Текст книги "Кризис и другие"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)

№29. 26.08.09 «Завтра» No: 35

То, что в воображении М. Розановой соткался образ Лермонтова, читающего Приставкина, – курьезно и поучительно. Но и не более того. Воображение у г-жи Розановой, как мы убедились, не ахти. Да, злое… Да, воспаленное… Но при этом в высшей степени заурядное. Потому оно и образы рождает худосочные, лишь для эпатажа пригодные. Что особенно очевидно, когда ее образы вынуждены в силу родственности сюжетов конкурировать с образами, рожденными воображением национального гения. (Он же монстр, согласно «табели о рангах», сочиненной супругом г-жи Розановой). У Пушкина в его знаменитой «Вольности» и впрямь есть сюжет, родственный беннигсеновскому сюжету Розановой. Буквально – «родственный»!

Ведь Александр Беннигсен, которому посвящены самые яркие строки розановской статьи, – это прямой потомок барона Левина Августа Готлиба Беннигсена (по-русски – Леонтия Леонтьевича Беннигсена), выдающегося военачальника российской армии, сыгравшего важнейшую роль в убийстве Павла I. Лев Толстой неприязненно описывает в романе "Война и мир" конфликт Л. Л. Беннигсена с М. И. Кутузовым. А Пушкин в своем воображении видит Леонтия Леонтьевича "в лентах и звездах". Помните эти строки из "Вольности"?

 
Он видит – в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны:.
На лицах дерзость, в сердце страх.
 

Что мне ответят, если я сходу заявлю, что выявленная А. Синявским «монструозность» великого Пушкина имеет некое – косвенное, но вполне реальное – отношение к нелицеприятной характеристике, данной Пушкиным Беннигсену как одному из убийц Павла I? Кто-то спросит с вежливым изумлением: «Что Вы имеете в виду?». А кто-то злорадно ухмыльнется: «Ну вот! От конспирологии так отмежевывался – и на тебе!»

Поэтому я ничего подобного с ходу не заявлю. Да и в целом торопиться не буду. Я для начала аккуратно зафиксирую самое очевидное. Потом развернуто обсужу то, что находится, так сказать, вблизи самого очевидного. Так по трясине ходят – от кочки к кочке, не торопясь. Трясина-то, между прочим, не филологическая и не историко-культурная, а именно политологическая. Что становится ясно, как только на нее вступаешь по-настоящему.

Итак, зафиксируем для начала в виде самого очевидного, что Пушкин в своем воображении видит родоначальника очень важного для нашей истории семейства. Российского имперского аристократического семейства Беннигсенов.

А также, что прямым потомком того Беннигсена, который запечатлен Пушкиным, является Александр Беннигсен, о котором повествует нам М. Розанова в своей донельзя откровенной статье "Кавказская пленница".

Потомок Беннигсена, косвенно упомянутого Пушкиным в стихотворении "Вольность", был, согласно сказанному в розановской статье, разработчиком экстравагантного спецпроекта. Предполагавшего зачистку русских ("да, да", – подчеркивает Розанова, – "именно русских") руками взращиваемых для этого радикальных исламистов. Тех, кого некоторые позже назовут "тангутами". Упоительными насильниками, к которым унизительно влечется не забытая еще, наверное, читателем паскудная старуха Капитолина Ивановна.

Насколько очевидно то, что Беннигсен-предок, убивший Павла I, и Беннигсен-потомок, специализировавшийся четверть тысячелетия спустя на зачистке нас "тангутами", являются членами одной элитной – российской аристократической имперской – семьи? Это абсолютно очевидно. Как пишет Фанни Беннигсен, одна из дочерей героя статьи Розановой А. Беннигсена, Беннигсены – датчане, переселившиеся в Германию. Их род становится известным в Ганновере с конца XIII века. В 1773 году подполковник королевской ганноверской службы барон Беннигсен (тот самый Леонтий Леонтьевич) вступает в русскую военную службу, воюет вместе с Суворовым, становится генералом, участвует в различных военных кампаниях, удостаивается высочайших наград и в возрасте 73 лет возвращается в Ганновер. Один из его сыновей остается в России. Его прямой потомок – Александр Адамович Беннигсен, фигурирующий в статье Розановой.

Спросят: "Ну и что?" Отвечаю. Только то, что прямое родство Л. Л. Беннигсена, убившего Павла I, и А. А. Беннигсена – абсолютно очевидно. И зафиксировано мною в качестве такового.

Столь же очевидно и то, что Л. Л. Беннигсен предстает в воображении Пушкина не как сиятельная фигура, блистающая, к примеру, на придворном балу, а как участник конкретного заговора.

И, опять же, меня справедливо спросят: "Ну и что?" Только то, что это именно так. И что, только зафиксировав, что это именно так, можно от совсем очевидного переходить к тому, что находится в его ближайшей окрестности. Оговорив, что заговор, в котором участвовал предок А. Беннигсена, был беспрецедентно судьбоносен для нашей истории. И – столь же беспрецедентно могуч. То есть порожден очень сложно, тонко и надежно выстроенной элитной закрытой группой. Это так же бесспорно, как и все, зафиксированное выше.

В самом деле, Павел I планировал заключение союза с Наполеоном против Великобритании. И даже совместный с Наполеоном поход в Индию. Осуществись подобное, вся мировая история была бы совсем иной. А уж история России и подавно. Выгоды для России от такого союза с Наполеоном были огромны. Издержек этот союз фактически не содержал. Невыгоден данный союз был только Великобритании. И он был сорван – убийством Павла I – во спасение Британской империи. Что признается всеми специалистами. А значит, по своей судьбоносности заговор и впрямь беспрецедентен. Обсудив эту беспрецедентность, обсудим и другую. Беспрецедентность масштаба заговора, могущества заговорщиков.

Назовем элитную группу, убравшую Павла I и этим спасшую Британию на рубеже XVIII – XIX веков, группой #1.

Назовем элитную группу, сотворившую в начале XX века очень многое (убравшую Распутина и не только) ради того, чтобы Россия сохранила пробританскость хоть бы и ценой своей гибели, группой #2.

Осмелится ли кто-то утверждать, что группа #1 и группа #2 не являются элитно-родственными группами? Я не знаю таких историков. Подчеркиваю, не конспирологов, а историков. И что же? Даже при наличии такой родственности (а кто-то считает, что элитной тождественности) надо относиться к заговору против Павла I как к заурядному дворцовому заговору? Извините, это невозможно, уже хотя бы в силу вышеназванных очевидных обстоятельств. Но есть и обстоятельства другие. Не столь броские, однако, тоже существенные. К ним и перехожу.

В современном российском сленге есть выражение "не ващще, а чисто конкретно". Заговорами "ващще" (а точнее, не заговорами, а всеобъемлющим заговором) занимаются конспирологи. А теми заговорами, которые осуществлялись "чисто конкретно" (что исторически очевиднее заговора с целью убийства Павла I?), занимаются специалисты по теории элит.

И любой из них вам скажет, что к убийцам элитная группа, осуществляющая заговор такого класса, каким был заговор против Павла I, сводиться никак не может. Что у таких заговоров всегда существует так называемая "внутренняя кухня".

Конспирологу "чисто конкретные заговоры" мало интересны. А уж их "внутренняя кухня" – тем более. Зачем ему заниматься "внутренней кухней", если он поглощен лицезрением козней всемогущих злых сил? Способных учинить все, что угодно, по принципу "дунуть, плюнуть, растереть".

Но и представитель "академишэн" не будет заниматься "внутренней кухней" пусть даже и абсолютно несомненных, с исторической точки зрения, заговоров. А зачем ему заниматься этой самой "кухней" треклятой? Академическую карьеру на этом не сделаешь. А на неприятности в два счета можно нарваться. Обнаружишь, не ровен час, что-нибудь опасное для сильных мира сего. И – схлопочешь от них по полной программе. Нет, уж лучше обсуждать не "внутреннюю кухню", а что-то соседнее: "Ну, убили государя-императора… Как убили? А вы не в курсе? Табакеркой, хе-хе. Перед этим по-нашенски – того… Налакались, знаете ли, как следует. Да Вы нешто Пушкина не читали? Вином-с напоенные… хе-хе-хе…". Конечно, и не только так будут обсуждать это соседнее. А очень подробно, солидно и доказательно. Но – именно соседнее будут обсуждать, а не эту самую "кухню". Которая любому опытному оперативнику очевидна, да и "системщику" тоже.

Что же именно очевидно? Что категорически нельзя размывать грань между убийством прохожего компанией упившихся хулиганов – и убийством Императора Всея Руси. Лица, охраняемого дворцовой стражей… А также теми, кто следит за дворцовой стражей… Лица, оберегаемого соглядатаями из внутренней контрразведки. А также соглядатаями, следящими за этими соглядатаями.

Что нет и не может быть такого госпереворота без системы специализированных звеньев, обеспечивающих те или иные слагаемые осуществляемого проекта, и штаба, координирующего работу этих звеньев.

Что убийцы – это только одно из звеньев. Что другое звено должно обеспечивать договоренность убийц с престолонаследником. То есть построение канала коммуникации. А третье звено – защиту канала коммуникации от соглядатаев разного рода. И так далее.

Как говорят в таких случаях, "нити заговора тянулись…". Куда они тянулись? Кем тянулись? В конце концов, не так важно, тянулись ли они к самому престолонаследнику, к "серому кардиналу", к иностранному резиденту. Важно, что не могло не быть точки, из которой исходили разные нити. То есть паутины, а значит, и паука.

Да, в истории бывают паутины заговоров, которые сплетаются под решение одной конкретной задачи и исчезают с ее решением. Но ведь понятно, что это никак не касается разбираемого случая. Что после убийства Павла I элитной группе, которая сплела паутину, надо было держать под контролем нового царя Александра I. Ибо Наполеон-то не был уничтожен вместе с Павлом. И рвался к заключению союза с новым российским императором. А император то ли колебался, то ли изображал колебания. Нового амбициозного российского императора надо было побуждать к действиям в пробританском ключе. Тут требовалась очень прочная, долго живущая паутина. Чего стоят опять-таки споры Кутузова и Л. Беннигсена по поводу того, надо ли добивать Наполеона или оставить его в покое, отбросив за рубежи российской державы.

Наполеон не был Гитлером, он не представлял после Березины ни политической, ни, тем более, метафизической угрозы России. А выгоды сохранения баланса между Францией, Британией и Австро-Венгрией для России были огромны. Но Россию все та же паутина (двух паутин под сходные задачи не создают) вынудила осуществить ровнехонько то, что нужно было Британии.

Будем и перед лицом этой очевидности "играть в несознанку" и говорить, что убийство Павла I – это заурядный дворцовый переворот, осуществленный командой, спешно собравшейся под общий интерес и тут же разбежавшейся? Но ведь ясно же, что это не так! А если это не так, то налицо некая, имеющая стержень, долгоживущая элитная группа. Нужно выявить характеристики этой группы. Ее структуру. Ее масштаб. Социальный вес отдельных ее слагаемых. Принципы ее системного функционирования. Долговременное (неситуационное) целеполагание. И так далее. И если окажется, что все это отвечает представлению о параметрах долгоживущих элитных групп… Что ж, это и впрямь оправдало бы гипотезу, согласно которой мы имеем дело не только с фамильной, но и иной – деятельностной – родственностью двух Беннигсенов. Деятельностью А. Беннигсена по организации джихада против СССР и деятельностью Л. Беннигсена по устранению Павла I. Да, это вывело бы обсуждение проблемы за рамки конспирологических сентенций, в которых место пресловутых "абрамов терцев" занимает столь же пресловутая "англичанка".

Но я не могу допустить такого крена в своем исследовании. Все, что я могу (и должен) – это дать развернутое описание четырех спецпроектов: спецпроекта устранения Павла I, спецпроекта отделения Кавказа от России, спецпроекта исламского джихада против СССР и спецпроекта "Майкл Кентский". И если описание обнаружит нетривиальную родственность начинаний – тогда в какой-то степени связь фамильной родственности и родственности иной тоже наполнится неконспирологическим содержанием.

Убийство Павла I – и другие цареубийства… Казалось бы, с метафизической, экзистенциальной, моральной и политической точки зрения самое страшное из этих убийств – это убийство Павла.

И потому, что убит царь. Николай II на момент, когда его убивали, давно уже царем не был.

И потому, что помазанника убивали верующие люди, особо присягавшие на верность. Ни Желябов с Перовской, ни Свердлов с Юровским таковыми не были. Им – или по большому счету (в случае Желябова и Перовской), или по любому счету (в случае Свердлова и Юровского) – нарушать было нечего. Эти враги царей не находились с жертвами в особых отношениях, включая родственные. В случае же с Павлом I налицо сочетание религиозности убийц с целым букетом совершаемых грехов. Вплоть до наистрашнейшего греха отцеубийства. И – "хоть бы хны"?!

При этом не стихают вопли о том, какие злодеи эти "чужие": свердловы, юровские… Помилуйте, а "свои"? Они не злодеи? "Чужие", повторяю, царю не родственники, не друзья. Они, "чужие" эти, были либо атеистами, либо (если в случае Юровского и К. ориентироваться на конспирологические заморочки) верующими иудеями. В их понимании греха цареубийства нет. Есть доблесть в том, чтобы убить царя, чужого или только по факту мировоззрения, или еще и по факту вероисповедания. А вот Л. Беннигсен… Да, он был протестантом… Да, семья Беннигсенов стала православной лишь начиная с отца А. А. Беннигсена графа Адама Павловича… Но это никоим образом не мешало осознанию Л. Беннингсеном особой греховности убийства миропомазанника. А уж по поводу осознания цесаревичем Александром Павловичем греховности совершенного… Тут все, казалось бы, слишком очевидно, но…

Но мы опять сталкиваемся с коллизией "своих" и "чужих". "Чужим" (Юровскому, Свердлову и так далее) нельзя убивать политического противника (который уже и не царь, который их соратников на каторгах гноил, расстреливал, вешал, низвержению которого они посвятили свою жизнь). А "своим" – все можно! Можно убить отца, родственника, друга, благодетеля, лицо, которое клялись защищать. действующего царя, не пожелавшего отречься, как ему предложили пришедшие убийцы-придворные. Царя, которого их вера (их же, а не чужая!) именует не "царем вавилонским", а "Царем милостью Божьей", "Помазанником Божьим", "Священной Особой".

Тебе не кажется, читатель, что такая вопиющая асимметрия возможна только в одном случае, если до предела обнажен политический интерес, освобожденный от всего того, что надрывно и лукаво предъявляется обществу? Что подобное возможно только, если шкала "норма – аномалия" (с Павлом все обстоит нормально, с Николаем II – ужасно, Павла убить было можно, Николая II – нет) задается ТОЙ ЖЕ элитной группой, чьи представители убили Павла I?

Понятно, что убийство Николая II и членов его семьи было вопиющим по своей изуверской кровавости. Но столь же понятно и то, что для тех убийц убиваемые ими отроки отличались от других лишь "в худшую сторону". Что аргументов, которыми оправдывали себя те убийцы, для убийц Павла I не существовало. Казалось бы, по законам Божеским и человеческим, если те убийцы скверны семь раз, то убийцы Павла – семижды семь. Но торжествует другой закон. Закон элитной группы, мечущей банк. Так она его до сих пор мечет?

И впрямь ведь в каком-то смысле слова так выходит, что убийцы Павла I как раз и надрываются, осуждая убийц Николая II. А чего мы от них хотим? Не могут же они надрываться, осуждая "себя самих"? То есть членов своих семей и элитную группу, в которую сами продолжают входить.

Недостаточно констатации того, что Павла I убивала очень мощная и долгоживущая пробританская группа. Которую я для удобства далее буду называть Группой. Если ограничиться этой констатацией, то слишком легко впасть в известные конспирологические соблазны и начать называть Группу противников Павла I "атлантистами", "мондиалистами". А группу сторонников Павла I (которую я для удобства далее буду называть Антигруппой) "континенталистами" и "традиционалистами".

На первый взгляд это можно сделать. Потому что Павел I, вроде бы, и впрямь всех изводил муштрой, то есть был этим самым ультраконсерватором-традиционалистом. А Александр I, вроде бы, и впрямь, начав реформы Сперанского, может быть отнесен к "атлантистам", "либералам", "реформаторам", "мондиалистам". Но ведь это только на первый взгляд! А как только вы приглядитесь внимательнее, все эти дефиниции рушатся. Причем самым сокрушительным образом. Начнем с игр, которые якобы ультраконсервативный традиционалист Павел I вел с Мальтийским орденом. Называемым всеми, кто использует эти дефиниции… средоточием "мондиализма". Какую бы игру Павел ни вел с этим орденом, эта игра заведомо находится за рамками данных дефиниций. Но даже не это главное. Куда прикажете деть игры Павла I, этого якобы ультраконсерватора и "антимондиалиста", с Наполеоном? "Революционером на троне", гонителем консерватизма и традиционализма, проводником проекта Модерн, то есть того же самого "мондиализма", если использовать все те же дефиниции, обнажающие, повторяю, свою беспомощность в условиях рассматриваемой коллизии.

Так насколько либеральной, свободомыслящей, реформистской является интересующая нас Группа? И насколько антагонистичной модернистскому наполеоновскому началу является Антигруппа?

Александр I – это реформы Сперанского? Полно, а куда деть Аракчеева? Разве Священный союз, который соорудил Александр I, не антилиберален? Не "антимондиалистичен"? Ведь очевидно же, что всерьез маячивший союз Павла I и Наполеона был бы более "мондиалистичным" в силу неотменяемых качеств и исторических страстей, присущих великому корсиканцу.

К чему это я? К тому, что Группа не обязательно заряжена либерализмом и реформизмом. Что она вполне может быть заряжена обратным, а значит, быть совместима с тем, что противостоит либерализму и реформизму. Например, быть совместима с радикальным исламизмом. Да-да, тем самым, который опекал господин А. Беннигсен. И не только с исламизмом! Отнюдь не только!

В последний раз, пытаясь уловить нетривиальные аспекты затеи, связанной с убийством Павла I, я предлагаю читателю вдуматься в эсхатологический и историософский смысл союза Павла I с Наполеоном. Сколько раз за мировую историю мощное российское государство имело возможность о чем-то договариваться с консолидированной (пусть и за вычетом Британии, которая всегда в стороне) Европой? То есть по тем временам (США-то еще не было, да и мощных азиатских государств тоже) – с консолидированным Западом, олицетворявшим всю или почти всю нероссийскую мировую мощь.

Позже, во всем том, что ныне пытаются представить как якобы стратегическую игру сталинской России с гитлеровской Германией (и что на самом деле являлось не более чем взаимным ситуационным маневрированием), все уже было совсем по-другому и с метафизической, и с политической точки зрения. С политической – потому что кроме Великобритании (которая никуда не делась) появились еще и США. С метафизической – потому что Гитлер был категорически несовместим с русской метафизикой. И уж тем более – с метафизикой русско-советской.

Гитлер – это не новое издание Наполеона, как полагают некоторые. Идеология Наполеона неотделима от Французской революции (враждебной Гитлеру не менее, чем революция русская). Идеология Наполеона отнюдь не чужда (в отличие от идеологии Гитлера) страстям по истории. Тому историческому Огню, который русскими был почитаем, а Гитлером ненавидим. Огонь этот, согревавший и якобинцев, и Наполеона, и большевиков – вот что в основе русского большевизма. Вот что сделало СССР преемственным России как таковой. Не этот ли Огонь сосредоточенно ненавидим Группой?

Итак, Наполеон – это антигитлер. А значит, тогда, при Павле I, один раз за всю мировую историю замаячил союз России с отнюдь не "Европой Зла", каковой стала Европа при Гитлере. А с Европой, консолидированной донельзя волей подлинно великого человека.

Так вот какой шанс сорвала Группа, в которую входил родоначальник Беннигсенов, российского имперского аристократического семейства. Каков шанс – такова Группа. И неужели такая Группа не может тянуть нити от предка к потомку?

А тут еще знаменитое: "Государь, идите царствовать!" Какова уверенность в себе! Какова (прошу прощения) наглость! Ведь так от лица Группы было сказано убийцами отца – сыну. Как надо быть уверенными в себе, чтобы в те времена заявить подобное человеку, уже по факту смерти отца ставшему, казалось бы, безраздельным властелином огромной империи. Или все-таки, не безраздельным? И была возможна в случае строптивости сына еще одна "табакерка"?.. А в случае строптивости внука – еще одна?.. Но почему бы умному и властному человеку, каковым был Александр I, не попытаться найти управу на табакерщиков? Так ведь он эти управы ищет! А ему, усмехаясь, показывают, что это не управы, а "ходячие недоразумения".

Налицо, как мы видим, все-таки не "группочка", но Группа. Влиятельная элитная общность, созданная под долговременный историософский и геополитический Проект. Ни эта Группа сама по себе, ни Группа на паях с Антигруппой не определяют полностью нашу историческую жизнь. Однако они многое значат. Очень многое. И это касается вовсе не только нашего прошлого.

Да, Группа ориентирована на Великобританию, которой этот Проект глубоко созвучен. Да, Группа в какой-то степени собрана просто из агентов, согласившихся работать на английскую стратегическую разведку. Но ведь речь идет не о поденной работе. А о действиях, основанных на глубочайшем родстве душ. Родство душ обеспечивается, в том числе, и фамильным родством. Это, конечно же, не всегда так. Но иногда это так, что дальше некуда. Почему бы такому "иногда" не иметь места в случае А. Беннигсена? Почему бы ему не входить в ту же Группу, в которую входил Л. Беннигсен?

Логика, лежащая в основе такой элитной эстафеты, понятна. Долгоживущая элитная группа очень часто восполняет свою естественную убыль по семейному принципу: "Папа умер – берем сына, воспитанного надлежащим образом! Сын умер – берем внука, при условии, что он того стоит". Тут главное – "если он того стоит". Никто в такие группы на аркане не тянет. Никто родственному принципу решающего значения не придает. Гуртом семейства в такие группы не принимают.

Сделав все необходимые оговорки о необязательности "семейного" принципа, я, тем не менее, выдвигаю гипотезу, согласно которой Пушкин, говоря об убийцах "в лентах и звездах", имел в виду ту самую, длящуюся в истории элитную общность, которую я называю Группой. И не только Л. Беннигсена, как ее очевидный и естественный элемент, но и А. Беннигсена – как элемент предсказуемый. Ведь Пушкин – гений. А гений видит сущностное в явленном.

Посему в каком-то смысле Пушкин и впрямь мог читать доклады А. Беннигсена (не Л. Беннигсена, а А. Беннигсена!) ЦРУ и другим разведкам. Знакомиться с предложениями Беннигсена-потомка об уничтожении русских руками ислама. В этом смысле (не буквальном, но и не эпатирующе-пустом, как у госпожи Розановой) лицо, живущее раньше (у Розановой – Лермонтов) может читать то, что написано лицом, живущим позже (у Розановой – Приставкиным). Но поскольку такая загадочная способность определяется наличием эгрегориальной соотнесенности читающего и читаемого, то Приставкин тут не при чем. Ибо у Приставкина эгрегориальности нет вообще. А у А. Беннигсена, как члена семьи Беннигсенов и члена Группы, – эгрегориальность есть. И Пушкин, предъявив счет именно этой эгрегориальности в своем стихотворении "Вольность", мог читать "эгрегориальным зреньем своим" и записки А. Беннигсена в ЦРУ, и некие наработки, связанные с проектом "Майкл Кентский". Да мало ли еще что мог читать поэт, написавший строчки: «Грядущие годы таятся во мгле, / Но вижу твой жребий на ясном челе»!

Возникают естественные вопросы.

Первый: шучу ли я? Отвечаю. И да, и нет.

Второй: если я не вполне шучу, то располагаю ли чем-то наподобие доказательств? Ясно, что о четких доказательствах тут говорить не приходится, и все же… Отвечаю. Я располагаю какими-то данными о, казалось бы, не связанных между собой проектах, каковыми являются проект убийства Павла I, проект организации джихада против русских, проект отделения Кавказа от России, проект "Майкл Кентский". Только после того, как я эти данные представлю в достаточном объеме (совместимом, конечно же, с жанром и основной исследовательской тематикой), станет ясно, располагаю ли я и впрямь чем-то наподобие доказательств. Ибо этим подобием доказательств может быть только вхождение рассматриваемых проектов в некий Суперпроект. Становящийся особо актуальным в условиях того, что называется "мировым кризисом". Что только и оправдывает мое обращение в данном исследовании к разного рода частным сюжетам, в том числе, беннигсеновскому.

Оговорив это, я перехожу от Павла I и Л. Беннигсена к А. Беннигсену как таковому. И ко всему, что с этим "таковым" неразрывно связано.

Если верить М. Розановой, то А. Беннигсен работал на ЦРУ. В каком-то смысле он и впрямь работал на ЦРУ. Но М. Розанова – думаю, что сознательно – выдает нам лишь часть имеющейся у нее информации.

Да, А. Беннигсен был очень важной интеллектуально-политической фигурой в проекте дестабилизации Советского Союза путем провоцирования исламского недовольства на Кавказе и в Средней Азии. Но самой важной интеллектуально-политической фигурой в этом же проекте был британец Бернард Льюис. Поэтому то, что в статье М. В. Розановой предстает как "план Беннигсена", на самом деле является "планом Льюиса – Беннигсена". А если еще точнее – "планом Льюиса – Беннигсена – Бжезинского". Ибо план был предложен Льюисом (не Беннигсеном, а Льюисом) не какому-то абстрактному ЦРУ, как утверждает Розанова. И, уж тем более, не мелкой ЦРУшной сошке по фамилии Уимбуш (которая аж до руководства "Свободой" доросла).

Льюис предложил свой план (он же – "план Льюиса – Беннигсена") администрации президента США. И не просто администрации президента США, а администрации президента США Д. Картера. "Ващще" администрации такие планы не предлагаются. Они кладутся на "чисто конкретный" стол. Стол высокопоставленного работника этой самой организации, способного и оценить план, и соотнести его со сферой своих прямых должностных обязанностей, и… И обеспечить принятие решений по обеспечению подобного плана.

В связи с достаточной экстравагантностью и масштабностью плана превратить его в спецпроект можно было только принятием высочайшего государственного решения. Каковым в США является решение президента страны. Его – и только его.

Кто в администрации президента США всегда ответственен за осуществление подобных спецпроектов? От стадии ознакомления с кладущимися на стол бумагами до стадии принятия решений?.. От стадии принятия решений до стадии их воплощения в жизнь?.. Кто, кто… Конечно же, помощник президента США по вопросам национальной безопасности.

ЦРУ? Директор ЦРУ – может быть, и более могущественная фигура, чем помощник президента по вопросам национальной безопасности. Но директор ЦРУ поглощен сотней конкретных, уже осуществляемых спецпроектов. Против него интригуют собственные заместители. И, уж тем более, конкурирующие с ЦРУ ведомства. Директор ЦРУ не будет вникать в высоколобую заумь каких-то льюисов и беннигсенов. И если он не является крупным элитным политическим игроком (а он отнюдь не всегда таким игроком является), то поостережется задеть интересы тех, кто всегда и при любых обстоятельствах воспротивится повышению роли радикального ислама в обеспечении национальных интересов США. "Это британцы всегда подбрасывают нам исламского союзника, – скажет начальник огромного бюрократического ведомства, каковым является ЦРУ. – А есть еще Израиль. Чтобы я втянулся в игру, раздражающую такое лобби? Да ни за что!"

И впрямь, втянуться в такую игру может только крупный элитный игрок соответствующей ориентации. Худо-бедно, но в 2009 году, когда я все это исследую, мои соотечественники, желающие в чем-то разобраться, не на таком голодном информационном пайке сидят, как тридцать лет назад. Кроме конспирологов (да и то, самых замшелых), все уже понимают, что Бжезинский – не сионист, а антисионист. Причем очень активный и убежденный. Анализ тонкой подоплеки подобной ориентации Бжезинского опять же увел бы далеко в сторону. Но то, что это так, знают все, кто хоть сколько-нибудь "в теме".

Бжезинский польские страсти свои никогда не скрывал. Любой, в ком "еще не сгин ела" такая страсть, не станет чрезмерно предаваться германофилии. А если его еще и от Израиля коробит… Да если с исламизмом ему дружить хочется… Что ж, тогда «милости просим в Лондон». А куда же еще-то?