Текст книги "Всадник Ветра (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Annotation

Променяв жизнь обычного человека на бытие волшебного солдата древнего Проклятья, я узнал о себе много нового и интересного. Оказывается, я могу выйти против хищника Междумирья и хладнокровно того прихлопнуть. Если нужно, то и в полный контакт, а не с условно-безопасного расстояния. Но последний мой бенефис – это уже перебор! Ладно, что едва выжил. Смертельный риск как раз обычный спутник таких, как я. А вот остановленная лишь в самый последний момент рукотворная катастрофа – нифига не норма! Никак нельзя больше такое допускать. Да, в одиночку против новой угрозы я ничего не навоюю. Но и не нужно. Даже чертово Проклятье теперь признает: мне можно и необходимо по-настоящему плотно сотрудничать с Орденом!

Всадник Ветра

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

notes

1

2

3

Всадник Ветра

Глава 1

Открыв глаза, я увидел над собой стандартный потолок со световой панелью – в каждом первом присутственном месте такой. Я лежал на спине, меня ничего не сковывало, никаких неприятных ощущений, но – глефы не было! Всадника Ветра не было в моей руке!

Удар злости, густо замешанной на панике, занял долю секунды и унялся так быстро, что я мог бы его и не заметить: глефа тут же возникла у моей правой ладони, и пальцы рефлекторно сомкнулись на таком знаком древке. Но лежа держать оружие неудобно, и Всадник Ветра клюнул носом, одновременно, судя по ощущениям, задев что-то другим концом. Нечто со звоном полетело на пол.

– О! Я так и думала, что они не рассчитали!

В моем поле зрения – с левой стороны – появилась мама. Афина Ураганова выглядела не лучшим образом. Глаза красные и внутри и снаружи – в смысле, видно, что и плакала, и недосып такой, что сосуды полопались. При этом говорила она твердо и четко, даже с юмором.

– Что? – не понял я.

– Они отодвинули столик от твоей правой руки, но недостаточно далеко, – сказала мама. – А я говорила! Я говорила, что надо сразу на потолок глефу скотчем прилепить!

– Чужих предметов-компаньонов касаться нельзя, – неожиданно хрипло сказал я, и тут же почувствовал, как хочу пить.

– Ну тогда записку. «Кир, не призывай глефу, ты в палате госпиталя, можно все разнести», – хихикнула мама. – Нет, поленились стремянку затаскивать… Водички хочешь? Только не садись пока, я тебе дам из соломинки попить.

Мама и в самом деле поднесла к моим губам стакан с торчащей из него соломинкой.

– Как представитель Ядерного Щита, сотрудничающий с ребенком-волшебником на благо человечества, позволю себе поинтересоваться – тебе не больно?

Горжусь своей матерью. И формулировки не позабыла, и умудрилась сказать эту фразу предельно ласково.

Я прислушался к себе. Это было трудно: голова слегка плыла, как при температуре, но других неприятных ощущений не было.

– Как будто не совсем ясно мыслю. Но ничего не болит.

Афина улыбнулась – я бы сказал, сквозь слезы, но слез на глазах как раз не было. А улыбка получилась неожиданно жалкая.

– Ты на всякий случай не шевелись. Тебя правда по клочкам собирали. Я видела.

Да, отличный способ доставить матери незабываемые впечатления: спасти ее от террористов и героически умереть прямо перед ней! Хотя нет, не прямо. Она к тому времени уже побежала спасать АЭС. Говорю же, горжусь мамой. Что было бы, если бы она осталась причитать над моим окровавленным телом? Правильно, ничего хорошего.

– Очень важно, чтобы нигде не болело, – продолжала Афина с хорошо замаскированной тревогой в голосе, – мне врачи сказали. Проклятье реагирует на боль. Так что если хоть где-то заболит, ты сразу говори, ладно? Тебя накачали обезболивающими так, как с обычным ребенком ни за что бы не рискнули.

– Ну, уж лучше умереть от передоза, чем от перитонита, – вяло пошутил я. Наверное, не слишком удачно, потому что в палату тут же вошел человек в белом халате.

