Текст книги "Маршал Рыбалко"

Автор книги: Семен Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

J

В те дни сильно потеплело, грунтовые дороги и прилегающие к ним поля и вовсе раскисли, сковав маневр наших танков. Завязли в грязи и артиллерийские тягачи. Создалась угрожающая обстановка.

Выехав в боевые порядки, Рыбалко созвал командиров и политработников:

– Надо немедленно вытащить танки, иначе немцы их расстреляют, как куропаток. Примите самые решительные меры к этому. И – вперед! Ваша задача: к утру 7 марта перерезать линию Тернополь—Проскуров и оседлать железнодорожную магистраль Львов—Одесса.

Ценой сверхчеловеческих усилий бойцов, рядом с которыми самоотверженно трудились командиры и политработники, танки удалось «стронуть» с места, и приказ командующего был выполнен.

Чтобы остановить наступление советских войск и не допустить окружения своих частей, противник создал группу в составе девяти танковых и шести пехотных дивизий. Начиная с 7 марта немецко-фашистские войска предприняли ряд попыток отбросить соединения 1-го Украинского фронта к северу от железной дороги Тернополь—Проскуров. Чтобы получить представление о силе этих контрударов, достаточно сказать, что в один из дней в атаку на передовые части нашей армии ринулось более 100 танков в сопровождении нескольких пехотных полков.

Маршал Г. К. Жуков впоследствии так оценил сложившуюся на линии Проскуров – Тернополь обстановку:

«7 марта здесь завязалось ожесточеннейшее сражение, такое, которого мы не видели со времени Курской дуги» ¹⁶.

Сообщение о наших успехах в развернувшейся битве, о героизме и подвигах воинов политработники незамедлительно доводили до сведения всего личного состава армии. Так, во время боев на проскуровском направлении вся 3-я гвардейская танковая узнала имя отважного комбата Семена Васильевича Хохрякова из 54-й гвардейской бригады. Уральский шахтер, окончивший высшую офицерскую бронетанковую школу, коммунист Хохряков зарекомендовал себя смелым и решительным командиром. Когда надо было обеспечить бригаде успех в бою, комбриг, выделяя батальон Хохрякова в передовой

отряд, не сомневался: эти танкисты свою задачу выполнят.

Итак, батальон Хохрякова получил приказ: перерезать шоссе Проскуров—Волочиск и во что бы то ни стало удержать занятые позиции. Танкисты взяли под контроль один из участков дороги, по которой гитлеровцы рассчитывали беспрепятственно пройти к водному рубежу – небольшой речушке, чтобы ударить во фланг нашим пехотным частям, готовящимся к переправе. Неожиданное появление на шоссе советских танков спутало их планы.

Несмотря на то, что у противника было большое преимущество в силах, комбат принял бой.

Неравный поединок длился три часа. Танкисты Хохрякова вывели из строя восемь тяжелых немецких танков. Но и у комбата на поле боя осталось всего две способных действовать машины. Прикинув, что еще не вся наша пехота успела переправиться, Хохряков продолжал блокировать шоссе, умело используя преимущества холмистой местности.

Маневрируя и меняя огневые позиции, две наши стальные машины вводили фашистов в заблуждение и не давали немецким танкам приблизиться к реке. Враги, как показали потом пленные, недоумевали: «Сколько же здесь танков у русских?..»

А когда кончились снаряды и горючее, комбат увел свои два танка к берегу реки. Враги не решились преследовать их, будучи уверены в том, что где-то поблизости находятся в засаде другие танки. Это позволило танкистам укрыть свои машины в овраге, снять с них пулеметы и залечь на холме недалеко от переправы. Пулеметным огнем отважные воины не подпустили к переправе гитлеровскую пехоту.

После боя обнаружилось, что Хохряков ранен: осколки попали в спину, грудь и в обе руки. Но в госпиталь комбат ехать отказался и в бою за Староконстан-тинов он снова в строю, и вновь его передовой танковый отряд был на острие атаки наших частей, пробивал вражескую оборону.

