Текст книги "Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
– Решетников-сан, Уэки-сан. Вы позволите? – к ним подошла незнакомая стюардесса, не та, которая обслуживала ранее и не из тех, что работали в эконом классе. – Есть важная информация. Капитан настаивает донести до вас в полном объёме – возможно, это на что-то влияет. Вдруг вы решите предпринять какие-то действия прямо сейчас.
– А откуда вы знаете, как нас зовут? – весело ответила вопросом Ута, поймавшая в результате адреналинового отходняка свой регулярный вайб под названием «море по колено».
Логист удивлённо задрал брови и ткнул указательным пальцем в сторону её груди.
– Вот я тормоз, – Ута развеселилась сильнее – на выданных МИДом пиджаках и у неё, и у спутника до сих пор красовались бейджи-карманы.
С именами, «ведомственной принадлежностью», с флагом и названием страны.
Стюардесса тем временем присела на одно колено между рядами, опираясь на подлокотник – чтобы оказаться на уровне лиц пассажиров и не вещать на весь салон (обязательная часть подобных авиапроцедур, особенно в бизнес-классе). Она заговорила тихо, прикрывая рот ладонью (тоже в японской манере), чтобы другие пассажиры не прочитали по губам:
– Вам сообщение от капитана.
Обратные билеты они покупали по сети своими руками, когда в дипломатической машине неслись по Пекину. Возможно, поэтому приятного одиночества в салоне, как по дороге сюда, не наблюдалось. Другие пассажиры кроме них в бизнес-классе имелись (впрочем, немногие числом и сидели они в противоположном конце, в стороне).
– Конечно. Спасибо лично от меня такой очаровательной шефу рейса, – доброжелательно улыбнулся Решетников. – Пожалуйста, не стойте на коленях, – серьёзно попросил он. – Мне крайне неловко: я не чистокровный японец, в других местах так не принято. Рядом есть свободное кресло, люди далеко – вас не услышат.
Он поощряюще свесился в проход, девица расположилась на следующем месте и сделала то же самое, наклоняясь к пассажиру вплотную.
Ута почувствовала резкий укол ревности – да, беспочвенная тупость. С её внешностью можно себе позволить; пользуясь габаритами бизнес-класса, она поднялась из кресла и решительно уселась на колени Решетникова:
– Должна же и я слышать, о чём вы. Понимаю, что так нельзя, но вы же ненадолго? – и ангельски захлопала ресницами. – Сейчас быстро сообщите нам, что хотели – я тут же вернусь обратно.
Такидзиро картинно вздохнул и снова драматично задрал домиком брови.
– Не любит он меня, – Уэки тоже «вздохнула», доверительно глядя на сотрудницу авиакомпании. – Только и делает, что юзает, причём не буду уточнять, куда и как. Пха-ха-ха, читаете между строк намёки?
Девица осталась равнодушной к чужим проблемам, с сосредоточенным лицом она протянула бумажку:
– Это хронология. Пожалуйста, ознакомьтесь. Потом я всё поясню.
1. 18:02 – рулёжка.
2. 18:03 (предположительно, поскольку из наземных источников) – МГБ звонят в AVSEC.
3. 18:05 – Tower даёт разрешение на взлёт, не зная о запрете.
4. 18:07 – Самолёт взлетает.
5. 18:10 – МОБ передаёт CAAC сигнал: «Остановить самолёт в воздухе».
6. 18:20 – CAAC советуется с военными и руководством аэропорта.
7. 18:30 – Внимание: JL22 уже 500 км от Пекина.
8. 18:35 – Официальный приказ отдан: «JL22, поверните 180, вернитесь в PEK».
9. 18:38 – Самолёт выходит из FIR Китая.
Листик, оторванный из блокнота, был исписан вручную.
– Вы считаете, мы успели в последнюю дверь? – безвестному стажёру с нижних этажей, в отличие от целого директора IT непоследней корпорации страны (да и не только страны, положа руку на сердце), эта абракадабра что-то сказала. – Причём дважды?
Ута цепко перечитала ребус и всё равно не поняла:
– Как ты это вычислил отсюда? – Затем требовательно перевела взгляд на фемину своих лет или чуть старше. – Пояснения будут?