– Доктор Ураганова, ваш визит окончен, – стальным, четким тоном произнес он. – Не стоит провоцировать гиас. Мы договорились, десять минут.

– Да-да, конечно, – мама еще раз жалко, не характерно для себя улыбнулась мне, сжала мою левую руку и даже не вышла, а как будто была выставлена из кабинета: вошедшая за врачом медсестра поддерживала маму под локоть довольно жесткой хваткой. Самое удивительное, что мама, эта женщина-таран, подчинялась безропотно, почти заискивающе.

Кстати, обращение «доктор» к ней меня сперва удивило, а потом я вспомнил, что она же совсем недавно, летом, защитила докторскую диссертацию. Не по фундаментальной ядерной физике, а по какой-то закрытой инженерной теме. Я попросил хоть намекнуть, по какой, а мама ответила, что даже если бы тема не была закрытой, я бы не то что название не понял – я бы в принципе не понял, при чем тут работа атомных турбин.

И добавила, что вообще-то в их отделе по одной-то докторской у каждого есть, а в ее возрасте уже пора бы писать вторую, если хочешь карьерного роста. Задумчиво так добавила.

– Добрый день, Кирилл, – доктор со стальными интонациями улыбнулся мне, тон его неожиданно стал почти ласковым. – На что-нибудь жалуетесь?

– На жизнь, – пробормотал я. – Бьет ключом, и, что характерно, всегда по голове.

Врач коротко улыбнулся – скорее, потакая больному, чем заезженной шутке – и серьезно ответил:

– Вот голова у вас как раз цела, в нее ни разу не попали. Вы везучий парень! Думаю, теперь все у вас будет хорошо, – еще одна профессиональная улыбка.

– Угу, я вам верю, – сказал я честно. В самом деле, раз я жив и в сознании, значит, Проклятье меня не уничтожило, а раны рано или поздно заживут – регенерация ведь.

– Какие у меня ранения? Когда я смогу вставать? – спросил я.

Если судить по моим воспоминаниям, в меня как минимум несколько раз попали. И раз я отключился, значит, была серьезная кровопотеря. Регенерация, видно, сперва справлялась, потом перестала. А в таких случаях, как я читал, дети-волшебники просто исчезают. Или их исчезает Проклятье. Даже тогда, когда их можно было бы спасти силами современной медицины. Правда, критериев, от которых зависит исчезновение, не знаю, их нигде не публикуют.

Но если со мной такого не произошло, стало быть, регенерация продолжает работать и подлатает меня рано или поздно. Свистопляс упоминал, что после неудачной драки с чудовищем отлеживался дня два. Я все-таки в медицинском учреждении – как сказала мама, в госпитале, значит, в военном? – так что дело должно идти бодрее, но и помяло меня посильнее.

А, ладно, чего гадать, будем надеяться, этот врач-рвач не будет играть в веселую игру «убереги нежную психику ребенка от лишней информации». Лучше его послушать.

– Вы сможете вставать как только мы прокапаем вам последний курс обезболивающих, – огорошил меня врач. – То есть минут через тридцать. Нет-нет, лежите! Не пытайтесь шевелиться. Нам удалось управляемо ускорить регенерацию без нарушения структуры ваших тканей и органов благодаря метакосмическому коллагену. Но технология экспериментальная, мы не знаем, как заживление влияет на болевые рецепторы, поэтому перестраховались с обезболивающими. Если вы сейчас резко встанете, неприятные ощущения могут вернуться. Также мы дали вам откровенно слоновью дозу тромболитиков на ваш вес, у них сильные побочные эффекты.

– Какой-какой коллаген? – зацепился я за непонятное слово.

– Метакосмический коллаген. Взвесь органических соединений, универсально воздействующих почти на любых позвоночных… – врач осекся. – Прошу прощения. Особое вещество, вроде геля. Его иногда добывают из коконов, которые оставляют Твари. Недавно в наш госпиталь поступила большая партия. Не до конца испытанная, но мы рискнули применить ее на вас. Говорю же, вы везучий.

