Текст книги "Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным"

Автор книги: Сергей Фрёлих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

СС перенимает власовское движение

Какое значение созданию Власовской армии придавалось в Главном штабе сухопутных войск, видно из следующего факта. Уже в 1942 году особенно интересовавшийся русскими делами майор, а позже полковник ген. штаба, граф Штауффенберг, был назначен делопроизводителем в Организационном отделе Генерального штаба сухопутных войск по созданию всех добровольческих отрядов под немецким командованием.

Посвященные в Генеральном Штабе и Главнокомандующие на Востоке терпели Власовское Движение и поддерживали его, часто прибегая к приемам укрывания от высшего руководства. Все больше оно становилось составной частью планов тех офицеров в немецком Генеральном Штабе, для которых было ясно, что Германия может быть спасена от поражения только при полной перемене политического курса. Для того, чтобы осуществить такую перемену, считалось, что покушение на Гитлера необходимо. Уничтожив Гитлера, можно было бы спасти сотни тысяч человеческих жизней. И не только это. Готовы были к уступкам, чтобы, освободив на Западе силы, использовать их на Востоке. Была надежда, что кампанию на Востоке удастся превратить в гражданскую войну и добиться для этого помощи от западных союзников.

Позже я узнал из достоверного источника, как далеко зашла такая подготовка, а именно – что были готовы аэродромы для прилета союзнических войск. Что касается гражданской войны на русском пространстве, существовал расчет, что в ней примет широкое участие само советское население. Ядром этих антисоветских сил, которые бы были созданы в кратчайший срок, нужно было сделать Власова и его армию.

В обширной литературе на эту тему попытки устранить Гитлера связываются с указанным планом. В связи с этим возникает интерес к тому, в какой мере Власов был информирован об этих проектах. Ответить на этот вопрос весьма трудно. Власов сам никогда не затрагивал этой темы.

Он прерывал такого рода разговоры, заявляя: «Это ваше немецкое дело, которое меня не касается». По поводу же противников Гитлера и о их планах он высказался в разговоре с Гиммлером в сентябре 1944 года. Когда Гиммлер спросил его, почему в 1938 году не удался заговор Тухачевского, Власов ответил: «Тухачевский сделал ту же ошибку, как и покушавшиеся 20-го июля: они не учли реакции массы».

Конечно, Власов знал о напряженных отношениях между партией и военными, и, естественно, что его симпатии были на стороне последних. Однако он этого не проявлял. Когда, после покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. у военных было отобрано руководство Власовским Движением и передано в руки СС, Власов попытался спасти свое движение, если вообще можно было что-нибудь спасти. Он убеждал чинов СС в своей готовности к сотрудничеству. Капитаны фон Гроте и Штрик-Штрикфельдт старались ему это отсоветовать. Но Власов утверждал, что все, кто ему доверяет, не могли бы понять отказа. Он хотел непременно иметь собственную армию, а вместе с ней и известную власть. Весь мир должен был из соответствующей прокламации узнать, что он и его сторонники не изменники, а политические борцы. Власов не хотел допустить ликвидацию организации и возлагал надежду на то, что союзники после поражения Германии смогут ее использовать. Оглядываясь на прошлое, нужно считать, что к моменту покушения на Гитлера в недрах СС уже наметилось благоприятное отношение к Власовскому Движению. Если бы этого не было, то после 20 июля само движение было бы вовлечено в волну общего уничтожения.

Однако порядок, по которому СС и СД переняли Власовское Движение, отнюдь не рождал радости. Они, так поздно пришедшие к нему, неожиданно все лучше знали и прижали к стене нас, поставивших с самого начала с большим гражданским мужеством на карту Власова. «Новые господа», с которыми Власову теперь пришлось иметь дело, возглавлялись эсэсовским оберфюрером д-ром Эрхардом Крёгером. Он приступил к своим обязанностям сразу же 22 июля, после согласия Гиммлера.

