Текст книги "Всадник Ветра (СИ)"
Автор книги: Сергей Плотников
Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Можно сказать и так, необходимым условием, – кивнул бывший мальчик-волшебник. – Понимаешь ли, когда живешь без сердца, на механических имплантах или даже с донорским органом, здоровье неизбежно страдает. Особенно, когда ты – растущий организм, и тебе приходится делать все новые и новые операции.
– Живешь без сердца… – медленно повторил я. – То есть ты поэтому в таком плохом состоянии? У тебя донорские органы не приживаются?
– Почему же? – хмыкнул он. – Приживаются. И живут года по три… Что несколько короче медианного срока, но в целом статистическая норма. Доставать донорские органы в большом количестве трудно и не слишком этично – я не единственный пациент с такими нуждами в стране. Поэтому мы с моей медицинской командой в итоге пришли к искусственным сердцам. Периодически мне требуется замена импланта и подключение к внешнему сердцу. В эти периоды я прикован к постели и, скажем так, испытываю трудности с общением. Тебе повезло, что сейчас у меня стоит внутренний протез, – он осторожным, медленным движением коснулся груди.
– Жуть, – сказал я. Других слов не было, по крайней мере, цензурных. Я не из тех, кто увлекается всякими боди-хоррорами. Ни в прошлой жизни, ни в этой не пришлось проходить через настолько тяжелую болезнь у себя или у родных; самому всегда казалось, что в такой ситуации проще поступить, как Хемингуэй. А тут, блин, на расстоянии вытянутой руки сидит человек, краше в гроб кладут, и такое о себе рассказывает!
Особенно если вспомнить, что это у него «необходимое условие бегства от Проклятья». Значит, когда все началось, он еще был ребенком! Жуть в квадрате.
– Да, именно, – кивнул Аркадий. – Впрочем, оно того стоило. Если бы мне не осточертело Проклятье, не получилось бы вырвать самому себе сердце без наркоза.
– Что⁈ – кажется, я таки матюкнулся.
– Да, ты все верно расслышал. Разумеется, я не рассчитывал, что буду жить после этого. Но рассчитывал протянуть на искусственном сердце достаточно долго, чтобы передать Ордену информацию, которую собирал несколько десятков лет. Это к вопросу о том, насколько я тебя старше.
Эту шпильку я проигнорировал. Ну, ладно, ладно, не подумал, что этот тип мог долго быть ребенком-волшебником, а повзрослеть уж потом. Но в целом-то где я был не прав? Мне тоже не одиннадцать лет на самом деле. Вряд ли Веселову больше моих восьмидесяти совокупных.
– То есть именно сердце… – я хотел сказать «выступает якорем для Проклятья», но не смог. Слова не произносились.
– Не пытайся повторить за мной, – мягко сказал Аркадий. – Проклятье тебе не даст. По той же причине ты не можешь никому рассказать, как работает твое заклятье эхолокации.
– А это ты откуда знаешь⁈
– Про эхолокацию? Бойцы, с которыми ты общался при штурме, уже подали свои рапорты, рапорты переслали мне, – он кивнул на кровать с распечатками. – Пока вы летели в Лиманион, я их изучил. Командир упомянул, что ты смог прицелиться благодаря некой способности видеть сквозь стены. Возможности детей-волшебников стандартные, всего существует пятьсот сорок два приема, включая вариации, я знаю их все. Ничего похожего на зрение сквозь препятствие среди них нет. Значит, это оригинальное заклинание, которое придумал лично ты. Кроме того, ты не мог видеть, что происходит в герметично закрытом и экранированном помещении. Значит, можно предположить, что связано либо с электромагнитным излучением, либо с воздушными волнами. Отсюда и эхолокация – во всяком случае, самое близкое обозначение, что я могу придумать. Создавать собственные заклятья возможно при некоторых условиях. Проклятье тоже несовершенно, в нем есть уязвимости. Но его создатели это предусмотрели, поэтому о подобных уязвимостях рассказывать нельзя. А вот слушать того, кто уже знает и проговаривает вслух – можно. Этот момент древние маги не учли, – он снова чуть улыбнулся. – Или поленились.
Вот это способность работать с информацией. По одному упоминанию целый клубок распутал. Шерлок Холмс, блин.
Завидно, честно говоря. Такого навыка у меня пока нет.
Да и вообще этот парень… Впечатляет, если честно. Мягко говоря. Вырвать себе сердце! Ради того, чтобы передать информацию! Нифига себе герой. Если не врет, но тогда уж больно сложное какое-то вранье получается… И неправдоподобное.
– То есть ты теперь что-то вроде аналитика у Службы? – спросил я.
– Не что-то вроде, – поправил он. – Я он и есть. Глава аналитического отдела Службы поддержки детей-волшебников. Правда, титул скорее почетный: прямыми управленческими обязанностями мне заниматься тяжело. Можешь считать меня старшим специалистом, но с правом распоряжения ресурсами.
– А как ты научился магии? Сверх того, что мог раньше?
– Так же, как и ты, – он пожал плечами, так же медленно и осторожно. – Постепенно, методом проб и ошибок. Если ты думаешь, что в архивах Ордена есть какие-то секретные тома древних учебников магии, то поспешу тебя разочаровать. Но это мелкие фокусы. Годятся, чтобы произвести впечатление, и больше не для чего. Серьезная магия мне недоступна, потому что у меня нет сердца.
– А причем здесь это? – не понял я.
– При том, что именно сердце концентрирует поступающую извне магическую энергию и распределяет ее по организму вместе с кровотоком. Я же могу распоряжаться лишь крохами.
– Хотелось бы все же научиться этим крохам, – заметил я.
– Позже, если будет такая возможность, я могу попробовать тебе показать принцип и поглядеть, сможешь ли ты их освоить.
– Хорошо, – я выдохнул. – Так, мне нужно время, чтобы это переварить… Давай пока поговорим о нападении этих… Гадов, – я вовремя не сказал просящееся на язык «террористов», а то вдруг бы этот умник по одной оговорке заявил: «Хм, а ты что, пришел из другого мира, где подобные атаки так часты, что для них придумали особый термин?». – Зачем им эта фигня? Ладно, исполнители – смертники, сектанты, у них хрень всякая в головах творится. А заказчикам-то зачем радиоактивное пятно на половину Кандалаусского хребта⁈
– Кандалазия как раз не слишком пострадала бы, – покачал головой Аркадий. – согласно розе ветров, большая часть радиоактивных выбросов накрыла бы Корас.
– Так. То есть это враги Кораса устроили? – я лихорадочно припоминал все, что знал о международных отношениях в этом мире. – Кто там хочет его захватить все время, Орос и Истрелия, они как раз с ним граничат? Но зачем им портить его сельхозугодья? Да еще и с Орденом намертво ссориться в процессе!
– Вот, – особенно мягким тоном, что, видно, показывало у него иронию, заметил Аркадий, – именно эти вопросы задавали себе все те, кому приходила в голову мысль: «а не напасть ли мне на АЭС»? И обычно отвечали себе: «а не напасть». Но несколько лет назад кое-что изменилось, – он сделал явно риторическую паузу.
– Что? – я не стал разочаровывать и подал реплику.
– Мир подошел к порогу первой открытой войны за магическое наследство. А вчера, боюсь, переступил этот порог.
Глава 3
Что я почувствовал, когда услышал о скором начале большой войны – по всей видимости, всемирной?
Ничего особенного.
Не буду врать, я не подозревал этого раньше. Как и большинство жителей Ордена, я мало интересовался внешней политикой и вообще зарубежными новостями. Даже громкая история Агриппины (в смысле, леди Риналло Эрнер, дочери графа Эрнера, полномочного посла в Ордене) прошла мимо меня. Хотя касалась детей-волшебников – темы, по которой я всегда много копал. Я имею в виду ту историю, когда она приземлилась собрала импровизированную пресс-конференцию рядом с королевским дворцом и потребовала освободить из тюрьмы свою няню, посаженную по ложному обвинению.
Но это здесь. Во время своей первой жизни я худо-бедно держался в курсе происходящего в мире – эпоха выдалась слишком турбулентная, чтобы иметь роскошь закрыться в собственной раковине. И что такое планета на пороге большой войны, знал прекрасно. Так что мои чувства можно было описать не как «О господи, нет, за что⁈», а «Блин, опять эта хрень». Следующей явилась такая мысль: «Ладно, здесь хоть ядерного оружия нет, его же вроде как договорились не разрабатывать, мы в школе проходили…» А за ней: «…ага. Договорились. На международной конференции лет тридцать назад. Блин».
Аркадий внимательно следил за сменой выражений на моем лице и мягко сказал:
– Видимо, ты понимаешь серьезность ситуации. Хорошо. А то большинство людей с улицы не очень-то верят, что сейчас, впервые в истории, предпосылки для всеобщей войны как раз-таки сложились.
– Я не совсем человек с улицы, – заметил я. – Но да, если подумать, последняя крупная война между государствами у нас была… Веке в десятом, да? Когда Орагонская империя воевала с Филиситскими островами за торговые пути.
– Это одиннадцатый век, но ты прав. Как раз накануне Столетия Магических войн, – кивнул Аркадий. – После этого сперва маги воевали так мощно, что остальным было не до межплеменных разборок, а потом дети-волшебники быстренько пресекали любые открытые поползновения феодалов. Ведь Проклятье не мешает им останавливать войны, наоборот, даже поощряет!
Я машинально кивнул. В самом деле, в детей-волшебников вербуются люди с обостренным чувством справедливости или долга, или и того и другого сразу – пресловутые «чистые духом». Естественно, они не будут терпеть, как один раздутый спесью барон идет войной на другого, попутно разграбляя крестьян и сжигая их поля! А по боевой мощи даже один ребенок-волшебник превосходит, пожалуй, любой отряд, который мог бы собрать средневековый феодал.
Но ведь именно так и создаются государства – в военных походах и грабежах. Не будет завоеваний – не будет большой территории. Не будет большой территории – не будет большого населения. Не будет большого населения – не будет прибавочного продукта, торговых связей, городов, потребности в техническом и социальном прогрессе и всего прочего, чему мы обязаны современной цивилизацией.
– Вот тебе вопрос со звездочкой, – продолжал Аркадий. – А почему в таких условиях крупные государства у нас все-таки сложились? С десятого века только Орос дожил, и то изрядно видоизменившись и в других границах. От той же Орагонской империи остались только центральные земли Ордена с выходом к Арагосскому морю да Корас. Все остальные современные державы сформировались куда позже.
– Тайные службы, подковерные интриги, тихие отравления и ползучая экспансия, – пожал плечами я. – В учебниках истории даже об этом пишут, но между строк. Да и наше государство фактически управляется службой внешней разведки, просто об этом не принято говорить.
Аркадий чуть улыбнулся.
– Извини, если мои вопросы оскорбляют твой интеллект, мне просто приятно в кои то веки порассуждать на эту тему. Редко доводится. Так вот, ты совершенно прав. Хотя сейчас в Магистериуме не только магистры орденских служб, но и выборные гражданские лица, в целом, конечно, так и есть. Но совсем недавно по историческим меркам обстоятельства изменились. Понимаешь, какие?
– Научно-технический прогресс, – сделал я очевидный вывод. – Если раньше дети-волшебники могли разогнать любой отряд или даже армию, не особо напрягаясь, то теперь не так. Исчез сдерживающий фактор.
– Как ты только что испытал на своей собственной шкуре, – произнес Аркадий. – Причем бандиты, с которыми тебе пришлось вступить в схватку, не были натренированы для боев с детьми-волшебниками.
– А есть и натренированные? – вот теперь у меня сердце похолодело.
– Есть, – просто сказал Аркадий. – По нашей информации, и Истрелия, и Орос, и ряд других крупных держав провели серию нападений на детей-волшебников – видимо, для того чтобы проверить, насколько сложно с ними справиться. В разных условиях. И тихо снимали из снайперской винтовки где-нибудь в людном месте, и подкарауливали в засаде, и вызывали на «честный бой». Результат, увы, печальный. Для детей-волшебников.
– И Орден это допустил⁈ – я сам не заметил, как вскочил с дивана. Моя правая ладонь без моего сознательного участия сжалась на Всаднике Ветра – а ведь я прислонил глефу в углу около двери, когда входил!
Командор, о котором я совершенно к тому времени забыл, тоже вскочил со стула и крикнуть:
– Кирилл!
Я резко обернулся к нему.
Рука военного лежала на застежке кобуры, по-уставному носимой на бедре.
– Прошу прощения, – сказал я. – Рефлексы.
– Аналогично, – Командор застегнул кобуру и уселся обратно.
«Так вот почему он тут остался, – осенило меня. – Не для того чтобы поучаствовать в разговоре или остановить Аркадия, если он начнет рассказывать мне что-то особо секретное. А чтобы охранять его. От меня. Ну надо же. А помоложе и пониже рангом телохранителя с нужным допуском не нашлось?»
– Я уже успокоился, – холодно сказал я и сел на место. – Но вы же Орден! Цель вашего существования – защищать детей-волшебников! А вы просто так это констатируете!
– Не просто, – сказал Командор, как отрезал. Я ждал еще слов, но он больше ничего не добавил.
Я перевел взгляд на Аркадия.
– Я скажу тебе так, – произнес он, тоже куда более прохладным тоном, чем раньше. – Ты не единственный агент Ордена среди детей-волшебников и даже не самый доверенный. Больше информации ни я, ни Командор дать тебе не можем. Думай сам.
Ага. Это что, намек на то, что проводились акции возмездия?.. Ну, допустим. Ладно.
– Но надо же как-то… Дать им понять об опасности, – наконец сказал я. – Как-то подготовить!
– Ты ведь ночуешь в убежище Ладья вблизи Атомограда-58? – спросил Аркадий.
– Допустим, – я не стал уточнять, что ночевал там только однажды.
– У вас там есть один мальчик, капитан страйкбольной команды округа Челюсти. Под его началом в этой команде еще двое ребят из Трехголовой. В этом сезоне они участвуют в чемпионате округа. Мы рассчитываем, что к следующему сезону это увлечение охватит более широкую аудиторию. Конечно, пластиковые шарики не подходят для обучения стрельбе из огнестрельного оружия. А вот чтобы получить общее представление о возможностях пистолетов и автоматов, и заодно подучить основные тактики нападения и защиты – вполне себе.
Огнерез – агент Службы? Вот ни за что бы не подумал! Скорее, я бы Катавасию подозревал. Или Урагана.
– И кстати говоря, – добавил Аркадий. – Дежурный спецназ с пять-восемь очень просил передать, что ждет тебя в гости. Рекомендую воспользоваться их приглашением.
– Так, – сказал я. – Ладно, хорошо. Это мне ясно. Я сам всегда топил за то, что дети-волшебники при современном состоянии науки – пережиток. Надо освоить современные приемы боя и научиться пользоваться оружием, чтобы соответствовать эпохе? Я только за. Но… Ладно, почему сейчас – понятно. А почему вообще, в принципе? Зачем они принялись за это? Для войны мало условий, нужна еще и причина.
– А вот тут в игру вступает магическое наследство, – тон Аркадия уже вернул спокойствие.
– Да, ты уже говорил. Чему я удивляюсь: ведь древние маги же все выгребли подчистую, когда ушли из нашего мира. Или не все?
Если у Ордена нет библиотеки, набитой магическими учебниками, то, может быть, у него есть схроны, набитые артефактами или магическим оружием?
– Почти все, – кивнул Аркадий. – Во всяком случае, те, что ушли и увели других, забрали тое, о чем знали. Но магическая война шла долго, многие побежденные прятали оружие, артефакты и записи, которые победители потом не смогли отыскать. Как ты понимаешь, искать они умели, так что так легко эти тайники в руки не даются. Но нет-нет да что-то и всплывет. Существует негласная договоренность между всеми крупными державами: информация о таких находках не должна попасть в общий доступ. В каждой сколько-нибудь значимой стране есть служба, которая охотится за людьми, случайно наткнувшимися на такие секреты. Ну и штатные кладоискатели на госслужбе тоже есть.
– Ожидаемо, – кивнул я. – И богатый ли там улов?
– Очень скудный, – покачал головой Аркадий. – Если ты думаешь, что кому-то удалось найти условный «шар предвидения» или «огненный меч», то нет. Большинство находок – это какие-нибудь амулеты от поноса или средства для дезинфекции посуды, да еще плохо сохранившиеся. Тем не менее, даже их изучение может кое-что дать. Куда опаснее случаи, когда авантюристы или разжившиеся деньгами экспериментаторы начинают воспроизводить опыт домагической эры…
– Вот сейчас не понял, – честно сказал я.
– Развитая магия тоже существовала не всегда. Мы не уверены, как и когда люди научились ее использовать, но большинство современных ученых считает, что первые маги были людьми с магическими способностями, которыми повезло оказаться рядом с прорывом, когда хищники проникали в наш мир, и уцелеть. После чего они по совпадению проводили какой-нибудь шаманский ритуал, входили в транс или испытывали сильный стресс, заставляющий напрячь все силы – и канализировали избыточную магическую энергию, превращая ее в заклятье. Тем самым инициируясь.
Слушая Аркадия, я вспомнил свое отчаяние в пожаре, то, как я отбросил от себя избыток магии – и обрел способность к эхолокации. М-да. То есть я этак прошел путем древнего шамана, вернулся к истокам?
– А что, прорывы хищников случались и до разрыва Кромки? – спросил я. – Никогда об этом не слышал.
– Считается, что так. И именно они породили древние мифы про летающих монстров о трех головах и тому подобном, – пояснил Аркадий. – Так вот, во все времена были люди, которые плевали на последствия и пытались воспроизвести условия древних протомагов, чтобы получить личное могущество. Насколько я знаю, пока ни одна такая попытка успела не имела. Почему – сложно сказать. Возможно, они что-то делают не так. Возможно, древние маги, уходя, заблокировали саму такую возможность. Но на последнее я бы особенно не рассчитывал. Ни одна блокировка не может быть абсолютной, чему я полуживое доказательство, – он с иронией провел рукой вдоль своего торса.
– Однако, – продолжал человек без сердца, – раньше все государственные службы в меру сил и возможностей пресекали подобные попытки. Опасались новой войны магов, которых они не смогут контролировать. Опасались прорывов Кромки. Теперь же – станут помогать.
– … Потому что думают, будто новое оружие поможет им и от настоящих магов защититься, не только от детей-волшебников, – закончил я мысль. – Ну да, следовало ожидать. И увеличения числа прорывов они тоже не боятся? Ракет, мол, на всех хватит?
– Ракет и Искровых башен, – подтвердил Аркадий.
– Но ведь Искровые технологии есть только у Ордена! – воскликнул я. – Они ведь засекречены намертво, я сколько ни интересовался, максимум, что нашел – учебники полувековой или даже вековой давности!
– И снова не совсем так. Физика в основе искрового оружия никаким секретом не является. Опытные установки создал много кто, просто до ума не довел – нужны долгие опыты, много денег и много усилий, чтобы добиться устойчивого результата. Поэтому только Орден ими и занимался: больше никто не верил в результат, – Аркадий бледно улыбнулся. – Типично для нашей истории. Но это не значит, что Ордену можно спокойно почивать на лаврах. Та же Истрелия не то чтобы совсем не может нас догнать, просто отстала лет на тридцать. Сущие мгновения по историческим меркам. У Ороса был долгий династический кризис, но научная школа там тоже очень сильная, есть подходящая производственная база – особенно если объединятся с Республикой Фали, у которой имеются очень похожие наработки. А они сейчас союзники. Поэтому резонно, что в головах у многих возникла мысль: мы и без Ордена прекрасно справимся с защитой от Тварей. Особенно если заставить Орден поделиться технологиями.
– Так именно для этого была… Диверсия? – удивился я. – Не авария на станции, а кража данных? Но почему так шумно?
– Да нет, авария в первую очередь. Кража данных была на третьем месте – по моему мнению, организаторы нападения не рассчитывали, что хоть кому-то из исполнителей удастся спастись или передать информацию. Как нам пока удалось выяснить, основных целей было две. Дискредитировать Орден – раз. Мол, наши атомные станции небезопасны, сам Орден как государство не имеет запаса прочности и плохо, неэффективно управляется. Похожие темы довольно давно муссируются во многих зарубежных средствах массовой информации… Ты ведь не читаешь по-истрелийски?
Я помотал головой. Иностранные языки никогда не были моей сильной стороной, ни в прежнем мире, ни в этом.
– Если у нас тут бардак и разруха, то сам Творец велел надавить на нас, чтобы мы бесплатно передали свои секреты и технологии так называемому «международному сообществу ученых». То есть – иностранным спецслужбам.
– А вторая цель?
– Вторая цель, скорее всего, – дискредитировать Истрелию. Не знаю, в курсе ли ты, но именно они уже довольно давно оплачивают деятельность и древневольцев, и некоторых других деструктивных сект на нашей территории. Не только на нашей, разумеется – другим соседям по Ойкосу тоже достается.
– Не в курсе, – я нахмурился. – Но заказчики теракта, получается, не они?
Отрадно слышать. Я знаю, что Рина терпеть не может своих родных и специально от них сбежала, но все-таки хорошо, что меня не по приказу ее отца продырявили.
– С высокой вероятностью – да.
– А кто, Орос?
– Либо Орос, либо Фали, мы изучаем этот вопрос. Возможно, совместная операция. Соответственно, еще одна цель – отбить Корас из-под влияния Истрелии и заставить его перейти на орбиту Ороса или Фали, пусть даже ценой потери ценных аграрных территорий. Как видишь, с точки зрения организаторов – одни сплошные плюсы и очень мало минусов.
– Д-да уж… – пробормотал я. – Я бы сказал, ковровая бомбардировка плюсов… То есть теперь подобных… Нападений на АЭС можно ожидать во множестве? И других атак тоже?
– Не знаю, – задумчиво сказал Аркадий. – Данных пока мало. Когда я сказал, что мы перешагнули порог, я не имел в виду, что боевые действия начнутся уже завтра. Я имел в виду, что враждебность выплеснется открыто. Но именно напасть – я имею в виду, перейти границу на танках и самолетах – вряд ли кто-то рискнет в ближайшее время.
– Почему? Если они так уверены в себе.
– Тебе что-нибудь говорит словосочетание «атомная бомба»?
Епрст. Я так и думал! Вот почему стоит только предположить худшее, так оно тут же начинает сбываться⁈ Ну конечно, конечно, блин, тут есть ядерное оружие – раз есть атомная энергетика! Смешно и наивно было предполагать иначе. Достойно мальчика-волшебника!
– Вижу по лицу, что говорит, – Аркадий вздохнул. – Тридцать два года назад самые влиятельные страны Ойкоса договорились не разрабатывать атомное оружие. Но все, конечно, продолжили. Однако только Ордену удалось втайне и создать, и испытать рабочее изделие. Взрыв тогда замаскировали под очередной визит Хищника на хребет Ляляу. Иностранные разведки об этом хорошо знают – тогдашний Магистериум сам передал им материалы. Это оружие чудовищной силы, куда более страшное, чем любая Тварь, которая способна проникнуть в наш мир.
…Этого он мог бы и не говорить, это я и сам знаю.
– Мы в одностороннем порядке обязались не применять его, – сказал Аркадий. – Но наши заклятые друзья знают, что оно у нас есть. И поэтому они не рискнут открыто пытаться отобрать у нас территорию или другие ресурсы. А вот магия – совсем другое дело. Магия – последний ресурс, который в нашем сегодняшнем мире пока не поделен и не имеет хозяев. Кто опередит соседей в магической гонке, тот и станет лидером.
– Как можно победить в этой гонке, пока никому не удалось инициировать рабочего мага? Не считая тебя.
– Меня действительно можно не считать, – Аркадий плавно повел рукой: видимо, это должно было означать взмах. – Эта маленькая демонстрация со стаканом воды исчерпала мой запас магической энергии часа на два. Но ведь есть другие одаренные, которые можно при определенном запасе везения – или просто времени и усилий – инициировать.
– Те, кого пропустило Проклятье? – уточнил я.
– Именно. Оно ведь отбраковывает довольно много одаренных. Для начала, всех магов земли – да, они достоверно существовали в более раннюю эпоху, но, видно, эту стихию признали беспереспективной для воздушного боя. Во-вторых, всех тех, кто не подходит по морально-волевым качествам. В-третьих, тех, у кого рано началось половое созревание – скажем, лет в десять или в восемь. В-четвертых, даже из оставшихся Проклятье инициирует далеко не всех, а лишь поддерживает заданное количество «рабочих» детей-волшебников. К счастью, пока нет способа искать магически одаренных детей или взрослых. Физиологических или генетических отличий мы пока не нашли, обычный скрининг таких как ты или я не обнаруживает.
«Ну ясное дело, – подумал я, – а то бы моих родителей еще школьный врач предупредила бы!»
Аркадий, между тем, продолжал:
– Но исследования ведутся, и, надо полагать, рано или поздно кто-то такой способ найдет. А дальше подобрать ключ к инициации – лишь вопрос времени.
Я кивнул.
– Ясно. Как я и думал, отсидеться не выйдет. Раз пошла такая пьянка, я не могу стоять в стороне. И Проклятье мне не запретит. Речь, блин, идет о выживании человечества!
– Рад, что ты это понимаешь, – предельно серьезно произнес главный аналитик Службы. – И согласен с твоей оценкой: в этой ситуации протоколы Проклятья присвоят более высокий приоритет выживанию вида, нежели помощи конкретному государству. Я так понимаю, ты хочешь и готов сотрудничать с официальными структурами Ордена?
– Еще как, – сказал я мрачно. – В любых объемах, в которых Орден готов сотрудничать со мной.
– Я бы на твоем месте так не говорил, – Аркадий снова чуть улыбнулся. – Ведь выжмут досуха.
– Плевать.
– А что ты сам хочешь получить от этого? – Аркадий поглядел на меня неожиданно пронзительно: не из-под полуприкрытых век, а внимательно и грозно. – Каковы твои личные мотивы?
– Польза человечеству – недостаточный мотив?
– Уж извини, нет. За высокой и похвальной абстракцией должно стоять нечто более конкретное.
– Что ж, изволь конкретное. Тебя настолько бесило быть игрушкой Проклятья, что ты аж сердце себе вырвал. Меня – бесит не меньше. Бесит за то, что оно сделало несчастной мою мать. И даже отец… Мы с ним никогда не ладили, но даже его переехало!
Хотя ему-то встряска пошла чуть ли не на пользу, но я не буду этого говорить вслух.
– А другие? – продолжал я. – Я тут встретил девочку, которая… – тут я осекся. Марина просила не раскрывать никому ее тайну, значит, и Аркадию о ней знать не нужно. – В общем, – я неуклюже закруглился, – это нельзя так оставлять!
Я-то знаю цену хорошим родителям. Да, не все семьи стоят того, чтобы их сохранять. Рина вот рада была бросить свою. А Марина, которая Песня Моря, девочка-в-школьной-форме – идет на любые ухищрения, лишь бы хоть на месяц, хоть на день отсрочить расставание. Есть и куча промежуточных вариантов. А наши предки целый Орден создали, чтобы только помочь своим детям! Разве такие усилия не должны в итоге привести к освобождению от Проклятья? И приведут. Не только благодаря мне, это как пить дать, но свою долю я внесу.
Афина Ураганова не зря подарила своему сыну Кириллу столько любви. Это заслуживает того, чтобы вернуть ее с лихвой.
Видимо, на сей раз Аркадий прочел в моем лице достаточно искренности, потому что он удовлетворенно кивнул.
– Достойная причина. Ну что ж. Тогда тебе передадут новый коммуникатор – его уже подготовили. Там будет не только кнопка связи с дежурным оператором, но и кнопка связи лично со мной. Точнее, с моим секретарем. Секретарь уже проинструктирован соединять тебя немедленно, если только я не лежу на операционном столе. В свою очередь я иногда буду звонить и предлагать тебе задачи, связанные с нашей текущей ситуацией. «Задачи» не в смысле «приказы», а в смысле – проблемы, которые ты будешь волен выбирать, решать или не решать, и как решать. Иные варианты Проклятье может расценить как принуждение тебя к работе, со всеми вытекающими. Но не скрою: твоя помощь может оказаться критически важной.
И окажется. Я об этом позабочусь.
Глава 4
Все-таки у меня выдалось несколько часов свободных, чтобы посмотреть достопримечательности: заночевал я в Лиманионе. Утром меня пообещали подкинуть на самолете прямо до пещеры (точнее, до Ладьи, координаты пещеры я пилотам сказать не мог, потому что сам не знал), это было бы куда быстрее, чем лететь самому. Так что я ненадолго переквалифицировался в туриста.
Помнится, совсем недавно переживал, что не хожу никуда без глефы и не похож на обычного человека? Вот, пожалуйста, снова имел возможность почувствовать себя школьником. Гулял по историческому центру, особо не выделяясь – в столице мой плащ поверх свитера воспринимался в рамках погоды. Глефу оставил в госпитале, прямо у Веселова в палате: тот, едва заметно сардонически улыбаясь, заверил, что она ему ничуть не помешает. Вход в государственные музеи для детей в будние дни свободный, так что попросвещался.
В своей первой жизни я завсегдатаем музеев не был, так, ходил в давние и почти забытые школьные годы, да немного с бывшей женой. Забавно, уже и не верится, что у меня всерьез была бывшая жена, и я всерьез переживал из-за развода – детали прошлой жизни сильно подернулись паутиной в памяти. Прочитанные там книги и просмотренные фильмы вспоминались куда ярче, чем собственная биография.
Но что все-таки бросилось мне в глаза, помимо отсутствия горных пейзажей среди картин: никакого тебе «романтического начала». В смысле, демонов, байронического настроя вьюношей со взором горящим и женщин-вамп на полотнах и в виде статуй. Классическое искусство довольно четко распадалось на сельскохозяйственную идиллию (колосящаяся рожь, голубое небо, румяные детки кормят свинок – почти советский соцреализм, только палитра стилей побогаче) и пышные батальные и исторические полотна, включая многочисленные битвы с хищниками Междумирья. Последние в моем прежнем мире были бы нишевыми иллюстрациями в жанре фэнтези или, скажем, 4K-артом – а здесь вполне себе вписывались в рамки академической живописи.
Современное искусство экспериментировало со всяким импрессионизмом и прочим «художник так видит», но куда адекватнее, чем в моем прошлом мире. Никаких тебе прибитых к стене бананов. Никогда прежде я внимания не обращал, а тут задумался: это везде так, или только в Ордене вкусы не улетели в изврат из-за постоянного давления внешней угрозы – опасность, как известно, здорово прочищает мозги? Или дело не во вкусах, а в том, что нет искусствоведческой мафии, которая в моем первом мире это «современное искусство» и создало?
Ладно, не важно. Важно, что я слонялся по высоким залам и думал о своем.
И «о своем» – это была отнюдь не новая магическая война.
Подготовкой к ней я займусь в свой черед, вот, собственно, уже занялся: пошел в музей Метакосмоса и разглядываю выставленные там страшные туши. Тоже сбор информации, почему нет. Я раздумывал о том, что сильнее ударило по эмоциям: о вырванных сердцах и возможности быть магом вне власти Проклятья.
