355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Морозов » Тайна вечной жизни » Текст книги (страница 1)
Тайна вечной жизни
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 02:59

Текст книги "Тайна вечной жизни"


Автор книги: Сергей Морозов


Жанр:

   

Политика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Тайна вечной жизни

Сергей Б. Морозов

Мир противоречий

Часто приходится слышать, что человеческое развитие идет по прямой – ведь прогресс очевиден. Столь же часто появляется информация, что процесс его развития идет по кругу – и в этом тоже есть правда, это тоже заметно – ведь все в той или иной степени повторяется. Весь мир, всю сумму глобальных человеческих вопросов можно представить как систему взаимодействия взаимоисключающих элементов. Есть даже специальная наука, подобными элементами занимающаяся; она называется диалектикой. Диалектика нужна, чтобы заметить действительный путь развития человеческого сообщества – путь, состоящий из множества противоположных тенденций, находящихся в состоянии единства и борьбы противоположностей.

Современный мир – это собрание противоположностей всех возможных уровней, на первый взгляд неразрешимых. И потому он не представляется единым целым. Чтобы хоть как–то в нем ориентироваться, была создана концепция множественного стандарта, за знамя которой можно взять лоскутное одеяло. Есть детали, и ими можно оперировать – и больше ничего нет, нет единого целого, в котором эти детали разложены по полочкам. Далеко не все задачи можно таким образом решить. Например, в развитых странах промышленный потенциал и накопленное богатство растут, а биологические параметры – и количественные, и качественные – падают. Или: чем выше уровень развития медицины, тем больше становится больных. Эти задачи с помощью «лоскутного» подхода не решаются.

Мало того что мир неупорядочен, помимо прочего, он становится все сложнее. Его элементы переплетаются тысячами нитей, и если дернуть за одну из них, изменится множество мировых параметров. Вплоть до того, что на уровне массовой терминологии объяснить не только сложные, но даже элементарные явления становится невозможно. Потому появилась тенденция к упрощению – политики рассказывают о своих планах, упрощая. Но поскольку говорят они о вопросах глобальных, о вопросах взаимосвязанных, так получается, что при упрощении меняется суть дела. Если бы все эти дела касались только массы средних людей, это была бы только половина проблемы; непонимание сложности мира касается не только «рядовых избирателей». Люди, стоящие у власти, в важных вопросах не разбираются точно так же. Или идут на сознательную дезинформацию. Истинная картина мира и ее зеркало в массовом сознании расходятся все дальше и дальше.

Главная, или генеральная линия данного исследования состоит в том, чтобы с помощью диалектики и системного подхода найти методику решения глобальных задач. В свою очередь поиск решения главной задачи расходится на линии подтем, на линии конкретных, самых популярных загадок. Иначе говоря, найти общее, и через него вывести частное, найти глобальное, и через него вывести индивидуальное. В конце концов, найти тот «стержень», вокруг которого вращается мир.

Концепция построения этой книги предполагает поиск принципов взаимодействия между человеком, природой и обществом в решении задачи гармонии между этими компонентами; а гармония присутствует, иначе одного из компонентов в наличии бы не было. В романтизированном виде это можно назвать закладкой краеугольных камней в моделировании единого космоса со всеми возможными и с максимумом участвующих элементов.

Описаний уже сделано достаточно; потому это исследование представляет собой не описание ряда необъянимых явлений и артефактов, а именно попытку создания системы – не на основе артефактов, а с их участием. Не система должна строиться на базе артефактов, а артефакты должны подтверждать наличие независимой от них системы. Система должна работать даже в том случае, если конкретного артефакта не существует, если вдруг на месте Сфинкса, положенного в основу некоторых концепций, вдруг окажется ровное пустое место.

Первый и главный вопрос – создание целостной историко–биологической картины мира. Работ по биологии истории на первый взгляд не существует, но это только на первый взгляд, и эти работы есть у любого интересующегося данным вопросом российского человека. Их не нужно искать, их нужно немного расшифровать. Поскольку цикличность в развитии большинством заинтересованных в поиске истины сторон принимается как аксиома, поскольку цикличность в природе является элементом биологическим, то процесс цивилизационный может быть связан с процессом биологическим. Установив эту связь, можно будет создать не только целостную картину прошлого, но и картину будущего.

