Текст книги "S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия (СИ)"

Автор книги: Сергей Марчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

+ + +

У природы-матушки вновь случился ПМС... Лабильность погоды просто зашкаливает. В конце января на улице дождь! Второй день потоки дождя окутывают столицу, стекая по основательно продрогшим стенам домов, вспотевшим лобовым стёклам авто и лицам нервно спешащих куда-то прохожих. Вспоминаешь «Деда Мазая и зацев», оглядываясь в поисках лодки с веслом у очередной гигантской лужи. Отчаянные попытки остаться сухим тщетны, хотя и вызывают восхищенное уважение, ведь ты становишься безусловным номинантом сразу в двух категориях – за настойчивость и глупость. Автомобильные дороги , как роковые красотки, обманчиво хороши и опасны. Вроде бы и очистились от снега – поезжай не хочу, но оставшиеся кое-где островки льда , покрытые водою, делают тормозной путь образцом весёлого фатализма, когда бампер впереди идущей машины не так уж и не достижим и есть все возможности внезапно очутиться в салоне соседней машины с глуповатой улыбкой «А вот и я»! Праздник фатализма просто всюду – можно идти по колено в воде по проезжей части между домами , рискуя заболеть, или скакать петляя нервным зайцем по тротуару возле дома, втиснув голову в штаны, ожидая прихода небесных даров в виде увесистых сосулек и сугробов подтаявшего снега с крыши. Горздрав надрывно стонет плачем Ярославны об эпидемии гриппа в столице да и по всем губерниям. Из аптек испарились все противогриппозные препараты, оказывающие психологическую помощь населению в борьбе с этим недугом, но закон сохранения массы работает и они сразу возникли на Авито.ру , правда по иной цене, словно намекая, что естественный отбор старины Дарвина отнюдь не пустой звук. Домашние питомцы в летаргическом сне. Лучший способ пережить неприятности – проспать их, чтобы потом выслушать очевидцев, вытирая слёзы умиления и с чувством сморкаясь в нужных местах. Сказания минувших дней всегда цепляют, особенно, если ты не был участником этих событий. В общем, серо, мокро, неуютно... и только где-то совсем далеко, на периферии сознания всплывают воспоминания , что в мире ещё есть солнце и тепло и крепнет уверенность, что всё это ещё случится и довольно скоро... Надо просто немного подождать...

+ + +

Жизнь в ФБ и LJ – это , как жизнь на два дома, то тот брошен, то этот. Пояляется приоритет, где, вроде как, комфортней, уютней или привычней. Тропинка ко второму , соответственно , зарастает трынь-травой, зато возвращение становится волнительно-тревожным – как там дела, как знакомые , оставленные, вроде как, совсем на чуть-чуть, а оказывается на недели, что нового в Датском королевстве и как верно старое «иных уж нет, и те далече». Вроде бы стараешься клонировать хорошее на твой взгляд и удачное из основного дома, да всё отдаваемое по остаточному признаку, пусть и лучшее, всегда чувствуется. Где сердце Ваше, там и дом Ваш...)) С замиранием заглядываешь в журналы прежних предпочтений. Где-то совсем ничего не изменилось, где-то стало совсем грустно... Человек, подававший такие надежды, стал совсем не интересен. И вот сидишь и думаешь, то ли сам ты стал невосприимчивой сволочью, медленно и уверенно сдающейся под гнётом маразма и годов, то ли надо покопаться в ворохе его записей ещё, не всё ведь удачно и в твоих записках сумасшедшего, а может быть и действительно не всё так оптимистично и не смог, не состоялся твой друг. А может и ты изменился , сменив предпочтения, пол, политические убеждения и всё такое...)) Всё может быть. Как говорят урологи, всё течёт, всё изменяется...

+ + +

Ещё в детстве многие из нас читали рассказ Герберта Уэллса «Зелёная дверь» (она же «Дверь в стене», «Калитка в стене»). Существуют 5 переводов этого произведения на русский язык (http://fantlab.ru/work9583 ) .

Дверь, безусловно вещь сакральная. Точка отсчёта, конец одного измерения и начало другой истории. Хотим мы этого или нет, но мы всегда останавливаемся перед ними. Они словно бы дают нам время подумать, притормозить в бессмысленной сверхзвуковой пробежке по короткому отрезку своей жизни, давая каждый раз шанс на что-то новое. Этакий набор вариаций нашего будущего, далекого и не очень, когда Бог, отошедши в сторону, даёт нам возможность попытаться самим выбрать свою судьбу... Оказывается в ЖЖ есть даже подобная группа (http://doors-v-stene.livejournal.com) любителей искать такие двери... И это очень здорово!...

+ + +

Дождь, как и человек может быть разным... Весёло-озорным и разухабистым ливнем с грозой зеленеющим летом, когда его взрывных эмоций хватает на десять – пятнадцать минут, романтичным грибным дождём, застрявшим на мгновение в цветастой радуге, когда каждая капелька отливает своим осколком волшебного спектра, унылым покрывалом осенней изморози, окутывающей всё сероватой влажной дымкой , когда начинаешь привыкать, что в мире существует лишь один цвет – чёрный, а всё остальное – его градации, апофеозом надежды в виде непонятно откуда взявшейся капли , упавшей тебе на нос, среди одуряющего зноя или безмолвным собеседником, сосредоточенно постукивающим костяшками дождя по лобовому стеклу авто. Он всегда рядом, заплутавший, как и ты сам во времени и глупых несбыточных желаниях, непонятных эмоциях скользящих мимо людей и событиях, озадаченных вечными вопросами зачем и почему, подспудно знающих невесёлые ответы, но так и не решающих произнести это вслух. А ещё странное понимание своего неприкаянного одиночества, оторванного листка, безуспешно пытающегося приклеить себя к слову вечность и обречённо осознающего всю невозможность и безуспешность этого. На задворках сознания безуспешно переминается с ноги на ногу безумный оптимизм, настойчиво намекая, что потеря разума не самое худшее в этой жизни, а порою и лучший выход из замкнутого круга этой непонятной никем жизни... А дождь всё идёт, хлестая на отмашь по незрячим окнам домов, холодными брызгами пытается разбудить не проснувшиеся лица бредущих в неизвестность прохожих, настойчиво стуча по крышам, подоконникам и застывшим лужам, словно отчаявшись донести что-то своё, что знает только он... Но его, увы, никто так не слышит в вечных заботах с самими собой, непонятных попытках глухого услышать хотя бы самого себя и изменить то, что зачастую менять совсем и не надо... И только далеко в вышине, среди вороха отчаянья и угрюмо-серых облаков теплится маленький просвет ослепительно белого пятна, за которым скрывается солнце, как надежда на то, что выход обязательно есть, надо только его искать, ведь порою и сами поиски, это выход из тупика, а сам тупик может оказать просто дверью, за которой ждёт хихикающее завтра, решившее поиграть с тобою в прятки...

+ + +

А ещё можно смотреть, как неторопливо просыпается город... Непривычная тишина медленно разгорающегося рассвета наполняется разными звуками. Вот зажглось чьё-то окно и назойливо бубнящий , как автомат Калашникова, голос втиснулся в рождающееся утро шквалом очередных новостей. За громадами нагромождений серых параллелепипедов домов разрастается гул оживающего шоссе. Размытые круги святящихся фонарей сжимаются под натиском просыпающегося рассвета матовой изморозью флуоресцентных ламп. Пустота спящих улиц непривычно режет глаза. Есть в этом что-то торжественно неправильное, неуместное и всё же завораживающе магнетичное, словно тебе вдруг посчастливилось застать за работой старичка-волшебника, вот сейчас он взмахнёт палочкой и появятся ещё дома, потом птицы, люди. Хотя птицы уже есть... Деловитая суета воробьев в мусорных баках и важное карканье рассевшихся рядом на деревьях ворон, говорят, что народ понёс продукты своей вчерашней жизнедеятельности и всем есть чем поживиться. Припорошенные снегом дремлющие ряды авто непривычно безмятежны и тихи. Самые сладкие сны припасены на ранние часы и достаются только таким дремлющим счастливцам и совсем не важно кто ты заплутавший в ворохе одеял человек, закольцованный в кресле кот или прикорнувший в сугробе автомобиль. Оно снисходительно доброе ко всем. Ведь это утро выходного дня! И оно без сожаления одаривает всех негой не проснувшегося счастья, ароматами варящегося где-то кофе чудом рождения безмятежных улыбок, забытых нами в суете прошедших дней... С ДОБРЫМ УТРОМ!

+ + +

Утро как-то осторожно постучалось в окно... Вернее поскреблось... Робко так, нерешительно... Мол, понимаю, сегодня выходные, будущие праздники впереди, уютная кроватка с ворохом одеял и все ещё мирно спят. Тёплый Джек Рассел мелодично посвистывает в ногах под одеялом, закольцевавшись носом с собственным хвостом и путано жалуясь спросоня на свою тяжёлую собачью жизнь. Кошки тоже нагло похрапывают в унисон в глубинах основательно оккупированных кресел, словно бы нарочито игнорируя начавшийся световой день. Непривычная тишина пустынных дворов, заплутавших в предрассветных сумерках собственных снов застывший, словно муранское стекло, холодный воздух третьей декады високосного февраля, бессмысленно-пустынные глаза фар отстранёно медитирующих под окнами авто и устоявшаяся дремота собственных спящих желаний. Совестно как-то будить кого-либо, ведь стазис комфорта так очевидно хрупок, вещь не частая, бессовестно раритетная и зачастую просто неуловимая. Именно в эти мгновения начинаешь ухватывать краешком подсознания понимание, что возможно нирвана отсутствия частичного присутствия в этом мире, возможно не самое худшее состояние из возможных, а ничегонеделание может быть довольно комфортным... И всё же утро настойчиво будит тебя, неторопливо и ласково возвращая в этот заскучавший без тебя мир... Может быть это шанс , шанс не упустить что-то важное, что назойливо стучится в твои двери, чтобы взять и случиться в твоей жизни... И для этого надо совсем немногое -просто открыть глаза...

+ + +

С первым днём ВЕСНЫ!.. Ну, вот в очередной раз и наступила весна! Перезимовали, смогли, сдюжили! Ослабшее за зиму солнце всё бодрее и раньше вползает на небосвод и открываешь глаза уже не в привычной темноте, а слезящихся полусумерках, которые, как тёщин кесель становятся всё жиже и жиже. Верный признак весны птицы. Они заполняют холодную пустоту зимнего утра своими голосами и поневоле становится теплее на сердце и за окном. Пульсирующий ритм лопаты дворника обещает смениться привычным вжиканьем метлы, которая будет сбивать с ритма половую жизнь всего квартала, радостно оживающую в марте, когда её благовестники в виде мартовских котов оживят заспавшуюся за зиму округу. Пейзаж за окном бодро раскрашивается розовеющим небом, вспененным капучино облаков и ощущением затягивающей неги тёплого одеяла. Наступающий гул раннего утра оптимистично бодр, настойчив, как генетическая тяга к коммунизму в отдельно взятой квартире и также оглушающе перманентен, словно вездесущая рука Ильича, указывающая направление к туалету и ванной. Пора вставать! Прочь комфортабельные сны, уютную теплоту одеяла и отговорки галлюцинирующего будильника! Так можно проспать не только весну, но и самого себя!..

+ + +

Вспомнил рекомендации из какой-то книги по этикету – «если не о чем говорить, говорите о погоде». Благодатная, универсальная тема, политически толерантная и вызывающая неподдельный интерес собеседника, ведь напрямую касается и его. Всё в ней искреннее – и отсутствие меркантильности, и живейшее участие обоих сторон в разговоре и снисходительность при расхожести взглядов на происходящее. Да и когда ещё вспоминаем о небесах, как не только тогда, когда на лысину капнет что-то влажное с небес...

Погода в Москве нынче словно из «Двенадцати месяцев». За одни сутки сменилось несколько сезонов. Только вчера вспомнили что такое весна и загрустили романтичным весенним де жавю, как утреннее пробуждение озадачило тридцатисантиметровыми сугробами и метелью. Сосед по стоянке благополучно застрял на выезде со двора на своём пежо-кенгу, отчаянно воя пробуксовывающими колёсами в дыме в безуспешных попыток телепортации на улицу, и если бы не «друзья степей калмыки»– дворники , бодро отставившие лопаты за сто рублей безвозмездной помощи, остался бы он вечным памятником духу свободы. Огромные кучи снега , прихотливо оставленные на шоссе снегоуборочными машинами , превратили дорогу жизни в этакую трассу слалома, где вытянувшаяся цепочка энтузиастов, наплевавшая на горячие призывы ГАИ и якута Собы, пыталась добраться до работы. Снующие между кучами пешеходы не добавляли оптимизма, что поездка не закончится появлением какой-нибудь дополнительной фигурки на капоте и вообще закончится там, куда едешь, а не где остановит насмешница судьба. Ну, а в полдень начался сезон дождей. Разрыдавшееся водной истерикой небо превратилось в полноценный душ, так что мысли о зонтике на антресолях уже не казалась такой уж и дикой. К утру прогнозируют отрицательные температуры, так что в перспективе каток Мондео в пределах кольцевой и воплощение сладких грёз жестянщиков. Погода, как женщина с ПМС непредсказуема, экстравагантна и напрочь лишена всякой логики, всегда во всём права и нравится только себе. Но ведь на то она и погода! Люби какая есть или ищи другую!..

+ + +

Кончается масленица и, как обычно, что повелось ещё со времён Адама, человек набедокурив начинает задумываться о совершённых делах. Почему-то более комфортно думать о похудании на полный желудок, сполна нагрешив, ловим себя на приступах раскаяния, а все необходимые перемены в себе плавно переносим на следующий понедельник... )) Наверное по этому церковь и ввела для нас один день в году, когда отступать и переносить некуда и надо провести маленький суд над собою и своими поступками... Прощёное воскресенье наш ежегодный обряд очищения. Простить другого просто. В этом действии ты благороден, снисходителен и прекрасен. Гораздо сложнее попросить прощения самому. Как порою это стыдно и неудобно, болезненно для спесивого самолюбия и некомфортно для нарциссического »Я». И как удивительно легко и хорошо на душе после! Наверное, это действительно малая химчистка для кармы, напоминание себе, что ты всё же человек, а не животное с потребительскими комплексами...

Дорогие знакомые и не очень, специально зашедшие сюда и просто проходящие мимо, близкие и родные, далёкие и незнакомые! Простите меня! Простите за вольные и невольные обиды, все огорчения и неудобства при общении со мной! Извините и простите! Постараюсь измениться в лучшую сторону, ведь это ещё возможно, не даром это воскресенье! Всех с праздником! С Прощеным Воскресеньем!

+ + +

Так уж сложилось, что с годами нам всё вокруг становится не интересно. Окружающее пространство, словно кружок биде сужается до маленького эгоистичного »Я». Мы задаем вопросы и уже не слышим ответы, нам не интересно, мы и так всё знаем. Нам не интересны другие, нас поглощают собственные болезни, собственные проблемы и жалость к самому себе. Мы становимся занудливы, равнодушны и неинтересны. В нас умирает главное – интерес к жизни, умение удивляться и быть счастливым. А ещё мы переносим всё это на остальных, ведь по нашему разумению все остальные такие же, как мы, только ещё хуже.... Но однажды, взглянув со стороны на своих детей, ты вдруг понимаешь, что счастье уже было, оно уже случилось с тобою и вот опять смотрит на тебя радостно-удивлёнными глазами, таким похожим на тебя лицом...

+ + +

Кураж... Самые глупые, самые красивые и лучшие вещи мы совершаем в этом состоянии. Пан или пропал, будь, что будет, после нас хоть потоп... Человечество не зная, что будет там за порогом бытия, в неистовой беспечной удали пытается жить на всю катушку в непонятной Высшим божествам состоянии под названием кураж. И ведь странно, но сгоряча оно совершает гораздо больше хороших вещей, чем плохих, заставляя счастливо улыбаться седых ангелов. Да, именно седых, а не белых, так как наблюдение за человечеством сродни катанию на американских горках. Дух захватывает и не позволяет экономить на памперсах. А может быть это обоснование периодически доставать из глубин своего существа, что-то хорошее, чего почему-то стесняемся, ведь быть бессердечным циничным истуканом, вроде как, комильфо, а совершённое в кураже или по-пьяни неподсудно, чудит , мол, человек, ну, и ладно... А потом внезапно оказывается, что хорошие вещи – это единственное, что можно поставить себе в актив, единственное чем можно гордится и единственное ради чего стоило жить...

+ + +

Только для человека важны в жизни совершенно абстрактные казалось бы вещи... Причём до такой степени, что он совершенно спокойно может отдать за них свою жизнь. Это его меняющиеся по сто раз на дню убеждения и вера, любовь к конкретному человеку и непонятным гектарам земли, называемым Родиной, усталость от этой жизни и ностальгия по нескольким квадратным метрам непонятно-убогого жилья. Для него важна пища пока он голоден, но он вечно жаждет любви, его раздражает одна и та же погода, хотя он вечно стонет от чего-то непостоянства, его раздражает чья-то глупость, хотя он сам совершает один идиотский поступок за другим, он живёт не зная за чем, ищет всю жизнь сам не зная что и почему-то совершенно уверен в своём бессмертии, хотя видит смерть ежечасно. Наверное, Бог создал человека себе в качестве личного юродивого, чтобы не было так скучно в бесконечно однообразной вечности...

+ + +

А ночь случился дождь... Он как-то суетливо стучал по крышам сонным домов, торопливо перебирая каплями по подоконникам ,словно пианист, опаздывающий на концерт в другом месте. Зябкая темнота вспотевших окон сторожила рождающийся в недрах ночи рассвет, угрюма шепча, что только идиот может страдать бессонницей в лучшее время для сна. Мысли тоже где-то уютно спали и явно не в голове, появляясь одиноким трамваем среди полуночи, который сам не знает с какого перепуга он оказался здесь и что ему надо в этом месте в такой поздний час. Распластанное на кровати тело раздумывая периодически входит в контакт с разумом, явно предпочитая сладкое забытьё периоду окончательной трезвости и бесповоротного выпадения в этот зябко влажный мир. Кто сказал, что нельзя просто лежать в волнах уютно свернувшейся простыни и не думать ни о чём, просто слушать бесконечный шум дождя за окном, монотонно бубнящем только ему понятную мантру, что жизнь не может состоять только из ощущений и бывают периоды, когда клёва совсем нет и поймать хоть какую-то приличную мысль совсем невозможно, да и не нужно, не нужно вовсе, когда всё вокруг заполняет только одно – этот бесконечно бубнящий дождь, непонятно как берущийся и капающий с неба, непонятное повседневное чудо, к которому, как и к жизни, быстро привыкаешь и перестаёшь замечать за ненадобностью. И только иногда ночью, на перепутье нового утра и сна ты можешь позволить себе лежать с закрытыми глазами и слушать этот дождь, ведь загадки не перестают быть сами собою, даже если мы их порою совсем не замечаем...

+ + +

Всех православных, сочувствующих и просто людей с Благовещеньем!

Любим мы добрые вести, искренне любим и только добрые. В древние века и в не очень древние (в средние), почтальоны с недобрыми вестями рисковали остаться без головы (все помнят библейскую историю о убийстве гонца по приказу царя Давида (отца Соломона) за весть о смерти Саула). Наверное поэтому живого почтальона на почте России увидеть почти невозможно... ))

Увидеть Благовестников ангелов, подобно Марии тоже невозможно, но сколько вокруг нас людей, само присутствие которых рядом с нами воистину благая весть, знамение того, что что-то необычайно хорошее всегда рядом с нами, оно есть, объективно существует и радует нас. Дорогие наши Благовестники, подарки нашей судьбы, невидимые знаки присутствия и участия Высших сил в нашей судьбе! Будьте здоровы и счастливы, случайтесь как можно чаще рядом с нами и среди нас, Вы наши духовные костыли, наше упование на лучшее, опора и надежда, любовь и якорь, без Вас этот мир стал бы серым и убогим, ВЫ самое главное наше достояние, самое лучшее, что у нас есть!..

Всех нас с большим праздником , С БЛАГОВЕЩЕНЬЕМ!

+ + +

Наверное, только в больницах остались ещё бумажные носители. Народ покупает с утра газеты и журналы в киоске внизу. Слова »Я за прессой» не звучат дико и странно, актуален срок годности печатного издания и наличие кроссворда, а сам подзабытый процесс выбора и покупки даже доставляет удовольствие. Всё как обычно, три кита – Украина, Путин, погода. Словно и нет в мире ничего более интересного, будто за окном не потягивается просыпаясь весна, на хмурых, отёкших за зиму лицах, пробиваются зубастые улыбки, а мы, словно спохватившись, не начинаем обнаруживать у соседей по бытию вторичные половые признаки. Меня интригует это словосочетание – бумажные носители. Что они носят – кучки чёрно-белых букв и знаков, или наши мысли – от глупых и бестолковых, до самых важных ценою в жизнь? Или они немые счётчики ускользающего непонятно куда времени, указатели эпохи, её настроения, этакая ЭКГ, монотно-нудная, периодически вздымающаяся в критических состояниях, которую пытаются с разным успехом интерпретировать знатоки и любители. А сохранившиеся только здесь островки старых книг? Это ж воистину кладбище позабытых кораблей! И здесь тоже можно найти сокровища! Вот потрёпанный томик »Виконта де Бражелона». Он помнит девичьи слёзы восьмидесятых годов, помнит свою эксклюзивность, ведь чтобы обрести это вожделённое счастье нужно было сдать 20 кг макулатуры, отстоять в пункт приёма несколько ночей, полчить талон и найти магазин, где эту книгу можно было купить, так что не только юных дам, но и вполне крепких мужчин пробивала слеза. А все эти старые книги советских времён с советской символикой, с бравыми пограничниками с пятиконечными звёздами на ушанках, жизнерадостные Глафиры с внушительными бюстами возле бидонов и фотогеничных коров, а все эти пахари, сталевары, плотники. Вся эта макулатура тихо лежит обессиленными кучками никому не нужного хлама, создавая лишь одну иллюзию – иллюзию массовости. Всегда в моде остаётся фантастика – истории вне времени, вне связи с живущим ныне вождём, установками и ценностями... И всё-таки их жаль. Это, как люди, когда востребованные и нужные, а сейчас потерянные и забытые, вычеркнутые напрочь из сегодняшнего дня, как старики тихо доживающие никому не нужную жизнь, чьи случайно встреченные глаза приводят в смущение, вызывая чувство вины, словно ты совершил что-то не совсем хорошее и правильное, или это предчувствие своей судьбы, терпеливо поджидающей тебя за очередным поворотом...

А ещё есть книжки априори стоящие вне времени. Если в твоих друзьях случайно затешется Пушкин, Наполеон или Сальвадор Дали, то последующие поколения взахлёб будут читать вашу, теперь, наверное, электронную, переписку, судорожно выискивая что-то гениальное между строк. Мне повезло обнаружить такое и вот в моих вспотевших ладошках »Друзья Пушкина» Переписка. Воспоминания. Дневники. Впереди увлекательное занятия – подсматривание в замочную скважину за Александром Сергеевичем в бессмысленной попытке понять, как же так, такой раздолбай и гений. И чудится где-то за спиной его ироничная улыбка и озорной взгляд, ведь он ещё при жизни чувствовал назойливый интерес грядущих поколений, обречённых попыток препарировать чудо, разложить на запчасти природу его гениальности...

+ + +

За окном размазанная по стеклу темнота и теряющийся на периферии сознания шум машин с МКАДа. На стене палаты часы обессиленно наматывают чёрт-те знает какой круг, как-то неуверенно перебираясь от цифры к цифре, словно партизан, раздумывающий толи бесславно сдаться врагу, то ли войти в легенду, а за одно и в иной мир. Отделение, словно уставший за день улей, монотонно жужжа готовится ко сну. Дневная усталость даёт о себе знать. Все разговоры о болезнях, преимущественно своих рассказаны, таблетки мерно перекочевали в желудок и покоятся где-то там на его дне, превращаясь в чистую субстанцию и обычное говно. Дежурный врач, в образе неполовозрелой красной шапочки, в коротком халатике и метровых шпильках, озадаченным иноходцем проскакала к кроватке и озадачилось давлением, пульсом и моими остальными физиологическими потребностями, с таким вниманием смотря мне в рот, что поневоле стало стыдно, почему же мне это давно уже не интересно. Вопрос профессионального живодёра или поклонника садомазосадомаз »как себя чувствуете? », на что так и подмывает сказать »Да хреново, душа моя!» Засунь тебя в одиночную камеру и привяжи к кровати, каково тебе будет! Но есть ролевая игра – врач больной, в которой один спрашивает, делая вид, что ему жутко интересно, а второй воодушевлённо врёт, что ему всё хорошо. Оба искренне улыбаются и разве что не хлопают в ладоши от счастья... Все эти умильные гляделки заканчиваются традиционным, а не выпить ли нам таблеточку, сделать укольчик или клизму, чтобы ты сволочь заткнулся и дал поспать уставшему за день доктору ибо уставший доктор, это уже не доктор, преступник, вооружён и очень опасен. Могут быть жертвы, иной раз многочисленные, это ведь не хухры-мухры, а орудие массового поражения! Сестра с добрым взглядом жизнерадостного вампира появляется за спиной словно валькирия, этакая богиня возмездия по кастрации длинных необоснованных жалоб, карающая десница в руках красной шапочки, отыгрывающийся за всех женщин климактерического периода, забытых мужчинами на поворотах судьбы, обещавших, но так и не удосужащихся вернуться... Вот хлопнула дверь, переместив этих красавиц по другую сторону клетки – в коридор. Можно с облегчением вздохнуть, расслабив уши и анус. Пронесло!..

Вечерний коридор отделения в добрую четверть километра заполнен персонажами из Босха. Вот семенит, подтягивая приволакиваемую ногу дядечка в налобной повязке с надписью СССР. На боку сумочка с монитором, торс обвит разноцветными проводами, а опасно тлеющий в глазах маньячный огонь выдает фаната Холтеровского  мониторирования, вступившем на тропу войны. Такого лучше не трогать, как дурака на дороге, замри и пропусти, своя жизнь дороже. Мерно дифелирующие матроны беседуют о половой жизни до 1917 года, верности Ильичу и конской силе Геннадия Малахова. Они тоже не любят вклинивающихся в их беседу, считая всех умственно отсталыми и не стоящими их внимания. Тихо сопит в кресле повелительница швабр тётя ГЛаша, весь день пытавшаяся протереть насквозь профессиональный линолеум, павшая в неравной борьбе, чей молодецкий храп мелодично позвякивает окна в буфете. Загадочно и как-то трагично темнеют на стенах картины, повешенные лежавшем здесь художником больше полувека назад. Наверное, ждут, когда станут дорогими раритетами, озадачивает одно, сумеют ли они это сделать до конца света. Задумчивый пыхтящий  тэн, словно сквозь зубы, цедит в кружку разваренный чай, который в камасутре с мёдом и нарезанным лимоном даст замечательный бодрящий напиток, а то повышенная сопливость так и норовит волшебным образом превратиться в ОРЗ... Наверное, пора переходить к самой лучшей составляющей нашей жизни – сну, только так мы можем придвинуть следующий день, волнующее завтра спрятанное от нас в закромах грядущего времени, такое близкое и неуловимо далёкое...

+ + +

Самая большая дилемма в больнице, должны ли твои близкие быть в курсе твоих болезней. С одной стороны это знание на саму болезнь совершенно никак не влияет, а вот близкие начинают нервничать и переживать, за тебя идиота с другой стороны, наверное, довольно странно делиться всем этим с посторонними людьми. Наверное, здесь, как и везде важна полуправда, особенно, если ты сам можешь со всем справиться. Болезнь, сродни ощущениям садо-мазохиста, засасывает, не успеешь обернуться, и вот самое приятное в твоей жизни поговорить о своей родной болезни с разбором полётов – правильности лечения, а не купить ли чего ещё в аптеке и что пишут обо всём этом добрые люди из интернета. Болезнь, как новая машина, захватывает целиком и сразу, рождает зуд купить всякие новые фентиклюшки, свято веря в то, что это обязательно поможет и разочаровываясь при этом каждый раз... Лишний раз убеждаешься на каком волоске мы все висим и иллюзия управления своей жизнью всего лишь иллюзия...

+ + +

Пребывание в больнице во истину медитативно.... Один с азартом слушает свой пульс, число экстрасистол в минуту для него гораздо важнее курса рубля и количества мин найденных в Пальмире, другой увлечённо подсчитывает число вояжей соседа в сортир, самой главной передовицей в отделении является меню, вторым человеком после зав. отделения – буфетчица, а раскладывание таблеток превращается в занятный пасьянс, где ошибки непростительны. Воскресные посещения больных сродни появлению родителей двоечника в школе. Родственники чувствуют себя почти также неудобно, вроде как, давненько не захаживали и вот к чему всё это привело. Все вопросы решаются быстро, каждый понимает почему и зачем он здесь, и спешить побыстрее разбежаться в разные стороны по добру по здорову... )) Ну, не будем Вам мешать, у Вас тут процедуры и капельницы, да и у нас свои дела ждать особо не могут. Каждый уходящий, как и на кладбище, подсознательно радуется, что это не он здесь и, вздохнув полной грудью, вываливается в кипящую за дверями больницы жизнь. И дело тут не в гадких свойствах характеров приходящих, а в благоустройстве человека, умеющему радоваться за другого... )) Правда, для посещаемых это всё же радостное событие. Скоромный стол украшается фруктами, кто-то балдеет от пристального внимания, словно прыгун на вершине трамплина, для кого-то это вести с фронта – что там, дома, не устали ли ждать его... И, пожалуй, самое главное. В выходные больница становится человечней, словно запах родного дома случайно залетевший из далёка, чтобы не дать уснуть нашей памяти...

+ + +

Ночной звонок из Нью-Йорка:

– Привет, Серж! Тут ФБ донёс, что ты помирать собрался!

– Здорово, Юр! Ты чего не спишь?

– Так у нас только четыре часа!.. А чтоб ты сдох!

-???!!!

– Это я не тебе... Полицейский... Чувствую, дорого ты мне, Марчук, обойдёшься....

Разговор прервался, сижу и жду, когда перезвонит...

+ + +

Жириновскому открыли памятник в Москве. Возле института его славного имени...Открывали с помпой, толпой журналистов, под гимн «Боже Царя храни!»...

Самое забавное, что мы даже не представляем на что способна история. Вполне возможно, что через пару тысячелетий это будет звучать как Неизвестный мужчина. Работа известнейшего скульптора доатомной эпохи Зураба Церетели, гениальный шедевр, стоящий безумных денег. В защиту плодовитого Зурабчика можно сказать, что довольно многие мэтры нашего светлого прошлого рисовали и ваяли отнюдь не босяков, а членов королевских семьей и богатых сословий, одним словом тех, кто мог позволить себе оплатить искусство, да и моральные качества моделей их довольно мало интересовали...  Так что не будем спешить с выводами и смешить старушку судьбу..