Текст книги "Всадник Ветра (СИ)"
Автор книги: Сергей Плотников
Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Я не видел, переглянулись ли девчонки между собой, но Рина заговорила как будто от всех:
– Ну раз так, делать нечего. Полетим к твоей маме без тебя!
– Что? – я аж офигел.
– А что такого? Ты же к ней тоже не успеешь, я правильно понимаю? Или все-таки вечером планируешь?
– Не успею, но… – я хотел сказать, что маме я ничего формально не обещал (сказать по правде, я ее вообще последний раз видел в больнице сразу после теракта – и кто я после этого? Не просто уже дятел, уже свинтус натуральный!), но Левкиппа меня перебила.
– Тогда тем более нам стоит ее навестить! Если она нас в дом не пригласит, ну ладно, полетим обратно. Хотя бы подарок отдадим. Зря, что ли, мы его готовили?
Ага, то есть подарок они все-таки сделали сами, а не в магазине забрали. Без меня вчера девчонки никуда не ходили, а сегодня, если они и брали что-то в магазинах Лиманиона, пока я беседовал с Аркадием, это что-то уместилось у них в карманах.
– Заодно и твою вешалку подарим, – добавила Ксантиппа.
– Я ведь не успел ее сделать!
– За ночь доделаешь, – сказала Рина приказным тоном.
– А спать когда?
– Я помогу, – вызвалась Ксюша. – Я могу дорезать по твоему трафарету.
– А я отполирую, – добавила Лана. – И быстросохнущим лаком… До следующего полудня точно высохнет.
– А мы с Саней и Риной доделаем наш собственный подарок, – поддержала Лёвка. – И все отлично успеем.
То есть он у них все-таки не доделан? Они что, цифровую открытку маме склепать решили? Какую-нибудь эксклюзивную, с фотками из блога… Ну ладно, не мое дело.
* * *
Так и вышло, что на следующее утро я впервые за много дней вылетел из нашего замка – интересно, как быстро я начал считать его хотя бы немного своим – в гордом одиночестве. Девчонки еще досыпали после того, как целую ночь за меня доделывали вешалку, вырезали печенье и мастерили еще какие-то лакомства, которые прилично взять с собой в гости (от тортика они в итоге отказались).
Вешалка, кстати, вышла хоть куда, я даже не ожидал. Изначально вместе с ней я хотел сделать подарки и девчонкам – вырезать для каждой по деревянной лошадке. Плоской: я не настолько хороший резчик, чтобы замахнуться на объемную скульптуру. Точнее, в прошлой жизни я такое умел, но в этой руки ничего не помнили. В итоге я сделал только одну фигурку, все-таки объемную, но не лошадиную, а куда попроще, без анатомии – в виде самолетика: мне пришло в голову, что являться к Марине с пустыми руками на праздник как-то совсем зашквар. И так я ее от любимых родителей оттаскиваю.
Новый коммуникатор мне вчера выдали: я нашел его в кармане той же нелепой куртки. Да-да, мне пришлось надеть ее снова, потому что Клавдия Рашидовна снова вывела меня из госпиталя под видом малыша Вадика. За ручку! Ладно, это была наименьшая из моих проблем в тот день…
Вместе с коммуникатором лежала записка следующего содержания: «Сумарокова Марина Вениаминовна», далее адрес в Каликии и телефон. На обороте листа было написано «Командор» и тоже адрес и телефон. Все почерком Аркадия. Быстро! Это, получается, он успел справиться насчет нее, пока я ждал медсестру возле лифта.
Ну вот, я решил не извращаться и не лететь в Каликию напрямую, а поехать на поезде. Мне повезло: недалеко от того места, где Ихос впадает во Вьосу, как раз находилась железнодорожная станция. Электрички на этой ветке ходили не так часто, как на большой линии, соединяющей два ближайших Атомограда, Каликию и Иркоран дальше на юго-востоке, но все-таки ходили. Поэтому мне и надо было вылететь рано утром, чтобы успеть на семичасовую, а то следующая будет только в обед.
На расчищенной от снега платформе я подошел к кассе и впервые попросил билет от имени ребенка-волшебника.
