Текст книги "Похищение"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Да что такое: на этой соплячке свет клином сошелся? – рявкнул на него Седой, который пил больше всех, не пьянея. – Почему не нашли ей замену? Слушай, Цыган! – требовательно посмотрел он на смуглого красавца. – Ты же мне говорил, что Косой с Филином подобрали уже нескольких пацанов. Почему не доставишь в детдом?
– Спроси это у Костыля! – зло бросил Цыган. – Думаешь, им удовольствие вожжаться с чумазыми?
– Катерина говорит, что для них там еще нет места, – угрюмо буркнул Башун. – Она уже освободила бельевую, но надо сделать ремонт.
– Какой на… ремонт? – матерно выругался Седой, аж побагровев от злости. – Передай своей бабе, – поглядел на него так, словно был готов съесть живьем, – чтобы завтра к обеду там стояли нары. А ты, – приказал он Цыгану, – привози туда свою пацанву!
– Надеюсь, Хирург, что у тебя теперь по уши будет работы, – ехидно заметил Проня. – И ваши медики будут довольны, и наш общак аж распухнет от «зелени»! Предлагаю выпить за такую заманчивую перспективу!
Это было сказано вовремя, и разрядило обстановку. Все сразу заулыбались и вновь потянулись к бутылкам.
Новенький «форд» Цыгана лихо подкатил к типовому многоэтажному дому, где обитала Настя, и, въехав на тротуар, затормозил у самого подъезда. Заметно пошатываясь, так как были пьяны, они вылезли из машины и, войдя в холл, направились к лифтам.
– Удивляюсь тебе, Сашка, как ты в таком состоянии можешь нести тачку? – поддерживая любовника, более пьяного, чем сама, восхитилась Настя, когда стояли в ожидании лифта.
– А я и с завязанными глазами смогу вести, и даже без сознания, – хвастливо заявил Цыган, крепко обхватив своей здоровенной ручищей ее разгоряченное выпивкой и танцами тело и от этого постепенно приходя в более энергичное состояние.
Со смехом и шутками они поднялись в ее уютную однокомнатную квартиру. Пылкий любовник было сразу потащил Настю к неубранной еще с полудня постели, в которой они резвились вплоть до ухода в ресторан, но его ожидало разочарование.
– Прости, Сашенька, но у меня, кажется, началось, – без стеснения заявила ему Настя, обнаружив явные признаки очередных «критических дней». – Как ни жаль, но придется тебе, милый, немного попоститься.
– Да наплюем на это, Настенька! – взмолился Цыган, испытывая, как всегда, жгучее желание. – Может, пойдем в ванную и там…?
– Брось, Сашка! В последний раз, что ли? – решительно воспротивилась его партнерша. – Если совсем не можешь терпеть, то иди домой!
Однако подуставшему после буйного веселья в ресторане Цыгану тащиться ночью к себе не хотелось. «Как знать, может, сменит гнев на милость? Охочая же баба!» – мысленно усмехнулся он, а вслух дружеским тоном сказал:
– Вот еще! Мне и без этого с тобой хорошо, Настенька. Только давай попьем кофейку, чтобы успокоиться, – с улыбкой добавил он. – Думаю, и тебе это нужно.
Она быстро вскипятила чайник, достала с полки сахар и растворимый кофе и, когда сели друг против друга за маленький столик, неожиданно сказала:
– Все, Сашок! Отслужили мы Седому! Думаю, нам с ним больше не по пути. Ты со мной сейчас согласишься!
– Что-нибудь новое или опять к тебе пристает? – насторожился догадливый Цыган, окончательно трезвея. – Надо же! А в ресторане он так натурально миловался с нашей Галкой, что мне показалось даже, будто ты ревнуешь.
– Ну ты и скажешь! Было бы к кому ревновать. Эта Галка – пустое место, – презрительно бросила Настя. – Только и годится на то, чтобы лохам клофелин в водку подмешивать. А в постели толку от нее мало!
– А откуда ты знаешь? На пару работали? – решил подзавести ее Цыган.
– Еще чего! – со злостью фыркнула Настя, ибо чувства юмора у нее не было. – Сам же Седой так о ней отозвался.
