Текст книги "Тайпэн. Оскал войны"

Автор книги: Сергей Девкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Пришла пора сыграть без правил, а это моя любимая игра.

Глава 16

Древний Циндао приветствовал армию Таури распахнутыми воротами и ликующей многоцветной толпой, забившей все дворы и переулки, выходившие на главную улицу, спиралью взмывавшей вверх к замковому комплексу Юэ–сэн. Въезд тайпэна Ваня был встречен чжу громогласным ликованием, в воздухе рвались красные и синие фейерверки, а под ноги боевого коня императорского вассала летели целые охапки цветов. Появление Ханя было отмечено куда скромнее, и хотя общее настроение собравшихся не изменилось, шума стало заметно меньше, а спину Ли и его сопровождавшим сверлил не один напряженный взгляд. Впрочем, дело пока ограничилось только лишь этим.

– Миленько, – хмыкнула Фуёко, с привычной своей непосредственностью оглядываясь по сторонам и совершенно не смущаясь реакции окружающих.

– Только у меня одной плохое предчувствие? – спросила Таката, рассматривая толпу из–под низко надвинутого капюшона плаща. – Или я подхватила чью–то чужую паранойю?

– Похоже, что мою, – хмуро ответил Удей. – Не хочу никого пугать, но нам здесь явно не рады, и, ставлю Золотой Дворец против ослиного уха, объяснять, почему это так, никому не потребуется.

– А что, давно было пора сменить обстановку, а то это всеобщее уважение и преклонение как–то стало надоедать. Ты не находишь? – обратилась к тайпэну лиса–перевертыш.

Хань предпочел отмолчаться.

– Ну, хоть кому–то происходящее доставляет удовольствие, – хмыкнул тидань.

– Мазохистка, – проворчала къёкецуки.

– Совсем чуть–чуть, – сверкнула в ответ хищной улыбкой Фуёко.

– Плохая кумицо.

Вместе с командующими и штабами в столицу провинции вошли только две тысячи солдат пехоты, для которых хватило бы место в городских казармах. Все остальные войска расположились на месте бывшего лагеря юнь. Вторая армия генерала Манчи не стала дожидаться появления имперских сил у себя в тылу и, без лишней спешки свернув осаду, не торопясь отступила в северные районы Хэйдань, объединившись с войсками главнокомандующего. Никакого значительного урона Циндао и остальной провинции, кроме начисто разоренной Долины Котлов, южные захватчики причинить не успели. Оставшись практически без артиллерийского парка еще в самом начале осады, юнь так и не сумели организовать ни одного серьезного штурма, а взять измором главный оплот Чжу у них не было ни единого шанса.

Тайпэн Ши Гхань из рода Юэ, глава прославленной семьи и прямой потомок легендарного монаха–царя, встречал гостей в просторном дворе внутренней крепости в окружении родовых воинов и советников, многие из которых носили ту же фамилию, что и вассал Императора. Под его вишневым суо с одиноким символом клана, вышитым с левой стороны груди, блестели звенья сплошной «пластинчатой» кольчуги из лучшей имперской стали, превосходившей по мнению многих мастеров даже легендарное небесное железо. Густая борода, короткая и иссиня–черная, как и волосы на голове у тайпэна, украшала его лицо вместо привычных длинных усов и придавала полководцу особенно грозный вид. Тяжелый меч, очертания эфеса которого были Ханю болезненно знакомы, покоился в ножнах на поясе Ши. Поскольку холодный прием горожан и воспоминания об их первой встрече с Кара Сунем на берегах Арударьи уже в некоторой степени подготовил Ли к этому моменту, безразличие на грани ненависти, сквозившее в голосе и взгляде, тайпэна Гханя ничуть не удивили бывшего дзи.

– Циндао счастлив приветствовать в своих стенах истинных слуг Нефритового престола, – Васато удостоился от Ши положенной этикетом вежливой улыбки, Ханю достался лишь протокольный полупоклон. – От лица жителей и членов своей семьи, я благодарю вас за своевременное появление в Чжу в этот тяжелый для Империи час. Закатная армия моего брата Кара Суня уже достигла границы с Нееро, его первый ертаул прибыл всего за час до вашего появления. Уже вскоре мы сможем обсудить дальнейшие планы и получить необходимые разъяснения из столицы. Пока же позвольте считать вас и всех ваших воинов нашими гостями. Дзито Гао Юэ, мой племянник, позаботится обо всех вопросах с вашим размещением и пребыванием.

Молодой человек, черты лица которого, в отличие от полноватой фигуры, были заметно схожи с внешностью Гханя и тем, каким Ли запомнил Сяо Ханя, чуть выступил вперед. Его темно–синий наряд императорского чиновника украшали множество самоцветов и золоченая вышивка. Черные волосы, собранные на затылке в пучок, были скреплены металлической заколкой с крупным рубином.

– Мои люди с радостью и удовольствием предпримут все возможное, чтобы ваше пребывание в Циндао стало незабываемым отдыхом для тех, кто уже сокрушил столь многих врагов Единого Правителя, и без сомнений заслужил право на короткую передышку. Все блага и удовольствия моего города открыты для вас, высокочтимые, и если у вас возникнет надобность, хоть в чем–то, то я и любой из моих помощников окажем вам всю необходимую помощь со всем тщанием, на которое способны.

Лицо Гао благодушно улыбалось, а подчеркнуто бесстрастный голос не дрогнул ни в едином месте его приветственной речи, но в тот случайный момент, когда взгляды дзито и Ли на мгновение встретились, холодная и острая как сталь ненависть, полыхнувшая в глазах у Юэ, быстро расставила все по местам.

В сопровождении молчаливого слуги, выделенного Гао, Ли и остальные направились в отведенные им покои. Тайпэн Вань со своим дзи, инженер Чен Лоу и несколько других армейских чиновников остались, чтобы оговорить с Ши какие–то вопросы. Гостевые дома располагались в южной части обширного, но уютного парка, скрывавшегося в стенах Юэ–сэн. Взгляды, которые бросали на Ханя и его спутников случайные встречные по–прежнему не вызывали сомнения по поводу тех эмоций, что испытывали люди в отношении «императорского колдуна и его цепных демонов».

– Скажи, мы точно не ошиблись местом, а то у меня все больше складывается впечатление, что кто–то завел нас в юньский гарнизон, а не в крепость лояльную Нефритовому престолу? – привычно подначила Ли къёкецуки.

– А ведь я говорил, что соваться в Циндао, будет плохой идеей, но кто же будет слушать ворчание глупого кривоногого степняка, – Удей не удержался от напоминания об их последней беседе, в которой Хань занял категоричную позицию, отказываясь принимать на веру, что ситуация с чжу может быть настолько тяжелой.

– Да, я уже понял, – сдался Ли. – Наше появление здесь стало ошибкой, и гораздо лучше было бы оставаться с основной армией в главном лагере. Но сейчас уже поздно что–либо менять. Если мы вернемся в Долину Котлов, то Юэ однозначно воспримут это, как еще одно оскорбление, а усиливать напряженность ситуации нам не стоит.

– Все эти человеческие традиции и правила порой начинают раздражать меня просто до крайности, – презрительно хмыкнула Таката.

Добавить еще что–нибудь колкое, мертвому демону не дал голос, грубо окликнувший Ли.

– Эй, тайпэн!

Не менее десятка людей нагоняли группу Ханя быстрым шагом по вымощенной дорожке сада. Человек, обратившийся к императорскому вассалу, и возглавлявший этот небольшой отряд, был облачен в синий обрезанный каймон, а на его широком поясе висел прямой палаш в черных кожаных ножнах. Чуть вытянутое лицо, лишенное усов, сразу же выдавало семейную принадлежность этого молодого мужчины, равно как и остальных его компаньонов. Краем глаза Ли успел отметить, что их провожатый уже куда–то «запропастился».

– Всего пару слов! – все в той же намеренно грубой манере рявкнул Юэ.

– Назовись! – резко осадил наглеца Хань, выступая вперед и демонстративно кладя руку на то место, где у него могла бы быть рукоять меча.

Верзила в синем остановился на расстоянии вытянутой руки от Ли и ответил, глядя тому прямо в глаза.

– Ву–Мин Со, сын Со Ши из рода Юэ, старший земельный пристав провинции Чжу, – говоривший специально с силой выделил голосом слова «Чжу» и «Юэ». – Я хотел напомнить тебе, лишенный рода, кое–что важное.

– Изволь, – мрачно прищурился Хань, с заметным усилием подавляя ту волну звериного гнева, что всколыхнулась у него в груди.

– Ты недолго был собственностью семьи Юэ, и потому, вероятно, не знаешь всего, что тебе следовало бы знать, – пристав намеренно горячил себя и остальных, будто пытался раздуть огонь своей ненависти еще больше, чем раньше. – Мы не прощаем предательства! И воровства! Не думай, что желания сиккэна Тэна и тайпэнто Синкай способны закрыть нам глаза и оградить тебя от того, что ты заслуживаешь!

Упоминание последнего имени немедленно вызвало в голове у Ли целый ряд вопросов, но перебивать Ву он не стал, решив дослушать до конца.

– Дух законов Империи диктует неотвратимость наказания, соразмерного совершенному преступлению! Поверь, семья Юэ знает, как следует наказывать предателей! И это касается не только тебя!

Взгляд чиновника, полный злобы, переметнулся с Ли Ханя на клейменое лицо Удея, замершего за левым плечом своего хозяина.

– Запомни это!

– Мне показалось, или кто–то здесь неприкрыто решил угрожать воплощению воли самого Избранника Неба?

Таката сделала полшага вперед, и капюшон ее плаща небрежно соскользнул вниз. Черные волосы шелковой волной рассыпались по плечам мертвого демона, а в глубине вертикальных зрачков зажглись кроваво–красные огоньки, пугающие и завораживающие одновременно. Хищная улыбка, делавшая смертоносную красоту къёкецуки полностью завершенной, заставила кое–кого сразу же попятиться назад.

– Так я права?

– Отзови свою тварь назад, – прошипел сквозь зубы Ву–Мин, обращаясь к Ханю.

Кожа старшего пристава заметно побледнела, а рука, стиснувшая рукоять палаша, слегка подрагивала, но этот человек был одним из немногих, кто так и остался стоять на своем прежнем месте.

– Само присутствие этих кровососущих исчадий в Циндао, не менее отвратительно, чем твое появление! Но если ты еще хоть в чем–то намерен следовать поведению истинного тайпэна Империи, которым так привык рядиться, то вот мой тебе совет. Молись, чтобы то благо, которое якобы принесли твои труды, хоть на толику перевесило бы всю мерзость и грязь, что уже налипла на остатках твоей души! Ведь никому неведомо, когда он будет призван в вечное колесо перерождений и будет ли вообще достоин этого!

Резко повернувшись, пристав размашистыми шагами направился обратно, по–прежнему не отпуская рукоять своего клинка. Остальные Юэ с явной поспешностью последовали за Ву. Через минуту Ли и его спутники остались в одиночестве.

– Какая прелесть, – заключила Таката. – Надеюсь, хвостатая, ты теперь просто в восторге?

– Это намного хуже, чем я опасался, – как–то удивленно покачал головой тидань.

– Похоже, мне стоит разузнать, что твориться в замке и в городе, – Фуёко уже вертела в пальцах круглую камышовую шляпу, невесть откуда взявшуюся в руках у кумицо. – Посмотреть, поспрашивать, послушать…

– Я тоже займусь, – предложил Удей. – Надеюсь, некоторые мои знакомые еще помнят бывшего ну–бэй тайпэна Сяо Ханя. И то, чем они ему обязаны.

– Действуйте оба.

Жесткость, внезапно прорезавшаяся в голосе Ли, заставила остальных взглянуть на своего предводителя чуть пристальнее, чем раньше. Костяная маска, в которую превратилось лицо тайпэна Ханя, каждому из них была хорошо знакома.

– Надеюсь, нам придется ограничиться лишь уроком вежливости для тех, кто, похоже, забыл, что они давно не являются суверенными правителями собственных земель. Но если эти люди намерены зайти гораздо дальше то, мы поступим так, как велит имперский закон. Закон, что един и для высокородного чиновника, и для случайного чужеземца, и для последнего уличного бродяги. Потому, что наказание, как сказал Ву–Мин из рода Юэ, должно быть неотвратимо для каждого и соразмерно совершенному преступлению. И в этом я как раз согласен с ним абсолютно и полностью.

– Первая дельная мысль за полтора с лишним года, – судя по плотоядному тону, къёкецуки осталась весьма довольна предложением, которое высказал Ли.

– Это все наше плохое влияние, – рассмеялась Фуёко.

– В конце концов, я ведь все–таки тоже немножко демон, и к тому же грозный придворный ведьмак, – весело усмехнулся Хань. – Придется соответствовать.

Слуги заканчивали приводить в порядок комнаты перед появлением гостей и заносили их вещи, прибывшие в штабном обозе. Немногочисленность пожитков порядком обрадовала прислугу, уже готовившуюся к перетаскиванию бесчисленных сундуков и крытых корзин, из которых, как правило, состоял багаж любого императорского полководца. Однако никто не намеревался давать собравшимся даже малейшую возможность расслабиться.

– Почему я должен лично тыкать носом каждого?! Почему во имя всех предков народа Чжу нельзя делать все сразу и правильно?! – распекал подчиненных невысокий ключник–тиун, переходивший из помещения в помещение.

Темно–вишневый наряд старшего слуги во многом напоминал привычный каймон, если бы не узкие подшитые рукава, открывавшие запястья с тяжелыми железными браслетами. Гербовые знаки Юэ обильно покрывали одеяние, а также органично были вплетены в травяной рисунок, украшавший «оковы» ключника. На его расшитом поясе, сообразно статусу, позвякивала связка длинных гребенчатых и торцовых ключей, исполненных с различной долей мастерства и из разных материалов.

– Иногда мне начинает казаться, что в тот день, когда мне не к чему будет придраться, звезды сорвутся с небес и расколют сырую твердь, освобождая подземных владык!

Замерев посреди прихожей, ключник ткнул носком неправдоподобно чистого варадзи в какое–то смутное пятнышко на одной из лакированных дощечек пола, и ближайший слуга тут же бросился оттирать указанное место.

– Почему нельзя сразу делать все так, как надо?! Неужели это за пределами человеческих возможностей, или я требую чего–то непомерного?!

Удей, появившийся на последних словах на пороге дома, быстро окинул представшую ему картину взглядом и усмехнулся.

– А ты все стремишься к абсолютному совершенству, Эчжин?

Тиун обернулся к денщику Ли Ханя, потратил пару секунд на то, чтобы внимательно изучить клейма на щеках тиданя, и, прищурив левый глаз, покровительственно хмыкнул:

– Как и все, кто наделен хоть каплей собственного достоинства.

– Время тебя не лечит, – все с той же ухмылкой ответил степняк.

– А тебя не красит, – вернул «шпильку» ключник.

– Но я все равно рад видеть тебя, брат.

Сыны далекого кочевья обнялись, хлопая друг друга по спине на грубый степной манер, и не стесняясь вороватых взглядов, что бросали на них слуги семьи Юэ.

– У тебя найдется свободное время?

– Более чем, – улыбнулся Эчжин. – Я планировал посвятить вторую половину дня разбору и расстановке вещей твоего тайпэна, но для человека такого ранга он на удивление скромен и аскетичен.

– Он бывший дзи, – пожал плечами Удей. – Как и в твоем случае, это уже не лечится.

– Понимаю.

– Нам нужно серьезно поговорить.

– Хорошо, но не здесь. Юэ–сэн не зря прозвали Замком Тысячи Глаз и Ушей.

Территорию крепости они покинули через одни из малых ворот, выходившие к подъезду поварни. Родовые воины, дежурившие в караульном помещении, лишь обменялись с Эчжином парой ничего незначащих фраз о погоде и без всяких вопросов отворили небольшую дверь, проделанную в массивной створке. Задерживаться в верхних богатых кварталах Циндао братья не стали, пустившись сразу же вниз по малоприметным переулкам и проходным дворам, знакомыми обоим с детства.

– Я смотрю, ты обзавелся новым нарядом. Настоящий тиун. Что еще нового? Не женился?

– Да ну его, не до этого как–то, а девчонок молодых вокруг итак хватает. Я–то хоть и раб, но парень состоятельный, да и со связями. Сами липнут, не отмашешься. А ты что?

– Куда мне с нынешней конской мордой, хотя посмотрим…

– Ага, понятно.

– Чего тебе там понятно?

– Сейчас ты ничего не скажешь, в вот после пятой пиалы я тебя попытаю на эту тему.

– Договорились. Опишешь вкратце, что происходит в большом семействе?

– А что именно тебя интересует?

– Похоже, Юэ не смирились с приговором императорского суда, что вынесли Ли.

– Похоже? Это ты хорошо пошутил, душевно, – мрачно хмыкнул Эчжин. – Не знаю, от чего они больше бесятся, от того, что сделал твой тайпэн, или от того, что Золотой Дворец велел им просто заткнуться и засунуть свое царское достоинство обратно туда, откуда они его вытащили.

– И теперь их главный раздражитель у них под носом, – констатировал Удей. – А каковы мои шансы выбраться из этого казана?

– Весьма паршивые. Но это ладно, ты бы лучше о родном брате подумал! Меня–то они все это время трогали так в полсилы, сам понимаешь, ну–бэй есть ну–бэй, и общего между нами вроде как ничего и нет. А вот теперь выходит меня, может быть, даже вполне решились пустить в расход.

– Думаешь?

– А с чего это, по–твоему, именно я вдруг отвечаю за размещение императорского колдуна, а? Я вообще–то ключник передних палат, а не какой–то там старший постельничий.

– Великое достижение, наш род бы гордился тобой, – вспомнил Удей любимую шутку–подначку брата.

– Знать бы только какой, – со смехом закончил Эчжин.

По знакомой улице, сбегавшей вниз широкими лестничными ступенями, тидани свернули за угол и оказались перед большой двухъярусной закусочной. Стены общего трапезного зала были по–летнему убраны, и большая часть второго этажа представляла сейчас собой открытую террасу с массивными низкими столами и толстыми войлочными циновками. Несмотря на разгар дня, посетителей в заведении было довольно много, правда, большая их часть была уже в возрасте, а значит, могла себе позволить отдых в такое время.

– Гоу–жоу у старика Рёгава! – искренне обрадовался Удей.

– Сюда и шли, – усмехнулся Эчжин.

– Не думал, что когда–нибудь скажу это, но я действительно соскучился по местной кухне.

Пройдя внутрь, братья поднялись наверх и, обменявшись вежливыми поклонами с хозяином закусочной, заняли свободный стол в углу. Эчжин сделал заказ и бросил на поднос подавальщику серебряную монету, при виде которой разом пропали всякие неприязненные взгляды, а улыбка служки стала по–настоящему искренней.

– Ха, я вспомнил, как мы в тот раз впервые забрели на Мясной двор в нижнем городе, – продолжил прерванный разговор тиун. – И какое у тебя было лицо, когда нам объяснили, что имперцы действительно едят собак!

– На меня тогда хотя бы столбняк не напал, – буркнул Удей.

– И надо же прошло всего две дюжины лет, и ты уже скучаешь не то, что по собачьему окороку, а по гоу–жоу, на которое не всякий чжу или дань способен смотреть спокойно и без внутреннего содрогания.

– Я тут повстречал пару мангусов во время последнего путешествия, – заметив, как брат вздрогнул при упоминании им степных демонов, Удей довольно ухмыльнулся. – Так вот, знаешь, что они говорят по поводу человеческой плоти или собственных трупов? Мясо есть мясо, и какая разница, чем оно было раньше, когда могло бегать и думать?

– Сурово. И очень по–мангусски, наверное.

– Именно.

Шипящее жаркое на железном противне опустилось на середину стола, а второй служка уже расставлял вокруг него круглые миски с закусками. Эчжин сам разлил по резным деревянным пиалам осхе, настоянную на мандариновой кожуре, и, также как и Удей, быстро ополоснул руки в чаше с розоватой водой.

– За твое возвращение, брат.

– И за всех, кто этому способствовал.

Степняки дружно осушили чашки до дна. Удей с третьей попытки сумел–таки подцепить пальцами зеленый кошачий глаз в одной из мисок и закинул его себе в рот. Тиун, хитро улыбаясь, продолжал наблюдать за братом с неподдельным интересом. Спутник Ли Ханя поначалу закашлялся, но быстро пришел в себя и сумел наконец–то сделать выдох.

– Да–а–а, – протянул тидань. – Повара у Рёгава по–прежнему не жалеют уксуса.

– Возьми маринованной капусты с чесноком, – посоветовал Эчжин. – Горлу сразу станет полегче, да и круги в глазах рассосутся.

Удей не стал отказываться от предложенной закуски, а его брат тем временем разлил по второй. Еще несколько минут они, молча, обгладывали кошачьи ребра, отдавая дань уважения местной кухне.

– Так что еще говорят люди? – напомнил брату Удей о главной цели их похода в город. – Мне бы лучше знать прямо, от чего поберечь себя и хозяина.

– Люди? Люди в основном как раз не слишком–то переживают о случившемся. Да, Сяо был наследником рода и все такое, но простой народ толком его и не знал, а отличиться парень ничем не успел. Тут даже одно время после той небольшой войны с недомерками курсировала в разговорах одна веселая мысль. Мол, надо Ши Гханю попросту взять да принять твоего тайпэна в семью, назначив своим новым наследником.

– Представляю себе реакцию в Юэ–сэн, – ответил второй тидань, выламывая из жареной тушки очередное ребро. – Хотя Ли на то время еще было запрещено родниться со знатными семьями.

– С возможностями Ши это было бы не проблемой, – усмехнулся Эчжин. – Попробуй он предпринять подобный шаг, и, уверен, ни в Золотом дворце, ни на Нефритовом престоле не послышалось бы ни единого возражения. Но естественно у всех Юэ в тот момент только от мысли о чем–то подобном физиономии перекашивало так, что, не приведите предки, увидеть такое во сне.

– Значит, больше всего стоит опасаться самих радушных хозяев?

– Да, но глава семейства в любом случае устраниться. Только если что–то совсем доведет его, то тогда еще может быть, а так… Ши все–таки полководец Императора. В крайнем случае, он будет держать себя в руках хотя бы ради семьи. Незадолго до вторжения с юга, Ханкой снова начали подбивать клинья под должности, что младшие Юэ занимали в различных государственных управах при Хэйан–кё. И на этот раз, как я понял, старик Пай Куань сумел привлечь на свою сторону Вейлун и Овара. Для властителей Чжу в такой момент лишний раз лучше не «раскрываться», а Ши понимает это прекрасно. По той же причине не стоит ждать особо бурной реакции с женской половины двора.

– Тогда кто еще? Гао или Ву–Мин?

– Сын Кара Суня умен и горделив, но в последнее время его добрые отношения с дядей дали заметную трещину. После отъезда отца, Гао стал забирать все больше власти в провинции, младшие братья, что сидят по уездам, глядят ему в рот, а приказывать дзито напрямую что–либо может только сиккэн. К тому же, Гао действительно хороший дзито, а это значит, что он ставит интересы Циндао порою выше интересов Юэ. Пару раз у них с Ши уже случались столкновения на этой почве, и не похоже, что племянник намерен хоть в чем–то уступать именитому полководцу. Мне думается, как бы ни был наш градоправитель честолюбив, для него любое происшествие с Ли Ханем – пятно на репутацию Чжу и удар по собственным позициям, если он, конечно, намерен сохранить их по возвращении Суня.

– Допустим, – сменив позу на более расслабленную, Удей привалился к лакированным перилам и, вытащив из железного стаканчика длинную деревянную зубочистку, принялся ковырять ею в зубах. – А старший пристав? Когда я уезжал, он был всего лишь одним из многих недорослей, что устраивали забавные попойки в богатом квартале, да пытались сдать экзамены хоть на какой–нибудь нижний чин.

– У Ву получилось, – Эчжин в который раз наполнил пиалы и после глотка продолжил. – Он быстро набрал власти, и не без поддержки со стороны Ши Гханя. Если кто и может быть вам опасен, то это именно он. Полагаю, раз ты задаешь конкретный вопрос, то Ву уже успел отметиться при вашем прибытии.

– Да, он решил лично поприветствовать Ли, но и меня одарил своим вниманием, – усмешка вышла скорее горькой, чем саркастичной, но брату Удея хватило и этого, чтобы легко понять недосказанное.

– Этот парень горяч и не привык себя сдерживать. Если ему вдруг в голову запала какая–то мысль, то извлечь ее оттуда можно только расколотив череп. Прекрасная черта для пристава, поддерживающего порядок в той сфере, что ему отвели, но не лучшее качество для богатого, властного и избалованного энь–гун–вэй. У него есть друзья, есть должники, есть связи и средства, но главное – у него есть возможность совершить что угодно дерзкое даже на территории замка, не говоря уже о том, что за его пределами.

– Приготовления к чему–то подобному мы сможем отследить заранее?

– Не знаю, как там у Ву с конспирацией, но, в конце–то концов, я ведь ключник передних покоев! – Эчжин вскинул подбородок с наигранной гордыней, точь–в–точь как какой–нибудь мелкий аристократ. – У меня тоже есть связи и должники, в особенности среди прислуги. Да и многие родовые воины Юэ на самом деле открытые и простодушные парни, которые искренне верят в то, чему служат. Так что любые странные движения во внутреннем распорядке замка от меня не укроются. Что же касается города…

Тиун на пару секунд погрузился в раздумья, и верный помощник Ли Ханя рискнул отведать еще один глаз, на этот раз желтый.

– Я могу дать несколько проверенных имен, кого–то из них ты и сам сможешь вспомнить. Приглашать этих людей в Юэ–сэн не стоит, незачем лишний раз смущать обитателей замка, да и портить заодно отношения между ними и теми, кто станет нам помогать. С ними следует связываться напрямую, но мы с тобой слишком приметные фигуры, а больше людей у твоего тайпэна, получается, просто нет?

– Людей нет, – быстро кивнул Удей, – а демоны хоть и могут ходить скрытно, возможно, в этой ситуации станут не лучшим решением.

– Варианты?

– Есть у меня кое–какие знакомства в военной разведке, и что–то подсказывает моей печенке, что нужный мне человек завтра будет как раз отчитываться перед Васато и Ли, – к хитрому выражению на клейменом лице примешивалось что–то еще, и Эчжин поспешил воспользоваться новой глиняной бутылью, которую принес подавальщик.

– Пятая пиала, кстати, – напомнил ключник под журчание золотистого напитка.

В ночное время коридоры Золотого дворца и его открытые сады–террасы почти ничем не отличались от тех моментов, когда их заполняли каждодневный шум и громкая «рабочая» суета. Чиновники, писцы и евнухи сновали по своим делам, караулы сменялись в положенный срок, а придворные, слуги, гости и музыканты продолжали поддерживать то, что в официальных кругах скромно именовали светской жизнью. Однако в такие часы в пределах величественной резиденции Императора были все–таки некоторые места, где рисковал появляться далеко не каждый. Личные покои Единого Правителя, включавшие в себя тронный зал и общественные приемные, ночью были обычно абсолютно безлюдны и тихи. Ведь даже самые старейшие обитатели Золотого дворца оказывались совсем не в восторге от мыслей о возможной встрече с молчаливыми охранителями Избранника Неба. А давать без дрожи в голосе оправдания своему присутствию в этом месте, пусть и вполне обоснованному, глядя в безликие стальные маски дзи–вэй, мог бы отнюдь не всякий.