В основании всех больших тайн должна лежать одна тайна – это следует из целостности мира. И потому второй вопрос – попытка расшифровки наследия древних цивилизаций. Последние пять тысяч лет цивилизации живут по одним и тем же принципам, и меняются только формы и внешние атрибуты культуры. Исходя из простой аналогии, туда, куда ушли они, может и должна идти и цивилизация современная; и как они ушли, также пойдет и наша цивилизация. А почему они ушли – это и есть та же самая тайна.

В процессе решения решения этой глобальной задачи можно будет разобраться с древними артефактами, от Сфинкса и Стоунхенджа до Баальбека и мегалитов. Эти аргументы, при всей своей тяжести, не учитываются в современной исторической картине. Причем вопрос стоит не в том, когда они были построены, хотя и по этому вопросу идут непрекращающиеся споры, а в том, зачем они были построены. И между всем прочим, если уже 2000 лет не могут найти Атлантиду в точке ее затопления при указанной дате – это уже не история, это вообще не дело, это злостный, умышленный саботаж.

Существуют тайны научные – это тайна кризиса верхнего палеолита, когда погибло 9/10 населения Земли, это тайна взлета и упадка древнего Египта, это тайна возникновения американских цивилизаций. Есть тайны «альтернативные» – это загадка Атлантиды, это загадка строителей Сфинкса, это загадки мегалитов. Тайн слишком много, и потому возникает подозрение, что все они связаны одной тайной. И, как будет показано далее, открываются все тайны одним и тем же ключом.

Последняя задача из главных – дать оценку цивилизации современной, особенно в том, какие ошибки цивилизаций ушедших она повторяет и каковы ее перспективы, кроме неизбежного исчезновения. Вопрос когда, конечно, самый интересный. Ницше в конце 19 века назвал 2000 год. Немецкий ученый Шпенглер в 1918 году и Гумилев в 50–х ответили – между 2050 и 2100 годами. Реально уход уже начался, просто из–за близости событий он не виден – это даже имеет научное название – аппроксимация близости. А как она уходит – она уходит так, как сейчас живет. На самом деле это уход.

Современное общество обладает достаточным знанием и опытом, чтобы сделать выводы из неудач всех обществ предшествующих. Уходит цивилизация, уходит большинство людей, прерывается большинство родовых линий. Но из тех, кто этим знанием воспользуется, кому–то действительно повезет, кто–то ведь должен остаться. Конечно, точных рецептов не существует. Но есть шансы, которые можно поднимать или опускать. Знания и шансы – против неизбежных циклов за конкретного человека. Ну, и если говорить о жизни, то если кто–то скажет «за», кто–то должен сказать и «против».

Источники

Говоря о строительстве концепции, нужно сказать о материалах, положенных в ее основу. В первую очередь это данные так называемой официальной науки – особенно в тех областях, где она может быть беспристрастна. Таких областей большинство, а «черными дырами» закрыты только отдельные факты и явления. Официальная наука обладает очень широким подходом, очень развитой систематизацией – и черные дыры она больше демонстрирует на таком фоне, чем прикрывает. Анализироваться будут только бесспорные выводы, и только чистые факты – например, появление человека современного типа в Китае датируется 43 тыс. до н.э. Этот факт не оспаривается, то, что осталось от этого человека, можно увидеть. Но факт не говорит о том, что человек не появился в Китае раньше; факт, что после этой даты человек на территории уже был. Австралия заселена уже 40 тысяч лет – и заселена именно современным типом человека. Здесь можно сделать единственный вывод – только человек кроманьонского типа смог Австралию заселить, и только потому, что он был первым типом человека, способным преодолевать моря.

Второй комплект информации – это мегалитические сооружения. Часть из них датирована, как Стоунхендж, у некоторых датировка оспаривается, как у Сфинкса, а про некоторые вообще ничего не известно, как про Баальбекскую террасу. Исходя из стандартного мышления подобные вещи не строятся, самим фактом своего существования они должны о чем–то говорить. Сюда же можно отнести затонувшие города, найденные во всех океанах, кроме Ледовитого.