– Значит, он все-таки не успокоился и к тебе снова лезет? – и без того смуглое лицо Цыгана стало темнее тучи.
– А ты думал, он тебе так меня и уступит? Он просто не захотел пока с тобой разбираться! – продолжала ему «пудрить мозги» Настя.
– Ну и падла! А уверял, что не будет встревать между нами, – Цыган стукнул по столу так, что подпрыгнули чашки и сахарница. – Теперь пусть молится Богу!
– Вот этого я и боялась! – сделала протестующий жест Настя. – Нет, Сашок, ты не должен марать об него руки! Я сама сделаю так, что он больше не будет нам помехой.
– Что, все же решила его заложить? – неодобрительно мотнул головой Цыган. – Ни к чему это стукачество. Замочат тебя, Настя, когда откроется. Потому что – западло, и даже я не смогу заступиться!
– Не беспокойся, Сашок! Я и не думаю доносить на него в ментовку, – хитро усмехнувшись, объяснила она ему свой замысел. – Я наведу на них с Костылем папашу и сына Юсуповых, и те их надолго упрячут в тюрягу!
Смышленый Цыган на лету усек суть ее идеи и умолк, размышляя. Очевидно, не все ему в ней понравилось, поскольку уже через пару минут угрюмо спросил:
– А не пилим мы с тобой сук, на котором сидим?
– Ты это о чем, Саш? Костыля и Седого пожалел? – вскинулась на него Настя. – Сам же хочешь обоих взять к ногтю!
– Это совсем другое! Неужто не понимаешь? – с досадой произнес Цыган и, как малому ребенку, ей объяснил: – Если я обоих замочу по-честному, то братва меня поймет, даже Проня. Будет вместо Седого он или другой, но кормушка-то сохранится! А если заложишь и будет суд – тогда всему делу конец!
– Ну и что? О чем жалеть-то? – пошла ва-банк Настя. – Седой или Проня, а все равно их дело для нас закончится тюрьмой! Много ли они тебе отстегивают, Сашок! Может, богатым стал? Я тебе говорю: нам с ними не по пути!
Видно, подобные мысли и раньше одолевали Цыгана, потому что он бросил на Настю любопытный взгляд и нетерпеливо предложил:
– Выкладывай наконец, что задумала! А то все ходишь вокруг да около.
«Вот он и готов, – обрадованно подумала Настя. – Пришла пора сказать ему все!» – и, как бы колеблясь, дипломатично произнесла:
– Не знаю, одобришь ли, Сашок, но мне кажется, что не стоит нам больше пахать на Седого и Проню. Короче: надо перейти под более сильное крыло!
– И к кому же ты лыжи навострила? – не выдержал любовник. – Надеюсь, у тебя к нему только деловой интерес? – ревниво добавил он.
– К Калите – Ивану Ремизову, у которого ты два года был водилой, – ошеломила его Настя. – Надеюсь, не станешь ревновать меня к старику? И что ты зря время теряешь у Седого? Может, проштрафился?
– Теперь понимаю, – успокоился Цыган и коротко объяснил: – Ушел от Ивана, потому что пришлось временно «лечь на дно». А потом меня подобрал Седой. Но Иван тогда еще не был Калитой! Теперь же согласен: наш шеф перед ним мелкота. У Ремизова наверху все схвачено!
Он немного подумал и несогласно покачал головой:
– Нет, уходить нам пока нельзя! Иван, конечно, меня возьмет, да и тебя тоже. Однако глупо так фрайернуться: отчалить, не получив свою долю зеленых за уже проделанное. Ты в своем уме, Настенька?
– В своем, и ты сейчас в этом убедишься! – азартно заверила она. – Мы свое возьмем, и с лихвою!
– И каким же это образом?
– Все нам оплатит сынок Юсупова – Петр! На много больше того, что сможем получить от Седого, – с алчным блеском в глазах уверенно заявила ему Настя. – Предоставь это, Сашок, мне! Нам достанется этот лимон, а не ему!
– Тогда – совсем другое дело! Если у тебя все получится, можно податься и к Калите, – повеселев, согласился Цыган. – Но спешить, Настенька, мы не будем!
