Текст книги "Возвращение Артемиды"

Автор книги: Сергей Галихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Дверь открыл высокий, подтянутый мужчина, лет сорока. Спортивные штаны с полосками по бокам, застиранная футболка с надписью «Хочу в СССР» на груди, шлепанцы. На голове начинающая расти залысина.

– Здравствуйте. Имперский сыск, инспектор Шальшок.

– Здравствуйте, – сдержанно ответил хозяин квартиры. – Проходите.

– Вы Андрей? – Да.

Через секунду Андрей догадался о причине визита имперского сыщика. Его лицо на глазах переменилось, а во всем теле почувствовалась напряженность.

– Вы… Нашли Петра? – спросил Андрей. – Вам уже что-то известно? – Возможно, – сказал Монлис и, прикрыв глаза, качнул головой, подражая манере общения Землян. – Возможно, мы нашли его.

– Он мертв… – обречено сказал Андрей.

– Если это он… Вам нужно проехать со мной в морг на опознание.

– Да… конечно… – сказал Андрей глядя куда-то в пустоту. – Я только оденусь.

Всю дорогу Шальшок пытался найти слова, чтоб разговорить землянина, но у него ничего не получалось.

Как только они ступили на больничный кафель, Шальшок заметил, что его попутчик элементарно дрожит. Казалось, он просто уверен в том, что ему сейчас придется смотреть на мертвое тело своего брата.

Когда врач откинул простыню Андрей сильно зажмурил глаза и из них тут же потекли крупные слезы. Он сжал кулаки, пытаясь сдержаться, но у него ничего не получилось.

– Это Петька, – чуть дрогнувшим голосом сказал брат.

– Вы уверены? – спросил Шальшок. – Может он просто похож? Лицо изуродовано и сильно.

– Шрам на плече… – Андрей чуть поднял руку и показал на еле различимый на разлагающимся теле тонкий рубец. – В детстве мы баловались с карбидом.

Осколок от бутылки порвал ему плечо. – Меня отец выпорол потом.

Монлис решил продолжить разговор в квартире Андрея, знакомые стены хоть немного могли его успокоить. Да и осмотреться в квартире брата будет нелишним.

По пути домой Андрей все время смотрел в окно, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу и не проронил ни слова. Наверное, он дано понял, что живым брата больше не увидит. Но всегда остается шанс. Один. Самый маленький.

Но именно за него стараешься ухватиться и никак не хочешь отпускать. Шанс не хочет отпускать тебя. Он цепко удержит за горло, настаивая что все объяснится. Только что у него отняли этот шанс.

– Это мы на выпускном вечере, – сказал Андрей, предавая Шальшоку, сидевшему на мягком диване, старую фотографию.

Монлис взял фотографию, посмотрел на нее и, поначалу немного даже растерялся.

На него смотрели два одинаковых молодых человека.

– Так вы… близнецы? В голове Монлиса сумасшедшим вихрем завертелись мысли.

– Да. Петька старше меня на восемь минут.

– У него были враги? – спросил Монлис, хотя думал в этот момент уже совсем о другом.

– Какие могли быть враги у художника, да еще и пьяницы, – махнул рукой брат. – Если только собутыльники. Его все любили… Угощали часто. Художник.

Друзья считали, что он непризнанный гений.

– В какую клинику он ходил? – Петька? В клинику? – удивился Андрей. – Я себе такого даже представить не могу. Он всегда говорил, что даже медицинская литература хуже динамита.

Один раз прочтешь и вся жизнь пройдет у окошка регистратуры.

– Вы не знаете, на тот вечер, когда он пропал, у него были какие-нибудь планы? – Он должен был ко мне приехать. Мы с ним в один день из армии пришли.

Каждый год в этот день собираемся у меня и отмечаем дембель.

– Вы все время поддерживали с ним хорошие отношения? – Он хоть и алкоголик, но все же мой брат, – твердо сказал Андрей. – Да и добрый он был. Другой как зенки зальет, так сразу себя львом чувствует.

