Текст книги "Тайпэн. Оскал войны"

Автор книги: Сергей Девкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Хань!!!

Обернувшись на крик, тайпэн почувствовал, что даже азарт сражения, подогреваемый желчью степенного демона, как–то неуверенно начал вдруг утихать, уступая место другому чувству. Раджа–отступник, обгорелый и израненный, неровной походкой шел к месту схватки, видя сейчас перед собой лишь одного человека. Тело Куанши, оставшееся стоять на коленях за спиной у Ранджана, рассыпалось от порывов слабого ветра странной бесцветной пылью. Еще секунда, и останки двуединого демона, будто бы потеряв какой–то скреплявший их стержень, рухнули облаком праха, стелясь над обожженной землей.

– Ли.

Обернувшись на голос Удея, бывший дзи увидел своего боевого товарища, чуть склонившегося в недвусмысленном жесте. Рука тайпэна сама легла на рукоять меча Сяо Ханя, высвобождая фамильный меч из украшенных ножен.

– Добей этого урода.

– А вот это как раз с большим удовольствием, – ответил Ли и широким шагом двинулся к ковыляющей фигуре раджи.

С той ночи в покоях дворца Юэ–сэн Хань день за днем на своих тренировках вспоминал те уроки, что сумел подсмотреть в далекое время у командира Ногая. Совместные поединки с тайпэном Ванем тоже дали свои результаты, и сейчас оружие истинных полководцев Империи не было настолько же бесполезной и опасной игрушкой в руках у Ли, как еще два года назад. И все–таки, после всего того, что уже случилось, рисковать он никак не мог, а значит, с Ранджаном следовало покончить быстро, одним последним ударом.

Старый прием, вдвойне подходящий против раненного или уставшего врага, сработал на удивление безотказно. Широкий рубящий удар, которым Ли хотел отвести меч сиртака в сторону, не просто отбросил кривой клинок, а сломал его у самой витой рукояти. Еще в момент нанесения первого выпада, Хань начал разворачиваться влево, одновременно сближаясь с врагом. Вторая атака заключалась в колющем ударе себе за спину вдоль левого бока, и внезапное сильное сопротивление на пути у меча, которое ощутил Ли, засвидетельствовало ее успех. Сиплое дыхание Ранджана раздалось над самым ухом у Ханя, правая рука Хулителя попыталась ударить тайпэна в шею, но вассал Избранника Неба легко перехватил кисть, сжимавшую кривой нож. Лишенный последних сил, пронзенный и обезоруженный раджа удрученно вздохнул.

– Вот значит как, – услышал Ли предсмертный шепот сиртака. – После всего, что было, после всех побед и потерь, умереть в шаге от цели, от рук обычного человека.

– Я не совсем человек, – непонятно зачем ответил Ранджану Ли, будто хотел извиниться за то, что не оправдал его ожиданий.

– Хм, стоило догадаться, – в тоне раджи что–то переменилось, хотя голос его явно слабел. – Будь оно этим, я бы, скорее всего, принял исход… Но так… Так, я не согласен!

Со звуком ломающихся костей и разрывающейся плоти, ребра Ранджана раскрылись, подобно раковине моллюска, и две новых руки, украшенных длинными кривыми когтями, обхватили тайпэна, сжимая его в своих объятьях с невероятной силой. Шепот раджи превратился в зловещее шипение, а старые руки, ставшие теперь верхними и казавшиеся еще мгновение назад бессильными, стиснули плечи Ханя, не давая ему пошевелиться.

– Я не хотел быть одним из вас! – взревел Отрекшийся, отрывая Ли от земли и сдавливая еще сильнее, так, что начали проминаться стальные пластины доспеха. – Но раз вы не оставили выбора мне, я не оставлю шанса и вам!

Разноцветные круги перед глазами и шум крови в ушах едва давали тайпэну чувствовать что–то, кроме сжимавших его демонических лап. У него оставалось время лишь на одну попытку, и тренированное тело Ли совместно с остатками перепуганных мыслей приняло единственное решение, продиктованное ему рефлексами и инстинктами, годами прививавшихся будущим дзи.