На пути стояли немецкие самоходки, «тигры» и «пантеры». Почти сутки отряд С. В. Хохрякова штурмовал вражеские позиции. Семен Васильевич так рассказывал об этом бое: «Мы бились весь день. Ночью – маленькая передышка, а на рассвете – снова бой. У немцев —

двадцать пять танков, у нас осталось четыре, и снаряды были на исходе. Мне удалось подбить три «тигра», но и мой танк пострадал: заклинило башню, пушку разбило, стрелять стало нечем...»

И все же отряд Хохрякова свою задачу выполнил. Мастерство, быстрота оценки обстановки, искусство ведения боя в особо сложных условиях – вот те качества, которые отличали этого замечательного офицера.

Президиум Верховного Совета СССР присвоил Семену Васильевичу Хохрякову звание Героя Советского Союза.

Упорные бои на ироскуровском направлении длились до 25 марта. В этот день войска нашей армии, во взаимодействии с соединениями 1-й гвардейской, штурмом овладели Проскуровом – узлом железных дорог и сильным опорным пунктом обороны немцев. Доблестным войскам 1-го Украинского фронта вечером того же дня салютовала Москва. В приказе Верховного Главнокомандующего отмечались отличные боевые действия и была объявлена благодарность войскам генерал-полковников А. А. Гречко и П. С. Рыбалко.

Павел Семенович был доволен:

– Ну что ж, справедливо. Надо побыстрее довести до каждого солдата и офицера: благодарность Верховного – лучшее поощрение. Солдат должен знать, что его тяжки.й ратный труд замечен и по заслугам оценен.

...Напряженные бои с группировкой противника, окруженной в районе Тернополя, вели в эти дни войска 60-й армии (командарм генерал П. А. Курочкин, сменивший И. Д. Черняховского) и 4-го гвардейского Кан-темировского танкового корпуса. Двенадцатитысячный гарнизон города предпринимал отчаянные попытки вырваться из кольца; в помощь ему гитлеровское командование бросило 9-ю моторизованную и 10-ю танковую дивизии.

Для усиления 60-й армии в полосу ее действий были направлены и 11 апреля вступили в бой соединения нашей танковой армии.

Павел Семенович Рыбалко выезжал в войска, проверял готовность танковых бригад, огневые позиции артиллеристов, организацию связи, обороны, выяснял, как подразделения готовятся к выполнению поставленных задач. Об одном таком его посещении вспоминает коман-

дир батальона из 23-й мотострелковой бригады майор П. А. Федорченко.

После выхода бригады в район западнее Тернополя батальон получил задачу занять оборону и не дать противнику возможности прорваться на соединение с окруженной группировкой. Рыбалко приехал в расположение, когда бойцы заканчивали инженерное оборудование местности. Комбат доложил свою задачу и по карте стал объяснять, где и как построил оборону.

– Да ты не на карте, а на местности лучше покажи! – прервал Рыбалко и вместе с комбатом начал осматривать позиции взводов.

Обойдя подразделения, Рыбалко поинтересовался!

– А где оборудуется твой КП?

– На опушке вон того леска,– указал Федорченко.

– А ну, пошли! – потребовал командующий, строго взглянув на комбата.– Оборону ты занял правильно, оборудовал ее грамотно, а вот место расположения КП' не продумал. Запомни на всю жизнь, что КП никогда не организуют на месте, по которому противник будет вести огонь в первую очередь.

Они шли в глубь леса, и командарм все спрашивал: «Здесь?» Комбат отрицательно качал головой, пока не остановился: «Вот здесь, товарищ командующий!»

– То-то! – одобрил Рыбалко. – А чем будешь кормить своих воинов? Покажи, да и меня, может, накормишь.

– Пожалуйста! – обрадовался Федорченко и повел к кухне.

Рыбалко ел из солдатского котелка, хвалил поваров и вел беседу с окружившими его бойцами и командирами.