Петька же нет, он не такой. Он и пить-то начал потому всерьез к его картинам никто не относился. Нужные компании с критиками и искусствоведами он не водил, художественного образования у него нет, а без корочек что на Земле, что на Фербисе… всем начхать на твои картины. В общем, относились все к нему как к любителю. А он такие картины писал!.. Вот это его, – Андрей показал на великолепный пейзаж на стене. Земной вид, очевидно детское воспоминание… Березовая роща тронутая красками осени, крутой берег, внизу голубая лента реки.

– Мне нужно ехать, – с сожалением сказал Монлис, поднимаясь с дивана.

– Я еще к вам зайду. И… примите мои соболезнования.

Шальшок бежал по лестнице, перепрыгивая ступени. Надо же, какая случайность.

Нелепая и роковая, дарящая одному брату жизнь, а другому смерть. Фаэтон законников под вой сирены выехал со двора и понесся по проспекту к управлению имперского сыска.

Утром Мокшин очень тихо оделся, поцеловав спящую Эльнору в правое ухо, и оставив на столе записку, ушел. Съездив в Наус, Саша, из тайника в сарае, забрал две большие черные сумки, среди фербийцев ласково именуемые «мечта оккупанта». Немного покрутившись по городу и дважды сменив такси, он поехал в район старых имперских дач. …Мокшин снял две квартиры. Вторая оказалась не просто в нужном доме, но и в подходящем подъезде. И этаж был замечательный, одиннадцатый. Из ее окон хорошо просматривался двор станции переливания крови и дорога к центральному входу. Слишком много совпадений сходилось на этой станции.

На плите шипел закипающий чайник, а в комнате Саша доставал из сумок два больших дюралевых чемодана. Замки щелкнули. Ловкими, полуавтоматическими движениями, Саша монтировал аппаратуру для слежки, фото – и видеосъемки.

На треноги встали цифровая видеокамера, фотоаппарат с телеобъективом, электронная подзорная труба. Предварительно затянув окно специальной, прозрачной с одной стороны, зеркальной пленкой, Мокшин пододвинул к окну подзорную трубу и прильнул к окуляру глазом. По двору станции шла землянка в белом халате. В ее руках был белый сундучок с красным крестом на крышке. Женщина подошла к Фаэтону медицинской службы, открыла дверцу и села в него. Выпустив клуб сизого дыма, Фаэтон тронулся с места и медленно покатил к воротам.

Мокшин оторвался от подзорной трубы и, сладко потянувшись, пошел на кухню, где давно уже призывно свистел чайник. В комнату он вернулся с кружкой чая в руке, из который исходил ароматный парок. Сделав глоток, Саша поставил кружку на подоконник и начал настраивать фотокамеру.

Сделав пару пробных фотоснимков, он скоммутировал ноутбук, который так и остался лежать в одном из чемоданов, с видеокамерой. Прошелся пальцами по клавиатуре. Еще мгновение, и собака, рысью бежавшая через двор станции, появилась на мониторе компьютера. Изображение было великолепным. Мокшин нажал несколько кнопок и изображение увеличилось, можно было даже разглядеть, что у собаки мокрый нос. Саша сделал еще один вкусный глоток из кружки и снова посмотрел в подзорную трубу.

Кроме собаки во дворе станции никого не было. Мокшин медленно осмотрел его и перевел окуляр трубы на прилегающие территории. Вплотную к забору станции стояли деревья, образовывая небольшой, почти во всю длину дома, сквер. Высокие фербийские тополя так плотно смешали между собой свои ветви, что лучи солнца с трудом проникали меж зеленых листьев.

Саша вернул свой взор на двор станции. Кроме собаки, разомлевшей у крыльца под солнцем, там по-прежнему никого не было. Мокшин включил в видеокамере режим съемки каждые три секунды кадр, а сам уехал домой. В этом режиме модуля памяти хватит на тридцать суток.

Вечером, когда Салис вошел в свой кабинет, Шальшок сидел возле своего стола, руки в карманах и раскачивался на стуле. Инспектор остановился на мгновение, посмотрел в глаза напарника и прошел к раковине.

– Рассказывай, – сказал Лоун, набирая в пригоршню холодную воду и бросил ее себе в лицо.

Шальшок встал со стула, неспешно подошел к окну.

– Вчера в лесу мы смотрели на труп Игнатюка Петра Константиновича, – сказал Монлис, садясь на подоконник рядом с раковиной. – Тридцать восемь лет, художник.