– То есть слизь, которую я добыл, меня же и спасла? Надо же.

– А это вы добыли? – удивился врач, уж не знаю, по-настоящему или поддельно. – Вот уж действительно! Удача на удаче.

Помилуйте, должно же быть когда-то и умение… Ну ладно, в моем втором мире этой цитаты не знают.

– То есть без этой слизи я бы точно умер?

Врач покачал головой.

– Я не люблю гипотетические сценарии. Вы не умерли – это прекрасно. Обычно Проклятье уничтожает носителей при болевом шоке, остановке сердца или смерти мозга – вы избежали всех этих ситуаций, в том числе благодаря усилиям медиков, которые не допустили критического падения давления. А затем коллаген дал нам возможность быстро привести вас в норму, а не держать подключенным к аппаратуре, чтобы давление крови не падало. Что довольно сложно в ситуации с восемью проникающими ранениями.

Охренеть, в меня восемь пуль всадили, а я почти не почувствовал! Не знаю только, можно ли ситуацию назвать везением. Везет, как утопленнику, которого не повесили.

– А где я вообще нахожусь? – спросил я. – В городской больнице?

– В том крыле, которое военный госпиталь, – кивнул врач. – Мы опасались, что ваш гиас сработает на ночевку под крышей, но, к счастью, обошлось. А то были предложения разбить для вас армейскую палатку во дворе, но время было дорого. Ваша матушка сказала, что все будет в порядке – и оказалась права.

Ну да, мама меня хорошо знает. Знает, что я не стану чувствовать себя обязанным врачам, которые спасали мою жизнь под какой угодно крышей. Благодарным – да. Но обязанным? Они точно так же делают свое дело, как я делаю свое.

– Так уже ночь прошла?

– Да, сегодня утро следующего дня после нападения на электростанцию. Ваши раны даже с коллагеном быстрее бы не зажили… Ну вот, пока мы говорили, как раз прошло время. Сейчас позову медсестру, она отключит вас от капельницы и мы осторожно попробуем подвигаться. Сделаем кое-какие тесты, если все хорошо, то можете быть свободны.

– Что, и все? – удивился я. – Неужели никто из Службы не хочет со мной пообщаться? Да и у меня самого масса вопросов по поводу террористов…

– Кого?

– В смысле, захватчиков электростанции.

– Эти вопросы не ко мне, ко мне – по медицинской части, – профессионально дружелюбный тон врача несколько сдал, в нем послышалось легкое раздражение, стальные ноты вернулись. – Представитель Службы действительно ждет в коридоре, но для начала давайте убедимся, что вы не страдаете от побочных эффектов, что у вас нет тошноты, рвоты, спутанности создания и тому подобного. После этого делайте что хотите и общайтесь с кем хотите.

Чего это он завелся? Вроде я ж ничего такого не спросил… Ну ладно, как бы то ни было, а идея «отсоединиться» от капельниц и прочей медицинской машинерии – очень своевременная.

Медсестра действительно явилась, и следующие полчаса я послушно приседал, крутил головой, поднимал руки, открывал рот, сдал кровь и даже пописал в баночку. В общем, изображал образцового больного. Когда я сел, голова действительно немного закружилась, но очень быстро это прошло.

– Да, если бы я не видел вас вчера, сказал бы, что вы идеально здоровы. Хоть в истребитель вас сажай, – заметил врач, когда проверил на планшете, подключенном к госпитальной Сети, результаты моих анализов. – Моча еще не совсем хороша, но это более чем объяснимо. Через несколько дней должна прийти в норму. Если у вас нет жалоб, можно спокойно выписывать. Я бы сказал, явиться на повторный осмотр дня через три, но вы же не явитесь.

– Это вряд ли, – честно подтвердил я. – И жалоб у меня нет.

На мне была больничная пижама, но медсестра, когда врач дал добро, сходила куда-то и принесла прежнюю одежду. К счастью, регенерировавшую вместе со мной, а то надевать окровавленный и дырявый свитер мало приятного.

