Текст книги "Тайна вечной жизни"

Автор книги: Сергей Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

А читая Ницше, нужно помнить, что он закончил свои дни в сумасшедшем доме. Если на книгах Ницше построить собственное восприятие мира, оно приведет туда же, куда попал автор. Хотя читать его полезно и даже иногда интересно. В Ницше присутствуют и гетерозисный гений, и вырожденец. Исходя из национальности его не может признать ни одна чистая нация, а исходя из биологического качества его не стоит принимать ни одному здоровому человеку.

Ницше и Достоевский – это не актуально для борьбы за место в современном мире, о них можно не знать и великолепно жить, а для большинства – лучше вообще о них не слышать. Но учебники имеют то же свойство, что и художественная литература – они национальны. Обучение по ненациональным и не соответствующим биологическому качеству учебникам в приводит к отставанию ученика от обучающихся по национальным учебникам конкурента. Автор учебника и учащийся должны быть и одной национальности, и одного уровня биополноценности – только тогда образовательный процесс станет максимально эффективным.

Всякое культурное явление рассчитано на определенную нацию и на определенное биологическое состояние нации. «Свобода, равенство, братство» – это, конечно, замечательно. Это лозунг французской нации в момент революции. Этот лозунг был признан нормальным и понятным нациям европейской цивилизации. Но для иных наций он не значит ничего. Это все равно что «небо, луна, рыба» – и ничего больше, набор слов. А европейцы понимают абстрактный смысл приведенных слов, степени абстракции. Научить другие народы пониманию национальных степеней словесных абстракций невозможно. Творческая культура одних наций не понимается другими нациями; и потому инонациональные культурные элементы могут служить для политических словесных спекуляций, и ни для чего больше.

* * *

Культура социальная определяет правила достижения успеха в обществе и степень свободы выбора партнера. Это культура общественных отношений. Для нормального развития нации необходимо, чтобы вышеперечисленные элементы логически следовали из культур биологической и поведенческой.

Успех в обществе нужен для максимальной собственной реализации, а человек себя не реализовавший чувствует перманентный дискомфорт. Свободный выбор, о котором ранее много говорилось, служит для повышения качества нации.

Не все национальные элементы культуры хороши для развития нации. Социальная культура содержит множество традиций, ритуалов, институтов, которые или были эффективны когда–то, а потом эффективность утратили, или вообще никогда не были эффективны, появившись в результате неразумного заимствования. Некоторые нации их же национальные культурные институты просто ведут к гибели.

Культура социальная формируется не только на базе культур биологической и поведенческой, но и с учетом внешних влияющих на нацию небиологических факторов, которые можно в сумме назвать факторами внешней конкуренции.

В идеале для национального развития необходиимо, чтобы социальные общественные и государственные институты строились с учетом социальной культуры. Но у каждой индивидуальной по уровню биологического качества группы эта культура своя. И одновременно внешняя среда требует, чтобы внешняя конкурентоспособность поддерживалась с помощью государственных институтов.

Государство – это социальный механизм. С помощью социальных механизмов можно оказывать влияние на биологическое качество нации. Социальность может быть направлена как на повышение, так и на снижение качества конкретных наций. К сожалению, в современных обществах она чаще направлена на понижение.

Природа знает только один принцип: биологически лучшие к биологически лучшим. Любой успех в природной среде предопределяется биологическим качеством. Но человек создал свою среду, в которой понятие биологически лучшего стало постепенно заменяться понятием успешного. Степени финансового успеха могут быть самыми разными; самый популярный вариант – это унаследование успеха.

Нации для поддержания конкурентоспособности нужно не только качество, но и вариабельность качества. Нужны не просто качественные, а обладающие различными качествами. Потому свой успех должен быть у каждой группы. Например, часто оказывается, что «весь успех» собирается в руках у политиков, военных, аристократов, нефтяников… Успех предопределяется правилами игры, а правила определяются нацией или иной групой. Эта группа с помощью законов может сделать самыми успешными кондитеров или сантехников; а вообще в итересах нации организовать распределение так, чтобы в каждой группе были свои успешные и свои неудачники. Успех личности, а равно успех определенных способностей, а равно успех профессии определяется исключительно правилами игры; если правила национальны – выигрывает вся нация, если нет, вся нация проигрывает, теряя какую–либо группу.