Кассирша уставилась на меня во все глаза, но проверять не стала: она видела, как я подлетал. На платформе утром выходного дня никого не было, молодой женщине явно хотелось поболтать.
– Вы можете и без билета зайти, – сообщила она, выдавая мне бумажный квадратик. – Просто перелетите через турникет, да и все. Контролеры вас проигнорируют.
– Спасибо, – сказал я, – не хотел подавать дурной пример.
– Правда? Тогда не могли бы вы в поезде поставить ваше копье в стойку для лыж? А то сотрудники поезда иногда нервничают.
К тому, что глефу называют копьем, я привык давно, так что только кивнул кассирше. Когда мы в прошлый раз ехали с Мариной в электричке, стойки для лыж я не видел – но поезд был старый, и зима только начиналась. Я знал, что в старых поездах зимой устанавливают временные стойки в начале каждого вагона либо через вагон. В новых вроде бы есть сразу вешалки для лыж и велосипедов в тамбурах, но я никогда не приглядывался.
В этот раз поезд подошел новый, вырвиглазно неоново зелено-голубой. Ну, хоть не желто-розовый, и на том спасибо. Стойка для лыж и правда оказалась в тамбуре, глефа смотрелась на ней слегка сюрреалистично. Мне немного не по себе было оставлять ее вот так: рефлексы из прежнего мира говорили, что лезвие холодного оружия в поезде нужно закрыть чехлом, рефлексы из нового – что будет толкучка, и кто-нибудь может Всадника Ветра случайно потрогать или даже уронить. Но я усилием воли напомнил себе об орденских правилах приличия в отношении детей-волшебников и предметов-компаньонов. Моя красавица-глефа выглядела явным предметом-компаньоном, так что можно было не волноваться: никто не тронет.
Заняв место у окна, я приготовился додремать недодреманное. Но сон не шел. Сначала я думал о Марине, о том, как помягче поговорить с ней, чтобы случайно не спровоцировать гиас ни у себя, ни у нее. Потом стал прикидывать, где буду встречать этот Новый год – в дороге, в Лиманионе, или, может быть, все-таки успею к маме (в том случае, если Марина согласится отправиться в Лиманион без меня или если Аркадий решит поговорить с ней по видеосвязи). Но мысли мои все равно возвращались к бессердечному магу.
Сперва я против воли начинал думать о всяких обрывках медицинских знаний из моего прошлого мира: об органах, напечатанных на 3д-принтерах, о пересадках органов свиньи и тому подобном. Сейчас эта информация уже никак и никому не могла помочь: как я понял со слов Аркадия, счет по-любому шел на дни. Кроме того, я понятия не имел, что там за экспериментальный имплант подготовили медики – может быть, как раз биологический, выращенный из его собственных тканей? Было бы неплохо. Что Аркадий говорил о нем?..
А ничего не говорил. Сказал, что Романова оценивает шансы на успех как «довольно значительные», если я верно запомнил. И что у него нет оснований сомневаться в ее профессионализме.
Когда я припомнил это, сон совсем с меня слетел, а настроение резко испортилось.
«Довольно значительные» шансы на успех – это может быть, например, десять процентов. Я знаю, как выражаются медики! «Нет оснований сомневаться в ее профессионализме» – значит, в глубине души он сомневается.
Да и вообще, все эти его оговорочки… Не хочу, мол, звучать как человек, составляющий завещание, но тем не менее послушай, что я тебе скажу напоследок… Планировать то, что произойдет после смерти, бесполезно… Не суйся в Прорыв после монстров, имей в виду, что у Ордена есть безопасный способ…
Да, походу, Аркадий оценивал свои шансы выжить совсем невысоко.
Задумавшись, я чуть было не пропустил пересадку на другую ветку на станции Узловая. К счастью, голос, объявляющий станции, дважды повторил «Пересадка на линию Кандаласский Транзит» – и я еле успел выскочить из поезда. Новый билет оформлять не пришлось, но я слегка запутался в указателях и чуть было не сел на электричку в противоположную сторону. Нашелся в последний момент. Но, кстати, даже если бы и не нашелся, ничего страшного: на главной Кандаласской линии электрички идут куда чаще, раз в час. Плюс еще рейсовые поезда три раза в день. Уехал бы.