– Хронический алкоголизм, цирроз печени, в начальной стадии, – добавил Салис, закрыл кран и вытер руки полотенцем.

– Линлос звонил? – Да.

– У Петра есть родной брат, Андрей. Работает водителем автобуса. Я проверил клинику, к которой приписан их автопарк. Два клиента клиники пропали без вести. Один под Новый год, другой в два месяца назад.

– Ну а причем здесь брат – алкоголик? – спросил инспектор.

– Они близнецы. В тот день, когда пропал Петр, Андрей ждал его в гости.

– Их перепутали, – сообразил Салис. – Они напали на брата-близнеца. А когда вскрыли его и увидели гнилую печень, просто закопали труп в лесу.

– Получается так.

– Завтра поедем в лес и еще раз все осмотрим, – сказал Салис, садясь за свой стол. – Сегодня на чердаке дома нашли повешенного неонациста. Умышленное убийство. Хотя, конечно, все пытались обставить как самоубийство. Рядом с убитым я нашел зажигалку. Если она принадлежит убийце, то мы его знаем.

– Кто? Салис вынул из кармана пластиковый пакет с найденной на чердаке зажигалкой и передал напарнику. Шальшок взял её в руки, прочел надпись.

– Со щитом или на щите… Лозунг легионеров Рима. Убийца землянин.

– Я возил ее Неверову. Он сказал, что лично сделал эту надпись, а зажигалку подарил Резнику перед первым штурмом.

– Второй раз, – протянул Шальшок. – Второй раз он был рядом с трупом бритоголового.

Однако, тенденция.

– Брать его не имеет смысла. У нас нечего ему предъявить, кроме этой зажигалки.

Никаких доказательств. Следить тоже не с руки. Человек опытный, заметит – ляжет на дно.

В дверь постучались и она тут же распахнулась. На пороге стоял Хейлок.

Его лицо просто излучало счастье.

– На сегодня рабочий день окончен. У меня сын родился.

– Да ты что?! – воскликнул Салис. – Это какой по счету? – Третий, – довольно улыбался Хейлок.

– С тебя причитается.

Хейлок, словно культурист, согнул руки в локтях и подтянул к груди пластиковые сумки. В одной что-то дзинькнуло, а из другой торчали кончики стрел зеленого лука. Хейлок призывно мотнул головой. – Пошли. Все уже в комнате отдыха.

До одиннадцати вечера управление имперского сыска гудело тостами за здравие отца, матери и сына. Даже Шайер, заглянувший на шум по пути домой, не отказался от рюмки. Правда, после этого сразу ушел. За что ему все сказали большое спасибо. Не испортил праздник.

На утро Лоун созвонился с Сашей и договорился о встрече на перекрестке возле музея изящных искусств. Салис подъехал к музею минута в минуту.

Мокшин прыгнул в машину к инспектору и та тут же попыталась затеряться в бурном потоке автомашин.

– За городом нашли труп, двухнедельной давности, – сказал Лоун. – Его брюхо распорото от ушей до задницы.

– Что? – не поверил Саша. – Чтоб они, после того как половину его отправили в разные стороны Фербиса, просто бросили труп в лесу?! – Все органы на месте, – пояснил Салис, – это труп алкоголика. Хотели убить его брата-близнеца, да получается, что обознались.

– Интересно… Все равно глупо. Может совпадение? – Это, во-первых, а во-вторых, обследование показало, что вскрытие сделано врачом, то есть профессионально, и при помощи медицинских инструментов.

То есть это не просто зверское убийство.

Машина резко затормозила, пропустила встречное авто, Салис крутанул руль влево и машина нырнула в подворотню. Проехав четыре проходных двора, инспектор выскочил на проспект и прибавил газу.

– А почему ты решил мне все это рассказать? – спросил Мокшин, подозрительно взглянув на инспектора.

– Мы же договорились, что работаем вместе, – ответил Салис. – Я рассказываю все, что знаю я, и ты от нас ничего не скрываешь. Разве не так? Возле центрального парка Салис свернул направо и, проехав от светофора метров двадцать, остановилась. От остановки автобуса отошел Шальшок.