Третий комплект информации – это книги сторонников альтернативной истории, таких как Хэнкок, Бьювел или афроцентристы. Из множества их выводов могут быть приняты только единицы, но эти единицы могут быть действительно очень дороги. Можно сразу отвергнуть все идеи, связанные с древними картами Антарктиды и с откровениями медиумов, но с датировкой Сфинкса ситуация требует внимательного рассмотрения. Их книги содержат множество фактов и полезных личных наблюдений. Но одновременно эти находки никак не подтверждают ни факта существования в доисторическом прошлом цивилизации, ни тем более «высокоразвитости» этой цивилизации в техническом плане и собственно концепций авторов.

Нет разницы, кем сделаны фотография или описание реального объекта – специалистом, альтернативщиком или кем–то еще – это просто фотография, это просто описание. Точно так же не имеет значения, кем приведен факт. Все равно, кто рассчитывал положение состояние небосвода 13 тысяч лет назад – фантаст или профессор; оно от этого не изменяется. Основной смысл этих работ – они содержат систематизацию необъяснимого. Систематизацией, поскольку все необъяснимое ими и историками действительно собрано, можно пользоваться. А выводы можно всерьез не принимать.

Еще комплект источников – это книги историков, являющихся сторонниками цикличности. Из их авторов самые известные, в общем вобравшие весь ранее накопленный материал – Шпенглер и Гумилев. У них много интересных фактов, но истинную причину цикличности ни они, ни их последователи по разным причинам не раскрывают. Здесь нужны анализ и расшифровка.

Расшифровка нужна и древним текстам; правда, больше им нужен критический подход. Ориентироваться на эти тексты не стоит, поскольку они настолько изменены во времени, что в них можно найти зацепки и намеки, но никак не описания событий.

Для большинства «древних текстов» нет доказательств. В альтернативной среде есть многочисленные ссылки, и считается, что определенные мифы существуют. Но обнаружить их первоисточники, не говоря уже об оригиналах, обычно не удается, некоторые ссылки замыкаются сами на себя. Так что мифам доверять можно в общем, не придавая значению детализации, к тому же созданной переводчиками, и служат они в основном для украшения повествования.

К документам нужно относиться критически, и, например, знаменитый, приводимый всеми альтернативщиками ватиканско–латинский кодекс индейцев, в котором перечислены даты концов света, не выдерживает никакой критики, поскольку «концов света», совпадающими с этими датами, не существует. А потоп по этому кодексу не совпадает с реальной датой потопа, несмотря на все компьютерные ухищрения. Официальная дисциплина «критика источника» появилась совсем недавно, и именно теперь она может убрать две трети «фактов» изо всех альтернативных книг.

Нужно сказать и о распространенном в последнее время поиске одинаковых сочетаний звуков в разных языках. Таких сочетаний много, и вызвано это математически ограниченным количеством согласных и несогласных букв. Чего стоит только «прецессионная» «Мельница Гамлета». Самая познавательная в данном вопросе история – это встреча русского путешественника с закусочной «Гамбургский Гамлет». Это при том, что принцем Гамлет был датским, а описал его историю англичанин. После всестороннего исследования выяснилось, что это не «гамбургский Гамлет», а «гамбургский омлет». В поисках родственных звукосочетаний действительно что–то есть, но эту информацию стоит воспринимать исключительно как дополнительную и вспомогательную, как перышко на чашках весов реальных аргументов.

Цикличность

Любое знание должно иметь практический смысл. История сегодня представляется наукой о прошлом. Но смысл истории – это извлечение опыта из ошибок. Смысл в изучении истории есть тогда, когда она представляется циклической. Только в этом случае в прошлом можно видеть будущее, а не набор анекдотов. Только в этом случае история становится наукой о будущем, достойной изучения.