Хорошо быть ребенком-волшебником! То есть вообще хреново, но когда дело доходит до восстановления от последствий собственной обостренной принципиальности, то лучше не придумаешь. Мне сейчас только продолжительного «отдыха» в госпитальной койке, пролежней, катетера и стомы в животе не хватало для полного счастья!

– Ну вот, а теперь можете встретиться с представителем Службы, – сказал врач. – Он по-прежнему ждет в коридоре. Здесь будете разговаривать?

– Да нет, сам выйду, – покачал я головой. – Что я буду у вас палату интенсивной терапии зря занимать?

– И то верно, – кивнул врач. – Знаете что? Давайте я вас тогда для разговора в нашу ординаторскую провожу.

Похоже, его раздражение улеглось. Или мне с самого начала показалось.

В коридоре представитель Службы ждал меня не один – Афина Ураганова тоже сидела в одном из кресел, кажется, дремала. Впрочем, увидев меня, она вскочила.

– Кир!

– Как видишь, я уже в полном порядке, – я покрутился перед ней. – Было бы, из-за чего переживать!

– Точно-точно? – подозрительно спросила мама. – И если я тебя обниму, из тебя кровь не потечет?

– Ну, это с какой силой сдавишь, – фыркнул я.

Мама обняла меня так, будто я был сделан из хрусталя. Как в раннем детстве, когда я болел с температурой. Наше проявление чувств было прервано легким покашливанием. Тогда я отпустил маму (разумеется, я тоже обнял ее в ответ, и крепче, чем она меня!) и поглядел на службиста.

Нормальный такой мужик, вовсе не «неприметный кгб-шник», скорее, наоборот: симпатичное располагающее лицо, мог бы играть положительных полицейских в кино.

– Корсаков Никодим Матвеевич, – он протянул мне руку, и я без колебаний ее пожал. – Я ваш и Афины Аполлоновны куратор от Службы. До сих пор мы не были знакомы, но, кажется, пришло время пообщаться.

– Да, – сказал я, – у меня к вам много вопросов. Меня обещали в ординаторскую проводить…

– Вы идите, – сказала мама неожиданно, – а у меня дела.

– В смысле? – не понял я.

– В прямом, – ответила мама. – Если ты сейчас будешь с Никодимом Матвеевичем говорить о чем-то важном, то у меня уровня допуска нет. А если о неважном, то я спать хочу, – она очень правдоподобно зевнула.

По моему скромному мнению, ей больше помогла усталость, чем актерский талант.

– Почему моему связному не дали допуск? – я холодно поглядел на куратора.

– Потому что я не хочу, – тут же вмешалась Афина, закатив глаза. – Кир, ну сам подумай! Я и так твой связной и работник АЭС. Нужно мне еще в международную политику лезть? Или в магические тайны?

Ого, то есть будут и магические тайны?

Хотя… Что-то мне этот отказ матери выглядит подозрительным, как будто ей заранее настойчиво посоветовали «не лезть». И, скорее всего, опять по той же набившей оскомину причине, что, мол, если я начну чересчур на нее полагаться, то может сработать гиас. Вряд ли, я все-таки не воспринимаю себя ребенком – и никогда, с тех пор, как вернулась память, не воспринимал. Но Службе и самой Афине этого знать неоткуда.

Ладно, не хочет слышать секретную информацию, не надо. Если я сочту нужным что-то ей рассказать, я так и сделаю, невзирая ни на какие уровни допуска. Потому что могу, вот почему.

В общем, мы попрощались с мамой, после чего я направился за службистом Корсаковым и врачом в ординаторскую.

Ординаторская больше всего напоминала комнату в общаге, только с одним диванчиком вместо трех-четырех кроватей. Шкафчики, в углу кухонный стол с микроволновкой и чайником, в центре еще один круглый стол со стульями, на нем – корзина с несколькими вскрытыми и прихваченными зажимами упаковками вкусняшек, на стенах – разномастные плакаты и календари.

Мы расположились на продавленных мягких стульях за круглым столом, но не напротив друг друга, а рядом, – так, чтобы на стол можно было опереться локтями. Эту диспозицию для разговора выбирал службист, и я оценил, как он стратегически посадил нас на таком расстоянии друг от друга, что наши глаза оказались на одном уровне. То есть не мне не надо было голову задирать, не ему – смотреть сверху вниз.

– Итак, Кирилл, еще раз – приятно с вами познакомиться, – улыбнулся Корсаков. – С вашей матерью мы уже несколько раз беседовали, а с вами как-то не сложилось… Позвольте мне для начала выразить вам глубочайшую признательность! Пока вы был в отключке, поступили предварителовой. – Было бы, кого допросить.

– Не нужно, – неожиданно резко произнес Корсаков. – Его личность уже установлена, контакты и биография взяты в разработки. Поэтому причины его поступка тоже скоро станут известны. А счет действительно шел на секунды. Я не специалист, но, насколько я понял из отчета, ему оставалось ввести буквально одну или две команды, и процесс форсированного вывода реактора в аварийный режим было не остановить.

От этих слов у меня что-то разжалось внутри. Я, в принципе, и так не сомневался, что не зря все это сделал. Но приятно было слышать подтверждение своей правоты.

Корсаков, между тем, продолжал:

– Так что вы все сделали правильно, это я вам как бывший полицейский говорю. Если же вам кажется, что вам не хватает профессионализма… – тут Никодим Матвеевич чуть развел руками. – Нет предела совершенству. Капитан Теримов – это командир группы спецназа – заодно просил меня передать, что они приглашают вас в гости. Думаю, и потренировать вас не откажутся.

– Все это очень приятно слышать, – сказал я чистую правду. – Но я сделал то, что считал необходимым, вот и все.

– Естественно, – кивнул Корсаков. – Но имейте в виду, что руководство АЭС хотело направить в Магистериум прошение о том, чтобы представить вас к государственной награде. Юристы их отговорили.Детям-волшебникам традиционно государственные награды не вручаются. Считается, что вы и так все герои.

Да? А жаль. Титул рыцаря хорошо звучал бы вместе с моим новым именем. Рыцарь Всадник Ветра! (Шучу. Ужасно звучало бы. Хорошо, что мне он и не светит.)

– Ладно, – сказал я. – Хотите меня наградить, выдайте мне много сладкой и вкусной информации. Я бы еще там, на АЭС, голову бы сломал, если бы у меня было время думать. Почему эти гребаные захватчики вообще попытались осуществить свой самоубийственный план⁈ Это же ядерная катастрофа! О чем их заказчики вообще думали? И кто их заказчики? Какое, блин, государство оказалось достаточно тупым⁈ Кто-то с другого материка?

Кстати, а это вариант. Одно плохо: это не мой прежний мир, где действительно существовала закоокеанская сверхдержава, которая думала, что может гадить в Евразии как угодно, а ей ничего за это не будет. В этом мире все крупные государства сосредоточены на Ойкосе, первом континенте. Таланн и Болос, два других, значительно меньше по размерам, и на каждом из них больше всего земель у Ордена. Хотя нет, на Болосе больше всего земель у некоего экзотического государства Сойглеп, но девяносто процентов его территории – безводная пустыня с редкими оазисами. И нет, нефть там не качают.

– То есть вы так уверены, что это не секта, не бандитская группировка, а именно государство?

– Исполнители могут быть и сектантами, – я пожал плечами. – Скажем, ребята из «Воли древних», насколько я помню, в принципе осуждают деятельность Ордена – надо, мол, молиться древним магам и полагаться на детей-волшебников. Но они маргиналы, у них ни средств на подготовку, ни возможности достать план АЭС. А у бандитов нет причин идти на такой риск. Если только кто-то не припрятал в операционном зале рекордную нычку наркоты стоимостью в несколько миллиардов, но тогда сам захват выглядел бы по-другому.

Никодим Матвеевич улыбнулся.