Социальные механизмы часто оказываются в руках людей ненациональной биологической группы и используются ими по собственному усмотрению в личных целях. Самый яркий пример – это оккупация с медленным геноцидом. Но обычно подобные механизмы не ярки, а наоборот, хорошо маскируются. С их помощью, например, можно провозглашать такие права и свободы, которыми теоретически могут воспользоваться все, но на практике может использовать только какая–либо определенная группа. Можно, например, снизить степень свободы в нации, а для реализации этой же свободы предложить денежный механизм. Так чаще всего бывает со свободой перемещения и свободой предпринимательства – какие–то группы узурпируют их только для себя.

Имеются две главных проблемы – антибиологичность сложившихся национальных культурных институтов и невозможность следования в культуре социальной принципам культуры биологической. В первом случае (например, существование кастового общества) нации обычно разваливаются и из их биологически полноценных представителей создаются нации новые. Во втором случае (например, существовние экономических ограничений для свободного выбора) нация должна или развивать политическую культуру борьбы за свои права, или создавать внутринациональные культурные группы, гда реализация стала бы возможной.

В Индии существует кастовая система. Она представляет собой элемент социальной культуры. Но чем ниже каста, тем выше свобода выбора партнера, потому что людей низших каст всегда количественно больше. В результате у власти оказались люди из самых низших каст.

Азиатские деспотии очень внимательно следили за подданными, не допуская в массе мятежей – и существовали они даже меньше времени, чем можно было предположить по природе. Поскольку в самих деспотиях отбор шел в основном социальный, их подданные очень быстро теряли биологическое качество. Тогда их покоряли соседние племена; но племена эти перенимали антибиологическую культуру побежденных и организовывали те же самые деспотии; история начиналась по–новой и шла по кругу до прихода новых племен. Можно только добавить, что племена–победители в массе придерживались биологических принципов в развитии своей нации и обычно были изгнанниками по воле своих еще более качественных племен–соседей.

В человеческом обществе существует обратный отбор. Так, больные не участвуют в военных действиях, и потому их доля в соотношении «больные – здоровые» увеличивается. В древние времена в военных действиях участвовали все, и потому войны работали на весьма условное, но повышение качества. У сильных и здоровых шансов вернуться было больше. Перелом произошел при создании медицинских комиссий перед первой мировой войной. Мясорубки этой войны уничтожили большую часть здорового населения – в то же время больные получили преимущества в воспроизводстве, чем не преминули воспользоваться. Переход от населения качественного к неселению некачественному произошел бы и без войны – но с ней он произошел раньше и с ней он оказался максимально резким.

К культуре социальной относятся и ритуалы общения – разные типы общения в высших и в низших социальных группах. Здесь, в отличие от уровней поведенческого и биологического, появляется культурное деление и внутри общества.

Когда кто–то умирает, его родственники могут и обрадоваться – это поведенческая культура. Но они могут быть обязаны выполнить социальный ритуал – повыть, по земле покататься, волосы на себе подергать – т.е. выполнить требования традиции.

Культура религиозная может содержать как традиции духовные, так и традиции социальные. Мировые религии – потому что они мировые – полностью оторвались от культур биологических. Они превратились в набор социальных ритуалов, определяющих, не что должен делать человек (это он сам решит), а куда и когда должен пойти человек, чтобы совершить ритуал. Так что к духовности религии имеют отношение только в ортодоксальном иудаизме и у охотничьих племен.

У каждой нации есть свой вариант сельского жилища, своя раскраска керамики, своя одежда. Когда создается объект быта, он так или иначе, сознательно или подсознательно встраивается в культурную иерархию, т.е. отражает культурную традицию, обычно социальную или биологическую.

«Красивое» здание считается таковым, если выстроено в соответствии с национальной культурой. Здесь цепочка следующая: биологическая полноценность на базе территориальной адаптации – культура на базе полноценности – здание на базе культуры. Материальная культура – это изображение биополноценности в материале – в слове или в камне – все равно.

Бытовая культура находится в очень тесной связи с биологической. Например, культура одежды. Женщин выбирают по вторичным и третичным половым признакам, мужчин – по третичным. Соответственно и одежда подчеркивает у женщин вторичные и третичные, а у мужчин – только третичные признаки (фигуру, например). Но если сложение человека таково, что подчеркивать нечего, появляется маскирующия одежда. Период миниюбок прошел очень быстро – выяснилось, что большинству показывать нечего. А молодежная одежда начала 21 века маскирует все, что только можно. Это значит, что из признаков вообще ничего не осталось.

Социальная культура, оперируя понятием успеха, представляет собой среду отбора, причем среду постоянно меняющуюся. Отбраковав одну генную группу как несостоятельную социально, «неуспешную», одержимое собственной культурой сообщество приступает к уничтожению другой своей группы как несоциальной. Например, в Китае на протяжении последних 700 лет практиковалось подавление людей с повышенным абстрактным мышлением как несоответствующих «национальному» стандарту. В результате самая передовая страна средневековья не можест выдать ни одного технического или социального изобретения. И если Китай решит эту проблему хотя бы за 400 лет, то можно считать, ему серьезно повезет. Физическое уничтожение классов и социальных групп – самый жесткий вид социального отбора. Но есть множество мягких способов, реализуемых в современном мире.

Свободному выбору препятствуют социальное деление общества, ограничение на перемещение в пределах нации, и потому для максимальной эффективности работы национальных механизмов необходимы минимальное социальное деление и минимальная цена перемещения.

Для повышения биологического качества нации нужны свобода выбора и расширение жизненного пространства. Для личности это будут свобода и созидание. Свобода от всего, что свободному выбору мешает и созидание ценностей в качестве расширения жизненного пространства самой личности.

* * *

Культура духовная задает ориентиры национального развития – отдаленные цели, отвечает за системы ценностей и через это отвечает на вопрос, что именно является идеалом успеха. У очень многих народов системы ценностей оторваны от культуры биологической, что приводит или к оставанию этих народов, или к вырождению.

Животный идеал успеха (можно заметить, что слово «успех» проходит сквозь все культурные этажи) – это максимальное в количественном отношении число потомков. У человека это число традиционно ограничивается во избежание последующего перекрещивания линий и обычно не превышает десяти. Кроме того, у человека к животному идеалу добавляется качественная составляющая – т.е. не просто много детей, но много умных и красивых детей. На этом пути люди пережили множество перегибов. Например, у турецких султанов успех ассоциировался с большим количеством жен. Но поскольку всех детей, кроме одного, убивали во избежание последующий конкуренции за престол, никакого большого потомства не получалось. Т.е. вроде бы высшая степень успеха с плане социальном не имела значения успеха в плане биологическом. В современном обществе чаще стоит обратная проблема – успех личности в плане биологическом, в плане обладания положительными природными задатками, не приводит к успеху этой личности в плане социальном.

Национальный идеал – это не цель, хотя именно цель он провозглашает; это направление развития. Он определяет, как одному человеку идти к идеалу и как всем идти к идеалу. Идеал недостижим, поскольку идеал – это будущий мир, в котором нация будет жить. Часто он принимает форму мечты – Американская мечта, Русская мечта, Китайская мечта.

У разных народов – разные ценности. При том, что основные ценности одинаковы, поскольку в их основе лежит та же «вечная жизнь», субъект вечной жизни у них различен. У каждого народа субъект «вечной жизни» – собственная нация. (Если развить вопрос «академически», это не совсем верно – близкородственные нации тоже необходимы для гетерозисных экспериментов).

Идеал в силу своей природы является абстрактным понятием. Культура духовная часто оперирует абстракциями – во избежание объяснения особо сложных элементов. Иногда вспомогательные абстракции начинают жить своей жизнью, подменяют собой прежний идеал и сами определяют ценности народов.

В Китае с древних времен существовали экзамены, сдавший которые становился императорским чиновником. Чем выше ступень экзамена – тем выше чин. На протяжении столетий как идеал человека «успешного» преподносился крестьянин, сдавший все экзамены и провалившийся на последнем в столице. Он вышел на лестницу университета, объявил, что смысл его жизни утрачен, и покончил с собой. Такая получается система: смысл жизни – получение должности, ценность – общественное положение. Все остальное, в том числе и сама жизнь – это средства для достижения цели; если цель не достигнута, то и средства не нужны. Это типичный пример системы абстрактных ценностей, абстрактных в смысле не связанных с биологическими параметрами человека.

Современный западный мир вообще плохо представляет собственную иерархию ценностей; в этом вопросе он необозримо отстал даже от древних государств Востока, не говоря уже про именуемые дикими народы. Все декларируемые современные ценности являются абстрактными понятиями. Например, понятие «свобода» требует определения и целой системы правил и ограничений. Все время возникают вопросы – свобода «чего» и свобода «от чего». В поисках определений так или иначе приходится прибегать к абстракциям. Рано или поздно эти абстракции упираются в то же слово «свобода». И каждый человек волен трактовать свободу на свой лад, так, как ему выгодно. Результат – двойной стандарт в отношениях между различными странами.

