Текст книги "S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия (СИ)"

Автор книги: Сергей Марчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц)

– Добро пожаловать в цирк, мой мальчик!

Так Шлитци был продан собственным отцом в уличный цирк...

Впрочем, людям свойственно ошибаться…Как это ни странно, но тогда, когда нам кажется, что всё – жизнь закончилась , нежданно-негадано  Высшие силы меняют свой гнев на милость, видимо решив, что этот урок уже усвоен нами и всё меняется в лучшую сторону, лишний раз подтверждая основную заповедь бесчисленных адептов ордена фаталистов «Что Бог не делает, то к лучшему»…

Как это не покажется странным, но Шлитци нашёл в этом бродячем цирке свою новую семью.  Цирк в те времена  был незатейлив и прост, как сама  жизнь и его зрители. Что всегда привлекало  людей – чудо  и страх. Цирк давал жаждущим всё это. Фокусники стары, как мир, каждый из нас ежедневно обманывается всеми, кому не лень, но только в цирке всё происходит без последствий и только здесь наша вера в чудеса не подвергается никакому искушению, только здесь мы властны над чудом , заплатил – смотри, только здесь наивная детская вера в возможность чуда находит благодарного зрителя с упоением широко открывающего в изумлении оба глаза и рот и радостно смеющегося над своею доверчивою глупостью. Ну, а разве не чудо все эти диковенные животные – слоны и крохотные пони, разноцветные попугаи и львы. ..

Ещё один столп цирка страх… Мы замираем, когда акробат на головокружительной высоте выполняет свои пируэты,  рискуя ежесекундно упасть вниз, и только тонкая нить троса отделяет его от смерти. А летящие в артиста ножи, когда одно неверное движение может окончить его земной путь…

Уродство для обывателя привлекательно почти также,  как и красота. Но если представление в виде раздавленного под колёсами фиакра человека несколько неприлично, хотя и собирает не один десяток зевак, то зрелище цирка уродов в те времена было абсолютно естественным и востребованным, собирая толпы желающих посмотреть на это и ,соответственно, давая неплохие сборы. Что это, гаденькая радость , что Господь Бог не создал тебя таким, как этот несчастный, или услада  нездорового интереса, сродни тому, что  просыпается при виде трупа, никто не может сказать… Но факт, остаётся фактом – уроды были востребованы…

Шлитци быстро влился в эту необычную разношёрстную семью. Кроме него, у хозяина были ещё другие уродцы, поэтому после нескольких недель нахождения в труппе к нему быстро привыкли. Он перестал быть диковинкой, страшившей окружающих и вызывавшей отрицательные эмоции. Он стал своим. Вокруг было столько нового и интересного. Унылая повседневная жизнь расцвела калейдоскопом немыслимых красок, разных людей и животных, новых друзей. Загнанный судьбою за спинку маминой кровати, Шлитци начал оттаивать в этом новом для себя мире. Маленькому уродцу нравилось стоять за кулисами и часами смотреть, как  мелькают шары в руках жонглёра, как задумчивые пони аккуратно переставляют ноги спеша по кругу друг за дружкой, как потные силачи жонглировали огромными железными гирями и как забавно хлопал ушами огромный гигант слон Даффи.

У Шлитци  было два замечательных свойства – он обладал врождённой добротой  ко всему на свете и практически не разговаривал. Нам очень нравится, когда на любят, вне зависимости от того, заслуживаем мы этого или нет. И мы совсем не умеем слушать. Слушать других. Мы слышим только себя и , временами, свой внутренний голос, оправдывающий нас за те мелкие гадости, которые мы по доброте душевной постоянно совершаем. Наверное, поэтому так ценятся слушатели, люди, которые могут хотя бы пять минут, не прерывая, могут выслушать все наши охи и стенания на несправедливость жизни, на бесплодность нашей героической борьбы с окружающим и удивительную красоту нашего внутреннего мира. В лице Шлитци любой мог найти благодарного слушателя. Во первых, он сразу любил Вас и не за что-то конкретно, а за то, что Вы остановились и стали разговаривать с ним, никому и никогда не нужным Шлитци. Он смотрел восторженно-внимательными глазами , как двигаются их губы, тонко чувствуя все нюансы настроения говорящих, часто крохотной рукой держа говорящего за руку, слегка наклонив при этом свою непропроциональную голову на бок.