Качнувшись вперед всей своей массой, Хань на ничтожно малое мгновение сумел ощутить под ногами твердую землю. Вся энергия, что еще оставалась в измученных мышцах, была брошена на то, чтобы воспользоваться этой долей секунды, вызванной заминкой Ранджана. Упершись буквально одними носками сапог в покрытую сажей почву, Ли швырнул противника через плечо, сжав до зубовного скрежета рукоять своего меча, все еще пронзавшего тела сиртака.

Поток темной крови с неприятным алхимическим запахом оросил Ханя, залив разом лицо и спину. Тело Ранджана, распоротым хлюпающим мешком, покатилось вниз по склону, нелепо размахивая слишком большим числом конечностей. Мир вокруг замер, будто дыхание на вдохе, и исказился, как свет, переламывающийся через линзу «зоркого глаза».

– Ты справился, – звенящий голос Йотоки Юэ, тот который он прежде никогда не слышал, но узнал сразу же, был полон радости и спокойствия.

– Признаю, ненавидеть такого врага мне уже не под силу, – где–то совсем рядом и в тоже время в необозримо далеком месте прорычал Куанши, словно смущаясь своего внезапного признания. – Скоро увидимся, Ли.

«Все может быть в этой жизни, демон, – ответил в мыслях тайпэн Императора. – Каждый сам строит свою Судьбу и выбирает свой Путь».

– Поверь, я запомнил это, и передам отцу, он уж наверняка готовит нам встречу.

– А я напомню, если ты вдруг забудешь. И ему, и тебе, – шутливо пригрозила Йотока. – Прощай, юный Хань. Благодарю тебя за то, что дал мне еще один шанс вновь защищать свой народ и образумить заодно моих потомков. Я буду уповать на то, что больше не встречусь с тобой по ту сторону мира, но если все же ты вновь окажешься там, то помни о том, что друзья есть везде.

– Даже, если они хотят оторвать тебе голову, – со смехом прорычал Куанши.

– Идем уже, мы итак отняли у него слишком много сил.

– Ты по–прежнему пытаешься мной командовать, женщина?!

– Я по–прежнему сильнее тебя, но ты всегда можешь пожаловаться на меня родителю, – это предложение заставило Ли улыбнуться даже через сковавшую его боль.

– Как же я тебя ненавижу…

Последние слова потомка Шаарад были уже совсем неразборчивы.

– Ли!

Водопад огненно–рыжих волос хлестнул тайпэна по лицу, а толчок в грудь едва позволил удержаться на ногах. В следующую секунду Хань увидел перед собой перекошенное лицо огромного сиртака, во рту которого сверкало на удивление много золота и серебра. Фуёко, вставшая между первым воином Ранджана и Ли, успела в последний момент поймать в перекрестие двух кинжалов кривую саблю Нагпура. Он сам в это время, с неприязненным видом рассматривал появившееся из его груди окровавленное лезвие даканя, выходившее из ламелярной кольчуги наружу почти на целую ладонь.

– Катись к своему радже, – по–кошачьи прошипела Таката, обезглавливая Нагпура ударом короткого меча.

– Это было близко, – пожурила Ханя Фуёко. – Слишком близко. Не хорошо засыпать на поле боя, когда сражение еще не окончено. Разве в дзи–додзё этому не учили?

– В следующий раз мы можем и не успеть, – согласилась с кумицо Таката. – А ты совсем не заботишься о том единственном источнике, что питает наши драгоценные жизни.

– Я учту, – чувствуя слабость, Ли едва не уселся на землю, но къёкецуки успела первой подхватить его, перекинув руку тайпэна себе через плечо. – Благодарю. Что там сейчас со сражением? Сиртаки?

– Этих мы дорезали, остальных доколачивает Фанг, – хмыкнула Таката. – А ты опять неумело переводишь тему.

– Мог бы уже за это время научиться, например, у меня, – поддержала Фуёко.