Устроившись в новом поезде, я попытался думать конструктивно, о предстоящих задачах – но все равно сбивался на прежнее. Фокус в том, что без Аркадия эти самые «предстоящие задачи» делались куда сложнее, разбухали и ветвились. Нужно будет найти новые источники информации; нужно будет по-новому налаживать отношения со Службой; нужно будет каким-то образом искать способы разобраться с магией, нарастить свой арсенал не связанных с Проклятьем заклинаний, чтобы иметь шанс победить Проклятье за пределами нашего мира… Черт возьми, а если для этого придется сделать что-то, аналогичное тому, что сделал Аркадий? Вырвать себе сердце, чтобы гиасы не мешали, – и после этого на остатках магии нанести удар по Проклятью?
Не хотелось бы. Я, определенно, не мученик по натуре, да и не маньяк, способный абсолютно на все ради поставленной цели. Прежде чем принимать такое решение, я десять раз проверю, что другого пути точно нет! Нет, сто раз. Это как минимум.
А еще нужно будет отомстить. Теперь в моем черном списке были не только те, кто организовал нападение на АЭС, но и те, кто устроил покушение на бессердечного мага. Если Орден решит их не преследовать из каких-то высших политических соображений, я сделаю это сам. Еще не знаю, как, но точно сделаю.
Подонки не должны жить.
Как ни странно, за тяжелыми мыслями дорога пронеслась незаметно, хотя, казалось бы, должна тянуться. Я снова чуть было не пропустил Каликию, из транса меня вывела только мигающая новогодними украшениями надпись над зданием вокзала. Все, хватит рефлексии. Буду делать то, что могу, шаг за шагом. Пока эта дорожка завела меня на удивление далеко – посмотрим, куда выведет дальше.
…Марина жила всего в паре кварталов от вокзала – очень удачно, потому что я не хотел, чтобы Сумароковы-старшие случайно увидели меня на подлете. Я просто оставил Всадника Ветра на крыше станционного здания, спустился по пожарной лестнице и отправился к ним пешком. Прогулка по утренней заснеженной Каликии – было около одиннадцати утра – длилась совсем недолго. В другом настроении я даже полюбовался бы старинными улочками, но теперь только порадовался, что быстро дошел.
Двухэтажный многоквартирный дом, судя по лепнине на фронтоне и форме крыши, был, похоже, построен в позапрошлом веке. Недавно его переделали во что-то вроде таун-хауса: теперь здесь жило всего три семьи, по числу подъездов. По крайней мере, на каждом подъезде висели именные таблички.
Я нашел табличку «Сумароковы, В. Г., Т. Н. и М. В.» Надо же, родители Марины вынесли и ее инициалы! Обычно на таких табличках указываются только хозяева, но не их дети.
Я позвонил, достал из кармана плаща самолетик, упакованный в красную оберточную бумагу (у девчонок взял) и стал ждать.
Мне открыла миловидная женщина лет сорока, настолько похожая на Марину, что я даже моргнул от неожиданности.
– Здравствуйте! – сказал я, пытаясь звучать естественно. – А Марина дома? Я бы хотел ее поздравить с Новым годом!
Женщина чуть склонила голову, окинула меня долгим взглядом.
– Здравствуйте, – сказала она с легкой заминкой. – Нет, Марина пошла в парк выгулять собаку. Я уже сказала вашему другу.
– Какому моему другу? – не понял я.
– Тому, который только что приходил, – женщина нахмурилась. – Или вы не вместе?
На какую-то дикую секунду я подумал, что она имеет в виду Аркадия – как ни странно, он стал ближе всех для меня к понятию «друг» (если не брать моих девочек, но они отдельная категория). Однако тут же сообразил, что бессердечный маг ну никак не мог нанести сюда визит, а даже если бы и мог, госпожа Сумарокова ни за что не зачислила бы его в одну категорию с явным школьником.
