Текст книги "Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Она ж с биофака, припомнила Ута. Защищалась на кафедре психологии, на факультет-то биологический.

– Биокортекс – выращенный слой нейронной ткани, тренированной на эмпатическом моделировании. Он улавливает полутонкие импульсы мозга, микрожесты, дыхание, химический состав пота и даже невербальные мыслеобразы. – Этот момент объяснять гангстерше затеял Решетников, оказавшийся неожиданно компетентным. – Лимбический фильтр – «живая» структура, синхронизированная с эмоциональной составляющей пользователя: она усиливает эмоционально значимые команды.

– А это что? – Миёси в диаграммах на чужом языке разбиралась неожиданно лучше, чем целая директор IT.

– Клетки интерпретаторы – биоинтерфейс, умеющий из «сырых» ассоциативных образов формировать понятные синтаксические команды.

Ута переключилась в профессиональную ипостась и набросала в своём смартфоне концепт по-японски:

Технические компоненты:

1. Электронная система передачи команд;

2. Внутренний квантовый буфер – для хранения всех мимолётных, неоформленных идей;

3. Чип адаптации – превращает сигналы в понятный формат.

Как работает взаимодействие:

1. Человек подключается к нейроконцентратору.

2. Он не формулирует команду словами – он представляет, ощущает, думает образами.

3. Биочасть нейроконцентратора захватывает и расшифровывает глубинный запрос, обрабатывая и усиливая его.

4. Электронная часть передаёт его в нейросеть SYNTHIA.

5. SYNTHIA интерпретирует намерение с точностью, близкой к художественному соавторству.

– Так? – она дала малявке прочесть и перевести.

– «Вы очень хороший специалист», – заворожено закивал Ван.

– А можно теперь услышать грустную историю вашего старта? – железо надо ковать, пока горячо.

Всем присутствующим Уэки доверяла полностью, идея её захватила – значит, есть смысл расставить все точки над строкой и понять, насколько стоит влюбляться. В прототип намечающегося проекта, который реально может стать революцией.

– «Расскажи ты?» – Ван неожиданно попросил Такидзиро.

Ута сообразила, что самому китайцу это тяжело по эмоциональным причинам.

– Изначально затевалось как разминка мозгов между Пекинской лабораторией, официально, под эгидой Tsinghua NeuroTech Institute, – Решетников кивнул на вчерашнего узника, – и второй конторой – Тайваньский частный исследовательский центр YuanTech Bio-AI в Синьчжу.

– Специализация Пекина?

– Выращивание биокортекса и разработка лимбического фильтра. Была тонкость: финансирование поддерживалось через оборонный фонд, возникли ограничения на публикации и вывоз данных. У Вана был друг, он потом отклеился на этапе разборок с государством.

– Как звали? – айтишница уточнила на автомате.

– Профессор Ли Чжунь – известный специалист по нейропротезированию, в прошлом участник DARPA-подрядов в США, уехал обратно в Китай.

– Хренасе. Знаю это имя, – она не стала скрывать эмоций. – Вы с ним работали вместе⁈ – Ута повернулась к Вану.

– «В прошлом», – тот горько улыбнулся. – «Сейчас моё имя удалено со всех официальных досок университета».

– Тайваньская лаборатория отвечала за разработку чипов адаптации и квантового буфера: команда ушедших из академии учёных, оппозиционных к тамошней официальной линии, – продолжил метис. – Руководитель: доктор Чэнь Юйлинь – неформальный лидер небольшого круга «нейропанк-фундаменталистов», выступающих за освобождение ИИ от вербальных рамок.

И эту фамилию Уэки знала, причём даже получше – ближе отрасль. Кстати, тёлка, не мужик.

– «Мы познакомились на конференции по когнитивной синестезии в Куала-Лумпуре. Я поделился идеей выращивания „эмпатического биокортекса“, но по определению не мог обрабатывать выходящие из него импульсы – нет адаптивного чипа и структуры синтаксирования».

Ута внимательно слушала.

– «Чэнь уже работала над интерпретатором образов, но без живой основы её модели выдают сбои и теряют „плотность“ отклика».

Логично. Хотя и странно: такой серьёзный подход – и без каких-либо утечек наружу годами.

С другой стороны, хань умеют работать тихо и без шума. Все без исключения хань: что в Гонконге, что на Тайване, что в Пекине. Себя они, может, как-то друг от друга и дифференцируют, но для Японии все китайцы китайцы и есть.

– «Обмен протоколами вёлся через офшорные серверы в Исландии, под видом экспериментов по терапии психотравм. Вместе удалось наметить синтетически-эмпатическую нейросеть, работающаюую только при взаимодействии с живым носителем через нейроконцентратор (organoblock). Фишка: она должна „понимать“ эмоцию ещё до того, как пользователь её осознал, и предлагает решение или отклик в виде визуального образа, запаха, ритма, фразы».

– Это уже достигнуто? – изумилась Уэки.

– «Нет. Из тюрьмы у меня получалось работать во много раз медленнее, чем коллеги. Это будет достигнуто , я знаю». – Уверенность китайца можно было намазывать на моти вместо джема.

– Они реально резво стартовали, – мрачно вздохнул Такидзиро. – Настолько, что на каком-то этапе Пекин потребовал от Вана перевести проект в закрытый режим, подозревая, что используется несанкционированная ИИ-инфраструктура.

– «Лаборатория Чэнь тоже получила предупреждение от тайваньской разведки: вы работаете с гражданином вражеской державы. Продолжение может быть приравнено к подрыву национальной безопасности».

– А где в этой схеме Гонконг? Что там делается?

– «Финансирование, логистика, кое-что ещё. Извините, госпожа Уэки: я вас вижу первый раз в жизни, давайте отложим этот вопрос на потом?».

– В Гонконге ещё кое-кто остался, – напомнил Решетников. – И к инженерной части этот кто-то не имеет никакого отношения.

– Да ладно, не принципиально. Я так спросила, для полноты картины.

– «От меня периодически не было вестей – не всегда была возможность общаться. Порой по нескольку месяцев. Тайваньская сторона намеревалась даже открыть исходный код системы и запустить ее в публичное нейрооблако – в знак протеста».

– Хорошо, что дотерпели до сегодня, – прокомментировал Такидзиро. – Теперь можно с чистой совестью браться за монетизацию.

– А ты как в это всё вмазался? Где эти две лаборатории – и где ты, стажёр логистики? – походя удивилась Ута.

– А я тогда был в учебном центре МО и тоже вёл кое-какую работу, – кое-кто ностальгически заулыбался. – С Ваном общался сперва по сети, потом познакомились в реале – подружились. А дальше всё пошло как пошло… Давай подробности не сейчас⁈

Сбоку отчаянно засемафорила Миёси: якудза делала знаки, чтоб Уэки в эту сторону не расспрашивала.

– Без проблем, – проворчала айтишница. – Я – сама покладистость, тем более что главное вы мне объяснили.

На самом деле, тёмных пятен осталось не так чтобы мало. Откуда взялся тогда скандал с армейским начальством Решетникова? Что он вывозил вплавь через гонконгский залив? Почему в него стреляли в Гонконге?

Но и настаивать в такой ситуации умная женщина не будет, это топ-менеджер понимала отлично. Не сейчас – значит, не сейчас, Такидзиро слов на ветер не бросает. Если он говорит «позже», то действительно всё необходимое объяснит позже.

Под влиянием нахлынувших мыслей Ута на автомате полезла было к нему на колени, но вовремя спохватилась. Оставалось надеяться, что гангстерша и её младшая сестрица жеста либо не заметили, либо не сообразили, к чему он вёл.

* * *

То же время. Парковка токийского аэропорта Ханэда.

– Сэмпай, вы уверены, что вам стоит таким заниматься лично? – дисциплинированный водитель на каком-то этапе отошёл от соображений такта и субординации – из соображений рациональности.

– Мне всё равно через час с небольшим улетать на Окинаву, – пожал плечами Мая.

– Я и об этом тоже. Любой из нас мог бы вместо вас…

– Не любой, – кумитё перебил. – С «любым» там просто разговаривать не станут.

– Не знал. Понял. Извините.

– Нормально. Тем более, я и сейчас времени с тобой не теряю – мозги в порядок привожу. Есть о чём подумать.

– Если не успеем его дождаться?..

– Тогда полечу, рейс пропускать не буду, – вздохнул старший Миёси. – Здесь тогда ты всё скажешь.

– Стоп. Сэмпай, не придётся: вон он выходит. Мы дождались.

Именно в этот момент пришло сообщение от Хикару. Дочь сообщала, что Решетников каким-то невообразимым образом с той стороны площади разглядел его внутри тонированного (!) микроавтобуса.

Здесь.

Ничего страшного. У меня от него нет секретов, по крайней мере, тут.

– отбил отец в ответ, а в уме сделал заметку: таланты Неприкасаемого близки порой к невозможным. Учесть на всякий случай.

Мая шагнул из салона на асфальт:

– Всё, до свидания. Поговорю с ним – и на вылет. Езжай.

Водитель профессионально развернулся «на носовом платке» и через четверть минуты встроился в поток машин, выезжающий в город.

Оябун направился к уныло бредущему чиновнику Иммиграционного управления – тот шёл в форме, голова болтается между плечей, настроение написано на лице.

Бывший спортсмен загородил дорогу. Парень, не поднимая лица, попытался обойти – безуспешно.

– Меня зовут Миёси Мая, пожалуйста, уделите мне минуту.

– Да, конечно. Что вы хотели? – искреннее удивление в глазах.

Это хорошо. Если человек способен изумляться, значит, уныние его ещё не затопило, как говорит Моэко.

– Я ждал вас, чтобы поблагодарить, – предельно честно пояснил оябун. – Мне известно, что вам только что дали на ознакомление персональный приказ на увольнение. За вашу принципиальную позицию, когда вы отказались играть в противозаконные и бесчестные игры вашего коррумпированного начальства.

Взгляд парня посветлел, плечи расправились:

– Спасибо на добром слове. – Он коротко качнулся вперёд-назад в поклоне благодарности.

– Могу поинтересоваться, какие ваши дальнейшие планы?

– Да я!.. – удивление сменилось удивлением в квадрате, затем резкой задумчивостью. – Сейчас иду домой – спать после суток. А завтра буду думать, – «как жить дальше» не было сказано, но прямо подразумевалось.

– Я как раз по этому поводу, – Мая тоже коротко поклонился. – Как Член Общественного Совета МВД я уполномочен передать вам предложение о новой работе, раз такой сотрудник Иммиграционному управлению больше не нужен.

– От кого? – парень опешил, затем принялся усиленно размышлять. – Миёси-сан, заранее прошу извинить. Я очень уважаю то, что Эдогава-кай делает для нашей страны, – снова поклон, – но не смогу участвовать в работе вашей организации. Простите, и спасибо за предложение – но лучше без взаимных ложных надежд. Ещё раз спасибо, что подошли. – Сейчас перед бывшим спортсменом стоял не расхлябанный, отчасти сбитый жизнью с ног молодой человек тридцати лет, а крепкий тёртый профессионал, прикидывающий варианты.

– Это я прошу меня извинить, – чуть заметно улыбнулся кумитё. – Речь не об Эдогава-кай.

– А о чём? – второй приступ удивления.

– Начальник кадров Департамента токийской полиции просил дословно передать: ваш кабинет госслужащего, уведомления, обновить статусы, сегодняшняя дата.

– ЧТО-О-О? – парень стремительно полез за смартфоном, через четверть минуты его лицо вытянулось. – От полиции Токио⁈ На равноценную должность⁈.. зарплата… Без снижения оклада⁈ – он поднял глаза на собеседника. – Но как это возможно⁈

– Вопросы не по адресу, – решительно открестился глава Эдогава-кай. – Если вы согласитесь с ними общаться дальше, там должен быть телефон этого самого начальника кадров – он попросил передать вам, я оказал ему услугу.

– А почему вы? – спохватился собеседник. – Не они сами? – он машинально искал подвох.

– Они сами, – напомнил борёкудан, указывая на чужой экран. – Просто у их опытного специалиста по кадрам было подозрение, что вы сегодня в эмоциональном раздрае свой кабинет госслужащего изучать не будете.

– Да уж…

– А они категорически не хотели давать шанса никому взять вас на работу перед ними, – завершил якудза. – Вот и попросили меня – я же Член Общественного Совета. Министерства внутренних дел.

– Да, точно…

– И ехал всё равно в аэропорт. Рейс через, – Мая глянул на часы, – примерно час. Хорошо, что мы пересеклись.

– Спасибо огромное! – на более молодом лице уныние стремительно замещалось уверенностью и надеждой. – Это очень хорошее предложение для меня, особенно в данных обстоятельствах! Вы даже представить не можете, насколько важно!

– Надеюсь, вы им не откажете, – максимально «равнодушно» поделился борёкудан. – Доступ к вашему профайлу токийцам открыл лично замминистра – их полностью устраивает ваша кандидатура на эту аудиторскую должность. Они очень хотят видеть вас в своих рядах, если вы согласитесь.

– Спасибо большое. Хорошего полёта. – Парень задержался в поклоне на целую секунду дольше.

– Спасибо вам, что уделили время, – Мая отзеркалил движение. – Пожалуйста, наберите его сегодня, если возможно – он очень просил.

– Конечно! – кажется, сон кое-кому после суток дежурства резко перестал быть актуальным.

Глава 16

– Слушаю. Пожалуйста, говори быстрее – самолёт взлетает. – Мая вздохнул под укоризненным взглядом стюардессы, которая буквально секунду назад завершила своё обращение к пассажирам вежливой просьбой не использовать никакие радиопередающие устройства с этого момента.

К сожалению, глава Эдогава-кай не мог себе позволить такой роскоши. По крайней мере, в данный момент.

– Ты сказал перед вылетом, что не можешь несколько часов связаться со своим китайским другом, – это была Моэко. – Но нужно.

– Да, – кумитё подобрался.

Неужели есть новости? Не должен бы Чень звонить дочери вместо отца, тем более что у него и её прямого контакта-то нет. Если только он не поленился залезть на официальную страницу Эдогава-кай и там постучаться на её адвокатский номер – но такое вряд ли возможно (зачем рвать зубы через задницу? Не та эргономика процесса – его собственная поговорка).

– У вас не согласован самый главный контакт там , ты говорил, – Миёси-младшая умела общаться быстро.

Имелось в виду: интересные транспортные услуги фамилии Годзё включали, согласно договора, не только транспортировку морем. С учётом специфической ситуации, южный клан брал на себя и доставку бегущего из КНР генерала до плавсредства, там целая операция подготовлена – именно её нюансы нужно донести до резко ставшего на родине опальным друга.

– У Такидзиро-куна остался связной вьетнамский номер твоего товарища – они, оказывается, встречались в Пекине.

Бывший спортсмен заскрежетал зубами: до чего досадная накладка. Абсолютно искренне, в силу профдеформации, товарищ по инерции действовал из своего привычного алгоритма: если сказал одному из токийских японцев, пришедшему в Пекин от клана Миёси – всё равно что сказал всем им. Можно не дублировать в других каналах.

Тонкость в том, что, хотя и японец, Решетников не находится в вертикали Эдогава-кай. Да, человек он близкий, старшей дочери практически родной (и младшей тоже не чужой) – но он не в структуре, соответственно, не обязан докладывать оябуну.

Самолёт развернулся у конца полосы и остановился перед разбегом.

– Хорошо, что хоть так выяснилось. Пожалуйста, договаривай быстрее, если что-то осталось – сеть сейчас перестанет ловить.

Есть, конечно, и другие средства связи, но ими лучше бы не злоупотреблять.

– Чень только что попросил с того вьетнамского номера дать его тебе.

– Вот, пришло. Спасибо.

– Да, уже у тебя.

– Это всё?

– Всё, привет от Такидзиро.

– Ему тоже. Спасибо огромное. Отбой. – Провисшее было звено сложного комплексного плана наконец заняло своё место.

Через несколько секунд самолёт разогнался и взмыл в воздух. Под укоризненными взглядами окружающих борёкудан жестами извинился и забросил злополучный гаджет в карман, предварительно переслав информацию с него на свои другие устройства.

Хорошо, пассажиров в бизнес-классе немного – якудза огляделся. Эта часть салона не заполнена и наполовину, а кислые физиономии экипажа придётся просто пережить. К величайшему сожалению, в мире существуют дела, которые не терпят ни отлагательств, ни чужого руководства. Команда экипажа отключить устройства на время полёта – из того разряда в данном конкретном случае, пассажирами банально пытаются руководить. Пусть и имеют на это право.

Место Мая специально выбрал в углу, у окна. Он еле дождался, пока набор высоты окончится, стюардесса раздаст желающим по потребностям и скроется из виду; другим путешественникам до него дела не было.

Миёси-старший раскрыл свою неизменную спортивную сумку для путешествий, с которой не расставался вот уже более трёх десятков лет, и достал связные устройства как раз на этот случай.

Как сейчас лучше поступить? Он взвесил в руках гаджеты. Классический спутниковый телефон Iridium 9575 Extreme лично он уважал за надёжность: Iridium – самая стабильная спутниковая сеть в мире (покрытие по всей планете, включая Японию).

Можно звонить голосом – стабильные звонки, в том числе на обычные номера. SMS – тоже да, однако нет видео и фото.

Антенна выдвижная, работает только «на открытом небе» или у окна. На практике: многие модели спутниковых телефонов не ловят сигнал внутри салона пассажирского самолёта из-за экранирования, Мая уже сталкивался, давно, выводы сделаны. Из объяснений своих технарей он знал, что в нынешней ситуации нужен либо телефон с внешней антенной и под окном (в бизнес-классе – удобно, потому он здесь и сел), либо – спутниковый терминал (модем/ретранслятор), который даёт связь по Wi-Fi, но это уже как мини-станция – громоздко.

Аппарат в левой руке отлично подходит для коротких голосовых приказов, инструкций. Надёжен и суров – здоровенный кирпич с антенной.

Как быть? В правой руке лежала альтернатива – гибрид смартфона и спутникового телефона, Thuraya ×5-Touch. Минусы: покрытие в Японии нестабильное, работает и так-то с оговорками, а ещё изнутри самолёта… С другой стороны, это Android и полноценный сенсорный экран. Установлены мессенджеры Signal, Telegram, далее по списку. Скорость передачи данных низкая, максимум для фото и текстов, но, возможно, именно текст сейчас с Ченем – лучший вариант, нежели голос.

Связываться с борта по очереди два раза с разных устройств – ну, такое. Не то чтобы якудзу волновали чьи-либо ещё проблемы в этом мире, однако совесть – тоже хорошая вещь. Понятно, что частота этих устройств от авиационных здорово отстоит и с ними не совпадает, но мало ли.

Позвонить или написать? Iridium или Thuraya?

Iridium 9575 Extreme надёжен и уважаем, спецслужбы мира пользуются именно такими. Может говорить, может шифрованно передавать короткие команды. Без излишеств. Оябун – не школьник, ему не нужны гифки (борёкудан поймал себя на том, что зашёл мыслями на второй круг).

Но в Thuraya ×5-Touch, с учётом небезосновательной паранойи, можно использовать практически неломаемый снаружи Signal, пусть и через спутниковое соединение. Интернет – да с задержками, но за полтора часа полёта авось как-нибудь получится связаться.

– Я как тот осёл из западной притчи, – пробормотал сердящийся на себя бывший спортсмен.

Ему была известна история, когда хрестоматийное животное трагически скончалось от голода, поскольку не могло выбрать, к какому ведёрку отправляться сперва: к левому с водой или к правому с едой.

Он банально боялся нажимать вызов, поскольку очень опасался за друга. Поняв это, глава Эдогава-кай хлопнул себя по лбу, сообразительность тут же разблокировалась: а что писать? Если устно они ещё через пень-колоду как-то могли объясниться (Хикару под рукой нет, перевести некому), то писать как?

Можно, конечно, попытаться извратиться и родить запись исключительно с использованием кандзи и «кандзийной» лексики, тогда товарищ сможет сообразить… процентов пятьдесят… В лучшем случае…

Проклиная собственную нерешительность, кумитё за долю секунды удержал палец от нажатия кнопок Iridium. А что, если голосовой Ченю сейчас не просто будет неудобен? И придёт в такой момент, что окажется подобным соломинке, ломающей спину верблюду?

Тут даже фантазию напрягать особо не надо, реалистичных сценариев масса. Допустим, опальный генерал сейчас путешествует в багажнике автомобиля через какой-нибудь пропускной пункт (в Гонконг даже обычным китайцам с материка можно проехать исключительно по аналогии с иностранцами – предъявив документы, насколько знал Миёси-старший).

Мая второй раз хлопнул себя по лбу и нажал таки кнопку кирпича-Iridium, вызывая младшую дочь. Та дисциплинированно ответила через полторы секунды.

– Помоги, пожалуйста. – Отец в пару слов описал проблему. – Надо написать записку, используя исключительно кандзи, так, чтобы Чень во вьетнамском мессенджере сообразил, кто это. Голосовые звонки у меня с другого номера, если что – я сейчас тебе с него звоню.

– А мессенджеры?..

– На первом, – бывший спортсмен подбросил в ладони Thuraya ×5-Touch. – Есть варианты?

– Мне нужно подумать минуту. Пришлю тебе на тот номер? У Моэко он есть, чтобы сейчас ты не диктовал?

– Есть. Я и не продиктую – напамять не помню, надо в контакты лезть, – проворчал родитель.

Буквально через минуту в Line на андроиде пришло:

你好，我是 Maya Miyoshi（三好真夜），你的日本朋友！

А кирпич в руках зазвонил:

– Используй латиницу и кандзи. Он точно догадается.

– И почему я сам не додумался… А как объяснить, что голосом я буду звонить совсем с другого телефона? Он может отвечать очень выборочно – далеко не всем. В такой ситуации с незнакомых номеров вообще часто трубку не берут, нужно предупредить заранее.

– Просто с новой строки добавь двоеточие и тот номер цифрами.

– Спасибо, – впечатлившийся родитель несколько секунд смотрел в окно на ночные облака и про себя констатировал, что вот и настали лично для него времена, когда дети думают быстрее.

Вроде всё на поверхности, любой школьник за секунду врубится и простроит. А ты, весь такой великий, летишь бизнес-классом – а скорость решений в разы ниже, несмотря на опыт.

Чем объяснить?

Сообщение во вьетнамском мессенджере было тут же прочитано, через десяток секунд Чень перезвонил сам на кирпич.

– Жди. Секунда, – Мая с облегчением выдохнул, набрал с предусмотрительно подготовленного андроида Хикару и организовал радиомост с переводчиком.

Он старался не думать, как это сейчас воспринимают другие пассажиры – те уже и не скрывали особо своих эмоций в его адрес.

Хоть бы стюардессы подольше не было в салоне, думал оябун, лихорадочно обсуждая с другом через ребёнка намётки достаточно сложного плана. Если появится стюардесса, она точно вмешается, увидав, как пассажир использует личный аппарат. Даже пару.

На каком-то этапе дочь перебила отца:

– Давай поступим иначе. Ты всё подробно, обстоятельно, не спеша сейчас объяснишь мне голосом – по-японски, без твоего товарища. Зачем нам его держать на связи зря?

– Хм.

– А я наберу твоего друга сразу после и передам ему твою подробную инструкцию.

– А если он захочет что-то переспросить?

– По кругу тогда: снова набираю тебя, потом его. Так будет быстрее, чем как мы сейчас втроём висим на трубе.

– На двух трубах… Как я недодумался.

– «У тебя умная дочь», – похихикал китаец, по звуку – без особого напряжения в голосе. – " Она права. Дай ей этот мой контакт, пусть растолкует всё потом без тебя неспеша. У меня есть сорок пять минут". – Товарищ отключился.

* * *

– А ты здесь откуда? – Мая несказанно удивился, когда в аэропорту Фукуока его сзади хлопнул по плечу Годзё-старший, Харуки.

Оябун Эдогава-кай как раз оглядывался по сторонам, прикидывая, какой вид транспорта выбрать дальше и, соответственно, куда лучше направиться.

– Ещё и один? – Миёси-старший поискал глазами вокруг и не заметил сопровождения, хотя по статусу знакомого оно теоретически могло бы быть. – Сам что ли за рулём? – бывший спортсмен знал, что собеседник обожает море, но категорически не любит ездить по земле на колёсах в роли водителя.

– Не один я. Мои на парковке в машинах, не захотел тащить их сюда, – негласного главу несуществующей официально группировки, если не знать лично, можно было принять за достаточно успешного музыканта средней руки, офисного клерка с неплохими доходами. – Ты теперь и так персона известная, а если ещё я был бы не один… Телохранителей народ точно б не оценил. Вокруг нас с тобой.

– Не понял? – Мая сделал знак, притормаживая возле автомата, чтоб купить бутылку воды. – Если хатикю-сан¹ ведут себя спокойно и не демонстрируют агрессивно принадлежность к миру кудо-каи, обычные японцы в аэропорту скорее всего даже и не отличат же? От обычных бизнесменов или туристов?

Современные якудза давно уже не выглядят как в кино, после 1990-х годов и особенно после 2010-х, когда пришлось стать максимально «невидимыми» в обществе. Никаких открытых татуировок, никаких солнцезащитных очков, никаких подчёркнуто «тех самых» манер. Скромная одежда, аккуратная стрижка. Телохранители – просто персонал.

– Мои сегодня как назло оделись в одинаковые костюмы, ещё и лицами похожи на… – пояснил встречающий. – И я подумал, что ты летишь ко мне не просто так. Вдруг разговор не для третьих ушей, – Годзё чихнул. – Времена меняются, судя по вашим столичным успехам, есть смысл быть ближе к народу.

– Я думал, у вас на югах всё по-старому. – Мая прикинул, перейти ли к делу прямо сейчас или ещё немного времени уделить приличиям. – А как ты меня здесь смог поймать⁈

Было ясно, что Годзё в аэропорту не случайно.

– Ты спросил, у себя ли я, пять часов назад, когда звонил. Тут же после звонка отправился в аэропорт, а рейс…

– Стоп. Откуда знаешь про аэропорт? – Миёси-старший спокойно ждал ответа, шагнув в сторону с дороги других и никуда не двигаясь дальше. – Да, я тебе звонил – но я ни слова не сказал, когда и куда именно прилечу. Аэропортов на Кюсю как бы не десяток. Опять же, что собираюсь вылетать, я тебе тоже не говорил. А вдруг бы я поездом поехал?

– Шутишь? – товарищ полез за смартфоном. – Вот твои фото в зале ожидания! – Харуки открыл аккаунт какого-то блогера, на которого был подписан.

Следом удивился и Мая. Он извиняющимся тоном пробормотал, узнав в публикации себя:

– Не знал. Скоро и на улицу не шагнуть без фотоотчёта.

– Ты – популярная личность, есть плюсы, есть минусы. Номер рейса виден вот на табло, – Годзё насмешливо отчеркнул ногтем по экрану. – Вопрос снят?

– Да. Извини. – Ну и времена.

Надо делать свой аккаунт в соцсетях, потому что жизнь по сети реально своя – вон, доказательства перед носом.

Миёси-старший мысленно возмутился. Берёшь из дому в аэропорт Ханэда лишь водителя и колымагу попроще, чтоб привлекать меньше внимания; большую часть времени ожидаешь рейс вообще внутри тонированного микроавтобуса и на улицу не выходишь – а тебя сперва чуть не за две сотни метров то узнают на парковке (Решетников), то по прилёту встречают те, к которым ты хотел приехать сам и без лишнего шума – потому что на этапе вылета тебя уже тридцать пять раз узнали, заметили, сфотографировали и выложили в сеть. Без твоего разрешения.

– Ну и дела…

– Так с чем пожаловал?

– Даже не знаю, с чего начать. – Мая с наслаждением выпил первую бутылку и купил вторую – за делами в полёте некогда было даже дух перевести. – Думал прямо отсюда твоего младшего брата набрать и уточнить, в какую сторону ехать тебя искать. В Нагасаки или тут.

– Расскажешь цель визита? – Годзё не давил, не настаивал.

Предлагал.

– Хочу быть поближе к событиям. Когда – если – твои люди успешно заберут моих в Гонконге, я очень хочу находиться рядом с тобой: там всё очень сложно.

– Темнишь. – И снова Харуки не давил, а выяснял.

– Второй этап, – вздохнул бывший спортсмен. – По прибытии на твоём корабле моего человека сюда, есть основания опасаться, что его могут взять за мягкое место ребята из иммиграции.

– В этом управлении у нас концов нет. Совсем другая вотчина, они же под столицей ходят, – покачал головой Годзё, решительно отодвигая главу Эдогава-кай и выбивая в автомате заказ сразу на полдесятка бутылок. – На! Пойдём уже отсюда! – он энергично запихнул поклажу в спортивную сумку гостя.

– Я знаю, что у тебя в Иммиграции по нолям. Более того, у нас вот только в Ханэда свежее приключение случилось. – Борёкудан пересказал события, предшествовавшие подаче Ваном ходатайства о статусе беженца.

– Видел в сети, тебя в главной роли – тоже, – кивнул Харуки. – Поднялся нехилый шум из-за ареста чиновника Управления Двора, когда вас всех в наручниках через аэропорт вели.

– Там ему не арест, только задержание прикрутили, – машинально уточнил Миёси-старший. – Но промаринуют по максимуму, все разрешённые законом двадцать три дня.

* * *

¹ синоним слова «якудза»