Текст книги "Затворник (СИ)"

Автор книги: Сергей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Ты давай... – пробормотал потрясенный Рокот – Свирепый! Давай, уведи его к матери. Пусть отдыхает! Иди, племяха, не стой тут...

Больше табунщики в этот день к бугру не приближались, и никак города не тревожили. Спокойно прошла и ночь. Сторожей беспокоил только волчий вой, раздававшийся до рассвета, удивительно близко от стен. Как – да и зачем – волки подошли к городу мимо ыканского лагеря, многих цепей охраны, табунов и стад, никто не мог взять в толк. Говорили снова о колдовстве, и колдунах.

Утром, не успело показавшееся из-за окоема солнце расстаться с землей, как Рокота начали донимать нежданными донесениями. Какой-то чужак – доложили ему – подъехал никем не замеченный к самым воротам, и назвал себя посланником Стройны.

– Один, что ли? – спросил Рокот, выбираясь из-под одеяла, и усаживаясь на лавке. В это время дня он привык еще видеть свои богатырские сны.

– Один. – сказал посыльный – Конь с ним еще, и тот, кажется, вот-вот сдохнет

– Пусть запустят, и на двор ведут со стражей. Там, за дверью скажи, чтобы одеться несли.

Рокот облачился, и перешел из спальни в столовую, когда перед ним, под конвоем трех бояр, предстал Молний. Поздоровавшись и поклонившись, он снял с груди и протянул воеводе "дело" от княгини – бляху с выбитым на ней кораблем под парусом.

– Садись, боярин. – сказал Рокот, оглядев гостя и предъявленную им печать. – Один, что ли, ты приехал?

– Один я, да.

– Давно ты из Струга к нам?

– Вчера на закате выехал.

– Когда? – переспросил Рокот – Позавчера?

– Да нет, воевода, вчера, как смеркаться стало, выехал.

– Как же так быстро доскакал? – удивился Рокот.

– Так и доскакал. Подо мной кони резво скачут, потому, что нужные слова знаю. Одного коня загнал, другой вон, у тебя на дворе, еле живой стоит, а мне не привыкать. Да я-то и раньше тут был, только рассвета ждал, в город войти.

– Почему? – спросил Рокот.

– Потому, боярин, что если бы здесь твой город одни табунщики стерегли, то я бы ночью спокойно вошел, а они-то не одни.

– А кто еще?

– Злыдни, воевода. Они город окружили как колдовским кольцом, так что по-тихому не в жизнь не проскользнуть. Пришлось вот ждать, пока рассветет, да пока они выйдут из силы.

Рокот изумленно поглядел на гостя.

– Кто же ты есть? Какие слова говоришь?

– Молний меня зовут, сам я с Белой Горы, что в Пятиградье. Не слыхал?

– Пятиградье знаю, а про гору твою не слышал. Дело у тебя, я смотрю, подлинное, а сам ты что-то на княгининого посланника не очень похож.

– А она меня и не посылала. – сказал Молний, не моргнув глазом.

– Как? – удивился Рокот.

– Да так. Я сам – вольный человек, в Каяло-Брежицк прибыл с князям Смирнонравом, а у княгини дело попросил для удостоверения.

– Попросил? И она тебе вот так вот просто дала княжеский знак? – удивился Рокот пуще прежнего.

– Да. "Вижу – говорит – что ты дурного не сделаешь" и велела мне знак дать.

Рокот совсем запутался. Не полоумный ли сидит перед ним? Но дело подлинное. Может быть, он настоящего посланника от княгини убил, и теперь морочит здесь голову?

– Говоришь, ты вольный человек. Зачем же приехал?

– Приехал помочь вам город отстоять. Потому мне княгиня и дала знак.

– И каким ты нам поможешь? Может, ты целый полк возишь за пазухой?

– Не вожу. А помогу вам тем, что от ыканских стрел и мечей вы защититься можете. А злыдни с вами будут биться невидимым оружием, от него как защититесь? А тут я. Мы с ними – старые знакомые, еще по позорным годам. Послушайся княгиню, воевода! Она мне поверила, и ты поверь – позволь я при тебе останусь!

– Княгиня Стройна славится умом. – сказал Рокот. – Раз она тебе поверила... А ты тоже колдун, что ли?