Впрочем, иногда жаркие споры и обсуждения кипели у подножия нефритовой пирамиды до самой зари, но сегодня был особенный случай. Всего три раз в год, когда сходились расчеты бесчисленных звездочетов, монахов и геомантов, Император в одиночестве оставался на Нефритовом троне, чтобы, вдыхая аромат священных благовоний из тысяч курильниц, познать откровения предков. Мудрый правитель всегда готов выслушать чужой совет, и неважно, живым человеком он будет дан или ушедшим тысячи лет назад в серую мглу. А вот воспользоваться тем, что будет ему предложено, взять лишь часть или отвергнуть полностью, Избранник Неба решал уже сам.

Полумрак тронной залы разгоняли лишь множество крошечных лампадных огоньков и звезды, заглядывавшие с открытой галереи, тянувшейся по левую руку от Нефритового трона. Глаза Единого Правителя были закрыты, поза спокойна и расслаблена, а лицо имело то редкое выражение безмятежности, что доступно лишь тем, кто знает цену редким минутам отдыха. Легкий ветер слегка шевелил складки сапфирного одеяния, расшитого жемчужными драконами, и создавал причудливые рисунки из серых и светло–коричневых хлопьев дыма, колыхавшихся в прозрачном воздухе.

Звонкие шаги под древними сводами удивительным образом не нарушили гармонию момента, а наоборот идеально вписались в происходящее, как нечто естественное и уже нераздельное. Очертания размытой фигуры, приближавшейся к каменной пирамиде, проступали из воздуха все отчетливее. Император открыл глаза и, все также молча, воззрился на нежданную гостью.

Необычное одеяние, представлявшее собой переплетение обсидиановых пластин, тонких шнуров и кровавого атласа, открыто и в тоже время непринужденно подчеркивало каждую черту идеального тела кумицо. Черные волосы оборотня, стянутые в строгий «хвост», были пропущены через кольцо из красного золота. Крупные рубины ярко сверкали в серьгах и в ожерелье, что обрамляло лебединую шею Старшей Сестры. Длинные тонкие пальцы, оплетенные рисунком из хны, заканчивались чуть скривленными черными когтями, пугающе и идеально сочетавшимися с антрацитовой улыбкой демона.

Поднявшись медленно и с достоинством, человек в синих одеждах двинулся навстречу легендарной мерзости, спускаясь по ступеням властной походкой, в которой не было ни капли гордыни или излишнего самолюбования. Они встретились ровно посередине, как если бы дело происходило на сцене театра, и актеры предстали бы перед зрителями в момент кульминации.

– Что с моими людьми? – свой вопрос Император задал сухим бесстрастным голосом.

Тяжелый взгляд Единого Правителя был устремлен в глубины темных раскосых глаз без всякого страха и смятения.

– Они видят самые прекрасные сны в своей жизни, – томно протянула кумицо.

– И что же дальше?

– Зависит от тебя, владыка смертных.

– Все и всегда зависит от меня, ты не открыла мне великой тайны, демон.

Странно, но безразличие Императора было столь полным и естественным, что это всерьез смутило предводительницу лисиц–перевертышей. И как ни старалась Старшая Сестра теперь уверить себя в том, что по–прежнему контролирует ситуацию, но зыбкое чувство неправильности происходящего не покидало больше кумицо ни на мгновение.

– Ваш план рассыпается вновь, как дом, лишенный фундамента, – Единый Правитель не насмехался, лишь констатировал. – Как странно, наверное, понимать, что всего один случайный человек, оказавшийся не там и не тогда, способен наносить столь страшный вред снова и снова.

– Да, этот мальчик и вправду хорош. Даже слишком хорош для «случайного человека».

– Он не случаен, – губы Императора впервые дернулись в неком слабом подобии улыбки. – Он суть и воплощение того, с чем вам приходится бороться.

– Так же, как и ты, хотя в гораздо меньшей мере…

– И это все, что вы надумали? Пошатнуть Империю смертью ее государя?

– Чтобы восстановить паритет этого будет достаточно, – золотые искры на черной эмали засияли заметно ярче. – Весть о внезапной кончине Избранника Неба настигнет армию уже в походе. Будь у тебя наследник, о нем бы тоже пришлось позаботиться, но так… Знать Хэйан–кё и чиновники не скоро поделят власть и возведут на Нефритовый престол нового живого бога. И этого будет вполне достаточно.