Доказывать существование цикличности и просто, и тяжело: все прежние цивилизационные циклы закончились. Если закончились десятки циклов, то один, наш, не первый и не последний, не может быть аргументом против. Но существует множество людей, которые даже поняв, что неправы, все равно будут так или иначе отстаивать точку зрения, что циклов нет. И у некоторых людей, конкретных людей, циклов действительно нет, потому что с окончанием цивилизации от них не останется ничего. И никого. Здесь даже не дискомфорт – здесь присутствует космический холод небытия. И спорить с этими людьми бесполезно, ибо в своей системе координат они правы.

Земля круглая, но кажется она плоской. Происходит это потому, что радиус скругления настолько велик в каждой точке, что собственно скругления незаметно. Но оно присутствует, хотя в большинстве человеческих задач не учитывается. Например, совсем не обязательно знать о круглой земле при строительстве самолетов, – какой бы она ни была, самолеты строились и летали бы одинаково. Точно так же нет смысла учитывать исторические циклы в решении повседневных задач. Но решение повседневных задач было бы не точным, если бы не учитывалась постоянная, взятая из текущего цикла; эта постоянная незаметна и обычно сливается со средой; она может не измениться в течение века, но изменяется в течение веков, что приводит к непониманию идей вековой давности.

На примере некоторых стран можно заметить историческую линейность; циклов вроде бы и нет. Эти страны, например, Америка или Австралия, образовались в относительно недавние сроки – и потому в их истории цикличности не наблюдается. Здесь срабатывает вышеприведенная ситуация с самолетом и круглой землей; циклы присутствуют в любом случае, просто они пока еще не заметны.

Линейные проявления истории существуют – например, линией представляется накопление научного опыта. Разница видится в том, что связанные с биологической природой человека проявления деятельности цикличны, а небиологические – обычно нет. Эволюция линейна; преемственность поколений линейна. Но опять, исходя из задачи – человечество никогда не решит линейных эволюционных задач. Этот срок слишком велик. Но в каждой временной точке можно найти и доказанный цикл, и доказанную прямолинейность. Цикл обычно ярче и в решении практических задач важнее.

История во взлетах и падениях народов циклична. «Все–таки она вертится», и поскольку это так, то снова, рано или поздно, все приходит к своему завершению, одновременно тяготеющему к началу. Подобных начал и концов в человеческой памяти собраны десятки, если не сотни. С подобным нельзя не согласиться, но так или иначе массовое сознание не принимает этот факт. Это знают специалисты, это знает любой человек, мало–мальски знакомый с историей, но возникает чувство, что истина, известная каждому индивидуально, в массе становится тайным знанием. Собравшись вместе, люди представляют историю прямой линией. Или упускают из виду цикличность.

Подобное состояние дел не могло не потребовать логичного объяснения. Так или иначе приходится подходить к тому, что в осмыслении цикличности истории роль большую, чем научные данные, играет психологический фактор. Психологически человек противится цикличности. И поскольку это присутствует у самых разных людей, это нельзя приписать влиянию образования. Существуют причины более глубокие, и чем они глубже, тем ближе они к психологии и биологии.

Имеет место подсознательное неприятие цикличности. Вплоть до того, что человек стремится защитить свой иллюзорный мир, сиюминутный мир, от всяких подобных информационных вторжений. Жить на круглой земле не только опасно, поскольку с нее можно упасть, но и психологически дискомфортно. Жить на одном из участков истории, обреченных на завершение, скорее всего, столь же неприятно. А жить в системе циклов, вложенных друг в друга, как матрешки, еще хуже.

Неприятие цикличности и неприятие истины смыкаются. Четыре сотни лет люди ищут «потерянные колена Израилевы». Сто лет как известно, что стены ассирийской Ниневии были полностью обиты человеческой кожей. Но только совсем недавно было высказано предположение, что «колена» пошли не куда–то, а на что–то… Но все равно кто–то будет эти колена искать, не удовлетворившись «дискомфортностью» этого элементарного объяснения, искать из подсознательного чувства восстановления комфорта, а не из–за стремления к истине.

