Текст книги "Час Самайна"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Спасибо, но в следующий раз… Я обязательно приду. Голова кружится, очень крепкая у вас настойка. Вы меня не отравили?

– От нее ты не умрешь.

Зоряна уже перед дверью спросила:

– Как к вам попал дневник, если она записывала в него свои мысли в поезде, а больше вы не виделись?

– Я знала, что ты об этом вспомнишь и спросишь, – противно захихикала старушка. – Когда она жила в монастыре, то передала его своей знакомой, Нюре, чтобы та переслала мне. В дневнике еще много было написано – ты не все читала…

– Что именно? – заинтересовалась Зоряна, передумав уходить.

– Потом, потом. Всему свое время! – сказала старушка и почти вытолкала девушку за дверь.

– Она не странная, а сумасшедшая, – сказала Зоряна Мирославу на улице.

– Что-нибудь удалось узнать? – поинтересовался Мирослав. – Она похожа на старушку на фотографии?

– По-моему, нет, – вздохнула Зоряна. – Только напоила какой-то дрянью, от которой кружится голова. – И она подробно рассказала обо всем, что увидела и услышала у странной старушки.

– Какие планы на вечер? Надеюсь, кладбище больше не входит в перечень мест, подходящих для времяпрепровождения? – с притворно серьезным видом поинтересовался Мирослав.

– Конечно, нет. Будем считать, что все это было курьезом, которые порой случаются в жизни. Предлагаю поехать в гидропарк, я даже не прочь искупаться.

– Неплохая идея. Погуляем, а потом немного побезобразничаем в воде. Я обожаю ночные купания!

– Какая ночь? До нее еще масса времени.

– А мы не спешим.

Сказочный остров развлечений, гидропарк, включал в себя все, что только можно предоставить для отдыха. Золотистые песчаные пляжи с романтическими названиями – Флоренция, Молодежный, Золотой; шумные ночные дискотеки, околдовывающие лазерной техникой и объемным звучанием, с сумасшествием до утра; небольшие уютные полупустые кафе с ненавязчивой музыкой, будто созданные для разговора тет– а-тет; захватывающие, сверкающие игровые аттракционы, притягивающие ощущением страха из-за выброса адреналина; лодочные станции, откуда круглосуточно можно отправиться в путешествие под скрип уключин и шум воды; многочисленные казино, щедро раздающие посетителям обещания разбогатеть; площадки пейнтбола, тенниса, пинг-понга. И самое главное: отойдя чуть в сторону от главной аллеи, можно оказаться в уголке чудесной природы, которая сохранилась несмотря на все усилия ее извести.

Зоряна с Мирославом для начала прокатились на захватывающих дух «американских горках», которые американцы почему-то называют «русскими». Расстреляли из пневматического «Калашникова» массу цветных баночек и фигурок, но так и не дотянули до приза. Спрятавшись под камышовую крышу кафе, расположенного почти у самой воды, съели сочный шашлык и попробовали сухое красное вино. А после они отправились на дискотеку. Но Зоряна, танцуя, не испытывала обычного удовольствия, лишь неожиданную головную боль и раздражение от музыки, которая ее раньше буквально захватывала. Она уговорила недоумевающего, разгоряченного танцами Мирослава, и они отправились на прогулку по острову, который пытался разогнать темноту яркими огнями увеселительных заведений и светом редких фонарей. Над ними раскинулось великолепное звездное небо, на котором не видно было луны.

– Ты забыл, на острове я хотела искупаться, – капризно сказала Зоряна. Какое-то раздражение овладело ею, чего-то хотелось, но она не знала, чего именно.

– Нет проблем! – сразу поддержал идею Мирослав. – Я знаю тут одно относительно дикое местечко, так что будем втроем: ты, я и луна. – Он поискал глазами ночное светило и не нашел. – Странно. Похоже, у луны сегодня выходной. Придется довольствоваться компанией друг друга. Наверное, завтра будет ветер, – выдвинул он предположение относительно ее отсутствия.

– Это если красный закат, – возразила Зоряна.

– Тогда ваша версия, сеньора? – галантно спросил он.

