Текст книги "Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник"
Автор книги: Сергей Брилёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
А Фидель в тот момент действительно отменил все ограничения на выезд на плотах. Хочешь плыть – плыви. Никакой выездной визы. Никаких рекомендаций парткома и профкома на получение загранпаспорта. Плыви! А кубинские пограничники подплывали к плотам только чтобы подсказать азимут движения. А ведущая прогноза погоды на кубинском государственном телевидении милым голосом намекала: сегодня в путешествие отправляться не стоит, штормит, а вот с понедельника на вторник погода улучшится.
Плыви! В результате только за август 1994 года выехали, отплыли от 12 до 16 тысяч человек. Естественно, сразу подскочило и число погибших. Но и число доплывших до американского берега достигло такой величины, что бывший губернатор Арканзаса, а потом президент США Билл Клинтон был вынужден отменить правило автоматического предоставления политического убежища любому кубинцу. Перебежчиков стали разворачивать и отправлять на базу в Гуантанамо.
Ситуация достигла своего апогея. Американцы уже посчитали, что имеющиеся у них лагеря для беженцев в Гуантанамо, Панаме и Суринаме (то есть вне территории США, где у беженцев есть возможность подавать качественно иной запрос на убежище) вместят максимум 60 тысяч человек. И тогда Америка пошла на попятную. Американцы вновь расширили легальную иммиграционную квоту. Кубинцы вновь могли надеяться получить заветную визу США. А давать им или нет визу выездную, решал уже сам Фидель. По окончании переговоров с американцами свою границу он вновь закрыл. В какой уже раз Фидель перехитрил, переиграл Вашингтон.
То, что было описано на последних двух-трёх страницах, по сути и есть мои заметки, опубликованные в «антисоветской» газете «Московские новости». Сейчас я кое-что не столько добавил, сколько сократил. Но достоверно знаю, что опубликованные тогда мной статьи на Кубе раздражения не вызвали. Напротив. Это был первый прецедент, когда кубинцы поняли, что хотя бы иногда объективность – убедительнее былой комплиментарности «Правды» и лучше, чем «глухая защита» от освободившейся тогда прессы новой России. Кажется, кубинцы тогда смирились и с моей критикой. В конце концов, она была аргументированной и основанной на фактах. Чего не скажешь о львиной доле тогдашних публикаций многочисленных всезнаек, которые на Кубе сами никогда и не бывали.
Напомню, что был в той поездке и ещё один прецедент. Я въехал на остров без визы, как турист. Хотя, уже будучи в Гаване, я всё-таки прошёл процедуру получения аккредитации. Ходил на собеседование в Центр международной прессы в районе Ведадо. Интервьюировали меня двое сотрудников. Это вообще такая кубинская манера: ходить вдвоём. Один контролирует другого. Ну да ладно. Главное – въехал. Создал прецедент. И потом ещё несколько раз въезжал на остров именно как турист или транзитом: в 1998, 2001, дважды в 2004-м и опять в 2006-м. И очередная попытка в 2007-м. И, конечно, в каждую такую поездку узнаю ещё что-то новое. И о том, что было, и о том, что будет.
И вот летом 2006 года Куба готовится отметить 80-летие со дня рождения Фиделя Кастро. Думаю, я уже привел достаточно аргументов, почему, на мой взгляд, за Кубой надо следить пристально. У меня не было никаких сомнений: на Кубе надо в эти дни побывать. Но как же ехать на этот раз?
За несколько месяцев до этого на Кубе работала съёмочная группа моего коллеги Александра Минакова. Опытный журналист, ветеран многих «горячих точек», репортёр, который первым сообщил миру о начале бомбардировок Багдада, в Гаване он снимал начало строительства первого на Кубе православного храма.
Это один из проектов Фонда Андрея Первозванного. Но даже прилетев в Гавану совершенно официально, даже такой бывалый репортёр как Саша всё равно был задержан революционной полицией: что-то всё-таки в его поведении вызвало подозрение. Однако, проверив визу, его всё-таки отпустили. После того случая я тем более знал, что приезжать на остров с телевизионной техникой – значит точно запрашивать визу. Тем более (чем чёрт не шутит) виза потребуется, если Фидель Кастро вдруг положительно ответит и на запрос о юбилейном интервью. А значит, надо обзаводиться рекомендациями тех, к чьему мнению на Кубе обязательно прислушаются.