Вырвавшись за город, машина в три прыжка доехала до нужной проселочной дороги. Включив сирену и проблесковый маячок, Салис бесцеремонно пересек две сплошные линии и въехал в лес. По проселку ехали медленно. Под колесами изредка трещали старые сучья, ветви деревьев скрипели о стекло. На пригорке фаэтон остановился. Салис заглушил двигатель.

– Приехали.

– Здесь нашли труп, а в двадцати метрах есть колодец коллектора, – сказал Шальшок. – Мы предполагаем, что труп сюда принесли по коллектору. Давай проверим. Вдруг выйдем к старым имперским дачам? – Ну, а почему сразу об этом не сказать? Кто же спускается в коллектор без снаряжения? – В машине есть фонари, веревка.

– Я говорю про оружие! – Есть и оружие, – сказал Шальшок.

– Схема нужна. Я ее наизусть не помню. Цель путешествия? – повернувшись к Салису спросил Мокшин.

– Попробуем пройти тем же путем, каким могли пронести труп. Может, они наследили.

– Нет, ребята. В каждой игре есть свои правила. А в этой самое главное – не ходи без света.

– Чем тебя свет от фонарей не устраивает? – Тем, что я не увижу дальше десяти метров! – рычал Саша, но, оценив то, что возражений не последовало, сменил гнев на милость. – Ладно. Идете молча и следом за мной. Прежде чем что-то сделать, спросить меня. Вообще, прежде чем задумать лезть в коллектор, нужно было спросить меня.

Имперские сыщики вежливо молчали.

Небольшой инструктаж о том, как вести себя под Альвероном, и с лязгом снятая крышка открыла черную пасть колодца. Саша спускался первым и еще стоя на скобах он включил фонарь. Освещения в коллекторе не было совсем.

Штатный фонарь законников нужного эффекта не давал, темнота с легкостью растворяла его слабенький луч. Имперские сыщики спустились следом за проводником.

Невеселое это дело – идти по кромешной тьме в слабом облаке света. Ты ничего не видишь дальше десяти метров, зато тебя видно как на ладони.

Но не это пугало Сашу. Больше всего он боялся, что его законники могут неадекватно отреагировать на какую-нибудь неожиданность. Не каждый упавший камень летит тебе в голову.

Шли молча. Галерея коллектора была сухой и прямой как луч света. Вскоре перед путниками выросла неожиданная преграда, – Галерея была перегорожена стеной из листового железа миллиметров в пять толщиной. В этой стене имелась дверь, но она была закрытой.

– Опаньки, – сказал Саша, осматривая дверь. – Я же говорил, предупреждать надо заранее.

– Неужели возвращаться? – Салис подошел к двери и подергал за ручку.

– Мои инструменты дома, – развел руками Мокшин.

– Позвольте практиканту, – сказал Шальшок передавая, свой фонарь Мокшину.

– Посвети.

Салис обернулся и недоверчиво посмотрел на Шальшока. Тот отдал фонарь и достал из внутреннего кармана связку из четырех проволочных крючков.

Он выбрал на его взгляд подходящий и, вонзив его в замочную скважину, сосредоточенно принялся что-то в ней нащупывать. Замок щелкнул и дверь без скрипа отворилась.

– Молодой, да ранний, – сказал Мокшин Салису и вернул Шальшоку фонарь.

В руке у Саши непонятно откуда появился «Вальтер». Чуть отстранив законников, он первым шагнул за железную перегородку.

Галерея за дверью была пуста.

– Между прочим, дверь не скрипнула, – заметил Салис.

Он посветил на петли. Небольшие масляные подтеки подтвердили его догадку, за дверью следили.

– Часто пользуются? – размышлял Шальшок.

– Скорее всего, просто не хотят, чтоб петли приржавели, – сказал Мокшин.

– Бригада обслуживания не халтурит. Еще раз напоминаю. Предельное внимание и хладнокровие.

Они шли уже около часа. После очередной развилки на стенах появились редкие тусклые лампочки. Законники несколько обрадовалась этому факту, вот Мокшин скорее наоборот. Попеременно его лицо выражало досаду, разочарование и недовольство.

– Станция Кукуево, – объявил Саша и остановился. – Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.

– Что случилось? – в один голос спросили законники.