Звонок Прони по мобильному телефону застал Петра Юсупова в офисе отца. Они вместе с Сальниковым находились в кабинете Михаила Юрьевича, пытаясь найти выход из создавшегося положения, но так и не пришли к общему мнению. Петр считал, что еще не все потеряно и ему удастся свой план довести до конца, а его оппоненты были за то, чтобы, не теряя времени, пойти на захват Костыля, которого узнали на видеосъемке, сделанной скрытой камерой. Поэтому выход на связь похитителей был очень кстати.
– Мы пришли к выводу, что пострадавшая женщина появилась случайно и создала опасную обстановку не преднамеренно с вашей стороны, – вкрадчиво заявил знакомый тонкий голосок. – Надеюсь, вы подтверждаете это?
– Разумеется! Трагическое вмешательство подруги жены, оказавшейся там случайно, все испортило! – не сдерживая эмоций, горячо заверил его Петр. – У нас и в мыслях такого не было! Мой договор с вами остается в силе!
– Тогда сделаем так, – Проня по-прежнему торопился, боясь, как бы его не засекли и не схватили. – Вы положите в банковский сейф пол-лимона из тех, что нам должны по договору. Затем вместе с ключом от него прибудете в условленное место, где получите одну из сестер. Когда выплатите остальное, вернем вам и вторую.
– Когда и где встреча? – взволнованно спросил Петр.
– Ждите! Я перезвоню, – пропищал голосок и прервал связь.
– Что он сказал? – вскочив с места, в один голос спросили отец и Сальников.
– Предлагают обменять за полсуммы одну девочку и обещают таким же образом нам вернуть вторую, но позже, – коротко ответил Петр. – Позвонят снова.
Этот вариант ими не обсуждался. Михаил Юрьевич и Сальников опустились на свои места, и все трое задумались, ожидая повторного звонка похитителей.
– Странно это все же, – озабоченно произнес Виктор Степанович, первым нарушив молчание. – Почему не сразу обеих? Ведь для бандитов повторный контакт означает лишний риск!
– Согласен, – поддержал друга Михаил Юрьевич. – Здесь кроется какая-то хитрость бандитов! Но вот какая? – сощурил он глаза, напряженно стараясь разгадать эту загадку.
– А я думаю, они просто хотят подстраховаться и проверить нашу честность, – возразил Петр. – Получив от нас половину обещанного по договору, они убедятся, что нет подвоха, и успех будет полный!
– Если бы это было так, то лучше в данной ситуации ничего не придумаешь, – задумчиво произнес многоопытный Сальников, которого одолевали сомнения. – Однако, Петя, мне кажется, что твой отец все же прав: они ведут с нами какую-то подлую игру. Я это нутром чую!
Он на секунду умолк и убежденно добавил:
– Да не могут они так рисковать! Уж больно куш большой, чтобы верить, будто все легко обойдется! Это же матерые рецидивисты, а не наивные дети! Не полезут они повторно в капкан, получив полмиллиона баксов!
– Как ни тяжело это говорить, – мрачно нахмурившись, с горечью заключил Михаил Юрьевич, – я тоже пришел к выводу, что не только повтора не будет, но и сейчас они вознамерились нас просто «кинуть»!
Он скорбно умолк, но, вспомнив о повторном звонке, встрепенулся.
– Ты, Петя, обязательно поставь условием передачи им ключа от сейфа возможность убедиться воочию, что обе наши девоньки живы и здоровы. Иначе не соглашайся! Сердцем чувствую: игра идет нечестная.
И тут вновь позвонил Проня.
– Значит, так. Встреча состоится на тридцать втором километре кольцевой автодороги в полдень, – четко продиктовал он. – Девчонка будет сидеть в нашей машине. Получите ее и расписку в уплате за первую половину суммы по договору в обмен на ключ от сейфа. Это вас устраивает?
– Согласен, но с одним условием, – сухо ответил Петр. – Вместе с Надей в машине должна находиться и Оля, чтобы мы могли убедиться, что она в полном порядке. Только тогда вы получите ключ от сейфа!
– Нет! Так у нас ничего не выйдет, – блефовать Проня умел. – В машине будет только одна Надя! И предупреждаю: чтобы никаких фокусов! Если попытаетесь действовать силой или притащите мусоров, мы ее сразу замочим!