Цикличность истории, бывшая постулатом для древних людей, впервые была описана в Древнем Египте. Ее боялись, ей приносили жертвоприношения все древнеиндейские цивилизации. Знали о ней и в древней Иудее, но как и в современном обществе, не принимали всерьез. Для современной цивилизации ее открыл Джамбаттиста Вико во времена итальянского возрождения. Далее к этой теме вернулся Шпенглер, далее – Тойнби, экономически ее развил Кондратьев, а последним о ней написал Гумилев. Тенденция прослеживается в убывании «размера» цивилизации: если древние говорили о целом мире, то современные мыслители ограничивались цивилизациями локальными или просто нациями. И в общем это верно: если абстрагироваться от человеческого шовинизма, эволюционируют исключительно популяции–нации, и других групп эволюции не известно.

Цикличность и прогнозирование с помощью прошлых циклов будущих состояний – весьма древнее знание. Как говорилось ранее, большинство народов древности рассматривали свою историю как цикл, имеющий начало и завершение. Соответственно и первая работа появилась в эпоху возрождения – это циклическая схема национального развития Джамбаттисты Вико. Вторая, уже общеизвестная работа – «Закат Европы» Шпенглера. Но эти работы комментировали циклы, не раскрывая их причин. Так что за 400 лет от Вико до Шпенглера в этом направлении не продвинулись ни на миллиметр. (Таблица 1)

Первым сделал попытку Тойнби. Теория вызова построена как модель изменения активности нации под влиянием изменения природных или социальных условий. Задается изначальный толчок, нация, реагируя на него, отвечая на этот вызов, усложняет свою структуру, а усложненная структура автоматически тяготеет к дальнейшему усложнению. Усложнение структуры одной нации, в свою очередь, является вызовом для других наций, и их развитие – результат конкуренции. Отчасти это верно, как может быть верным совпадение. Вызовов может быть слишком много, и не на каждый вызов нации рождаются, и не каждый вызов нации переживают. Не объяснено, почему одни нации на вызов могут ответить, а другие не могут и погибают; но ведь причины ответа – это главное в силу собственно причинности.

Вторую концепцию создал Гумилев. Хотя ей уже полсотни лет, она до сих пор считается в России альтернативной, у историков – «сказочной», а на Западе – иностранной и потому не существующей. По его концепции, под влиянием неизвестных космических излучений на земле у живущих в пределах зоны поражения народов происходит микромутация, приводящая к появлению людей с параметром «пассионарности» – противоположности инстинкту. Активность этих людей приводит к первичному «толчку», первым следствием которого является появление наций. Т.е. по сути Гумилев заменил «вызов» Тойнби на космический фактор; все остальное – то же самое.

Если бы Гумилев написал о колебаниях национального качества, он бы не вышел из тюрьмы, и о нем бы даже не вспомнили. Пассионарность – это неизвестный фактор, которого нет и не может быть. Так что неизвестно – то ли Гумилев оперировал неизвестной переменной, то ли он так зашифровал свою работу. Уже никто не узнает, было это первое или второе. Но у самого Гумилева есть намеки, что он пользовался «алгебраическими решениями для арифметических задач». Скорее всего, он подозревал и о «тригонометрических решениях» – с помощью концепции колебания биологического качества. Пассионарность заменяется биологическим качеством без изменения концепции. А в основе циклов лежат не арифметика, не алгебра, а именно тригонометрические функции колебаний. Можно попытаться решить «задачу Гумилева» в два действия. Первым делом слово «пассионарность» по всему тексту заменяется на «компонент Х». После чего подбирается другое слово, которое не нарушало бы канву текста. Решение: биологическое качество.

Биологический цикл смены поколений лежит в основе всей жизни на земле. И от этого цикла можно вывести тот же глобальный закон цикличности – только на этот раз снизу, а не сверху, как в случае с цивилизациями и прочими большими и потому заметными системами. В качестве основного подхода еще не предлагались биологические принципы в решении вопросов цикличности истории.

В результате – не просто циклы, а фрактальные циклы – т.е. в больших циклах существуют циклы маленькие, маленькие в общем повторяют большие, и число маленьких неизвестно. Дат для циклов установить невозможно, прогнозировать длину циклов тоже невозможно. Можно знать только большой цикл и малый цикл, в которых нация находится в настоящее время и в каких она находилась в прошлом. Дат установить нельзя, но создавать прогнозы без дат или с приблизительными датами вполне реально.