– Мы сильно ушли в сторону от того места, куда собирались идти. Похоже, мы пропустили проход, откуда они попали в эту галерею.

– С чего ты взял? – спросил Салис.

– Сорока на хвосте принесла. Я сказал, что ушли в сторону, значит ушли.

– Да почему ты уверен, что труп не могли пронести по этой дороге? – не сдавался Салис? – Потому что имперские дачи гораздо правее, а мы скоро до кабельного завода дойдем, – ответил Мокшин. – Или вы уже отказались от предположения, что тела потрошат где-то в районе имперских дач? – Это всего лишь теория, – вмешался Шальшок, – а таких теорий у нас с десяток.

– Например? – парировал Мокшин. – Назови еще парочку.

– Тихо-тихо. – Салис встал между спорщиками и поднял вверх руки. – В общем-то, на самом деле, основная версия у нас одна. Мы сюда за тем и спустились, чтоб проверить ее. Ты уверен, что мы ушли в сторону? – Абсолютно.

– Тогда возвращаемся.

На обратном пути ничего подозрительного не заметили. В лес труп несомненно принесли по коллектору, но вот откуда преступники попали в эту ветку, уходившую далеко за Альверон, осталось не ясным. Как сказал однажды писатель, «в город возвращались без радости». Вечером, сразу по возвращении, Мокшин позвонил Скворцову. Идея которая пришла Саше в голову, конечно была рискованная, но с другой стороны, если все пойдет как задумано, то она может сработать.

– Владимир? Здравствуй. Мокшин. Нужно встретится.

– Хорошо. Через полтора часа я свободен. Где удобнее? – Ты на машине? – Да.

– Подбери меня у Центрального вокзала.

– Время? – Часов в восемь.

– Договорились.

В назначенный час Скворцов подъехал к Центральному железнодорожному вокзалу.

Мокшин безмятежно ждал и коротал время за чтением газеты. Заметив машину Скворцова, пухлое зубило «Ауди» белого цвета, Саша сложил газету пополам и, небрежно осмотревшись, нырнул в открытую дверь. Электронное кожаное кресло быстро приняло форму по спине пассажира. День выдался жарким, а завершающий его вечер – душным. Прохлада, выдыхаемая кондиционером, была как стакан воды в пустыне. Из приличной акустической системы тихо играла музыка, машина бесцельно колесила по Альверону.

– Как бизнес? – начал разговор Мокшин.

– Процветает, – нескромно ответил Скворцов. – Только что договорился о покупке заводика.

– Поздравляю.

– Как успехи в поиске? – Движемся, – ответил Саша. – Нужные файлы со схемами раздобыли. Коридорчик один нашли. Важный коридорчик.

– Прекрасно, – довольно поднял брови Скворцов. – Ты про ресторан «Золотой аллигатор» слышал, конечно… – осторожно начал Мокшин. – И про то, что там есть клуб «Анаконда», тоже в курсе? – В курсе. А что? – Мне бы сходить туда, – непринужденно проговорил Мокшин. – Это реально? Скворцов никак не отреагировал на это заявление. Он так же спокойно, как и минуту назад, управлял автомобилем. На перекрестке включил левый поворот, пропустив встречную машину, свернул налево и не спеша поехал дальше.

– С чего это вдруг ты туда собрался? – спросил он, не поворачивая к Саше головы.

– Старого знакомого нужно отыскать. Говорят, он там часто бывает. – Мокшин всем видом старался показать, насколько заурядная это будет прогулка.

– Захотелось попробовать жареные губы молодой негритянки? – улыбнулся Скворцов.

– Да-а-а, – удивленно и как будто растерянно протянул Мокшин. – А я, признаться, до сих пор не верю, что такое в принципе возможно. Чтоб посреди Альверона… зашел и откушал.

– Допустим, зайти туда совсем не просто. Но и сказать, что подобное невозможно в принципе, тоже нельзя.

– Сколько это будет стоить? – спросил Мокшин.

– Годовой членский взнос пятьдесят тысяч. Но в члены клуба кого попало не принимают. Правда, есть в этой организации один человек, который жаден до безобразия. За двадцать – двадцать пять тысяч сверху, я думаю, он опустит все формальности. Во всяком случае, один раз он так уже делал. То есть всего тысяч семьдесят.

