Текст книги "Жесткая блокировка"

Автор книги: Сергей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

15 июня, ночь

Придя в сознание, Роман обнаружил, что на этот раз он связан с ног до головы, во рту у него кляп, и лежит он на тряском полу автомобиля. Вдобавок сверху его привалили каким-то увесистым вонючим хламом.

Машина натужно гудела – взбиралась на гору. Так, значит, горы продолжаются.

Роман начал обследовать организм и уровень своей подвижности. Для начала прислушался к затылку, на который пришелся лишивший его сознания удар. Кажется, обошлось без раскраивания черепной коробки. Громила Адам, скорее всего, приложился кулачищем, а не прикладом – Роман помнил, что стволы от лопаток не отнимались. Впрочем, такому лому и кулака достаточно.

Связали его на совесть. Роман попробовал хоть немного пошевелить стянутыми за спиной руками и понял, что ничего не выйдет. Вязал мастер своего дела. Не поленился даже локти закрутить тонкой бечевкой, врезающейся в кожу при малейшем движении.

С ногами была та же история. Их обмотали до самых колен и, что хуже всего, притянули в согнутом виде к рукам. Чтобы исключить брыкания и стучания в стенки машины.

Всю ротовую полость занимала резиновая груша, закрепленная на затылке ремешками. Роман даже мычать толком не мог, не то что говорить.

В общем, на этот раз влип он крепко.

Оставалось одно – думать. Благо было о чем.

Первое: Марта. Ох, Марта!

Ну что тут сказать? Молодец. Обвела вокруг пальца все их хваленое Управление. Объегорила Слепцова, или тех, кто спустил ему сверху это задание, использовала присланного агента в своих целях и четко выполнила поставленные задачи. Избавилась от слежки – раз. Заполучила список – два. Подвела под монастырь некоего капитана Морозова – три.

Работала она дерзко и уверенно. Чувствовался стиль. Дед Казимир ее кое-чему научил. Не заметил только, что послушная внучка изменила внушенным с детства социалистическим принципам и переметнулась в противоположный лагерь. Ну да ладно, что старика винить? Роман сам был точно с закрытыми глазами. Как он не удосужился установить доподлинно, кого представляли эти люди в «Пежо»? Поторопился, услыхав «холеру», сделать скоропалительные выводы. Ну да, времени не хватало, действовал один, и надо было уносить ноги. Но все же мог задать хоть один вопрос? Нет, не задал. Увидел фамилию «Пухальский», приплюсовал «холеру» – и вот он вывод: агенты Варшавы! Именно так, как и говорила ему Марта. То есть сработало внушение. Причем двойное, ибо еще Слепцов постарался довести до его сведения, что Марта – «наш человек» и ей можно всецело доверять.

Доверил.

Тех людей, в Мулене, убивал уже по инерции. Спасал из плена бедную женщину. К которой к тому же испытывал определенные чувства. Ну, и перешлепал всех недрогнувшей рукой. У них ведь было оружие, и они устроили на него засаду. Тут уже не до выяснения национальных принадлежностей.

И вышло – хуже не придумаешь. Ни за что, ни про что ухлопал четверых украинцев. Гадостная штука. Своими же руками своих же союзников. Они наверняка знали про готовящийся заговор и хотели помешать Марте, но тут вмешался он со своим спасением…

Ладно, лучше не развивать. А то уж больно муторно становилось на душе.

Теперь про заговор. То, что удалось подслушать в пансионате «Старая сова», означало ни много, ни мало – государственный переворот. Пусть не в России, пусть в Украине, но это была дружественная страна, соседка, да что там – ближайшая родня! И если план заговорщиков осуществится, в ней может начаться кровавая мясорубка, и чем она закончится, сказать трудно. Но что будет много крови, можно не сомневаться. Все это с годами собьется в запутанный, полный провокаций, угроз и взаимных обвинений клубок, и Россия, которая вряд ли останется в стороне, тоже получит немалую порцию неприятностей.

Если не сказать хуже.

Машина, воющая до того в одном тоне, вдруг затихла и остановилась. Хлопнула дверца – водитель вышел из кабины.

Роман насторожил слух.

Но напрасно настораживал. Уловились лишь обрывки невнятных фраз, но ничего полезного. Минуты через три после остановки водитель снова сел за руль, машина неторопливо набрала обороты и поехала дальше.

«Хоть бы кто проверил, не задохнулся ли я тут?» – подумал Роман, чуть-чуть меняя положение.

Впрочем, нетрудно было догадаться, что, если он и задохнется, это никого особенно не огорчит. Учитывая, что его ждет на том конце пути, ему и в самом деле было бы лучше тихо умереть от нехватки воздуха. Желчный Андрей Данилович не шутил, когда говорил о своих хлопцах. Небось упыри еще те, судя по хозяину.

Думать о предстоящем не хотелось. Уж лучше о прошедшем. Или вообще ни о чем.

Но ни о чем не получалось, и Роман вернулся к тому, с чего начал, – к Марте.

А ведь она знала о том, что список находится у Яцека еще до того, как приехала на хутор. Если бы дед сразу открыл ей, кто такой Яцек, они бы сами забрали список у отца Тадеуша. Но дед Гломба имени своего конфидента не назвал, поэтому они прибегли к помощи Москвы. А всю эту комедию на хуторе Марта разыграла исключительно для него.

Ловка, ничего не скажешь. И работает масштабно, до самого до Лондона добралась. Дамочка метит высоко. То-то она не могла скрыть своего отношения к нему, лопуху-суперагенту из России. Попользовалась им в свое удовольствие и отшвырнула, когда стал не нужен.

Ну ничего, скрипнул Роман зубами, мы еще посмотрим, кто кого перепляшет.

Он дернулся – и едва не вскрикнул, когда веревки впились в тело. Тихонько расслабил мышцы, усмирил дыхание. Сейчас ему нет смысла дергаться. Только потеряет силы и повредит кожу. Надо ждать, пока не доставят на место. Там и принимать решение, исходя из обстановки.

Но все-таки, как глупо попался! Ведь были звоночки, были! Отлучалась по своим делам в Париже, хотя во избежание опасности должна была сидеть на квартире. А кого ей было опасаться? Бравый капитан одним махом уничтожил всех врагов. Потом этот тайный телефонный разговор в кустах. Связывалась с сообщниками, докладывала текущую обстановку. Ну, правильно. Роман – со своими, она со своими… А когда он вернулся от Яцека, почему не насторожился при ее неожиданной домовитости? То чашки кофе сварить не могла, то вдруг кинулась накрывать стол. И ласковая была до того, что хоть к ране приложи. Ну что бы ему не спохватиться? Нет, лакал настойку, напичканную снотворным, плел какую-то ахинею, и в результате вот он, связанный, как баран, едет на мучительную смерть.

А главное – ну не верилось, что она взялась помогать бескорыстно! Ну ведь чепуха, с самого начала было ясно. Намекал этому старому ослу, Слепцову, и Дубинину пытался втолковать. Да куда там! Заладили: «наш человек» да «не выдумывай». Вот и получили.

Хотя им-то что? Слепцов отопрется, как отпирался не раз, и всю вину незамедлительно свалит на нерадивого подчиненного. Дескать, это он недоработал, прошляпил двойного агента, – и вообще, гнать его надо. А Дубинин тихонько промолчит в тряпочку, ему, чай, свое место дороже. И всему виной выйдет он, капитан Морозов, патологический неудачник и пугало огородное.

Но это – если жив останется. Поскольку шансов на возможность остаться в живых у него было до смешного мало.

Машина все так же упорно ползла вперед, то подвывая на подъемах, то повизгивая на спусках. Роман, устав от безотрадных, по кругу побежавших мыслей, потихоньку задремал, катаясь головой по железному полу.

Однако поспать ему не удалось. Попрыгав по ямам и сделав несколько замысловатых поворотов, машина остановилось. Открылась дверца, качнулся пол – водитель вышел из кабины. Хлопнула и вторая дверца. Значит, в кабине сидели двое.

Роман, напрягая слух, ждал. Вот кто-то громко заговорил в отдалении. Голоса стали приближаться, надвинулись, забряцали внешние запоры – и задние двери распахнулись.

– Ну, де вон тут буде? – прохрипел чей-то простуженный голос.

– А во!

Чьи-то руки стянули ворох тяжелого тряпья – и Роман зажмурился от хлынувшего в глаза света. Оказывается, было уже светло.

– Глянь, Василь, якое поросятко, – сказал обладатель простуженного голоса.

– Яке ж це поросятко, Микола? – возразил Василь. – Сильно худы. То ж собако.

– Ну, хай буде собако, – не стал спорить Микола.

– Давай, тягни его за ноги.

Роман почувствовал, как его ухватили за ноги дюжие руки и потащили по полу к дверям. Думал, другая пара рук подхватит под мышки, но ничего такого не произошло. Его просто выволокли, как тюк, наружу и сбросили на землю, на влажный, колючий мох.

– Ну, шо не рад, собако? – спросил, наклоняясь над ним, Василь.

Роман сфокусировал зрение, посмотрел на нависшего над ним человека.

Тот был плотен, краснолиц, носат и улыбчив. На нем был полувоенный синий френч, плоская кепка и высокие офицерские сапоги.

– Шо мовчишь? – ткнул Романа носком сапога Василь.

Ткнул чувствительно, в район селезенки. Роман екнул и тщетно попытался поджать притороченные к рукам ноги.

По тому, что удар был хоть не сильный, но точный, можно было составить представление о квалификации Василя.

– Та почакай, – сказал Микола. – А то вбъешь его раньше срока. Нам ще надо допросить эту каку.

Микола был тощий, мосластый, с огромными кистями длинных рук, с лошадиным лицом и усами подковой. Одет он был в пятнистую куртку, бриджи, оттянутые на коленях, и шнурованные ботинки. Козырек потрепанной армейской кепи торчком стоял над ссупленными бровями и куцым, точно отрезанным, носом.

– Да не, шо ты, Микола, – возразил, широко улыбаясь, Василь. – Нашто мне убивать его так хутко[10]10
  Быстро (укр.).


[Закрыть]? Ен мни ще писни поспивае. Так, собако?

Роман промолчал.

– Так, собако? – перестав улыбаться, переспросил Василь.

Было видно, что он едва сдерживает желание ударить распростертое у его ног тело.

– Почакай, Василь, – вновь вмешался добродушный Микола. – Хлопцам же ихать надо. Пошли, поговорымо з ими.

Василь и Микола отошли к кабине, получая от экспедиторов краткие, но исчерпывающие инструкции относительно того, что следовало сделать с пленником.

Романа оставили лежать на земле без присмотра, но что ему было с того? Он уже понял, что попал в дикое, глухое логово. Кругом высились каменистые холмы, какие-либо намеки на цивилизацию начисто отсутствовали. Над головой беззаботно пели птицы, прорехи в кронах сосен светлели и наливались синью – и не было никакой надежды на спасение.

15 июня, утро

После того как уехала доставившая Романа машина, с ним провели ряд последовательных действий. Во-первых, взяли за руки, за ноги и оттащили к подножию одного из холмов. Во-вторых, привязали к сосне. В-третьих, вынули изо рта кляп.

– Ну шо, москаль, будемо говорить? – спросил Василь, улыбаясь ему, как старому знакомому.

– О чем? – едва шевеля языком, вымолвил Роман.

– О, мало о чем можно поговорить! Был бы человек, а о чем поговорить, мы найдем. Скажи, Микола?

Микола, рубивший дрова для костра, флегматично кивнул.

Роман, лежа все в той же позе натянутого лука, отметил, что эти двое ничего не опасаются. Стук топора разносился довольно далеко в легком, утреннем воздухе, но Микола колол себе и колол, махая топором со всего плеча. А кого им здесь опасаться?

– Ну, шо ты знов молчишь, москаль? – огорчился Василь. – Давай калякай, а мы послухаем.

– Ты хоть скажи, о чем калякать.

– Ну… – задумался Василь. – Вот скажи, ты правду – москаль?

– Нет, американец.

Василь, сидевший на валуне и выстругивавший из палки колышек, прервал свое занятие.

– Шуткуешь? Ах ты…

Он сунул нож в ножны, закрепленные на брючном ремне, и медленно подошел к пленнику.

Роман напряг мышцы, чтобы уберечь внутренние органы от повреждений. Хотя, если этот улыбчивый живодер возьмется избивать всерьез, черта с два что-нибудь убережешь.

Василь присел перед ним на корточки, взял рукой за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Глаза были ничего себе: серые, зоркие, с жуткой тухлятинкой в самой своей сердцевине.