– А знаете, вы угадали. Большинство исполнителей захвата действительно имеют связь с «Волей древних», но их дополнительно подготовили и вооружили. А заодно проинструктировали, как пройти первый КПП на машине, битком набитой людьми и оружием, по минутам расписали все действия. Что касается заказчиков и организаторов… Вкратце я могу вам сказать, что у этого инцидента есть несколько уровней. На том, в который меня посвятили в общих чертах, имела место провокация с целью захватить контроль за ресурсами другого государства, не нашего. Но вы уверены что вам, как мальчику-волшебнику, безопасно желать вмешаться в международную политику?

Я задумался.

– Почти уверен, – наконец сказал я. – Дело дошло до подрывов АЭС – а это угроза всему человечеству. Проклятье не вмешается. Уже не вмешалось – а должно было, как только я начал расспрашивать о роли другого государства.

Корсаков кивнул.

– Хорошо. Но мои полномочия на этом заканчиваются.

Он подчеркнул голосом «мои».

– А чьи начинаются?

– Чтобы встретиться с этим человеком, вам придется отправиться в другую больницу. К сожалению, он сейчас не может далеко передвигаться. Поездка будет довольно долгой. Вы готовы?

Я прикинул. В пещере ничего не требовало моего внимания, встреч я тоже никому не обещал. Мама уже со мной попрощалась. Почему бы и нет?

– Хорошо, – сказал Никодим Матвеевич, – тогда я вызываю корову.

И достал из кармана знакомый мне по виду коммуникатор.

Корова – это дальнемагистральный вертолет. Это куда ж мы летим-то⁈

Глава 2

Винты грузового вертолета рассекали воздух над столицей, а я боролся с желанием прилипнуть к стеклу обеими ладонями и носом – так хотелось все рассмотреть. Или, еще лучше, выскочить из десантного люка и полюбоваться городом с высоты не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой… Увы, требовалось держать лицо перед Корсаковым и другим сопровождающим – между прочим, мужиком с нашивками полного командора! В реалиях моего прежнего мира это где-то полковник. Он не представился, так и попросил называть его: Командор. Поэтому я сидел ровно и делал вид, что виды за окнами мне до лампочки. Тем более, желание поговорить с обещанным «экспертом», который посвятит меня в тонкости международной политики, жгло сильнее, чем жажда осмотреть достопримечательности. Хотя они того стоили.

Столица нашей родины называется Лиманион. Это старинный город, незамерзающий порт на берегу умеренно теплого моря (скорее Ла-Манш, чем Средиземное) к югу от Симасского хребта. Большую часть своей истории он влачил довольно жалкое существование региональной клоаки и чуть ли не пиратского порта. Вроде и расположение выгодное, и природа нормальная, но что-то не клеилось в его судьбе. Потому и соседи – уже в эпоху первых феодальных государств – особо не зарились. Возьмешь его под свою руку, потом замучаешься чистить эту бандитскую вольницу!

А вот Орден во времена становления подобрал этот гнилой плод, заморочился… И уже через пару веков Лиманион славился не лучшими борделями и рабскими рынками на берегах Арагосского моря, а воинскими традициями, сильным флотом и знаменитым собором Творца-Защитника о пяти башнях. Другие достопримечательности – Золотой купол Казначейства, Дворец Тысячи Колонн (на самом деле их там шестьсот, архитектор округлил), где заседает Магистериум, и Музей Метакосмоса с чучелами и муляжами хищников Междумирья в натуральную величину – тоже известны на весь мир. Но лично я видел их только в Сети. Не случалось мне побывать в столице, поглазеть на Стокорабельную бухту с Волчьей скалы или пройтись по мощеным улочкам, на которые в свое время выблевывал ром знаменитый капитан Белая Борода, первооткрыватель Болоса.

Короче, теперь понятно, почему даже с высоты город производил мощное впечатление. Весь: и исторический центр, и новые небоскребы ближе к окраинам, и даже вольготная жилая застройка с многочисленными парками и садами, я уже не говорю о замысловатых многоэтажных авторазвязках – а что, тоже чудеса инженерной мысли!

