Текст книги "Крутой поворот (Повести, рассказ)"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

4

Василий Алабин, бывший сотрудник Управления уголовного розыска, проработал вместе с Корниловым недолго. Молодой, способный, он был назначен заместителем начальника угрозыска в Василеостровский район и, участвуя в прошлом году вместе с подполковником в задержании опасного преступника, был тяжело ранен. Больше месяца он лежал в реанимации, трижды его оперировали, и выжил он чудом. Поправлялся Василий медленно, и все уже считали, что вернуться на работу он не сможет, так и останется пенсионером. Но после двух месяцев, проведенных в Кисловодске, Алабин ожил.

Вечером, уезжая из управления к старшему лейтенанту, Корнилов поинтересовался, не возвратились ли Бугаев и Лебедев. Обоих еще не было.

Алабин сидел дома, разыгрывал партию Карпов – Портиш. Он выглядел уже не таким дистрофиком, как в первые дни после выхода из больницы, но цвет лица у него был землистый. Приходу подполковника. Василий обрадовался, засуетился, порываясь приготовить ужин, но Корнилов его остановил:

– Вася, ты же знаешь, что меня жена все равно заставит дома ужин съесть, голоден я или сыт. Так что давай по кофейку… – Он пошел следом за Алабиным на кухню, положил пакет с черешней на стол.

– Это тебе секретариат прислал.

– Чегой-то она? – удивился Василий. – Я еще вчерашнюю не съел.

– Ты, Вася, поднажми. Завтра она новую принесет. – Корнилов еще раз посетовал на свою невнимательность. Алабин даже не удивился, когда он передал ему черешню от имени Вари. Вероятно, все в управлении знают, что скоро свадьба, и Алабин считает что начальство тоже в курсе.

– У твоей Варвары, – пустил подполковник еще один пробный шар, – видать, своя теория, что лечить надо с помощью черешни.

– А чего меня лечить? – улыбнулся Алабин, выключая кофеварку. – Мне врачи уже сказали: через месяц комиссия – и шагай на службу.

– Поздравляю. Пора уже. А то ты чего-то толстеть начал.

Они сели пить кофе. Алабин вынул из холодильника половину торта.

«Видимо, тоже Варвара принесла, – подумал Корнилов, – или, наоборот, он ее тортами кормит».

Вася опять за чем-то полез в холодильник, пошарил там и, ничего не достав, захлопнул. Вид у него был немного смущенный.

– Не переживай, Василий, – усмехнулся Игорь Васильевич. – Тебе, наверное, врачи еще не разрешили, а с кофе я только коньяк пью.

– Да у меня коньяка-то как раз и нет, – слегка порозовев, сказал тот. – А водку… К кофе-то… – И чтобы замять этот неловкий разговор, стал рассказывать, как приходили к нему два старичка из совета ветеранов.

– Что они, чокнутые, что ли? Даже если б меня вчистую списали, какой я им ветеран? Заседать с ними в стариковской команде? Дудки!

– Ну это ты, Василий, зря. – Корнилову стало чуточку обидно за стариков, и он подосадовал на старшего лейтенанта. – Ветераны нам очень много помогают. Не знаешь, не берись судить!

– Лекции читают школьникам и домохозяйкам? – не сдавался Алабин.

– Да ты что ж, не знаешь, что они по оперативной части много делают? Среди них знатные специалисты своего дела есть!

– Может быть, и помогают, – нехотя согласился Алабин. – Только я-то тут при чем?

– Ты у нас уже ветеран! – сказал Игорь Васильевич. – Не у каждого же нашего работника медаль «За отвагу» есть.

– Ну, а как там наши? – засмущавшись, спросил Василий.

– Живут наши. Да чего тебе рассказывать. У тебя ведь, наверное, побольше моего информации. Только вот о последнем деле, наверное, не знаешь… – Игорь Васильевич рассказал старшему лейтенанту про аварию на сорок девятом километре.

Он пробыл у Алабина час, заехал домой, поужинал и в десять часов выехал по направлению к Зеленогорску…

Подполковник сразу увидел место катастрофы. Метрах в десяти за указателем «сорок девятый километр» был расщеплен и основательно закопчен ствол огромной сосны. На земле чернело огромное пятно, словно кто-то разлил бочку с мазутом.

Корнилов вылез из машины, посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Рассеянный, чуть розоватый свет, казалось, исходил от золотистых сосновых стволов, подчеркивая голубоватые тени, залегающие в глубине леса.

Пройдя шагов триста по обочине шоссе, Игорь Васильевич вернулся к месту происшествия, внимательно осмотрел каждый метр.

Еще на одной сосне зияла свежая рана, лохмотьями висела кора, и веером торчали щепки. Обильно сочилась, заживляя больное место, смола. «Сюда он ударился вначале, – подумал подполковник. – Его развернуло и припечатало к той сосне. Около нее он и горел. Наверное, ехал с сигаретой? Но ехал он… – Корнилов покачал головой. – Скорость, наверное, была весьма приличная!»

Неподалеку, на маленьком сухом взгорке, проросшем жиденькой травой, лежало толстое короткое бревно. Игорь Васильевич присел на него и вынул сигарету, но закуривать не стал. Пожалел дымить на таком благодатном, морском, настоянном на хвое воздухе. Шофер включил в машине радиоприемник. Тихая, неназойливая музыка поплыла среди сосен. Изредка, вздымая упругие волны нагретого за день воздуха, словно стремительные жуки, проносились мимо машины. Корнилов встречал и провожал взглядом каждую.

…Ослепить фарами старпома не могли. Совсем светло. И через полчаса еще не стемнеет. Поворот здесь хоть и крутой, но вот что странно, подумал подполковник: если кто-то поджидал старпома с булыжником в руке, Горин должен был бы его видеть. Этот человек скорее всего стоял в центре излучины, отсюда кинул камень, шофер инстинктивно зажмурился, не вывернул руль и… Машину еще пронесло метров тридцать.

Да, каждому водителю, едущему из Ленинграда, хорошо был бы виден человек, кидавший камень. С другой стороны шоссе он стоять не мог – не видел бы сам, в кого бросать. И этот человек знал, что Горин поедет здесь поздним вечером…

На ярком милицейском мотоцикле с коляской подъехал инспектор. Свернул с шоссе, поставил мотоцикл рядом с «Волгой». Спросил что-то у шофера. Тот кивнул на Корнилова. Подполковник взглянул да часы. Было ровно одиннадцать. Прошло всего десять минут, как он здесь, а казалось – часы.

Старший лейтенант Коноплев пересказал Игорю Васильевичу все, что увидел, прибыв на место аварии. Подполковник, вспомнив его справку, прочитанную в деле, мысленно похвалил Коноплева за то, как точно и четко она была составлена.

– Вы помните, Коноплев, кто был здесь, когда вы приехали?

– А как же, товарищ подполковник! В протоколе указаны четыре водителя…

– Это я читал. Но, может быть, кто-то торопился уехать. Да всех и невозможно в протокол внести.

– Нет. К моему появлению только четыре машины стояли…

– Каких-нибудь пьяных пешеходов не видали поблизости?

– Людей в это время немало гуляет. Особенно молодежи. Но пьяных… Ну, таких, чтобы в глаза бросались, не видел. – Старший лейтенант задумался, словно пытался еще что-то припомнить. Лицо у него было круглое, обожженное морозами и солнцем, загорелое. Только у самых волос на лбу светлела полоса. От шлема.

– А что вдруг такой интерес к аварии? – спросил он. – Прокуратура тут была, вы теперь. Если не секрет?

– Врагов погибший себе много нажил. Вот и проверяем. А вы-то сами что думаете?

Старший лейтенант пожал плечами.

– Несчастный случай – ясное дело. Ведь у него скорость-то какая была?! Да что! Гнал как леший. Да я ж его сразу на заметку взял. В Солнечном дежурил – смотрю, идет с превышением. Я в Зеленогорск позвонил. А то, что он загорелся… – Инспектор на секунду задумался. – Редко, но бывает. – Он вздохнул. – Я тут на трассе всякого насмотрелся.

– Давно в ГАИ?

– В январе второй червонец разменял. Как с армии демобилизовался, так в органы… А этот случай простой. Может, кто впереди выскочил… Вы вот на пьяного пешехода намекали. Вынырнет внезапно из кустов на проезжую часть… Это дело обычное, но в таком разе тормозил бы погибший. А тормозного следа-то нету? Нету, товарищ подполковник. – Он смешно развел своими крупными ладонями.

– Вам видней. Теперь уже время прошло…

– Не было его. После того как пожар потушили и «скорая» пришла, я перво-наперво посмотрел. Не было. Покойник так с налету и вбухался. Может, с рулем что…

– С рулем полный порядок. Экспертиза проверила.

– Ну зазевался, асфальт мокрый. И понесло.

– Все правильно говорите, старший лейтенант. Только откуда камень в салоне?

Коноплев огорченно потер щеку.

– Да, про булыжник мне говорили. Я-то ведь не заметил. Его после отыскали, когда весь автомобиль распатронили. Булыжник непонятный, товарищ подполковник. С собой-то кто ж в машине его повезет? Одна грязь от него.

– Ну ладно, – сказал Корнилов. – Можете ехать. Я тут еще посижу немного. Если что в голову интересное придет – позвоните.

Старший лейтенант уехал.

Какой-то пожилой мужчина, оглянувшись по сторонам, перешел дорогу. Мужчина внимательно посмотрел на Корнилова, на машину, стоящую поодаль, и пошел по дороге в глубь леса, туда, где среди деревьев виднелось несколько дач.

– Товарищ, – негромко позвал подполковник. – Вы не смогли бы уделить мне несколько минут?

– Я? – удивился мужчина. – Пожалуйста. – Он подошел к Корнилову. Посмотрел на него вопросительно.

– Подполковник Корнилов из уголовного розыска, – представился Игорь Васильевич. – Присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Очень приятно, – машинально отозвался мужчина. – Иван Александрович Панов. Преподаватель экономики. Кого-нибудь ищете? У нас тут дача, от дачного треста. Мы уже несколько лет снимаем. Ничего, спокойно.

– Не курите? – предложил ему сигареты Игорь Васильевич.

Панов закурил.

– У вас тут авария произошла…

– Да, неприятная история, – отозвался Иван Александрович, – водитель погиб. Вечером сильный ливень прошел, дорога мокрая, а они ведь гоняют как шальные.

– Ливень-то за полтора часа до аварии пролился, – сказал Корнилов. – А здесь залив рядом. Ветерком все-таки обдувает асфальт. Сохнет быстрее.

Панов неопределенно пожал плечами.

– Вы сами, Иван Александрович, не видели, как это произошло?

– Нет. Я уж с прогулки домой пришел. – Он смущенно улыбнулся. – Я, знаете ли, закоренелый пешеход. Каждый день прохожу не меньше пятнадцати километров. Иван Петрович Павлов ходил, знаете ли… – Он махнул рукой. – Ой, да вы, конечно, все это знаете. Ну вот…

– А вы в тот вечер куда ходили?

– У меня маршрут один: сорок девятый километр – Зеленогорск и обратно.

– Машин много было?

– Нет. Как раз обратил внимание, что шоссе почти пустое. Как сейчас. Ну вот, когда я услышал удар, а затем взрыв, – продолжил наконец свою мысль Иван Александрович, – то оделся и выбежал… И сын выбежал за мной. Студент. Машина горела. Там были уже люди. Стояло несколько автомобилей. Люди тушили огонь. Из огнетушителей. Мы с сыном сбегали за лопатами, пытались гасить землей, Очень быстро приехала милиция. Стали доставать водителя… Я ушел.

– Иван Александрович, а номера автомобилей, которые стояли рядом с местом аварии, вы не запомнили?

Корнилов хотел уточнить, всех ли водителей, приехавших первыми, запомнил автоинспектор.

– Нет, не помню, – сказал Панов. – В таких случаях главное внимание пострадавшим.

– Да, да, – согласился подполковник и задумался на секунду. – Вы, значит, услышали сначала удар и сразу взрыв.

– Не сразу. Взрыв чуть позже. Ну через минуту… Но удар был очень сильный. Гулкий. Я сказал: что-то случилось. Мы стали одеваться, и тут взрыв.

– А тормоза?

– Что тормоза? – не понял Панов.

– Скрипа тормозов не слышали? Они же так резко скрипят.

– Тормозов я не слышал, – покачал головой Иван Александрович.

– А когда вы бежали из дому к месту катастрофы, никто не шел вам навстречу? Никого не видели?

– Никого. Дорога была пустая. – Панов посмотрел на заросший травой проселок, словно вспоминал, и повторил: – Нет, никого не встретил. А вы думаете, кто-то неожиданно перебегал шоссе?

«Вот эту же мысль и инспектор мне подсказывал, а самому она мне почему-то не пришла в голову! – досадуя на себя, подумал Игорь Васильевич. – Камень меня все время отвлекает».

– Может быть, – сказал он, – или какой-нибудь хулиган камень бросил.

– Вы думаете, и такое возможно? – В голосе Панова чувствовались скептические нотки.

– Иван Александрович, а соседи ваши, из других дач, не приходили? – Корнилов кивнул на почерневшую сосну.

– Нет, они спать рано ложатся.

Подполковник поблагодарил Панова, и тот ушел. Вид у него был несколько озадаченный. Неожиданно он вернулся с полдороги и сказал:

– Вы на меня только, пожалуйста, не обижайтесь, но хочу дать один совет. У вас лицо немножко отечное и бледное. Ходите побольше пешком. Станете настоящим пешеходом – восемьдесят лет гарантирую.

– Спасибо. Попробую, – усмехнулся Корнилов и долго смотрел вслед удалявшемуся прыгающей походкой Панову.

Небо чуть поблекло, исчез розоватый отсвет, все вокруг словно поголубело. Но было еще вполне светло. Игорь Васильевич нашел сухую длинную палку и очень внимательно, дотошно ворошил этой палкой всякий Хлам на том месте, где горела «Волга» старпома: мелкую гальку, шишки, черные маслянистые тряпки, обрывки каких-то бумаг, крупу автомобильного стекла. Почва была здесь песчаная, сухая, с редкими травинками. Подцепив одну из тряпок, Корнилов почувствовал, что она тугая и тяжелая. Он попробовал растрепать ее и вдруг увидел что-то яркое. Нагнувшись, он осторожно двумя пальцами взял ее и развернул. Это был обгоревший японский зонтик. Женский складной зонтик с крупными красными цветами на розовом поле. Игорь Васильевич принес его к машине, завернул в газету.

– Есть поживка, товарищ подполковник? – пожилой шофер смотрел на зонтик с любопытством.

– Есть, – удовлетворенно ответил Корнилов. – Теперь надо только узнать, имеет ли он какое-нибудь отношение к машине. И к делу.

Когда возвращались в Ленинград, Корнилов спросил шофера:

– Дмитрий Терентьич, ты сколько лет машину водишь?

– Да уж скоро двадцать пять, – ответил тот с гордостью.

– Ты мне вот что скажи: если тебе какой-то обалдуй камнем в стекло запустит? Запустит так, что ты невольно глаза зажмуришь, – твоя первая реакция?

– На тормоз, товарищ подполковник. Тут уж нога сама сработает. Иначе крышка.

– Вот-вот! – согласно кивнул Игорь Васильевич. – А в протоколе осмотра указывалось на отсутствие тормозного следа…

Проехали Лисий нос, Лахту. Вдали в белых сумерках светились огни города.

5

Утром к Корнилову пришли Бугаев и Лебедев.

– Был я в отделе кадров пароходства, – докладывал Лебедев. – Посмотрел характеристики. С такими характеристиками можно каждого хоть в министры морского флота. А ими угрозыск и прокуратура занимаются…

– Без лирики, – строго сказал подполковник.

– Заслуживают внимания такие факты, – будничным тоном произнес Лебедев. – Погибший старпом Горин плавал с капитаном Бильбасовым двенадцать лет. Бильбасов все время капитаном, а Горин начинал при нем четвертым помощником.

– Вырос товарищ, – неопределенно сказал Бугаев.

– Остальные тоже подолгу с Бильбасовым плавают. Один только директор ресторана новый, Зуев. Но и он третий год ходит.

– А почему теплоход не в рейсе? Выяснил? Сейчас же самое горячее время?

– Месяц назад в Бискайском заливе они попали в сильный шторм. Обнаружились какие-то неполадки в машине. Работы на несколько месяцев.

– Ну что ж, нам времени хватит, чтобы разобраться, – проворчал Игорь Васильевич. – Поручают тоже дельце…

Бугаев засмеялся.

– Чего смешного, Семен?

– Да как же не смеяться? После того, о чем старпом написал, вряд ли кто из этих мореплавателей еще раз в загранку выйдет.

– Ты лучше доложи, что выяснил.

– Начну с капитана. Так вот: его третьего июля в городе не было. Ни днем, ни вечером, ни ночью. Ни в пароходстве, ни дома. И до сих пор нет! Собственно, в пароходстве я на всякий случай узнавал – он сейчас на бюллетене.

– Куда же он пропал? – насторожился подполковник.

– Никто не знает.

– А жена?

– Жены тоже нет. Она на курорте отдыхает.

– Может быть, он к ней и отправился?

– Нет, не отправился. Я с ней разговаривал по телефону, с Аллой Алексеевной. Говорит, найдется муж.

– Еще какие у тебя чудеса?

– Старший механик Глуховской лежит с приступом стенокардии в больнице.

– Давно лежит?

– Лег за несколько дней до гибели старпома. После того как узнал о письме в прокуратуру. Пассажирский помощник Коншин и штурман Трусов вместе с женами провели весь вечер в ресторане «Метрополь». Отмечали какую-то дату.

– Надолго никуда не отлучались?

– Нет. Только каждые полчаса ходили звонить какому-то своему приятелю. Он тоже должен был быть с ними, но почему-то не пришел.

– Так и не разыскали они его?

– Не разыскали.

– Ну, кто там у нас еще? – спросил подполковник, раздражаясь от того, что никакого просвета в этом «несуразном» деле не намечалось.

– У нас еще директор ресторана. Зуев Петр Петрович. Человек пожилой, тихий и во всех отношениях положительный. Сидел, как и положено честному труженику, весь вечер дома, смотрел телевизор. В кругу семьи.

– Ладно, не будем время терять, – сказал Игорь Васильевич. – Ясности пока никакой. Надо хотя бы такую малость разыскать, как Бильбасов. Соседей не спрашивали?

– Спрашивали – отозвался Бугаев. – Никто не знает, где он.

– Выясните у сослуживцев! Осторожно, тактично, но очень быстро. Ты займешься, Семен.

Бугаев кивнул.

– И сразу звони. Понял? А то вчера вечером от вас ни слуху ни духу.

– Нечем было порадовать, – сказал капитан. – А попусту не хотелось дома беспокоить.

– Что-то я раньше за тобой такой деликатности не замечал, – усмехнулся Корнилов и обратился к лейтенанту: – А ты, Лебедев, вызови в управление на завтра четверых водителей, которые первыми подъехали к месту катастрофы.