– Но что вам мешает привезти сразу двоих? – не выдержав, крикнул в трубку Петр. – Неужели это не стоит полмиллиона долларов?
– Стоит, но мы этого сделать не можем, – жестко отрезал Проня и привел заранее заготовленный им лживый довод: – Ваша Оля здорова, но находится на карантине: есть подозрение на инфекцию. И так, прошу ответить, – заторопился он, – согласны вы на наши условия или нет?
Петр было растерянно замялся, но, увидев, что отец и Сальников жестами выразительно дают понять, чтобы он соглашался, внезапно охрипшим от волнения голосом коротко ответил:
– Ладно, пусть будет по-вашему.
Медленно опустив трубку на рычаг, Петр почувствовал себя совершенно раздавленным. Ему теперь уже было ясно: его план спасения сестер оказался несостоятельным! И не столь было жаль выброшенных огромных денег, как упущенного по его вине драгоценного времени.
– Не падай духом, Петя, мы тебя не виним, – мягко сказал Михаил Юрьевич, заметив подавленное состояние сына. – Уж на что вроде знаем психологию этих отморозков и то понадеялись: а вдруг у них найдутся остатки совести и вернут нам девочек, соблазнившись огромными деньжищами. Так хотелось спасти их, не идя на отчаянный риск!
Но Петр ничего не ответил, лишь безнадежно махнул рукой, и Михаил Юрьевич его строго одернул:
– А ну-ка возьми себя в руки! Раскисать сейчас нельзя! Просто на твоем плане нам надо поставить крест и срочно подумать, как будем действовать дальше.
– Отец прав, Петя, – поддержал друга Сальников. – Ты, я нижу, и сам уже понял: на встречу с ними ехать не стоит! Девочек они нам добром не отдадут, – с суровой прямотой высказал свое убеждение. – Мало того, что хапнули у тебя за здорово живешь столько баксов, теперь хотят самого поймать в сети. До чего же ненасытные и наглые мерзавцы!
Его возмущение передалось Петру и вывело его из транса.
– Значит, нам ничего не остается, как пойти на силовой вариант? Захватить Башуна и узнать у него, где прячут Олю и Надю? – встряхнувшись, словно сбрасывая сон и мрачно поглядев на отца и Виктора Степановича, спросил он и недоуменно добавил: – Тогда зачем вы сейчас велели мне согласиться на встречу с бандитами?
– Чтобы выиграть время, Петя! – просто объяснил ему Виктор Степанович. – Пусть думают, что мы клюнули на их удочку. А мы за эти четыре дня должны найти и освободить наших девочек!
– И мы их непременно найдем! – с железной решимостью подхватил Михаил Юрьевич. – План мой прост. Мы с Петей выслеживаем и берем в оборот Башуна на его квартире, а ты, Витек, – с надеждой посмотрел он на друга, – вплотную займешься его супругой Воронцовой.
Он сделал паузу, что-то прикидывая в уме, и раздумчиво произнес:
– Сдается мне, что альянс у них неспроста. Уж больно удобное место детдом для того, чтобы укрывать похищенных детей. Постарайся-ка как следует там шурануть. Сердцем чувствую, что вот-вот выйдем на след наших малышек!
– Будь уверен, Миша, сделаю все, что смогу, и даже больше, – стараясь приободрить друга, заверил его Сальников. – Если потребуется, переверну там все вверх дном. Однако у нас, – он с сочувствием посмотрел на Юсуповых, – есть еще одна неотложная проблема.
Они недоумевающе переглянулись, и Михаил Юрьевич спросил:
– Ты это о чем, Витек?
– Нельзя больше Свету держать в неведении, Миша, – решительно заявил Сальников. – Она должна знать о происходящем!
Мужественное лицо Михаила Юрьевича исказила гримаса страдания.
– Никак не могу ей об этом сказать! Сделать это – все равно что ее убить, – простонал он. – Света ждет, что вот-вот мы все нагрянем к ней, чтобы справить день рождения дочек, и вдруг – такой сокрушительный удар. А у нее – больное сердце!
– Но так же нельзя! Разве будет лучше, если она узнает от чужих людей? – с горечью возразил ему Петр. – Мама должна быть с нами в эти решающие дни!
