Текст книги "Жесткая блокировка"

Автор книги: Сергей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

15 июня, Польша, 23.20

Через двадцать минут они были возле джипа. Маску, перчатки и «кольт» Роман вернул Метеку.

– Думаю, это мне больше не понадобится.

– Дай бог, – отозвался Метек.

Они сели в машину, Метек завел двигатель. Джип радостно загудел, будто соскучился в одиночестве. Роман прижался затылком к подголовнику, блаженно потянулся. Дело сделано.

– Куда сейчас? – взглянул на него Метек.

– На Варшаву, куда ж еще? – улыбнулся Роман.

– Поехали.

Метек включил фары. Лесная дорога, слегка подпрыгивая, побежала навстречу.

– Что это? – поинтересовался Метек, имея в виду папку на коленях Романа.

– Это? Один очень занятный документ. Думаю, его изъятие доставит нашим друзьям немало хлопот.

– Как бы не кинулись в погоню, – озабоченно сказал Метек.

– Эти? – засмеялся Роман. – Да ты их до смерти напугал.

Метек тоже улыбнулся, но как-то сдержанно.

Роман затих, призадумался. Да, содержимое этой папки может вызвать большую шумиху. Тайный сговор выходил наружу, со всеми неприглядными потрохами. Организация убийства одного из украинских лидеров, государственный переворот, раздел страны. Это пахло международным скандалом. Одно дело – стихийное движение масс, другое – четко спланированная провокация. И вот они, имена организаторов.

Пожалуй, решил Роман, они попытаются вернуть папку. Хотя сделать это очень сложно. Догнать джип заговорщики не смогут. А и догнав, отнять папку у двух вооруженных агентов им не под силу, это они должны понимать. Обратиться в полицию? Но кого искать? Машину, на которой приехали налетчики, никто не видел. А скоро лесные перепутья закончатся, джип выскочит на шоссе, и там вообще – поминай, как звали.

Нет, им нас не достать, пришел к выводу Роман. Пусть они там пыжатся, как хотят, ругаются, звонят во все колокола – все напрасно. Пустые усилия, и говорить нечего.

Джип уже пятнадцать минут шел по дороге. С обеих сторон проворачивались освещенные фарами стволы сосен и тут же исчезали в темноте. Дважды Метек свернул на развилках, но дорога все еще была узкой, лесной. Несмотря на высокую проходимость и мощные амортизаторы, джип не мог разогнаться больше пятидесяти километров в час. Иначе начиналась такая болтанка, что головой можно было пробить крышу.

Роман несколько раз оборачивался, смотрел назад, в темноту, но ничего подозрительного не замечал.

– Сколько до шоссе?

– Километров двадцать, – сказал Метек.

– Отлично. Так держать!

– Есть, капитан.

Откинув сиденье, Роман занял полулежачее положение и закрыл глаза. Руки его сжимали папку, коробочка с пленкой надежно лежала в кармане. Через пять-шесть часов они будут в Варшаве. А там – российское посольство, перелет в Москву и заслуженные лавры. Как бы там ни было, победителей не судят. Да, парочку промахов Роман совершил. Но ведь все, что нужно, добыл, и даже сверх того. Если этой папкой правильно распорядиться, то много пользы с нее можно поиметь. А уж в Москве знают, как с подобными документами поступать. Пристроят как положено, будьте покойны. Свое Кремль не упустит, на таких делах он не одну собаку съел. Ну, и капитана Морозова отметят, есть за что. Майор – это само собой. А возможно, и другое что перепадет. Медалька, чтобы Слепцову нос утереть. Должностишка какая теплая. Сколько можно человека по лесам гонять? Вот вам, Роман Евгеньевич, уютный кабинетик и пяток расторопных подчиненных, чтоб самому мелочовкой не утруждаться. А вот, собственно, награждение в Колонном зале. Президент, окружение, сияющий паркет, хрустальные люстры. Кадеты с барабанами, в белых перчатках, подхватили палочки и – тра-та-та-та-та, тра-та-та-та-та…

– Роман, – послышался тревожный голос Метека. – Кажется, у нас неприятности.

Роман открыл глаза, встряхнул головой:

– Что такое?

Метек ткнул большим пальцем куда-то вверх. Роман сперва не понял, но в следующий момент уловил отдаленный стрекот.