Позднее Павел Антонович Федорченко рассказывал, что бойцы еще долго вспоминали приезд Рыбалко, его простоту и сердечность в обращении.

...О накале боев за Тернополь могли бы многое рассказать ветераны 60-й и 3-й гвардейской танковой армий. Вот хотя бы такой пример.

С утра 14 апреля боевые порядки 53-й гвардейской танковой бригады атаковало свыше 30 танков и самоходок, интенсивно бомбила вражеская авиация. Только стойкость и мужество помогли танкистам бригады В. С. Архипова отразить яростный натиск врага.

Гитлеровцы подтянули свежие силы, и вновь покати-лась атака за атакой. В них участвовало до 70 танков И штурмовых Орудий, Которые на бронетранспортерах сопровождала пехота.

На одном из участков боя девять «тигров» и около роты автоматчиков на бронетранспортерах двигались в Направлении стоявшего в засаде танка, командиром которого был младший лейтенант Н. Г. Карпенко. Подпустив противника на близкую дистанцию, Карпенко первым же выстрелом поражает головной «тигр». Продолжая вести огонь, подбил еще три «тигра», зажег бронетранспортер и уничтожил свыше ста гитлеровцев. Два вражеских танка стали обходить машину Карпенко с фланга, но на помощь подоспел младший лейтенант В. И. Ширяев. Метким огнем из танкового орудия он поджигает обе машины. Разъяренные неудачей, гитлеровцы сосредоточили весь огонь на «тридцатьчетверке» Карпенко и подожгли ее. Раненый и обожженный командир помог экипажу выбраться из горящего танка, а сам, захватив связку гранат, пополз навстречу «тиграм»...

Коммунист Николай Григорьевич Карпенко пал смертью храбрых. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Увековечив память героя, жители Тернополя установили бюст Николая Карпенко в парке Славы и назвали его именем одну из улиц города.

...Отчаянные попытки врага вырваться из окружения успеха не имели. 15 апреля Тернополь был полностью Освобожден.

17 апреля войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне. По указанию Ставки наша армия была выведена в резерв на пополнение. До середины июля к боевым действиям она не привлекалась. Солдаты, офицерье политработники изучали опыт прошедших сражений и готовились к предстоящим.

I

Несколько строк хочу посвятить взаимоотношениям Военного совета армии с партийными и советскими органами на местах.

На протяжении всей войны в полосе наступления нашей армии местные партийные и советские органы оказывали нам всестороннюю помощь и поддержку. По их призыву жители освобожденных районов помогали бойцам строить оборонительные сооружения, ремонтиро-

вать дороги, восстанавливать мосты, обеспечивали войска продовольствием. Я привел лишь небольшой перечень той патриотической помощи, которую мы получали от советских людей. Военный совет армии, в свою очередь, также оказывал местным властям посильную помощь в восстановлении разрушенных оккупантами промышленности и сельского хозяйства.

Так, например, в конце апреля к нам обратились представители только что освобожденной Каменец-По-дольской области с просьбой помочь колхозам и совхозам в проведении весенней посевной кампании. Хозяйства испытывали недостаток тягловой силы, семян, горючего. Рыбалко созвал Военный совет и доложил просьбу. Тут же на заседании было принято решение оказать работникам сельского хозяйства безвозмездную помощь. Мы выделили лошадей, возможное количество горючего, ячменя и гороха.

Запомнился длинный обоз перед нашими складами. Груженные мешками с зерном телеги и стоящая рядом большая группа колхозников. Подъехал Рыбалко, интенданты доложили: выдано все, что указано по разнарядке.

– Почему не отъезжаете? – поинтересовался Павел Семенович, подойдя к людям.

– Командующего ожидаем,– ответил кто-то из них.

– Я командующий. Зачем вам понадобился?

Колхозники обступили его и начали благодарить.

»– Не меня благодарите, а Советскую власть,– сказал он.– Вы помогали армии гнать фашистов, теперь армия помогает вам засеять землю. А ваше дело – вырастить на ней хороший урожай. Пока мы не добьем фашистских захватчиков, армия будет нуждаться во всем, что вы растите на полях. Так что, помогая вам, мы и себе поможем. У нас ведь общие интересы, не так ли?

Колхозники продолжали горячо благодарить. Павел Семенович был растроган и поспешил уехать. Тронулся и обоз.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Три месяца находилась 3-я гвардейская танковая в резерве Ставки. Командование армии, командиры частей и соединений, руководствуясь указаниями Центрального Комитета партии и Верховного Главнокоман-

дования, настойчиво изучали опыт прошедших боев, стремясь поднять на высшую ступень культуру работы штабов и войсковых тылов, совершенствовать разведку.

В один из весенних дней Военный совет собрался, чтобы подвести итоги участия войск армии в весенней наступательной операции. Разбор боевых действий корпусов и бригад, работы штабов и тыловых служб сделал командующий. Кратко отметив успехи, Павел Семенович подробно остановился на недостатках и на тех уроках, которые следовало из них извлечь.

– В штабы частей и соединений,– он посмотрел на начальника штарма В. А. Митрофанова,– прибывают на пополнение молодые офицеры, не имеющие опыта штабной работы. Организуйте с ними ежедневную тренировку, обучайте отработке оперативных документов. Добейтесь, наконец, того, чтобы приказы и распоряжения Военного совета готовились быстро и отправлялись в войска своевременно, а не так, как иногда бывает...

В подтверждение сказанному Рыбалко привел несколько примеров того, как «бывает», с присущим ему остроумием комментируя оплошности, и на лицах присутствующих заиграли улыбки.

– Веселенького тут, конечно, мало, – продолжал Павел Семенович.– Как и в том, что снова приходится говорить о связи.– Теперь под взглядом командующего опустил голову начальник связи П. П. Борисов.– Когда войска -стоят на месте или находятся на марше, связь обеспечена. Но как только начинается бой, особенно танковый, она вдруг исчезает. Спрашиваю офицера связи на наблюдательном пункте: «Есть связь с войсками?» Отвечает: «Так точно». Приказываю: «Вызовите такого-то комкора». Через некоторое время докладывает: «Нет связи, произошло затухание, рация не берет». Пора, товарищ Борисов, покончить с этим «затуханием»! Обучайте радистов так, чтобы они работали четко и умело!

Досталось от командарма и генералу Соловьеву:

– Вы регулярно докладываете Военному совету сводку, из которой видно, что у нас достаточно танков для выполнения боевой задачи. Но едва части вступают в бой, начинаются звонки: «Тяжело, товарищ командующий, танков маловато». Спрашиваю: почему? Отвечают: «Не все вернулись из ремонта». Обращаюсь к Соловьеву – тот объясняет: «Находятся в пути следования». И в результате – некоторые экипажи так и не

успевают вступить в бой. Требую, товарищ Соловьев, пресечь такую безответственность! Танки должны воевать, а не находиться «в пути следования»!

Увидев, что Соловьев тяжело переживает сказанное, Рыбалко смягчился:

– Восстановление народного хозяйства – это общее дело. Машинно-тракторные станции, колхозы Каменец-Подольской и хозяйства Тернопольской областей, на территории которых размещены теперь наши войска, нуждаются в оказании помощи для своевременного проведения весенней посевной кампании. Технические службы частей должны принять участие в ремонте тракторов и прицепного инвентаря. Разумеется, не в ущерб боевой подготовке и ремонту танков!

Далее командующий детально проанализировал работу других служб армии, обратив особое внимание на материальное обеспечение:

– Подвоз горючего, особенно при подходе к Про-скурову и Ярмолинцам, происходил ниже возможностей автоколонн. А начальник ГСМ вместо того, чтобы находиться на трассе и обеспечивать войска горючим, предпочитал отсиживаться в штабе тыла и собирать сводки. Но это еще не все, товарищ Николаев,– строго взглянул он на своего заместителя по тылу.– Некоторые работники тыла в частях и соединениях без особой надобности выдавали красноармейцам, не выходящим из боев, сухой паек, вместо горячей пищи...