– Он только что ушел, вы его легко догоните, – продолжала женщина. – Парк по ту сторону от вокзала, его отлично видно сверху. Там всего три аллеи, не заплутаете.
Потом она улыбнулась мне какой-то очень грустной улыбкой.
И тут у меня словно щелкнуло.
Сумарокова-старшая с самого начала обращалась ко мне на «вы»! Разве естественно обращаться на «вы» к школьнику, приятелю своей дочки? Нет. А вот к мальчику-волшебнику – естественно! Таково требование орденского этикета, родившееся, как я понимаю, отчасти из уважения к защитникам, отчасти из понимания, что любой ребенок-волшебник может быть весьма солидного возраста. Фраза о том, что парк видно сверху, в ту же степь.
Я был прав. Родители Марины прекрасно обо всем догадались! Правда, как она меня опознала без глефы? Может быть, по слишком легкой одежде?.. Я сообразил, что не проверил прогноз погоды. Может быть, сегодня настолько холодно, что ребенок в одном плаще и свитере правда выглядит странно? Глубоко погруженный в свои мысли, я даже не обратил внимания, как был одет народ на вокзале!
Я набрал воздуху в легкие, чтобы что-то сказать, но Маринина мама уже опередила меня:
– Я так рада, что у Марины есть надежные друзья, – сказала она с улыбкой. – Когда поздравите ее, приходите на праздничный ужин, ладно?
– Если получится, – машинально сказал я, уже думая о другом.
Маринина мама кивнула, еще раз улыбнулась мне и прикрыла дверь.
Кто-то зашел к Марине. Кто-то, в ком ее мать тоже явно опознала мальчика-волшебника, раз посчитала моим другом. Но кто может ее разыскивать, если она скрывает ото всех свой адрес и сам факт, что все еще ночует под родительской крышей?
Может, Аркадий или Командор все-таки прислали другого агента? Нет, они бы меня предупредили… Да и другой агент только напугает Марину!
Откуда у меня такое дурное предчувствие, что аж холод в груди? Какая опасность может грозить Марине от еще одного ребенка-волшебника? Максимум – неприятный разговор!
Ну что ж, некогда наводить маскировку. Я спрятал в карман деревянный самолетик и призвал Всадника Ветра. Через секунду я уже летел над домами, больше не заботясь о том, увидят ли меня Маринины родители из окна.
Парк я нашел легко: действительно, три аллеи, разделенные ровными рядами берез и кленов, посередине центральной – засыпанный снегом фонтан. Вот только ни Марины, ни собаки, ни другого ребенка-волшебника я в парке не увидел. Пусто.
Ну как, не совсем пусто. По центральной прогуливалась под ручку пожилая пара, да какая-то девушка подкармливала голубей у засыпанного снегом фонтана. Кстати, все трое – в теплых куртках или пальто, в шарфах и шапках, в варежках и войлочных сапогах вроде валенок. Видно, действительно очень холодно. А вот на боковых аллеях совсем никого не было.
Неужели я разминулся с Мариной и вторым ее… Приятелем? Преследователем? Сюда ведет только одна улица, вдоль которой я и летел, и я внимательно смотрел вниз, так что девочку с собакой не пропустил бы.
Кстати говоря… Парк, собака. Что-то как-то не очень у меня хорошие ассоциации с этим набором токенов!
Надо бы позвонить ей на сотовый, благо, Аркадий дал мне номер… Но у меня опять нет телефона – только новый коммуникатор Службы! Эх, ведь знал же, что может понадобиться, надо было хоть у девчонок попросить…
Может быть, сейчас зайти в любой магазин техники? Потеряю минут двадцать, пока мне будут оформлять связь-карту – нет, больше, наверное, с учетом предновогоднего наплыва – зато буду в доступе.
Не знаю, зачем я приземлился возле фонтана, напугав девочку с голубями, и запустил свою эхолокацию – все три аллеи, разделенные рядами голых зимних деревьев, отлично просматривались насквозь. Может быть, просто привычка сработала: последнее время эта абилка здорово помогала мне, когда я что-то искал.
К моему удивлению, помогла она и сейчас.
Хотя глазами я отлично видел, что и левая, и правая аллея пустовали, эхолокация неожиданно показала мне, что на левой находились еще два человека. Мальчик и девочка, судя по фигурам. Девочка в пальто, шапочке и сапожках, с какой-то круглой штукой в руке – возможно, катушкой собачьего поводка… Мальчик – в распахнутом полушубке, тяжелых ботинках, без головного убора и… С огромной косой выше своего роста в руке. Той косой, которой косят, а не той, которую заплетают.
Неужели Свистопляс? Он что, тоже знает Марину? Хм, она ведь как минимум раз ночевала в Ладье, запросто могли познакомиться и даже подружиться настолько, что девочка дала ему свой адрес. Ну, если так, то зря я за нее волновался: все-таки не интуиция сработала, а нервы пошаливают. Только почему они невидимы?
В следующую секунду до меня дошло. Невидимость! Это же новая, незнакомая магия! Никогда я не читал и не слышал ни о чем подобном применительно к детям-волшебникам. Я был прав, Марина что-то такое открыла! Не зря поехал! Кто знает, может быть, это тот самый кирпичик, которого нам не хватает для победы над Проклятьем⁈
Но что они делают в этом коконе невидимости? Зачем он им? Похоже, всего лишь разговаривают: черты лица эхолокацией разобрать трудно, но я был почти уверен, что губы Свистопляса шевелились. Что это за разговор такой особо секретный?
И… Мелочь, конечно, но где собака?
Когда я подумал об этом, то сразу же подумал и о другом: а ведь этот парень выше Марины. Трудно сказать насколько, когда они стоят не вплотную друг к другу, но минимум на полголовы. Свистопляс одного со мной роста, я хорошо помню, как думал в Ладье, что мы с ним очень похожи внешне. А Марина вроде бы выше меня… Точно, выше, вровень с Ксюшей, раз отец отдал ей Ксюшино платье. Значит, это с ней точно не Свистопляс, просто кто-то с похожим предметом-компаньоном. Кто-то незнакомый.
Вдруг Марина упала на колени, согнулась, зажала руками уши и широко открыла рот – закричала. При этом мне не было слышно ни звука.
Вот же ж вашу машу.
Глава 21
Первым делом я с места рванул по воздуху прямо к этим невидимкам. Что я собирался делать? Сам не знаю. Нельзя планировать, не понимая, что происходит! То ли парень с косой что-то очень неприятное Марине сказал – то ли ударил ее невидимой на эхолокации магией, которая причинила ей боль (и почему-то после этого не был дезинтегрирован Проклятьем). Одно мне было ясно: происходит что-то отчетливо хреновое, нельзя оставлять ситуацию развиваться бесконтрольно.
Короче, я без всякого труда перелетел на третью аллею, но на парочку наткнуться не смог, хоть ясно «видел» их с помощью эхолокации. Раз метнулся мимо, другой – и понял, что просто физически не способен даже пройти на расстоянии вытянутой руки! Меня тупо отводило в сторону.
Вот ты какое, оказывается, свернутое пространство. Можно было догадаться и раньше, когда я только понял, что не слышу Марининого вопля.
Следующая попытка была вообще в лоб: я попытался прорвать невидимый кокон Всадником Ветра, запустив свою усиленную версию «циркулярной пилы» с микро-контейнерами. По нулям! Глефа просто рубанула воздух.
Пробовать другие силовые методы было явно бессмысленно. Может быть, сработала бы собственная магия, в смысле, какая-нибудь хитрая схема закачки энергии, как с телекинезом. Но блин, их бесконечное количество, этих схем, попробуй, угадай! Хуже, чем пароль подбирать брутфорсом.
А может, просто побыстрее разогнаться? Один раз нам с девчонками ведь удалось прорвать защиту кокона Твари за счет кинетической энергии! Но без Лошадок я точно так не смогу. Плюс, что-то мне подсказывало, что в данном случае не сработает: искривленному пространству все равно, с какой скоростью в нем движется объект, пока эта скорость значительно меньше световой. А времени на провальную попытку у меня не было.
Вот, кстати, о времени. Оно, похоже, истекала: парень внутри свернутого пространства заметил мои старания: поднял голову и проводил взглядом. Марина же не обращала на меня ни малейшего внимания: то ли была занята своим горем (или физической болью?), то ли для нее стенки «четвертого измерения» не просвечивали.
Так, ну ясно, теперь окончательно ясно, кто автор этой свертки – и что он удерживает Марину в ней силой. Хотя другие варианты и прежде были маловероятны. Еще один юный гений, блин! Откуда он тут взялся⁈
Так, если это долбанное четвертое измерение не взламывается, возможно, я смогу взаимодействовать с ним по-другому?
Мою следующую попытку трудно объяснить чистой логикой – хотя и случайным тыком тоже. Скорее, сработала смесь интуиции, вовремя подбросившей воспоминание о работе врачебных стетоскопов, с еще более смутными догадками о природе магии. Короче, я выпустил воздушный щуп, но связал его не с пальцем, как следовало бы для создания воздушного когтя, – а с ухом. И отправил второй конец в сторону двух фигур, пытаясь нащупать границу этого рукотворного пространства.
У меня получилось! Щуп коснулся некой плотной оболочки, после чего я услышал голос – глухо, как за стеной, но все-таки вполне четко.
– … тварь бесполезная, нюня малохольная, – с ленивыми интонациями говорил подростковый мальчишеский голос. Точно не Свистопляс, у того голос еще совсем детский, звонкий, а тут уже басок слышен. – Даже сдохнуть самой совести не хватает! Так долго с тобой вожусь, что аж еще кто-то приперся! Крутится, вертится, вынюхивает… – Марина вскинула голову, кажется, удивилась. – Али по твою душу? Давай-ка послушаем, что скажет гость незваный!
Тут Марина и незнакомый парень возникли прямо передо мной. Странный, дезориентирующий момент: только что я «видел» их только эхолокацией, и вот уже просто глазами! Я даже пошатнулся.
Марина ахнула, попыталась вскочить и закричала:
– Кирилл, это модератор Проклятья, беги!
В следующую секунду солнечный зимний день пропал: вокруг разлилось сплошное белое пространство, без стен и потолка, непонятно как освещенное. И находились в нем только мы трое: Марина, я и Маринин обидчик.
Только теперь я его как следует рассмотрел. Выглядел он как мальчишка… нет, пожалуй, подросток, хотя точный возраст ускользал. Скажешь «двенадцать» – поверю, скажешь «пятнадцать» – тоже поверю, но уже с натяжкой. Одет был стандартно для детей-волшебников, то есть очень причудливо: в красную бархатную шубу до середины бедра с оттороченными черно-бурой лисой воротником и рукавами, а также в черный стилизованный кафтан, брюки и высокие, до колен, черно-алые сапожки. Огневик, значит, у них какая-то нездоровая тяга к черно-красным тонам. Черноволосый, стрижка стильная, в одном ухе – серьга с красным камнем, в другом тоже какая-то хитрая серьга, которая держится на крае уха, с цепочками. Кольца на пальцах. Вот такого я на мальчиках-волшебниках обычно не видел, даже на огневиках.
Модератор Проклятья, значит. Блин. Нет, ну логично, в принципе. Любую полностью автоматическую систему можно взломать и эксплуатировать. Авторы Проклятья, явно очень опытные маги, отлично понимающие человеческую природу, не могли не предусмотреть какой-то бэкдор, который позволял бы контролерам убирать накопившиеся ошибки. Почему у меня нехорошее предчувствие, что меня сейчас тоже сочтут такой ошибкой?
– Ну все… – устало всхлипнула Марина. – Не успел.
Я шагнул вперед, становясь между Мариной и модератором. Тот неприятно улыбнулся, показал на меня древком своей косы и сказал:
– Ага, вижу всю твою подноготную. Всадник Ветра, значит. И трех месяцев не прошло, как обратился к Благословению, а уже убил… О-о-о, четырех чудовищ! Любо, любо!
«Атаман нашелся, тоже мне», – неприязненно подумал я, усилием воли загоняя обратно в подсознание голос Николая Расторгуева.
Чувак говорил… Странно. Вроде как с уклоном в старину, но без акцента. Дети-волшебники, даже и много пожившие, обычно звучат неотличимо от современников. При этом модная стрижка, сложная серьга и малое число архаизмов в речи показывали, что он не в каком-то схроне триста лет пролежал, а вполне себе бродил среди людей. Выделывается, что ли? Или не считает нужным менять свой лексикон?
– Приличные люди представляются первыми, – бросил ему я. – Как я должен тебя называть?
Парень хмыкнул.
– Благословением наречен я Кесарь, по заслугам и завоеванию я – Тень мага. А называй меня «господин», раб.
– Я тебе не раб.
– Ты раб Благословения. Я же поставлен им надзирать за такими, как ты и она.
– Да? Поставлен за заслуги, значит? И за какие?
– Не тебе с меня отчет брать, – модератор сказал это скучающим тоном. Не так, словно никаких заслуг у него на самом деле не было, а так, будто он и в правда считал меня недостойным.
Неожиданно Марина затараторила, явно пытаясь впихнуть как можно больше информации в как можно меньший промежуток времени:
– Кир, он мне хвастался, что они раньше были дети-волшебники, которые убивали много чудовищ, соблюдали все правила, и вот их за это…
– Неужто забыл я тебе уста запечатать? – перебил ее Кесарь. – Молчи обо всем, что от меня слышала.
Марина сдавленно охнула, замычала, будто прикусила язык. Оглянувшись на секунду, я увидел, что она держится руками за рот и смотрит на меня отчаянными глазами.
Я снова развернулся к Тени мага. Нет, буду звать его просто Тенью – мерзкий тип. Впрочем, я пока не был уверен, чего он хочет. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. Но… Не убил ведь сразу ни Марину, ни меня. Беседует. Поглядим, может, удастся его еще на информацию размотать?
– Ты на нее новый гиас наложил?
– Власть имею, говорил же, – он пожал плечами. – И ты тоже никому не скажешь о Тенях.
Блин, опять же, логично. Раз об этих Тенях – а он вряд ли один такой, да и Марина говорила во множественном числе – даже слухов не ходит среди детей-волшебников, значит, они как-то очень качественно скрывают свое существование. А модерские права, стало быть, включают и наложение гиасов. Интересно, что еще?
– А теперь отвечай, зачем искал девчонку? – спросил Тень.
Я сунул руку в карман, нащупал деревянный самолетик. Вытащил его. Красная оберточная бумага смотрелась очень ярко на фоне белого свернутого пространства.
– Новогодний подарок хотел отдать.
Тень удивленно хлопнул глазами, протянул руку, как будто собирался коснуться самолетика – не вышло бы, он стоял далеко, да и я бы отдернул – и вдруг начал ржать. Да как! Заливисто, чуть пополам не сгибаясь. Потом просипел сквозь смех:
– Ой, умора, ой, не могу, ой рассмешил! Считаешь, стоит чего-то эта падаль, что ли?
Чувствуя, что начинаю закипать особенно холодной, белой яростью, я проговорил максимально спокойно:
– Ты же за ней явился.
– Служба моя такова. Выпалываю сорняки.
– В каком смысле выпалываешь?
– Да уж как водится, – типчик перехватил косу двумя руками, на лезвии зажегся холодный голубой огонь.
Значит, воспитательной лекцией дело не ограничится… Впрочем, кого я обманываю, это с самого начало было ясно. Так, надо успокоиться. Нельзя разозлиться настолько, чтобы броситься на него с глефой: тогда гиас сработает точно. Может быть, Тень именно этого и добивается. Я кончусь в попытке защитить Марину, Марина тут же из чувства вины самодизентигрируется – а ему даже руки марать не придется. Все молодцы, всем спасибо.
Нет, меня такой сценарий решительно не устраивает.
Машинально я сделал еще полшага вперед, чтобы точно загородить Марину у себя за спиной, и спросил:
– Ну и в чем она виновата? – при этом что-то заставило меня добавить: – Уж не откажи рабам своим в ответе, просвети их темноту!
А этот конченый, походу, принял мое ерничанье за чистую монету! Улыбнулся почти благосклонно и бросил снисходительно:
– По скудоумию своему эта девка решила осквернить великое благо. Лезет немытыми пальцами в тайны Благословения, покушается на привилегии истинного мага! Под родительской крышей ночует, заклятья разбирает и новые складывает. Пример другим дурной подает.
– Почему же это Марина подает дурной пример? – спросил я, стараясь говорить спокойно и резонно. – Она держит в секрете то, что навещает родителей. Не привлекает к себе внимания. И от боев с хищниками не увиливает, я сам видел. Тот факт, что Проклятье… В смысле, Благословение допускает ее к родителям, означает, что она психологически достаточно взрослая, не испытывает зависимости от них. Наоборот, взяла ответственность на себя! Это ведь очень хорошо для защитника мира. Ты ей уже лекцию прочитал, гиас наложил. Все, она больше не будет. Отпусти ее.
– Ишь какой! Не-ет, воля древних не такова, – воскликнул Тень с мерзкой ухмылочкой.
– А ты точно знаешь, какова их воля? Они тебе сами сказали? Или инструкции оставили?
Тень оскалился, на лице его впервые мелькнуло что-то вроде настоящей злости.
– Я и есть воля древних! Покорись. Пади на колени, может, жить останешься, – он поднял косу, синее пламя на которой разгорелось ярче.
Ну, раз так, у меня остался только один выход.
Я опустился на одно колено. И, не дожидаясь, пока издевательская ухмылка на лице Кесаря сложится до конца, положил чуть позади себя на снег завернутый в красную бумагу самолетик. Потом резко встал, одновременно перехватывая Всадника Ветра двумя руками перед собой.
– Ты сам нарушаешь волю древних! Пусть Суд Творца решит, кто прав!
Интерлюдия: Марина Сумарокова и другие лица
Все произошло очень быстро, Марина просто не успела отреагировать. Вот Кирилл стоял напротив мерзавца-Тени, выставив вперед свою глефу. Вот лицо Тени исказилось удивлением. Вот белый мир вокруг мигнул, исчезая. А вот – Марина уже одна на аллее. Тень и Кирилл исчезли, как не было их.
Нет, уже не одна. К ней бежала пожилая женщина, та, которая со своим кавалером прогуливалась по аллее ранее.
– Деточка, ты в порядке? Что с тобой? Ты то появлялась, то исчезала! Что эти мальчишки с тобой сделали⁈
У женщины было старое, доброе лицо, все в старых, добрых морщинах. Такое настоящее, привычное. Марина отлично поняла, что она имела в виду: Кирилл и Тень оба выглядели как типичные дети-волшебники, Тень особенно. Но и Кирилл в своем легком плаще изрядно выделялся морозным зимним днем. А вот она – нет. На ней была обыкновенная теплая куртка, обыкновенная шапка, сапоги-дутики и даже варежки. Ничего из этого ей не требовалось но не могла же она выбежать из дома в легком платье на глазах у мамы с папой!
– Нет, я… – она почувствовала, как сдавило горло.
Марина давно, чуть ли не с самого начала, поняла, что гиасы Проклятья делятся на два типа. Одни можно нарушить, но тебе прилетало наказание. Другие даже нарушить нельзя, Проклятье блокировало их намертво. Собственно, непонятно, можно ли такой запрет называть гиасом, это древнее слово предполагает возможность свободы выбора…
Так, все, опять ее несет. Марина закусила губу, прерывая поток панических рассуждений.
В общем, Тень наложил на нее явный гиас второго типа, тот, который нарушить ну совсем-совсем не получается. Таких, как она успела понять, не очень много, возможно, вообще только те, которые запрещают обсуждение магии. И то – например, рассказать кому-то о том, что ты в принципе используешь чужие заклятья, теоретически можно: Марину выкидывало в Убежище, когда она думала о том, чтобы поделиться своими новыми открытиями с подругой-волшебницей. А вот уже Кириллу дать совет по тренировкам она просто физически не смогла! Хотя хотела и даже не думала, что это может привести к открытию им его собственных заклятий…