Как видно, он хотел этой самой тухлятинкой испугать Романа до смерти.

Правила игры надо соблюдать, иначе нет смысла затевать игру. Роман, как ни мизерны были его шансы, хотел их все-таки попытать. Поэтому он вобрал голову в плечи и расширил глаза, изображая панический ужас.

– Смотри, москаль, – уронил Василь, вставая, – я человек веселый, но шуток не люблю.

Он вернулся на свое место и взялся за колышек.

– Василь, принеси воды на кулеш, – сказал Микола, раздувая костер.

– О, нашел молодого! – хмыкнул Василь. – А Студент на шо?

– Та ен ще спыть.

– Ну дак побуди.

– Та хай спыть. Молодой же, ему хочется.

– А я не молодой?

– Тю, молодой тоже отшукався!

Микола, сидя на корточках и напоминая своими костлявыми сочленениями какую-то уродливую птицу, насмешливо посмотрел на Василя.

Роман, пользуясь тем, что на него не смотрят, начал усиленно тереть связанные руки о корень сосны, к которой был привязан. Трение доставляло острую боль, веревки впивались в тело, и он больше причинял вред собственной коже, нежели веревке.

К тому же оба отшельника то и дело поглядывали на него, и их внимание могло быть привлечено странными судорогами пленника. В этом случае они без труда установили бы их причину и перевязали его крепче.

Но тем не менее, как только Роман хоть на несколько секунд оставался без присмотра, он тут же возобновлял свои попытки и яростно тер руками по корню. Выбирать не приходилось: или стереть до кости кожу, или принять страшную смерть.

Он не питал иллюзий относительно этой парочки. Василь – тип законченного садиста. Его веселость лишь следствие возбуждения от предстоящего удовольствия. И, надо полагать, он знает, как это удовольствие себе доставить в наивысшей степени.

Добродушие же Миколы было добродушием медведя из зверинца, в клетку которого попал глупый енотик, убежавший из соседней клетки. Медведю в клетке скучно, он с енотиком радостно поиграет – и сожрет его за милую душу.

– А шо, хиба не молодой?! – возмутился Василь.

– Та, сыч ты стары, – махнул рукой Микола.

– Та сам ты сыч!

– Шо вы орете с самого утра? – послышался чей-то недовольный голос.

Из холма, как из дома, вышел высокий парень в джинсах и майке, обросший молодой бородкой и кудрявой черной шевелюрой. Ежась от утренней свежести, он стоял с поднятыми плечами и засунутыми в карман руками и во весь рот зевал, разглядывая привязанного к сосне пленника.

– Это хто? – спросил он, едва не свихнув себе челюсть.

– Та москаль, – отозвался Василь.

– А нашто ён нам?

– Та гад – шпиён. Надо допросить.

– А-а, – покивал парень. – Это можно.

– Студент, иди по воду, – сказал Василь. – А то Микола кулеш нияк не поставит.

– Опять я? – возмутился Студент.

– Иди, иди. А я пока з москалем покалякаю.

Студент взял закопченный котелок и лениво ушел по тропинке между холмами.

– Ну шо? – снова обратился Василь к Роману.

Роман, с сожалением прервав свои экзерциции на корневище, изобразил испуганное внимание.

– Что?

Василь результатами дрессировки остался доволен. Он лукаво улыбнулся и покачал головой.

– От ты хитрый, москаль. Лежишь тихо, як мышка, а глазками так и пуляешь. А чого пуляешь? Потому шо думаешь, як живым остаться. Так?

Роман помолчал, соображая, какой ответ дать лучше. Дерзить не следовало, это он уже понял. Пока его не трогали, лучше было не нарываться.

– Так, – осторожно согласился он.

– О, – кивнул Василь. – Я ж бачу все твои думки. То там ты – шпиён, а тут ты нихто. Просто кусок мяса. Так, Микола?

– Так, – отозвался Микола, уходя в холм.

– И мы, москаль, тэбе вже не выпустим, ни-и.

– Это я понял.

Больше всего Роман мучился от того, что Василь, ведя с ним беседу, лишает его возможности перетирать путы. Время шло, и оно было не в пользу пленника. Спасало пока то, что лесные жители не торопились. Но тут, в этой глуши, их неторопливость не давала никаких преимуществ. Рано или поздно они закончат разводить разговоры и возьмутся за свою жертву по-настоящему.

– Понял? – кивнул Василь, утрируя выговор пленника. – То добре, шо «понял».

Вернулся Студент, поставил котелок с водой у костра. Из холма вышел Микола. Он подвесил котелок над костром, сел на корточки и закурил, поплевывая в огонь.

Студент тоже присел на сухое бревно, с любопытством разглядывая Романа.

– Бачишь, Студент, якия цацы к нам залетают? – повернулся к нему Василь. – А ты казав, шо тут скучно. О, тут бувае так весело, шо в том городе и не снилось.

– Ён вправду шпиён? – спросил Студент.

– А ты сам у его спытай.

– Вы кто, вообще? – обратился Студент к Роману, легко переходя на русский, без акцента, язык.

– Если вас интересует мое имя, то меня зовут Роман, – ответил тот.

– И что вам здесь нужно, Роман?

– Здесь мне не нужно ничего, уверяю вас.

– Хе-хе, – ощерился Василь, – шуткуе все… Уверьяю. Хе-хе-хе…

– Но вы понимаете, что, если попали сюда, ничего хорошего вас не ждет? – спросил Студент.

В его голосе Роман различил нотки сочувствия и подумал, что это, возможно, его шанс.

– Понимаю. Но может, мы как-нибудь сумеем договориться?

– Каким образом?

– Ну, я отвечу на все интересующие вас вопросы, а вы отпустите меня подобру-поздорову.

– От хитрый москаль, – восхищенно покрутил головой Василь.

Но разговору мешать не стал. Развлекался.

– Что-то мне подсказывает, Роман, что вы в любом случае ответите на все интересующие нас вопросы.

Василь залился тоненьким смехом, хлопая себя по ляжкам.

– Ну, малы, ну, сказав! Ах ха-ха… «Что-то ему подсказывает». От, добра шутка. Чув, Микола?

– Чув, – отозвался Микола, обнажая в улыбке крупные белые зубы.

– Ну, Студент, давай дальше.

Студент, будто не обращая внимания на старшего товарища, подошел к Роману, сел у сосны.

– Вы сами откуда родом, Роман?

– Из Москвы, – спокойно ответил Роман, хотя внутри у него что-то начало подрагивать.

– И сами москвич?

– Да, москвич.

– Стало быть, вы наш самый худший враг, – сожалеюще констатировал Студент.

– Почему вы так решили?

– Это не я, это история так решила. А мы все – всего лишь оружие в руках истории.

– На каком факультете учились? На историческом?

– На философском.

– И что же вы делаете в этих дебрях? Постигаете смысл жизни?

– Отдыхаю от дураков, – отрезал Студент. – И несу добровольную вахту. Впрочем, для вас это не имеет никакого значения.

– Ну почему? Приятно побеседовать на лоне природы с образованным человеком.

– З им тоби приятно, а со мной – ни? – обиделся Василь.

– И с вами приятно, – успокоил его Роман.

– О, – кивнул, усмехаясь, Василь. – Чув, Микола? Это падло сказало, шо ему со мной приятно размовляты.

– Гы-гы-гы, – задрал острый кадык Микола.

От этих звериных звуков Романа продрала дрожь по всему телу. Но надо было держаться.

– Ну, нехай пока потрещит, – сверкнул глазами Василь, – покуда Студенту цикаво[11]11
  Интересно (укр.).


[Закрыть]. Давай, малы, запытай у его шо другое. Дуже смешно вы гов́орите.

– Болван, – сказал Студент еле слышно.

Роман услыхал это словцо и снова подумал о том, что Студент, наиболее напоминавший из всей троицы нормального человека, почует в нем родственную душу и уговорит своих товарищей не убивать пленника хотя бы сегодня. А там будет ночь, то есть какое-то время в запасе, и веревки уже немного подтерты – пара часов, и руки свободны. А со свободными руками Роман просто так сдаваться не собирался.

Вода в котелке закипела. Микола всыпал в нее пачку концентрата, помешал длинной ложкой.

– Рыс, Микола? – осведомился Василь, нюхая воздух своим длинным носом.

– Грэчка.

– А, ну, нехай будэ грэчка. Эй, молодые, шо змовкли? Давай калякай, москаль.

Человеку хотелось развлечений. Он и сидел, как в театральном партере, на удобном сиденье, чуть ниже сцены, и по лицам актеров, то бишь Романа и Студента, бегал оживленными глазками. Искал ощущений.

Ничего не поделаешь, надо развлекать. А то, если он начнет развлекать себя сам, это добром не кончится.

– Почему вы убеждены в том, что мы с вами враги? – вернулся Роман к прерванному разговору.

– А разве нет? – пожал плечами Студент. – Москва всегда угнетала Украину. Снисходительно считала ее своей окраиной, нарекла Малороссией, презрительно относилась к ее языку и традициям. Хотя именно Киев, а не Москва является центром земли русской.

– Ну, это факт пока не установленный – что является центром земли русской. По последним данным, россы жили миллионы лет назад в районе нынешней Антарктиды и затем уже, по мере ее оледенения, переместились в Сибирь, Индию и распространились по всей западной части Евразии… Да, на территории Украины образовалась Киевская Русь. Но именно Москва сыграла главную роль в создании той России, которая существует ныне и которая известна миру.

– Ну да, известна, – скривился в улыбке Студент, – как захватчица и главный оккупант. «Тюрьма народов» – не про вашу ли Россию сказано?

– Про нее, – согласился Роман. – Только почему-то эти народы забывают, что, когда им приходилось туго и враждебные нации грозили расправой и порабощением, они скопом бежали к России и умоляли ее о защите. И Россия никому не отказала, несмотря на то, что приходилась жертвовать жизнями тысяч россиян. А что касается Украины, ей вообще грех жаловаться. Если бы не Москва, она давно бы перестала существовать как государство.

– Это як? – насторожился Василь.

– Так. Правобережная Украина принадлежала Речи Посполитой, они вообще никакой Украины знать не хотели. В семнадцатом веке поляки вместе со шведами претендовали и на левобережную ее часть. И захватили бы и разделили между собой за милую душу, похоронив навсегда украинскую государственность, если бы Богдан Хмельницкий не обратился к Москве и с ее помощью не остановил нашествие. Так что исторически мы с вами очень близкие друзья, а отнюдь не враги.

– Бач ты, який хитрий москаль! – опять восхитился Василь. – Як вывернувся. Як тая вужака[12]12
  Уж (укр.).


[Закрыть].

Он перевел взгляд на Студента, ожидая от него достойной отповеди «москалю».

– Хорошенькие друзья, – принял вызов тот. – Да, польское нашествие было остановлено. Но установилось многолетнее господство ваших царей, которые обдирали украинский народ почище ляхов. А ваши большевики? Что вытворяли они? Это ведь ими был организован Гладомор тридцатых годов, когда население Украины вымирало миллионами. А репрессии, когда несогласных с властью Советов расстреливали и ссылали в Сибирь?

– То так, – тихо, но грозно заметил Микола.

Василь ерзнул на камне и посмотрел на Романа:

– Ну шо, москаль, нема чего сказаты?

– От большевиков пострадала и сама Россия, – спокойно ответил Роман. – Это – наша общая беда. Но зато советская армия освободила Украину от оккупации фашистов…

– А кто ее просил! – выкрикнул Студент.

Глаза его нехорошо потемнели, рот искривился судорогой. Роман понял, что союзника в его лице он точно не найдет. Но все-таки продолжил – просто чтобы потянуть время.

– Сотни тысяч сожженных заживо и замученных в концлагерях – вот кто. По крайней мере, так я это понимаю. Но война – очень сложная тема, ее в один присест не обсудишь. Но вы же не будете отрицать, что именно в составе Советского Союза, а по большому счету, в составе России, в Украине была построена мощная промышленная индустрия? А Крым? Ведь он принадлежал России, это князь Потемкин и российские солдатики отвоевали его у татар и турок. Вы знаете, какой кровью он дался? А Россия возьми и подари его Украине. По-моему, щедрость этого жеста трудно переоценить.

– Крым нам подарила не Россия, а Хрущев, – неуступчиво сказал Студент. – И это не подарок а восстановление справедливости. А сколько наших ребят погибло в Афгане по вине ваших российских политиков, вы знаете? Она нам нужна была, эта война? А на нее гнали и нашего мнения не спрашивали.

– Ага, – кивнул Василь. – Мой племяш таки разумны був хлопчик – помёр у тым Авгане, и маты не знае, кого схоронила в цинковой скрыни.