Меня никак не отнесёшь к левым, но за те годы, которые я провёл в Москве по возвращении из Лондона, у меня сложились действительно нормальные, рабочие отношения лично с лидером КПРФ Геннадием Зюгановым. К Геннадию Андреевичу я первым делом и обратился. Так возникло письмо кубинским властям за его подписью с памятной фразой о том, что «Сергея к левым не отнесёшь, но он с одинаковым уважением относится к представителям всего политического спектра».
В ответ – тишина.
В дополнение прошу о содействии ещё нескольких человек.
Второй, к кому я обратился после Геннадия Зюганова, – Серго Микоян. Сын члена Политбюро ЦК КПСС Анастаса Микояна, который сыграл выдающуюся роль в налаживании контактов Москвы и революционной Гаваны. Как раз перед этим отмечался его юбилей, и моими стараниями в эфире телеканала «Россия» были показаны кадры из семейного архива Микоянов. На этих кадрах Анастас Иванович ведёт напряжённую беседу с Кастро, прогуливаясь по правительственной резиденции под Гаваной в дни Карибского кризиса, когда он не стал возвращаться в Москву даже после известия о кончине супруги. Были там и кадры того, как потом Микоян принимает Кастро у себя дома в Москве и ещё играет с ним в бадминтон. Серго Микоян в ответ на мою просьбу связывается с кубинцами, просит меня принять.
И опять тишина.
Ладно, думаю. Где есть во-вторых, там есть и в-третьих. В-третьих, прошу связаться с кубинцами тот самый Фонд Андрея Первозванного. Иду к президенту РЖД и по совместительству члену Попечительского совета Фонда Владимиру Якунину. В Гавану уходит ещё одно письмо.
И опять тишина.
Остаётся последний вариант.
И тогда я набираю заветный номер в Буэнос-Айресе, где мне отвечает Эрнандо Клеймане. Аргентинец, учившийся и работавший в СССР, а потом и в России. Журналист с колоссальными связями в Латинской Америке и умением пробить любые стены. Что уже им не раз мне доказано. Взять одну только историю: как Клеймане пробил мою первую встречу с Уго Чавесом.
Обстоятельные интервью с венесуэльским команданте были ещё впереди, а тогда надо было хотя бы представиться и записать блиц-интервью: в день, когда Чавес принимал в Каракасе первые Калашниковы и самого Михаила Тимофеевича Калашникова. По моей просьбе Клеймане выдвинулся в Каракас, чтобы «внедриться» в ближайшее окружение Чавеса: выведать, как можно «пробиться к телу» вне многомесячной очереди. Порядки в окружении Чавеса такие, что даже его личные помощники сказали, что представить меня представят, но чтобы пробивался я к нему сам. Правда, Клеймане выведал у них, где точно можно будет перехватить президента: в 10 утра 3 июля 2006 года на ступенях Пантеона Боливара в Каракасе. На самом деле мы были в миллиметре от того, чтобы спровоцировать грандиозный международный скандал. В Венесуэле, был День независимости, и с президентской лентой через плечо Чавес исполнял важную церемониальную функцию: на ступенях Пантеона ожидал подъезда коллег из братских южноамериканских республик. Но Клейманс чётко следил, чтобы в момент, когда я рвану к Чавесу, кортеж следующего президента был ещё только на подъезде. Такую «поминутку» даже в таком хаотичном месте, как разгильдяйская Венесуэла, мог обеспечить только мой друг Эрнандо! Он предугадал даже действия охранников Чавеса. А это ведь элита элит: охранников своему другу Чавесу предоставил сам Фидель Кастро!
И теперь, когда дело дошло до поездки на Кубу, Клеймане с таким же энтузиазмом взялся помочь выйти на кубинцев в самой Гаване. Мобилизовал своих знакомых в ЦК Компартии Аргентины. Чтобы они по своим каналам рекомендовали меня ЦК Компартии Кубы. А там дали бы отмашку на визу.
Но и старания проныры Клейманса – впустую. Тишина... Но теперь – уже по другой причине.