– Солидная сумма, – оценил Мокшин, выгнув губы, и кивнул головой. – Но чего не сделаешь, чтоб встретить друга.

– Перестань, – улыбнулся Скворцов. – Зачем ты хочешь туда попасть? – Друга встретить, – с наивными глазами продолжал утверждать Мокшин. – Он мне денег должен. Много денег. А за этот билет мы с него удержим.

Скворцов покрутил ручку у магнитолы и поймал нужную радиоволну. Приятный женский голос начал рассказывать последние новости.

– Я бы даже смотреть не стал на то, что там у них в тарелках, – сказал Владимир.

– Да упаси Бог, – глаза у Мокшина расширились. – Я же не больной на всю голову. Место просто модное, элитарное что ли. А он любит все, что супер.

Да и я слышал, что там остальная кухня не менее экзотичная, чем пятки буддийских монахов в сырном соусе. Интересно хоть раз в жизни съесть что-нибудь эдакое. То, что еще сегодня утром в джунглях ползало.

Машина остановилась у светофора. По радиоволне закончили передавать последние новости и теперь обманывали с погодой.

– Ну, это твое дело, – сказал Скворцов. – В общем, устроить можно. Позвони мне завтра в обед. Уже будет что-то известно. Я тогда и отвечу.

– Чудно. Я как раз денежку подготовлю.

– Если найдете библиотеку к зиме членство в клубе будет как премия, – сказал Скворцов, в первый раз за всю беседу посмотрев на Мокшина.

Высадив Сашу у кинотеатра «Иллюзион» Скворцов уехал. Мокшин поднял глаза и увидел огромную афишу. Через десять минут он уже в тесном фойе кинотеатра с упоением резался в «Морской бой». Зрителей было не много и, наполнив жетонами пластиковый стаканчик, Саша обошел все старенькие игральные автоматы, что привезли с собой первые переселенцы. И как это они до сих пор сохранились? Да еще и работают.

С утра пораньше Мокшин съездил на квартиру оборудованную под наблюдательный пункт. Аппаратура работала отлично. Саша скопировал видео-файлы, позвонил Салису и сказал, что если ему интересно погулять в лесопарке возле прудов императрицы и посмотреть дворцовый ансамбль, то он будет рад составить ему компанию.

После небольшого утреннего совещания у полковника Салис поехал на встречу с Мокшиным, а Шальшок продолжил проверять клиники.

Саша встретил гостя песочным тортом и крепким индийским чаем. Пройдя в комнату Салис сел на диван, перед которым стоял покрытый голубенькой, шелковой салфеткой маленький журнальный столик сервированный к чаю. Из кружек поднимался ароматный парок, наполняя комнату чудесными запахами.

Чайная церемония намекала быть длинной.

– Слушай, у меня не больше трех часов, – невнятно проговорил Салис, откусывая песочный торт и с трудом пережевывая откушенное.

– Я думаю, хватит, – ответил Мокшин, вставляя в видеоблок модуль памяти с видео-файлами.

Чай был вкусным, но горячим. Инспектор пожадничал, обжегся, но жалеть было уже поздно.

– Что за кино? – Вчера и позавчера – станции переливания крови.

– Не понял.

– Сейчас поймешь.

Мокшин сел на диван рядом с Салисом, нажал кнопку на пульте, взял кусок торта и за один укус оттяпал сразу половину. Экран вспыхнул. Проходившие люди или проезжавшие вдалеке автомашины, приторможенные покадровой съемкой, двигались урывками.

– Откуда это у тебя? – Секрет фирмы.

Кино было, в общем-то, нудным. На территорию станции переливания крови иногда заезжали фаэтоны медицинской службы. Земные и фербийские женщины, пожилые и юные прелестницы, выходили из «Фордов» и «Фольксвагенов», исчезали в сером бетонном кубе. Водители, как правило, оставались в машине. Изредка они выходили, чтоб попинать колеса и протереть лобовое стекло. Были и другие посетители. Ничем особенным из среднестатистических граждан империи они не выделялись.

– Ты мне хотел показать что-то конкретное? – спросил Салис, надкусывая третий кусочек торта.