Сейчас можно сказать: цикличны все проявления человеческой деятельности. Циклы есть у цивилизаций глобальных, претендующих на название «общечеловеческих», у цивилизаций локальных, у наций и у внутринациональных групп. Особенно они заметны у империй, создающих цивилизации.

Не только в истории это было замечено, но во всех областях человеческой и природной деятельности – чем больше и сложнее система, тем более она предсказуема. Работы Шпенглера и Гумилева оперируют сверхнациональными системами циклов – но так случилось в силу недостаточного развития биологии в их время.

В основе цикличности лежат социально–биологические процессы. Точнее, биологическо–социальные, но это слишком сложно выговаривать. Человек не прогрессировал биологически десятки тысяч, если не миллион лет. Отсутствие прогресса неизбежно приводит к цикличности по кругу. И только передача знаний по наследству приводит к цикличности по спирали – каждый раз на несколько более высоком уровне.

Состояние национальных систем по большинству параметров является усредненным результатом суммарного качества членов наций. А сами системы взаимодействуют по принципу маятников – качественные параметры идут то вверх, то вниз, и если говорится, что достигнут недостижимый ранее максимум развития, то скорее всего маятник находится в верхней точке, из которой возможно только падение. Во взаимодействиях между народами получается так, что качественные наступают, менее качественные – отступают.

Цикличность, в свою очередь, тоже должна быть чем–то обусловлена. Должна существовать первофункция, на гребне которой цивилизации поднимаются и падают. Эта цикличность не может быть политической – ибо существовала она до возникновения политики. Столь же не может быть она экономической – так как даже примитивные сообщества ей подвержены. Она может быть только биологической – поскольку только из биологии можно вывести настолько глобальные колебания, что им подвержены все аспекты человеческого существования.

Теория цикличности не будет опровергнута, но она никогда не встретит массового понимания. Во всяком случае, понимания западной или российской цивилизаций. Не только потому, что цивилизация в своих пределах представляет себя линией, направленной в бесконечность. Скорее всего просто в силу своего дискомфорта.

Нормальное человеческое массовое восприятие ситуации на самом деле оказывается восприятием производной этой ситуации. Современный человек не чувствует цикличности истории. Он, возможно, даже имеет о ней представление, но не ощущает ее психологически. В результате любое глобальное явление воспринимается как идущее к абсолюту, как развивающееся по прямой. Например, начиная с момента появления американская нация развивается по прямой. Это как раз и создает иллюзию прямолинейности истории.

Есть циклы, и, значит, начала и концы. Апокалиптика фактически точно установила, что конец света – это не очень больно; а если и больно, то не очень долго. К тому же концов света может быть много. Реально конец цивилизации – это целая эпоха. Шпенглер и Гумилев определили ее длину в 200 лет кошмара – солдатских императоров, бесполезных войн, варваров и вырождения нравственного и интеллектуального. Но в биологии нет такого цикла – 200 лет. Есть период вырождения – но он может составлять и 5, и 20 поколений. Его можно с достаточной степенью точности прогнозировать для разных народов. Но его нельзя остановить и в нем приходится жить. Чтобы жить нормально, нужно знать правила конкретной жизни.

Эта информация – о правилах – запрашивается, она нужна, и не всегда только из любопытства. Люди очень разные существа, и если в ком–то просто существует достаточная любознательность, то для кого–то эта информация может стать практической. Цивилизация обречена с момента создания. Но есть отдельные экземпляры, желающие эту цивилизацию сознательно пережить. Ведь почти каждую цивилизацию переживали определенные избранные, наследниками которых являются в том числе и ныне живущие. Волюнтаризм против гибели цивилизации – почему бы и нет? Тем более что материальное наследие погибшей цивилизации обычно оказывается очень даже привлекательным.

Теория катастроф

Можно сказать, что ХХ век – время собирания информации. Век закончился – информация собрана. Ничего значительного найдено уже не будет. Собраны описания строений, исторические факты, мифы – все уже есть. Осталось только свести все собранное в систему.

Большинство книг по нераспознанным явлениям представляют собой книги загадок. Загадка ставится, загадка обсуждается, но не остается ничего, кроме фактов подтверждения существования самой загадки. Пока что торжествует один и тот же принцип организации материала: нашли артефакт и устроили вокруг него ритуальную пляску. Получается весело, легко и непонятно – можно и новую книжку писать. Артефакты существуют, но выглядят неубедительно, поскольку под них не подведена целостная концепция. Сооружение с самыми большими плитами в мире, в современном мире в том числе – Баальбекская терраса – вообще не имеет отношения к истории; ни к официальной, ни к альтернативной. Его в исторических концепциях просто не существует. Так получается только потому, что это сооружение не имеет концепции окружающего мира, в котором оно было создано.

Книги строятся по принципу: «компиляция плюс идея». Артефактов мало, а идей много. Так что эта книга будет построена по принципу «идея плюс компиляция». Идея – это принцип существования человека по биологическим правилам. Компиляция – рассмотрение ситуаций, когда эти правила нарушались. А из артефактов будут взяты те, которые можно потрогать руками. И тогда, когда будет создана целая концепция мирового развития, задача расшифровки загадок и артефактов решится сама собой. Добавив к разного рода исследованиям на базе истории, археологии и астрономии биологию, можно получить книгу разгадок и прогнозов.

Часто говорится о том, что делами должны заниматься соответствующие специалисты. Можно рассмотреть это на примере археологии – но рассмотреть последовательно: да, должна быть специализация. Кто–то умеет хорошо копать. Кто–то умеет хорошо думать и вообще делать выводы. Не кажется странным, что старые снаряды из земли выкапывают одни – экскаваторщики, а обезвреживают их другие – саперы; если бы экскаваторщики обезвреживали снаряды, копать траншеи стало бы некому. Но почему–то в научных кругах принято, что кто раскопал артефакт, тот и должен делать по нему выводы.

Иногда говорится о конфликте между «любителями» и «учеными». На самом деле никакого реального конфликта нет. И не будет, пока одни не знают правду, а другие боятся ее провозгласить. Пока что есть взаимосуществование. И когда процесс закончится, любителей как таковых уже не будет.

О «противостоянии» ученых и любителей написана не одна книга, и есть даже своя классика – Роберт Ваухоп «Потерянные племена и утонувшие континенты». Разоблачать существование Атлантиды – беспроигрышное дело. Но при подробном рассмотрении ситуация оказывается гораздо серьезнее, и «дело Атлантиды» оказывается с Атлантидой никак не связанным. И, касаясь противостояния, нужно заметить, что именно Лео Вайнеру, главному подвижнику теории афроцентризма, официальному и признанному ученому–лингвисту, принадлежат самые резкие нападки на «любителей». Возможно, так получается потому, что его самого часто принимают за «любителя».

Официальной науке стоит доверять не больше, чем альтернативщикам, а иначе, чем альтернативщикам. Альтернативщики в поисках своей правды часто притягивают факты за уши, но их происки видны невооруженным взглядом. Официальная же наука искажает факты изощренно, добавляя ложку лжи в бочку правды. Кроме того, у официальной науки есть серьезные поводы специально генерировать ложь, чего у альтернативщиков просто нет.

Сама ситуация, когда официальные исследователи после двух сотен лет исследований Древнего Египта не могут ничего сказать о его возникновении, вызывает подозрения. 99% критических замечаний в адрес Хэнкока посвящено его концепции Атлантиды в Антарктиде и древним картам; датировке Сфинкса посвящен от силы 1%, но именно критика последнего малосостоятельна, и именно последнее – главное.

ХХ век ознаменовался победой теории катастроф. Существование працивилизации у альтернативщиков перестало ставиться под вопрос, но о причине ее гибели так и не удалось договориться. Здесь и потоп, и падение метеоритов, и астероиды, и все 33 несчастья. Нужно заметить, что катастрофические теории были широко распространены в конце 19–го и начале 20–го века. Далее они были полностью опровергнуты и забыты. Но с развитием массового общества они почему–то вновь всплыли на поверхность, хотя ничего нового, кроме выводов из старых фактов, придумано не было. Сам этот возврат, сам его факт должен вызвать если не подозрения, то в крайнем случае должен насторожить: что–то не так.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю