Текст книги "S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия (СИ)"

Автор книги: Сергей Марчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

Толян проснулся от снега... Наглые холодные снежинки методично бомбардировали нос, умудрялись залезь за воротник и в торчащие из-под колпака Деда Мороза уши. Правая рука мёртвой хваткой сжимала плоскую бутылочку коньяка, левая недоеденный банан. Он поднёс бутылку к глазам и разочарованно вздохнул. Гадкая вещь это счастье. Любит богатых и красивых и таскается всюду с ними, а от таких, как Толян, бегает стороной за три квартала,  как от чумы. Разве ж это правильно? Он ещё раз с сожалением взглянул на пустую бутылку и принялся доедать основательно подмёрзший банан, походивший консистенцией на застывшее сливочное масло. Сидящий внутри продрогший эстет капнул на банан несколько капель оставшегося на дне бутылки коньяка и удовлетворённо вздохнул, икебана, твою ж мать!.. Возвращение в мир было беспокойно– тяжёлым и каким-то волнительным. Головной мозг натужно сипел и пытался вспомнить что-то очень важное, мысль судорожно хваталась за что-то и обессиленно откатывала назад... Где-то далеко во дворах послышался собачий лай и стих... Вот! Он же собрался пойти погулять с собакой в шесть утра после Нового Года! Все были уже сломлены тазиками оливье и холодца залиты по самое не хочу шампанским, коньяком, водкой и далее по алфавиту, а его условный рефлекс и скулёж верного  Отелло, по собачьему паспорту Джек Рассел терьера восьми месяцев отроду, бесцеремонно выгнали его на улицу. Отелло с удивлением смотрел на колпак Деда Мороза на голове хозяина, но дипломатично молчал, чтобы тот не передумал насчёт прогулки. Так как все снегурки уже мощно храпели , а одиночество вещь тоскливая, он вернулся и захватил с собою початую плоскую бутыль Мartel и афродизиаки –  пару мандаринов с бананом на закусь. А в зеркало уходя забыл посмотреть хоть и вернулся, услужливо наябедничала память! Забыл!..  Потом они пошли в парк. Стояла тишина ,  снег сгладил все острые углы и линии, окутав всё вокруг несколькими слоями белоснежной невесомой ваты. Было так хорошо и красиво, что он сел на лавку и выпил... за природу...Ну, как не выпить за такую то  красоту! Так.. И что тут не так? Бутылка, хоть и пустая здесь,  мнадарины съедены – вон очистки, банан – в процессе... Отелло! Вот в чём дело! Где Отелло?!..От нехорошего предчувствия Толян вспотел. Отелло не было!.. Застывшая тишина была самым бесцеремонным образом разбужена криками очнувшегося  Толяна... Но эффект был нулевым. Отелло не отозвался и не прибежал, заставляя понять, что произошло самое худшее, Отелло потерялся! Толян нервным шагом вприпрыжку побежал к домам, где они обычно ходили. Как ни странно, но его крики вызывали живейшее сочувствие окружающих и в это-то время!. Периодически окно очередного дома открывалось и показавшаяся, как кукушка, очередная нетрезвая рожа после совестливой укоризны, что нельзя же быть такой сволочью, ведь люди после Нового Года мирон спят, обещала сделать с ним то, что сделали с Дездемоной... После полуторачасовых метаний между домов Толян выдохся. На извечный вопрос русских " почему "  он и так знал ответ, а вот на счёт " что делать " мозги работали плохо. Так, что  же делают, когда кто-нибудь теряется? В милицию! Нет, самого в обезьянник запрут, а то и в психушку отправят. Дед Мороз заявление принёс, что Отелло пропал!.. Так, надо объявление развесить! И чем раньше, тем лучше. Так говорят, шансов больше!  И все дома обклеить там где ходили, и перед входом в парк тоже! Ручка, бумага, но ведь их много написать надо!..  У себя принтер давно гавкнул, катридж никак не купит, а вот у Жорика есть! Его, правда, невменяемого жена пару часов назад домой отволокла, спит уж поди! Жорик упорно не поднимал трубку, на пятый звонок всё же откликнулся, но что Отелло пропал и что это не новогодняя пьяная шутка  понял только  раза с третьего , а после напоминания, что он всё же десантник и , если не мы то кто, икнув, буркнул «заходи, спасать, так спасать!». И вот они уже сидят на жориной кухне. Жора молча достал две рюмки и вытащил из холодильника початую бутылку водки.

– Помяним!

– Это не правильно!– неуверенно пробормотал Толян. – Мы же его искать будем!

– Да, это я поспешил!– мгновенно согласился Жора. -Сейчас и найдём! За успешные поиски!

Дверь на кухню открылась и на кухне стало тесно и жарко. Появилась Жорина жена -Валя...

– Вы, что , голубки, не допили!  Два часа как расстались!

– Да ты не нервничай! – испуганно заёрзал Жорик. – Тут не то, что ты думаешь, тут Толькин Отелло пропал!..

 Валька гораздо быстрее въехала в произошедшее и через минуту к кухонному столу был придвинут ещё один стул, поставлена ещё одна рюмка, ещё одна бутылка с красным вином и тарелка любимого Валькиного холодца. После двух выпитых рюмок всех отпустило... Валька была дизайнером, посему объявление стало походить на предвыборный плакат. Из телефона было извлечено фото обнимашки Отелло с Толяном. В Adobe Толян был безжалостно ликвидирован и Отелло в гордом одиночестве занял центральное место на объявлении о пропаже собаки. Принт  тоскливо стонал по поводу работы в первый день года, но исправно размножал листочки с призывом о помощи. Ничто так не сближает людей, как общий недуг, телевизор и общая любимая работа. Через час все довольные и счастливые уже пили чай с остатками новогоднего торта. Были разбужены недовольные дети и, несмотря на все стоны,  как голуби мира, отправлены спозаранку расклеивать объявления... Внезапно Валька всполошилась:

-Толя, а чего ты сидишь?! Быстро одевайся и домой! Мы же там твой домашний телефон указали!..

Ещё двадцать минут они с Жориком и Валей прощались. Толян даже слезу пустил! Никто кроме Вас...

И через пять минут он уже поднимался по ступенькам своего парадного... Где-то внутри крепла уверенность, что Отелло они обязательно найдут!Должны найти!.. На лестничной пдощадке блестела приличная лужа. Ну, вот, не донёс какой-то бедолага свою мочу... Толян повернул за угол и опешил... Возле двери, на коврике мирно спал на поводке привязанный к крючку для сумок Отелло. Он радостно вскочил и бросился к хозяину... В Толькиной голове вдруг всплыла картина, как он привязывает пса и возвращается в квартиру за Мартелем и фруктами... И забыл... Он почему-то вспомнил себя маленького, когда его в пионерском лагере чуть не оставили на вокзале... И вот он... Как он мог... Он ведь до сих пор, оказывается, помнит это... Прости!!! Как просто и сложно сказать это!.. И эти глаза, преданные глаза, прощающие тебе всё. Они бывают только у двоих – у матери и у тебя... Джек Рассел по кличке Отелло...

Постельный квест Джека.

Джек Рассел лежал в ногах и поглядывал на хозяйку... Вернее так, косился. На задумчивой неподвижной морде своею отдельной жизнью жили-поживали глаза. Они, как аппетитные задницы плавчих в синхронном плавании, периодически смещались в одну и ту же сторону контролируя хозяйкин сон – вдруг проснется, а он совсем не в курсе! Великое изобретение этот сон! Есть три великие вещи, в которых Джеки и люди едины – пожрать, процесс э-э-э... размножения и это самое, поспать. Любим мы эти вещи. Бескорыстно, безотчетно, всегда и безо всяких там исключений. Делаем это постоянно, с удовольствием и совсем не считаем это вредными привычками, хотя асе время толдычем об этом. Вот возьмем хотя бы кровать. Треть жизни проводим на этой паре квадратных метров вселенной, островке отдыха и спокойстви от ежедневной беготни от трудов праведных, грезим об этом с утра и блаженно ныряем вечером, маскируясь от окружающей нас действительности в ворохе одеял. Ну, а если ещё чье-то теплое бедро там окажется, то и вообще сказка. Джек блаженно потянулся вдоль бедра хозяки, ощущая её тепло. Комфорт – страшная, развращающая сила, засасывает, как болото, сразу и безо всякой надежды на спасение. А ещё это пристань наших грёз, кто из нас не любит снов? Этого удивительного состояния между загадочно-родным миром сновидений и острыми углами выпадающей реальности, которая почему-то всегда далеко не так прекрасна, как хочется. А как часто залезаешь в кровать только ради этого и грезится очередная ароматно дымящаяся косточка в бульоне, новый гламурный поводок или девочка с сердечком на заднице возле хвоста. А что в жизни? Набивший оскомину сухой корм, который насыпают тебе, словно это отборные куски мраморной говядины, облезлая соседка-такса угрюмо рычащая по утрам у подъезда, да окрик »домой! », едва только успел выложить колбаску романтичным сердечком... Да, определённо есть в неге постели что-то манящее!.. И тискают и ласкают там тебя значительно чаще, искренности там, видать, больше. Ведь слова – шелуха всё это. Люди обычно говорят не то, что думают. Особенно при других. Только руки, глаза и губы у них правдивы, не могут лгать. Они, как блаженные, всегда говорят правду, часто совсем не вовремя, потому что иначе не могут. Джек давно перестал обращать внимание на большинство слов хозяйки. Вот погладит -это здорово, за ушами почешет, обнимашки и целовашки всякие. Вот это важно, это основное... Чего только не бывает в этом болоте жизни, барахтаемся, пачкаем себя и других, а ведь главное совсем, совсем другое. Любовь это называется. Любовь!.. Ну, вот не может она без меня. Поорёт, поорёт и успокоится, тапком кинет и пообещает в приют отдать, так ведь понимает он, что всё это несерьёзно, понарошку, предварительные ласки так сказать, о потом опять обнимашки, зарыться в её удивительно пахнущих волосах, замереть от удовольствия и счастья в теплоте взаимопонимания, с каким-то щенячьим восторгом осознавая, что куда они друг без другах, что это и есть то самое счастье, что есть только они и весь остальной мир, который всегда подождёт!.. Джек опять покосился на мерно вздымающиеся пики Джомолунгмы, подполз ещё ближе и зарылся в тёплую подмышку... Так что ВЫ говорили?.. Подождёт... Да! Целый мир!.. пусть подождёт!.. ))

Медитации Джека.

Джек Рассел лежал в позе державного орла Российской империи, прижавшись спиной к спине мерно посапывающей хозяйки и терпеливо изучал однообразный рисунок в рубчик обоев на стене. Медитативное занятие смею Вам заметить, сродни торжественному разглядыванию встречных субъектов на эскалаторе метро, мерно текущей между ног в унитазе воды или колебательным движениям камасутры основных мировых валют. Мысли текли нетропливо спокойно, точно действие растительного слабительного, грозя закончиться каким-нибудь эксцессом исполнителя. Броуновское движение мыслей и образов внезапно сконцентрировалось возле одиноко стоящего у батареи домика, в который он давненько уже не залезал. Приют спокойствия, трудов и вдохновений сиротливо дремал в углу комнаты, вызывая какое-то смутное беспокойство и неудобство... Вот ведь люди, чтобы не говорили, что человек существо социальное, но нет, каждый невольно ищет уединение... Джек понимающе вздохнул, некотоые по монастырским кельям и в кабинах автомобилей прячутся, но для большинства двери в собственные мирки проще закрываются. Вот взять хозяйку, то наушники отрезают от внешнего мира, то прячется за планшетом или открытой книгой, то в собственном телефоне часами пропадает, а там всякие фейсбуки и жжешки, инстаграммы и почта. Другой мир, совсем не настоящий, если уж так разобраться. Видел он свой портрет в инстаграмме с бутылкой шампанского и красном колпаке, так ведь не пьёт он совсем эту водичку с газами, после которой только живот пучит и киотский протокол по парниковым газам нарушается. Да и колпак силком одевали, после чего неделю кошкам в глаза было стыдно смотреть. Боятся люди своих чувств, всё время их дистанцируются. Удобно это, хочешь ответишь, хочешь нет, хочешь сегодня, хочешь никогда, если красивая, то лучшее фото, если крокодил, то аватарку Анджелины Джолли или звезды Playboy. Каждая норовит свою жизнь приукрасить, посмотришь, так все не работают, а только успевают с Багам в Лондон через Нью-Йорк летать, с утра только чёрная икра с блинами и бокал мартини, ну, а в вечеру пару килограмм лангустов или фуагра... Сосед по лестничной клетке становится вроде марсианина, столь же далёк и загадочен. Впрочем, нужно им это самое одиночество... Вот он сам, порою залезет в домик -хорошо и тихо. Никто в попыхах не наступает на хвост, не тискает так, что глаза оказываются в районе затылка, не заставляет писать когда не хочется и не засекает время в которое надо наложить кучу и бодро стартовать по направлению к дому. Можно спокойно послушать голоса птиц, доносящихся из открытого окна, дремать, е замечая назойливо спешащее в никуда время, думать не о чём в ожидании прихода мудрой мысли и почему-то считать себя счастливым... Наверное так и люди, прячась за россыпью своих гаджетов, они сооружают себе комфортную конуру, из которой, как из раковины, можно взирать на проносящуюся рядом жизнь, изредка разрешая себе немного поучаствовать в этом безобразии... Джек ещё раз протяжно вздохнул. Ему вдруг стало очень жаль свою хозяйку, ведь он, пожалуй, единственное живое и дорогое, что у неё есть, бескорыстное и преданное... Всё-таки иной раз он себя просто недооценивает, ведь он такой... Такой клёвый!.. Он ещё теснее прижался к хозяйке, она ведь такая тёплая, а он её настоящий мир... Ну, а демиургу всегда надо как следует спать, ведь он в ответе за целый мир... ))

Джек Рассел и байк...

Какой-то идиот-мудрец сказал, что вся наша жизнь, как зебра, полосатая. То,  мол , хорошая полоса, то не очень.  Как назвать его самого? Одним словом? Зоофил?! Нет, это не из этой оперы. Короче, любитель животных был не прав! Категорически!  Она наморщила свой очаровательный лобик и хмыкнула. Буду так хмуриться, через десять лет стану чистокровным шарпеем. Тут такая жизнь пошла, что одни чёрные полосы подряд, причём до жопы , этой самой зебры. Последней каплей стал парадонтальный абсцесс у любимой собачки. Любимый крокодил Джек Рассел терьер умудрился погрызть найденный где-то на дворе артефакт, похожий то ли на остатки  забрала князя Игоря, то ли пояс верности его жены Ярославны. Строго говоря, она, как историк знала, что в «Слове о полку Игоревом»  нет имени его жены  а есть только ее отчество – Ярославна, а настоящее её имя было Ефросиния и  была она дочерью галицкого князя Ярослава Осмомысла... Ну, да не в этом дело! Погрыз старинного артефакта закончился сначала поломкой зуба, а затем и абсцессом. Сегодня она отвезла Джека на операцию в юдоль печали – вет. лечебницу, где бедолагу лишили остатков зуба и вскрыли абсцесс. Странно, но как похожи визиты к эскулапу вне зависимости от вида пациента. Нет разницы кошка, собака ты или человек. Был даже какой-то попугай в клетке с перемотанной лапкой. Он торжественно сидел на жёрдочке и периодически горестно восклицал «Нет консенсуса! Консенсуса нету!» То ли ему поломали лапу за отсутствие этого самого консенсуса, то ли само слово было приятно ему на слух. Она тут же вспомнила, как в детстве папа на даче, после шашлыков, въехал в дерево и повторял слово «жопа» в разных интонациях, словно геолог вертит, разглядывая со всех сторон,   найденный неизвестный ему минерал.

Люди и звери молча сидели рядком, витая в собственных болезнях и диагнозах, периодически натужно вздыхая и  поглядывая из-подлобья друг на друга. Боль универсальное мерило счастья или его отсутствия, понятное каждому,  вне зависимости от номера нахождения на  ступени эволюции. Болезни, как зарплата, сближают , делают друг друга искренними и участливыми. Что у Вас? А! А вот у нас!!!.. Странно, но даже шутки кажутся здесь не очень то и уместными. Перед ними оказался плешивый мужичонка, который утомил всю общественность ветклиники  своим Мерседесом. У машины барахлила сигнализация и он периодически бегал её отключать. Неаполитанский мастиф, бывший с ним, нордически посматривал на метания своего хозяина , философски рассматривая  застывшего напротив, на коленях у своей хозяйки, чёрного бомбейского кота. Золотистые глаза кота были выпучены тарелками, как у филиппинского долгопята , а вздыбленная шерсть, этого представителя короткошерстных  заставляла подумать о грехах его ближайшей  родни с представителями персидской породы. Метания лысого закончились, когда театрально вышедшая  из кабинета мед. сестра  в коротком халатике , обтягивающим её аппетитную филейную часть, громко произнесла:

–  На Мерседесе, проходите на кастрацию! – и игриво похлопав ресницами,эротично  добавила. – Мы Вас ждём!..

Лысый вскочил, проглотил слюну, нечаянно  застряв взглядом в декольте расстёгнутого почти до пупа халате. Его глаза никак не могли сфокусироваться , перебегая с одной окружности на другую, словно Буриданов осёл между двумя охапками соломы…

–  Ну, заходите же!.. Смелее!...

В  воздухе отчётливо запахло добрым немецким порно. Все сразу поняли, что мерседес немецкая машина, а мед сестре тоже надо устраивать личную жизнь. Мастиф с видом поруганного графа , не смотря ни на кого, проковылял  за хозяином в кабинет. Когда судьба тянет тебя за поводок особо не поупираешься, даже если ты и знаешь, что впереди тебя ждёт кастрация…

Через полчаса пришла очередь Джека Рассела. Великое дело – наркоз!  Если ты устал от жизни и она вызывает у тебя устойчивый токсикоз, наркоз твоё спасение. Через двадцать минут остатки зуба были удалены, абсцесс вскрыт, промыт, затампонирован, а Джек Рассел перенесён в послеоперационную палату досматривать собачьи сны… Через час Джек был бережно переложен в кошачью переноску и выдан ей в руки с предписанием побыстрее доставить домой на долечивание, кучей рецептов и подробной запиской что за чем следует делать.

Оказавшись на улице, она сразу поняла, что неприятности благополучно продолжаются. С неба накрапывал  дождь, вокруг было темно, рахитичный фонарь возле остановки агонировал зловещим синеватым светом, автобусов не предвиделось, проезжающих машин тоже не было. Бывает так, судьба злодейка загоняет нас в угол и в этой стенке – окно, а что там внизу, ничего не видно. И называется всё это свободой выбора в стёснённых обстоятельствах, вроде как съел ты что-то несвежее, живот крутит, до дома рукой подать, а тут раз – тормозишь, впереди пробка и насколько она не понятно, сиди , играй ягодицами, думай о вечном…

Она стояла с переноской под дождём, в которой начинал шевелиться приходящий в себя Джек Рассел, и грезила о машине, любой, хоть ассенизаторской... Но у Господа Бога своеобразное чувство юмора. В  глубине лесопарка появился огонёк. Он стремительно приближался и через минуту она увидела… Ей это не понравилось… К ней приближался мотоцикл. Байк эффектно притормозил прямо перед лужей. На чёрном стальном коне горделиво отсвечивала загадочная надпись «iron butt» и что-то ещё более мелким шрифтом. Открыв шлем, как древний рыцарь забрало он произнёс:

– Хай! Что  такси , мэм, ждёте? – и на молчаливый очевидный ответ добавил. – Это до утра. Здесь после девяти вечера мало кто ездит…

Она разочарованно пожала плечами.

– Вертолётов тоже по всему не предвидится… Только НЛО…

Мотоциклист хмыкнул.

– Озвучивайте адрес  и прошу на заднее сидение… Треть от цены такси за предстоящие неудобства, зато с ветерком и массой приятных ощущений…

Она задумалась. Предложение было настолько заманчивым, насколько и безумным…

– Я не одна. Вон собачка в переноске…

Мотоциклист слез со своего агрегата и, нагнувшись, уставился на переноску. Носы обоих , разделённые решёткой., сблизились и оба удовлетворённо хрюкнули, что , вероятно, означало одобрение.

– Привяжем к багажнику, никуда не денется… Ну, а вы будете моим навигатором, дорогу к светлому будущему покажете… Прошу Вас быть моим вторым номером…

Желание побыстрее переместиться в уютный тёплый дом пересилило в ней страх:

– Ну, давайте попробуем…

Надо отдать должное  парню, он провёл краткий инструктаж по технике безопасности, нацепил на неё какой-то наплешник похоже военного образца и консервы, по всему  бывшие ранее газосварочными очками, убрал её сумку в свой наплечный рюкзак. Переноска с Джек Расселом была надёжно привязана к багажнику, а самому Джеку было сказано утешительное: -« Не ссы, доедем!», после чего у всех на душе стало спокойно. Заводя мотоцикл, он пробормотал, что немного нарушает правила, но это изредка, да и не заметно… После чего они резво стартанули…

Она почему-то сразу поняла, что до дома может и не доехать, когда они за несколько секунд телепортировались по шоссе на расстояние в пару километров до конца парка. При этом этот ухмыляющийся мерзавец повернул голову к ней и перекрикивая потоки ветра, совершенно не смотря при этом на дорогу, прокричал как дела и не укачивает ли… Она вцепилась руками и ногами в единственный надёжный предмет в этой вакханалии скорости, в него. В голове крутился лишь один вопрос, неужели не было более простого способа самоубийства.

– Мне, конечно, приятно, но не могли бы Вы не так сильно давить мне на рёбра, а то дышать нечем, – кричал он.–  А то так не доедем!

Единственное, что доедет до дома, это моя голова в этом экзотическом шлеме с рожками и выпученные глаза в круглых выпуклых очках. Всё остальное в виде мясного  фарша перешлют какому-нибудь доктору Лектору на котлетки, пронеслось в её голове. При этом совершенно не кстати её тело отметило, что он хорошо сложен, мускулист и всё такое. Внутреннему я, этому гадкому и своевольному эго, стало даже почему-то нравиться происходящее. Что-то близкое к «помирать так с музыкой», какой-то непонятный ранее драйв безумства и скорости стал наполнять всё существо. И это ей нравилось!..

Возле съезда с окружной, почти уже у дома , она снова попрощалась с жизнью… Они летели в крайнем левом ряду на сумасшедшей скорости в брызгах мокрой пыли. Внезапно впереди появились фонари шедшей впереди машины. Левый ряд был наглухо занят, а по встречке тоже летело авто. Тут она поняла, что дома её уже точно не увидят, затормозить он уже не успеет, ни за что, так что можно выбирать в каком из автомобилей можно заканчивать свою жизнь и где в моторном отсеке или багажном отделении. Мелькнула предательская мысль, что ведь до дома она вполне могла дойти и пешком, но каким-то неуловимым движением он прибавил газ до максимума и мотоцикл выстрелил в крошечный  промежуток между автомобилями по двойной сплошной… После этого она поняла, как люди внезапно начинают любить бога и что в данном случае её ангел-хранитель точно завтра выпишет на складе большую упаковку памперсов. Видимо, она снова слишком сильно  сжала ему рёбра , так как он повернулся к ней и, что-то крича , опустил стекло её шлема. Окружающий мир сразу успокоился, машин стало меньше и только огоньки светофоров назойливо бередили возникшую мглу. ..

Они остановились возле подъезда  её дома. Слезая с мотоцикла,  она почувствовала, как дрожат её ноги. Сняв шлем, она удивилась окружающей тишине . Кончики волос были мокрыми и от резинки шлема немного болел затылок.

– Ну, как нормально?.. – невинно спросил он,  поглядывая на неё. Его глаза смеялись,а куртка попахивала бензином.– Пора отвязывать третьего пассажира… Нарушаем ПДД , нагло нарушаем!..

Притихший Джек Рассел озадаченно выглядывал из переноски. Она осторожно достала его и взяла на руки…

– Спасибо Вам!.. Вообще страшно было… Но Вы так!... – и она покачала головой, вспоминая пережитое.

– Вообще Вы молодец! Хорошо сидели и особенно не мешали. В первый раз все боятся, ну, а потом нравится… Дороги у нас ещё неважные, а так бы быстрее долетели. В общем, если что обращайтесь! Двухколёсное такси всегда к Вашим услугам!..–  он осторожно погладил Джека Рассела. – Чего это Вы его, как кошку? Вон какой красавец!

– Так мы после наркоза, зубик нам удаляли…– она смущенно погладила Джека…

-Подождите, сколько я Вам должна! Вы спасли нас от дождя и холода с ночёвкой на холодной остановке, – она кокетливо улыбнулась. – А теперь я должна Вас согреть . чтобы не заболели… Чай,, Кофе…

– Потанцуем, – со смехом закончил он. – Не должны Вы ничего мне… У меня сегодня день добрых дел… А можно Ваш телефончик… Сейчас поздно, да и с собакой надо заниматься… Ну, а так я позвоню , можно покататься, если Вам хоть немного понравилась… Ой, чуть вашу сумку не увёз, чтобы Вы тогда обо мне подумали…– и он суетливо достал её сумку из своего рюкзака.

Почему-то краснея, она продиктовала свой телефон. Он быстро набрал его и у неё кармане заспанно тренькнул её айфон…

– Ну, ладно...До встречи!…

– До встречи…

Лифт… Перезвякивание ключей… Звук закрывающейся двери… Где-то вдали замер звук отъехавшего мотоцикла… Или это только показалось…

Джек Рассел довольно растянулся на диване. Челюсть немного побаливала, голова немного кружилась, но в целом всё было хорошо… Дома… Снова дома…

Странные всё-таки существа эти люди… Вместо клички у них цифры. Нажмёшь правильную комбинацию и, если повезёт, будешь разговаривать с тем, кто тебе  нравится или кого любишь. Это, наверное, из-за их стеснительности , ну, и всяких там ритуалов… То ли дело у их, собак… Быстро и демократично… Хотя может есть в этом что-то своё и слово флирт не синоним слову импотенция… Будем ждать… Кто знает, может быть, мы на пороге волнительных событий и он лукаво посмотрел на ничего не подозревающую хозяйку… Какой-то вид у неё сейчас мечтательный или просто устала…

А ещё... Ещё он понял одну важную для себя вещь  – он очень любит кататься на байке…

Джек Рассел и выборы.

Виктор Николаевич уже год как жил один.... Одиночество такая вещь, когда нужно его днём с огнём не сыщешь, а когда не скучаешь без него – вот оно, пожалуйста! Семейное счастье растаяло словно кусок льда, оставив после себя лишь дым воспоминаний и привкус недоумения, для чего и зачем это было. После ухода жены осталась недосказанная пустота и бреши в интерьере от вещей, которые она забрала с собой. Женитьба на собственной страсти всегда чревата – понять и объяснить за что любишь невозможно, критика утеряна за ненадобностью, анализ ситуации не поддаётся логике и разобраться во всём этом бардаке можно только когда чувства уйдут. Отрезвление было болезненным, но целительным. Внезапно Виктор Николаевич обнаружил, что в красавице-жене ничего кроме этой глянцевой красоты и нет. Она постоянно чего-то хотела, дорогого, эксклюзивного, и , по большому счёту, не такого уж и нужного. Шубы, машины, украшения... Она виртуозно владела одним волшебным словом, после произнесения которого ей невозможно было отказать практически ни в чем: -"Атонедам!", говорила она , надувала губки и отворачивалась. В ней всё было искусственным – интерес к собеседнику, разговоры про верность и любовь, ресницы, сдобренные силиконом губы и грудь. Неподдельный интерес вызывали у неё лишь предметы роскоши и цены на них. Запасы денежных средств Виктора Николаевича быстро растаяли, как мартовский снег, одновременно с этим, он стал ей неинтересен и через пару месяцев она уже осваивала новое портмоне директора фитнес клуба, куда так опрометчиво он её записал. В один из дней она напористо заявила, что им пора расстаться и что она постарается побыстрее оформить развод, так как новой любви не терпится ступить в права владения всею ею... Ошарашенный Виктор Николаевич спорить не стал. Жене отошла однушка в сталинской высотке, оставшаяся после матери, которую они сдавали, машина и дача. Виктор Николаевич остался в двушке с горестными воспоминаниями, утраченной верой в женщин и периодическим нервным тиком. Правда, покидая его она оставила ему одно утешение в виде очаровашки Джека Рассела. Собак она не любила, а Джек Рассел достался им случайно от одной из её подружек, уехавшей на ПМЖ в Америку с одним из бизнес-ковбоев. Обещания как можно скорее забрать любимую псину, так и остались обещаниями, да Виктор Николаевич особо и не расстраивался , уж больно ко двору пришёлся Джек. Было что-то магически-притягательное в этих прогулках вдвоём, когда один говорит вслух всё, что наболело, а второй молча слушает, изредка поглядывая снисходительно– умным взглядом на своего собеседника. Наверное, психиатр очень обрадовался бы этим внутренним монологам вслух и непременно причислил бы Виктора Николаевича к своим пациентам, но белых халатов в этих разноцветных коридорах аллей не наблюдалось, поэтому все были спокойны и в меру счастливы...

С утра этот день как-то не задался. Бывает иной раз бестолковая суета с утра до вечера, а на выходе – ничего. Почему, зачем весь этот бардак непонятно, видно по всему это для того, чтобы хоть чем-то наполнить эти 24 часа. То ли у Высших Сил ПМС, то ли похмелье, то ли просто надоело всё, хуже горькой редьки. В общем, Виктор Николаевич вышел из дома с опухшей головой и ощущением молотобойца, оставленного в шахте на вторые сутки устанавливать стахановский рекорд, быть может посмертно. Джек бодро семенил рядом. Его радостный взгляд будто бы говорил, что голова – это кость, а кость болеть не может, поэтому веселее, хозяин, будет ещё и в твоей жизни сахарная косточка, ну, может не сегодня, так завтра!..

Только они решили повернуть за угол дома в сквер, как услышали пронзительный женский голос:

– Пистолет на землю положил! Я кому сказала быстро положил! Я что непонятно сказала!..

Виктор Николаевич остановился, как вкопанный. Сзади под коленку уткнулся Джек и озадаченно выглянул между ног хозяина.

«Спец операция!» мелькнуло в голове, задержание наверное! Надо же, баб используют, неужто работать некому...

За углом всё продолжался монолог на повышенных тонах:

– А теперь шорты снял! Быстро! И трусы, а то неровен час обмочишься!.. Дальше знаешь, что делать!

Это чтоб не убежал, грамотно работают! Подсказал внутренний голос и Виктор Николаевич с Джеком осторожно выглянули из-за угла...

Возле стены дома стояла дородная мамашка, а рядом пацан трёх-четырёх лет самозабвенно подмывал струёй стенку дома...

Джек недоумённо взглянул на хозяина. Он тоже не любил, когда пристально наблюдают за его физиологическими отправлениями. Процесс этот страшно интимный, у каждого свои выстраданные ритуалы и особенности. Вон хозяин без мобильника по-большому, ну, ни как. Запрётся с ним, попялится минут десять, покрихтит , постонет, глаза выпучит и выйдет цветок каменный, с трудом! А друг его, так тот, как на даче выпьет, так и норовит своё имя мочой на сугробе написать. Имя длинное Александр, вот мочи и не хватает. Кручинится бедолага, а хозяин тоже, не может посоветовать ему имя Саша написать, покороче ведь... Да и самого Джека выведут на прогулку и стоят над душой, а если у человека, то есть у собаки вдохновения нет или кустик не шибко романтичный попался... Хотя, конечно, когда в туалет очень хочешь иная умственная деятельность невозможна, зато потом лёгкость, бодрость во всём теле, игривость настроения появляется. Отходы, они и в Африке отходы, даже биологические...