Говорят, современных небоскребов больше в Истре, столице Истрелии (есть даже один с изменяемой геометрией), а разнообразными «чудесами света» и диковинами славится Ави, столица Ороса. Но, если судить по фотографиям, такой гармонии старого и нового там нет, не говоря уже о настолько идеальной вписанности в ландшафт – горы, разумеется, подступают вплотную к городу. Правда, это горы старые и нападения Тварей здесь случаются крайне редко, но все же и Искровые башни, и военные базы, легко узнаваемые сверху наметанным глазом, показывали, что перед нами метрополия воюющей страны, а не местный Лас-Вегас.

– Впечатляет, да? – спросил в наушниках голос Никодима Матвеевича. – Я сам когда в первый раз увидел, оторваться не мог.

Блин, все-таки спалили.

– Да я до сих пор не могу, – заметил Командор. – Когда случается попасть сюда по делам, стараюсь всегда хоть немного полюбоваться. В отпуск все не выберусь.

Я только плечами пожал. Охота вам играть в добродушных старших и разговаривать со мной покровительственным тоном – пожалуйста, доставлю вам такое удовольствие. Буду пялиться в окно открыто.

– Красиво, – согласился я.

Но воздушная экскурсия уже подошла к концу.

Экипаж усадил вертолет на крышу военного госпиталя – здесь, в столице, это было, конечно, чисто армейское учреждение, еще и одно из нескольких, а не крыло в единственной на город больнице.

Спустившись из кабины по короткой лестнице, я ощутил, что воздух тут гораздо теплее, чем в Челюстях. Зима, конечно, но если там, когда мы улетали, стоял уверенный минус, то здесь температура колебалась около нуля. Вот что значит море рядом!

– Идемте, – сказал Командор.

Коридоры госпиталя, даром, что столичный, почти ничем не отличались от тех, которые я только что покинул: такие же чистые, аккуратные, хорошо освещенные, но… Не очень свежие, что ли? Орден гордится тем, что вкладывает средства в новейшую медицинскую технику, однако отделка зданий здесь не то чтобы совсем старорежимная, но такая… Чем проще, тем лучше.

По контрасту палата, в которую привел меня Командор, выглядела почти роскошной. Или просто роскошной, без всяких почти. На стенах какие-то люксовые обои то ли декоративная штукатурка, даже не поймешь, на окне многослойные драпировки, на полу толстый шерстяной ковер, мебель как из богатого дома, огромный телевизор на стене и аудиоколонки по всем углам. Генеральская, что ли? В смысле, магистерская?

Но ее обитатель, который плавно поднялся с кресла, когда мы с Командором (Никодим Матвеевич остался в коридоре) переступили порог, ничуть на генерала или магистра не походил. Высшие воинские звания редко получают в двадцать лет… Или сколько там ему? Блин, я почти сразу запутался. Сперва этот человек показался мне совсем молодым, не старше двадцати пяти. Потом я решил, что ему, наоборот, не меньше сорока: очень худое лицо с запавшими глазами и заострившимся носом производило впечатление лишенного возраста. Человек был крайне, до синевы бледен; как будто уже начинающие редеть волосы, довольно длинные для мужчины – по плечи, – зачесаны назад. Одет он был в темно-бордовую рубашку и костюмные брюки, на ногах – тапочки. Ничего армейского.

– Командор. Кирилл Ураганов. Здравствуйте, – проговорил он.

Голос человека был мягким, шелестящим, едва слышным, как будто он экономил воздух в легких. Сказав эти несколько слов, обитатель палаты сразу же сел.

Ну что ж, не знаю, чем он болен, но совершенно понятно, почему меня вытащили сюда, а не наоборот. Тип выглядит так, как будто он на последнем издыхании. Такого только в вертолет посади, он и коньки отбросит.

– Знакомьтесь, Кирилл, – сказал Командор, – это Аркадий Весёлов, наш ведущий эксперт по магии. Бывший мальчик-волшебник.

Меня будто обухом по голове ударили. Должно быть, выражение лица получилось забавное, потому что Аркадий, уже опустившийся в кресло, бледно улыбнулся.

– Мне больше нравится, когда вы меня называете просто волшебником. Как-никак, это правда.

С этими словами он сделал жест рукой. Со столика возле широкой кровати, напоминающей больничную только обилием стоящей вокруг аппаратуры, поднялся стакан с водой, и скользнул по воздуху к Аркадию. Тот демонстративно сделал глоток и поставил стакан на подлокотник кресла, в котором сидел.

– В слове «бывший», – закончил Аркадий, – есть что-то от неудачи. Тогда как мое положение, несмотря на все его неудобства, я предпочитаю считать успехом.

Выглядит просто – банальный телекинез – но я никогда не видел, чтобы кто-то из детей-волшебников использовал его прямо. Хотя, если подумать, что такое полет, как не теликинез, скастованный на самого себя?

Вобщем, я был по-честному впечатлен.

Командор перевел взгляд с Аркадия на меня и обратно и сказал:

– Я посижу тут в уголочке, – он кивнул в сторону кровати. Роскошная палата была разделена на две части неполной перегородкой с аркой, и в «спальной» части, рядом с застеленной, но смятой кроватью, на которой валялись какие-то распечатки, стоял мягкий стул на колесиках – явно для медицинского работника.

На него Командор и уселся, после чего так профессионально сделал вид, будто его тут нет, что я и правда довольно скоро о нем забыл. Впрочем, Аркадий умело приковал мое внимание.

– Прошу, присаживайтесь, – сказал Аркадий. – Сам я долго стоять не могу, увы.

Я оглянулся и устроился на диванчике у стены, вполоборота к Аркадию. Кстати, удобная диспозиция для разговора: не нужно сверлить друг друга взглядами, будто во время допроса.

– В первую очередь хочу сказать, что очень рад знакомству, – так же плавно и мягко продолжил Аркадий. – Мне показали список ваших достижений, он впечатляет…

– В первую очередь, давай на «ты»? – перебил я. – Мне понятно, почему армейцы и службист выкают, но мы-то с тобой чего? Ты, конечно, старше, но не настолько, чтобы это была прямо проблема.

– Давай, – согласился Аркадий, снова с легкой полуулыбкой. – Так и правда проще.

Мне и правда удалось сбить его с накатанной колеи: было видно, что он заранее просчитал наш разговор, и теперь не то чтобы в растерянности – скорее, перебирает в голове шаблоны, думает, на каком лучше остановиться. Почти без паузы он продолжил:

– Мне сказали, у тебя много вопросов в связи с нападением на АЭС. Задавай.

– Много – не то слово, – согласился я. – Я весь один сплошной вопрос. Но, конечно, теперь меня больше интересует, как ты умудрился повзрослеть и сохранить магию, а еще где ты потерял здоровье. Это что, было необходимым условием бегства от Проклятья?

Говоря так, я сознательно ему подыгрывал: ясно же было, что Аркадий – и начальство из Службы – с самого начала хотели меня впечатлить этой демонстрацией, сбить с панталыка, заставить растеряться. Зачем? Ну, например, чтобы скормить мне полуправду или запудрить мозги. Или, будем честны, просто чтобы дать мне понять, насколько выгодно с ними сотрудничать – мол, если мне такое показывают сразу, то только представьте, какие секреты у них по закромам припрятаны!

Но мне-то какое дело? Я и так собирался сотрудничать со Службой и, шире, с Орденскими вооруженными силами – в тех рамках, которые разрешало мне Проклятье. Я в любом случае собирался докопаться до правды насчет этого гребаного теракта и знал, что мне ее все равно скажут: слишком уж крутым героем я себя там показал, умудрившись освободив ее без потерь среди бойцов или заложников. Так что ситуация Аркадия мне и впрямь сейчас представлялась важнее всего. Потому что он уже достиг того, что я только наметил достичь: победы над Проклятьем. Пусть это, похоже, была какая-то хреновая победа. Но кто сказал, что я не смогу лучше?