– Большему все равно нечего. Лучше бы тоже поучаствовала в решении нашей главной проблемы, – оскалилась мертвый демон. – А то иногда у меня складывается впечатление, что это вообще волнует только меня.

Поддерживая Ли, къёкецуки двинулась к подножию холма, не прекращая читать тайпэну и кумицо колкие нравоучения. Фуёко, идущая сзади, лишь весело улыбалась и сверкала зелеными огнями в глазах. Она даже не стала озвучивать мысль о том, что кому–то нужно найти способ по–другому скрывать волнение и испуг за своих близких. И все потому, что сейчас раздумья оборотня занимало кое–что еще более интересное.

– Ну что же, посмотрим, кто быстрее найдет ключ от сокровищницы – глупая рыжая лисичка или умная клыкастая ледышка.

В тонких пальцах, покрытых рисунком из хны, Фуёко неторопливо вертела темное резное кольцо, будто бы выточенное целиком из лала или багрового обсидиана.

Эпилог

Улицы древней столицы встретили Ли привычным полуденным шумом и рабочей суетой многолюдных кварталов. Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с тем буйством веселья и красок, что творилось здесь по ночам, но после небольших городков центральных провинций и тихих ухоженных деревень величественная Хэйан–кё итак производила на любого гостя просто неизгладимое впечатление. Официальное прибытие командования победоносной армии, принудившей к перемирию коварных Юнь, ожидалось только через несколько дней, и широкий проезд Юсудзаки О–ки вместе с прилегающими переулками еще только украшался гирляндами и разноцветными фонарями. Жители столицы готовились к празднику основательно, хозяева закусочных и чайных домов пересчитывали свои запасы, купцы заполняли прилавки да–дяней, а ремесленники спешили окончить все неотложные дела, чтобы не торчать в мастерских в самые веселые часы.

А повод для радости у всех жителей Империи и вправду был на этот раз немалый. По мирному соглашению, которое было подписано в Ляоляне на седьмой день весны, Нефритовый престол получал едва ли не больше, чем в случае полноценного военного вторжения в пределы южного царства. Контрибуция в пятнадцать тысяч бочонков золота, самоцветов и жемчуга, десять тысяч мешков «красного сбора» листьев таба и пятьсот подвод редких трав и алхимических ингредиентов, встречавшихся только в пределах южного царства, было лишь только привычной частью «возмещения былых обид». Согласно пунктам договора, на которых особенно настаивали дома имперских тэккэй, Юнь открывали для них все свои порты, города и колонии для ведения беспошлинной торговли сроком на триста лет. Дополнительно купцы вытребовали себе крупный безлюдный остров Аомырь, лежавший к восходу от юньского побережья, сделав его частью Единого государства. Заключив тройственный договор, дома Гжень, Ксэн и Ябэ намеревались теперь возвести там город и обустроить большую торговую гавань, но и это, по–прежнему, было еще не все.

Со следующего года военный флот Ляоляна окончательно прекращал свое существование, а все его уцелевшие суда либо передавались хайтинам Империи, либо пускались на дно. Соответственно, все прибрежные и океанские пути, а также морские караваны, ходившие по ним в страны Тысячи Островов, оказывались теперь под полным контролем Избранника Неба. Генерал Фанг согласился вернуть все пограничные крепости, кроме замка Цзянмэнь, в котором теперь расположился смешанный гарнизон. Поредевшая царская армия в лучшем случае могла восстановить свою былую мощь лишь через пару десятилетий, но продолжающаяся война с сиртаками, непростительно осмелевшими после похода Ранджана, и необходимость возвращения утерянных территорий вокруг залива Авадзи отдаляли эту цифру далеко и надолго. К тому же, придворный совет Ляоляна обязался сократить земельные наделы своих самых крупных вассалов и выписать вольные грамоты всем тем крестьянам, которые отныне проживали на «ново–царской земле». Сверх того, каждое подворье крупнее десяти семей вне зависимости от статуса их хозяина должно было получить одну вольную грамоту на «полный род». В довершение всего, отныне царские власти должны были «оказывать содействие» любому жителю Юнь, несвязанному крепостным договором, желавшему перебраться в переделы Империи и впоследствии испросить в ней подданства. В Хэйан–кё явно рассчитывали на то, что скоро разоренные южные провинции быстро пополняться за счет новых переселенцев. Таким образом, желания генерала Манчи о заселении Генсоку сбывались в полной мере, но отнюдь не так, как ему когда–то хотелось. Дзито и приставам оставалось лишь следить за тем, чтобы между новыми поселенцами, прибывшими с юга, и старожилами не возникало слишком острых конфликтов на почве недавних военных событий. Впрочем, народ Империи всегда отличался гибкостью и терпимостью, с легкостью переваривая в «общем котле» вчерашних союзников и кровных врагов.