– Колдую помаленьку. Но не так, как злыдни. Их время ночь, мое – день.

– А князь Смирнонрав, говоришь, он в Каяло-Брежицке? Получается, что он с самого Засемьдырска приехал.

– Да. Он давно узнал, что Степь готовится идти на вас воевать, потому он и вышел из Засемьдырья.

– И ты с ним? – спросил Рокот.

– Нет. Я своим путем сюда шел с товарищами, а в дороге и князя встретил. Его я тоже знаю.

– А Смирнонрава откуда знаешь? – спросил Рокот.

– Я в его уделе часто бывал в позорные годы.

– Ладно, что с тобой сделаешь. – сказал воевода – Оставайся, не гнать же тебя обратно, когда у нас людей в обрез. Да и княгинино слово нам – указ.

Вот, что: Как тебя...

– Молний.

– Молний... Имя-то какое у тебя! Дай Небо, чтобы ты его носил поделом... Скажи мне: Ты с Каяло-Брежицка приехал. Слышат там нашу беду?

– Слышат, воевода! – уверенно сказал Молний – И не только там. Во всей ратайской земле слышат про вашу беду. Еще кровь не остыла там, где ваши воины ее пролили в степи, а в Каяло-Брежицке уже собираются новые полки, чтобы спасать вас, и страну. Верь – придет твоему городу помощь! Нужно только продержаться.

Едва Рокот позавтракал, и собрался идти справлять воеводство, как у городских ворот завыла труба. Прибыл посол, со словом к городу от великого кагана. Рокот поспешил к воротам, туда же велел собраться боярам и старшинам. Пошел и Молний.

Послом на этот раз был не Большой Человек, а среднерослый худощавый ыканин лет около сорока, в сияющей чешуйчатой броне. Суровое лицо его было гладко выбрито, волосы стянуты на затылке в толстую косу. Под мышкой воин держал шлем, обшитый черным шелком. На левом боку висел кривой меч без всяких украшений. А вот сопровождавший его седой переводчик был тот самый, что и при Великом Посольстве, да и бунчук о шестнадцати хвостах был точ-в-точь как у парламентера под Каяло-Брежицком. Еще полдюжины конных слуг стояли позади.

Посланник заговорил жестким твердым голосом, и толмач вторил ему, пронзительно выкрикивая слова:

– Я, быръя великого кагана Ыласы и начальник над тысячей всадников в его войске, говорю слово великого кагана!

Всадник за спиной быръя поднял длинную прямую трубу, и протрубил так, что гул снова пронесся через весь город. Вслед за этим посол продолжил:

– Великий Каган Ыласы, да пошлет небо ему сто пятьдесят счастливых лет, владыка в Великой Степи над людьми, животными, землей и водой, и всем кроме неба над Великой Степью, гроза всех своих врагов, ласкатель подданных, хранитель священных законов, справедливый судья, покоритель земель на сто дней пути, усмиритель бунтов и податель всяческой милости, повелевает вам, жители города Каиль подчиниться ему и выполнить его волю:

Уплатить великому кагану дань: С города – пять тысяч денег, двести пятьдесят добрых коней, и с каждого двора в городе – по мешку зерна.

Допустить в город слуг великого кагана, чтобы подсчитать дворы и определить точный размер дани, и чтобы укрепить над воротами города знак великого кагана – С этими словами быръя указал рукой на черный бунчук – Поклясться, что никто из жителей города не станет воевать против кагана и не сделает его воинам и подданным никакого зла. Для доказательства этого дать в заложники шестнадцать больших бояр с их женами и детьми.

Тех, кто принимает условия великого кагана, коснется его милость. Они не будут лишены ни жизни, ни имущества, чести их не будет нанесен никакой урон, а черный бунчук великого ыласы над воротами послужит городу защитой от всех врагов, настоящих и будущих!

Город Острог-Степной в вашей земле уже принял такие условия, и жители его увидели милость великого кагана. Князь Мудрый, который призрел дружбу и добрые намерения великого кагана, увидел его силу и решимость!

Вот слово великого кагана тем, кто внемлет! Тем, кто не внемлет – вот, что!