Та топ-менеджера снова проигнорила, уделяя внимание лишь метису:
– А у вас вопросы будут? Так, наверное, проще.
– По борт-переговорам – никаких, – хафу с бесящим Уту компетентным видом покачал головой. – Непонятно, как вы получили остальную информацию, – он потряс листиком. – Я, признаться, тоже имел предчувствия на эту тему, с вашим анализом они совпадают полностью. Но у вас в экипаже что, есть штатные сотрудники, м-м-м, известной государственной организации?
– Хоть бы уточнил, какой, – проворчала Уэки, старательно ёрзая на чужих коленях. – Организации. А то сплошная интрига, я не одупляюсь.
– Вам и не нужно. – Сотрудница авиакомпании бросила фразу настолько резко, что у Уты как у японки, ещё и в бизнес-классе, это вызвало оторопь.
– Пожалуйста, помолчи. Пока. Очень тебя прошу, – пальцы Решетникова исполнили арпеджио на её попе. – Ради меня. Ты и так привлекаешь внимание всего салона, я тебе сам потом всё объясню. Слово.
Душу резко и без перехода затопила горечь:
– Бросила всё, только чтоб полететь с тобой! МИДовец сказал – это очень классно и в интересах вашего дела! От тебя не отходила даже в том замесе, была готова драться! Утром не будила! – Ута с удивлением обнаружила, что смахивает предательскую влагу из угла глаза. – Такое хорошее настроение было, когда вместе переночевали! Сцен не устраивала, стойко переносила… все напряги и будущие «перспективы»! – последнее слово она выплюнула с сарказмом. – Ладно, – ей стало обидно-обидно и до слёз жалко себя. – Извини, что навязываюсь. Больше не повторится, как раз домой летим. Договаривались не парить друг другу мозги – исполняю. Удачи!
Она против воли всхлипнула (вышло реально громко, чуть не на весь бизнес-класс, хотя очень хотелось сдержаться), резко поднялась.
В следующую секунду мужские руки стремительно сжались на её бёдрах и энергично дёрнули обратно:
– Не уходи. Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен. – Решетников качнул её пару раз на коленке вверх-вниз, как родитель – маленького ребёнка. – Пожалуйста, посиди тихо и побудь послушной девочкой?
– С тебя два часа полного сексуального рабства, – шмыгнув носом, Ута вытерла рукавом лицо.
Два раза. Хотя вместо того хотелось высказать много больше.
Стюардесса изумилась и, как и кое-кто минуту назад, тоже поставила брови домиком.
– Ничего страшного! – буркнула айтишница в ответ на невысказанный вопрос. – Хоть и Кензо, – она дёрнула себя за пострадавший рукав, – но казённый! Выдан за счёт министерства, я лично ни йены не платила. Отдавать не просили, но если скажут – отнесу в химчистку перед тем, как возвращать. Чужое не жалко. – И поработала брендовой вещью в роли носового платка снова.
– Ты прелесть, – счастливо заржал Решетников без перехода.
Его руки при этом продолжали сжимать нужные части её организма.
Можно даже сказать, самые правильные в данной ситуации части. Это здорово примирило несклонную к долгим рефлексиям топ-менеджера с ситуацией; настолько примирило, что она тоже слабо улыбнулась.
– Здесь данные двух источников. Было так. – Девица, склонившись в проходе с другого сиденья, пошевелила пальцами в воздухе. – Самолёт уже получил разрешение на руление от диспетчера Ground Control и начал движение к ВПП. В этот момент в терминал Пограничной службы КНР (здесь догадка, не точно) поступает распоряжение из прокуратуры касательно вашего сопровождаемого, – она незаметно кивнула в сторону оптимистичного Вана.
Китаец в иллюминатор продолжал так настойчиво изучать пустоту (кроме облаков до горизонта на этой высоте ничего не видно), что, не знай, откуда он выбрался, могли всерьёз закрасться подозрения на тему его психического здоровья.
– Дальше точно? – Такидзиро подобрался.
– Да. Перед тем, как идти к вам, мы выяснили по своим каналам.