Жизнь в цирке стала для Шлитци тем самым жетоном счастья, который помогла ему вытащить насмешница-судьба.  Он снова оказался в семье, но в отличие от прежней, где его любила только мать, здесь у него было намного  больше любви и радости.  Шлитцы очень нравилось всё яркое и красивое. Купивший его опекун сразу заметил это и через несколько месяцев Шлитци был приведен в костюмерную, где у него сразу закружилась голова от обилия висевших костюмов. Шлитци и не представлял, что в одном месте может быть столько красивых вещей .Он переходил от костюма с костюмом  с восторгом трогая их дрожащими от волнения руками. Папа Джордж, та звали опекуна, наслаждался этим зрелищем. Подведя уродца к вешалке с маленькими костюмами , он сказал:

– Шлитци, ты хочешь быть таким же красивым, как все наши артисты? – и,  заметив его нерешительный кивок, добавил: – Теперь ты можешь выбрать всё что тебе понравится. Ну, же! Смелей!

Шлитци долго восхищённо перебирал висящие одежды и потом  почему-то ухватился за жёлтое платье в мелкий цветочек, окаймлённое ярко-красным кантом.

– Шлитцы, но это ведь женское платье! – увещивал папа Джордж, но маленький уродец был непреклонен и ,вцепившись обеими ручками в подол платья, ни за что ни хотел его никому  отдавать. Папа Джордж махнул рукой : – Ну, ладно. Платье, так платье… – и, критически осмотрев счастливого Шлитци, резюмировал – Всё, настоящий артист. Теперь можно и на арену.

Так Шлитцы стал почти полноценным артистом. На афишах появились фотографии Шлитци в жёлтом платье –  «Девочка-обезьяна», «Последний из ацтеков». Над ним взяла шевство другая девочка-микроцефал Ателия. Это было маленькое, кроткое существо с  будто приклеенной улыбкой и  вечно слезящимися глазами. Плаксе  Ателии, как здесь все её называли,  нравилось покровительствовать Шлитци, выходить вместе с ним,  взявшись за руки , на арену вслед за акромегалом Денни, которому они были ниже пояса и медленно прохаживаться по кругу под восхищённое перешёптывание и хихиканье зрителей. Шлитци по началу терялся в этом скоплении народа и пытался убежать и спрятаться, но когда понял, что никто ему не угрожает, а даже, наоборот, он вызывает живейший интерес и смех, стал с удовольствием участвовать в представлении.  Скоро на афишах появилось «Аврора и Наталья, сёстры-ацтеки». Шлитцы стал звездой цирка уродов именно благодаря своей непосредственности и доброте. Ему нравилось общаться со зрителями. Здороваться за руку с детьми и их родителями, позволять им трогать свою крошечную головку, держать за руку. Он просто заражал всех своими ужимками и смехом, не чувствуя при этом своей ущербности и уродства.  Шлитци полюбил цирк. Ему нравились эти ярмарки с вечным скоплением народа, фейерверки и  иллюминации, вечный праздник карнавала и ряженые клоуны с акробатами и жонглёрами. И все они шли смотреть на него, Шлитци,  Значит, надо стараться изо всех сил . к тому же это так здорово! ..

Так прошло около полувека. Менялись города и зрители . Время с неумолимостью палача отсекало годы его жизни и жизни любимых друзей. Не стало плаксы Ателии , странно съёжившейся в своём маленьком, словно игрушечном гробике, случайный автомобиль насмерть сбил плохо видящего акромегала Денни, так не кстати вышедшего на дорогу, умер и новый отец Шлитцы папа Джордж. Незадолго до смерти папа Джордж дал Шлитци свою фамилию и теперь Шлитци Сёртис был почти полноценным человеком.