Один из слуг позади подал тысячнику продолговатый сверток. Посол размотал его, и поднял, показывая всем, кусок деревянной тележной оси длинной в локоть, с бабкой для крепления колеса. Подержав каганский подарок над головой, быръя швырнул деревяшку к воротам.

– Каков будет ваш ответ? – пересказал толмач слова посланника.

– Вот, что: – ответил Рокот – Я не князь, а Каиль это не мое владение. Меня люди выбрали. Без совета с ними, я не могу ответить.

Переводчик негромко сказал послу несколько слов и, когда тот ответил, прокричал прежним голосом:

– Великий каган велел ждать вашего ответа вот это время!

Тут же тот всадник, что трубил в рог, спешился, выбежал вперед и поставил на дорогу большие песочные часы. Песок в них тоненькой струйкой посыпался в нижнюю чашу. Посол молчал.

Рокот спустился со стены и велел вестовым в два счета созвать всех бояр и старост, которых не было при оглашении каганского слова. После воевода сообщил собранию условия, что назначил Ыласы, и спросил:

– Как нам быть, господа?

Господа молчали.

– Условия и правда, добрые... – сказал, наконец, один из улицких, не очень уверенно.

– Добрые-то они добрые. – ответил Свирепый – Только еще выполнит ли их каган? Такое ли его слово твердое, как этот быр-мыр тут ыкает?

– Как нам это узнать? – спросил Рокот.

– Ты говоришь, – сказал другой боярин, из младших – что Острог-Степной ему сдался, и увидел, какова милость кагана. Вот если это проверить?

– Дельно! – сказал Свирепый – Раз они нам велят дать заложников, значит и острожские у них должны быть в заложниках. Пусть их сюда приведут, с ними мы и поговорим.

– Это хорошо придумано. – согласился Рокот.

– Было бы хорошо, – сказал Молний – если бы против нас были не злыдни.

Бояре и граждане обернулись на странного незнакомца.

– Почему? – спросил воевода.

– Они могут над человеком потрудиться так, что он, чего сам не хочет, и то скажет. Иначе надо.

После недолгого молчания, один из старост, ветхий седой дед, сказал:

– Прав он. Заложников могут и околдовать, и обольстить, и запугать. Сказали же – требуют заложников с женами и с детьми. Вот пригрозят им, что жен и детей перебьют – так мало ли, что тогда они нам скажут! Если про Острог-Степной узнавать, то самим туда ехать, и смотреть своими глазами.

– Тогда так и надо сделать: – предложил Свирепый – Потребуем от кагана, чтобы семь наших выборных съездили в Острог и взглянули на город. Чтобы с гражданами поговорили. Если там все без обмана, тогда сдадимся.

– Согласны? – спросил Рокот.

Никто не возразил.

Песка в часах за воротами тем временем не высыпалось и трети. Рокот с забрала сообщил послу, что решил совет.

– Вы не должны ставить условия кагану. – Объяснил ответные слова ыкуна-тысячника переводчик – Вы можете принять его волю, или не принять!

– Ну, ты тоже не говори, чего мы должны, чего не должны. – ответил Рокот – А наш ответ передай кагану, как есть.

С тем посланник и уехал.

– Хорошо ли мы делаем? – спросил Рокот Молния, спускаясь с забрала. – Вдруг каган с послом сказал всю правду, а мы его разозлим лишний раз?

– Это небу известно, воевода. Что оно положило, того нам все одно не избежать.

Не прошло и часа, как молодой посыльный прибежал от ворот, донести Рокоту о новом посланнике.

– Кто там еще? – спросил боярин.

– Приехал боярин какой-то, сам наш, ратай, и с ним ыкунов человек десять, да они под валом остались, а к воротам он один подъехал. – ответил паренек – Говорит, что из Острога-Степного, и тебя, воевода, называет по имени. Велел позвать. Сказал, что тебя знает.

– Да что сегодня, гости, как поганки, один на одном! – проворчал воевода – Ладно. Беги. Передай, что сейчас иду.

– Я с тобой. – сказал Молний.

Рокот покосился на него, как на чуть надоевшую няньку.

– Зачем?

– На всякий случай. Не было бы какого-нибудь подвоха

– Так если он меня знает, то и я его узнаю. Какой подвох?

– А я тебе мешать не буду – ты говори с ним сам, я в сторонке постою, послушаю.