– Не знаю. Ее не видно, но у меня ощущение, словно она за нами наблюдает… Угрожает…

– Вот-вот камнями начнет бросаться! – пошутил Мирослав. – Да ну ее, нашли тему для разговора. Сегодня нет – завтра появится!

Они вышли на каменный мостик через пролив, разделяющий остров на две части. Внизу темнела вода, впереди со стороны пляжа раздавались голоса любителей ночного купания, справа из освещенного приглушенным светом ресторана «Млын» с большим бутафорным водяным колесом доносилась музыка.

– Я хочу прыгнуть с мостика, – сказала Зоряна, завороженная видом слабо отсвечивающей чернильной воды. – Я никогда не прыгала в воду в темноте.

– А я и при свете дня с него не прыгну. Правда, видел, как некоторые чудаки прыгали отсюда, – ответил Мирослав. – Но только днем.

– А я хочу прыгнуть ночью, ведь я тоже чудачка! – закапризничала Зоряна.

– Зоряна, не дури! Идем, я тебе такое чудесное место покажу для купания, закачаешься! – попробовал отговорить ее Мирослав. После десятиминутных препирательств он понял, что Зоряна та еще штучка и упряма как осел. А аргументы, что она много лет занималась художественной гимнастикой, регулярно посещала бассейн и многократно прыгала с десятиметровой вышки, а здесь «те же десять, от силы двенадцать метров», заставили его сдаться. Зоряна разделась, перелезла через перила, повернулась спиной к черной пропасти и грустно посмотрела ему в глаза.

Этот взгляд еще долго будет вспоминаться ему во сне, тревожа не высказанной вслух мыслью.

– Зоряна, не дури! – крикнул Мирослав, охваченный плохим предчувствием, и схватил ее за руку, пытаясь удержать. Она силой вырвала руку и спиной ушла в темноту, попыталась сделать заднее сальто, но неудачно вошла в воду. Лишнее движение, которое она сделала, чтобы вырваться от Мирослава, не дало ей докрутить сальто, привело к болевому шоку от удара об воду и потере сознания.

Мирослав, услышав шум от падения в воду, мысленно досчитал до десяти и крикнул:

– Зоряна, как там у тебя? Все в порядке?

Но никто ему не ответил. А жизнь продолжалась: по мосту обнявшись шли влюбленные пары и одинокие пьяные, доносилась музыка из ресторана, веселые голоса с пляжа, но Зоряны не было слышно.

– Зоряна, не шути! Ответь! – снова позвал он и, не дождавшись ответа, закричал что есть силы: – Помогите! Человек тонет!

Крик этот напугал парочку, шарахнувшуюся в сторону, и привлек внимание любопытных, количество которых стало быстро возрастать. Они интересовались, что происходит, а узнав, шумно и беспорядочно давали противоречивые советы, ничего не предпринимая. Мирослав швырнул одежду Зоряны на асфальт, не раздеваясь перелез через перила, туда, где еще недавно стояла она, и, развернувшись к воде, продолжал кричать, то зовя Зоряну, то прося о помощи некую абстрактную силу. Толпа за его спиной горячо обсуждала, что лучше сделать: позвать милицию, водолазов, спасателей, которые, несмотря на ночь, должны быть где-то здесь на посту, «скорую помощь» или сбегать на лодочную станцию за подмогой.

– Я прыгаю, Зоряна! Не шути! – крикнул Мирослав в последний раз и, не дождавшись ответа, с сжавшимся от страха сердцем рухнул «солдатиком» в бездну.

– 45 —

Злополучный прыжок с моста обошелся Зоряне очень дорого. Ее посиневшее, холодное тело смогли найти и вытащить из воды только через двадцать минут. Минут десять Мирослав и мужчина – собственно, и нашедший Зоряну, но так и оставшийся безымянным, – безуспешно пытались вернуть ее к жизни, пока не приехала «скорая помощь». Молодой врач скептически выслушал сбивчивый рассказ Мирослава и просьбу сделать все возможное.

– Будем стараться, – сухо ответил он. – Но я не Господь Бог. Слишком много времени прошло.

Проведя реанимационные меры и не добившись успеха, в конце концов погрузили тело Зоряны в «скорую» и прикрыли белой простыней. Мирослав уговорил взять его с собой и устроился рядом с медсестрой – молоденькой полноватой светловолосой девушкой. По дороге она его как могла успокаивала и заодно сказала, что верит в влияние луны на поведение человека.

– Вот, например, сегодня пятое июля, а по лунному календарю это двадцать девятый лунный день, – рассказывала она. – Его называют сатанинским днем. По поверьям, в этот день черные маги вершат неправедные дела, люди ослабевают, их энергия истощается. На ночном небосводе луны не видно. В этот день много лжи и часто снятся вещие сны. Словом, бесовский день. Не исключено, что вашу подружку бес попутал, раз она решилась ночью прыгнуть с моста.

Затем с мистики перешла к собственной особе, сообщив, что зовут ее Катей, учится она на стационаре в мединституте, а на «скорой помощи» подрабатывает для практики и карманных денег.

Потрясенный неожиданной и нелепой смертью Зоряны, Мирослав слушал болтовню толстушки в пол-уха, не сводя взгляда с белой простыни. Под ней покоилось тело девушки, которую совсем недавно он обнимал и целовал!

Вдруг ему показалось, что простыня вздрогнула, приподнялась и опала. Мирослав схватил за руку медсестру, увлеченно рассказывающую о своих планах – после института поступить в интернатуру.

– Видели? Вы видели? Она дышит!

– Показалось, тряхнуло на ухабе, – отмахнулась медсестра, занятая собственным рассказом.

– Да говорю вам, она дышит! – закричал Мирослав и сорвал простыню. Лицо у Зорины было мертвенно белое, словно ее только что вынули из холодильника, в уголках рта пузырилась пена.

– Отходит, – сказала медсестра.

– Она живая, ей надо помочь!

И Мирослав забарабанил в стенку, отделяющую кабину водителя. Автомобиль остановился, задняя дверь открылась, и показался разъяренный молодой врач, готовый немедленно выгнать непрошеного попутчика.

– Помогите ей! – крикнул Мирослав.

Да врач и сам увидел, как тело Зоряны задрожало и задергалось, словно в конвульсиях.

– Работаем! – приказал врач медсестре и жестом велел Мирославу выйти из машины. – Срочно инъекцию камфары в сердце!

Через двадцать минут, когда лицо у Зоряны порозовело, дыхание и пульс нормализовались, медсестра Катя тихо произнесла:

– Бес взял – Бог дал! – И перекрестилась.

– Тело мы спасли, – сказал врач. – А вот мозг… Такое длительное кислородное голодание не может пройти бесследно. А жаль, красивая девушка…

– 46 —

Врач был прав, хотя не все оказалось так печально. В первые дни врачи ожидали, что у нее проявится дегенератизм – результат поражения головного мозга, но Зоряна только полностью потеряла память после перенесенной клинической смерти и длительного кислородного голодания. Она никого не узнавала, элементарные вещи были вычеркнуты из ее памяти.

Однако вскоре девушка начала выздоравливать, с невероятной быстротой восстанавливая провалы в памяти. В первое время Зоряна не вспоминала, а заучивала свою биографию, имена родственников и знакомых.

Родители, терзающие себя и друг друга за недостаточное внимание к дочери, решили, что Зоряне следует взять академический отпуск. Но вскоре оказалось, что потеря памяти имеет выборочный характер, касаясь в первую очередь людей и некоторых событий. Затем она начала вспоминать и людей. Мать с отцом вздохнули свободнее и помирились, надеясь, что к началу занятий дочь полностью придет в себя.

Пожилой лечащий врач Абрам Иосифович, к исходу третьей недели готовя ее на выписку, только руками развел.

– Голубушка, вы не просто везунчик, а везунчик в квадрате! После клинической смерти, тяжелой амнезии, которую мы, что греха таить, считали неизлечимой, вы почти полностью восстановились. А остальное лишь вопрос времени. Судьба сделала вам царский подарок, больше не искушайте ее! Никаких полетов с моста – ни в ночное, ни в дневное время. Можете приходить ко мне в гости с коробкой конфет и бутылкой ликера, но больше никогда не приезжайте на «скорой помощи». А так – милости просим!

Сама Зоряна была настроена не столь оптимистично. С ней происходило то, о чем она боялась говорить вслух, опасаясь, что окажется в психиатрической больнице. По ночам ей снились сны. Не всегда ужасные, но она словно жила в них чужой жизнью. Другие города, другое время, другие лица… Все так реально, так похоже на настоящую жизнь, но только чужую.

В личной жизни у нее тоже было не все гладко. Мирослав и Илья узнали о существовании друг друга, столкнувшись в больнице раз или два, разговорились, и правда вышла наружу. И вместо того что «кто-то должен уйти», при полной непохожести характеров ужасно обидевшись, ушли оба.

В силу своего характера и темперамента одни люди, попав в неблагоприятные обстоятельства, переживают шок, болезненно воспринимая их и опустив руки, другие, приняв их как неотвратимое зло, пытаются приспособиться, даже найти в происходящем некоторые положительные стороны, третьи изо всех сил пытаются их преодолеть. Зоряна принадлежала ко второй категории.

По мнению врачей, память ее восстанавливалась исключительно быстро, но по ее собственному мнению – недостаточными темпами. Поэтому она придумала игру «сама с собой». Игра заключалась в том, что, находя среди своих вещей какой– либо «незнакомый» предмет, девушка пыталась проследить его историю: каким образом он связан с ее прошлым и что для нее значит. Это помогало восстанавливать «белые пятна», открывало прошлое, будило память, а заодно позволяло почувствовать себя героем детективного расследования.

Однажды она нашла свою фотографию – среди старых памятников, похоже, что на кладбище, а из-за плеча выглядывает немного размытый силуэт ухмыляющейся старухи. Перевернув фотографию, прочитала: «Анна Алексеевна», номер телефона и адрес. Она набрала номер и услышала старческий голос.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна. Вас беспокоит Зоряна… – И замолкла, ожидая, как старушка отреагирует на ее имя.

На том конце провода приняли все как должное.

– Я ждала твоего звонка. В прошлый приход ты не назвала имя, а теперь знаю, как тебя звать. Приходи завтра вечером, только не забудь красные коралловые бусы. – И гудки сообщили, что разговор закончен.

Тайна, присутствующая в подтексте разговора, заинтриговала Зоряну. Среди своих вещей она без труда обнаружила красные бусы и на следующий день отправилась по адресу, записанному на фотокарточке.

Старушка, открывшая дверь, не была похожа на ту, что на снимке, и Зоряна почувствовала некоторое разочарование.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна, – поздоровалась она, прошла в заставленную дряхлой мебелью комнату, которая не будила никаких воспоминаний, и опустилась на стул, не зная, о чем говорить.

«Что меня могло связывать с этой старушкой, какие общие интересы?» – подумала она и вслух заметила:

– Сегодня прекрасная погода, не очень жарко.

– А я люблю жару, она напоминает мне о молодости. Тогда я несколько лет провела в Средней Азии, в Каракалпакии. Безводный край, жестокое солнце, фантастический пейзаж, но молодость… Когда молод, даже кусок мяса имеет иной вкус, чем сейчас, – оживилась старушка.

– Вы просили взять с собой коралловые бусы. Вот они.

Зоряна достала красные бусы из сумочки и положила на стол перед старушкой.

– Ты не хочешь мне ничего рассказать? – спросила старушка, ласково взглянув на девушку.

– Признаюсь, Анна Алексеевна, недавно со мной случилось неприятное происшествие и я частично потеряла память. Поэтому, извините, не знаю, что должна вам рассказать.

– А ты уже рассказала мне все, что нужно… Я предполагала нечто вроде этого… Посмотри сюда. – Старушка выложила бусы на столе почти правильным кругом. – Что ты видишь?

– Круг.

– Не совсем. Круг образован одной сплошной линией, а здесь… – показала она пальцем на бусинки.

– Не знаю… Все равно круг. Или похоже на колесо.

– Колесо! – обрадовалась старушка. – Именно колесо, символ времени. В буддийской мифологии – Калачакра, колесо времени. Тантра Калачакры была дарована самим Буддой на закате его жизни первому царю Шамбалы. За ней по приказу Гитлера специально созданной организацией «Анаэрбе» – «Наследие предков» – неоднократно предпринимались экспедиции в Тибет. Бытует мнение, что тантру нашли и доставили Гитлеру, но она ему не помогла.

– Спасибо. Пожалуй, я пойду. – Зоряна поднялась, решив, что старушка явно сумасшедшая.

– Думаешь, я сошла с ума на почве мистики? – неприятно рассмеялась старушка, удерживая Зоряну на месте. – А тебе не кажется, что все великие люди прошлого столетия были мистиками? Назову лишь двоих: Гитлер и Сталин. Как мог не блещущий особыми талантами косноязычный грузин увлечь за собой десятки миллионов людей, при этом миллионами их уничтожая, терзая рабским трудом? И вместо того чтобы ликовать, радоваться его смерти, страна пребывала в глубоком трауре. А полоумный фигляр с клоунской внешностью, который своим видом, кажется, может только вызвать улыбку? Чем он смог увлечь миллионы немцев, чтобы подняться на вершину власти, а в итоге ввергнуть их в пропасть? Я слышала его речи по радио, когда находилась в оккупации, и, владея немецким языком, без труда их понимала. Простые, понятные слова, но пронизанные энергетикой. Мистика? Да. Они овладели приемами влияния на человеческую психику, которые для них извлекли из глубины веков и пополнили новейшими исследованиями. За спиной Сталина просматривался мистик Гурджиев, за спиной Гитлера – мистик Карл Гаусгофер. Они создали образы, в которых играет роль исключительность. И неважно, что это – клоунские усики-клякса а ля Чаплин, с не менее смешной челкой, или показная скромность, трубка, пушистые усы, в которых прячется добродушная улыбка, на самом деле скрывающая оскал людоеда.

– Тема интересная, но я не историк и она для меня немножко устарела.

– Они не родились такими, а создали себя с помощью других людей, сверхсекретных структур, работавших не один год и помогающих им овладеть тайным знанием прошлого, – продолжала разглагольствовать старушка, не обращая внимание на то, что сказала девушка.

– Мне в самом деле уже пора, – снова поднялась Зоряна.

– А мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? В чем?

– Мне нужно найти архив Глеба Бокия и Барченко.

– Я не знаю, кто они такие.

– Руководители секретной, как сейчас говорят – парапсихологической, лаборатории, которая просуществовала тринадцать лет. Перед тем как руководителей арестовали и репрессировали, они успели надежно спрятать основные разработки. Ты должна помочь мне их найти.

– Но я не тот человек, который вам нужен.

– Ты единственная можешь это сделать.

– Почему?

– Потому что в прошлой жизни ты была Женей Яблочкиной, моей мамой! И только ты знаешь, где спрятаны материалы.

От заявления древней старухи, что Зоряна ее мать, у девушки подкосились ноги, и она снова опустилась на стул.

«Без сомнения, она сумасшедшая! Вот только бы знать, не буйная ли. На всякий случай надо вести себя осторожнее», – подумала она, а вслух сказала:

– Откуда… такое дикое предположение?

– Потому что Иной Мир – это не что иное, как Другое Время, – торжественно заявила старуха. – Вот мы и свиделись, мама!

– 47 —

Все, что в дальнейшем сообщила ненормальная старуха, было настолько фантастично, что поверить в это для Зоряны было равносильно признанию в собственном сумасшествии. По словам старухи выходило, что ее мама, Женя Яблочкина, скрываясь от НКВД, которое уничтожило секретную лабораторию, где она работала, а заодно и всех сотрудников, попала в Киев и укрылась там под видом послушницы в монастыре. Когда НКВД ее обнаружил, она была полностью невменяемая. А ее малолетняя дочь Анюта вскоре получила посылку от вымышленного отправителя. В ней был дневник, красные коралловые бусы и половинка серебряного амулета, изображающего чудовищного вида женщину. О посылке Анюта не рассказала даже отчиму. А в конце дневника она обнаружила странные записи, которые – как потом, с годами выяснила – были расшифровкой древней рукописи, содержащей мистические ритуалы и обряды. Приписка в конце сообщала, что Женя решила, совершив древний обряд, уйти в Иной Мир. Уходя на фронт, Анюта надежно спрятала бусы и дневник и вернулась к нему только спустя десятилетия. Записи в конце дневника ее заинтересовали, но, чтобы их понять, ей пришлось на протяжении десятилетий изучать различные эзотерические школы, постигать искусство каббалы, заниматься черной магией.

В результате на нее сошло откровение: Иной Мир, в который ушла мать, был не иное измерение, а представлял собой другое время настоящего мира. По ее расчетам, мать должна была «проявиться» через шестьдесят восемь лет. Для того чтобы не упустить ее, она подготовила ловушку: зная, что астральное тело неравнодушно к своим вещам из прошлого, она оставила любимые мамины коралловые бусы возле могилы, где было захоронено тело. Зоряна, надев бусы, спровоцировала свою смерть, то есть ситуацию, когда ее собственное астральное тело покинуло материальное тело, освободив место другому астральному телу. А то, что проявилось на фотографии, сделанной на кладбище, – это чужое астральное тело, принявшее облик старухи, так как само оно не имеет конкретной формы.

– По-вашему, выходит, я жива и мертва одновременно? Потрясенная Зоряна никак не могла заставить себя уйти от этой сумасшедшей старухи, которая несла полнейший бред. Вспоминались странные сновидения, посещающие ее каждую ночь. Словно она во сне проживала свою прошлую жизнь, примеряла чужое тело, «подгоняла» по размеру.

– Не сомневайся, жива. По паспорту как Зоряна, хотя от нее осталось лишь тело и кое-какие знания, полученные в течение недолгой жизни.

К своему ужасу Зоряна начала верить, что так и есть. Стало казаться, что ее тело чужое, непривычное, как новая вещь. Вспомнила, как рассказывали, что она очень любила дискотеки и танцевала там до упаду. А за все время после выписки из больницы у нее даже мысли не возникло сходить туда. Как удивилась мама, когда она взяла к борщу сырую луковицу и съела ее, заметив, что «на Севере лук – первое средство от цинги». Уже потом узнала, что раньше терпеть не могла лука в любом виде, тем более в сыром. Как неожиданно у нее появился интерес к политическим событиям в стране и за рубежом, и она покупала в неимоверных количествах газеты и «проглатывала» их за вечер. И многое другое не соответствовало прежнему образу жизни Зоряны…

А при имени Анюта у нее перед глазами возникал образ немного угловатой худенькой девочки лет двенадцати в белом сарафане в горошек с серьезными черными глазами и двумя тонкими косичками.

«Почему я не реагирую на другие имена, а только на это?» – подумала она и сказала немного охрипшим голосом:

– У вас есть… Покажите, пожалуйста, свои детские фотографии.

Старушка метнулась к облезлому буфету и вытащила старый альбом в потускневшей ворсистой зеленой обложке. Старушка за то непродолжительное время, пока они вели разговор, словно помолодела, а Зоряна, наоборот, чувствовала свинцовую усталость, словно годы брали свое. Многие фотографии будили в ней воспоминания, и от ужаса у нее похолодели руки. Наконец Зоряна увидела фотографию девочки, как две капли воды похожей на ту, которая возникла у нее перед глазами.

– Этот снимок сделан как раз перед тем, как мама покинула нас, – объяснила старушка. – Теперь поверила?

– Не знаю, – ответила Зоряна и задумалась.

Сказать «да» означало признать, что она заняла чужое тело, признать наличие восьмидесятидвухлетней дочки. И что сошла с ума, раз признает это! Ведь этого не может быть! Но разве можно сказать «нет», когда многие странности ее поведения «вяжутся» с тем, что рассказала старушка?!

– Не бойся. Я взрослая девочка и не буду просить тебя купить мороженое. У меня на это есть пенсия, – хрипло и противно рассмеялась старуха. В ней не было ничего от Анюты на фотографии. – Меня интересует только архив.

– Не знаю, что там может вас заинтересовать. Несколько запаянных цинковых коробок, в основном содержащих бумаги Глеба Ивановича Бокия, – неожиданно сказала Зоряна и осеклась. Откуда она могла знать такое?!

– Вот видишь! Ты знаешь, где он находится! И древняя рукопись, которую ты расшифровывала на протяжении многих лет, тоже там?

– Не знаю. Может быть. Она хранилась у Александра Васильевича в сейфе. У меня было только то, что я переписала в дневник, – снова ответила Зоряна, и лишь потом вникла в смысл своих слов. Ответы на вопросы, которые задавала старуха, возникали сами собой, из глубины, вне сознания. Получалась так, что она задумывалась над ними лишь после того, как ответила.

– Кто такой Александр Васильевич? – противно улыбаясь, спросила старуха.

– Не знаю, – поспешила ответить Зоряна и неожиданно добавила: – Барченко, начальник лаборатории.

– Все ты знаешь… Так куда ты спрятала архив?

Зоряна схватилась руками за голову и, закрыв глаза, раскачивалась со стороны в сторону. Ей казалось, что со всех сторон до нее доносятся голоса – детские, взрослые, мужские и женские, девичьи и еще «не ломающиеся», ребячьи – повторяющие один и тот же вопрос:

– Где архив? Где архив? Где архив?

– В Крыму, спрятан в пещере, – застонав, ответила она и потеряла сознание.

– 48 —

Зоряна ехала в поезде, а напротив нее на нижней полке сидела старуха-дочка, водрузив на глаза толстенные очки-линзы, и читала газету. Кроме них в купе

находились еще двое: пожилой мужчина лет пятидесяти пяти, похоже, впавший в спячку – всю дорогу он не слезал с верхней полки и периодически

похрапывал, – и двадцатилетний студент Паша, напропалую ухаживающий за Зоряной. Ей так и хотелось ошарашить его, небрежно сказав:

– Познакомься, это моя восьмидесятидвухлетняя дочка Анюта. Правда, я для своих ста шести лет неплохо сохранилась?

Интересно, как бы он отреагировал на подобное заявление?! Но она сдерживала свое желание и холодно принимала его ухаживания.

– Посмотрите, мы уже на подъезде к Крыму. Скоро будет Красноперекопск! – радостно заявил Паша. – Немного осталось. Вы выходите в Джанкое или в Симферополе?

– В Симферополе, – ответила Зоряна, глядя в окно.

– И я в Симферополе! – еще больше обрадовался Паша. – А дальше куда? Может, нам по пути?

– С «попутчиками» нам не по пути, – отрезала Зоряна и, подумав, что прозвучало это несколько грубо, пояснила: – Был такой лозунг в двадцатых годах прошлого века.

– Внучка очень интересуется историей, особенно двадцатыми-тридцатыми годами прошлого столетия, – оторвалась от чтения старушка, придерживаясь легенды, которую сама и придумала. – Дальше мы поедем в район Бахчисарая, в горы.

– Это довольно далеко от моря, – огорчился Паша. – Быть в Крыму и не увидеть море… Наверное, к родственникам едете?

– Нет. Внучка хочет побродить по горам, а я за ней увязалась, старая вешалка. Но она у меня добрая. Правда, Зоряна?

Зоряна не ответила – старуха-дочка все больше ее раздражала. Она уже корила себя за то, что согласилась участвовать в этой авантюре – поисках архива.

– Горы – это хорошо, – согласился Паша, скептически поглядывая на бодрую старуху. – Что, так вдвоем и пойдете? Крымские горы, конечно, не Кавказ, но все же экстрим!

– Вот так вдвоем и пойдем, – вздохнув, подтвердила старуха. – Если ты, голубчик, не составишь нам компанию.

– И долго вы собираетесь по горам бродить? – заинтересовался Паша.

– Дня три, от силы четыре.

– Тогда можно и компанию составить, и в море успеть покупаться, – согласился парень, поглядывая на Зоряну и уже представляя романтическую прогулку вдвоем по безлюдным лесам и горным вершинам.

– Отлично! – обрадовалась старуха и попросила: – Слышь, милок, не сходишь заказать стаканчик чаю?

– Конечно. Зоряна, может и тебе чаю заказать? – спросил Паша.

– Спасибо, не надо. Захочу – сама схожу.

Парень выскочил из купе.

– Что вы задумали? – спросила Зоряна старуху. – Зачем он нам?

– Мы с тобой слабые женщины. Я к тому же далеко не молода, с «букетом» болезней, который дарит старость.

– Чего тогда надо было в горы тащиться? Сидели бы себе на скамейке возле дома, на солнышке грелись, с соседками болтали.

– Заманчиво. Но как поется в песне «лучше гор могут быть только горы…» А нам еще надо тащить на себе архив, тяжелый и громоздкий. Да ты лучше меня все знаешь. Вот паренек и пригодится.

Дверь купе открылась, и появился сияющий Паша с тремя стаканами в подстаканниках.

– А вот и я. Зоряна, я все равно взял тебе чаю.

«Все изменилось за эти годы: люди, поезда, купе, даже подстаканники… Только чай остался таким же бледным», – подумала Зоряна.

– 49 —

– Анна Алексеевна, простите за нескромный вопрос… – Зоряна терялась, как называть старуху, на «ты» или на «вы», по имени-отчеству. Ну не Анютой же! – А дети у вас были? Или, может, есть?

Старуха, смертельно уставшая после дневного перехода, еле дыша лежала на спальном мешке у костра, на котором в кастрюльке закипала вода. Зоряна, готовившая ужин на всю компанию, как раз собиралась бросить туда лапшу. Она специально воспользовалась моментом, пока Паша ушел на поиски дров для костра, чтобы поговорить.

– Нет, не было. Северные лагеря забрали здоровье и возможность рожать.

– А муж был?

– Было трое: один ушел, а двое преставились.

– Вы меня простите, но я так до конца и не поняла, зачем вам архив?

– Чего тут понимать?! – Старуха приподнялась на локте и зло посмотрела на Зоряну. – Ты дурочку из себя не строй! Бросила меня на произвол судьбы, заставила страшную жизнь прожить. Мне за восемьдесят, а кажется, и не жила еще… Сама вон двадцатилетней девчонкой стала, все сначала начнешь… И я хочу так… Прожить еще одну жизнь, только в счастье и достатке. Купаться в теплом море, загорать на солнышке, иметь семью, забыть все, что пришлось пережить. Хочу пойти по твоему пути в Иной Мир и получить другое тело!

– Вы же знаете, Женю Яблочкину вынудили к этому ужасные обстоятельства, – сказала Зоряна, избегая ассоциировать себя с Женей.

– У меня тоже были ужасные обстоятельства, но я никуда не убегала… Я давно бы это сделала, но ты вырвала из дневника страницы, которые касались ритуала вхождения в Иной Мир! Поэтому мы здесь и не уйдем, пока не найдем архив!

– Мне не нравится вся эта затея, – сказала Зоряна, помешивая лапшу.

– Исполни хоть сейчас свой материнский долг и уважь просьбу дочери! – насмешливо заявила старуха и устало откинулась на спину.

Послышался треск, и вскоре у костра появился Паша, который, тяжело отдуваясь, тащил охапку сухих сучьев.

– Тяжело из болота тащить бегемота и собирать дрова без топора! – сказал он, бросая дрова у костра. – Собирались в горы, а самого примитивного топорика не захватили! Сухих деревьев полно, но голыми руками ничего не сделаешь. Что у нас на ужин?

– Лапша с тушенкой, – сообщила Зоряна.

– Прекрасно. Я целый учебный год жил на этом в общежитии. – Извини, но здесь не ресторан и выбирать не приходится!

– А я и не выбираю, просто мысли вслух. Еще далеко идти? А то наша уважаемая Анна Алексеевна, пожалуй, переоценила свои силы.

– Милок, зря волнуешься! Я двужильная, все выдержу.

– Выдержите, выдержите… Только преставиться можете. – Типун тебе на язык! – разозлилась старуха.