– Это вертолет, Роман!

Глянув через окно и поводив взглядом по темному небо, Роман пока ничего не заметил.

– Может, почудилось?

Метек покачал головой.

Обернувшись, Роман увидел плывущее за ними по дороге световое пятно. Оно еще было далеко, но быстро приближалось.

И стрекот лопастей теперь был слышен совершенно отчетливо.

– Думаешь, за нами? – спросил Роман.

– Думаю, за нами, – кивнул Метек, бросив взгляд на папку.

– Может, пронесет?

Метек лишь скептически усмехнулся.

Роман чертыхнулся. Луч прожектора накрыл джип ослепительным колпаком. Винты выли над головой, заглушая шум автомобильного двигателя.

Послышалась команда остановиться. Она угрожающе гремела на весь лес. В луче прожектора не видно было света фар.

– Что будем делать? – крикнул Метек.

– Думаю!

– Думай быстрее.

Заговорщики все-таки нашли способ настичь беглецов. Дорога на «Старую сову» одна, вертолет прочесал ее в пять минут, проверил ближайшие разъезды и без труда вычислил единственную «исходящую» машину на этих безлюдных лесных проселках. Тут и днем-то никто не ездит, а уж ночью подавно.

И что делать? Остановиться? Немыслимо. У полиции есть приметы, они не купятся на отговорки. Короткий обыск – и папка с пленкой у них. Все старания коту под хвост. Тогда что делать? Уничтожить вещдоки, чтобы не достались никому, и мчаться вперед? Полицейские вряд ли станут стрелять, им нужно захватить агентов живьем. Скорее всего, они будут вести джип до того места, где наземные силы перекроют дорогу. И все, приехали, там уже никуда не денешься.

Значит, надо что-то делать сейчас, пока есть время.

Уничтожать пленку и содержимое папки не хотелось. Слишком дорого достались. И представляют большую ценность. Пока есть возможность, надо попытаться спасти их.

А если выскочить и побежать в разные стороны? Вариант. Вертолет не сможет преследовать сразу двоих беглецов. Значит, один останется без присмотра и сможет унести документы. Но откуда знать, за кем погонится вертолет? А если подоспеет второй?

И сколько пробегаешь по лесу? Его прочешут силами армии вдоль и поперек, это не разрозненные отряды «лесных братьев». Все местное население, полиция, жандармерия, спецназ будут подняты на ноги. От всех не спрячешься.

Вертолет оглушительно завывал винтами и орал мегафоном. Было видно, что он вцепился в джип намертво. И деваться в этом лесном туннеле некуда, это понимали и в вертолете, и в джипе. Происходи дело в городе, можно было бы попытаться уйти в отрыв. Но в лесу такое невозможно.

– Ну, придумал? – спросил Метек, щурясь от бьющего в кабину света.

– Да, – кивнул Роман.

– Говори! Потому что через семь километров населенный пункт, там нас будет ждать засада.

– Поворот скоро? Нужен поворот!

– Через два километра.

– Хорошо! Сделай сейчас резкую остановку, и сразу же меняемся местами. Я за руль, ты – назад.

– Понял!

Упершись в баранку, Метек ударил по тормозам. Джип резко зашуршал колесами по песку, остановился. Луч прожектора ушел вперед, вертолетчик, не ждавший такого фокуса, лег на разворот.

Пока вертолет выполнял маневр, Метек перевалился на заднее сиденье, а Роман занял его место за рулем.

– Держись!

Как бы пытаясь убежать от слепящего луча прожектора, Роман врубил скорость и дал газу. Пускай в вертолете думают, что беглецы потеряли голову и начали сбивать ритм, пытаясь таким образом оторваться от преследования.

Теперь джип несся со скоростью шестьдесят километров в час. Он отчаянно прыгал по ямам, Роман едва справлялся с управлением.

Вертолет настиг их снова, окружил световым пятном, начал оглушать мегафонным ревом.

Роман, ведя машину одной рукой, снял с себя пятнистую куртку и майку, заботливо выстиранную и заштопанную Ганной. Стащил, бешено изгибаясь, кроссовки и джинсы. Сжав зубы, сорвал рывком бинт на плече, да еще ногтями «раздраконил» рану до крови.