– У вас есть прямые концы в аэропорту Шоуду⁈ – мужские брови снова собрались ехать на затылок.
– У нас есть главный штаб в Токио, – веско ответила стюардесса. – У NIHON KОKU. А ваш приятель-дипломат, сажая вас на наш рейс, оставил на эту тему вполне недвусмысленные инструкции. Мы же японцы, – в последней фразе прозвучала лёгкая укоризна, смешанная с недоумением.
– Ваши б слова, да кое-каким чиновникам в уши, – проворчал метис в сторону. – СПАСИБО!
– А что было дальше? – Ута добросовестно собиралась похныкать ещё, чтобы кое-кто помучился чувством вины (из виноватого мужика пластилин лепить легче).
Увы, любопытство пересилило.
– Вот ты везучий сукин сын, – проворчала она сердито, впрочем, сердилась больше в собственный адрес. – Ладно. Я из тебя ещё кровь попью! – Ута покачала указательным пальцем перед кое-чьим здоровенным гайдзинским носом.
– Наедине. – Мгновенно среагировал Решетников. – Все деликатные процедуры подобного характера – исключительно наедине. Пожалуйста.
– Что было дальше. – Стюардесса по виду смирилась с ненормальностью опекаемого дуэта. – Пограничники вызвали представителя аэропорта и диспетчера: «Остановите самолёт. Надо снять пассажира».
– Это точно? – мстительно переуточнилось Ута.
– Да, я же сказала, – лёгкое удивление. – Именно этот момент наши сэмпаи в штаб-квартире в Токио провентилировали по своим каналам, затем сообщили нам для передачи вам.
– Этот информационный блок проверен надёжным источником и сомнений в достоверности не вызывает, – выдал логист несвойственным ему в Йокогаме канцеляритом. – JAPAN AIRLINES – люди серьёзные, в чём-то даже покруче министерства. Там обычно так, я про миграционную службу и авиацию: «Гражданина N немедленно задержать. Вынесен запрет на выезд из страны в связи с возбуждённым уголовным делом». Хотя я в упор не могу предположить, что именно они Вану инкриминировали – после выхода из тюрьмы он за час не успел даже на красный свет пройтись, не то что на уголовную статью наработать.
– Действия авиационной администрации говорят, что к чему-то всё же прицепились. – Против воли Уэки втянулась в дискуссию. – Если команда на возврат самолёта к гейту прошла, это не детские игры в песочнице – я как менеджер неплохо понимаю с точки зрения процедуры.
– Да. Диспетчер Ground Control связался с нашим экипажем: «Flight JL22, hold position immediately. Return to gate». – Подтвердила стюардесса. – Именно так и было.
– Страшно, – вздохнул метис вроде как не в шутку. – Хорошо, что задним числом, – добавил он тут же.
Настроение Уэки без причины рвануло вверх. Она обратилась к спутнику иным тоном:
– Слушай, я наверное истеричка. Ладно, потом обсудим – просто только сейчас дошло, – и развела руками. – Ты это… не бери близко к сердцу.
– Спасибо. Потом. – На задней части женского KENZO приятным прессом сжалась мужская пятерня, незаметно для всего остального мира.
– Нам с вами повезло, – продолжила сотрудница авиакомпании. – Мы были уже на рулёжке, почти у точки ожидания перед полосой. Вас тревожить не стали – всё менялось со скоростью молнии плюс во время взлёта нельзя вставать. А по внутренней связи на весь салон такого транслировать не будешь.
– Н-да уж.
– Как мы взлетели в итоге? После такой-то команды? – Ута перевела полный недоумения взгляд с одного собеседника на другого. – Не то чтобы я спец в авиационных делах, но слово диспетчера – закон же? Где угодно, это знают все. Даже если самолёт в воздухе.
– Команду на взлёт даёт не Ground, а Tower, – машинально заметил Такидзиро. – А им, чтобы мягко, даже Товарищ Си не указ, если в режиме реального времени: свои инструкции и правила, как атомная электростанция. Там скорость прохождения команды обусловлена технологиями, а не партийной линией.
– Какими конкретно технологиями? – уточнила её инженерская ипостась.
– Управление взлётом-посадкой сотен бортов в сутки. Полос в аэропорту хоть и три, но ошибаться нельзя.