Конечно, Власову было ясно, что с этого момента он должен будет отказаться и больше не рассчитывать на сотрудничество и добрые советы своего «домашнего святого», как он обычно называл капитана Штрикфельдта. Он понял, что Штрикфельдт не мог перейти в войска СС. Это было условием руководства СС для его дальнейшего пребывания и штабе Власова и, очевидно, соответствовало их желанию. Заместитель шефа Отдела личного состава частей СС предложил Штрикфельдту переход с одновременным повышением в следующий чин, то есть в штурмбанфюреры (майоры). Но Штрикфельдт этого не хотел, и я понимал его. То, что он отклонил это предложение, было безусловно правильно. Ведь оно не гарантировало, что он все-таки не будет назначен в другое место. Поэтому ему надлежало временно исчезнуть из поля зрения… На торжественном акте в Праге 14 ноября 1944 г. при обнародовании Манифеста он еще принимал участие. Но после этого он, что называется, был изъят Геленом из «передовой линии» и исчез в поместье «Бибертейг» некоего Кортюма, находившемся в районе Вестштернберг, в 20 километрах к востоку от Франкфурта на Одере, в Померании. Там он занялся писанием военной истории. Прощание с Власовым было чисто формальным. Поведение Власова было для меня еще одним доказательством влияния на него советской школы, а именно: не следует выражать симпатии другу, попавшему в немилость, это ему все равно не поможет. Такое проявление дружбы может стать опасным для жизни, так как всякий симпатизирующий воспринимается контрольными органами как соучастник в преступлении.

«Вступай в колхоз»

Руководство СС предложило мне такое же условие. В беседе со Штрикфельдтом и Власовым последний разрешил мою дилемму, сказав мне: «Дорогой Сергей, вступай в колхоз!». Он сравнил переход в части СС со вступлением в колхоз, что вызывало у русских крестьян сильное сопротивление, поскольку они ненавидели колхозы. Так я сделал этот шаг и мог и дальше выполнять свои задания при Власове и в КОНРе. Весьма важно было, что я мог сохранить мою полевую серую форму СА. Перемена формы вызвала бы замешательство и подозрение среди моих русских сотрудников. Чтобы избежать этого, я подал соответствующее прошение, которое было удовлетворено специальным разрешением.

Если не считать совета по поводу вступления в колхоз, в разговорах со мной Власов никогда не высказывался о замене военных сил Вермахта войсками СС. Об этом он также, видимо, не говорил и ни с кем другим. Это постоянное молчание подтверждало данную ему кличку «молчаливый хитрый китаец», которую он получил в Красной армии.

Мое личное общение с немецким сопротивлением ограничилось только одной попыткой (предпринятой в начале 1944 года) – выяснить, могло ли Власовское Движение рассчитывать на поддержку с этой стороны. При посредничестве одной хорошей знакомой был установлен контакт с одной группой, которая объединялась вокруг полковника Военно-воздушных сил. Насколько я помню, эта группа находилась в Целендорфе или в одном из соседних пригородов. Так или иначе, встреча состоялась в лесу, недалеко от маленького озера Крумме Ланке. Кроме упомянутой дамы и меня, в этой встрече принимал участие и человек, который, по всей вероятности, принадлежал к упомянутой группе. Имя его не было мне известно. В этом разговоре, который продолжался более часа, я подробно описал планы Власовского Движения – как свергнуть большевистский режим и воссоздать вновь национальную Россию. Меня внимательно слушали, но в конце концов мой собеседник заявил: «Мы не будем вас поддерживать!» На мой вопрос – почему же? – последовал ответ: «Потому что ваши действия могут вызвать победу нацистской Германии, а этого мы не хотим ни при каких условиях…»

Я помню еще мое возражение: «То есть вы придерживаетесь того взгляда, что прикончить кишечного червя (солитера), который угнездился в больном, можно только убив самого больного?» – «Да, – ответил мой оппонент, – это наше убеждение». После этого я больше никогда не вступал в общение с указанной группой сопротивления и ни с какой другой. Тогда существовало много мелких и совсем маленьких групп, о деятельности которых ничего не было известно, но временами открывались пути, если вы их искали. Так, значительно позже я услышал, что группа этого полковника была на поводу Москвы…

Западные союзники почти не обращали внимания на попытки сближения со стороны немецкого движения сопротивления. Некоторые, разочарованные тем, что их старания не встречают ответа на Западе, стали надеяться на Восток. Москва всегда была готова давать широкие обещания, но полагаться на их выполнение нельзя было. И за отсутствием достаточного знания и опыта в сношениях с коммунистами они принимали Сталина за настоящего государственного деятеля.

Это главу я хотел бы закончить выдержкой из книги «Служба – Воспоминания 1942–1971» Рейнхарда Гелена: «Полковник Штиф и майор граф Штауффенберг из Организационного Отдела ОКХ одобрили осенью 1942 года создание «Русского Пропагандного Отдела» (Ost-Prop.-Abtlg.) Таким образом был создан под вывеской пропаганды «Центр русского руководства».» Эти строки, написанные офицером, который, вероятно, был информирован лучше всех, в большой мере подтверждают мои доводы.

Запоздалый брак

Тени 20 июля 1944 года лежали на всех нас. Встреча Власова с Гиммлером, которая должна была состояться на следующий день, была отложена на неопределенное время. Опять-таки все было под вопросом, и настроение в штабе было подавленное. Во имя безопасности Власова и с целью подсказать ему другие мысли, мы предложили ему посещение Руполдинга, а точнее здравницы для солдат СС поблизости Гаубензее. Этой здравницей руководила г-жа Адельхейд (Хейди) Биленберг, вдова павшего доктора СС. Штрикфельдт, адъютант генерала капитан Антонов и я сопровождали Власова в этой поездке. Она привела нас в Мюнхен, где у нас был короткий отдых в солдатском доме, находившемся там, где теперь стоит универсальный магазин Херти, вблизи вокзала. Из Мюнхена мы ехали дальше поездом в Руполдинг, де нас ждала машина, доставившая нас в здравницу.

Власов увидел в этом маленьком горном курорте типичные для южной Германии пестро раскрашенные, окруженные цветами домики. Он считал их летними дачами капиталистов, которые достигли благосостояния благодаря эксплуатации трудящихся. Он не хотел верить, что в этих домах жили обычные рабочие, лесники. Поэтому мы предложили ему посетить по его выбору один из этих домиков. Любезная хозяйка, которой мы объяснили причину нашего визита, охотно показала нам все: весь дом, комнаты, кухню, кладовую, скотный двор со свиньей и курами. Власов открывал шкафы и ощупывал кровати. Он не находил слов для похвал и, в конце концов, высказался: «Вы немцы дважды победили меня – первый раз на Волхове, а второй раз здесь, в сердце Германии».

Г-жа Биленберг была интересная особа 35–40 лет, культурная, образованная, начитанная и общительная. Она охотно играла на гитаре и пела. Еще до встречи она в кругах эсэсовцев выступала в защиту Власова.

Они познакомились еще раньше в Берлине.

Мы сидели в ее комнате на мягких креслах у круглого стола и пили чай. Казалось, что Власов был под сильным впечатлением от этой необычной уютной атмосферы и вообще от личности самой хозяйки. Они ходили вместе гулять и с удовольствием беседовали. За это время Власов настолько освоил немецкий язык, что мог заставить себя понимать его, а г-жа Биленберг знала несколько фраз по-русски. Постепенно знакомство превратилось в связь, которая в конце концов привела к браку. Однако он в окружении Власова не встретил большого сочувствия.

Крёгер так охарактеризовал г-жу Биленберг: «Свадебный план исходил только и единственно от г-жи Биленберг и поддерживался ее матерью, которую всегда брали с собой в качестве дуэньи. Эта пара была совершенно различна. У г-жи Биленберг вообще не было никакого понимания ни значения, ни сущности Власова. Такой брак не мог протекать в согласии с обычными немецкими представлениями о совместной жизни. Она добивалась этого брака еще в берлинские времена, используя вечный женский прием отказа. Власов заговорил об этом со мной еще в Берлине. Я был против не потому, что не сочувствовал г-же Биленберг, а потому что политические последствия для Власова были уж очень очевидны. Его большой и растущий авторитет среди солдат, офицеров и рабочих нужно было оборонять от любого опасного упрека, который мог зародиться у его русских противников, а именно – что он только подхалим, блюдолиз и послушный исполнитель при немцах.»

Власов считал, что его жены в России, от которой у него было двое детей, больше нет в живых. Последним проявлением ее жизни была телеграмма, которую она послала ему в окружение на Волхове. Это было для нее очень опасно, но она его любила и ради него готова была на все. Конечно, и г-жа Биленберг любила Власова, но действовала скорее из тщеславия: она хотела стать «генеральшей» и не соглашалась на скромную роль его подруги. Она мечтала походить на Екатерину Великую, став супругой освободителя России, с большим влиянием на политику. Поэтому уже сейчас она требовала особого места при Власове в обществе, хотя официально бракосочетание состоялось лишь 13 апреля 1945 года в Карлсбаде. В день основания русской «Народной Помощи», который должен был начаться церковной службой, г-жа Биленберг хотела ехать вместе с Власовым в автомобиле и при самом торжестве занимать место рядом с ним. Я же считал это неудобным и поэтому попросил ее сесть в автомобиль, в котором уже находились моя жена и жена полковника Кромиади. Потом в зале все три дамы могли принять участие в торжестве, сидя в первых рядах. Я предполагаю, что г-жа Биленберг никогда не простила мне этого перемещения. Она сумела еще до свадьбы подорвать мои отношения взаимного доверия с Власовым… И я действительно перестал быть его постоянным сопровождающим и ежедневным собеседником, как было до этого.

Это бракосочетание состоялось так поздно потому, что для него требовалось специальное разрешение, которое было запрошено у Гиммлера и одобрено им в исключительном порядке. Крёгер пишет об этом: «Разрешение на брак Бергер формулировал недостаточно ясно. Я говорил об этом с ним из Карлсбада по телефону и получил разрешение действовать по своему усмотрению. После этого я решил использовать наименее юридически уязвимый способ, а именно: дать в письменной форме от имени имперского министра внутренних дел Гиммлера указание чиновнику Гражданских Записей в Карлсбаде – заключить этот брак.»

Гражданское бракосочетание было совершено тихо и скромно в отеле «Ричмонд» в присутствии немногих свидетелей, пастора Шаберта и Крёгера. Из-за желания сохранить тайну – никого из русских не было. Поскольку Власов в этот завершающий период был все время в пути, трудно считать, что это был настоящий брак.

Г-жа Биленберг, наконец, добилась моего перевода в Главное Организационное Управление КОНРа, руководимое заместителем Власова генералом Малышкиным, в котором я доработал с ноября 1944 по февраль 1945 г. как офицер для связи, будучи одновременно и офицером связи со штабом Вспомогательных Частей, которым руководил полковник Антонов. И здесь были весьма важные задачи, так как в круг деятельности Главного Организационного Управления входили задания, для которых не были созданы нужные отделения.

Но мое влияние на Власова было уже недостаточным, и это случилось как раз в такое критическое время, когда надо было сделать все, чтобы защитить его и его сотрудников. Я был этим страшно подавлен. Может быть в будущем я был бы единственным человеком, который мог указать Власову путь к спасению, как возможный пример, в католическом монастыре.

Эдвин Эрих Двингер обещал Власову: «Если все действительно станет совсем плохо, приезжайте тогда ко мне, на мой хутор, Андрей Андреевич. Я всегда найду способы вас спрятать.» Я же всегда считал, что в случае беды нельзя рассчитывать на его помощь, что, конечно, потом и подтвердилось.

Казалось, что Власов сам потерял всякий интерес к своему спасению. У меня создалось впечатление, что он целиком предался своей судьбе, что он был готов допустить все происходящее, как оно произойдет. Но он никогда не согласился бы оставить свою армию.

Г-жа Биленберг добивалась после войны получения генеральской пенсии, но в этом ей было отказано, потому что хотя Власов и был генералом, но не был генералом немецкого Вермахта. Власов оставил ей порядочную сумму денег, но члены его окружения отобрали их у нее под предлогом, что деньги нужны для того, чтобы помочь ему.

После войны я встретил г-жу Биленберг еще один раз. Ныне ее больше нет в живых.

Посещение Гиммлера

Этот визит был назначен на 21 июля 1944 г. Штандартенфюрер войск СС Гюнтер д′Алкен уже в сентябре 1943 года решительно протестовал против безобразного названия «унтерменш» и смог убедить Гиммлера пригласить Власова к себе. Договоренность об этом была достигнута между Гиммлером и д′Алкеном при их встрече в Зальцбурге в июне 1944 г. после немецкого разгрома на Среднем фронте.

Капитан фон Гроте явился на Кибицвег 20 июля, чтобы сопровождать Власова к Гиммлеру. Настроение в штабе было повышенное: возлагалась надежда на то, что эта встреча поможет Власовскому Движению. Однако обещанные для поездки машины все не прибывали. Власов забеспокоился, предполагая опять перемену настроения… Однако мы поняли настоящую причину, когда по радио было объявлено о покушении на Гитлера.

Таким образом встреча Гиммлера с Власовым состоялась только 16 сентября 1944 года. Тем временем Народный Суд ликвидировал многих членов оппозиции, среди которых было много сторонников Власовского Движения. На этот раз Власова сопровождали Штрикфельдт, д′Алкен и как представитель СД штандартенфюрер СС Элих. Штрикфельдт как русофил и с точки зрения национал-социализма не заслуживающий доверия, не мог присутствовать при самом совещании в Главной Квартире в Растенбурге. Вместо него выступал переводчиком оберфюрер СС Крёгер, что вызывало у нас известное недоверие.

Об обмене мнениями между Власовым и Гиммлером уже много написано. Поэтому здесь я ограничусь только сообщением о назначении Власова Главнокомандующим Русской Освободительной Армии, которую предстояло создать. Разрешение на формирование этой армии было связано с производством Власова в генерал-полковники, но он это производство отклонил, так как отрицал право немецких учреждений на такое продвижение. Гиммлер собирался даже произвести Власова в маршалы, но д′Алкен, который имел большое влияние на Гиммлера, сумел его отговорить. Он доказывал, что производство в такой чин могло исходить только от русских. Власов и раньше не надевал немецкой генеральской формы. Он один среди других генералов РОА не пользовался немецкой формой, а носил какую-то выдуманную, без знаков отличия.

Власов получил также разрешение на создание Комитета Освобождения Народов России, то есть КОНРа. Этот комитет должен был объединить все народы России. Я подчеркиваю «все народы России», не только русский, но и все другие, проживающие на территории Советского Союза, то есть украинцев, кавказцев, казахов, калмыков и жителей Средней Азии.

При совещании с Гиммлером Власов указал на большой людской запас, который представляли собой русские рабочие в Германии. Но Гиммлер считал необходимым принять во внимание, что этих людей нельзя будет освободить от их рабочих обязанностей, не нанося вреда военной промышленности. При этом верность этих «остарбейтеров», если бы они стали солдатами, не подвергалась сомнению. Когда позже д'Алкен по поручению Гиммлера информировал шефа Гестапо Мюллера о совершенно новой политике по отношению к этим «унтерменшам», то выяснилось, что вообще не было случаев саботажа со стороны последних.

Помимо всего этого, Гиммлер назначил оберфюрера СС Крёгера офицером для связи при Власове. Крёгер был из Прибалтики и руководил там так называемым «движением», которое выступало за национал-социализм. Генерал Готтлоб Бергер, из Главного управления СС, также был назначен главноуполномоченным Гиммлера по всем делам, касающимся Русской Освободительной Армии. Эти два назначения и отстранение «домашнего святого» указывали, что эта обновленная деятельность Власова уже не будет такой, какой она была при Штрик-Штрикфельдте.

Вне всяких сомнений, Власов произвел на Гиммлера большое впечатление. К тому времени Гиммлер осознал, что в войне больше нельзя победить. В этом отчаянном положении Власов и его движение представлялись ему в совсем новом свете: может быть с их помощью судьба могла еще сделать поворот. Власову же казалось, что Гиммлер проявил определенную сдержанность. Следующий разговор Власова с Гиммлером был назначен на февраль 1945 года, но он так никогда и не состоялся.

Власов вернулся в Берлин, где его ждали с нетерпением. Казалось, что, наконец-то, можно будет приступить к организации Комитета и к формированию РОА. Создание двух дивизий уже было одобрено Гиммлером, и создание трех следующих должно было последовать. Власов был настроен оптимистически, но вместе с тем и сомневался: неужели немецкое руководство теперь готово изменить курс своей политики на Востоке? Создался ли действительный союз в этой игре? Был ли Гитлер целиком осведомлен о его разговоре с Гиммлером? А главное – не запоздало ли все это?