– Все эти просчеты и недостатки,– сказал в заключение Рыбалко,– списывались на распутицу. Но дело не в ней, а в неорганизованности некоторых товарищей.

Критика командующего помогла его заместителям и начальникам служб по-новому оценить свою работу, повысила их требовательность к себе и подчиненным.

Как я уже упоминал, к нам на пополнение прибывали молодые офицеры, окончившие ускоренные курсы при Бронетанковой академии или танковые училища. Они горели желанием бить врага, но не имели никакого боевого опыта. Понадобилось организовать систематические занятия по тактической подготовке, ротные и батальонные учения на местности, привлекая для этого подразделения всех родов войск.

Завершались они, как правило, обстоятельным разбором, на котором неизменно присутствовал Рыбалко. Его выступления были весьма поучительны. Ссылаясь

к а прошедшие боевые операции, он на конкретных примерах анализировал действия частей и подразделений. При этом командарм, как бы оставаясь в стороне, настойчиво добивался, чтобы молодые офицеры самостоятельно искали верное решение той или иной задачи.

Кроме того, Рыбалко требовал от командиров-тан-кистов в совершенстве знать технику, вооружение. «Если хотите по-настоящему овладеть воинским мастерством – без этого не обойтись»,– постоянно подчеркивал Павел Семенович. А в упорстве по овладению всеми новинками танкового дела ему мог позавидовать любой танкист.

Помнится, еще тетом 1942 года у меня произошла любопытная беседа с капитаном С. В. Иваненко, который обучал Рыбалко вождению танка. На вопрос, каковы успехи в учебе у заместителя командующего армией, капитан начал с воодушевлением рассказывать:

'– Такого прилежного и старательного ученика у меня еще не было. Ночь-полночь, а генерал просит везти его на танкодром или в ремонтные мастерские. Часами разбирает и собирает узлы вышедших из строя машин, помогает ремонтникам отлаживать ход... А потом требует проэкзаменовать и поставить оценку,..

–• И ты, конечно, либеральничал? – спрашиваю инструктора.– Неудобно ведь генералу объявлять «неудовлетворительно»...

– Что вы! Он же меня с самого начала предупредил:* без оглядки на звание и должность... Вот и пришлось мне со всей строгостью. А когда научился водить танк, сказал: как только погода ухудшится, будет сдавать зачет по вождению при плохой видимости. И таки подгадал...

■– Расскажи, расскажи об этом зачете,– заинтересовался я.

– Ночь была грозовая, ливень до утра не утйхал. Павел Семенович поднял меня часа в три ночи – и поехали на танкодром. Приказал остаться на высотке и подавать команды по рации. Сам же залез в танк и доложил: «Готов!» Ничего не скажу, хорошо исполнял команды, да вот когда закончили и он погнал танк ко мне, по пути в овраге у него и застопорило. Спрашиваю, нужна ли помощь – отказался. И ведь выбрался! Подводит машину, останавливает четко, вылезает через люк механика-водителя и ожидает оценки, Я говорю: если

бы не задержка в овраге—вполне удовлетворительно, видимость-то нельзя хуже. А так – сами понимаете, товарищ генерал...

Я представил себе огорчение Павла Семеновича: столько усилий, а зачет не сдал.

– Нет, сдал,—как бы догадавшись, возразил Иваненко.– Я потом проверил, оказалось: не его вина. Механик недосмотрел машину перед выводом на танкодром. Поехал докладывать генералу, что зачет принят. Не верит. Тогда добавляю: вы, мол, самостоятельно разобрались в причине остановки, отладили рычаги и вывели танк из оврага без посторонней помощи.

– И что же Рыбалко?

– Обрадовался, конечно. Но все-таки через пару дней попросился пересдать...