– Через несколько секунд мы получили новое сообщение – уже от Tower Control, – кивнула девица, уважительно глядя на чужого мужика. – «JL22 cleared for takeoff runway 36R».
Уте нестерпимо захотелось дать кое-кому в нос. Женский. Ни за что, если так разобраться.
– А вы им что? – она из духа противоречия тут же впала в детство.
– Поблагодарили и подтвердили, что взлетаем, – пожала плечами стюардесса. – Капитан считает, их пограничники слишком долго спорили между собой – кто должен отдать команду отменить взлёт. Есть непроверенная информация, что замначальника смены побоялся брать на себя ответственность.
– Детали?
– На рейсе – пассажиры с дипломатическим сопровождением, самолёт принадлежит иностранной авиакомпании. Плюс с их стороны наверняка отсутствует решение суда – реальное, прошедшее по подтверждённым каналам, а не обещания уладить всё в будущем задним числом. Решение прокуратуры – всё же не тот уровень.
– Спасибо огромное. Снова совпадаю с вами в анализе.
Уэки была готова спорить, хитрый хафу сделал проникновенное лицо исключительно из вежливости. Она знала его уже давно и неплохо – целая вечность для молодой девушки, если так подумать – вздохнула про себя директор департамента.
Когда он корчит такую вот патетическую рожу, то про себя обычно потешается. Ну или не потешается, но уже и сам всё давно вычислил, а собеседника слушает исключительно из вежливости, чтоб не сбивать чужую мотивацию.
– Пока они мялись, мы выкатились на ВПП и взлетели.
– Даже не верится, – выдала Ута, снова из вредности.
– Полетный контроль не обязан отменять взлёт без распоряжения высшего уровня, – Такидзиро вздохнул, затем обратился к рассказчице. – Но это же не вся история? Сколько времени от Пекина до выхода из территориального пространства КНР?
– Пассажирский самолёт, вылетающий из Пекина (Пекин Шоуду) в Токио, покидает воздушное пространство Китая примерно через тридцать минут после взлёта, пять минут туда-сюда. – Черты лица девицы заострились.
Тему дальше айтишница слегка знала по роду занятий (коммуникационное оборудование):
– Но ведь самолёт оставался всё ещё под китайским управлением? ATC? В теории, если есть экстренное распоряжение от Пекина, диспетчер может потребовать возвращения?
– Так и было, – стюардесса качнула подбородком. – «JL22, turn heading 180, return to PEK immediately». Но на это ушло время: такое распоряжение – не уровень диспетчера или даже аэропорта. Даже не сектора – СААС, не ниже. Представляете себе китайскую бюрократию в тех кругах?
– Что такое СААС?
– Civil Aviation Administration of China. И они точно требуют документы в таких случаях…
– … либо документ заменяется приказом, пусть устным, но из о-очень серьёзного места, – подхватил метис. – Имеющего полномочия. Другое дело, из тех мест по щелчку пальцев тоже никому просто так не звонят – тщательно выясняют и перепроверяют на три раза перед тем, как. – Он поднял глаза на сотрудницу авиакомпании, – нам реально повезло, что успели.
– А срезать уголок никак нельзя было? – опять захотелось дурачиться. – Побыстрее там пролететь, напрямую?
– Авиакомпания подаёт план полёта заранее – с точками входа/выхода в сектора, эшелонами, трассами. Китайские диспетчеры утверждают маршрут и не допускают отклонений. – Ответил почему-то Такидзиро, хотя Ута рассчитывала потиранить девицу. – В Китае, особенно над Пекином, много закрытых зон, так как значительную часть неба контролирует армия. Военно-воздушные силы НОАК.
– Как мы в итоге вылетели? Китай имел право отдать команду вернуться в Пекин?
– Да, имел. Воздушное пространство Китая полностью контролируется китайскими властями, и пока самолёт не покинул FIR Китая (Flight Information Region – зона ответственности диспетчеров), он обязан подчиняться указаниям ATC (Air Traffic Control) Китая.
– Получается, команда «return to PEK immediately» (или «heading 180») была законным распоряжением? – тут уже и топ-менеджер опешила.
– Конечно. Неподчинение считается нарушением воздушного законодательства КНР – вплоть до перехвата и принудительной посадки. – Подлил масла в огонь Такидзиро.
– И как тогда?.. В голове не укладывается, – Уэки против воли взглянула в тот же иллюминатор, в который не первый десяток минут одухотворённо таращился вчерашний заключённый Ван. – Вы решили не подчиняться? – голос Уты наполнился живым интересом.
– На практике все всегда подчиняются, – разочаровал несносный метис, которого никто ни о чём не спрашивал. – Даже если на борту дипломаты, ценный пассажир или граждане союзного государства – пилоты будут подчиняться, чтобы не нарушить международное право и не подвергнуть рейс угрозе.
– А что говорит международное право?
– Согласно Чикагской конвенции о гражданской авиации, «…каждое государство имеет полный и исключительный суверенитет над воздушным пространством над своей территорией». Статья один.
– Откуда ты это всё помнишь, – недовольно заметила топ-менеджер, чтобы не молчать. – Точнее, нафига запоминаешь.
– Не специально, память хорошая, – ухмыльнулся ехидно хафу. – Статья двенадцать, Правила полётов: «Самолёт, находящийся в чужом воздушном пространстве, должен соблюдать правила этого государства».
– Вы правы. – Фемина так проникновенно таращилась на Решетникова, что снова захотелось ей двинуть. Кулаком, потом бить ногами – после того, как упадёт на пол и скорчится калачиком. – Это вторая часть, – она указала взглядом на бумажку в чужих руках. – Грозовой фронт, нам второй раз повезло.
– Не вам, а нам, – сварливо поправила Уэки. – Вы как раз ничем не рисковали.
Рука Такидзиро опять сжала где надо, призывая помолчать.
Айтишница великодушно заткнулась.
– Приказ поступил в момент перехода. Китайский диспетчер пробился сквозь помехи, когда самолёт проходил границу: с юридической точки зрения приказ был уже не обязателен к исполнению.
– Контакт к тому времени передали японскому FIR? – Решетников налился нездоровым интересом.
– Да.
– Вот это везуха, – впечатлился он ненаигранно, а её попу для разнообразия очень душевно погладили. – Ну тогда игнорировать с чистой совестью.
Ута напрягла профессиональную память:
– В авиации запись переговоров же фиксируется? Включая время передачи команды? – раз летят не наедине, хотя бы поболтать.
Коль скоро другие развлечения недоступны. Эх-х, а как хорошо было по пути сюда – пустой бизнес-класс (и так бездарно проспать всё время).
– В точку. Командир борта проверил: кто в эфире сейчас? Где мы по координатам? Чей ATC нас ведёт? – на сей раз уважительный взгляд сотрудницы авиакомпании достался ей.
Уэки сдержалась, чтобы не показать язык в ответ.
– Ну тогда и говорить не о чем, – а шестерни в голове Решетникова отчего-то заработали с утроенной силой. – Если команда пришла уже после перехода FIR – это опоздавшая команда, юридически она ничтожна. – Метис вынырнул из дежурного омута своих регулярных мутных размышлений. – Суммируем. После выхода из воздушного пространства Китая управление переходит к японским или международным диспетчерам; Китай утрачивает право требовать возвращения и посадки.
– Снаряд пролетел мимо? – Ута намотала локон на палец. – Пронесло?
– Да. Но очень хлипким стечением обстоятельств.
– И вот почему мы потревожили вас, – стюардесса наклонилась ближе и заговорила тише. – Ваш товарищ-дипломат, когда общался с нами наедине перед вылетом, не хотел тревожить вас понапрасну. Но нам он инструкции оставил недвусмысленные, как раз на такой либо подобный случай.
Уэки припомнила: прикольный друг Такидзиро, Огихара Даити, работающий в пекинском посольстве на государство, действительно на пару минут прямо в рукаве отводил в сторону сперва капитана рейса, затем второго пилота. Кажется, даже что-то передавал им при этом.
– У него всегда плохо получалось от меня что-то скрывать, – мягко улыбнулся в ответ Решетников. – Я заметил его манипуляции.
– В соответствии с его просьбой я и передаю вам все известные детали (только что сделала) – возможно, вам захочется связаться с землёй.
– Я оценил, – впечатлился Такидзиро. – Спасибо огромное. Соображу минут за пять – нужно кое-что в голове прокрутить.
– Хорошо, если понадоблюсь – зовите. Благодарить нужно не нас. «Возможно, моему летящему с вами товарищу потребуется срочно предупредить кого-то, оставшегося в Китае», сказал ваш друг. – Фемина требовательно глядела на логиста, как двадцатипятилетняя модель – на нищего сорокалетнего клерка в день зарплаты последнего, когда тот является её бойфрендом. – Мы к вашим услугам, если вдруг нужно. Хотя у вас наверняка свои возможности.
– Так просто⁈ – брови айтишницы не в первый раз взметнулись вверх. – Почему вокруг меня никогда, сколько ни летала, так с бубном не танцевали⁈ – она снова возмущенно шмыгнула носом.
– На счёт Решетникова-сан есть конкретные указания от Правительства Японии в лице конкретного чиновника. Авиакомпания в моём лице считает нужным пойти навстречу – мы себя от Японии не отделяем. Видимо, когда летали вы, за вас дипломаты не просили, – стюардесса поднялась и поклонилась Уте, лишь изображая вежливость.
– Спасибо самой очаровательной шефу из всех, которых я видел, – церемонно поблагодарил хафу одну девицу, держа на коленях (и за задницу) при этом другую.
Похоже, как и самой Уте, на других пассажиров бизнес-класса метису было глубоко плевать.
– Второй раз это слово. Что значит шеф?
Стюардесса исчезла в закутке для экипажа или что там находится за дверью.
– Основная иерархия на борту JAL (и других японских авиакомпаний) какая? – машинально ответил Решетников, проваливаясь в размышления по новой.
– Понятия не имею. Никогда не сталкивалась, сама не летала, в авиации не работала. Какая?
– Первый ранг, Chief Purser. Старшая стюардесса рейса – с нами только что говорила именно она. Аналог «старшины» или младшего офицера в армии. Сама пассажиров не обслуживает.
– Ух ты. А чё она тогда делает?
– Отвечает за координацию всех бортпроводников, связь с пилотами, отчётность. Носит отличительный значок, на нашей был.
– Я прониклась твоей важностью. – Ута чуть подумала и не стала вставать с нагретого места – никто не просит, пассажиры не смотрят, дела никому нет.
– Дальше идёт Purser, старший бортпроводник по конкретной секции. В подчинении две-четыре младших стюардессы.
– А третий уровень кто?
– Senior Cabin Attendant. Может управлять одной зоной салона, отвечает за безопасность и первичную помощь. Дальше – Cabin Attendant.
– Рядовой бортпроводник?
– Угу. И замыкает пищевую цепочку Junior Cabin Attendant.
– Молодые?
– Часто те, кто проходит стажировку. Работают под присмотром старших, не допускаются к самостоятельному принятию решений.
* * *
На каком-то этапе она решила пожалеть чужие мыслительные процессы и таки пересела в своё кресло: упругое женское бедро иногда не только полезно мужику, а ещё и вредно, если отвлекает.
Оказалось, ненадолго:
– Помоги мозгами, пожалуйста. – Решетников вынырнул из омута несомненно глубоких и важных размышлений. – У меня своих не хватит.
– Опять ты меня юзаешь, – упрекнула топ-менеджер, возвращаясь на мужские колени. – Эгоистичная и циничная сволочь.
– Женская манипуляция, – отмахнулся Такидзиро. – Кстати, чтобы закрыть тему. Ты согласна, что ты бы от меня свалила через месяц, если бы мы начали жить вместе?
– Да ну?
– Самым натуральным образом. Даже месяц много, ставлю максимум на пару недель.
– Почему? – Уэки умела слушать (и слышать) по-настоящему важные вещи, какой бы образ в моменте ни изображала.
– Потому что наигралась бы. Знакомый и, – Решетников поднял вверх указательный палец, – ставший доступным объект тебе резко надоел бы.
– Субъект.
– Без разницы. Из чувства долга… нет, не так. Из верности совместному плану на годы ты своё будущее строить не будешь, по крайней мере, пока что.
– Да ну?
– Может, попозже, когда наиграешься.
– Почему?
– Потому что еще не наигралась, – припечатал обитатель нижних этажей. – Твой неуёмный темперамент будет требовать постоянного движения и перемен. Ты не готова остепениться прямо сейчас ради семьи.
– Думаешь? – она серьёзно отнеслась к услышанному (что-то в глазах собеседника такое было).
– Знаю, – компетентно кивнул логист. – И категорически не хотелось бы проверять на себе. Хотя к тебе я отношусь более чем хорошо, уж поверь.
Ута припомнила, что предыдущая тёлка Решетникова от него свалила буквально накануне. Работали они на одном этаже, в одном департаменте, примерно в одном ранге, даже на свадьбу копили, девица тоже была здорово моложе.
Как говорили корпоративные чаты, и денег с собой прихватила – всё, что было на том самом совместном счёте. Там ещё история с их общим бывшим начальником была; последний, кстати, с должности вылетел в итоге. Как бы не усилиями Хину-тян.
– У тебя старые психологические травмы, – констатировала айтишница.
Параллельно она прислушалась к себе и с удивлением обнаружила, что собеседник не так уж неправ:
– *****, – в следующую секунду топ-менеджер достаточно грязно выругалась. – А ведь да. Есть такой вариант.
Она попыталась смоделировать, что будет чувствовать, если каждый вечер перед сном встречаться с одним и тем же лицом мужского пола. И утром, просыпаясь, тоже. Затем умножила полученный результат на тридцать – количество дней в месяце.
– Доля истины присутствует, – признала Ута. – Хотя я и не так категорично уверена.
– Зато я уверен, – хафу фыркнул. – Ты эгоцентрист, а в мезальянсах, да на сильной позиции такие люди как ты… Труба взрослому мужику, – логист лаконично закруглился, прервав самого себя.
– Что такое сильная позиция в этом контексте?
– Тот, кто в мезальянсе моложе, считается сильной стороной, кто старше – слабой. Пережевала бы и выплюнула, – он твёрдо верил в собственные слова.
– Могут же у меня быть женские капризы, – проворчала она.
– Не такой ценой, – покачал головой Решетников.
– Я подумаю над твоими словами. По идее, ты не должен рассуждать настолько глубоко – ты должен хвататься за открывшуюся уникальную возможность и бросаться в омут отношений – со мной – без колебаний.
– Ха. Ха. Ха.
– Да! Ты должен не мозгами думать, а совсем другим местом! И радоваться каждому шансу засадить в упругое женское тело, принадлежащее персоне такого ранга! – она уверенно похлопала себя по животу. – Сиськи у Хьюги больше, – признала Ута самокритично, – но моя жопа тоже топ. Ноги длинные, опять же; талия; общий силуэт, обаяние и улыбчивость.
– Можно, у меня будет своя точка зрения? – похихикал нахал вполголоса. – Я не о твоих внешних достоинствах, здесь не спорю. Внешность у вас у всех модельная.
– Странно от тебя такое слушать.
– Почему?
– Кто мои родители и кто твои. Хотя б из этих соображений.
– А кто мои родители? – оживился Такидзиро.
– Рыбацкая ж деревня на отшибе, – пожала плечами Уэки, затем сказала название, префектуру (она не собиралась скрывать от нечужого человека, что отлично помнит его личное дело). – Даже если твой отец был мэром вашего посёлка, до возможностей моего отца он всё равно не дотягивал.
– Мэром не был и близко, – вздохнул метис. – С такой-то фамилией.
– Получается, ты банально не уверен во мне вдлинную?
– Я очень хорошо вижу твой ресурс психики на тему брака прямо сейчас. Извини. Если ты готова сказать, что я ошибаюсь – скажи. Возьму свои слова обратно. Поклянись?
– Не знаю. Только что прислушалась к себе, чувствую – может, ты и прав. Один и тот же мужик, да целый месяц… А тут вообще на всю оставшуюся жизнь. Страшно! Забежать подальше – вполне себе вариант, бабки-то есть, – она беззаботно зевнула. – Сменить регион на время, все гаджеты отключить. – Затем опять пооткровенничала. – Другое дело, что в какой-нибудь латиноамериканской глуши может накатить желание расслабиться дальше. Или больше. А вокруг – одни мачо. А дома сидит полностью известный и предсказуемый супруг, пусть по-своему хороший, но уже не настолько интересный.
– Раньше бывало? Бросала парня притом, что он тебя любил? Оттого, что тебе захотелось перемен?
– Бывало, но скорее не перемены ради перемен, а когда одно и то же лицо долго нав… Страшный ты человек!
– Опыт.
– Н-да уж. Видимо, «опыт проигранных сражений» – великое дело. Наверное. – Где-то на заднем фоне подсознание хотело дурачиться, спорить, закатывать сцены, но рациональная часть мышления инженера победила. – Описанная тобой модель чертовски похожа на реальную, – нехотя согласилась Уэки.
На душе неожиданно стало легко и приятно.
– Мне приходилось видеть такие союзы, – Такидзиро опустил взгляд. – Всё, что больше восьми лет разницы в возрасте – откровенный мезальянс. Такая разница по деньгам, как между нами сейчас – это тоже мезальянс, уже второй. Обычно всё разваливается ещё на первом, а тут сразу два в одном. Кем является мужчина в таком союзе? Без паузы, не думая! Первая мысль!
– Игрушкой, – честно признала Ута, про себя соглашаясь окончательно с тем, что любые игрушки надоедают.
А если речь о человеке типа неё (любые игрушки с детства без ограничений, фигурально), то очередная надоест скорее рано, чем поздно. Очень рано.
– Слушай, а как ты тогда объяснишь эти ваши перемигивания с Миёси Моэко и Хьюгой Хину⁈ Они ведь моего возраста! – Она покосилась в сторону своего кресла, но вставать с мужских коленей не стала. – Твои выкладки насчёт двух в одном мезальянсов к ним тоже относятся в полной мере: ты здорово старше, они здорово богаче. Адвокатша так ещё и из политически не последней семьи, как сейчас оказалось. – Хотелось сказать «гангстерша», но топ-менеджер удержалась.
– Я сказал раньше, ты эгоцентристка. Было?
– Да. Этот мир реально мой и вращается вокруг меня. Я – его главный осевой элемент, без которого эта вселенная не имеет смысла. Мозгами может и понимаю, что перебор, но говорю искренне, что чувствую.
– Во-о-от. У Моэко и Хину от тебя есть отличие. Они способны на уровне подсознания признавать, что есть вещи важнее, чем их интересы. Не хотел этого говорить вслух.
– Да ладно, – Уэки великодушно махнула рукой. – Правда ж где-то. У якудзы – «клан превыше всего», кажется, даже лозунг такой есть. У неё и отец вон, голой грудью на стволы пёр на том митинге! Традиция жертвовать собой – семейная. Она реально способна себя ограничить.
– Осознанно.
– А неважно, пф-ф-ф. Главное – она готова приносить в жертву себя и свой комфорт. В отличие от меня – мой комфорт не для жертв.
– Ну видишь.
– Люди делятся на тех, кто своими интересами пожертвовать способен, – она размышляла вслух. – Ради какой-то херни. Ладно, важной херни! И на тех, кто своего категорически упускать не собирается и кто лучше будет принимать жертвы первых, чем отдавать своё.
– Какая ты злая. Оказывается.
– Наверное, я просто из вторых: если есть жертвенная паства, всегда должен быть кто-то, кто эти жертвы готов принять, – она довольно развела руками, снисходительно глядя на собеседника.
Тот для разнообразия промолчал.
– С Миёси ясно, Хьюга от неё недалеко ушла, – объяснила себе айтишница.
– В плане?
– Сколько-то раз чемпион паназиатских игр в эстафете, не в одиночном заплыве. Получается, она тоже командный игрок. – Уте стало занятно от собственной рассудительности. – И только я – прошаренная эгоистка, которой свои интересы дороже. А-ха-ха, прикольно! – она щёлкнула метиса по носу. – Фигасе, ты с гангстершей прокачался. – Последнее было сказано уважительно.
