою тарелку.

В подтверждение сказанного Саша ткнул себя в грудь большим пальцем правой руки. Желваки на скулах Бойстрюка дернулись, глаза поднялись и в них мелькнул огонек. Мокшин заметил это и довольная улыбка медленно растянулась на его свирепом лице. Салис схватил Сашу за воротник и быстро вывел его на улицу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил инспектор, когда они вышли из ресторана.

– Вел-ли-кол-леп-но, – ответил Мокшин.

– Тогда все. Тебе здесь больше оставаться нельзя. Езжай домой. Завтра созвонимся.

Мокшин в знак согласия кивнул головой и устало побрел вдоль дороги. Он прошел больше километра, словно в пальто, кутаясь в смокинг от холодного ветра, и периодически делая глубокие вдохи пьяняще-свежего воздуха. К руке, выкинутой поперек движения, одна за другой подъехали две машины.

Саша сел в первую и поехал домой. Уже в машине он почувствовал облегчение.

Как будто гора с плеч свалилось.

А тем временем Шальшок, извиняясь и шаркая ножкой, переписывал всех присутствующих в «Анаконде». И каждый из них говорил что этого просто так не оставит.

После переписи задержанных отпустили. За исключением персонала, охраны, Бойстрюка и его совладельца. Этих отвезли в Имперскую тюрьму. Ни на один из задаваемых вопросов Бойстрюк не ответил.

Шайер сегодня был в ударе. Словно древний Бог землян Зевс, он метал проклятия в адрес Салиса и Шальшока, неспешно перемещаясь из одного угла кабинета в другой. Поднятые вверх кулаки сотрясали воздух. Из уст Шайера, словно бурный горный поток, текла речь о непрофессионализме отдельных служащих имперского сыска. Подчиненные знали ораторские способности своего начальства, но такого они еще никогда не слышали. Двадцать восемь фербийцев – следователи по особо важным и не очень, руководители групп и просто инспекторы, слушали слегка приоткрыв рот.

– Шальшоку простительно. Он еще, можно сказать, птенец желторотый, – продолжал орать Шайер. – Но вот какая муха укусила инспектора Салиса, я не знаю.

Это же надо придумать такое! Ресторан каннибалов. И кого арестовали! Шайер сделал паузу, дабы сильнее подчеркнуть смысл сказанного.

– Двух сенаторов, заместителя прокурора империи, первого советника посольства Америки. А про бизнесменов я вообще не говорю! Пальцев не хватит, чтоб всех сосчитать! Чем ты думал, я тебя спрашиваю, когда ломал двери и бил стекла в этом ресторане?! – Там двери как в сейфе. Их не сломаешь.

– Зато мебель там деревянная. Ты знаешь сколько стоит у них одна тарелка? – Да не трогали мы мебель, – не выдержал Салис. – И не арестовывали всех подряд! – Ты на меня не ори! – Мы все предварительно проверили, провели оперативную разработку. К моменту ареста Бойстрюка мы уже имели показания членов его банды и.

– Да начхать ему на твои показания! Все, что не доказано, то предположения и версии. А в суде факты нужны. Факты, а не домыслы. Так что вот так, господин инспектор имперского сыска. По фактам нарушения закона будет проведено внутреннее расследование. Пора кончать твои безобразия. То ты, понимаешь ли, войну начинаешь в центре Альверона, со взрывами и автоматной стрельбой, то у тебя сенаторы едят граждан империи… до окончательного выяснения обстоятельств дела ты отстраняешься от работы. У меня все.

Салис внимательно дослушал пламенную речь и, оттолкнувшись от стола двумя руками, отодвинул стул. Шайер с суровым взглядом смотрел на него из правого дальнего угла кабинета, стоя возле кадки с фикусом. Салис взял со стола свою папку и неторопливо пошел к выходу. Уже открыв дверь, он остановился и повернулся к Шайеру.

– Да, пень старый. Задницу лизать ты хорошо научился, ничего не скажешь.

Только в этот раз ты ошибся. Не ту лижешь.

Шайер опешил и не произвольно открыл рот, очевидно собираясь что-то ответить, но не нашел что. Салис не стал дожидаться вдохновения полковника и вышел в коридор. Шальшок не знал, что ему делать. То ли уйти, то ли остаться.

Он чувствовал себя стоящим голышом посреди фойе имперского театра в день премьеры нового балета.

– Лоун, – окликнул Монлис, догнав инспектора на лестнице, ведущей со второго этажа на третий.

Салис обернулся, но ничего не сказал. Да и что он мог сказать, в общем-то еще молодому имперскому сыщику, которого наверняка переполняет вера в идеалы, справедливость и неотвратимость наказания.

В кабинет они вошли вдвоем. На столе Салиса зазвонил телефон. Откинувшись в своем любимом, рабочем кресле он снял трубку.

– Ну что, получил уже по шапке? – спросил Летерис.

– Получил, – ответил Салис. – Только почему-то задница болит.

– Хм-хм. Сам знаешь, и такое бывает в вашей работе. Я только что от президента.

Такие чины в правительстве и сенате полетели, что даже я не ожидал.

– Тогда ясно, из-за чего Шайер так нервничал.

– Он у вас всегда нос по ветру держит. Но я не об этом. Директор взял дело под свой контроль. Теперь им займется имперская безопасность. С подозреваемых взята подписка о не выезде из Альверона.

– То есть, всех отпустили, – заключил Салис.

– А ты как думал? С таких должностей просто так не сажают. В имперской тюрьме все как один поменяли свои показания. Валят все на доктора. Мол, он все затеял и всем руководил. Но я думаю, шансы у нас все же есть.

– Хм. Шансы, – сказал Салис и после паузы добавил. – Все ясно. Спасибо вам за участие, господин Летерис. И за звонок тоже спасибо.

– Не грусти, инспектор. Быть тебе генералом. Удачи.

В трубке послышались короткие гудки. Салис, не торопясь, положил ее на аппарат и, вытянув вниз руки потянулся.

Будильник зазвонил ровно в девять. Мокшин, не открывая глаз, дослушав звонок до конца, остался лежать в постели. Он не встал ни в десять, ни в одиннадцать, ни даже в двенадцать часов. Сегодняшний день был провозглашен днем великой лени. И Саша с упоением ленился. Солнце пекло от всей души, погода шептала «на волю», но Саша не реагировал на подобные соблазны.

Вчера у него выдался определенно удачный день. Сейчас он полежит еще чуть-чуть, потом встанет, умоется и пойдет на кухню стряпать праздничный обед. Полежать не получилось. Мочевой пузырь подал тревожный сигнал.

После холодного душа Мокшин растерся полотенцем, оделся и сбегал в супермаркет за мясом и овощами. Под заводные мотивы «Радио Фербиса» на кухне началась стряпня. Первым делом Саша поставил вариться картошку и принялся мастерить котлеты. Когда в сковороде зашкварчало масло, пришла очередь овощей. Нож гулко застучал по разделочной доске. Главное, считал Саша, в салате из свежих помидоров и огурцов – это не жалеть репчатого лука.

В коридоре затрещал телефон.

– Алло. Саша? – послышался в трубке голос Салиса.

– Привет имперским сыщикам! – признал законника Мокшин. – Медаль еще не дали? И что такой голос унылый? – Включи телевизор. Там все. Особенно про медаль.

Мокшин положил трубку, зашел в комнату и включил телевизор. На вспыхнувшем экране в окружении микрофонов показался Бойстрюк. Корреспонденты уже задали ему какой-то вопрос и теперь ждали ответа.

– В интересах следствия я не имею права говорить ни о чем, что связанно с этим делом. Единственное что я не устану повторять: Я не виновен.

Корреспондент что-то там бубнил про то, что возможно, это еще одно скандальное дело, в котором замешан концессионер колонии Землян и которое исчезнет в недрах министерства юстиции и имперской безопасности. Бойстрюк сел в «Мерседес», с синим маячком на крыше. Машина уехала, а корреспондент все еще разорялся о касте неприкасаемых, о несовершенстве законов Фербиса и о бессилии имперского сыска исправить ситуацию в империи.

Саша повернулся в сторону шкварчащей мелодии и пьянящего запаха уже готовых котлет, доносившихся из кухни. Но почему-то его это больше не радовало.

Мокшин спустился в магазин и вернулся с двумя бутылками водки, шестью модулями памяти, на которых были записаны видеофильмы. Остаток дня он провел за просмотром кино, сидя на полу и облокотившись спиной о диван.

Время от времени Саша пил водку и ел праздничный обед. Только праздник был испорчен и трапеза никакой радости не принесла.

Медленно и неохотно солнце выползало на мокрый небосвод. Всю ночь шел дождь и закончился он лишь под утро. Альверон только начал просыпаться.

Его жители постепенно заполняли общественный транспорт, автомобили преображали автострады в полноводные бурные реки. Фербийцы и земляне спешили по своим заботам, глядя прямо пред собой и не сильно интересуясь происходящим вокруг.

Плащи и куртки были глухо застегнуты, воротники подняты.

Во дворе дома две пожилые итальянки в оранжевых жилетках метлами разгоняли лужи на асфальте. Фербийка, в полиэтиленовой накидке розового цвета, величаво вышагивая, выгуливая болонку. Болонка величавости хозяйке ничуть не уступала и шла, деловито осматривая двор. У мраморной лестницы, ведущей к подъезду, стояли четыре роскошных машины с работающими двигателями. За ними пристроились четыре джипа. Водители лениво читали утренние газеты. телохранители топтались рядом с машинами.

Солнце поднималось все выше и выше. Его лучи украдкой пробивались сквозь малочисленные разрывы в свинцовых облаках. Дождевые черви покинули свои затопленные норы и распластались на асфальте.

Один из Мерседесов, а за ним и джип тронулись с места и встали напротив лестницы. Два телохранителя оживились. Один из них подошел к остановившемуся «Мерседесу» и приготовился открыть заднюю пассажирскую дверь. Второй телохранитель поднялся по ступенькам к дверям подъезда. Массивная дверь открылась. Первым вышел третий телохранитель, сразу за ним показался Бойстрюк.

Телохранитель у машины открыл дверь и следил за окрестностями. Когда Бойстрюк подошел к машине, у него зазвонил мобильный телефон.

– Алло, – сказал Бойстрюк, застыв на мгновение перед раскрытой дверью «Мерседеса».

В следующую секунду он вздрогнул и чуть выгнулся назад. Колени его медленно сгибались, а тело падало на спину. Телохранитель выхватил пистолет и, прикрывая собой хозяина, рыскал глазами в поисках цели. Второй телохранитель помогал первому, третий пытался поддержать Бойстрюка и запихнуть его в бронированную машину.

Мокшин положил винтовку там, откуда стрелял и быстрым шагом пошел прочь, пересекая крышу дома по диагонали. В оптический прицел он хорошо видел, что пуля вошла в правый глаз и вышла через затылок. Так же быстро, но без суеты он спустился по лестнице и вышел на улицу. Подъезд дома выходил в противоположную сторону от той, чьи окна равнодушно смотрели на безжизненное тело землянина.

Подняв воротник кожаной куртки, Мокшин уходил прочь от места преступления. Вдалеке послышался визг сирен приближающихся машин законников. Небольшой порыв ветра оживил раскидистые ветви клена. С больших листьев посыпался град крупных капель. Пройдя два квартала, Саша сел в «Фаэтон» и поехал к Эльноре. У нее сегодня выходной. Чем не повод, чтоб сделать женщине приятное, неожиданно появившись у ее дверей с букетом роз и бутылкой шампанского.

1999 год