– А как ей сообщить? По телефону? Или телеграмму отбить? – с мрачным отчаянием покачал головой Михаил Юрьевич. – С ней же сразу станет плохо, и никого из близких не будет рядом! Ты хоть понимаешь меня, Витек?
– Еще как понимаю, Миша, – горячо выразил солидарность с ним Сальников, считавший жену друга идеалом и оставшийся холостым, так как не встретил подобную ей. – Но что посоветовать, не знаю! – понуро добавил он.
– Наверное, лучше всего будет, если я слетаю за мамой в Ялту, – нарушив молчание, ненавязчиво предложил Петр. – Мама не будет удивлена, так как решит, что я прибыл для организации дня рождения, и мне удастся подготовить ее к худшему. Не пройдет и суток, как она будет дома!
– А что? Это выход! – словно ожил Михаил Юрьевич. – Молодец, сын! Как же я сам до этого не додумался? – радостно взглянул он на Сальникова. – Ведь Петя сумеет найти для матери слова, которые смягчат удар и поддержит ее в эту трудную минуту.
Не в силах сдержать бурных эмоций, Михаил Юрьевич вскочил с места, подошел к сыну и крепко его обнял, по-мужски скупо выражая ему свою любовь и благодарность.
Глава 17
Сплошные неприятности
То, чего больше всего опасалась Даша Юсупова, – случилось! Ночью под влиянием происшедшего и особенно нелепейшей гибели подруги Киры у нее началось кровотечение, и врачи вынесли роковой приговор: это выкидыш. Она потеряла ребенка!
Когда со всеми предосторожностями ей об этом сообщили, Даша едва не потеряла сознание от горя и острой боли в сердце. «О Боже! За что ты меня так наказываешь? – мысленно говорила она, проливая слезы и не понимая, чем же вызвала его гнев. – Разве я заслужила такую ужасную кару? Почему лишаешь счастья?»
Потеря долгожданного ребенка казалась ей величайшей несправедливостью судьбы, которую она ничем не заслужила. А утрата надежды на осуществление самой заветной мечты – решающим поражением в жизни. Находясь в состоянии, близком к истерике, Даша потеряла аппетит и впала в депрессию.
– И чего мне все завидуют? Я обычная неудачница! Чему завидовать-то? Красивому мужу? Богатству? – выплакав все слезы, горестно шептала она. – Ну какое же семейное счастье без ребенка?
Постепенно ее разочарование и отчаяние обратились на мужа. Чтобы вновь обрести душевное равновесие, Даше требовалось установить причину своей фатальной неудачи! Не зная за собой существенных грехов, она должна была найти виновника Божьей немилости, и он отыскался в лице Петра.
«Ну конечно, из-за Пети на нас так разгневался Господь! Это его он счел недостойным, чтобы одарить наследником, – пришла к горькому выводу Даша. – Разве я виновата в том, что случилось? Петя – вот, кто меня вытащил из больницы, и вообще мало заботился о рождении собственного ребенка! Разве мог осудить меня Господь за то, что старалась помочь спасти Оленьку и Надю?»
Решение пришло само собой.
– Нет! Теперь я не смогу любить его так, как прежде. Никогда уже не буду с ним счастлива, – вновь залилась слезами Даша, поневоле вспомнив неземное блаженство, испытанное в его объятиях. – Разбитый кувшин заново не склеишь.
Немного успокоившись, она взяла трубку телефона и продиктовала краткий текст телеграммы отцу и матери. В ней говорилось: «У меня произошло несчастье. Как никогда, нуждаюсь в вашей поддержке. Хочу вернуться домой. Даша».
Когда Петр перед отъездом в аэропорт позвонил в больницу, чтобы узнать о самочувствии жены и сказать о том, что улетает в Ялту за матерью, ему с прискорбием сообщили о происшедшем у Даши выкидыше, и, как он ни добивался, чтобы его с ней соединили, ответ был один:
– Ее здоровью ничто не угрожает, но больная – в тяжелой моральной депрессии и не хочет ни с кем разговаривать.
– Но я ее муж! И через час улетаю, – возмутился Петр.
– Она запретила соединять ее с вами, – не без ехидства в голосе ответил ему врач. – Вам не следует настаивать: это может ухудшить состояние больной.
Вне себя от огорчения Петр швырнул телефонную трубку, подхватил дорожную сумку и, в сердцах хлопнув входной дверью, спустился к ожидавшему его «лимузину». Всю дорогу в аэропорт он думал о постигшем их с Дашей несчастье, но не склонен был ни в чем себя винить. «Это все превратности судьбы. Такая уж сейчас для нашей семьи несчастливая полоса! Зря Даша так убивается, – по-мужски он не сознавал ни ее состояния, ни глубины ее горя. – Мы с ней очень молоды и у нас еще будет столько детей, сколько захотим!»
Мысли Петра вновь обратились к предстоящей тяжкой встрече с матерью и ожидающим его новым неприятностям.
– Жаль, конечно, что Дашенька так сильно все переживает, – чтобы себя приободрить, вслух произнес он. – Но выкидыш – не трагедия, и у нее это скоро пройдет. А вот для мамы и всех нас угроза потери наших дорогих малышек – это ужасное испытание! Но уверен: все кончится хорошо!
– Все, Васенька! Потеряли мы внука! – горестно всплеснула руками Анна Федоровна, прочитав телеграмму дочери. – Боюсь, что и жизнь у Дашеньки с Петей теперь пойдет прахом.
– Это почему же? – непонимающе взглянул на жену Василий Савельевич, поднимая с полу упавшую телеграмму. – Будут у них еще дети! Разве у нее что-нибудь не так? Здесь об этом ничего не сказано, – добавил он, бегло прочитав текст.
– Не в этом дело! Хотя, как знать, вполне могут быть осложнения. Видишь, она пишет: «произошло несчастье», – расстроенно ответила Анна Федоровна, ткнув пальцем в телеграмму. – Но все обстоит еще хуже, чем ты думаешь! Зная твой вспыльчивый нрав, я тебе не говорила, что Дашенька мне жаловалась на Петю.
– Да не может того быть! – поразился Василий Савельевич. – Он отличный парень со всех сторон! Такого мужа еще поискать! Чем же она недовольна?
– Не спеши осуждать дочь, – сурово посмотрела на него Анна Федоровна. – Видно, богатство портит человека!
– Но не такого, как Петя, – убежденно возразил Василий Савельевич. – Может, это наша дочь пресытилась богатством?
– Ладно! Чтобы зря не грешил на Дашеньку, скажу всю правду, – брезгливо поморщившись, решилась Анна Федоровна. – Хоть и противно ворошить грязь. Я надеялась, что все у них обойдется.
Она тяжело вздохнула и открыла, в чем дело.
– Последнее время Петя был холоден с нашей дочерью, не оказывал ей должного внимания в ее положении. Дашенька даже сказала, что он был против того, чтобы легла в больницу, и можно было подумать, – с возмущением посмотрела на мужа, – что он совсем не хочет ребенка!
– Так это же обычная история с женщинами в ее положении, – с сомнением произнес Василий Савельевич. – Обыкновенная мнительность беременных.
– Ошибаешься, Вася! Я, по-твоему, дурочка, что ли? – рассердилась на него супруга, но взяла себя в руки, и объяснила: – Мне тоже поначалу так показалось, но потом своими глазами убедилась, что все правда!
– Что правда? – с тревогой посмотрел на нее Василий Савельевич.
– А то, что изменял Дашеньке твой отличный парень! – зло бросила Анна Федоровна. – Завел любовницу, когда отвез ее в больницу, а может, даже раньше. Даже устроил эту шлюху к родителям под видом домработницы.
– Не могу поверить! – вырвалось у Василия Савельевича, так он был поражен услышанным от жены. – Это невероятно!
– Это истинная правда, дорогой, – с горечью подтвердила свои слова Анна Федоровна. – Я сама застукала Петю с любовницей, но ничего не сказала об этом дочери. По понятным причинам!
– Ты у меня умница, Аннушка! – бросив любящий взгляд, одобрил жену Василий Савельевич. – Поступила правильно: в тот момент иначе было нельзя. Но теперь – другое дело! – в его глазах появился воинственный блеск. – Едем к дочери. Мы ей сейчас очень нужны. Бери все, что у нас есть, и отправляйся за билетами!
Волошину не впервой было сражаться за правду. Он сжал кулаки и непримиримо бросил вслед уходящей жене:
– Мы покажем этому богатому сосунку и всей его аристократической родне, как обижать нашу дочь!
Столица встретила чету Волошиных густым туманом, видимость была очень плохая, и самолет вместо Домодедова посадили в аэропорту Шереметьево-1.
Добравшись до дому и оповестив по телефону дочь о своем прибытии, Анна Федоровна занялась уборкой квартиры, а Василий Савельевич стал обзванивать своих коллег по работе, решая накопившиеся за время его командировки вопросы.
Переделав множество дел и с трудом дождавшись приемных часов, они с волнением вошли в роскошные больничные апартаменты дочери. Даша, сидя у окна в кресле, с грустным видом смотрела что-то по телевизору, но, увидев родителей тотчас его выключила, встала и, радостно улыбаясь, вышла навстречу.
– Спасибо вам, дорогие, что сразу отозвались на мое горе! – расцеловав отца и мать, со слезами на глазах поблагодарила их Даша. – Я так одинока! Как жаль, что у нас нет в Москве родственников!
– Ты что такое говоришь? А как же твоя мужняя родня? Не говоря уже о нем самом, – нахмурился Василий Савельевич.
– У них, папа, случилась беда похлеще моей и им сейчас не до меня, – слезы у Даши полились ручьем. – Бандиты похитили Оленьку и Надю, моих маленьких золовок, – рыдая объяснила она. – Со мной из-за этого… все… случилось, – слезы душили ее, – а мою подругу… Киру… бандиты… уби-или! – жалобно всхлипнула она и, прильнув к отцу, уткнулась мокрым лицом в его широкую грудь, как в детстве, ища у него защиты и утешения.
Немного успокоившись и усадив родителей, она коротко рассказала им обо всем, что произошло, и ради объективности добавила:
– Теперь вы понимаете, почему я не в обиде на родных Пети за то, что не оказывают мне внимания. Светлана Ивановна на гастролях и от нее скрывают похищение дочерей, опасаясь, что не выдержит сердце. Остальным же сейчас просто не до меня!
Анна Федоровна, слушая дочь, понимающе молчала, а прямодушный отец все же спросил:
– Тогда объясни, почему предъявляешь претензии к Пете, раз он занят сейчас спасением своих сестер? Он же не виноват в том, что случилось из-за нелепого вмешательства твоей несчастной подруги? Это была роковая случайность!
– Нет, папа, это он виноват в том, что произошло, и в моем несчастье, – с мрачной убежденностью произнесла Даша. – И я хочу от него уйти!
– Ну ладно, доченька, коли так, – согласно кивнув, ласково произнес Василий Савельевич. – Всякое в жизни бывает, кончается и любовь. Может, Петя тебе в чем-то другом досадил, – осторожно коснулся больной темы, – но в случившейся с тобой беде, по-моему, он не виноват.
– Еще как виноват! – прорвало Дашу. – Это же он увез меня из больницы, чтобы передала бандитам выкуп. Свою маму он оберегал, а обо мне и не думал! А для чего я туда легла, разве он не знал? – и она снова горько разрыдалась.
– Но ты же сама сказала, доченька, что иного выхода не было и тебе ничего бы не угрожало, если бы не фатальное появление Киры? – вмешалась мать. – Ты знаешь, я на твоей стороне, но будь справедливой!
Даша перестала плакать, но с мрачным упорством произнесла:
– Нет, мама, это Петя во всем виноват, и я его не прощу! Он не должен был вытаскивать меня из больницы. Обязан был найти другой выход! Почему он так заботился о здоровье матери и бабушки, а о моем нет? – гневно подняла она на родителей заплаканные глаза. – Да просто потому, что не хотел, чтобы у нас был ребенок! Поэтому возражал, когда решила лечь на сохранение. Теперь вы меня понимаете?
Родители удрученно молчали, так как сказать им на это было нечего. «Как хорошо, что она не знает об измене Пети. Тогда было бы еще хуже, – уныло подумала Анна Федоровна, так как здоровый прагматизм у нее все же взял верх. – Надо охладить ее пыл! Может, еще не все потеряно? Не так уж плох мой зять».
– Вот что я скажу тебе, доченька! – вкрадчиво сказала она, ласково взяв ее за руку. – Ты у нас серьезная девочка, и раз так решила, значит, для этого есть основания. Мы с отцом на твоей стороне, и захочешь вернуться – милости просим! Но все же не спеши рубить с плеча.
– Ты это о чем, мама? – недовольно взглянула на нее Даша. – Оправдываешь его, что ли?
– Нет, Петя перед тобой виноват, – убежденно ответила Анна Федоровна. – Но совершенного в природе нет, доченька! И как знать, уйдя от него, встретишь ли человека лучше? Ведь ты же его все еще любишь?
Ее мягкий тон и веские доводы, видно, поколебали решимость дочери.
– Не знаю, может, ты и права, мамочка, – удрученно призналась ей Даша. – Разом из сердца былого счастья не выкинешь!
– Но боюсь, что не смогу любить Петю так, как прежде.
– Значит, я верно тебе советую, – оживилась Анна Федоровна, развивая успех. – Не спеши ссориться с мужем! Пусть сначала разрешатся волнения из-за похищения его сестер. Искренно надеюсь, что все закончится благополучно! За это время проверишь свои чувства, и потом вы с ним разберетесь.
– Соглашайся, доченька! Мы ведь тебе добра желаем, – вмешался Василий Савельевич, решив подвести итог тягостному разговору. – Но знай: какое бы ты ни приняла решение – на нас сможешь опереться, как на каменную гору!
А в солнечном Крыму, когда приземлился рейс из Москвы, был жаркий полдень. Петр Юсупов прямо из аэропорта на такси отправился в одну из лучших гостиниц Ялты, где разместилась труппа театра Светланы Ивановны. В номере примадонны не оказалось, так как было обеденное время, и ее в числе других ведущих артистов спонсоры пригласили в ресторан. В какой именно, никто не знал, и он остался дожидаться возвращения матери в вестибюле, достав книгу и удобно расположившись в глубоком кресле.
Однако читать Петр не мог. Его одолевали мысли о предстоящей встрече и боязнь, что не сумеет сообщить о семейной трагедии так, чтобы это обошлось для матери без непоправимых последствий. Еще накануне вечером и всю первую половину дня он напряженно подыскивал слова, которые помогли бы не вызвать у нее шока, но так ничего и не придумал. И, только когда увидел, как она, веселая и оживленная, входит в гостиницу в окружении своих коллег и почитателей, его осенила подходящая идея.
Положив книгу, он встал, и Светлана Ивановна его сразу заметила.
– Петенька! Наконец-то прилетел, – обрадованно воскликнула она и, обернувшись к спутникам, извинилась. – Прошу у всех прощения, но приехал мой сын, – указала она на него, – и я вынуждена вас покинуть.
Поклонники бурно запротестовали, но Светлана Ивановна их оставила, расцеловала сына и, взяв под руку, повела к себе в номер.
– Ты приехал для организации семейного праздника? А потом вернешься за остальной гоп-компанией? – сияя довольной улыбкой, щебетала она в полной уверенности, что иного быть не может. – Но почему тогда у тебя кислый вид? – заметила она его состояние, и улыбка на ее лице погасла. – Возникли какие-то осложнения?
– Да, мамочка! Наши планы пришлось отменить, – печально, но без трагизма в голосе сказал Петр. – Осложнения намного серьезнее, чем ты думаешь.
– А что случилось? – остановившись и испуганно глядя на сына, потребовала ответа Светлана Ивановна. – Неужели у дедушки опять… – она хотела произнести слово «инфаркт», но оно застряло у нее в горле. – Хотя нет, – сообразила, меняясь в лице, – об этом можно было сообщить по телефону, и вы не стали бы отменять праздника.
Петр, опасаясь, что ей сейчас станет плохо, торопливо сказал:
– Ради Бога, мамочка, не пугайся так заранее! Ничего ужасного пока еще не произошло, – так решил он смягчить ей удар. – Пойдем к тебе в номер, присядем, и я расскажу о том, что у нас случилось. Для этого ведь и прилетел!
– Ты хоть намекни, а то не дойду до номера, – взмолилась Светлана Ивановна, но послушно последовала за сыном. – Неужели Мишенька снова ранен? – горько вздохнула она. – На нем уже живого места нет!