После смерти папы Джорджа  его дочь  решила избавиться от стареющего Шлитцы и однажды утром за ничего не подозревающим Шлитцы приехала санитарная машина. Санитары куда-то торопились, Шлитци даже не дали толком собраться, покидав вещи уродца в большую сумку, они посадили недоумевающего Шлитцы в закрытый фургон и увезли в неизвестность. Шлитци испуганно глядел в узкую щель приоткрытоого закрашенного окна, как исчезали огни родного цирка и тихо плакал, чувствуя что случилось что-то очень не хорошее, изменившее его жизнь навсегда.

Так Шлитцы оказался в Городе Ангелов , Лос-Анжелесе, в государственной психиатрической больнице для бездомных. Он снова, как и после смерти матери, остался один, никому не нужный , больной и очень несчастный. Сутками напролёт он лежал на кровати, накрывшись с головой одеялом и тихо плакал. За стенкой располагалось отделение для буйных, поэтому с регулярной завидностью там кто-то кричал и чем-то бил в стену. Привыкший к всеобщему вниманию и заботе, праздничной суете и общению Шлитци медленно угасал…

И снова Высшие Силы вспомнили о нём. Чудеса тоже возможны и , может быть , ушедшие друзья замолвили где-то там, наверху словечко за Шлитци… В больнице появился новый санитар Билл Анис. Удивительно, но он сразу стал всеобщим любимцем. Весёлый и неунывающий, он стал светлым лучом в скорбном царстве. Больные при нём быстро успокаивались, бесприкословно принимали пилюли, ели и особенно не орали. Шлитци запомнил его первое появление на всю оставшуюся жизнь.

Тёплые сильные ласковые руки сняли с головы Шлитци одеяло и бодрый голос произнёс:

– Ну, и кто здесь прячется?!

Шлитци грустным измученным взглядом окинул нового санитара и отвернулся к стене. –

– Ну, кто не ест, того никогда отсюда не выпишут! –  произнёс санитар и добавил – Ты, что здесь помирать собрался? Нет мой друг, помирать надо на воле!

Обессиленный Шлитци вдруг понял, что он будет есть, он поправится, а потом обязательно убежит отсюда. Умирать надо на воле. И он повернулся и сел в кровати.

 – Вот это другое дело! – обрадовался санитар. – Я сразу понял, что ты не такой слабый, каким кажешься. Ешь, а там будет видно…

Так Шлитци и Билл стали закадычными друзьями. Билл приносил из дома Шлитци что-нибудь вкусненькое, а Шлитци терпеливо ждал его прихода сидя  на стуле у окна, положив на сиденье два одеяла, чтобы было лучше видно . Однажды Шлитци загадочно поманил к себе Билла и взяв за руку повёл к своей кровати. Подняв покрывало, он достал сложенный в несколько раз кусок ватмана. Бережно развернув его  на кровати, Шлитци разладил плакат, на котором  огромными буквами было написано «Шлитци Сёртис – звезда Цирка Уродов. Два выступления в Вашем городе!» На плакате был изображён улыбающийся Шлитци в любимом жёлтом платье с терьером Бакси, держащим в зубах здоровенную сосиску.

– Это Шлитци! – застенчиво сказал маленький уродец и гордо добавил . – В цирке!

Нижняя челюсть Билли  непроизвольно отвисла вниз. Как он, профессиональный шпагоглотоатель, работавший в больнице в межсезонье,   не распознал в Шлитци бывшую цирковую звезду цирка уродов. Теперь всё встало на свои места. Смутные сомнения, терзавшие раньше его,  что он где-то уже раньше видел этого человечка, развеялись. Да, да! Это тот самый Шлитцы, любимец публики. Ведь эти афиши были во многих городах и Билл видел их! Билли с восторгом разглядывал старую, потрёпанную афишу, искоса поглядывая на Шлитци.  Увы, это была ожившая тень прежнего Шлитцы. На исхудавшем лице остался лишь огромный нос и тёмные круги под плачущими глазами. Погасла та удивительная радость, которую он дарил окружающим. Шлитци тихо доживал…

Билли понял одно. Он должен спасти Шлитци. Он должен забрать Шлитци отсюда и чем быстрее, тем лучше. Если уж ему суждено умереть, то умереть он должен не в этих стенах.

Разговор с главным врачом был недолгим. На следующий день консилиум в составе главврача, трёх докторов и секретарши смотрел на Шлитци. Маленький уродец тихо  сидел, съёжившись под их взглядами ,на  высоком деревянном табурете свесив ноги, не достающие до пола, Каким-то внутренним чувством он понимал всю важность происходящего и внимательно из-под лобья наблюдал за присутствующими.

– Ну, что Шлитци, Пойдёшь с Биллом? –  главный врач ласково посмотрел на уродца.

Шлитци неловко слез со стула и подошёл к нему. Потом порывисто обнял его, уткнувшись в живот. Так он походил к каждому из докторов и обнимал его. Затем он подбежал к Биллу и уверенно взял его за руку и его маленькая головка закачалась.

– Шлитци пойдёт с Биллом. Билл друг…

Главный врач посмотрел на побледневшие маленькие ручки урода , судорожно сжимающие руку Билла, покачал головой и сказал:

– Ладно, идите! Храни Вас Бог! Береги его Билл!..

…За ними закрылись ворота больницы. Шлитци стоял замерев от восторга. Он свободен. В глаза било яркое солнце. Между ним и Шлитци не было решёток и стен. Тёплый ветер ласково касался плеч. Рядом стоял друг. Билл. Шлитци внезапно понял, что он счастлив, очень счастлив и заплакал…

На следующий день они с Биллом пошли в цирк Сэма Кортеса, работодателя Билла. Восторгу Шлитци не было придела. Он снова вернулся в родную стихию. Снова огни цирка, радость детворы и любовь окружающих. Цирк Кортеса был стационарным и,  таким образом, Шлитци оказался насовсем в Городе Ангелов. Если не было представлений, они с Биллом бродили по Лос-Анжелесу. Шлитци нравились ухоженные парки с озёрами, нравилось кормить попрошаек голубей и вечно надутых уток, а когда во время таких кормёжек собирались дети, он с Биллом устраивал небольшие весёлые представления…

Скажете, ну, наконец-то Шлитци нашёл своё место в жизни? Наверное, это так. Кто-то скажет в чём смысл появления таких убогих на свет, что они забыли здесь, а ведь получается, что это они дарят счастье нормальным вроде нас с вами…

Шлитци умер в возрасте 70 лет от пневмонии, также, как и его  мать. Умер тихо, улыбаясь , точно во сне. Билла в это время не было в городе Ангелов и Шлитци похоронили в безымянной могиле на кладбище Queen of Haeven Cemetery в Rowland Heights и только через 39 лет на его могиле был поставлен приличный памятник. О нём вспомнил маленький мальчик, с которым он играл в парке. Мальчик стал большим , богатым дядей, но тот маленький ребёнок , которым он был, остался с ним. Память о Шлицы воплотилась в удивительно трогательный памятник доброте Шлитци…

Маня задумчиво вздохнул… Когда человек в смокинге загадочно улыбаясь сообщил ему, что у них будет новый помощник:

-Ты ведь , Маня, всегда говоришь, что у нас сплошной цирк. Вот я решил, что мы должны соответствовать!

– Что дрессировщики со львами? Будем запугивать клиентов? –  Маня досадливо махнул хвостом.

– Ну, зачем?! – человек в смокинге довольно хихикнул. – Да, ладно, тебе понравится!...

Так в их компании появился Шлитци. Озадаченный Маня сначала не мог определиться, как к этому относится. Обижаться, интриговать с убогим?.. Но Шлитци просто влюбил всех в себя и через короткое время Маня не мог себе представить, как он раньше обходился без Шлитци.  Шлитцы очень нравилось чесать Маню за ушами , восхищённо трогая их кисточки. Он  не был умным собеседником, не владел сотней языков и не играл на рояле, но это был настоящий друг, друг за которого Маня мог отдать свою бесконечную жизнь…

ГЛАВА предпоследняя, в которой читатель понимает, что свобода выбора порою невыносима , а предлагаемый нам ассортимент , как правило,  состоит всего лишь из двух вещей и далеко не факт, что наш выбор наилучший… К тому же Маня доходчиво разъяснит, что такое дресс-код и мы, наконец-то, узнаем , что такое таинственное «St», вынесенное в заглавие романа…

Иван ехал в торговый центр. Мотор Opel работал на удивление тихо, словно старая добрая няня на цыпочках проходящая мимо кровати спящего ребёнка.  Негромко играла музыка, а за стёклами мерно проплывали в загадочной утренней дымке угловатые нагромождения окрестных домов. Маня усиленно делал вид, что крепко спит вольготно развалясь на пассажирском сидении, но настороженно торчащие кисточки ушей и полуоткрытый левый глаз свидетельствовали о бодрствовании пройдохи. Впрочем, много уже было сказано, о ещё большем передумано, а принятием решения , по-видимому, ещё не пахло…. Ванина душа разрывалась на части. Ещё бы, выбирать между тем, во что врос, к чему привык и пока не представляешь себе, как сможешь без этого обходиться, и тем, к чему неудержимо тянет, тому, что разбудило внутри дремлющий всю жизнь дух авантюриста и ту неутолимую жажду приключений, которая живет до конца в каждом из нас, нелёгкая задача. В конце концов мы все по натуре алчные и жадные дети и даже , если у нас конфета во рту , две в руке и десяток в кармане, нам всё равно  кажется, что самая необыкновенно вкусная конфета  спрятана от нас где-то  в дальнем чулане и очень боимся её упустить. Да, что упустить…   Мы дрожим от нетерпения и азарта,  боясь профукать сам шанс найти эту вожделенную конфету… Правда иногда Господь сжаливается над нами и даёт эту самую желанную конфету и … в очередной раз мы разочаровываем его и себя, требуем новую, не понимая, что часто не так  уж важна сама конфета, как её поиски…  Не цель, а сам путь….  Ведь  люди так не похожи! Один всю свою жизнь остаётся на том же самом месте и у него даже не возникает  мысли ,  тронутся в путь.  Другой , всю жизнь собирается в путь и умирает, не сделав и одного шага. Третий, всю свою жизнь идёт, порою не зная чётко цели, но подспудно понимая, что это правильно и для него это и есть его цель. Четвёртые, их единицы,  всё же доходят до цели . Кто-то из этих счастливцев упивается своей удачей и становится тем первым, который никуда не ходил, кто-то умирает, потому что не видит смысла в оставшейся  жизни – он полностью  выполнил свою задачу, а кто-то понимает, что его  смысл жизни в движении вперёд и находит другую цель…  Не надо осуждать никого, это выбор каждого, ведь понятие счастья у каждого своё и каждый волен выбрать свой путь, пока ещё есть силы и время…

– Маня! – позвал кота Иван.

Маня моментально открыл оба глаза, потянулся и…. повернулся на другой бок, отвернувшись от Вани.

– Спит засранец…– беззлобно подумал Иван. – А я вот тут мучаюсь… – и он обречённо вздохнул.

В умиротворяющей тишине вдруг прозвучал голос Мани:

– Да нет, Иван, не такой уж я и жестокосердный, но понимаешь, клиент сам должен принять своё решение. Выбор ты должен сделать сам, безо всяких советчиков и группы поддержки, иначе какой это выбор, если решают всё за тебя. И , без обид, пойми одну простую вещь, порою идеально выверенный выбор, кажущийся безусловно очевидным, даёт плачевный результат и наоборот. Ты взрослый мальчик и за последствия своего выбора будешь отвечать сам, а то ведь как просто – вот насоветовали, а я вот всегда думал по-другому. Самый страшный судья – это ты сам, без аппеляций и адвокатов. Своё собственное решение может оказаться весьма глупым по мнению  окружающих, но самым верным для тебя самого, ведь, как это не покажется странным, но довольно часто мы делаем свой выбор безо всяких колебаний, потому что считаем это единственно верным. Например, в друзья мы выбираем себе людей не особенно интересуясь и зачастую вопреки мнению окружающих и обычно тех, кто верит в нас больше, чем мы сами, и всегда считаем это выбор правильным…

К тому же, нашёл к кому обращаться за советом, я вроде как отрицательный персонаж, так что не должен особо встревать в деяния положительного персонажа , тебя то есть… – Маня лукаво улыбнулся. – Правда, всё в этом бренном мире взаимосвязано и относительно. Порою всё зависит от того,  кто и с какой точки зрения смотрит. В каждом из нас есть то и это, так что, наверное, всё зависит от концентрации добра и зла , а также  желательно точного совпадения обстоятельств и того , что в определённый момент должно действовать. Помнишь, как у Гёте «…я то, что стремится делать зло, но всегда получается добро…».  Я тебе скажу больше и без кокетства  – я до сих пор не знаю, что лучше – зло, порою приносящее в этот мир пользу, или добро, часто приносящее вред?  А сколько раз наше отношение к происходящему меняется в течение мгновения и мы, как дети, не можем определиться и перекладываем наше решение , чем считать это добром или злом,  из одной коробочки в другую и обратно, вращаясь , как флюгер, в ту или иную сторону под действием обстоятельств, чужого мнения и собственных предпочтений… Так же, Ваня, и свобода выбора, то что дал Вам Господь, и чем Вы отличаетесь от животных, – тут Маня иронично улыбнулся. –  А ведь, Ваня, это страшный дар. Помнишь сказку про веретено, когда феи раздавали юной принцессе свои дары. Так вот, Ваня, в вопросе дара выбора  я не считаю Господа Бога доброй феей, но ведь нельзя быть добрым во всём…

Так уж устроен человек, что он разрывается между жаждой одиночества, личной свободой безо всяких рамок и ограничений, лишённой всех условностей , и необходимостью иметь привязанности. Гордое одиночество в больших количествах для него невыносимо. Далеко немногие из Вас  сохраняют рассудок в одиночных камерах. Каждый в большей или меньшей степени актёр, которому крайне необходимы зрители, свой ежедневный зрительный зал, для которого он и даёт концерты. Только в этой обстановке он чувствует себя уверенно. Для многих даже не важна реакция зрительного зала, для него важна сама возможность  выразить себя. Вы не умеете слышать и слушать, для Вас часто не так важно,  кто является вашим слушателем . Реакция слушателей – зеркало, в которое смотрится расфуфыренный павлин, часто ничего из себя не представляющий. Многим для этого и нужны близкие люди, для таких субъектов жертвенность очень условна, они физически неспособны на это, ведь для  жертвенности надо переступить через своё я, признать другого более ценным, чем ты сам, признать, что вселенная не ограничивается рамками твоего эго и существует возможность любить другого, больше чем своё отражение в зеркале…

Маня вздохнул.

Иван сосредоточенно смотрел в лобовое стекло.

– Странное ощущение… – произнёс Иван. – Наверное, это если бы мне сказали, что завтра меня высылают  к неграм на Ямайку. Без права на возвращение и сборы в течение 10 минут. Майка, шорты и перочиный нож…

– А зачем, ножик…. – заинтересованно спросил Маня.

– Кокосы срезать с пальм и от крокодилов обороняться, – хмыкнул Иван. – М-м-да, как то не смешно…

– Совсем не смешно. – согласился Маня. – Впрочем, есть ещё один способ.

И он внимательно посмотрел на Ваню.

– Каждый из нас в большей или меньшей степени фаталист. Сколько раз мы говорим – будь, что будет и отдаёмся на усмотрение Высших Сил. Пусть , мол, там наверху попотеют и порешают, а я уже устал, надоело всё, обрыдло.  И, несмотря на нашу обиду,  всё благополучно решается без нашего участия и , к немалому удивлению, чаще всего в самом лучшем виде. Видимо, поэтому у многих народов мира жребий называют божественным. Ну, а Бог  , как известно,  не фраер…  решает, так уж решает, не то, что мы…

Каждому, хоть раз в жизни хотелось хлопнуть дверью и уйти с работы. Уйти, когда захотелось самому, а не в конце рабочего дня. И чтобы  было  глубоко насрать на возмущённые крики вслед, мнения всяких идиотов и лизоблюдов.  Правда,  сделать это довольно сложно и вот мы, мы же такие умные,  находим компромисс, говорим начальнику какую-то ахинею – про больную простатитом прабабушку или всемирный потоп в отдельно взятом районе столицы, где, как назло, мы проживаем. И вот Вы на свободе. Цель вроде бы достигнута, но полного кайфа всё же нет. Не то, всё-таки это, не то… Возможность пошалить в строго отведённых рамках несколько унизительна, да и шалить в этом случае уже не особенно и хочется. Что-то  вроде того, как хозяйка-судьба немного отпускает поводок, разрешая в меру порезвиться на заветном газоне, периодически напоминая  подёргиванием поводка про надетый ошейник.

Поэтому жребий должен быть решительным и бесповоротным, без многословных рассусоливаний и переливания из пустого в порожнее. Как выпущенная на свободу стрела, а не бумеранг с возможностью обратного воздействия.

Вот у тебя в кармашке имеется  камешек-приглашение. Идеальный вариант для жребия. Как на монете – две стороны. С руной преображения Дягас на одной стороне  и «St» на другой.

– Какой ещё «St», –  удивился Иван.

– А такой! Посмотри сам! – ответил Маня.

Иван достал из кармана почему-то тёплый камень. На одной стороне камня алела  знакомая руна Дягас, а но второй зеленоватым светом пульсировали две загадочные  буквы St.

– Ты прав, Маня, – потрясённо произнёс  Иван, с удивлением разглядывая камень с руной. – Вот смотри, на обратной стороне, но ведь этого вроде бы не было. А,  что это  значит? Может  «Street», улица, что ли.

– Да, свободный  проспект и без мигалок! – зубасто зевнул Маня.– Зелёная улица Вашему величеству! Ну, ты и деревня , Ваня. Есть такая штука  у культурных людей, называется dress-code. Это куда и в чём, чтобы по морде случайно не дали и за того кого надо приняли. Так профессионалы отличают  на глаз  официанта, от приглашённого, и не лезут у него бокалы отнимать.  Понятно? Ну, например, ты получил, хотя, не спорю, это трудно себе представить , – при этом Маня окинул Ивана снисходительно-жалостливым взглядом и хмыкнул. –  приглашение на официальный ужин  в элитный закрытый клуб со строгим фейс-контролем. Такие мероприятия , друг мой, сопровождаются указанием как одеться, во сколько и с кем придти.  Ну, и в твоём приглашении, считая тебя культурным человеком, – тут кот  глумливо прокашлялся, – тебе, склеротику, пишут:

White tie –«белый галстук» , он же   Ultra-formal, Cravate blanche – по– французски,  – это самый строгий дресс-код,   его правила неизменны аж с 50-х годов XX века.  Это значит, Ваня,  ищешь  самый формальный мужской костюм для самого  торжественного случая.  Ну, типо  , Путин тебя на чашку чая в Кремль пригласил о проблемах твоего родного ЖЭКа поговорить, либо свадьба у какого-нибудь нищего шейха намечается .  Конечно,   тут ты можешь щегольнуть,  одеть  фрак с белым галстуком-бабочкой и  дорогие  лаковые туфли,  правда , тут есть не большая загвоздка – жилет должен быть обязательно  белый и ни в коем случае не черный, иначе тебя могут потребовать принести бокал шампанского , так как примут за официанта. Ну, и не забудь белые перчатки и карманные часы с золотой цепочкой, желательно без кукушки, чтобы не напугать соседа , мирно поедающего рядом мидии.

Black tie – «черный галстук», он же  Cravate noire – по-французски,  дресс-код  №2 по строгости . Тут, Ваня,  тебя могут порадовать приглашением в Большой  театр на премьеру балета «Муму»  или на свадьбу к директору бирюлёвской торгово-овощной базы, либо на 1001 рождественские встречи Аллы Борисовны.   Тут не западло быть в  чёрном  смокинге , к которому, в отличие от фрака, слышишь , Иван, носят черные бабочки, и при всём при этом твоя, трепещущая в ожидании еды,  талия должна быть опоясана кушаком, а на ногах  черные  туфли на шнурках, только  не лаковые.

Formal – «формальное вечернее мероприятие» – почти тоже  самое, но учитывая наличие среди богатых людей  всяких разночинцев – актёров, режиссёров, певцов, продюсеров и других представителей  творческой тусовки ,  мужчинам допустимо появляться в сером или синем смокинге , ну, или темном торжественном костюме  и  белой сорочке с шёлковым  галстуком. Здесь уже моде позволено  распускать свои шаловливые ручонки , правда, в разумных пределах. Что за посещаемые мероприятия, спросишь ты?  Ну, Ваня, в таком виде можешь смело поехать  на Women's Independent Film Festival в городе Тарзана в американщине или на Международный фестиваль документального и антропологического кино в Эстонию.

Ну, а далее идёт дресс-код для бедных. Здесь, Ваня,  я не понимаю,  зачем вообще что-то писать. Традиция, наверное. Это я не в  смысле одежды, а в смысле  привычки Вас, людей, гадить на чистую бумагу:

 Black Tie Indvited – «черный галстук приветствуется» –  здесь  лучше надеть  классический смокинг. Это ужин в пафосном ресторане, корпоративный банкет, семейное торжество с большим количеством гостей . В общем, поели, порыгали и разошлись.

Black Tie Optional – «черный галстук не обязателен» – тут уж вообще свобода, меняем  смокинг  на темный костюм с галстуком и в бой.

Creative Black Tie – «черный галстук, творческий подход» – этот dress-code предполагает изощрённое издевательство  над  формальным костюмом: смокинг с нетрадиционными аксессуарами, виват граждане  геи,  и приверженцы необычных цветов.  Классический смокинг с пестрым жилетом или неформальный смокинг с темной сорочкой без галстука убьет на повал всех Ваших гостей.

Coctail Attire – «коктейль» – идём в бар, предполагает темный костюм, сорочку,  которую можно сбрызнуть алкоголем,  и  галстук, который  можно даже потерять по дороге или в самом баре.

Semi-formal – «полуформально» – дресс-код,  допускающий свободу, однако строго в соответствии с проводимым мероприятием и в определённое время.  Тут, Ваня, кто раньше встал,  того и тапки. Смокинг необязателен, а до 18.00 можно припереться в обычном костюме с галстуком,  но после 18.00 ты должен либо дематериализоваться , как  приснопамятная Золушка, либо одеться в тёмный костюм дядюшки Дракулы.

А5 – After 5 – после пяти – Ну, это любые безобразия  с 5 до 8 вечера. Тут всё необязательно, можно и в костюме,  не обязательно деловом, можно с галстуком и без него, в рубашке белой или цветной горошек, с  мальчиком или без, – это я уже пошутил…   А на, А5с– Dressy Casual –  можно напугать всех дизайнерской одеждой от мировых брендов из подпольных мастерских на окраинах Подольска, пусть, гады, тоже порадуются…

– Ну, вот, – вздохнул Маня, жалостливо посмотрев на Ивана,  –мы и добрались до твоего дресс-кода.  Он называется Casual – свободный стиль или Informal– «неформально»   – стиль гетто Москвы и Подмосковья. Приветствуются джинсы, кроссовки, свитера и все остальные тряпочки , натянутые в попыхах на  голое тело.

–  Ну, и за бортом этого краткого обзора, – оскалился  Маня, –  я оставил шалости бизнесменов – это  Business Formal Traditional  – деловая одежда руководителей и менеджеров,  дорогой  однотонный костюм или костюм в легкую полоску и  знаменитый   Bb – Business Best – самый строгий и дорогой  одно– или двубортный  деловой костюм, чаще  темно-синего цвета,  можно в полоску, , с  белой сорочкой , предпочтительно с двойными манжетами и запонками,  и галстуком в красных тонах, с обязательным нагрудным платком. Ну, и  туфли , конечно же,  исключительно черные дерби или оксфорды.

Оставляю за бортом  и всевозможные извращения в виде  Total Black, Orange Party, Blue Compost Heap и т.д. и т.п.

– Подожди, подожди!– остановил Иван, зарвавшегося Маню.– А причём здесь «S.t.»?

– Вот торопыга!– возмутился кот. – Я же ввожу тебя в курс дела,  прелюдия, так сказать. Сначала тебя одеть надо, а уж потом к определённому времени доставить! Вот тут и появляется твоё «S.t.» –  since tempore , что означает по-латински, который ты так хорошо знаешь, – не удержался от колкости кот. –  Вас ждут в точно означенный час, вовремя, без опозданий… Есть ещё , правда, и   C.t. (cum tempore) – ты можете задержаться, но не более чем на четверть часа, классическое академическое опоздание…