С вертолета не могли видеть, что творится в салоне джипа. Во-первых, деревья не давали вертолету как следует снизиться, во-вторых, он держался чуть позади, чтобы лучше контролировать передвижение джипа.

Роман сунул Метеку комок с одеждой.

– Это выбросишь где-нибудь в лесу.

– Хорошо!

– Там же избавишься от масок и оружия.

– Понял.

Роман передал назад пленку и папку, на секунду обернувшись, чтобы встретиться глазами с Метеком.

– Это следует доставить в российское посольство. Товарищу Орлову, лично в руки. Запомнил?

– Так, – кивнул Метек, засовывая папку и пленку в небольшой рюкзак. – Орлову. Я знаком с ним.

– Тем лучше. Теперь слушай. На повороте я резко сверну. Прожектор уйдет в сторону. И ты сразу выпрыгивай из машины.

– А ты?!

– А я поеду дальше. Пусть летят за мной.

– Ты хочешь выиграть для меня время?

– Точно. Ты доберешься до посольства?

– Если у меня будет хотя бы час форы, доберусь.

– У тебя будет этот час! – пообещал Роман.

Метек несколько секунд помолчал.

– Но тебя же арестуют!

– И прекрасно, – оскалил зубы Роман.

– Как ты будешь выпутываться?

– Не первый раз. Что-нибудь придумаю. Главное, Метек, чтобы ты доставил документы по назначению. Это – самое главное! Ты меня понимаешь?

– Понимаю, Роман.

– Тогда счастливо тебе, друг.

– И тебе, друг, счастливо.

Роман увидел в зеркало заднего вида, что Метек ему широко улыбается.

Отличный он парень, этот белобрысый Метек!

– Поворот! – крикнул Роман, увидев впереди развилку.

– Вижу!

– Готовься!

Роман увеличил скорость, хотя и так едва удерживал машину на дороге.

Теперь важно было все рассчитать правильно.

Роман заложил крутой вираж, вписался в поворот и погнал машину еще быстрее.

Вертолет, благоразумно задержавшийся сзади, понесся следом за джипом. И в тот миг, когда он его настигал, Роман резко затормозил.

Вертолет пролетел по инерции дальше, возмущенно воя винтами.

– Пошел!

Сзади хлопнула дверца, машину качнуло. Не теряя ни секунды, Роман помчался дальше. Пусть в вертолете думают, что водитель джипа не справился на повороте с управлением и вынужден был притормозить, чтобы не врезаться в сосну.

На какое-то время стрекот винтов отстал. Роман похолодел. Неужели они заметили, что из джипа выпрыгнул человек? Тогда весь план летит к чертям!

Проклятье!

Но нет, вертолетный луч снова ударил в салон. На этот раз Роман ему даже обрадовался. Загремели команды остановить машину.

– Хорошо, мальчики! – шептал Роман, по-прежнему стремясь вперед. – Очень скоро я буду ваш. Только далеко не уходите…

По дороге он тормозил еще несколько раз, как бы стараясь стряхнуть с себя приставший, как назойливая муха, вертолет.

Но пилот был начеку и уже не проносился вперед. И должно быть, здорово посмеивался над незадачливым беглецом, который никак не поймет, что его песенка спета, дергайся не дергайся.

«Ничего, пусть смеются, – думал Роман. – Главное, чтобы они поверили, что я придурок, который хочет сбежать от вертолета. И чтобы все они оттянулись на меня».

Теперь он ехал чуть медленнее. Разбиваться ему не с руки. И жить охота, и Метека надо прикрыть. Хотя дергал машину он вправо-влево отчаянно, как человек, окончательно потерявший голову.

Погоня близилась к завершению.

Еще издали Роман заметил всполошенные просверки мигалок. Там, где проселочная дорога выходила на шоссе, стояли в ряд несколько полицейских автомобилей.

Шоссе было блокировано с двух сторон. Беглец мог либо развернуться и с прежней скоростью помчаться назад (но уже в сопровождении кавалькады машин), либо сдаться в руки полиции. И чистосердечно признаться во всех своих преступлениях.

Был и третий вариант. О котором полицейские пока не догадывались. И именно им собрался воспользоваться Роман.

Он выскочил на шоссе, ткнулся вправо, влево – и остановился перед строем мигалок.