Микола, одним ухом слушая спор, вскрыл длинным ножом банку тушенки и вывернул ее в варево. Василь потянул ноздрями воздух.

– О, як смачно! Мо вже будэм исты, Микола!

– Ще трохи, – сказал тот, мешая ложкой в котелке.

Василь шмыгнул носом.

– Ну шо, москаль, получив?

Роман промолчал, отводя глаза.

– А, падло, нема чего сказать. Бо все вы – гады, вам тильки з нашай ридной Украйны кров питы. Москали поганые.

– Насколько я понял, ваши аргументы иссякли? – весело спросил Студент.

– Аргументов хватает. Вот только вести дискуссию в таком положении мне затруднительно.

– Ну уж, это ваши проблемы, – засмеялся Студент.

– Точно, малы, – залился своим тоненьким смехом Василь, – то его проблемы.

– Одно могу сказать точно, – не выдержал Роман, хотя ему и стоило бы помолчать. – Без России вас сожрут в два счета. И опомниться не успеете. Это мой последний аргумент.

– А это – мой, – ощерил зубы Студент.

Он выпрямился и изо всех сил принялся пинать Романа в бок.

– Сволочь, сволочь, сволочь, – приговаривал он при каждом ударе.

В отличие от Василя, бил он неумело, по ребрам, и обут был в мягкие кроссовки. Но злобу в удары вкладывал нешуточную, на трех Василей хватило бы.

– Ну все, малы, хватит пока! – крикнул Василь. – Нехай будэ здоровы. Лучше позабавляемся.

Тяжело дыша, Студент отступил от пленника. Роман сделал вид, что потерял сознание. Хотя во время экзекуции он, дергаясь под ударами, несколько раз очень удачно проскреб веревкой по корню. Ему даже показалось, что в кистях стало чуть свободнее.

Но пока он не мог это проверить и неподвижно лежал под изучающими взглядами истязателей.

– Бач[13]13
  Смотри (укр.).


[Закрыть], який квелый, – сказал Василь. – А говорили – шпиён. Нейкая сопля…

Он тяжело подошел к Роману, шлепнул его по щеке.

– Э, собако, ты шо удумав? Мо, подох?

– Да живой он, – не выдержал Студент. – Вон, глаз дрогнул.

Роман вдохнул и с тихим стоном открыл глаза.

– Ага, живы, – обрадовался Василь. – От хитры москаль, ай же, хитры…

– Ходимо исты, хлопцы, – позвал Микола.

Василь со Студентом отошли к костру и приняли от Миколы по тарелке с кашей.

– Може, дать москалю трохи? – спросил Микола.

– Ни, – помотал головой Василь, – заблюе потом нам всю поляну. Нехай так лежыть.

– Ну, нехай, – не стал спорить Микола.

Он налил из железной фляжки себе и Василю, и они молча выпили. Студенту не наливали, да он и не просил. Проголодавшись на утреннем воздухе, он усиленно работал ложкой. Занялись кулешом и остальные.

Роман, пользуясь предоставленной возможностью, пошевелил кистями. Есть! Веревка ослабела, и ладони начали двигаться в стороны. Еще бы несколько таких попыток, и руки удалось бы освободить.

Напроситься на парочку тумаков? Вариант. Но можно переборщить. Студент – это ерунда. Но если возьмется за дело Василь, то уходит до полусмерти. А с отбитой печенью проку от свободных рук мало.

Между тем лесные жители, утолив первый голод и опрокинув еще по стаканчику, завели обстоятельный разговор на тему, которая прямо касалась Романа.

– Будэмо вариты? – спросил Василь.

– Ни, – запротестовал Микола.

– Чому – ни?

– То довго.

– То и добре, что довго.

– Та будэ вишчать[14]14
  Визжать (укр.).


[Закрыть] целы день.

– То ж и смишно, – упорствовал Василь. – Дал огню – вишчыть крепко, притушив – тише. Целая музыка.

– Ат, музыка тоби треба.

– Ну, а ты шо хочешь?

– Та взяты полено и ломаты ему кости, – предложил свой вариант Микола. – Ноги, руки, тут во, тут. – Он последовательно показал на поясницу и ребра с обеих сторон. – Хруп, хруп… И тихо, и тикаво.

– Ни, Микола, не чикаво, – возразил Василь. – Я хочу, шоб ён мне поспивав.

– Лучше всего, – вмешался Студент, ставя на землю пустую тарелку, – привязать его за ноги к двум согнутым соснам и отпустить.

– Да, тоже добре, – согласился Василь. – Но тильки хто нам те хвои согне? Это надо гуртом.

– Привяжем к макушкам веревки и согнем, – не сдавался Студент. – Сил хватит.

– Помре хутко, – сказал Микола.

– Чув? – поднял палец Василь. – Микола знае, что каже. А нам хутко не треба.

Роман, как ни стискивал зубы, чувствовал, что спина покрывается холодным потом. Звонкое пение птиц и сияние ласкового солнышка, поднимающегося над лесом, только усиливали фантасмагоричность происходящего. Хотелось встряхнуть головой и проснуться, чтобы избавиться от этого кошмара.

Но в трясении головы не было никакого проку. И потому, не поддаваясь накатывающемуся ужасу, он все дергал и дергал руками по стертому до лысины корню.

Студент достал кисет, свернул толстую самокрутку, сел, привалившись спиной к дереву, и закурил. На Романа пахнуло сладковатым запахом марихуаны.

– Так будемо вариты, Микола? – гнул свою линию Василь.

– Воды треба много, – уже слабее возражал тот.

– Та мы со Студентом натягаем. Поможешь, малы?

– А куда я, на хрен, денусь? – философически отозвался тот.

– Во, бачишь? А ты дров нарубай, Миколка. Добре?

У Василя задрожал голос. Он так просительно смотрел в глаза Миколе, что тот сдался окончательно.

– Ат, – махнул он рукой. – Охота тоби.

– Та ты сам побачишь, як будэ смишно, – зачастил Василь. – И малому цикаво. Так, Студент?

Тот лишь медленно кивнул, блаженствуя от каждой затяжки.

– Нарубаешь дров, Микола? – суетился Василь.

– Та нарубаю!

– Ну, и добре. Пойду за казаном.

Василь поставил свою тарелку в тарелку Студента и заскочил в холм. Но через минуту вышел из него, катя перед собой огромный черный котел с приваренными к днищу ножками. Он ловко развернул котел посреди поляны и поставил его стоймя.

– А он сюда влезет? – спросил будто сам себя Студент.

– Ще як влызе, – заверил его Василь. – Мой дед казав, краснопузых по два сажалы. Тильки звязать треба добре, як куренка, в кучку. От сюды, к грудям, коленки, а руки – от так во!

Он присел и свернулся в калачик, показывая, каким именно образом надо связать подготовленного к варке пленника. В его движениях было столько радости, что Романа замутило. Он уже не думал о спасении, думал только о том, как умереть, минуя этот котел.

Словно прочитав его мысли, Василь подскочил к нему, присел на корточки и заглянул в глаза, быстро-быстро бегая расширенными зрачками.

– Ну шо, дороженьки, змовк? Давай шуткуй. Вже не шуткуется? Ну, тада кричи. Тоби ж страшно, а, москаль? Страшно?

Роман молчал, превозмогая омерзение, идущее от шепчущих, дрожащих губ садиста и тяжелого, едкого запаха изо рта.

– Бачишь той казанчик? – вытянув назад руку, показал на котел Василь. – В ём таких, як ты, зварилы мно-ога. Так шо будэ весело, ой, весело…

– А сколько он там будет вариться? – спросил Студент, докурив «косяк» до пальцев.

– Та кильки мы пожадаемо, – отошел с некоторым разочарованием от Романа Василь. – Воды влыв холодной – оно трохи отошло. Дав огню – знов вишчыть. Ну, давай вынось вушата. А я тут…

– Сейчас.

Студент поднялся и вошел в холм. Василь, не находивший себе места, занялся установкой котла, утрамбовывая землю под неустойчивой ножкой. Микола взял котелок, тарелки и ушел к реке.

Роман снова начал ожесточенно тереть веревки, но в этот миг из холма вышел Студент, держа наперевес немецкую винтовку образца Второй мировой войны. Он расставил ноги и прицелился Роману в голову. Василь стоял к нему спиной и не мог ему помешать. Роман замер, глядя в черную дырочку ствола. Неужели Студент его пожалел и решил избавить от мук?