Бугаев и Лебедев ушли.

Игорь Васильевич чувствовал себя скверно. Вся эта история с катастрофой никак не стягивалась в единый узел. Временами Корнилов склонялся к тому, что причина ее – несчастный случай. Но существовало письмо Горина в прокуратуру и полученные позже две анонимки о том, что со старпомом хотят разделаться.

Как ненавидел подполковник анонимки! Не раз схватывался с начальством на совещаниях и на партийных собраниях, доказывая, что анонимщик – уже преступник. Послав анонимное письмо, он совершает преступление против нашей морали и нравственности: Прямота и честность в отношениях между людьми подобны свежему воздуху. Анонимщик отравляет этот воздух подозрительностью и недоверием. А кто на таком балу правит?

Вот старпом Горин! Не побоялся поставить свою фамилию под заявлением. Бросил тяжелые обвинения зарвавшимся коллегам и собирался доказать свою правоту. Можно было, как говорит Кондрашов, и на открытом собрании, в коллективе стукнуть кулаком по столу. Но мы не знаем, может, уже стучал, доказывал, а капитана и его дружков прошибить не смог!

А тут анонимка! «Хотят разделаться!» – пишет безымянный трус. Бросить бы такое письмо в корзину, но начальство считает, что за каждой анонимкой – живой человек. Он, может быть, честен, да трусоват, и тут что поделаешь! Не каждый Дон Кихот! И потому – извольте проверять анонимные сигналы.

Как было бы приятно услышать от своих помощников о том, что все люди, названные в жалобе старпома, сидели в тот поздний час дома или хотя бы в ресторане, думал Корнилов. Считай, полдела сделано! В конце концов доискались бы, откуда в машине оказался камень. А с зонтиком проще. Он, конечно, из машины выпал, когда пожар тушили. Горин мог взять с собой зонт жены! Дождь же лил! Предъявим для опознания зонтик вдове, и все с ним будет ясно…

Но в том-то и закавыка, что не все сидели дома! Капитан Бильбасов ведь куда-то подевался! И придется проверять, где он пропадал, этот капитан, который, судя по письму Горина, главный виновник всех безобразий на судне. Придется проверять. Может быть, только для того проверять, чтобы доказать его полную непричастность к смерти старпома. И, как ни жаль было Корнилову тратить время, не проверять он не мог.

Корнилов позвонил Кондрашову.

– Василий Сергеевич, придется беседовать с Бильбасовым.

– Что, нашелся капитан?

– Нет, не нашелся.

– Побеседуй, у меня нет возражений. Если отыщешь…

– Спасибо, Вася, век не забуду, – иронически поблагодарил Корнилов. – А вы уже закончили проверку по заявлению?

– Ну… ты понимаешь, у нас тоже дел хватает, – стал мямлить Кондрашов. – Только развернулись всерьез.

– А результаты?

– Да какие ж тебе результаты? – обиделся следователь. – Это тебе не взломщика искать. Здесь доскональная проверка идет. Мы специалистов привлекли…

– Еще раз спасибо, Вася. Все ты мне разъяснил. Буду ждать, что скажут твои специалисты.

– Тебе-то зачем? – настороженно спросил Кондрашов. – Проверка может долго продлиться. А нам поскорее надо знать, не помог ли кто старпому на тот свет отправиться.

Корнилов повесил трубку.

Бугаев приехал в управление часа через два, хмурый и недовольный. Не балагурил, как обычно, сел молча в кресло и закурил.

– Ничего? – спросил Корнилов, хотя и так все было ясно. Спросил, чтобы нарушить тягостное молчание. Бугаев мотнул головой.

«Неужели среди знакомых капитана нет ни одного человека, который бы знал, где он находится? – подумал Игорь Васильевич. – Смешно. Просто мы не можем этих людей отыскать…» Ему и в голову не могла прийти мысль, что Семен упустил хоть малейшую возможность найти капитана. В управлении работало несколько человек, на которых он полагался во всем. Бугаев был в их числе.

Это далось не сразу и нелегко. И дело было вовсе не в Бугаеве, или Белянчикове, или еще в ком-то из сотрудников. С ними Корнилов проработал не один год и прекрасно знал их способности, а главное – их надежность. Как ни странно, загвоздка была в нем самом, в подполковнике Корнилове. Ему с трудом удалось приучить себя к мысли, что Бугаев и Белянчиков, например, могут провести розыск не хуже, чем он сам, что они, его ученики, хотя и такие различные и по характеру, и по взглядам, и по методам, смогут добиться результата, которого добился бы и он. Ему казалось – особенно если розыск складывался неудачно, – что будь на месте преступления он, уж какую-то зацепку удалось бы найти, на чем-то глаз обязательно бы задержался. Его глаз. Но ведь нельзя было заставить людей смотреть на мир его глазами…

– Ни сослуживцы, ни соседи ничего не знают, – сказал Бугаев. – Утром в день катастрофы капитан был дома. Ему звонили из пароходства. Из отдела кадров. Он сам звонил жене в Сочи. А вечером телефон молчал.

– Кто ему звонил?

Бугаев вытащил из кармана блокнот и раскрыл его.

– В шесть часов звонил Коншин. Около восьми жена стармеха. Она пришла из больницы от мужа и сразу же позвонила. Как всегда. «Старик» просил поблагодарить капитана за письмо и фрукты, которые тот посылал ему…

– «Дед» просил…

– Что? – не понял Бугаев.

– «Дед» просил поблагодарить, – усмехнулся Корнилов. – На флоте стармеха называют «дедом», а не «стариком».

– Какая разница?! – сердито сказал Семен.

– Если скажешь так при генерале, он тебя уволит из органов. Он так же, как и я, любит точность и вдобавок сам бывший моряк.

– Он меня и так уволит. – Бугаев наконец-то улыбнулся. – Но кое-что я все же узнал! Этот Бильбасов, наверное, ловит рыбку. Или делает вид, что ловит.

– Выкладывай, – заинтересовался Корнилов.

– Ну… во-первых, он заядлый рыбак. Это все говорят. А во-вторых, одна соседка видела, как он уходил из квартиры с удочками.

– Время?

– В этом-то и загвоздка! – в сердцах стукнул себя кулаком по колену капитан. – Время она помнит, а день – нет! Без двадцати семь, говорит, выскочила на улицу, мужу «маленькую» купить, а капитан удочки в машину укладывает…

– Какая машина?

– «Жигули». Тетка время запомнила – торопилась в магазин, боялась – «маленькую» до семи не успеет купить, а день не помнит.

– А муж? Может, он помнит, в какой день его жена угощала?

Бугаев безнадежно махнул рукой.

– Да… «Жигули», семь часов, рыбалка, – пробормотал озабоченно Игорь Васильевич. – Рыбалка, рыбалка. Он где живет, капитан?

– На бульваре Профсоюзов. Дом пятнадцать…

Корнилов мысленно прикинул расстояние ближайшего к бульвару Профсоюзов магазина, где продавали бы любимую всеми рыбаками наживку – мотыля… Уж если он действительно заядлый рыболов, то за мотылем-то заехал!

– Фотография Бильбасова есть?

Бугаев вытащил из кармана и протянул Корнилову фото.

– Имеем шанс, – хитро улыбнулся подполковник.

– Да ведь я с ребятами в его доме все квартиры обошел, в ЖЭКе был… – обиделся Бугаев.

– Ну и самомнение у вас, капитан! Как будто Не числится за вами грешков.

– А за кем их нет, товарищ подполковник? Но сегодня…

– Некогда мне по квартирам ходить, вашу работу проверять, – сказал Игорь Васильевич. – У меня другая идея появилась. Только тебе не понять, ты рыболов липовый. В тебе заядлости нет…