Послышались команды, теперь уже со стороны машин. Фары ударили в салон.

Роман сразу ослеп и ощупью открыл дверь.

– Не стреляйте! – закричал он, выходя с поднятыми руками. – Прошу вас, не стреляйте. У меня нет оружия!

Он рыдал, слезы текли по его небритому лицу.

Должно быть, полицейские, устроившие по всей науке грандиозную засаду на двух вооруженных головорезов, несколько растерялись. Из машины вышел голый, в одних трусах человек, с окровавленными руками, к тому же едва стоящий на ногах.

Роман бессильно опустился на колени, приваливаясь боком к переднему колесу джипа. Было видно, что вот-вот упадет.

К нему подбежали, окружили. Кто-то заскочил в салон, послышался торопливый разговор на польском языке. Понять его смысл можно было и без перевода – уж больно обескуражены были интонации.

– Господи, – стонал Роман, – я спасен… Спасен…

– Вы русский? – послышался чей-то голос.

Роман поднял голову, увидел склонившегося над ним офицера.

– Да, русский… Роман Морозов, российский подданный… Бизнесмен.

– Что с вами произошло?

– Меня похитили. Бандиты… – всхлипнул Роман. – Мы с женой были в Быхаве. В гостинице. Ночью меня оглушили и вывезли в лес… Я ничего не помню. Господи, неужели это кончилось?

Полицейские обменялись короткими фразами.

– Чья это машина?

– Их… – слабея, зашептал Роман. – Это их машина.

Офицер наклонился к нему, чтобы лучше слышать.

– Я развязал веревки и бежал… Господин офицер, где моя жена? Где моя Ева?

Роман уже закатывал глаза, силы его оставляли.

Офицер посторонился, давая дорогу санитарам с носилками.

Роман подхватили, уложили на носилки, накрыли одеялом.

– Где моя жена, господин офицер? – прошептал Роман, глядя сквозь слезы на полицейского.

Ему сделали успокоительный укол и понесли к машине «Скорой помощи». Роман почувствовал, как по телу пошла согревающая волна, всхлипнул в забытьи и с чистой совестью потерял сознание.

16 июня, Польша

Роман вдохнул резкий запах и очнулся. Открыл глаза. Незнакомое, ярко освещенное помещение. Голые стены, люминесцентные лампы.

Человек в белом халате отнял пузырек с нашатырем от его лица, кому-то утвердительно кивнул.

Роман понял, что пришла пора возвращаться к жизни, хочет он того или нет.

Часа полтора, путем искусственного замедления сердечного ритма, он заставлял организм пребывать в состоянии, близком к коматозному. Кто-то несколько раз его проверял, щупая пульс и поднимая веки. Но Роман никак не реагировал на проверяющего и упорно не выходил из комы. Или подобия ее.

Но вот за него взялись всерьез. Нашатырь – штука едкая, от него мертвый оживет. К тому же слишком долгая отключка могла вызвать подозрение.

Поэтому «больной» затрепетал, застонал и оглянулся по сторонам.

– Где я?

– Хватит притворяться, – послышался строгий голос.

Ах, вот как! Началось. Что ж, поиграем.

Роман спустил ноги с кушетки, на которой лежал, сел, привалясь к стене. На нем была серая больничная пижама. В качестве обуви стояли шлепанцы на полу.

Перед ним возвышался человек в полицейском мундире. Он кивнул врачу, и тот вышел за дверь.

– Кто вы? – спросил Роман слабым голосом. – Где я?

– Я майор Лысковский. Вы находитесь в управлении жандармерией Подкарпатского воеводства.

Майор Лысковский, статный красавец лет сорока пяти, с волосом цвета «перец с солью», говорил на русском языке четко, ясно, не путая падежей и окончаний. Сразу видно человека, воспитанного в той еще Польше. Он стоял перед задержанным и чеканил слова, наблюдая за выражением его лица.

Лицо искривилось, готовое вот-вот залиться слезами.

– Господи, как я рад… – залепетал Роман.

– Скажите, почему вы не подчинялись приказу полицейского вертолета и не остановились? – сурово спросил майор Лысковский.

– Я боялся, товарищ майор…

– Пан майор, – поправил тот.

– Да, да, конечно… Пан майор. Я был ужасно напуган. Я ничего не понимал. Мне казалось, что это те же люди!

– Какие люди?

– Которые похитили меня, тов… пан майор!

– Вас никто не похищал! Это вы совершили налет на пансионат, убили сторожа и похитили документы!

Роман вытаращил на жандарма глаза:

– Что вы такое говорите, товарищ майор?

– Вам лучше во всем признаться! Это облегчит вашу участь перед польским судом.

– Но я не понимаю, товарищ… пан…

– Где ваш напарник? – рявкнул Лысковский.

Роман сжался, рот его задрожал.

– Я ничего не понимаю.

– Вы все прекрасно понимаете! Ваш напарник сбежал, а вы тянете время, чтобы его прикрыть.

– Это чудовищная ошибка, – покачал головой Роман, с ужасом глядя на майора. – Вы меня с кем-то спутали… Меня держали в какой-то яме. Я был связан… Вот, смотрите!

Роман засучил рукава и протянул вперед руки, показывая следы от веревок.

Следы были впечатляющие. Майор покрутил носом, помолчал.

– Смотрите, смотрите, пан майор! – настаивал Роман.

Он поднял штанины – и по голеням шли синие спиралевидные рубцы.

– Меня похитили из гостиницы в Быхаве. Мы с женой поужинали и легли спать. А потом меня ударили, спящего, по голове… Вот, здесь на затылке след от удара, вы пощупайте! Очнулся я с мешком на голове. Мы с женой совершали тур по Европе. Были в Париже, затем хотели прокатиться по Польше… А меня похитили прямо из гостиницы… Я буду жаловаться! Вы не можете обеспечить безопасность ваших гостей! А теперь вы меня обвиняете в каких-то ужасных преступлениях. Где моя жена? Почему вы не говорите, где Ева? Она мертва?! Или ее тоже похитили?!! – Роман уже бился в истерике. – Я требую российского консула!

Открылась дверь, вошел невысокий плешивый полковник.

Обменявшись с майором короткими взглядами, он указал тому на дверь. Лысковский кивнул и вышел, недобро поглядывая на шумного задержанного.

– Успокойтесь, прошу вас, – мягко сказал полковник, садясь на стул.

Роман, вытирая рукавом слезы, закивал.

– Я полковник Храбицкий. Расскажите, что с вами произошло?

Полковник говорил мягко, участливо.

Роман, всхлипывая, смущенно попросил:

– Можно мне стакан воды, пан полковник? Эти люди не давали мне пить и есть…

– Да, конечно.

Полковник нажал кнопочку под столом. В дверь сунулся нижний чин. Полковник отдал ему короткий приказ, чин исчез.

– Сейчас все принесут, господин Морозов. Морозов, я правильно назвал вашу фамилию?

– Да, – кивнул Роман. – Морозов Роман Евгеньевич.

– Так каким образом вы оказались в той машине, господин Морозов?

– Бог помог, господин полковник! Я уже рассказывал пану… этому вашему, майору, что меня ночью оглушили…

– Я это слышал, – вежливо сказала Храбицкий.

– Да? – удивился Роман. – А-а… вы… Ну, конечно. Так вот, мы с женой остановились в гостинице. Да вы проверьте, это же нетрудно сделать. Портье записал нас в журнал…

– Мы все проверим. Что дальше, господин Морозов?

– Дальше? Яма… Я связан, не могу пошевелиться… Ничего не вижу. На мне глухой мешок.

– Значит, вы не видели тех людей?

– Нет, я их не видел, господин полковник. Я же говорю, на мне был мешок…

– Хорошо. Но вы их хотя бы слышали?

– Да, немного… Но они говорили по-польски, и я ничего не понимал.

– Понятно, – прищурился полковник. – Сколько их было, вы смогли определить?

Роман задумался.

– Точно не знаю… Двое или трое. Но не много.

Нижний чин внес поднос с бутербродами, водой и кофе, поставил по знаку полковника на стол.

– Садитесь сюда, господин Морозов, вам здесь будет удобнее. Прошу вас.

– Спасибо, господин полковник…

Роман неуверенно подошел к столу, опустился на стул, жадно потянулся к стакану с водой. Руки его задрожали, он едва удержал стакан и выпил его залпом до дна.

Полковник внимательно следил за ним. Следили за ним и по сторону стенного зеркала, но Роман старался не думать об этом.

Поставив стакан, он нерешительно взглянул на бутерброд с ветчиной, затем на подполковника.

– Ешьте, прошу вас. Не стесняйтесь, – поощрительно улыбнулся тот и даже придвинул тарелку к жертве похищения.

Роман кивнул, с жадностью начал жевать бутерброд.

– Ну, и что было потом? – чуть подождав, продолжил допрос полковник.

– Потом я лежал в этой яме… – жуя и глотая, продолжал свой рассказ Роман. – Что-то вроде землянки. Не знаю… Там из земли торчали корни деревьев. Я их обнаружил на ощупь и тер о них руки, чтобы порвать веревки.

– Вам угрожали? Что за рана у вас на плече?

– Нет, не угрожали. Просто посадили в яму… Рана на плече – это потом… Когда я перетер веревки, я пролезал под дверью… Она была заперта, поэтому я лез в щель под ней. За что-то зацепился плечом, было больно…

– И что, вас не охраняли? – удивился полковник. – И позволили вылезти просто так?

– Эти люди были неподалеку. Я слышал их голоса… Но я не знаю, что они делали… Когда я вылез из ямы, я начал уползать в лес, подальше от голосов. Было темно, ничего не видно… Я наткнулся на машину. Дверца была открыта, ключи торчали в замке зажигания. Я сел за руль и рванул по дороге вперед.

– Они вас не преследовали?

– Не знаю. Я не смотрел назад. Я только все время гнал вперед и даже боялся оглянуться.

– Но почему вы не остановились, когда вас настиг вертолет? Вы что, не понимали, что это полиция?

– Не понимал, господин полковник, – виновато улыбнулся Роман. – Я вообще плохо понимал… Видел перед собой дорогу и ехал по ней, чтобы добраться до людей, до полиции… А этот вертолет меня испугал еще больше. Кругом лес, мне казалось, стоит мне остановиться, и меня сразу свяжут и посадят назад… Поэтому я все ехал и ехал, пока не увидел, что впереди стоят полицейские автомобили. Только тогда я понял, что спасен…

Роман, давно забыв о бутербродах, замолчал.

– Если бы вы знали, господин полковник, какой ужас я испытал… Эта неизвестность, веревки, мешок, сквозь который я ничего не видел.

Он снова всхлипнул.

– Ну, успокойтесь, – сказал мягко полковник. – Хотите сигарету?

Роман кивнул:

– Пожалуйста.

Полковник протянул ему пачку сигарет, чиркнул зажигалкой.

– Да, все это очень похоже на правду, – сказал он, наблюдая за тем, как жадно затягивается Роман. – Но мы ведь с вами знаем, что это – ложь!

Роман поперхнулся дымом, уставился на полковника.

– То есть, господин полковник? Я… не понимаю.

– Все вы прекрасно понимаете, господин Морозов, – чуть нахмурился полковник. – Вы – профессионал и отлично ведете вашу игру. А теперь давайте раскроем карты. Для вашего же блага.

– Вы тоже, господин полковник? – горестно удивился Роман. – Как этот недобрый человек… пан майор…

– А вы – добрый, господин Морозов? Убили человека и полагаете, что вам удастся от этого отвертеться?

– Какого человека? – прошептал Роман. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Меня связали и засунули в яму. Посмотрите, вот следы от веревок…

– Не начинайте, прошу вас, – поморщился полковник. – Откуда эти следы, мы разберемся. Скажите мне вот что: куда девался ваш напарник?

– Какой напарник, господин полковник?

– Тот, с которым вы совершили налет. Где он?

– Я ничего не понимаю, – удрученно признался Роман. – Это какая-то чудовищная ошибка.

Полковник медленно поднялся со стула, прошел к дальней стенке. Вернулся.

– Давайте говорить начистоту, господин Морозов.

– Давайте, господин полковник, – согласился Роман. – Только я не понимаю…

– Ну, хватит! Все вы понимаете. И должны осознавать, что попали в очень плохую историю.

– Да, это правда, господин полковник, – закивал Роман, – хуже того, что со мной произошло, невозможно представить. Вы бы знали, что я испытал…

– Послушайте меня внимательно, господин Морозов, – сказал полковник с металлом в голосе.

Роман притих и со страхом посмотрел на него.

– Нас интересуют приметы того человека, который совершал вместе с вами налет. Все равно мы узнаем, можете в этом не сомневаться. Но зачем нам прибегать к крайним мерам?

Роман смотрел на него с тупым недоумением.

– Только приметы, господин Морозов. И на этом вас оставят в покое. Возможно, через час-другой вас даже отпустят. Буду с вам откровенен: лично вы для нас не представляете никакого интереса. Сообщите приметы напарника – и мы прекрасно поладим.

– Мне кажется, я схожу с ума, господин полковник, – пожаловался Роман.

– Да? По какой же причине?

– Я натерпелся таких ужасов… Думал, что в полиции меня ждет спасение! А вы обвиняете меня в каких-то преступлениях, о которых я не имею понятия…

– Немедленно прекратите этот бред! – потребовал полковник.

– Нет, это вы прекратите, – возмутился Роман. – Если вы не остановите этот издевательский допрос, я обращусь в международный суд!

– Вот как?

– Да, именно так. Вместо того чтобы искать преступников, похитивших меня, вы взваливаете на меня чьи-то преступления! Я буду жаловаться. Почему вы не говорите мне, что с моей женой?

– Прекратите этот цирк!

– Что с ней?! – закричал Роман. – Ее убили? Похитили? Почему вы молчите? Я требую, чтобы меня немедленно отпустили. Я хочу поехать в Быхаву и узнать, что с моей женой!

Он поднялся со стула и подбежал к выходу. Подергав запертую дверь, обернулся.

– Я что, арестован?

– Задержаны, господин Морозов.

– Но почему? По какому праву? Я ведь все вам рассказал. Я что, виноват в том, что меня похитили?

Полковник смотрел на него со странным выражением.

– Почему вы на меня так смотрите? Пожалуйста, дайте мне телефон. Я хочу позвонить в консульство.

– Позже позвоните.

– Нет, сейчас. Я имею право на звонок!

– Сядьте, господин Морозов!

Роман постоял у двери и вернулся на место.

– Кто ваш напарник?

Роман начал всхлипывать. Он запустил руки в волосы и принялся раскачиваться на стуле.

– Кто ваш напарник? Его приметы?!

– Вы ответите за это, – простонал Роман. – Я это так не оставлю.

– Куда он направляется?

– У меня есть связи в Кремле. Ваше посольство получит ноту протеста.

Внезапно Роман вскочил, подбежал к двери и начал лупить в нее кулаками.

– Выпустите меня отсюда! Немедленно выпустите! Я хочу знать, что с моей женой?! Откройте дверь!

Полковник резко окликнул его. Но Роман, не реагируя, продолжал стучать в дверь.

Однако силы его быстро истощились. Он сполз на пол, дергаясь и рыдая. Его стошнило. Он икал, обливался слезами и требовал консула.

В помещение вошли люди в форме. Они подняли Романа и волоком потащили его по коридору. Внесли в узкую комнатушку с зарешеченным окном, положили на кровать. Дверь с лязгом закрылась.

Но через десть минут в камеру ворвался майор Лысковский с двумя подручными. Задержанный был посажен на привинченный к полу стул. Ему в глаза направили яркую лампу, майор бешено орал на него, требуя назвать приметы напарника.

Роман плакал, твердил, что произошла ошибка, и норовил упасть со стула от слабости и перенесенных потрясений. Упасть ему не давали, сзади его крепко держали за плечи. Майор Лысковский, брызгая слюной, отвесил несколько пощечин задержанному, повторяя свои вопросы.

На пощечины Роман реагировал жалким стоном, слезами и обещаниями жаловаться в посольство. Тщетно майор бесновался и грозил ему всеми пытками, какие только были у него в арсенале. Роман только упорнее запирался и под конец совсем замолчал, сказав, что он больше не произнесет ни слова и заговорит лишь в присутствии российского консула.

Побесновавшись, майор ушел. Роман ожидал, что в камеру войдет полковник, игравший роль доброго следователя, и попробует «расколоть» задержанного сигареткой и сочувствием.

Но полковник не шел. Не входили и другие.

Роман, уткнувшись лицом в стену, лежал и ждал, что последует дальше.

Попутно он просчитывал шансы. Свои и Метека.

Метеку час форы он обеспечил. Даже два. За это время Метек мог уйти далеко. Приметы его неизвестны, в «Старой сове» он был в маске, так что кого искать оставленные с носом заговорщики могли сообщить лишь весьма приблизительно. Сколько помнил Роман, в пансионате Метек не издал ни звука, так что даже голоса его не знают.

Итог: то, что заговорщики не видели Метека, значило, что они его как бы не видели вообще. Поэтому следователи так яро пытались выбить из Романа приметы. Только он один знал, как выглядит его напарник, и только с его слов полиция могла найти беглеца.

А найти сложно. Метек парень проворный, к тому же в своей стране. Прибился к какому-нибудь туристическому лагерю, и поди догадайся, кто он такой есть. Или, еще проще: выбрался на шоссе, остановил попутку и покатил себе к Варшаве.

У полиции был шанс перехватить его в Варшаве. Но это при условии, что они знают приметы и знают, куда и для чего направляется беглец. Но примет у них нет, а беглец мог двинуться куда угодно. Не все пути ведут в Варшаву. Он мог затаиться, лечь на дно, сменить место жительства, изменить внешность – одним словом, раствориться. И где его искать? И, главное, кого искать?

Видимо, попытки искать его в лесу предпринимаются. Но, во-первых, неизвестно, в каком направлении вести поиски. Вдруг он махнул от пансионата совсем не в ту сторону, куда поехал джип?

Во-вторых, время для подобных поисков было упущено. Его, время то есть, постараются наверстать. Но шанс на успех невелик.

Почему прекратили допросы? Поняли, что от Романа ничего не добьешься. Его хоть режь, он будет стоять на своем. Это вопрос не только прикрытия напарника. Это вопрос собственного спасения. Признай он хоть каплю того, в чем его обвиняют, – и ему конец.

Единственная возможность полиции вывести его на чистую воду – изловить Метека. И попытаться выжать из него признания. Током, побоями, уговорами – чем угодно, но выжать. Он свой, с ним церемониться не будут. Пощечинами не обойдется, точно. Это Романа они не трогают всерьез. Все-таки российский подданный, черт его знает, руки, ноги были связаны, вдруг его действительно похитили, а тут еще сверху польская полиция устроила ему допрос с пристрастием, русские могут и обидеться. Так что пусть пока полежит на нарах, помучается неопределенностью.

А тем временем дружок его будет изловлен, и разговор пойдет по-новому, но только уже без мифических похитителей, слез и душераздирающих воплей об оставленной в гостинице жене.

В общем-то, очная ставка могла грозить Роману и со стороны заговорщиков. Стоило кому-нибудь из них явиться в управление и указать на него пальцем, вот-де, это он, этот самый негодяй негодничал в пансионате, режьте его на куски, пытайте, где второй, – и майор Лысковский приступился бы к нему всерьез.

Но тут закавыка. Указывать пальцем – значит подставлять и себя. Кто из заговорщиков на это способен? Марта? Гм. Положение ее двусмысленное. Через границу пробралась тайно, все это для нее может дурно кончиться. Но если решится – Роман готов был разыграть такую сцену, что еще неизвестно, кого из них больше заподозрят. И Марта наверняка об этом знает. Нет, она не сунется. Кто еще? Пан Юзеф? Слишком важен для подобной миссии. Хозяйка? Хорошо, если она вообще жива. Пан Анджей? Кишка тонка, нипочем не захочет афишировать свое участие. Другие? Те вообще из Украины, им лучше держаться ото всего подальше.

Чего и стоит опасаться Роману всерьез, так только поимки Метека. Пускай следователи не верят в его сказку с похищением. Это их дело. Но факты были на стороне Романа, и с этим им тягаться трудно. В гостинице зарегистрирован? Да. Неожиданно пропал? Да. Руки, ноги изранены? Да. На чужой машине мчался как сумасшедший? Да. Полиции сдался? Да. А тут еще законная жена пропала, и где ее искать, шут ее знает.

В общем, бедный, несчастный турист, которому надо оказать всяческое содействие, извиниться за несовершенство охранительной системы Польши и поскорее отпустить домой, клятвенно пообещав найти в самые короткие сроки пропавшую жену. Тогда он, может, и не станет жаловаться на нелепые обвинения и жестокое обхождение.