– Нет. Ничего конкретного. Я ее тоже в первый раз смотрю, – сказал Мокшин.

– Интересно вдруг стало узнать, кто сюда вообще ходит.

Время шло, торт уменьшался. Салис откинулся на спинку дивана и курил, положив ногу на ногу. Мокшин бесцеремонно выковыривал из остатков торта маленькие шоколадные листочки, которые приятно хрустели на зубах.

– Вот это уже интересно, – сказал Салис, оттолкнувшись от спинки дивана и ставя пепельницу на столик.

Мокшин оторвался от торта, посмотрел на экран. Как раз в этот момент во дворе остановился пятисотый «Мерседес», сильно похожий на лепешку. Из «Мерседеса» вышли два фербийца высокого роста. Им было за сорок. Тот, который вставал с пассажирского сиденья, нес в руках черный, кожаный кейс атташе. Второй шел держа правую руку в кармане брюк.

– Номер запиши, – сказал Мокшин.

– Уже, – ответил Салис, убирая в карман записную книжку.

Судя по записи в здании станции они пробыли минут сорок. Возвращаясь к машине, тот, что открыл водительскую дверь, был явно чем-то озабочен.

Через минуту «Мерседес» уехал. Больше посетителей, привлекших к себе внимание, на видеозаписи не было.

– Машина-то дорогая, – сказал Саша, извлекая модуль памяти. – Очень дорогая.

– Я думаю, даже у министра здравоохранения на такую денег не хватит, – подтвердил Салис.

– Значит, два кандидата у вас уже есть. Так что работайте, господа имперские сыщики.

– Машину я сегодня проверю, – сказал Салис. – Слушай, ты бы зарядил еще один модуль на запись. Может, еще что увидим.

– Уже пишется, – ответил Мокшин.

– Все. Мне пора, – хлопнув по коленям сказал Салис и поднялся с дивана.

– Спасибо за чай.

Проводив до машины инспектора, Мокшин позвонил из автомата Скворцову.

Владимир сказал, что через час членский жетон клуба «Анаконда» будет у него на руках.

Жетон оказался размером с пяти альверовую монету. Он был достаточно толстым, сделан из чистого золота, с гравировкой замысловатых вензелей. По кругу несколько раз повторялась надпись в готическом стиле: «Анаконда», – а в центре была отчеканена змея, вывернувшаяся восьмеркой и пожиравшая себя за хвост, очевидно изображая этим символ бесконечности. От Скворцова Саша сразу же отправился покупать приличный смокинг. Сегодняшний вечер того требовал.

Когда на Альверон опускались сумерки, Мокшин не спеша ехал по проспекту красных фонарей и придирчиво рассматривал проституток. Землянки и фербийки, мальчики и девочки… Наконец он заметил что-то более или менее подходящее.

Саша остановил машину и вышел из нее.

– Та-ак! Дэ-во-чки! – сказал горячий южный джигит и три раза быстро хлопнул в ладоши. Это было почти смешно. Они точно так же коверкали фербийский язык как русский на Земле.

Ночные бабочки вспорхнули с насеста и построились по росту быстрее, чем рота президентской гвардии. Тут было из чего выбрать. Мокшин придирчиво осматривал товар.

– Ты откуда такая красивая? – спросил Саша у смуглой землянки со смачным фиолетовым фингалом под левым глазом.

– А-ман-да! Иды дамой! – взмолился джигит, потрясая ладонями с растопыренными пальцами.

– Ну, я что, виновата что ли? – просюсюкала Аманда.

– Иды! Завтра придошь! Аманда зашмыгала носом и пошла проч.

– Производственная травма? – спросил Мокшин.

– А-а, – обоими руками махнул джигит и тут же заискивающе улыбнулся. – Выбирай, дорогой. Что по душе, то и беры. Наши, мэсные, выбирай.

Мокшин несколько раз осмотрел проституток, но так и не решил, на ком остановить свой выбор.

– Милейший, – по-русски сказал Саша, протягивая джигиту сто альверов, – нужна принцесса с мозгами Эйнштейна.

Путанки оживились и захихикали.

– Цыц! – скомандовал джигит. Смешки прекратились. Он осмотрел клиента с ног до головы и сложил сто альверовую купюру пополам. – Толко для тэбя.