Нация существует ради существования; конечно, хорошо, когда нация это понимает, но нация вовсе не обязана понимать, для чего она существует. Ценность для нации представляет сама нация; ценностями второго порядка для нее являются жизненное пространство, ценные национальные экземпляры, качество нации, количество нации – т.е. то, без чего она существовать не может.

И самый простой ценностный подход: можно пожертвовать личностью ради нации; но можно ли принести нацию в жертву личности? Любой папуас ответит в пользу сохранения нации, или племени, если нации у него нет. А вот современные идеологи все чаще и чаще не могут вообще ответить на этот вопрос.

Системы ценностей примитивных народов отличаются логической завершенностью. Смысл жизни и человека, и нации – это продолжение кровной родовой линии, «вечная жизнь». Именно для этого ценны здоровые, а не какие попало дети. Ценность представляет нация, поскольку без здоровой нации даже здоровые дети будут впоследствии обречены на вырождение, оставшись в биологической пустоте. Смысл жизни нации – удержаться на этой планете, не превратившись в историю.

Смысл жизни – вечная преемственность поколений. Чтобы линия преемственности не прервалась, нужно обеспечить высокое качество представителей нации. Для этого по отвлеченным признакам, дабы прямые недоступны, подбираются люди для «будущей» нации из состава «настоящей» нации. Кто не подходит – в зависимости от мышления или от них абстрагироваться, или их уничтожать.

Те линии, человеческие или нет, которые нарушали эти правила, вымерли. У животных все точно так, но вместо наций различные родовые группы. Инстинкт животных не нуждается в самозознании. У животных инстинкт не работает – линия особи прекращается. У человека сначала инстинкт не работает, потом делается ошибка, потом линия прекращается. Человек действительно сложнее, и ему самому сложнее соблюдать природные правила.

Все встает с ног на голову при отсутствии первого пункта, «вечной жизни». Если продолжения кровной родовой линии нет, то выбор ценностей представляется сам по себе абстракцией, и сами ценности будут абстрактными. В редком случае сами пришедшие в голову, а чаще – наиболее повторяемые в окружающем обществе. В древних обществах это были ценности статусные. В современном ценностью является потребление, для которого в том числе необходим и статус. В средневековом Китае – статус на первом месте, а потребление – славы и богатства – на втором.

В современном обществе заменителем биополноценности является целый институт демонстрации уровня потребления. Но количество потребляемого не говорит о биополноценности потребителя. Не говорит оно ни о его интеллекте, ни о его физических параметрах. Говорит только о уровне потребления и статусе как компоненте уровня потребления. Появлется, в качестве бунта, и институт непотребления (хиппи, к примеру). Тоже о человеке ничего не говорящий, по сути – иная сторона той же медали.

«Вечная жизнь», будучи собранием универсальных элементов культуры разных народов, имеет общую границу с культурой социальной. Системы ценностей могут сосуществовать не только в одном обществе, но и в одном человеке. Социальность может демонстрироваться, если «так положено» в обществе – но биополноценный человек всегда помнит, что она явлется не целью, а средством его личной реализации.

* * *

К сожалению, нет слова, характеризующего политику, экономику и юриспруденцию как одно культурное единство – поскольку им и назывался бы высший в иерархии культурный уровень. Поскольку слова нет – все это культурное единство далее будет называться политической культурой. Под политической культурой часто понимаются взаимоотношения населения и власти. Но политическая культура в первую очередь определяет правила игры по достижению успеха в обществе.

Государство национально не само по себе, оно национально вследствие работы негосударственных национальных механизмов. Политическая культура нации определяет внутренние механизмы национального управления, которые могут работать и без государства.

Прежде чем управлять государством, нация должна научиться управлять сама собой. Национальная политическая культура сводится к созданию собственных структур – землячеств, партий и организаций по национальному признаку. Структуры могут быть официальными, но чаще они являются теневыми или не участвуют в политической деятельности непосредственно. Если таких структур у нации нет, то пытаться участвовать в управлении государством для нее бессмысленно.

Государство – это собственность. Государство есть собственность лиц, получающих с него дивиденды. Нация может быть полным собственником государства, может владеть пакетом его акций, а может и не владеть вообще. Вся нация не может технически владеть государством, и потому она производит делегирование прав собственности своим группам и представителям. А потом эти национальные представители распределяют доходы между членами своей нации – обычно не напрямую, а через создание рабочих мест, расширение внутреннего жизненного пространства за счет внешнего и т.д. Дело управления сводится опять–таки к внутренним национальным структурам, которые должны существовать до того, как нация займется управлением. Если таких структур у нации нет, государство окажется в руках или племенных групп, или иных наций, и только они будут все дивиденды с собственности–государства получать.

Культуры политической у нации может вообще не быть. Обычно политическая культура складывается в результате борьбы социальных групп за свои права. Система организации управления, власти, является национальным культурным институтом. И потому задачи, которые нация ставит перед властью, такие же, как и у других культурных институтов – природная адаптация, регулировка внутреннего отбора и поддержание популяционной конкурентоспособности.

Нации конкурируют на рынке жизненного пространства. Для успеха конкуренции нации необходимо иметь механизм идентификации «своих» на уровне биологической культуры и систему внутреннего управления – на уровне культуры политической. Смысл политичесой деятельности нации состоит в обеспечении своего представительства в органах власти. «Свой» характеризуется сначала национальностью и уровнем биополноценности, а далее – племенем и социальной группой.

Почему–то принято считать родовые и племенные отношения атрибутом первобытнообщинного строя. Да, тогда они присутствовали. Но роды и племена существуют независимо от времени. Родовая власть присутствует и сейчас, племенные объединения – союзы родов – присутствуют сегодня. Например, выпускников Кембриджа или Оксфорда можно вполне назвать племенем. Племенем Оксфорда. Ведь в эти образовательные учреждения идут люди из одних и тех же родов, скрепленных брачными союзами, и продолжается это на протяжении столетий. Патриции и плебеи – это система борьбы племен, Белая роза и Красная роза – межплеменная война, итальянская мафия или любое землячество в Америке – это племя, союз родов, а в России вообще стоит у власти объединенный родо–племенной союз кланов.

Европейские народы просто не замечают этой клановости, поскольку о ней не принято громко говорить и очень велико число людей без рода и племени. Племена есть всегда, и как роды выигрывают в борьбе за жизненное пространство у разрозненного сообщества, так и племена выигрывают у разрозненных родов. Если у человека нет племени, он или не добьется власти, или, добившись ее, ничего от власти не добьется.

Повадки нации должны быть совмещены с ландшафтом. Государство – это социальная форма организации нации. Государство в равной степени должно быть согласовано с повадками и генными преимуществами населения, т.е. государство должно ставить перед нацией такие задачи, при решении которых нация сможет воспользоваться своими генетическими преимуществами и через решение которых нация будет добиваться успеха. Критерий согласования – это рост биологического качества населения.

Политическая культура определяет национальную иерархию. У каждой нации в той или иной форме есть лидеры, «воины» и «крестьяне». Культура определяет их взаимоотношения, роли, количественное соотношение (чаще всего – один лидер или несколько), долю в добыче.

У европейских наций обычно несколько национальных партий, чаще всего две: традиционалистская и прогрессистская. В системах, где племена примерно равны по возможностям, племенные партии обычно создают национальные фронты, но если других наций нет, конкурируют между собой на внутреннем рынке жизненного пространства и объединяются только на внешнем. Если государством управляют несколько наций, то они конкурируют, и культура у каждой по–прежнему своя. Правило «сумма культур не дает культуру в результате» действует на всех уровнях культуры.

Все свободы имеют в основе свободу выбора. Свобода слова нужна для определения качества членов сообщества, она должна обеспечивать общество информацией об их культуре поведенческой, биологической и социальной. Все остальные варианты свободы слова дополнительны. И если основная информация по биологическому состоянию руководства отсутствует – значит, свободы слова ни данной территории нет.

Свободы пересекаются, и любая свобода есть ограничение другой свободы. Получается, что «золотой миллиард» – это не только возможность ограниченного числа людей пользоваться благами цивилизации, но и возможность ограниченного числа людей пользоваться свободами. Свобода требует ресурсов для реализации. Неравенство в распределении ресурсов предопределяет неравенство в распределении свобод.

Главнейший институт политической культуры – это прераспределение национального богатства в пользу биополноценных. Смысл социальности через призму развития популяции – степень успеха личности должна соответствовать степени ее биологической полноценности; на обеспечение именно такое социальности должны быть ориентированы законы государства биополноценных. Общественное богатство должно распределяться, как перераспределяется качество его владельцев – этого требует развитие нации. И все равно, как оно перераспределяется – путем ли революции или введения налога на собственность. Если этого происходить не будет, нация деградирует социально и выродится физически.

Отношение к перераспределению в обществе – это критерий его биополноценности. Когда богатства сосредоточены в руках биополноценных – так, например, бывает сразу после национальной революции – богатые не боятся перераспределений. Их главное богатство – биополноценность, а остальными богатствами они свободно могут делиться с нацией, потому что опять–таки в силу биополноценности получат еще больше.

Причина революций – разность биологических потенциалов, разность в биологическом качестве между владельцами жизненного пространства и претендентами на жизненное пространство. Что в обезьяньей стае, что в человеческом обществе. Если биополноценным не дают следовать их биологической программе – революция необходима и неизбежна. А если революцию удастся предотвратить – неизбежно вырождение.

Самый простой подход к революциям – обезьяний. Революции или перевороты есть даже у обезьян. Их биологический смысл – перераспределение общественного богатства, а именно гаремных самок. Если революции есть у обезьян, то у человека они наверняка должны быть. Но самок человеку перераспределять не нужно – нужно перераспределять материальные ресурсы с тем чтобы биополноценность могла быть реализована в качестве социального успеха. Самки перераспределятся сами по принципам собственной свободы.

Конечно, биологически лучшие периодически добивались и власти, и средств; но их дети были не обязательно наследниками качества, и вновь приходящим биологически лучшим приходилось начинать войны за передел пространства.

Лозунг «собственность священна и неприкосновенна» – это один из компонентов жесткой системы. Потому что войны ведутся как раз из–за собственности, и если ее не делить, то и в войне нет никакого смысла. Ниши жизненного пространства в некоторой степени делятся и через выборы – но степень передела настолько мала и касается такого малого числа членов нации, что и принимать в них участие будет все меньше и меньше людей.

Но если система власти достаточно жестко организована, это приведет не к быстрой революции по–умному, по–обезьяньи, малой кровью, а приведет к гражданской войне. Упадет не только число качественных, но возникнет тенденция к дальнейшему падению качества. И тогда выживаемость самой популяции, «законно» не допустившей передела, окажется под угрозой.

Юридическая культура определяет понятия преступления, закона, меры наказания, и что очень важно, отношение населения к выполнению законов. Юридическая культура традиционно максимально унифицирована с культурой мировой. Отношение населения к исполнению законов является главным индикатором их национальности, а равно национальности власти. Если законы исполняются и население сотрудничает с органами власти – эти законы национальны. Если сотрудничества не наблюдается – на территории идет холодная гражданская война.

Субкультуры

Субкультура – это просто культура меньшинства. Это может быть культура отдельной группы населения. Поскольку общество может делиться по–разному, соотношение сил в нем может меняться. Субкультура может стать культурой, и может случиться наоборот. Например, первоначальное христианство существовало в Римской империи как субкультура. Но с тем, как христиан стало большинство, христианство стало культурой, а язычество – субкультурой.

В любой нации всегда существовали люди, в силу своих биологических параметров к нации не принадлежащие. Национальная традиция им не понятна и не нужна. Но когда таких людей было мало, они были вынуждены жить в рамках национальных традиций, породивших их наций. А когда таких людей становилось много, они начинали оказывать традициям сопротивление. Если группы еще и долго существовали, то они создавали свою субкультуру и по прошествии времени у них появлялась своя традиция.

Культуры можно разделить на две большие группы; первые следуют из видовых принципов существования человека (общие правила определены ранее); вторые отрицают эти правила. В современном мире большинство населения пока еще не утратило желания видовым правилам следовать. Потому можно (но только пока) придти к соглашению, что культуры направлены на приверженность видовым принципам. Тогда субкультуры будут видовые принципы отрицать.

Когда биологическое качество падает, или когда меняется ландшафт, прежняя национальная культура становится непонятной, и потому если непонимающих оказывается много, то создается культура новая. Новая культура может быть национальной, если биополноценные составляют в ней большинство (как это случилось с англичанами в американском ландшафте); но чаще в подобных случаях создается субкультура или множество субкультур (как это случилось с русскими при урбанизации). Возникает антибиологическая система – со своими законами, правилами, культурой и всеми прочими атрибутами нации. Но это – не нация, биологическое состояние этого общества все время находится в состоянии падения, пока не падает до нуля.

При соприкосновении культур и субкультур всегда возникает непонимание и потому конфликты. Всю историю человечества можно представить в качестве большой попытки перевоспитания представителей субкультур. Попытки, нужно заметить, неудачной. Потому что культуры и субкультуры имеют в глубине различия биологические параметры. Представителя субкультуры можно заставить жить по правилам культуры – но его биологию изменить нельзя.