На площади Цы–сэн рабочие возводили полукруглый театральный помост и большие зрительские трибуны, обрамлявшие ее с трех сторон. Несколько неприметных всадников спокойно миновали распахнутые Нижние Ворота Золотого Дворца, не обращая на себя излишнего внимания. Визит тайпэна Ханя согласно повелению Единого правителя должен был оставаться в тайне, о причинах которой Ли не считал нужным спрашивать.

Внутри резиденция Императора за прошедшие месяцы ничуть не переменилась, оставаясь все тем же нереальным переплетением изнеженной праздности, благородного эстетизма, бюрократической педантичности и философского отрешения. Чиновники, евнухи и слуги сновали по своим делам, отвешивая поклоны придворным дамам и офицерам в дорогих суо, в темных уголках и на открытых зеленых террасах вели беседы монахи и аристократы, а места родовых солдат чжэн–гун уже успели занять новые золотые воины. Приторно–вежливый служка в светло–синем каймоне с церемонной важностью вел императорского тайпэна по петляющим коридорам. Когда они стороной миновали тот поворот, который, как помнил Хань, вел в большую приемную тронного зала, и продолжили путь дальше, Ли догадался, что сегодня Избранник Неба намерен побеседовать с ним в личных покоях, возможно даже один на один. Подобная честь оказывалась немногим, и легкая толика гордости не могла не пробудиться в душе у бывшего дзи, еще в позапрошлом году шагавшего по этим же коридорам в тяжелых кандалах навстречу неминуемой смерти.

Проходя мимо большого панорамного окна, открывавшего один из красивейших видов на столицу столиц, Ли, посматривавший на город краем глаза, внезапно остановился. Слуга, семенивший чуть впереди, не сразу заметил, что за спиной у него перестал раздаваться звон подкованных каблуков, и, обернувшись, обнаружил доверенного ему гостя стоящим возле резного подоконника, покрытого темно–желтым лаком в тон всему остальному убранству коридора.

– Высокочтимый, прошу меня извинить за смелость, но я вынужден просить вас следовать за мной далее, не прерываясь на созерцание…

– Что здесь случилось? – тайпэн прервал слугу на полуслове.

Несколько угольно–черных проплешин, оставленных страшными пожарами, уродливыми кляксами раздирали торжественное полотно цветущей Хэйан–кё. Под удар самой опасной и разрушительной стихии попали целые дома с окружавшими их дворами, постройками и садами. В одном месте среди гари гордо и несломлено поднималась вверх закопченная башня–вэнь, чья некогда красная черепица потрескалась от жара на скатах, но старые каменные стены сумели удержать крышу и не поддаться напору пламени. Жуткое зрелище, так похожее на пепелища оставленные от иных поселений юнь и сиртаками, а в чем–то напоминавшее даже разгул карабакуру под Ланьчжоу, заставило кулаки Ли Ханя невольно сжаться.

– Древнюю столицу постигло несчастье пожара, – соизволил ответить слуга без единой эмоции на холеном лице.

– Да неужели? И где же была стража и пожарные команды? – поинтересовался Ли, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на рык.

– Бесстрашным бойцам с огнем было довольно сложно выполнять свои обязанности из–за жестоких сражений, что кипели на тот момент в этих кварталах.

– Что?! – сказанное изумило Ханя настолько, что сумело погасить даже охватывавшую его постепенно ярость мангуса.

– Жители этих подворий, – поджав губы, ответил слуга, – по какому–то недоразумению именуемые в прошлом верными вассалами Императорам и прославленными семьями чжэн–гун–вэй, к которым эти мерзостные предатели, конечно же, не имели никакого отношения в действительности, набрались дерзости воспротивиться верховной власти и выступить с открытым вооруженным восстанием. Их мятеж был немедленно подавлен по высочайшему приказу, но, к сожалению, в ходе этого процесса архитектурному лику прекраснейшей Хэйан–кё был нанесен некоторый вполне поправимый ущерб.

– Полагаю, тайпэнто Синкай был очень опечален таким исходом? – угрюмо хмыкнул Ли, но служка предпочел сохранить молчание. – Судя по тому, что я вижу, здесь использовали метательные машины с зажигательными снарядами. Как сиккэн Тэн допустил подобное в пределах столицы?

– Мудрейший сиккэн Джэнг Мэй счел подобное неприятным, но неизбежным следствием этого гнусного акта неповиновения, которое должно было быть пресечено любыми…

– Сиккэн Мэй? – Ли, смотревший в окно, резко обернулся к слуге, заставив того вновь сбиться на середине фразы. – Я не ослышался?

– Ни в коей мере, – осторожно заверил тайпэна чиновник.

– Так что же случилось с Сумиёси Тэном? – холодно прищурившись, спросил Хань.

– Всесильный Тэн, чья сила ума была одной из величайших опор Империи в эти трудные времена… – затянул было служка, но, перехватив взгляд Ли, испуганно сглотнул и продолжил говорить куда быстрее. – Его смерть от истощения духовных и физических сил стала страшным ударом для Золотого Дворца и для всей Хэйан–кё. В тяжелые недели перед завершением войны и последовавшие за ними дни торжеств решено было не распространять новость о столь страшной трагедии в пределах страны…

– Но почему об этом не знаю я? – с угрозой рыкнул Хань, заставляя лоб собеседника покрыться мелкими бисеринками пота.

– Я не… Мне казалось… Разве…

Бормотание чиновника и беспомощные взгляды, бросаемые им по сторонам, окончательно убедили Ли в его темных подозрениях. Добиваться правды от этого болванчика не было смысла, да он и не владел всей информацией. Проблема заключалась в другом – по пути в столицу тайпэн не раз и не два встречался с офицерами и служащими, занимавшими не последние посты в провинции Хэйан, но никто из них ни прямо, ни намеком не упомянул о переменах, случившихся в Золотом Дворце. Более того, задним числом в глаза Ли теперь откровенно бросались странные недомолвки и быстрые перемены в темах тех разговоров, которые опасно приближались к обсуждению политической обстановки в целом и свершений нового тайпэнто в частности. Чужие мнения о действиях Мао и его решениях интересовали Ханя особенно сильно, так, что беседы о новом главе рода Синкай он заводил довольно часто, пытаясь, как советовал ему Кара Сунь, «прощупать столичную почву на дальних подходах».

– Нас ждут, поспешим, – обрубил тайпэн, и сопровождающий облегченно выдохнул.

Небольшая дверь, украшенная не более чем любая другая в этой части дворца, отъехала в сторону, пропуская Ли внутрь. Слуга замер позади в согбенной позе, два молчаливых дзи–вэй с обнаженными клинками остались на своих местах у порога. Оглядываясь по сторонам, Хань с легким волнением двинулся по узкому коридору, в конце которого была в приглашающем жесте распахнута новая перегородка.

Кабинет Императора блистал тем дорогим аскетизмом, оценить и понять который может только или очень богатый, или очень знающий человек. Сколько на самом деле стоила мебель из красного и черного дерева, вышедшая из рук лучших мастеров Империи, простому смертному лучше было не знать. Гобелены из белого шелка, картины в тонких золотых рамах, мягкие ковры ручной работы – в убранстве этого помещения не было ничего, что резало бы глаз излишней «варварской» пышностью, но в тоже время заставляло проникнуться посетителей самыми разнообразными чувствами, от мелкой зависти до благоговейного восхищения.

– Проходи уже ближе, а то на твое почтительное топтание в дверном проеме у нас уйдет весь оставшийся день.

Язвительное замечание, наполненное ядом высокомерия и собственного превосходства, кольнуло Ханя под сердце своей узнаваемостью. В дальнем углу на уменьшенной копии Нефритового трона вальяжного устроился хозяин кабинета, с насмешкой поглядывая на окаменевшего гостя. Рыхлое лицо говорившего растянулось в самодовольной улыбке, демонстрируя белесый фурункул, спрятавшийся в уголке полноватых масляных губ.

– Мао, – уже без удивления констатировал Ли.

– Когда–то, – ответил первый Император династии Синкай.

Ладонь тайпэна легла на рукоять широкого цзун–хэ, единственного оружия, которое Ли мог пронести с собой в пределы императорской резиденции ввиду отсутствия меча.

– Предсказуемость. Как ни странно, это одно из тех прекрасных качеств, за которые ты мне и нравишься, – правитель Единого государства в своем небесно–сапфирном одеянии, расшитом жемчужными драконами, вальяжно откинулся на спинку трона и сложил пухлые пальцы на животе. – Я, наверное, даже расстроился бы, поведи ты себя сейчас как–нибудь по–другому.

Хань слушал, молча, оглядывая помещение уже совсем другим взглядом и прикидывая, из–за каких ширм появятся воины Мао, стоит сделать ему свой следующий шаг. В том, что здесь есть тайные ходы, а Фень заранее подготовился к этой беседе, можно было не сомневаться. Толстяк неспроста устроил предварительную тайную встречу именно с тем человеком, который никогда не принял бы такого властителя Нефритового престола. Выпускать Ли обратно на улицы Хэйан–кё живым явно никто не планировал, да и на заключение в подземелье Золотого Дворца бывший дзи почему–то совсем не рассчитывал.

– Что, захотелось покрасоваться напоследок? – спросил Хань, пытаясь выдерживать голос предельно безразличным и не поддаваться тому отчаянию, что внезапно накрыло его, стоило только вспомнить о том, как весело и приветливо начинался этот день. – Просто отравить меня или прикончить во сне по–тихому было уже недостаточно?

– Конечно, – кивнул Император. – Я ведь должен был полностью насладиться моментом, прочувствовать всю глубину твоей обреченности и собственного всемогущества. Ну и к тому же, мне было действительно интересно – решишься ли ты убивать меня сразу или сначала все–таки попробуешь разобраться в сложившейся ситуации.

– В чем именно мне стоит разбираться? – хмыкнул Ли. – В том, какие причины толкнули тебя на узурпацию Нефритового трона? Зачем ты убрал Всесильного Тэна? Или что случилось с истинным Императором? Позволь угадать, ты списал его на Старшую Сестру, с которой сам же тогда и расправился?

– Великолепно, между каждыми нашими встречами ты и вправду умнеешь все больше и больше. Тайпэн Руо Шень не зря настаивал на необходимости дать тебе хотя бы шанс, с чем я, впрочем, всегда соглашался.

– Руо Шень?

– Новый командующий центрального флота и новый глава рода Вейлун, – издевательская улыбка не сходила с лица Императора. – После его последнего назначения, племянник этого прославленного флотоводца счел за честь передать формальное руководство семьей своему дяде. Мы, правда, остались без командующего Южной эскадры, но думаю, хайтин Шао Шэн достаточно компетентен, чтобы занять этот пост, а заодно и получить, наконец, право именоваться тайпэном. В этом мы с Руо Шенем полностью сходимся во взглядах, а мой шурин, по счастливой случайности, являющийся дзито города Таури, с радостью поможет императорскому вассалу Шэну с принятием на себя всех новых обязанностей. В конце концов, он заслужил это своим верным служением Империи и Императору.

– Значит, все это время, тайпэн Руо Шень и командующий столичной речной эскадры… – чувства, охватившие Ханя, сложно было описать простыми словами, так много в них было противоречивых оттенков и «послевкусий». Последний раз он встречался с этими людьми в Таури, как раз перед прибытием армии Ваня, когда Шень собирался в столицу с докладом, а Шэн принимал у него дела. Это были опытные, надежные люди, настоящие полководцы и преданные сыновья Империи, но выходило, что…

– Разумеется, – Император, и в самом деле, наслаждался моментом, как и было обещано. – Неужели ты думаешь, что я просто ввалился в тронный зал, сбросил с нефритовой пирамиды предыдущего владельца и уселся на его место? У меня были союзники, такие как Шень или член коллегиального военного совета тайпэн Ши Цзянь. Могущественные и опасные люди по большей части, но так или иначе сыгравшие нужную мне роль. Кто–то получил обещанное вознаграждение, с кем–то пришлось расстаться, навечно. К»си Вонг сработал блестяще, этот спровоцированный бунт среди аристократов, закончившийся знатной резней, никто не сумел бы организовать лучше, чем он. У чжэн–гун и до того были причины относиться ко мне не слишком снисходительно, и они еще могли стерпеть меня в роли регента на время войны, но когда я решил отбросить глупые маски и назвать вещи своими именами, они тот час же поднялись на дыбы. А что в результате? В результате в Хэйан–кё не осталось людей, чья знатность и древность рода, позволяла бы оспаривать мое право взойти на вершину власти, кроме Ханкой, Нечхе, Вейлун, Шан и прочих, кто, конечно же, поддержал меня. Кстати, особо приятная новость – клан Мори больше не сможет вынашивать планы мести в отношении «безродного выскочки–дзи», поскольку представителей этой семьи больше не существует. Совсем–совсем, – обвислые щеки Избранника Неба затряслись от смеха. – Разумеется, пришлось заранее провести некоторые перестановки в чиновничьей иерархии. К несчастью, Всесильный Тэн не был настроен принять новый курс, но я нашел ему достойную замену. О маленьких проблемах в провинциях опять же позаботились люди Всевидящего Ока, а несколько неудобных фигур в армейских кругах для меня любезно убрала с доски бесстрашная Ёнг.

– Хватит, – вырвалось у Ли. – Не хочу больше знать и слышать о том, кто еще участвовал в этом. Ты способен замарать своей грязью любого, но я не хочу видеть в тех, кого узнал, как настоящих воинов, верных Империи, бездушных пособников узурпатора!

– А может быть, ты узнал их не так уж и хорошо, как думаешь? – ехидно прищурился Император. – Впрочем, ты прав, мне не стоит травмировать твое хрупкое сознание и ломать сложившуюся картину мира излишней порцией правды. Вернемся к нашему личному спору. Надеюсь, ты убьешь меня быстро, без всякого садизма и прочего?

– Боюсь, что по–другому и не успею, – странно, но волнение почти полностью отступило, оставляя сознание Ли в полном спокойствии и сосредоточенности.

У Ханя была возможность только для одного удара, и он прекрасно это понимал. Конечно, предугадать все хитрости, которые мог задумать Мао, было непросто, но, как гласила одна народная мудрость, якобы изреченная монахом Хэ, проще было попробовать один раз и не сделать, чем не пробовать и не делать вообще.

– Замечательно, а то я немного боялся, – Император вновь заерзал на троне, устраиваясь поудобнее и вытягивая ноги. – Но прежде, Ли, мне хочется, чтобы ты сразился с одним человеком. Ну, в самом деле, не думал же ты, что все будет так просто?

– И не сомневался, – усмехнулся мрачно тайпэн. – И кого ты припас для меня?

– О, я не посмел бы выставить против столь опасного противника кого–то, недостойного скрестить клинок с истинным воплощением тех забытых правил и истин, что когда–то скрепили молодую Империю, восставшую из бездны анархии и всеобщей войны. Только один из великих мужей, известных мне, подойдет для этой тяжелой ноши. И этот человек… ты сам, Ли.

– Очередной чародейский фокус? – нахмурился Хань, готовясь увидеть какой–нибудь призрак–фантом, сотканный Мао, или выдвижное зеркало, отражение из которого сможет шагнуть через ажурную раму.

– Нет–нет, ничего такого. Я просто хочу заставить тебя немного подумать прежде, чем ты начнешь действовать. Только и всего, мой друг, – Император резко наклонился вперед, опираясь локтями на колени, и очень тихо спросил. – Что дальше? После того, как я умру?

– Когда узурпации будет положен конец, а народ и знать получат возможность избрать законного Императора согласно тысячелетним традициям? Думаю, ничего более худшего, чем то, что уже случилось, не произойдет.

– А мои пособники? – толстяк на троне чуть склонил голову вправо. – Их ведь тоже придется… отстранить от власти, лишив всех прав и привилегий? Или ты думаешь, что без меня они сразу станут такими же как ты? Неподкупными, помешенными на Долге бессребрениками, преданными стране и народу?

– Если понадобится…

– Понадобится! – отрезал Император. – И мало кто из них уйдет добровольно. Война между кланами, а также между чиновничьими и армейскими группировками расколет Единое государство уже к вечеру, если ты сейчас просто проткнешь этот жирный мешок на Нефритовом троне. На твоей стороне могут выступить разве что только Юэ и мелкие семьи, да еще, может быть, часть духовенства. Армия по–прежнему сосредоточена на юге, вблизи столицы у тебя только три тысячи солдат абордажа Центрального флота, вернувшиеся из Генсоку на отдых, но беда в том, что с их новым командующим успешный диалог у тебя вряд ли сложится. По–моему еще есть шанс на поддержку со стороны таких торговых домов как Джао и, допустим, Кун Лай, но их силы пыль в сравнении с Гжень… и ётёкабу. Не забыл, во что на самом деле при желании могут превратиться эти уличные бандиты и опиоманы?

– Твои былые союзники сами передерутся между собой, – попытался возразить Хань, но осекся, осознавая, что именно он говорит.

– Я уже говорил, что ты умнеешь прямо–таки не по дням? Я не просто сейчас узурпатор, я – та компромиссная фигура, которая устраивает всех. Все связи, все соглашения, все тайные сделки замкнуты на меня. И только я имею власть и влияние на каждую из сегодняшних сил в достаточной мере, чтобы поддерживать равновесие. Не буду скрывать, это не стечение обстоятельств, эта ситуация была создана мной намеренно, но разрушив ее, ты сделаешь неизбежным период новой анархии. Не лучший вариант, учитывая, что нас ждет в ближайшем будущем.

– О чем ты?

– Подумай еще, вспомни последние несколько лет. Что было бы, если бы планы Старшей Сестры и ее подруг не срывались бы постоянно одним одаренным молодым глупцом? Закат Империи охвачен войнами с кочевниками и карабакуру, юг увязан в бесконечных сражениях с Юнь, центральные провинции сражаются между собой из–за переворота Мори, на севере вновь начнут шевелиться ракурты. Это была бы бойня всех против всех. Кланы, гильдии, купеческие дома и отдельные армейские отряды режут друг друга и рвутся к крупицам власти. Всеобщий голод, дороги забиты беженцами, ломящимися стадами от одного пепелища к другому, разнося страх и болезни. Повсюду озверевшие мародеры и доведенные до отчаяния крестьяне. Идеальный момент…

– … чтобы ударить по Единому государству, добив его окончательно, – прошептал Ли, не замечая удовлетворенной улыбки, расплывшейся по лицу Императора.

– И этот удар будет куда страшнее Юнь или тиданей. Я знаю, кто это будет, и очень боюсь, что даже сейчас, несмотря на везение, подвернувшееся Империи в твоем лице, у нас не хватит сил, чтобы их остановить. Впрочем, мои душевные терзания могут окончиться одним стремительным ударом цзун–хэ. Но опять же с одним условием, Ли. Мое место получишь право занять только ты. Ты ведь к такому уже готов?