Пока шли все эти согласования, здоровье Фиделя Кастро пошатнулось, и кубинцы от иностранной прессы закрылись окончательно. Не давали журналистские визы уже не только на предмет интервью с Фиделем, а даже и на предмет посещения острова.
И тогда я решился на авантюру.
Как раз в этот момент в отпуск на Кубу собралась моя коллега из программы «Вести-Москва» Александра Казакова. А она большая любительница поснимать на камеру Вот я и вызвался в её как бы провожатые. Вызвался в такие туристы-советники.
Парочка мы были, конечно, ещё та. Кубу называют «островом любви», но мы, явно традиционной ориентации молодой человек и обаятельная девушка, жили в раздельных номерах. В последний день наша горничная не выдержала: так прямо и спросила, чего это мы ходим вместе, а номеров снимаем два, и с утра постели помяты у обоих. Впрочем, такой разговор случился уже в последний день нашего пребывания на Кубе, когда дело было сделано и наступил час расплаты не за грехи, а по счетам.
Пока же оставалось заказать авиабилеты, забронировать правильную гостиницу (о чём позже) и взять такую любительскую, но качественную видеокамеру, чтобы с точки зрения качества картинки отснятый материал можно было бы показывать и в федеральном эфире.
Где-то я кубинцам даже отдавал долг. Потому что поселились мы в том самом месте, которое в наибольшей степени рекламировали мне ещё в ту, первую поездку за 12 лет до этого. Поселились мы не в Гаване, а на Варадеро. И выбор в качестве главной базы именно этого курорта, а не столицы, себя в полной мере оправдал. Как ни странно, здесь мы оказывались даже ближе к кубинским власть имущим, чем в Гаване, где никаких официальных интервью нам всё равно не «светило».
«Одно только небо. Один только Фидель. Одна только Родина. И мы защитим их до последней капли крови!» Не это ли подзабытый белый стих социализма?! А именно такой лозунг висит напротив райкома Компартии Кубы и на курортном полуострове Варадеро. То есть внешний антураж есть и в «особом муниципалитете».
Плюс не Гавана, а Варадеро – поближе к известным мне реальным поселениям вроде совхоза имени Ленина.
Наконец, именно на Варадеро, в гостинице «Барловенто», можно было прямо-таки через лупу разглядеть тот самый «авангард», который в Гаване был бы скрыт от нас за многочисленными кордонами ЦК и Госсовета. Здесь же недоступные в Гаване кубинские номенклатурщики – твои соседи по столовой и бассейну.
В действительности наблюдение за времяпрепровождением кубинского «авангарда» навевает грустные мысли. Из всех продуктов, выставленных на «шведском столе», эти люди предпочитают напихиваться белым хлебом, который даже и в номенклатурный паёк входит не всегда. Берут его с собой на пляж. Кормят им детей. Потом, на обратном рейсе в Москву, Александра видела, как командировочные-кубинцы собирают в пакет оставшиеся у соседей аэрофлотовские белые булочки. Они думают, что и в России – также [18]18
Из-за экономических сложностей одни кубинские печатные издания вообще закрыты, другие – переведены на экономный формат. Даже орган ЦК газета «Гранма». На её полосах помещается всё больше официальная хроника. Поэтому главный источник новостей – телевидение. А в кубинских теленовостях если что-то и показывают про Россию, то одни ЧП и теракты. И это подаётся, как «видите, что бывает, если отказаться от социализма». Об истинном положении дел часто не догадывается даже и кубинский «авангард»: настолько мало «выездных» даже и среди передовиков.
[Закрыть]. На Кубе сейчас упитанность – показатель хоть какого-то достатка. Если это – предел мечтаний...
Грустные же ассоциации наблюдение за отелями для «авангарда» вызывает то обстоятельство, что всё это очень похоже на систему привилегий для номенклатуры советской. Все эти пансионаты ЦК и Совмина. Чем всё это закончилось, известно. Хотя для значительной части самой советской элиты закончилось неплохо. Она очень даже нашла себя и в новой России. Достаточно посмотреть на количество комсомольских функционеров, которые сейчас заседают не в райкомах, а в советах директоров крупных компаний. Вполне вероятно, что нечто подобное потом произойдёт и на Кубе.
Но перед тем как попасть в «Барловенто», нам с Александрой ещё предстояло пересечь границу в аэропорту «Хосе Марти».
Когда-то он был главным аэрофлотовским «гнездом», сервисной и заправочной станцией на всю Латинскую Америку: через Гавану шли рейсы на Лиму, Мехико, Манагуа. Каждый день по несколько рейсов. Потом был постсоветский провал: один рейс... в неделю [19]19
К счастью, теперь рейсов в неделю уже три. А в июле 2007 года, по пути на сессию МОК в Гватемале, в Гавану залетал министр транспорта России Игорь Левитин. Он подписал с кубинцами новое межправительственное соглашение, которое вновь превращает Гавану минимум в грузовой «хаб» для российских авиаторов. Давно пора было вспомнить о том, что на гербе Кубы изображён ключ.
[Закрыть]. И, как я уже рассказывал, многие пассажиры этого рейса стали вызывать у кубинцев уже не умиление, а раздражение.
Но на этот раз к тем потенциальным проблемам на границе, о которых я уже рассказал, добавлялась и новая. Накануне на Кубу уже пытались въехать как туристы несколько моих коллег-журналистов с узнаваемыми для кубинцев именами. Их развернули прямо на границе и тем же рейсом отправили туда, откуда они прилетели.
Вот он, наш момент истины.
Первой к границе я отправил Александру.
У неё никакой предыстории с кубинцами нет. Она действительно классический турист. Она должна точно пройти. Видеокамера у неё. В случае чего, если меня развернут, Саша сама поснимает по обозначенному мной минимальному списку. Репортажа не получится, но будет какая-никакая своя «подсъёмка». Ну, Александра и отдохнёт, конечно, как и собиралась.
Ну, Александра, давай, ни пуха!
Смотрю, как она отдаёт пограничнику паспорт, переминается. Ну вот. Шлёп-шлёп. Её паспорт и миграционная карта проштампованы, она – уже на Кубе.
Подходит моя очередь.
Я, от греха подальше, здороваюсь с пограничником кивком головы, рта не открываю, знание испанского не выдаю. Даже миграционную карту заполнил на английском. В графе «профессия» указал «broadcast manager». Всё так и есть. Но с такой хитрой формулировкой я журналиста в себе и не скрываю, и не выдаю. Рядовой пограничник вряд ли разберётся: скорее обратит внимание на слово «менеджер», а про то, что означает загадочное слово «броадкаст», может, и постесняется спросить.
Смотрю, вносит мои данные в компьютер и явно чему-то удивлён. Похоже, там всплывает вся история моих предыдущих заездов. По статистике, абсолютное большинство отдыхающих на Кубу ездят только единожды: всё-таки далековато. А тут только с 1994 года – уже седьмое пересечение границы. В его глазах я прямо турист-маньяк какой-то! Смотрю, листает мой паспорт.
Я уже обо всём успеваю подумать. В паспорте на тот момент – довольно много и латиноамериканских отметок: Венесуэла, Уругвай, Бразилия. То есть в данный момент, может, я и турист. Но видно, что с этой частью света меня связывает и нечто посерьёзнее. «Надо было второй паспорт оформить», думаю, только сейчас вспомнив, что ведь есть такая возможность: оформить в Консульском департаменте МИД в Москве девственно чистый паспорт-дубликат на тот же срок, что и основной.
А кубинский пограничник полистал-полистал мой паспорт со всеми его «обезоруживающими» штампами и опять что-то смотрит в компьютере. Ну, думаю, наверное, у него в компьютере я мог всплыть как соискатель журналистской визы. Тогда дело плохо.
И вдруг – шлёп-шлёп. Вот это да! Впустил в страну!
Где меня уже ждали другие товарищи.
Мы очень долго ждали багаж. Наверное, минут сорок. Может, даже и час. И вот там, рядом с лентой, слышу разговор двух кубинцев из числа местных товарищей с одинаковыми причёсками. Явно ответственные и полномочные товарищи. И обсуждают между собой, что на борту есть журналисты. То есть мы. И воркуют о том, как сейчас в багаже с рейса «Аэрофлота» идёт поиск... телевизионной аппаратуры.
Понятно. Запустили на территорию, где уже кубинская юрисдикция по полной программе. С тем, чтобы найти аппаратуру и уже по всей строгости закона. И, похоже, прекрасно понимают, при ком ведут такие разговоры: прекрасно знают и понимают, кто я. То есть начинают меня «обрабатывать», склонять к тому, чтобы я сам сдался.
Только эффект обратный. Потому что тут я и понял, что мы, скорее всего, прорвёмся. Потому что кубинцы, по их же словам, ищут громоздкую профессиональную камеру и штатив. А у нас такого с собой нет! Мы же специально взяли миниатюрную «любительскую» камеру!
Ну вот, ленту запустили, и наш багаж вылезает. Естественно, никакой аппаратуры там не нашли. Сегуридад явно в растерянности. А мы бочком-бочком, и через таможню. Всё! Въехали!
Никакого «трансфера», транспорта из аэропорта до гостиницы, я не заказывал. Специально. Нечего моей фамилии было светиться в каких-то дополнительных реестрах.
Поэтому в аэропорту мы садимся не в автобус, где всё по списку с номерами паспортов, а берём такси. Дороже. Но никаких дополнительных проверок. И деньги я снимаю не из банкомата (который запомнит имя и фамилию уже не визы, но карты «Виза»), а меняю наличные.
Все эти, возможно, и чрезмерные меры предосторожности – схема, конечно, странная и печальная. Нам приходилось действовать так, как будто мы какие-то нелегалы-диверсанты, «агенты империалистических разведок» или каких-нибудь «подрывных эмигрантских кругов». И это при том, что я сам первый скажу, что максимализм противников режима братьев Кастро совершенно не приемлю.
А там, у его самых злобных врагов на том берегу Флоридского пролива, я тоже бывал.
...В мире есть два дома-музея Эрнеста Хемингуэя. Два «зеркальных» дома. Один – под Гаваной, другой – в Ки-Уэсте. «Старик Хем» так и жил: между Кубой и Флоридой. В обоих «зеркальных» музеях Хемингуэя – напоминание о том, другом. Например, в доме под Гаваной хранят яхту Хемингуэя. Яхта – на Кубе, а регистрация – Ки-Уэст, Флорида, США.
Сегодня при подъезде к Ки-Уэсту видишь в воздухе не только истребители с красными звёздами, но и аэростаты. Они несут антенны, через которые вещание на Кубу, на деньги американских налогоплательщиков, ведёт эмигрантское «Радио Марти».
А в самом Ки-Уэсте, на старой конечной железнодорожной станции до сих пор висит расписание парома в Гавану. С указанием, что гражданам США виза не требуется. Но даже и такое объявление – остатки прежней роскоши. Потому что теперь и парома нет, и американцы без специального разрешения своего казначейства поехать на Кубу не могут.
Почему разрешение требуется именно от казначейства, а не от Госдепа, что было бы логичней? А потому, что именно казначейство отвечает за неукоснительное исполнение антикубинских экономических санкций.
Отправляясь на Кубу, граждане США клятвенно обещают своему правительству не привозить с мятежного острова даже копеечные сувениры! Ни копейки американских денег в копилку ненавистного режима Кастро! Естественно, многим американцам это кажется безумием, и, бывая на Кубе, они всё-таки что-то с собой прихватывают: особенно, конечно, знаменитые «пурос», сигары. Но не тут-то было! Агенты американской таможни встречают своих граждан, прибывающих из Гаваны, даже в аэропортах транзитных Мексики и Багамских островов, через которые за отсутствием прямых рейсов американцы и добираются.
Считается, что все эти санкции должны раскачать режим. Но мы же видели, как отдыхает «авангард». Если кого эти санкции и наказывают, то рядовых кубинцев! Однако санкции всё только ужесточают и ужесточают. Сегодня их распространили уже и на третьи страны, у которых могут быть контакты с Кубой. Например, чайная ложка может быть произведена хоть в Финляндии, но если в ней есть хоть грамм кубинского никеля – она в США «невъездная». Естественно, и в Вашингтоне есть политики, которым всё это кажется перебором. Но и такие политики в конечном итоге такие санкции вынуждены поддержать: настолько внушительной и влиятельной стала община избирателей-кубинцев. Вот о настроениях в этой общине я и хочу сейчас рассказать.
Так же напоминают друг о друге два дома Хемингуэя, напоминают друг о друге и две Гаваны: большая, кубинская, и маленькая, в Майами. На дорожных указателях и картах так и значится: «Little Havana». И так же, как самой престижной улицей в большой Гаване на Кубе считается Пятая авенида, так именно вдоль Пятой авеню в Майами располагается и Гавана маленькая.
Есть на той Пятой авеню в Майами ресторан «Версаль». В ресторане – веранда. А на веранде – старички. Они уехали с острова ещё в 59-м, после входа в Гавану Фиделя. Но живут Гаваной до сих пор. Меня на эту веранду «Версаля» пригласила Ниноска Перес, которая ведёт отсюда передачу для того самого «Радио Марти», что вещает с аэростатов под Ки-Уэстом. Ниноска мне и объяснила, кто здесь кто.
– Видите вон того старичка, справа?
– В кепке?
– Да. Он основал здесь фотомастерские, где делают прямо– таки ювелирный фотомонтаж: надо сфотографироваться на фоне простыни, а потом тебя вмонтируют в пейзаж гаванской набережной Малекон.
– А-а, я видел один такой магазин в паре кварталов отсюда. Монтаж действительно ювелирный, но есть кое-какие ошибки.
– Это какие же?
– Пейзаж набережной используется старый, когда она была ещё в гламурном состоянии.
– А сейчас что?
– А сейчас там половина домов от ветхости развалилась.
– Как ужасно! Но мы же там не бываем, ничего этого не видим...
В это время другой колоритный старичок в очках заказывает себе классический кубинский коктейль из рома и колы «Куба либре». Но даже и это оборачивается разговором про политику. Похоже, это уже традиционная игра с официантами. Старичок просит принести ему ром с колой. И явно ждёт, когда официант уточнит: «Куба либре?» Старичок на это упрямо говорит: «Мне ром с колой». Ведь «Куба либре» означает «Свободная Куба», а она никакая не свободная. Значит, и коктейль называется «ром с колой». Значит, и санкции против Кастро нужно ужесточать.
Братьев Кастро эти старички поносят часами, месяцами, а теперь уже и десятилетиями. Их упёртость прямо пропорциональна упрямству истории и таких же престарелых теперь аксакалов в Гаване. Но эта компания на веранде «Версаля» в Майами – куда серьёзнее, чем «пикейные жилеты». Эти старички – старейшины кубинской общины, которые теперь только и помнят, как было раньше. И этих своих отцов и дедов почтительно слушают кубинцы, которые состоялись уже в США и теперь определяют общественное мнение и политику своей новой родины. Это и певица Глория Эстефан, и актёр Энди Гарсия, и министр торговли США Рамирес и т. д.
Звёздный час кубинской общины – президентские выборы 2000 года, когда Джордж Буш и Альберт Гор считали в штате Флорида каждый голос и от кубинцев зависело почти всё. Собственно, того ради я и оказался тогда на веранде «Версаля»: чтобы дополнить в репортаже микроскопическую мозаику предвыборных предпочтений флоридских пенсионеров, индейцев-семинолов, однополых партнёрств Ки-Уэста, ну и кубинцев, конечно. Кубинцы со временем стали, наверное, самой влиятельной общиной этого штата.
Для флоридских кубинцев тогда было важно понять, кто, Буш или Гор, будет с Кастро пожёстче. Победили республиканцы, но в действительности это «замкнутый круг». Победили бы демократы, и им тоже деваться было бы некуда. Этот тот редкий случай, когда история уже не раз претерпела сослагательное наклонение. В своей внешней политике любая правящая партия США вынуждена оглядываться на политику внутреннюю, на позицию всё более влиятельной общины кубинских иммигрантов, которые в большинстве своём требуют наказать Кастро не так, так эдак.
В своём желании отомстить братьям Кастро не думают они только об одном. Что, когда на Кубе действительно дойдёт до перемен, очень велика вероятность, что позиция этих старичков сыграет не «за», а «против» интересов их семей.
Потому что главное требование этих старичков – верните нам нашу собственность. Особенно – «верните наши дома». Но в этих домах уже многие годы прописаны другие люди. И попробовать их лишить прописки – это кровь. Вояки кубинцы хорошие, до Африки дошли, а «квартирный вопрос» он и в Гаване квартирный вопрос. А майамские старички ведь хотят вернуть ещё и свои сахарные и кофейные плантации, заводы по производству рома и сигар, участки земли на Варадеро. То есть хотят всё то, что приносит доход нынешней кубинской номенклатуре. Почувствует нынешний правящий класс угрозу своим интересам со стороны репатриантов – и опять же будет большая кровь. Народ и партия будут ещё как едины, если дело дойдёт до перераспределения собственности в пользу тех, кто все эти годы отсиживался в Штатах.
Отказаться от этого требования «вернуть всё» кубинцам США советовал и Егор Гайдар: как эксперт в области «переходной экономики». Он ездил к ним, консультировал. Сам мне об этом рассказывал, когда мы встретились после предпоследнего моего заезда в Гавану у него в Институте экономики переходного периода. И сетовал, что старички – ни в какую. Стоят на своём: верните собственность.
Боюсь, старичкам с веранды ресторана «Версаль» так и останется доживать свой век в эмиграции. И лишить своих же детей перспектив на исторической родине. Несправедливо. Но правда. Потому что, по рассказам тех российских бизнесменов, которые примерялись к Гаване уже в последние годы, есть кубинцы из США и помудрее. Обзаводятся «нейтральным» европейским или латиноамериканским паспортом, приезжают осмотреться, регистрируют компании. Иногда даже сами в них работают, под видом клерков. И постепенно внедряются, заводят связи.
А на Кубе сейчас уже есть с кем наводить мосты. Один только пример. Вот уже несколько лет как прибыльный валютный туроператор «Гавиота» передан под управление MINFAR. То есть министерства революционных вооруженных сил. То есть на Кубе уже есть люди с деньгами. Которым репатрианты – не спасители, а конкуренты.
Между прочим, руководителем кубинского военного, а ныне и главного валютного ведомства все эти годы являлся не кто иной, как брат Фиделя Кастро Рауль. Пока Фидель не ушел в оставку, титул у Рауля был такой: второй секретарь ЦК Компартии Кубы, заместитель председателя Госсовета и Совета министров республики. То есть официальный преемник. Хотя всего и на четыре года младше Фиделя, а в 2007 году потерял жену. Что, конечно, стало ещё одним звоночком для престарелых правителей острова.
Рауль. Возможно, самая загадочная фигура кубинской революции, за которой, когда Фидель заболел, все следят с тем большим вниманием. Хотя следить за ним куда сложнее.
...26 июля 2001 года, в 48-ю годовщину штурма казарм «Монкада», нам, иностранцам, оказавшимся в тот день в пригороде города Карденас, начали раздавать бумажные кубинские флажки и зазывать на митинг. Обещали выступление как раз Рауля. Мы, естественно, пошли послушать. Пришли, а Рауля-то нет. С трибуны выступала какая угодно «вангуардия», но не он. Однако, как выяснилось из повторной вечерней трансляции кубинского телевидения, Рауль всё-таки там был. Мы-то его искали глазами среди стоявших на трибуне, а он, оказывается, сидел в первом ряду слушающих. В отличие от брата, Рауль – оратор так себе.
Рауль – мастер и повелитель «закулисья». Вот куда надо попасть, чтобы узнать, куда же он хочет вести страну.
У читателей этих заметок есть возможность туда заглянуть. Вот уж действительно ни в каком телерепортаже я об этом рассказать не сумел бы. О том, каким разным может показаться Рауль, мне рассказали в таких «нетелевизионных» местах, как VIP гаванского аэропорта и ресторан в старом Ханое во Вьетнаме.
Одного такого рассказчика могу даже назвать по имени, не рискуя испортить жизнь.
Нгуен By Хале. Вьетнамка. Внучка одного из последних вьетнамских королей и дочь выдающегося вьетнамского партизана, который за свои заслуги в войне с американцами был назначен военным атташе Вьетнама в СССР. Вот Хале и училась в Союзе: сначала в школе, а потом в МГИМО, где мы с ней и познакомились. Но наш разговор о Рауле состоялся уже не в Москве, а летом 2005 года в Ханое, где я проводил отпуск и где Хале принимала меня уже как заместитель директора департамента внешних связей администрации президента своей страны. Как раз незадолго до нашей встречи она принимала в Ханое кубинскую делегацию. К её начальнику, президенту Вьетнама, приехал Рауль Кастро. И по рассказам Хале, Рауль всё восхищался вьетнамским «НЭПом», экономической либерализацией, которая позволила и монополию компартии сохранить, и народ накормить. По рассказам Хале, Рауль такой системой восхищался.
Что ж, такой рассказ вполне соотносится со сведениями о том, что это Рауль Кастро выдвинул в руководство Карлоса Лaxe. Именно этому министру экономики приписывают авторство робких, но реформ девяностых годов: когда кубинцам разрешили открывать ресторанчики, когда легализовали крестьянские рынки и хождение доллара.
Был даже момент, когда казалось, что наступает и своего рода идеологическая либерализация. Чтобы понять, в чём она состояла, нужно объяснить одну кубинскую «примету». Настоящий мужик заказывает мороженое шоколадное. Настоящая барышня лакомится мороженым клубничным. А вот если мужчина заказывает клубничное мороженое... Ну, понятно. «Клубника и шоколад». Именно так назывался кубинский фильм, который вышел в середине девяностых. Кубинская культурная жизнь никогда не была такой же догматической, как советская. Но даже и для Кубы это был фильм-прорыв. Да, про сексуальные меньшинства. Но ещё больше кино про то, как одно диссидентство переходит в другое. Как в конечном счёте друг главного героя решает покинуть страну. Со всех точек зрения это был фильм-откровение.
Тогда же кубинские посольства за рубежом получили задание вновь раскрутить книгу-интервью с Фиделем Кастро, которую написал бразильский священник Фрей Бетто. В этой книге Фидель предстает и как марксист, и как человек по-настоящему тонкой душевной организации. В Москве презентация русского издания этой книги прошла в Андреевском монастыре у подножия Воробьёвых гор. Что само по себе символично: монастырь только что вернули церкви, и это было одно из первых мероприятий в стенах, которые были свидетелями самых чёрных страниц советской истории. Ведь именно в том районе находилось отделение ГУЛАГа, которое описывает Александр Солженицын в романе «В круге первом». Наверху, над монастырём и Москвой-рекой, на холме, на нынешней площади Гагарина – те самые полукруглые дома, которые строили заключённые.
О совершенно другом Рауле Кастро рассказал мне высокопоставленный российский дипломат, имени которого я привести не смогу в силу сугубо частных обстоятельств нашей встречи. Но у меня нет никаких оснований сомневаться в том, что он-то действительно неоднократно встречался с Раулем и вёл с ним откровенные беседы.
По словам этого дипломата, Рауль Кастро нет-нет, а и до сих пор заглянет на «огонёк» в «бункер» (так из-за своеобразной архитектуры называют здание российского посольства в Гаване). Заглянет, не откажется от рюмочки и начнёт рассуждать о величии социалистических идей, о том, что «ни шагу назад» и тому подобное, железобетонное.
А вот это вполне соотносится уже и с тем, о чём я как-то мельком упоминал. Что когда старший брат Фидель ещё всячески открещивался от коммунистов, Рауль уже был тайным членом подпольной марксистско-ленинской партии. В эту же канву укладывается версия о том, что, с одной стороны, Рауль выдвинул экономиста-либерала Лахе, а с другой – запустил новую кампанию преследований либералов политических. А под впечатлением от появления «Клубники и шоколада» диссиденты, похоже, обманулись и решили, что можно замахнуться и на «святое». И ровно в соответствии с опытом своих советских предшественников выдвинули лозунг соблюдения конституции. В ней же написано о праве на референдум? Вот они и начали собирать полагающееся по конституции число подписей, чтобы провести референдум о демократических реформах. И чего бы властям бояться горстки инакомыслящих, чьи взгляды всё равно остаются непонятными абсолютному большинству?