В этот период у нас произошли некоторые изменения в руководящем составе армии. Из Бронетанковой академии вернулся и вступил в свою должность начштаба Д. Д. Бахметьев, а В. А. Митрофанов был назначен командиром 7-го гвардейского танкового корпуса, заменив тяжело раненного и отправленного на лечение

С. А. Иванова. Отозвали в штаб фронта А. П. Панфилова, а на должность командира 6-го гвардейского танкового корпуса прибыл генерал-майор В. В. Новиков – опытный танкист, быстро завоевавший авторитет и уважение подчиненных глубокими военными знаниями и хорошими организаторскими способностями. Но позднее, по личной просьбе В. А. Митрофанова, Военный совет перевел его в 6-й корпус, а В. В. Новикова – в

7-й. Перемещения произошли и в 9-м мехкорпусе: вместо генерала К. А. Малыгина командиром корпуса был назначен генерал И. П. Сухов. Командира 91-й отдельной танковой бригады полковника И. И. Якубовского Военный совет армии выдвинул на должность заместителя командира 6-го гвардейского танкового корпуса, а бригаду возглавил полковник В. И. Тутушкин. В процессе боевых действий менялись и другие командиры бригад, но об этом речь пойдет позже.

В начале мая маршала Г. К. Жукова отозвали в распоряжение Ставки. Командующим 1-м Украинским фронтом был назначен Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев.

За несколько дней до начала Львовско-Сандомирской операции маршал Конев побывал у нас в армии и вместе с Рыбалко провел занятия с командирами корпусов, бригад и отдельных частей и соединений. На большом ящике с песком проигрывались возможные варианты решений и действий в ходе операции. Вспоминая об этом занятии, И. С. Конев пишет:

«Проигрыш предстоящей задачи П. С. Рыбалко проводил высококвалифицированно, со знанием дела, предусматривая целый ряд возможных случаев и затруднений, которые могут возникнуть при выполнении армией боевых задач... Он обращал внимание на организацию службы восстановления, ремонта и боевого питания танковых войск... на организацию взаимодействия с авиацией, артиллерией и, конечно, с той армией, на участке которой корпус или бригада входили в прорыв» ¹⁷.

Львовско-Сандомирская операция началась 13 июля 1944 года наступлением передовых батальонов 3-й гвардейской и 13-й армий, составлявших северную ударную группировку, на рава-русском направлении. Советские части, завершив прорыв тактической зоны обороны гитлеровцев, стремительно развивали успех.

В более сложной обстановке осуществляла прорыв южная ударная группировка фронта на львовском направлении. Противник здесь прочно занимал главную полосу обороны, опираясь на хорошо развитую систему инженерных сооружений.

В соответствии с планом операции с утра 14 июля передовые части стрелковых дивизий 60-й армии П. А. Курочкина и 3§-й армии К. С. Москаленко атаковали врага. Противник оказал упорное сопротивление. Это замедлило продвижение наших войск, и значительного успеха они не достигли. Чтобы ускорить прорыв вражеской обороны, командующий фронтом утром 15 июля приказал Рыбалко ввести в сражение часть сил 3-й гвардейской танковой в полосе действий 60-й армии.

Противник непрерывно контратаковал, однако наши части совместно с соединениями 60-й армии в тот же день прорвали вражескую оборону в районе Колтова.

Чтобы обеспечить дальнейшее наступление, и прежде всего завершить окружение бродской группировки противника, командующий фронтом приказывает ввести в сражение утром следующего дня основные силы нашей

армии с задачей нанести удар в направлении на Красное. Для ее выполнения Рыбалко выдвинул передовые части: 69-ю мехбригаду С. Г. Литвинова и 56-ю гвардейскую танковую бригаду 3. К. Слюсаренко, которые, прорвав вторую полосу обороны гитлеровцев, на рассвете 16 июля перерезали шоссе Сасов – Золочев и вышли в район севернее Золочева. Однако ширина прорыва не превышала 4—6 километров, а глубина —18 километров.

Оценив обстановку, Рыбалко принял смелое решение: не ожидать выхода пехоты 60-й армии на этот рубеж, где ей надлежало расширить прорыв, что предусматривалось планом операции, и незамедлительно ввести в прорыв главные силы танковой армии. Рыбалко позвонил командующему фронтом и доложил свое решение.

– Рискованно, Павел Семенович, – ответил Конев.– Образовался узкий коридор, который лишит ваши танки маневра. А с флангов противник обрушит на них артиллерийский и минометный огонь. Вы это учли?

– Учел. Но еще учел и то, что для выхода армии в оперативную глубину необходимо использовать этот узкий коридор, пока противник не заполнил его своими войсками. Иначе придется снова совершать прорыв.

– Согласен! Ввод разрешаю. Действуйте!

Узкая полоса прорыва между Колтовом и Тростя-нец-Малы, по которой прошла под огнем противника вся танковая армия Рыбалко, сыграла важную роль в последующем развитии операции и вошла в историю Великой Отечественной войны под названием «колтовский коридор».

Гитлеровское командование, опасаясь окружения своей группировки под Бродами и выхода на ее тылы наших танковых и механизированных соединений, сосредоточило здесь крупные силы пехоты и танков. С вечера 16 июля начались непрерывные атаки. Положение армии, двигавшейся по резко пересеченной местности с заболоченными после длительных дождей грунтовыми дорогами, по узкому коридору, простреливаемому с обоих флангов, стало тяжелым. К тому же авиация противника бомбила районы расположения наших войск. Обстановка требовала стремительного выдвижения, и наши танковые, артиллерийские и пехотные части неуклонно продвигались вперед, метр за метром, ценой огромных

усилий проталкивая застрявшие в грязи танки, пушки, автомашины и другую технику. Все это происходило под проливным, ни на час не прекращающимся дождем.

Тылы армии обеспечивали части 6-го гвардейского танкового корпуса, отражавшие контратаки противника у основания коридора, а для расширения горловины прорыва и обеспечения наших флангов были выдвинуты артиллерийские части 4-го гвардейского танкового корпуса генерала П. И. Полубоярова и 31-й танковый корпус генерала В. Е. Григорьева. Взаимодействуя с частями 60-й армии, они отражали попытки противника перерезать коридор.

Подтянув тылы и отставшие части, армия Рыбалко на рассвете 17 июля сломила сопротивление противника на реке Злочевка и начала его преследование. Действовавшая впереди 9-го мехкорпуса 69-я мехбригада овладела железнодорожным узлом Красное, захватила более сотни вагонов с различными военными грузами и три паровоза.

В голове колонны 7-го гвардейского танкового корпуса шла 56-я гвардейская танковая бригада. По пути она разгромила тылы нескольких пехотных дивизий немцев и перерезала железную дорогу Броды – Львов.

Боевые действия в колтовском коридоре требовали большого расхода горючего и боеприпасов, а их доставка с армейских складов затруднялась тем, что вслед за нашей _вармией в прорыв вводились 4-я танковая армия Д. Д. Лелюшенко и артиллерийские части фронта. Вся узкая полоса была забита войсками. В Военный совет из частей и соединений начали поступать просьбы пополнить их горючим и боеприпасами. Удовлетворить эти просьбы в сложившейся обстановке оказалось весьма трудно, о чем командарм и доложил Военному совету фронта. Было решено организовать доставку по воздуху.

Я вызвал начтыла И. К. Николаева и предложил ему подготовить колонну грузовых машин с горючим, боеприпасами и продовольствием.

– Их нужно выдвинуть на шоссе Киев – Львов до наступления темноты,– сказал я Ивану Карповичу. —• Колонну поведем вместе, в полосе наступления кавкор-пуса и 13-й армии. К утру мы должны быть в войсках.

Однако и этот маршрут был небезопасен. Беспорядочно отступавшие группы гитлеровцев сначала пропу-

стили нашу колонну, а при повороте с шоссейной дороги в район действий частей армии открыли по нас огонь.

К чести наших тыловиков должен сказать, что они вели бой ничуть не хуже, чем если бы на их месте оказались воины строевых частей: успешно отбили все атаки гитлеровцев и взяли нескольких вояк в плен.

Зато как обрадовались танкисты, когда им доставили все необходимое для боя! Их благодарность была лучшей наградой за все наши испытания.

– Вот это маневр, так маневр! – воскликнул Павел Семенович, пожимая мне руку.

– Уточняю: маневр тыловыми средствами, – и мы оба рассмеялись.

К исходу 17 июля 3-я гвардейская танковая армия вышла на глубину до шестидесяти километров и перерезала коммуникации бродской группировки противника с юга. Конно-механизированная группа генерала В. К* Баранова отрезала ей пути отхода на северо-запад. 18 июля войска нашей армии форсировали реку Пельтев, а 71-я мехбригада полковника А. Д. Кочетова из 9-го мехкорпуса в районе Деревляны соединилась с частями генерала Баранова, замкнув кольцо окружения бродской группировки.

Создалась благоприятная обстановка для развития наступления на Львов.

Утром 19 июля командармы 3-й гвардейской танковой П. С. Рыбалко и 4-й танковой Д. Д. Лелюшенко получили приказ командующего фронтом, согласно которому мы должны были обходным маневром с севера и северо-запада, а 4-я танковая – ударом в обход Львова с юга не позднее утра следующего дня овладеть городом.

Одновременно наша разведка установила, что на подходе к Львову с запада движение частей противника не обнаружено.

Рыбалко принимает решение: силами 9-го мехкорпуса овладеть западной окраиной Львова, 7-го гвардейского танкового – северной, 6-го гвардейского танкового – восточной.

Выполнение этой задачи проходило в исключительно тяжелых условиях. Весь день 19 июля шел проливной дождь, и дороги сделались почти непроходимыми. Тылы отстали. Две пушечные бригады, приданные нам для усиления из состава 60-й армии, не прибыли. Корпуса,

выйдя на исходный рубеж, вынуждены были остановиться и ожидать подвоза боеприпасов, горючего, подхода артиллерии и средств связи. Кроме того, командование армией допустило просчет: без надлежащей оценки местности двинуло войска прямо по дороге Красное – Львов, и они увязли в торфяниках в районе западнее Красного.

Темп наступления замедлился, и момент внезапности был утерян. В течение 19 и 20 июля противник успел подтянуть части, способные оказать упорное сопротивление. Войска армии завязали бои, но успеха не достигли.

К утру 21-го стало ясно, что с этого направления городом не овладеть. У Рыбалко созрело решение: вывести из боя 7-й гвардейский танковый корпус и поставить ему задачу обойти Львов с севера. Как выяснилось в тот же день, аналогичное решение принял командующий фронтом, но связи с нами не было.

Около полудня к Рыбалко прибыл начальник оперативного управления фронта генерал В. И. Костылев и передал командарму приказ маршала И. С. Конева:

«Прикрыться против Львова... Главными силами армии обходить Львов глубже, имея задачей стремительно выйти в район Яворов, Мостиска, Судовая Вишня, отрезать пути отхода Львовской группировке противника на запад» ¹⁸.

Рыбалко немедленно приступил к перегруппировке войск. Оставив на Львовском направлении 52-ю и 56-ю гвардейские танковые бригады, усиленные двумя мотострелковыми батальонами, он 22 июля с наступлением темноты главными силами начал совершать марш-маневр с тем, чтобы выйти в указанный командующим фронтом район.

И тут нас снова настигла непогода. Танки ушли вперед. Автомашины, застревая в грязи, двигались со скоростью до полутора километров в час. Мотопехота совершала марш в пешем порядке и прибыла в свои районы на 7—10 часов позже танков. Все же это был высокий темп. Рыбалко по этому поводу заметил: