Текст книги "Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 8
– «Твой человек каким-то образом поймал их на документах прикрытия и на ходу разоблачил: „удостоверения МВД“, которыми в миру пользуются сотрудники Комиссии, на пробивку иностранцами не рассчитаны – они исключительно для нашего внутреннего употребления».
– У этого парня есть кое-какая подготовка. Хорошая, пожалуй – у нас государство учит нормально. – Встречный намёк между строк, другим не факт что понятный.
– «Не спорю. И хорошо, что он такой. Наши попытались увести Вана силой, но не смогли: ваш второй человек вёл прямую трансляцию, наши рисковать не стали».
– Отрадно видеть такое уважение к японским гражданам, – хмуро пошутил якудза.
– «Не „простой японец“ же. Аккредитованный дипломат вашего посольства. Это сыграло возле тюрьмы в плюс, но сработало лично против меня дальше – дознание Комиссии понеслось в другом формате и экстренно. Я рассчитывал, у меня будет день-два после их отлёта, но сейчас вот разговариваю с тобой», – Чень ткнул пальцем в сечку на в своём лице, отвёл в сторону и приложил на место надорванный рукав мундира.
– Я не до конца понял последний эпизод. Почему ваши не показали какие-то там бумаги, которые он спрашивал? В чём там затык?
– «Твой человек очень аккуратно прицепился к нюансу, который у нас внутри страны является несущественным – но только среди своих граждан. Любым иностранцем может быть раздут до небес. Формально ваши правы, особенно под трансляцию на камеру: сотрудники Комиссии, во-первых, не выдержали проверки „документов МВД“. Любому китайцу банально позвонили бы через секунду с такого номера, что желаний спорить дальше не возникло бы».
– А-а-а.
– «Но с японцами такие телефонные звонки бессмысленны по определению – кто из иностранцев будет вместо документа верить чьему-то телефонному звонку?».
– Согласен.
– «Плюс у этих двоих не было санкции суда на задержание Вана – её чисто технически оформлять не один час, а он секунду как из тюрьмы вышел. Они ж не думали, что понадобится». – Генерал на мгновение расфокусировал взгляд. – «Сейчас анализирую задним числом – а суд бы санкции и не дал. Никому, ни нам, ни МВД, ни им – авансом . У нас сейчас битва за порядок в верхах; грубо говоря, нельзя обвинять ещё не освободившегося из тюрьмы заключённого в том, чего он пока по чисто техническим причинам не совершил». – Чень встряхнулся. – «Ладно, к делу не относится. Просто анализирую шаги твоего человека – интересно с профессиональных позиций».
– Не до конца улавливаю, что для Вана изменилось после того, как его встретили японцы, а не соотечественники.
– «Любой китаец на месте ваших с властью спорить не вздумал бы – себе дороже, уже через пару часов наступили бы последствия, поскольку бежать некуда».
– Через пару часов?
– «От трёх с половиной до пяти реалистично. Не спрашивай больше, я очень боюсь сглазить».
– Услышал.
– «Твой наших банально подловил врасплох», – вопреки собственным заявлениям, Чень продолжил восхищаться, расходуя драгоценные секунды.
Мая не стал поправлять либо перебивать.
– «Потому что он – японец, загранпаспорт служебный МИДовский, его ассистент – и вовсе с дипломатическим иммунитетом. Плюс льющийся не пойми куда в режиме реального времени видеоотчёт. Представляешь потенциал скандала?».
– Не очень. У вас в стране разве можно лить такую трансляцию куда-либо бесконтрольно? У вас же какой-то там особый внутренний интернет?
– «У Посольства Японии – масса своих возможностей. Начать с того, что в машине может быть спутниковый ретранслятор – снимал-то дипломат. Если японское видео из центра Пекина на японский же спутник…».
– Понял.
– «Те двое банально испугались ответственности, поскольку не имели предварительных разрешений на откровенно враждебные действия в адрес ТАКИХ иностранцев. Твой человек верно рассчитал: быстро покинуть страну, пока сотрудники Комиссии под горячими впечатлениями будут жонглировать полномочиями и пытаться решить всё чужими руками».
– Это как?
– «Самой Комиссии в формальном смысле не существует. Они не могут вести следственные действия и не уполномочены на процессуальные – директивы спускают нам либо в МВД по линии служебной переписки и реализуют через существующее криминальное законодательство либо через законодательство о государственной безопасности».
– А-а-а.
– «Такой документооборот всегда занимает время, а ваши за два-три часа банально улетят. Все, кроме оператора камеры – дипломату без разницы».
– Кажется, понял теперь. Пояснишь последний момент? – внешне оябун был спокоен, но вопрос задавал с замиранием сердца. – Для чего нашим понадобились театральные эффекты? Эта старая армейская рубаха? Вернутся – сам их спрошу, но сейчас интересно услышать тебя.
Чень уселся на здоровенный железный ящик, закусил губу и заговорил, глядя мимо камеры:
– «Ты не из спецслужб. Есть такое понятие, неписаные правила игры. В нашей сфере договорённости и предупреждения между противоборствующими сторонами иногда возможны…м-м-м… ты не поймёшь. Долго объяснять, давай отложим».
– Если в двух словах? – Миёси-старший неожиданно для себя упёрся, поскольку лично для него в силу семейного происхождения невзрачный другим предмет гардероба значит ровно столько же, сколько и вся остальная страна, взятая вместе. – Если действительно неудобно – ладно, отложим на потом. – Через мгновение он осознанно сдал назад.
– «Никогда не думал, что скажу такое. Прекрасный ход», – Ван продолжал рассеяно смотреть вбок. – «Ненавижу, но хлопаю в ладоши – отличное решение. Как говорится, та самая соломинка, которая сломала в итоге хребет верблюда. Твой парень не оставил нашим ни миллиметра для манёвра – не было с нашей стороны никаких хороших решений. Больше всего Комиссия боится огласки, это их краеугольный камень деятельности, полная конфиденциальность». – Даже генералам иногда нужно выговориться, понял борёкудан.
Часто бывает просто не с кем.
– А-а-а.
– «А тут – японец-токкотай в форме времён той войны. В центре Пекина, возле нашей (!) ведомственной тюрьмы. Требует документы, которые у сотрудников есть, но не рассчитаны на пробивку иностранцами».
Мая слушал, не перебивал, не напоминал о порой высокой цене секунд.
– «Аккредитованный дипломат рядом, да откуда? Из Японии! И этот дипломат льёт трансляцию происходящего не пойми куда. Кстати, ваш и.о. культурного атташе тоже по виду не ботаник. В случае замеса наверняка мог и ствол достать – нападение на дипломата, видеофиксация вот, дипломат в своём праве».
– Вот это да.
– «Наши двое, во-первых, по служебной разнарядке в принципе без оружия, я знаю. Во-вторых, начни стрелять ваш обладатель дипиммунитета – не этим двоим, так их ближайшим родственникам потом бамбук лобзиками на зубочистки распиливать. В исправительных лагерях. Годами».
– Хм.
– «Причём при любом раскладе: Комиссия – особая структура, там такая огласка равно преступление действующего сотрудника».
– Товарищ Си очень озабочен конфиденциальностью организации?
– «У нас на всех уровнях болезненно относятся к международным резонансам. Всегда, не сегодня началось».
– Пытаюсь осмыслить, – якудза добросовестно потер затылок.
– «Смотри. Японцы нагло и демонстративно встречают китайца, выходящего из тюрьмы МГБ. Один из них – действующий дипломат с аккредитацией, прямо это демонстрирует. Ещё двое – со служебными паспортами вашего МИД, один из них после обострения оказывается в форме ваших камикадзе. Что бы подумал ты на месте пары наших людей?».
– Что кто-то кино снимает или решил отчебучить розыгрыш-пранк, – проворчал борёкудан, сердясь на себя за отсутствие сообразительности.
– «Неправильный ответ», – Чень спокойно покачал головой. – «Такая комбинация всегда считывается как сигнал: если сейчас не договоримся по-хорошему – один из нас начнёт в вас стрелять и ему за это ничего не будет. Остальные, кто без иммунитета, успеют скрыться – потому что мы к этой встрече с вами готовились. А вы наоборот, очень нам удивлены. Вас лишь двое, вы без оружия, документы предъявляете левые; ну что вы нам прямо здесь сделаете? А „потом“ персонально для вас может и не наступить».
– Ого.
– «Да. Ваши сделали классный расчёт», – судя по лицу, генералу не очень-то хотелось это признавать. – «На замес с японским дипломатом в центре Пекина точно никто в Комиссии не закладывался – такое банально в голову не взбредёт. Даже мне, а у них там опыта поменьше. Твой человек их застал врасплох. А сейчас, пока все прочухаются и по вертикалям пройдут команды, ваши обратно триста раз улетят». – Чень поморгал глазами. – «Чёрт, голова не варит, повторяюсь. Доклад окончил! Передай своему человеку, чтобы в аэропорту следовали своим курсом! Он поймёт».
– Тебе лично моя помощь сейчас нужна? – Мая спросил без перехода и по делу, друг его в любом случае понял бы правильно.
Особенно – то, что не было сказано вслух.
– «Старуху из Гонконга забирать будете или списали с баланса?» – явно из вежливости уточнил генерал, не особо надеясь на положительный ответ.
– Будем обязательно. – Добавлять борёкудан ничего не стал, хмуро глядя в экран.
Не моргая.
– «Когда⁈» – по лицу китайца за долю секунды сменилось столько выражений, что любой драматический актёр повесился бы от зависти.
– Вот как раз обсуждали, когда ты позвонил. – Кумитё вопросительно покосился на Годзё-младшего, передавая слово компетентному в вопросе.
– Забрать на координатах, чтобы чисто , сможем через двадцать один час. – Участник семейного морского бизнеса потащил из кармана смартфон и сверился с какими-то цифрами. – Даже чуть быстрее.
Дальше Таката-кун вывел на экран незнакомую оябуну программу, на пунктирной карте чужого побережья замерцали точки:
– Но мне нужно согласовать ваше прибытие, – он поднёс гаджет к камере и держал в кадре долгую минуту, пока высокопоставленный китайский чиновник чужую схему с энтузиазмом изучал.
Годзё-младший, повинуясь переведённым дочерью с китайского командам, то аккуратно увеличивал масштаб, то по два раза гулял крупным планом в двухсотмильном радиусе, то добросовестно отвечал на такие вопросы, что глава Эдогава-кай не раз и не два спотыкался на незнакомых словах – вроде и по-японски, но значение пойди угадай.
– Я со старухой уплыву тогда. Спасибо. – Генерал разорвал соединение без дополнительных прощаний.
* * *
Там же, ещё через некоторое время.
После того, как Чень отключился, Мая невидящим взглядом какое-то время смотрел сквозь стол.
– Я приятно удивлён. – Тишину разорвал Таката-кун, восторженно поворачиваясь к Хикару. – Откуда ты всё это знаешь? Там же очень специфическая терминология.
– «Теория и практика перевода», есть университетский учебник, – пожала плечами младшая дочь, не сводя глаз с отца. – Море люблю с детства, много читала.
– А по-китайски терминологию откуда знаешь⁈
– Не знаю я терминов. Объясняла явления по сути, своими словами. Судя по тому, что вы всё согласовали успешно, на том конце меня поняли.
– Спасибо огромное. – Мая обратился к ребенку, изо всех сил стараясь подобрать правильные слова. – Если б не ты…
– Я видела, – дочь подвинулась ближе, бросила руку на родительское плечо и прижалась лбом к виску отца. – Твой друг – их офицер. Он ранен, скрывается в каких-то трущобах и пытается придумать, как убежать к нам. Без надёжного переводчика вы сейчас могли банально не объясниться.
– Ты умница, – он поцеловал её впервые в жизни.
– Рада помочь. Горжусь тобой.
* * *
– Зря дочь отправила. Мне она не мешала, – когда остались наедине, Моэко перестала играть в политесы и перешла на неформальный тон, как предлагала собеседница.
В принципе, разница в возрасте – десяток лет или чуть больше, этикетом можно не заморачиваться.
– Ребёнку и так непросто на этом этапе… – в следующую секунду химэ осеклась. – Стоп. Не тебе, себе. Выключаю дипломированного психолога.
– Что тебе до моего ребёнка? Откуда такая забота? – чуть более напряжённо, чем старалась показать, спросила Наомото Ариса.
Симпатичная, в принципе, женщина, ещё молодая, неглупая и где-то принципиальная. Очень сильная страсть родного отца – когда-то и, похоже, до сих пор.
– Твой ребёнок – моя родная сестра, – честно пояснила младшая Миёси. – Это вы от нас отгородились, потому что в своё время отморозились. Мы от вас, как и от любой другой родни, никогда не отказывались.
– Он не стал на мне тогда жениться. – Собеседница опустила взгляд. – Жить любовницей бандита? Ну спасибо.
– Матерью его ребёнка. Прости, не моё дело. О чём ты хотела поговорить?
– С твоей головой серьёзно? Ты реально можешь не дожить до следующего года?
– Вопрос корректным не назовёшь, – хохотнула Моэко. – С учётом того, что мы не то что не разговаривали с тобой никогда, а всю жизнь вообще враждовали, на какой ответ рассчитываешь? – взгляд старшей дочери хозяина дома стал жёстким. – Имею встречное предложение. Давай на старте определим цель этой беседы? Все вопросы – потом. Чего ты от меня хочешь в итоге?
– Сама б желала знать! – Наомото резко поднялась и заходила по комнате, благо, размеры первого этажа позволяли. – Мы столько лет живём как в пелене остракизма. Меня он поначалу просто пользовал, как красивую тёлку. Не перебивай! Жениться не стал…
– Завязывай с детскими обидами, – Моэко всё-таки перебила. – Он не «не стал» на тебе жениться, а не смог договориться со мной: я была молодой и тупой.
Ариса замерла, прервав движение посреди гостиной, спиной к хозяйке.
– Он пытался честно со мной договориться, – продолжила борёкудан. – Я ему в лоб сказала: выбирай – или я, или она. Он очень долго страдал, но я это поняла слишком поздно. Повторюсь, была маленькой, тупой и эгоистичной. ПРОСТИ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗА ЭТО. Если сможешь.
– Что? – гостья резко обернулась и захлопала глазами.
– Ты слышала. Я была не права – тогда. Дошло поздно. Когда попыталась исправить – вы нас много лет посылали по известному адресу. Только благодаря Такидзиро смогла впервые нормально пообщаться с сестрой, потом уже она с тобой договорилась.
– Да, она рассказала… Почему его нет сегодня? Он твой жених?
– Такая детская непосредственность, – Миёси-младшая широко улыбнулась, стараясь, чтоб не смотрелось хищно. – Пожалуй, не буду себе отказывать удовольствие и верну вопрос. Что тебе до моего жениха? Твоя дочь хотя бы моя родственница, по крови – самый близкий человек из живущих. А тебе зачем Такидзиро-кун? С какой целью интересуешься?
– Да без задней мысли! – женщина слегка опешила. – Извини! Проехали!
Собеседница нервничала явно больше, чем старалась показать, дипломированному психологу такое очевидно.
– Я не знаю, сколько проживу, – без перехода и вступлений. – Врачи и куратор терапии утверждают, всё не так страшно. Врачи говорят, в моей ситуации оперативное вмешательство – шанс больше девяти десятых. Куратор терапии говорит, если хирурги ждут и на скрининг только через квартал-другой, вообще расслабиться и не напрягаться: утверждает, что к тому времени будет результат и без операции.
– Результаты могут быть разными, – заметила Наомото.
– Там речь о положительном. Суммируя: есть мнение, что всё закончится более чем. Однако быстро родить ребёнка я всё равно собираюсь, ты же об этом хотела спросить?
– Да. Слушай, давай дружить? – Ариса повернулась лицом.
– Неожиданно. – Моэко внимательно рассматривала ту, которая её родного отца реально ценила больше, чем остальной мир, вместе взятый.
Все эти годы.
– Давай. Ещё есть что срочно обсудить?
– Нет. Боялась, ты откажешь. Хиркару тогда в школе вы помогли? Четыре года назад? – гостья вновь нервно заходила по помещению.
– Я. Отец не в курсе. Не хотела его волновать: родная дочка, пусть и внебрачная. Если бы тем процессом рулил он, какие-то подростки могли бы банально не выжить. Да, они тупые мрази, наверняка такими и остались – но в те времена по-любому дети. Я хотя бы никого убивать не стала.
– Удивлена. Я предполагала, но не была уверена. А спрашивать напрямую…
– По большому счёту, головы надо было отбивать не тем одноклассникам Хикару-тян, а их родителям. Диплом психолога у меня тогда уже был – всё, что сказала тебе сейчас, понимала и тогда.
– Спасибо большое. – Ариса явно хотела подойти и устроить какие-то объятия, но в последний момент побоялась.
Моэко не стала подбадривать.
– Не за что. Давай ещё раз. Хикару, нравится тебе или нет, наша родная кровь. Мы её любим только потому, что она есть – искренне, без всяких условий, – химэ Эдогава-кай спокойно смотрела на гостью. – То, что мы все эти годы жили с вами порознь, я и отец считаем не просто досадным недоразумением, а глубочайшей трагедией.
– Да? – недоверчиво.
– Глубочайшей трагедией, – повторила борёкудан, – которую, слава богам, не иначе как каким-то чудом получилось исправить. Наш дом – ваш дом, если хотите. Со всеми вытекающими. Точка.
– Спасибо. – Женщина вернулась за стол и начала усердно есть овощи и рис, явно для того, чтобы сгладить неловкость момента.
– Не за что благодарить, – покачала головой Моэко. – Семья – это родные люди. Родные люди могут ссориться, мириться, сердиться друг на друга, но от этого они не перестают быть родными.
Зазвонил телефон, немного некстати. Она с удивлением взглянула на экран:
– Легка на помине. Хикару со второго этажа звонит. Да? – она специально поставила динамик на громкую связь.
– Можешь подняться? У отца по работе смешная задача – с моей точки зрения смешная. Но я хочу, чтобы при этом присутствовала ты.
– Иду. Секунда. – Миёси-младшая поднялась. – Пошли сходим вдвоём, если хочешь.
– Точно стоит? – гостья уверенности не испытывала.
– Да. Надо же когда-то привыкать вместе жить.
– Если там что-то не для женских ушей? – схватилась за последнюю соломинку Ариса.
– Если там что-то не для твоих ушей, – химэ назвала все вещи своими именами, – то Хикару точно б не присутствовала.
– Думаешь?
– Знаю. Отец бы нашёл возможность остаться с тем человеком, который к нам пришёл, в своём кабинете наедине. Попутно: то, что я женщина, не мешает мне входить в первую десятку влиятельных лиц Эдогава-кай.
Цифра была не совсем точной, просто первый университетский диплом открыто говорил своей хозяйке, что уточнять в данном случае не стоит. Для спокойствия гостьи – в первую очередь.
– Нет. Разберитесь сами, пожалуйста, – в последнюю секунду непрополотые тараканы Наомото Арисы одержали верх. – Я пока поем здесь, хорошо? Любопытства нет, ваши дела мне неинтересны, советом не помогу.
– Хорошо. Если тебе лучше тут – без проблем. – Поднимаясь по лестнице, Моэко обернулась. – К выборам тебе всё равно придётся привыкать к публичности. Если ты собираешься остаться с отцом до конца.
– Знаю… – мать Хикару отчаянным жестом наполнила немаленький стакан сливовой и одним махом опрокинула в рот. – Уф-ф!.. СПАСИБО! Но сегодня пока сижу здесь. Привыкать начну с завтра.
– У тебя всё получится. Не нервничай.
* * *
– Что тут у вас? – Моэко тепло глядела на младшую сестру, спрашивая во множественном числе исключительно из вежливости.
– У отца только что был разговор, я переводила. Цель звонившего: передать нашему в пекинском аэропорту, чтоб ни на что не отвлекался.
Мужчины задумчиво смотрели на Хикару и ничего не говорили.
– Мне нужно знать что-то дополнительно? – уточнила старшая сестра.
– Чень звонил. Там в Пекине кое-что случилось, потом дам тебе видео посмотреть. У наших учёных на хвосте может сидеть китайская государственная служба.
Химэ вопросительно взглянула на младшего Годзё.
– Ни при чём! – мгновенно открестился тот. – Мы других эвакуируем, Мая-сама потом расскажет! В аэропорту Пекина – точно не к нам за помощью! Хотя приятно, что вы такого хорошего о нас мнения.
– В чём загвоздка? – мягко поинтересовалась Моэко у сестры, присаживаясь рядом.
– Я не уверен, что звонить на телефон Решетникова – хорошая идея, – к беседе дочерей присоединился отец. – Как и на телефон Уэки-сан.
– Почему?
– Предчувствие, – Миёси-старший неопределённо пошевелил пальцами. – Логически обосновать не могу, просто спиной чувствую.
– У меня есть решение, но я хочу, чтобы его видела ты, – попросила Хикару.
Под удивлёнными взглядами взрослых она уверенно придвинула к себе рабочий планшет отца. Тот встревоженно посмотрел на старшую дочь, Моэко коротко кивнула. Затем разблокировала гаджет известным ей паролем и придвинула к младшей:
– Работай. Я смотрю.
Сестра увереннно открыла две анонимные японские доски объявлений – 5ch и Suku*log:
– LINE в Китае ограничен, здесь быстрых вариантов больше.
Родитель, в современных коммуникациях плавающий, снова требовательно посмотрел в сторону старшей дочери. Та успокоила:
– Она всё делает правильно. Я понимаю и смотрю.
Наомото-младшая уверенно вбила сперва на одной доске, потом на другой:
「今、北京首都空港第3ターミナルにいる日本人はいませんか？ある人に伝えたい言葉があります。」
(«Есть ли сейчас кто-нибудь из японцев в Терминале 3 аэропорта Пекина? Нужно передать важное сообщение соотечественнику»)
– Опора на японский коллективизм, – пояснила дипломированный психолог сильному полу, поскольку Годзё-младший, судя по сосредоточенной физиономии, как и отец мало что понимал. – Они оба дремучие, – улыбнулась борёкудан ребёнку. – Пожалуйста, продолжай. Я бы и сама сделала так же, если бы додумалась быстрей тебя. Ты молодец.
Что дело касается Решетникова, Миёси-младшая старательно не думала.
Хикару оживилась над экраном (полагая, что никто этого не видит):
– В треде больше сотни, молимся. Авось кто-нибудь и рядом.
Моэко, которая внимательно наблюдала за её действиями, в следующую секунду искренне и добросовестно изумилась:
– Вот тебе везёт! – она приобняла ребёнка и боднула лбом в висок.
Та просияла и, старательно оставаясь серьёзной, довернула гаджет в сторону отца:
「はい、自分はいます。何をすればいいですか？」
(«Да, я здесь. Что нужно сделать?»)
– ответ появился если и не мгновенно, то очень близко к тому.
Оябун только начал врубаться, что происходит:
– Ух ты! Да ну! – он даже вперёд подался, чего обычно за ним не водилось – глава Эдогава-кай эмоций, работая, не демонстрировал никогда и никому.
Дипломированная психолог про себя улыбнулась: Хикару наверняка приняла за чистую монету. Миёси-младшая и сама бы поверила, не знай она родителя лучше.
– Пап, говори, что передать. – Кое-кого распирала гордость, но лицом младшая владела неплохо.
– В зале есть японец-хафу под сорок лет с молодой спутницей. Одеты в костюмы со значками Министерства иностранных дел Японии. С ними – потертый китаец. Японцам нужно передать… – отец незаметно подмигнул старшему ребёнку, диктуя текст младшему.
Моэко улыбнулась шире и на пару секунд отвернулась в сторону.
青いジャケットの男性…
(Мужчина в синем пиджаке…)
Ровно через три минуты в ответной строке появился красный плюс.
Миёси Мая, не чинясь, вытер рукавом лоб:
– Как в молодости, – пояснил он Годзё-младшему. – Какие-то пара минут, а килограмм веса долой.
Хикару скромно полировала ладонью коленку, её глаза сверкали.
* * *
– Вовремя, – констатировал Решетников Огихаре, провожая взглядом ещё одного японца.
Безымянный соотечественник по просьбе из Токио бросил свои дела, нашёл их в терминале, связал с Миёси. От компенсации за чужой разговор в своём роуминге земляк отказался.
– Ещё несколько минут – и он бы нас не нашёл, – согласился дипломат. – В ВИП его точно бы не пустили.
Ван делал сбоку отчаянные знаки, поэтому Ута сжалилась и продублировала по-английски.
– Если меня не выпустят и тормознут на границе, летите без меня. – Твёрдо заявил учёный, услышав перевод.
Посольский переглянулся с Такидзиро и тоже сменил язык на английский:
– Думаю, до такого не дойдёт. – Затем продолжил вообще по-китайски.
Лицо недавнего заключённого медленно разгладилось, он несколько раз как болванчик кивнул в такт чужим словам.
– Я вас провожу, – бывший сослуживец Решетникова что-то для себя решил и уверенно направился к входу в VIP-зал. – Пойдёмте.
Китаец, стоявший возле стеклянных дверей, вежливо заблокировал вход:
– Извините. – Скользнул взглядом по мидовским значкам Уэки и Решетникова, слегка озадачился.
– У них троих билеты бизнес-класса. Я лишь провожаю. – Огихара протянул свой дипломатический паспорт первым.
– Вы сами не летите? – сотрудник аэропорта мазнул взглядом по первой странице и тут же вернул документ.
– Нет, только сопровождаю.
Ута вывела на экран qr-коды билетов:
– Пожалуйста, сканируйте. Паспорта нужны?
– Да.
– Он с нами, мы в одной группе на конференции. – Она обратила внимание, что местный задержался чуть дольше на паспорте Вана. – У нас получится вместе пройти границу отсюда или для граждан КНР другие очереди?
– Получится, у вас свой коридор. Вы же бизнес-класс. Возьмите, – парень посторонился, освобождая проход и возвращая документы единой стопкой Огихаре.
– Хоть бы счастливого пути пожелал, – мстительно выговорила Уэки так, чтоб слышно было метров на десять вокруг.
В ВИПе, коротая ожидание, между собой общались на нихонго, Даити-кун с Ваном – на жонггуо.
Внезапно задёргался телефон дипломата. Он коротко поговорил секунд тридцать, потом с абсолютно спокойным лицом сказал по-японски:
– Звонили из аналитики.
Та спецслужба МИДа, поняла айтишница.
– Что поют? – так же беззаботно поинтересовался логист.
– Прошла нехорошая информация, ты понял по каким каналам. Местные пытаются лихорадочно закрыть выезд нашему другу, – на китайского учёного никто из двоих не смотрел.
– Может, пройти границу пораньше? – задумался вслух Такидзиро. – Если между ведомствами неразбериха, из последнего зала погранцы доставать уже не имеют права. Как и снимать с борта. Могут только тормознуть, когда ему штамп в паспорт ляпают. Но если тот момент будет позади…
– Не поможет. Те весёлые ребята, которые были возле тюрьмы, сейчас ставят на уши свой центральный аппарат. Вроде бы этап согласования с судом – другим способом его не задержишь. Большего мне не сказали – наши не хотят светить агентуру, скорее всего, сами не в курсе.
– Давай тогда посчитаем по худшему сценарию. – Визуально Решетников расслабился ещё больше.
Ван, внимательно отслеживающий японские лица, вздохнул и с наслаждением припал к высокому стакану с апельсиновым фрешем.
– Худшего сценария не будет, – Огихара уверенно покачал головой. – Борт же японский.
– В воздухе не развернут?
– По формальным правилам в самом крайнем случае могут попытаться завернуть с рулёжки, но и то. Решение суда в команды авиадиспетчеров трансформируются долго.
– Не должны успеть тогда, – Такидзиро, видимо, наплевал на спокойствие китайца и резко впал в задумчивость.
Ван что-то такое уловил и обратился на жонггуо к посольскому.
Тот коротко качнул головой, выплеснул в рот остатки кофе и решительно поднялся:
– Пойдёмте. Дойду с вами, спрошу экипаж кое о чём.
Уэки про себя поразилась, сколько она ещё не знает о недекларируемых пропускных каналах сквозь неприступные (официально) службы аэропорта.
Контроль паспортов на этом проходе, вопреки подспудным опасениям, не занял и минуты. Дольше всего мордовали не Вана (как можно было бы подумать), а вообще Огихару. На его просьбу позвать сектюрити – надо передать через экипаж кое-что по дипломатической части – сотрудник миграционной службы на ровном месте упёрся:
– Вас и досюда имели право не пустить!
– Не имели вы такого права. Рейс двадцать два – наш, Japan Airlines. Nihon Kоku, – продублировал чиновник зачем-то на родном языке.
– То, о чём вы просите, категорически невозможно!
– … В вашей больной фантазии. Наш разговор фиксируется?
Оба спорящих дружно посмотрели на висящую над их головами на кронштейне камеру.
– Да.
– Отлично. Заявляю официально, – после пары минут препирательств Даити-кун закусил удила. – Ни авиационная безопасность в Китае, ни тем более вы не имеет права ни останавливать, ни досматривать дипломата с дипломатическим паспортом принудительно, если он не вылетает, а только сопровождает.
Разговор вёлся по-английски, почему – Уэки сперва не поняла, ведь товарищ Решетникова бегло говорил на местном. В разгар чужой ругани до неё дошло: Даити-кун выбрал язык, который они с Такидзиро знают. Беседа явно на повышенных тонах, говори он по-китайски – Ван-то поймёт и нервничать не будет (к нему претензий не возникло), а вот они с Решетниковым нервных клеток могут подрастерять.
– … Если же дипломат сам летит, он может быть досмотрен, но с соблюдением особых условий – вежливо, с уважением и без физического принуждения. – Огихара будто забивал словами гвозди в доску. – Основание: Венская конвенция о дипломатических сношениях от тысяча девятьсот шестьдесят первого года…
Такидзиро громко зевнул.
– … Согласно статье двадцать и сорок девять, личность дипломата неприкосновенна. Его нельзя задерживать, арестовывать, обыскивать… Он имеет иммунитет от юрисдикции принимающего государства…
– Извините. – За спиной местного сотрудника соткался кто-то из начальства. – Можно ваш документ?
Через десять секунд они вчетвером шли по рукаву в сторону самолёта.
* * *
– До последнего трясся, – признался Такидзиро после отрыва от земли.
Она не ожидала.
– Почему? – Ута покосилась на Вана.
Учёный занял место возле иллюминатора и восторженно провожал глазами землю. Когда раздавали леденцы перед взлётом, хань взял себе сразу три и сейчас хрустел ими, как ребёнок.
– Покормить его не успели! Только сока и дали в зале ожидания! – спохватился Решетников. – Хорошо, бизнес-класс, – успокоился он через секунду. – Сейчас набор высоты закончится – исправимся.
– Почему ты нервничал до последнего? – Уэки не стала бы директором департамента, если б не умела получать ответы на свои вопросы.
– Если самолёт уже начал руление или оторвался от земли, китайская сторона не имеет юрисдикции вмешиваться. Но до взлёта – любое вмешательство возможно. – Товарищ воровато оглянулся и признался, – прям одним местом чувствовал, счёт на секунды.
Затем сказал, каким именно местом.
Через какое-то время на вызов кнопкой из бизнес-класса появилась стюардесса:
– Чем могу помочь?
– Наш товарищ только что вышел из китайской тюрьмы, – рубанула в лоб Ута, сама не понимая, зачем так поступает. – Пожалуйста, помогите его накормить? Так, чтобы он гордился, что летит в Японию?
Аппетиту учёного они с Решетниковым удивлялись следующую половину часа.