Вместе они снова приехали к воротам и поднялись на забрало. Молний, всходя по лестнице, наверху чуть пригнулся, и присел у бойницы на одно колено, не показавшись наружу.

За воротами сидел в седле воевода Острога-Степного большой боярин Сотник. Рокот с ним и правда были старыми знакомыми. Оба бывали по разным делам в соседних городах, да и в поле вместе ходили.

– Здравствуй, Рокот! – сказал острожец.

– Здравствуй! Ты какими судьбами?

– А я с ними. – кивнул Сотник на ыканский лагерь – Я заложником у кагана – я, да еще семеро наших бояр.

– Стало быть, вы и правда сдали ыкунам город? – спросил Рокот.

– Да, сдали. И вы сдавайте. Посол от Ыласы сейчас был у тебя, так ты ему зря не веришь.

– Так...

– Ну что "так"... То, что не веришь на слово – может, это и правильно. Мы тоже не верили, совещались долго. Но ыкунов с каганом пришла такая сила, что нам было, если биться с ними, то все равно всем помирать. Он ведь и тебе тележную ось прислал?

– Да, вон она, валяется. – сказал Рокот.

– Вот и у нас так было. Мы и решили: битва – это заведомо смерть всему городу. А если сдаться по-хорошему, то может, и не обманет.

– Значит, не обманул вас каган? – спросил Рокот.

– Нет. – сказал посол – Не обманул, и при этом сдаться нам велел очень по-доброму. Приказал дать дани: со всего города пятьдесят коней и тысячу денег, с двора по мешку зерна. И заложников – меня, воеводу, и семерых бояр вместе с семействами. Нас теперь возит с собой, а жен с детьми отправили в степь – не как пленников, а как дорогих гостей – с почетом, с прислугой и со стражей. А в городе и жердочки не сломали.

– Добрый, значит, каган? – спросил Рокот – А здесь про него другое слышали.

– Вы слышали – от кого? – спросил Сотник – От тех, что ли, кто к вам бежал из Дикого Поля? Так это – его враги. От Ыласы бегут те, кто сначала сам с ним мирно не хочет жить, а потом здесь плачется, да рассказывает какой он изверг! Ыласы суровый, это правда. С побежденными он беспощаден, но войной ни на кого зря не идет. А прежде чем за дело идти воевать, всегда пытается договориться по-доброму. Последнюю рубаху отдать а самому к Морю идти в колодках, он ни от кого не требует, условия ставит всегда хорошие. А уж давши слово – держит крепко! Но и угрозы свои тоже выполняет, но без этого как правителю!

– А тех наших, которых здесь мучили вчера на глазах всего города, кого тут убивали – это тоже от большой доброты кагана?

– Это не кагана дело. – ответил Сотник – Это его воины развлекались с пленниками, которых в бою взяли на щит. По ыканским обычаям могут с ними делать, что хотят. Но если каган прикажет – никого в городе и пальцем не тронут.

– Значит, можно верить ему, и если сдадимся, он город пощадит?

– Клянусь! – сказал Сотник – Землей – ткнул он пальцем на дорогу – и Небом! – воздел руку кверху – Все, что говорят его послы, чистая правда – и доброе, и злое! Чем обещает наградить за покорность – тем каган наградит, как грозит покарать – так покарает!

– А почему тогда, если он честный, и добрый с покорными, – сказал Рокот – почему тогда ему по-нашему не сделать? Мы ведь тоже ему ничего позорного не предлагаем. Просим доказательства его словам – и все.

– Ты, Рокот, подумай сам! То, что ты доказательства у него просишь, это его каганской чести – ущерб. Его слово – камень, на этом все и стоит теперь в Степи, а ты посмел сомневаться! Да еще и условия ему ставишь! Ыласы в Диком Поле полный владыка, ему там все покорно. И если он говорит, чтобы так было, то так и должно быть. А если ему кто, вот вроде тебя сейчас, скажет, мол будет так, но по-моему – с тем у него разговор короткий! Свои "если да кабы" ему в Степи давно никто не говорит. Только как он велит, а кто рассуждать станет – тот кагану враг и мятежник. И он когда узнал, что ты ему тут свои условия назначаешь, то рассвирепел как змей, и хотел тот час же сжечь город дотла. И ты, не думай, Рокот, что это одна его прихоть: Задержка большая будет. До Острога-Степного три дня пути. Пока ваши посланники туда доберутся, пока назад, да пока там – сколько времени пройдет. А в деле кагана сейчас даже один лишний день – большая потеря! С его силами проще и быстрее город сейчас взять приступом, чтобы потом не ждать укола в спину. Ему это – только рукой махнуть.

– Почему не махнул тогда? – спросил Рокот.

– Потому только, что я при этом был, и успел за вас вступиться. Я кагана уговорил подождать с его гневом, и вызвался сюда съездить. Сказал ему, что уговорю вас мне поверить, а нет – пусть и с меня голову снимает.

– И он тебя послушал? – спросил Рокот.

– Он же не волк, Рокот, не зверь. Нам, острожским боярам, он оказал честь. Меня принял в своем шатре, и за обедом отвел мне место с его воеводами. Крови лишней он не хочет – Сам знаешь, князю Мудрому он предлагал мир и братство. А когда мы без боя ворота отворили, то они и пальцем никого не тронули в городе. Вечным Небом клянусь: даже в город его воины не стали входить. Въехал только один воевода со стражей, припасы и коней забрал, что каган велел приготовить, да и выехал обратно. Сверх установленного даже зернышка не взял. И наши люди после из города выходили, брали воду с табунщиками из одной реки, торговали с ними, никто их не трогал.

Так и с вами, Рокот, будет, уж поверь мне! Ыласы для Каили – не враг. Он потому и возвысился, что при всех своих-то силах не жесток, от всякого лишнего зла, от всякой лишней крови пытается уйти, любое дело всегда сперва предлагает решить миром. Но уж если уговоры не помогают – тут уж он Небо призывает в судьи! Вот тогда, Рокот, пощады просить поздно! Разве это не справедливо?

– Конечно, справедливо!– крикнул Молний, выходя из укрытия – Здравствуй, Сотник!

– А ты кто такой? – невозмутимо спросил посланник.

– Или не помнишь? – усмехнулся Молний – А ведь недавно виделись.

– А! Теперь узнал тебя. – Сказал Сотник. На его лице показалось слегка брезгливое разочарование. – Ты тот бродяга, что к нам в Острог приезжал весной... Ну, и что тебе надо?

– Узнал, значит! А раз узнал, то поздоровайся, как полагается, да шапку сними-ка!

Сотник выпучил на Молния злобные глаза, кнут в его руке затрясся.

– Язык придержи, чертов оборванец! Я тебя знаю, да только и всего! Не было такого, чтобы я с тобой водил дружбу, а чтобы шапку ломал перед таким как ты – скорее ты передо мной в пыли будешь ползать, ты, непоймикто – волчихин выкормыш! Рокот! Убери ты этого пса к лешему, а лучше вели с него шкуру спустить, чтобы он не совался в воеводские дела!

– Вот что, честный господин! – сказал Молний, поднимая над забралом лук и стрелу – Можешь на чем свет стоит меня проклинать, а шапку сними-ка, или не хочешь снимать – так хоть на затылок сдвинь. Не то...

Молний приложил стрелу к тетиве. Все смотрели на него с изумлением, а Рокот подбежал, и сжал одной рукой стрелу, а другой лук.

– Ты себе как хочешь, – сказал боярин – но пока я воевода в городе, в послов никто не посмеет стрелять с ворот!

– Верь мне, воевода. – сказал Молний, глядя Рокоту в глаза. Лук, однако же, опустил.

– Что... – не понял Рокот.

– Не посол это, а один морок. Это злыдень пришел взять город обманом. Да смотри! Он уже и сдриснул!

Рокот поглядел со стены на посланника. Тот действительно уже удрал – едва увидев у Молния в руках лук и стрелы, он взмахнул плеткой, и теперь круп его коня сверкал дальше подножия холма, обхватов за двести от ворот.

Посол придержал коня и обернулся еще раз на крепость. И тогда Рокот – с такой дали, что нельзя было даже различить лица – но увидел перемену в Сотнике. Вернее, не увидел. Рокот ВСПОМНИЛ то, что видел сейчас, и ужаснулся, едва сдержав вскрик – так стала ему очевидна та отвратительная поддельность людского облика переговорщика, которая ведь была заметна, только что, на этом самом месте! Но тогда разум, чем-то одурманенный, ее не понимал. А теперь словно спала с глаз колдовская пелена, и вместо живого дышащего человека, слова которого можно было слушать, верить им, и говорить в ответ, предстала одна только оболочка, набитая внутри чем-то чужим и мерзким. Так Пила, ночью на постоялом дворе в Новой Дубраве, увидел за лицом брата чудовище, словно напялившее на себя маской кожу мертвого Краюхи. И воевода сам удивился теперь тому, как он мог минуту назад смотреть на это странное и страшное создание, и признавать в нем давнишнего знакомого!

– Э-э-э-э-э, Молний! – злобно крикнул мнимый острожец через левое плечо – Всегда любил влезть не в свое дело! Теперь смотри – как бы вылезти на сей раз! Ночь будет – снова встретимся!

– Улепетывай, давай! – крикнул Молний. – Хозяину от меня поклон!

– Что за нечистая... – пробормотал Рокот.

– Злыдень это, воевода. Боярина этого острожского он убил. Сам поселился в его теле, вот и сюда пришел за нос тебя водить. Да видишь – кишка тонка оказалась, до конца притворяться. Мы с этими лешаками давно знаемся – вот он и почуял, что я шутить с ним не буду.

– Так это ты его... раскрыл? – спросил Рокот.

– Да, пришлось немножко его припугнуть, он и раскрылся.

Изумленный боярин посмотрел на Молния снизу вверх.

– Так кто ж ты такой? – спросил он.

– Да никто. Я вам приехал помочь. Веришь мне?

– Верю! – с готовностью ответил Рокот.

– Собирай своих старшин тогда. Сейчас день, а настанет ночь – тяжелей будет. Ночью они в силу входят. Надо приготовиться.

– А где ты лук-то взял? – спросил воевода.

– У твоего человека и взял, тут, на стене.

– И он тебе дал?

– Да не давал, я сам взял, а он и не заметил.

– Колдовство опять? – подивился Рокот.

– Колдую помаленьку...

Вечером воевода собрал у ворот на совещание всех помощников из бояр, и из граждан. Были здесь и вновь вставшие в строй беглецы из метельной сечи. Силачу дядя велел пока оставаться дома.

Рокот попросил Молния выйти, и объявил совету:

– Вот, господа! Вот знающий человек! Само Небо его нам послало. Все уже знаете, КТО привел к нам под стены степняцкое войско! Это злыдни! А вот он – один знает, как с ними справиться! Слушайте его, добрые люди!

– Благодарю. – сказал Молний – Добрые люди! На нас на всех большая беда свалилась. Пришел на нас войной старый враг, что громил эти края в позорные годы. Да пришел с новыми силами, со всем войском Дикого Поля. Как тогда никому не было пощады от злыдней, так и теперь не ждите от них пощады. Много их собачьи глашатаи здесь под воротами брехали, чего только не плели про каганскую милость, а ни слова правды они тут не сказали. Вся каганская милость – это огонь, кривой меч и тележная ось! Колодки да дорога к Синему Морю – вот такая его доброта! Так стало с Острогом-Степным, так и с Каилью будет, если вы сдадитесь добром. Поэтому ничего вам и не остается, только биться насмерть за ваш город.

Добрые люди, братья! Верьте мне, не одни вы готовитесь схватиться с табунщиками и с их черными вожаками матерыми! В Каяло-Брежицке собирается новая сила, ратайская земля вам на помощь поднимается! Светлый князь Смирнонрав уже пришел туда со своими засемьдырцами, да с людьми из других земель, с пятиградцами и верхнесольцами! Князь стреженский, Лев, не откликнулся на мольбу вашей земли, но сами стреженцы откликнулись по своей воле, их ведет к Стругу-Миротворову воевода Кречет! С заката идет воевода Месяц с храбровскими полками! Будет вам помощь, только бы выиграть сейчас время!

Молний говорил, и людям, что слушали его слова, представлялись многочисленные рати, стекающиеся со всех концов огромной страны. Каильцам было неведомо, что Кречет ведет из великокняжеского удела шесть сотен воинов, что с князем Смирнонравом пришло людей в Каяло-Брежицк и вовсе горсточка, и что всех вместе взятых, даже с храбровцами, не будет и половины той рати, которую недавно увел на рассвет Мудрый... Но надежда появлялась – даже от неверных этих слов – настоящая, и по-настоящему укреплялись от этого силы для смертельного боя.

– Знаю я одного дубравца. – говорил Молний – так тот, месяца еще не прошло, как он в Новой Дубраве своими руками одного злыдня забил насмерть молотом! А сам он простой человек, вроде нас всех! Можно, добрые люди и этих бесов убивать, а раз можно убивать – так будем их убивать, только бы сунулись!

Вот что, добрые люди! Сегодня днем злыдни обманом пытались заставить нас сдаться без боя. По-ихнему не вышло. Теперь они, только ночи дождутся, и сами станут брать город – ыканской ратной силой, и своей колдовской. Ночь им в помощь, тьма им тоже в помощь. Но если будем правильно и надежно нести стражу, то они ничего с нами не сделают!

– Что делать надо? – спросил Свирепый.

– Во-первых, огня побольше на стены. Они будут нам глаза застилать тьмой, а мы – огнем и светом слепить их колдовской взор, да и сторожить будет надежнее. Во-вторых: не дремать на страже. Все помнят, как злыдни напустили сон на князя Храбра и его дружину! Всех перебили спящих! И с нами так будет, только сомкните глаза! Поэтому: на стражу людей много надо ставить, да не на всю ночь, а сменять, и сменять почаще! Воеводам стены обходить все время – смотреть, чтобы никто глаз не смыкал. Можно петь, перекликаться, как угодно сон гнать, хоть водой обливайтесь! Лишь бы не задремать и не пропустить дела!

Третье: Страх – вот вечное оружие злыдней. Страху не поддавайтесь. Что ни случись, каким мороком вас враг не пугай – а вы знай, несите стражу. Помните, что страху не уступите – ничего вам злыдни не сделают, а уступите – сами погибните, и город отдадите на смерть!

– Всё слышали! – спросил Рокот – Так и сделаем, как он сказал! Всех людей, сколько есть, поделим на смены, и чтобы каждая смена стояла по два раза за ночь! От стен до утра никому ни на шаг! Всех бояр, старшин и улицких, поделим по местам на стенах, чтобы каждый отвечал за свою часть, и каждый пусть себе выберет из ополчения помощников понадежнее. Я сам принимаю главное начальство над караулами, в помощь себе беру Свирепого, и Большака.

Распределили, кому отвечать за какую башню, за какой проем стены, как сменяться начальникам, и сменять часовых. Рокот думал, то и Молний останется ему в помощь, но тот отказался.

– У меня на ночь будет свое дело. – сказал он.

– Какое это дело? – удивился Рокот.

– Мне нужно укромную горницу, где-нибудь в городе, хорошо если поближе к самой верхушке бугра. Там запрусь, и до рассвета меня не тревожьте.

– Не понимаю. – сказал воевода. – Получается, ты всем сейчас говорил тут, как строго надо нести стражу, а сам в горнице в тереме хочешь всю ночь просидеть?

Молний рассмеялся:

– Сам понимаю, как это со стороны слышится! Только ты верь мне! Не думай, будто я этой ночью отдыхать буду! Злыдни колдовским взглядом сквозь стены и дома видят. Я им буду виден, и они мне тоже. И будет мне тоже не до отдыха.

– Хорошо. – согласился Рокот.

В воеводском доме, что стоял на самом видном месте городского холма, для Молния подобрали каморку. Рокот хотел пустить его в одну из спален, но Молний сказал, что лучше бы найти комнату с земляным полом.

– Мне огонь нужно будет жечь, так что как бы не спалить весь терем. И чтобы обязательно окон не было.

Слуги провели Молния в одну из клетушек в подвале. Необычный гость велел принести огня в горшке, а дверь хорошенько запереть снаружи.

– Запомни, Рокот: – сказал Молний напоследок, уже переступив порог комнатки – До рассвета ко мне никому не входить без последней нужды. Пойдут ыкуны на приступ – отбивайте приступ. Подожгут стены – гасите. Проломят стены – бейтесь в проломе, не пускайте их в город. Если в город ворвутся – вот тогда за мной посылай. Ясно?

– Ясно. – сказал Рокот.

– Ну, Небо вам в помощь! Закрывайте!

Рокот проследил, чтобы дверь коморки подперли как следует, приставил к ней отрока, и пошел готовиться к ночной страже. Дела его не ждали.

2.7 НОЧНАЯ СТРАЖА

Ночь окутала Каиль в одно мгновение.

Алое солнце зашло за холмы на закатной стороне, и тут же над городом как крышка сундука захлопнулась. Все – ни вечерней зари, ни сумерек. За какую-нибудь половину минуты установилась темнота, да такая непроглядная, какая в этих местах случалась, только если глубокой ночью небо затягивало тучами. Но ни облачка кругом не было, и ветра, что мог пригнать тучи – тоже. Луна висела посреди чистого неба блеклой белой тарелкой. Ни лучика не роняла она на город, ни самой бледной тени от ее света не было на земле.

Город загудел гигантским ульем. Люди выбегали из домов, и задрав кверху головы, в ужасе спрашивали друг друга: Что случилось? Какая сила могла заставить небесный свет померкнуть? Бабы плакали и обнимались друг с другом, словно прощаясь перед гибелью. На перекрестках улиц стали собираться толпы.

– Воевода! – сказал Рокоту боярин, назначенный следить за порядком в городе – Там люди волнуются! Говорят, что нам от злыдней не спастись! Не сдались, – говорят – когда каган предлагал по-доброму, теперь всем конец!

Рокот велел нескольким старшинам взять со стены по дюжине воинов, и идти по городу, успокаивать людей и разгонять галдящие на улицах сборища.

– Но без рукоприкладства, где можно! Уговаривать по-хорошему – Велел он своим подручным – Говорите, что злыдням в город никак не пройти, ни при свете, ни в темноте! Пусть разложат костры во дворах, и поддерживают всю ночь – и дело им, чтоб дурью не маялись, и не так темно, не так страшно... Кто не будет слушаться, тех уже вязать! Всем, чье место на стенах, пусть по городу не слоняются, а идут на стены. Все. Чуть что – посылайте за мной.

Со стен было видно, как зажигались огни во дворах и на улицах. Город, погрузившийся было во мрак, понемногу освещался. В ыканских лагерях наоборот, сотни красных точек костров, усеявших окрестные холмы, теперь исчезали. Никакой свет не мог пробиться сквозь черную мглу. Вся округа была ею окутана.

В каждой башне Рокот велел поставить по паре сторожей, и еще по две пары – на каждом пролете стены меж башнями. Остальные ополченцы расположились прямо под стенами, тоже разводили здесь костры, готовили ужин, здесь же и собирались спать. На стенах Рокот велел зажечь столько огня, сколько было можно – в жаровнях, в горшках, в глиняных блюдах и мисках.

– Если надо жечь в ладошках – жгите в ладошках! Лишь бы горело и светило, да самих стен не подожгло ненароком!

В городе тем временем стало тише. Отряды, которые Рокот послал по улицам, возвращались. Старшины говорили, что прошли Каиль из конца в конец, всех кто собирались в толпы, миром развели по дворам, а встреченных мужчин и парней отправили к стене. Бабы с малышами, да старики со старухами попрятались в своих дворах, жечь костры и устраиваться спать. Но много ли их будет спать в такую ночь!

Темнота, союзница злыдней, стояла за стенами. Другому их помощнику – страху – стены и костры были не помеха. Он заполнил город, проник в каждый переулок и каждую хижину, проник во всякую душу – младенца и старика, холопа, и воеводы.

Рокот, велев Свирепому остаться за себя у ворот, набрал полную грудь воздуха, выдохнул, и пошел в первый обход стены. Он шел, и каждый шаг давался ему с трудом – так могуществен был страх. Бездна, зиявшая по ту сторону стены, так угнетала, так явственно искала в светлом кольце стен малейшую прореху, чтобы просочиться и задушить все, так неотвратимо пронзала нутро взглядом невидимых глаз, что самая душа от этого съеживалась в дрожащий комочек где-то под сердцем. Рокоту хотелось пасть на карачки и, прижавшись к земле, ползти прочь, прочь, куда угодно...