Ранаса, сбегай за Таней.

Ранаса засеменила в сторону соседнего насеста. Через пять минут она вернулась с высокой фигуристой землянкой.

– Вах! – восхищенно сказал джигит. – Царыца.

Саша оценил товар. Чтобы прийти в себя, ему потребовалось секунд сорок.

– Царица, у тебя есть, что одеть для выхода в приличное общество? – Странно, – удивилась Таня. – Обычно меня просят что-нибудь снять.

– Так есть или нет? – Найдем.

– Беру, – сказал Саша джигиту.

Царица грациозно профланировала до авто.

– На сколько? Час, три или на всю ночь? – спросила Таня, когда Саша завел авто.

– И сколько на всю ночь? – Триста.

– Значит на всю. Сейчас переоденешься и поедем ужинать.

Прошло чуть больше часа. Оставив машину на проспекте Четвертого принца, Мокшин и его спутница подъехали к ресторану на такси. В ресторан «Золотой аллигатор» Саша входил с таким видом, как будто ему принадлежит половина Фербиса. Таня, в черном вечернем платье, соответствовала выбранному клиентом имиджу. Еще в машине Саша объяснил, что ей требуется делать. Царица на самом деле была не глупа. Она восприняла все спокойно, без лишних вопросов, хотя слышала про этот клуб что-то нехорошее. А чтоб совсем успокоить ее нервы, Саша расплатился заранее, но взял обещание забыть об этом походе.

Пройдя первые двери, они остановились перед распорядителем. Тот объяснил, что для того чтоб попасть в ресторан, требуется заранее заказать столик.

Мокшин предъявил жетон клуба «Анаконда» и вопрос был исчерпан. Распорядитель щелкнул пальцами, к нему подошел, как показалось Саше, один из охранников.

Он проводил новых посетителей до дверей клуба.

Внутри клуб «Анаконда» выглядел как обычный ресторан. В окнах – зеркальные стекла в обрамлении тяжелых штор из темно-зеленого плюша, слегка притушенное освещение. Струнный квинтет играл что-то из Моцарта. На каждом столике стоял подсвечник с зажженной свечой. Официанты в париках и ливреях, немецкий фарфор на столе, столовое серебро. Зал был заполнен на две трети. По внешнему виду можно было сказать, что публика здесь собралась весьма разнообразная.

Но вот что у всех было непременно одинаковым, так это выражение лица.

Высокомерно-надменные взгляды по отношению ко всему, что их окружало.

Казалось, что горстка сидящих в этом клубе, и есть элита из элит Земли и Фербиса. Избранные, равных которым не существует. Правда, как быстро заметил Саша, блюда, которые они ели, не имели никакого отношения к тем, какие могли себе позволить члены клуба. Для них членство было скорее подтверждением принадлежности к чему-то недоступному всем и каждому, нежели потребность в особом питании.

Саша помог даме сесть за стол, сел сам, к столику подошел официант. Он подал две красные кожаные папочки и вежливо поинтересовался: – Из какого меню изволите заказать? Саша по диагонали пробежал глазами поданный перечень блюд.

– Из этого.

Таня, надо отметить с порученной ролью она справлялась великолепно, держалась непринужденно и в высокомерии окружающим не уступала.

– Ты уже что-то выбрала? – Да. Черепаховый суп, молодые побеги бамбука и фруктовый салат.

– Чудесно, – сказал Саша, – а мне суп из акульих плавников и… и… и жаренные лягушачьи лапки, вымоченные в коньяке.

– Напитки? – учтиво поинтересовался официант.

– Мне «Перье», – сказала Таня.

– Да, пожалуй, – согласился Саша. – И в завершении кофе… по-румынски? Два кофе по-румынски.

Официант поклонился и удалился за заказом. Саша еще раз, стараясь это делать как можно непринужденнее, окинул зал взглядом. Знакомых ему лиц не было.

– Молодец, – сказал он Тане, – хорошо держишься.

– Для этого много ума не надо.

– Здесь есть кто-нибудь, кого ты уже видела раньше? – Никого, – ответила Таня.

– А если бы и были, все равно не сказала бы.

– Не сказала.