Текст книги "Посох для чародея"

Автор книги: Сергей Джевага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Сослуживцы косятся. На лицах жалость, но и злорадство тоже. А как же! Ведь не их так подставили, а этого молодого выскочку. Пусть побарахтается. Зато все эти молодые да зеленые будут знать свое место.

Я тоскливо вздохнул. Сейчас бы на улицу, под солнышком постоять, погреться. А еще лучше домой, в мягкую постельку. Нет-нет… перед сном еще и поесть не мешало бы. Именно в такой последовательности – есть, спать, а потом еще раз повторить.

– Эскер, что грустишь?

Я оторвал взгляд от чертежей: передо мной стоит Мия, младшая дочь Логана, и застенчиво улыбается. Совсем старый стал, даже не услышал звонкого цокота каблучков. А ведь обычно издалека слышу, радуюсь, как дурак, что она идет.

Красивая девушка. Маленькая, даже миниатюрная, тоненькая как тростинка. В движениях порывиста, свежая и чистая, словно ключевая вода. От нее вкусно пахнет сиренью и фиалками. Большие зеленые глаза лучатся теплым внутренним светом, тонкие брови выгнуты дугами. Черты лица утонченные, аристократические, полным губкам идеальной формы может позавидовать любая девушка. Выглядит очень хрупкой и женственной, что в общем-то огромный плюс. Мужчины любят защищать, ведь так приятно почувствовать себя большим и могучим. А Мия как раз из тех девушек, которых хочется закрыть от жизненных невзгод и опасностей моей широкой грудью, принимать удары судьбы, стрелы и клинки врагов, а потом умереть со счастливой улыбкой на лице и чувством выполненного долга. Она одета просто и со вкусом, в скромное зеленое платье, что свободно висит на худеньких плечиках. Тоже не приемлет этих дурацких балахонов. Из украшений – тоненький серебряный браслет и несколько колец на пальчиках.

Мия пошла по стопам отца, выучилась в университете работает здесь же, но только в лаборатории. И если Логана боятся, то Мию любят. За ум, красоту и веселый доброжелательный характер. С отцом она на ножах, слишком своевольная, не признает авторитета, да и подшучивает частенько.

Но боги, какая же красивая улыбка!

На душе потеплело. Я спохватился, встал из-за стола. Нельзя сидеть, когда такая красивая женщина стоит.

– Сегодня день мировой скорби домовых, – брякнул я. – Вот я и поддерживаю.

Она рассмеялась, чисто и звонко. Зубки белые, ровные.

– Ну а если серьезно? Отец обидел?

Я пожал плечами, хмыкнул что-то неопределенное. Не люблю жаловаться.

– Да как-то все вместе навалилось.

– Что он начудил? – Мию не так-то легко обмануть. Я вздохнул, понял уже, что отпираться бесполезно.

– Вот папа, злодей! – возмутилась она, выслушав мой рассказ. Мия состроила кровожадную рожицу, притворно зарычала. Я рассмеялся. Тоска отступила, даже дышать легче стало. Все-таки она умеет поднимать настроение, – я с ним поговорю!

– Тогда у него нет никаких шансов.

– Ты мне льстишь, – она покраснела, непритворно застеснялась.

Мимо прошагал старый бородатый маг в алой мантии. Весь седой, на макушке блестит маленькая круглая лысина, жиденькая длинная борода заправлена за пояс, чтобы не мешала. Маг такой же старый и пыльный, как стены этого здания, такой же темный изнутри и чистенький снаружи. В руках здоровенный фолиант по прикладной магии, губы шевелятся: на ходу читает, старательно проговаривая слова шепотом, даже пальцем водит по строчкам. На лице огромная работа мысли, наверное, весь мир хочет спасти одним удачно подобранным плетением. Бледные выцветшие глаза оторвались от книги, на нас с Мией посмотрел неодобрительно, что-то проворчал под нос, пошел дальше. Я затаил дыхание. Уг – помощник и заместитель Логана, чрезвычайно вредный и мнительный старикан. Любит покричать, повоспитывать молодежь. Но с Мией, видимо, решил не связываться. Пока.

– Не надо ничего мастеру Логану говорить, – попросил я серьезно. – У меня получится.

– Точно? – засомневалась она.

– Я в себе уверен! – соврал я и даже не покраснел. Она посмотрела с подозрением, даже бровь выгнула дугой.

– Смотри, Эскер, только попробуй не справиться – я тебя съем! – засмеялась Мия.

Я вытянулся, щелкнул каблуками.

– Для меня честь быть съеденным вами, госпожа Мия!

– Глупый! – рассмеялась она. Зеленые глаза сверкают весельем, лучатся дивным светом. – Разве хорошо, когда тебя едят?

Она ушла по делам, а я вновь сел за стол, уставился в чертежи. В груди плескалась светлая тоска, но на губах почему-то была улыбка. Помимо воли вспоминались удивительные зеленые глаза, мягкие каштановые волосы, запах, голос. Я мотнул головой – Эскер, не раскисай! Не видать тебе этой девушки как своих ушей. Ты ей не ровня. Так что не раскатывай губу и думай о работе.

О работе думать не получалось. Оставшиеся часы боролся с усталостью и сном. Если задремлю на работе и, не дай боги, Логан увидит, то смело можно лезть в петлю. Чтоб не мучиться. А то старик замордует до смерти нотациями и поучениями. Время, как обычно бывает в такие моменты, тянулось долго, ползло раненой черепахой, мучило ожиданием свободы и избавления из темницы заклинательного зала. Вот уж точно, темница. Очень похоже. Везде полутьма, пыль, книги, бледные замордованные маги творят непонятные простому смертному дела. Кто сказал, что ученье – свет, а неученье – тьма? Все с точностью наоборот. Ученье – это расшатанные нервы, недосыпание, мешки под глазами, больная голова и злая неудовлетворенная жена, а неученье – бутылка самогона, хорошая компания собратьев-грузчиков, разгул и веселье… Но подозреваю, что знания – такой же наркотик, как табак. Раз попробовал – ничего хорошего, второй-третий – и ты уже не можешь отвыкнуть, тело требует, мозг плавится, у тебя ломка, аж трясешься – только бы добраться до вожделенной книги, впиться глазами в строчки, а потом долго переваривать, думать и рассуждать о прочитанном.

Наконец пробило шесть. В это время маги вздыхают, откладывают инструменты, недоумевающее вертят головой – как, уже все? Мы же хотели еще поработать, столько всего недоделано. На лицах крупными красными буквами написано недовольство, раздражение – домой идти, что ли? А потом долго-долго ждать, мучиться, даже – о боги, какое святотатство – спать! Но я же вижу, как радуются, просто за годы работы привыкли к такому спектаклю, прогнулись под начальство и саму жизнь, привыкли играть свои роли. Уже и само собой получается, даже усилий никаких прикладывать не надо.

Я встал из-за стола, потянулся. В спине что-то хрустнуло, как сухой сучок. Состояние у меня, конечно, было паршивое. Тело как через камнедробилку пропустили, мышцы ныли – сказывалась ночная беготня. Но спать уже не хотелось, есть, в общем, тоже. Ощущения притупились, мозг перестал обращать внимание на раздражители. Двигался я замедленно, говорил невпопад.

Подбежал Лек: веснушчатая деревенская физиономия лучится счастьем – как же, с работы уходим! Бодр и свеж, как будто и не корпел весь день над заклятиями.

– Ну что, пошли? – спросил он. – Буду кормить тебя с ложечки, младенчик ты наш.

– С ложечки не надо! – ужаснулся я. – Большой мальчик, слюнки сам себе вытру. К тому же я и без тебя теперь прокормлюсь. Но за готовность помочь – спасибо.

Я потряс перед ним мешочком с деньгами. Лек завороженно послушал звон монет, завистливо цокнул языком.

– Везучий ты, Эскер, – хмыкнул он. – Логан на аванс расщедрился?

– Нет, Алар смилостивился, послал в подарок! – съязвил я.

– Злюка! – сделал обиженное лицо Лек. – Ты посмотри, что там внутри. Вдруг медь? С Логана станется.

Я послушался, развязал шнурки. И снова разинул рот от изумления. Лек заглянул через плечо, присвистнул.

– Золото… – растерянно пробормотал я.

– И много, – добавил Лек. – Я ж говорю, ты везучий! За раз получить столько, что и за год не заработать. Надо же!

– Ага, – тупо пробормотал я. – А за какие такие заслуги?

Мастер Логан – человек неприятный, но справедливый… Кнутом пригрозил, но и пряник дал понюхать.

– Что ж за пряник такой? – задумчиво пробормотал я.

– Большой, рассыпчатый, медком сверху полит, – серьезно заметил Лек. – Что гадать – пошли-ка лучше деньги твои пропивать! Ты богат – ты и угощаешь.

– Насчет пропивать ты погорячился. Но ужин с меня.

– И то дело, – обрадовался Лек, потер руки в предвкушении.

Мы вышли из мастерской, сотрудники проводили пас злобными взглядами – как же, белые вороны, не желают играть по нашим правилам. А вот мы молодцы, остаемся после работы, батрачим и даже ишачим. Уходим всего на полчаса позже, но все-таки…

Снаружи нас встретило ласковое вечернее солнце, зелень листвы, в уши ударил шум и гам ремесленного района. Мастеровые и рабочие расходились по домам, усталые, но довольные, кое-кто уже навеселе.

– Ну что, в «Золотую шпору»? – подмигнул Лек.

– Скромный ты наш, – усмехнулся я. – Давай попроще.

– Ммм… как насчет «Гордого кузнеца»?

– Пойдет, – согласился я. «Гордый кузнец» – хороший трактир, приличный. И главное, недорогой.

Мы вышли из ремесленного района, направились в сторону центра. Огляделись: на улицах оживление, молодежь гуляет, торговцы кричат, нахваливают товар, через весь город идет караван – видимо, торговая палата продала Лугару очередную партию металла и всяких поделок.

В зале трактира царила приятная полутьма и прохлада. Подскочила девушка-официантка, быстрая и юркая, как мышка. Лек нашептал ей на ухо заказ, она кивнула, убежала, словно за ней демоны гонятся. Мой друг проводил ее долгим взглядом, облизнулся.

– Слюни подбери! – поморщился я.

– Много ты понимаешь! – возмутился Лек. – Тут жизнь проходит, а постоянства все нет и нет. Хочется завести жену, детишек, чтоб тебя любили, встречали после работы, мыли, спинку чесали…

– Заводят собак, – съязвил я. – Кошек еще, может быть. Если будешь так говорить и думать, то еще долго желанного постоянства не добьешься.

– Ну вот… – расстроился Лек. – Я к тебе со всей душой, а ты, как всегда, все обга… облагородишь.

– Уж прости, что ранил твою трепетную детскую душу, – я поморщился: усталость дает о себе знать, становлюсь раздражительным. – Но по мне, так лучше самому себе спинку потереть. Женщины имеют обыкновение дурить голову мужчинам, трепать нервы, устраивать сцены ревности, а также транжирить твои деньги, изменять и обманывать. Сомнительные плюсы женитьбы не перевешивают несомненных минусов.

– Думаешь? – удивился Лек.

– Знаю, – фыркнул я.

– Откуда же? – поддел он меня. Улыбнулся, задорно сверкнул глазами. – Женат вроде не был. Или ты от меня что-то скрываешь?

– Умный черпает знания отовсюду, – изрек я. – Надо учиться на чужих ошибках, чтобы не делать своих. Хотя не всегда получается.

Лек хотел возразить, но тут разносчица принесла заказ, и друг сразу потерял интерес к разговору. Девушка поставила огромный поднос на стол, устало вздохнула, вся красная, распаренная. Неудивительно – таскать такое должны только грузчики. Посреди подноса исходил ароматным паром гусь, запеченный с яблоками, весь золотистый, распертый изнутри парной гречневой кашей. Вокруг были тарелки с холодным мясом и копчеными колбасками, нарезанным тонкими ломтиками сыром, свежими овощами. В глубоких мисках среди океана подливки плавали сочные мягкие котлеты. Сбоку фыркал и пускал пар кофейник, распространяя бодрящий аромат заморского напитка.

– Ты же сказал, что пьянствовать не хочешь, – виновато развел руками Лек. – Так я пиво не заказывал. А эту гадость вроде любишь, вот я и решил…

– Ладно, – отмахнулся я и отдал девушке золотой, все равно мелочи не было. – Но как мы все это съедим?

– Ты же голодный! – хмыкнул друг.

Я еще раз обвел все это богатство взглядом, втянул ноздрями одуряющий запах, рот мгновенно наполнился слюной. Желудок громко заурчал, заругался: мол, обещал накормить, так давай же, поглощай скорей, а я переварю.

– Голодный, – признал я. – Но боюсь лопнуть.

– Не лопнешь, – хохотнул Лек. – Ты закаленный. Девушка замешкалась со сдачей, уж слишком много я ей заплатил: на золотую монету можно банкет устроить для пятнадцати персон. Высыпала на стол серебро из маленькой сумочки, двигая монетки пальчиками, шевеля губами от усердия. Низко наклонилась, из глубокого выреза рвется нечто молочно-белое, мягкое, форма идеальная. Лек прикипел взглядом, раздевает глазами. Я покачал головой – моего друга не изменить. Даже посреди самой жаркой битвы будет искать сочную амазонку, чтобы соблазнить и затащить в ближайшие кусты.

Я потихоньку придвинул к себе поднос, стянул пару ломтей сыра и мяса. Попробовал выловить котлету, но обжег пальцы. Гуся побоялся трогать – вдруг лопнет и соком забрызгает.

– Девушка, вы так стараетесь! – сделал комплимент Лек.

Она удивленно дернулась, подняла на него взгляд большущих голубых глаз, поняла и покраснела от удовольствия, ослепительно улыбнулась. Промолчала, но наклонилась еще милее: смотри, если нравится, мне есть чем гордиться.

– Благодарю, господин маг, – ответила она. Голос приятный, грудной. – Я всегда стараюсь все делать хорошо.

– Вижу, – кивнул Лек, еще раз окинул ее оценивающим взглядом. – Но проверить бы не мешало…

Она покраснела еще больше, но видно было, что старается понравиться, выставляет напоказ все выпуклости и впадинки – и тут я хороша, и тут, а здесь так вообще. Наконец досчитала сдачу и убежала, бросив Леку на прощанье жаркий многообещающий взгляд. Я присвистнул – серебро и медь едва в карманы влезет. А еще с утра от голода загибался, мелочь на пирожки искал.

Мы разобрали тарелки с подноса, разорвали гуся напополам, облизнулись: мясо сочное, хорошо тут готовят. Черпали ложками ароматную кашу, заедали ее овощами. Подливку подобрали хлебом, выловили котлеты. Наконец насытились, дальше ели лишь по инерции: нельзя же оставлять такую вкуснотищу. Я налил себе кофе, вдохнул бодрящий аромат, стал прихлебывать маленькими глоточками. В голове сразу же прояснилось, мысли помчались быстрее. Сонливость немного отступила.

– Ну что, а теперь будем развлекаться? – спросил Лек и лукаво мне подмигнул.

– Без меня, – я поставил чашку, опять потянулся за кофейником. – У меня сегодня сон и отдых по программе.

– Фу, как скучно! – поморщился Лек. – А как же по бабам?

– Никуда твои бабы не денутся, – отмахнулся я. – До завтра не вымрут.

– Никогда не оставляй на завтра ту девушку, что согласилась уже сегодня! – менторским тоном изрек Лек. – Всех баб в постель мы затащить не можем, но стремиться надо.

– А как насчет постоянства, размеренной жизни и прочего? – напомнил я.

– Вот зануда! – возмутился друг. – Тебе надо преподавать, это твое. Чтоб студентов морочил своими поучениями.

– Вот еще! – обиделся я, замахнулся обглоданной гусиной ножкой. – За кого ты меня принимаешь?

– Ладно-ладно, пошутил… – пошел на попятную Лек. – По бабам я сам. А ты отдыхай, набирайся сил. Тем более что они тебе понадобятся. С тем заданием, что дал Логан…

Я расстроенно скривился, хорошее настроение, навеянное вкусным ужином, испарилось. А ведь действительно, придется работать на пределе сил, чтобы выполнить задание мастера-мага. Правда, Логан чуть подбодрил и с оплатой не обидел. Я таких денег за всю жизнь в руках не держал. Но это будет слабым утешением, если не справлюсь и потеряю работу.

– Напомнил… – грустно сказал я.

– Прости, – испугался Лек. – Не хотел. А все-таки, как ты собираешься все сделать?

– А Мрон его знает! – нахмурился я и пожал плечами, – Пороюсь в книгах, может, что-то найду. Попробую пофантазировать. Другого ничего не остается.

– Да уж, – посочувствовал Лек. – Но ты работой себя не убивай. Нужно иногда отдыхать, чтоб лучше думалось. Вот завтра в Гент цирк приезжает, предлагаю сходить вечерком, на клоунов и акробатов поглазеть.

– Посмотрим, – вздохнул я и поднялся из-за стола, – утро вечера мудренее. Я домой. Ты как, со мной или тут еще посидишь?

Лек задумался, потом бросил взгляд в сторону официантки, та с готовностью улыбнулась, стрельнула глазками. На веснушчатой физиономии моего друга появилось ужасно хитрое выражение.

– Посижу, – улыбнулся он.

– Кто бы сомневался. Ладно, до завтра.

Я махнул ему рукой и вышел из трактира. Краем глаза успел увидеть: девушка подсела к Леку. Тот ей что-то увлеченно рассказывает, вешает лапшу на уши, она удивленно смотрит, по-детски ойкает, щебечет в ответ. Хоть у кого-то все хорошо.

«Гордый кузнец» всего в двух кварталах от моего дома, так что идти недалеко. Но утешение слабое. Ужин был очень плотный, и теперь с новой силой захотелось спать. Ноги заплетались, я качался, словно пьяный. Лишь бы благополучно доползти до кровати и не упасть где-нибудь по дороге, не попасть в очередную историю!

Но все обошлось. Даже на тетушку Свару не нарвался. Обычно она сидит внизу, в холле, подкарауливает жильцов, чтобы выдать им по первое число. Но на этот раз ее почему-то не было. Я поднялся по лестнице, долго шарил под цветочным горшком, глаза уже закрылись, и чувствовалось: если не найду ключ, засну тут же, на коврике перед дверью. Пальцы коснулись холодного металла, я извлек ключ, долго ковырялся в замке, тот сопротивлялся изо всех сил, но наконец сдался.

Дверь закрыл на засов и, не раздеваясь, рухнул на кровать. В голове какие-то голоса, шум, то ли кровь стучит, то ли демоны визжат, мысли ползут полудохлыми улитками. Из последних сил спрятал мешочек с золотом под подушку – самое надежное место, – зевнул во всю пасть, аж челюсть хрустнула. На веки словно свинцовые гири повесили, захочешь глаза открыть – хоть лебедками поддевай и тяни. Обычно засыпаю тяжело тяну до последнего, жду неизвестно чего. Хотя на самом деле просто боюсь. Сон – вторая смерть, вдруг засну и не проснусь больше. Но сейчас сон – не каторга, а избавление, приятное забвение, отдых. Тьма наползла медленно, мягко обняла, укутала собой, расслабила мышцы, заползла в голову. Я глубоко вздохнул и с наслаждением окунулся в эту блаженную тьму.

– Мгир, сзади!

Вовремя предупредили. Я оборачиваюсь, ставлю щит Темного Охотника. Эльфийские стрелы благополучно сгорают. Отвечаю россыпью мелких, но смертельно опасных искр. Бью не прицельно, остроухие засели где-то в кустах, слились с зеленью, заметить их практически невозможно. Кое-кто из них, наверное, и на деревьях сидит, высматривает одиноких вояк. Твари! Искры вспыхивают где-то в лесу, но я со злобным удовлетворением отмечаю, что нескольких все же задело.

Отовсюду доносится звон железа, крики раненых; остро и неприятно пахнет кровью. Надо же так глупо попасться! Ведь шли достаточно хорошо, ходко. До Лу-гара осталось совсем немного, с полдня ходу. Но эльфы не простили кражи Сферы Огня, гнали долго, отстреливали поодиночке, и вот, когда все уже почувствовали себя в безопасности – напали.

И, как назло, я почти пуст. Силы хватит на пару серьезных заклятий и на десяток попроще. Взывать к Духам Стихий нельзя, мой центр истощен, да и не будешь же посреди битвы чертить пентаграммы, читать заклинания. Зарежут. Все-таки прав в чем-то Леонид, его излюбленные плетения попроще и почти не требуют затрат энергии. Пропускаешь через себя Силу, мгновенно формируешь узоры заклятий. Намного быстрее. Но… это смерть для Искусства. Только простейшие заклинания можно сформировать таким образом. Кретин помешан на скорости. Если добьется своего и уговорит Совет, уйду и создам новый Орден. Искусство не должно выродиться из-за бредней прекраснодушных реформаторов, что свято веруют – все новое лучше старого. Я не противник инноваций, не занудный консерватор, верю, что Искусство должно развиваться. Но не тем путем, что предложил властолюбивый Леонид.

Проще – не значит лучше. Маг должен учиться всю жизнь, а не пару-тройку лет. В нашем мире много опасностей, много страхов, еще больше существ, что жаждут пожрать людей, их души и тела. А чародеи – это стражи! Наше призвание – защищать людей от Зла. Но какой страж из юнца, который способен лишь проводить сквозь себя энергию, не чувствуя и не сознавая, что делает. Мне четыреста лет, может, проживу еще лет триста. И все время учусь, познаю, становлюсь Магом! А сколько еще неизведанного, сколько неизученного?

Наши предки ушли из Скифра, что тогда только-только начинал расширяться, завоевывать соседние страны. Это сейчас Скифр – империя, великая и непобедимая. Но если бы не древний король Дмитрий, который огнем и мечом, ядом и магией подчинил себе всех мелких окрестных царьков, сумел сплотить, вдолбить в дурные головы великие идеи, Скифр так бы и остался мелким диким королевством. Наши предки ушли, чтобы сохранить чистоту магии, идеи Стражей, идеи Серого Ордена. Остальным же магам стало проще выпрашивать и вымаливать Силу у богов. Зачем учиться, зачем работать над собой, развивать свои энергетические центры, когда можно получить Силу готовенькой, на блюдечке с голубой каемочкой? Да, они стали сильнее. Но остались ли свободными? Они стали Служителями, которые смахивают крошки со столов хозяев. Мы остались гордыми бродягами. Мы свободны. Наша сила не зависит ни от чьей милости. И теперь какой-то молодцеватый придурок, что не прожил и двух сотен лет, плюет на великие вещи, на сам смысл нашей жизни, на нашу гордость. Он хочет сделать все ПРОЩЕ!!!

Леонид – глупец. Но его поддерживает почти вся молодежь, этим только бунтовать по любому поводу, и, самое страшное – кое-кто из стариков. Весь Серый Орден на грани гибели, а они не видят угрозы. Верховный магистр пока сдерживает новаторов, но если на ближайшем Совете все проголосуют за реформу, он покорится.

Именно из-за всего этого пришлось идти в Эльнор – древний город эльфов и красть Сферу Огня. Артефакт даст Верховному магистру ту Силу, что позволит держать в узде прекраснодушных идиотов и их соратников. Это поможет продержаться сотню-другую лет. Молодежь повзрослеет, поймет что к чему, растеряет фанатизм, а идеалисты вымрут по своей же дурости. Красть, конечно, нехорошо, но от этого зависит слишком многое.

Захватить Сферу удалось. Отряд потерял почти всех магов, из трех сотен воинов осталось едва ли пятьдесят, но мы все же вырвались из Эльнора. Осталось отвезти артефакт в Лугар. Но сейчас вся наша миссия под угрозой. Мстительные Светлорожденные решили поставить точку в игре, что длится уже не один месяц.

Дела наши плохи. Впереди напирают эльфийские мечники, оружие наших воинов скользит по зачарованным доспехам остроухих, ратники стоят плотным строем щит к щиту, лишь это и спасает. Но со всех сторон свистят стрелы, собирают кровавую жатву. Долго нам не продержаться. Неужто все впустую? Неужели мои друзья и лугарские воины гибнут зря? Ну уж нет! Я еще кое на что способен.

Посох мягко пульсирует в руке: пошли меня в бой! Используй меня! Я помогу тебе! И я улыбаюсь. Да, мой друг, мой помощник, спасибо тебе… сейчас станет жарко этим гордецам-эльфам.

Я взываю к Предку Защитника. И тот откликается – «я помню нашу дружбу, маг, я помогу…». Серая тень древнего воина появляется в трех шагах от меня. Трава вокруг сразу же покрывается инеем, хрустит, ломается. Тень секунду осматривается, а потом бежит к лесу, скрывается под зелеными сводами. И оттуда сразу же раздаются жуткие крики умирающих эльфов. Стрелы летят все реже. Но тут мечники Светлорожденных прорывают строй наших солдат, безумно хохочут, рубят людей, в священной ярости не замечают собственных ран, орут что-то на эльфийском языке. Его вроде бы считают мелодичным, по мне, он ничем не лучше других. Красивые лица отвратительно перекошены, на губах кровавая пена: опять нажрались какой-то друидской гадости, глаза безумные. Сейчас вырежут нас, как кроликов, понял я. Таких нельзя просто напугать. Видно же, что ничего не соображают, лезут на клинки с хохотом. Их нужно убить, причем желательно всех.

– Мгир, сделай что-нибудь! – кричит мой друг Алан.

Он лежит на земле, в груди стрела, харкает кровью. Одной рукой придерживает сверток со Сферой Огня, второй крестит и полосует воздух перед собой – все еще пытается творить заклинания. Я знаю, он смертельно ранен, и спасти не удастся, эльфийские стрелы отравлены, а противоядия нет. И мне страшно от мысли, что дорогие люди уходят один за другим.

– Сейчас, Алан! – кричу я.

Рисую в воздухе Знак Огня, напитываю силой и толкаю в сторону эльфийских воинов. Там еще и наши, но уже не до игр в благородство. Это война. Раздается страшный грохот, во все стороны рвется пламя, летят комья земли, кровь, чьи-то внутренности. Оглушенные эльфы падают на землю, у многих из ушей течет кровь, они кричат, заясимают руками раны, вываливающиеся кишки. Кто-то полыхает факелом, распространяя вокруг себя вонь паленой плоти, страшно ревет. Но крик обрывается, и остроухий воин падает пылающим поленом на землю – соотечественники в лесу расщедрились на стрелу милосердия.

Эльфы оглушены, ползают по земле сонными мухами. И я без жалости добиваю готовыми заклятиями, что отдает посох. Светлорожденных морозит, сжигает, разрывает на части струями воды и воздуха. Из теней под деревьями вырастают огромные черные пауки, рвут мохнатыми лапами ослабевших… Ну и тварь же я! Ненавижу себя в такие моменты. Но цель иногда оправдывает средства. Серый Орден должен жить.

Предок Защитника справился не со всеми эльфами-лучниками. Его силы быстро иссякли, и он ушел.

Оставшиеся остроухие переключили свое внимание на меня, поливают стрелами. Щит Темного Охотника долго не продержится. Каждое попадание отдается вязкой тупой болью в солнечном сплетении.

Я оглядываюсь по сторонам. Наших воинов осталось всего четверо, все израненные, еле передвигают ногами.

– Ну же! – ору я им, – Берите Алана, уходим! Они на удивление быстро сообразили, подхватили моего друга-чародея на руки и потащили дальше по дороге. Я бегу сзади, прикрываю их от стрел Светлорожденных, что густо падают с неба. Наконец выходим из опасного места, страшная рощица позади, над головой благословенное небо, бледно-голубое, по нему, как по полю, ползут барашки-облачка. Ярко светит полуденное июльское солнце, припекает макушку.

– Вырвались, Мгир! – хрипит Алан. – На открытом месте они не рискнут нас преследовать.

Кровь течет у него изо рта сплошным потоком, капает на траву. Глаза уже невидящие, дыхание становится все реже и реже. Но руки крепко прижали к груди сверток с артефактом.

– Не надо, Мгир! – шепчет он. – Ведь это мы воры! Мы виноваты…

Но я уже отпустил поводья. Заклятие не остановить. Оно далось мне с большим трудом, теперь пару дней не смогу использовать волшебство. Глупо поступил, но… так надо.

Небо над рощей искажается, наливается алым цветом, волнуется. Смутный, далекий, но тем не менее грозный гул долетает до ушей. Так вам, остроухие отродья! С неба падает сплошной столб пламени, касается рощицы, сжигает, сминает в пыль, а пыль разносит ветром… На меня дышит демоническим жаром, волосы на голове тлеют, рядом падают обожженные комья земли, обугленные ветки. Рядом словно метеорит просвистел раскаленный эльфийский шлем, упал где-то за нашими спинами. Лугарские солдаты смотрят с ужасом и восторгом, чуть ли не на колени падают. А мне по-детски хочется плакать…

Поворачиваюсь к Алану. Он уже мертв. Карие глаза невидяще смотрят в небо, кровь тонкой струйкой сочится из уголка рта…

– Эскер, открывай! Мрон тебя задери! Я знаю, ты тут, поганец!

Дверь дрожит под мощными ударами, еще чуть-чуть, и развалится, распадется на щепки. С потолка сыплется пыль, штукатурка.

– Эскер, негодник, открывай!!!

Я вскочил с постели, не успев проснуться, зацепился ногой за табурет и рухнул на пол. Больно ударился головой об угол кровати, громко взвыл. В груди комок страха, по спине льет холодный пот. Дышу, словно загнанный конь, хриплю, всхлипываю. По щекам текут слезы. Сон был необычно яркий, реалистичный. Сон ли?.. Словно сам был чародеем Мгиром, жил триста лет назад, сражался с эльфами, чувствовал вкус и запах крови, жар смертоносных заклинаний, слышал крики умирающих…

Надо вставать, а то тетушка Свара выбьет мне дверь. На вид довольно хрупкая женщина, и откуда в ней столько силы? Небось зелья всякие пьет или же Мрону душу продала, ведьма…

Я застонал, поднялся с пола. В голове шумит, в висках пульсирует нестерпимая боль. Точно шишка будет! Еще одна. Эх, не дадут поспать, сволочи! Хотя с такими снами… гм… уж лучше и вовсе глаза не закрывать. Посмотрел за окно – еще светло, значит, проспал не больше двух часов. Неужто ей так неймется? Нельзя завтра зайти, потрепать мне нервы, почему обязательно тогда, когда позарез нужен отдых?

– Эскер, если не откроешь – позову стражу!.. Тетушка Свара любит стражей пугать. Но на деле не очень-то и спешит вызвать. Стражники сразу же потребуют взятку, а тетушка Свара – жадная и прижимистая женщина. Зимой снега не выпросишь, как говорится.

Я мельком глянул на себя в зеркало. Рожа распухшая, под глазами темные круги, волосы растрепаны. Заспанный, уставший. Мрачное зрелище.

Дверь дрогнула под особенно сильным ударом, жалобно заскрипела. Надо будет зачаровать, чтоб ни одна тварь выбить не могла. И чтоб шум не пропускала.

Что ж она так беснуется? Что я успел натворить? Тетушка Свара испытывает ко мне редкую антипатию, впрочем, это взаимно. Если что-то случается с ее любимым доходным домом: окно ребятня разобьет, или воры к кому-то из жильцов влезут, она валит все на меня. Причем доводы придумывает настолько смешные, что просто диву даешься. Ей, в общем-то, никто не верит, но и защищать меня не спешат. Кому охота связываться со склочной бабой?

Ладно-ладно, открою я тебе. Что там случилось?

Я отодвинул засов и отскочил прочь, меня чуть не зашибло дверью. Картина была зловещая: тетушка Свара, одетая в ночную рубашку и колпак, стоит с занесенной для удара ногой, лицо красное от гнева, косметика потекла, глаза сверкают.

– Эскер! Ты мне за это ответишь! – угрожающе прошипела она.

– За что именно, госпожа Свара? – учтиво поинтересовался я.

– Не строй из себя оскорбленную невинность! – рявкнула она. – Ты знаешь, о чем я говорю!

Тетушка Свара погрозила мне пальцем, попыталась пронзить злобным взглядом, проникнуть в мысли. Фиг тебе, я чист как слеза!

– Что уже случилось, госпожа Свара? – устало спросил я. Трудно соображать, когда голова трещит и кружится и хочется доползти до постели и нормально поспать. Без всяких дурацких снов.

– Не коси под дурачка, Эскер! – взвизгнула женщина. – Ты разрисовал дверь и стены моего дома всякими магическими значками!

– Что-о-о? – изумился я. – Какими еще значками?

– Вот какими! – рявкнула она и бросила мне кусок тонкой дощечки, какими обычно обшивают фасады домов.

Я подхватил – в лицо целилась, зараза – и повертел в руках. Обычный кусок доски, окрашен белой краской, ничего особенного. Постойте! На лицевой стороне то ли выжжены, то ли выцарапаны странные символы. Язык не знаю, какая-то белиберда. Но от буковок тянет магией. Слабенько, конечно, но есть. И разобрать не могу, что за чародейство. На обычные узоры плетений не похоже. Странно.