Текст книги "Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Ван что-то спросил.
Младшая сестра гангстерши замялась при переводе.
– Говори смело, – предложил малявке Решетников. – Здесь все свои.
Половина из десятка с лишним, судя по лицам, никакими своими отнюдь не являлась – по скромному мнению Уты. Однако, если анализировать беспристрастно, на что это влияет… Если МИД и МВД действуют совместно.
Итог можно считать свершившимся фактом. Такую коалицию в данной конкретной ситуации не перекашлять никому, как говорит один взрослый светловолосый нахал – Уэки в задумчивости по-детски почесала нос.
– Он спрашивает, кто ты, – покраснела младшая сестра, потупившись и подвигаясь к старшей.
– Я – ваш адвокат, – гангстерша нисколько не смутилась, глядя китайцу в глаза.
Физиономии одетых в штатское, как и кое-кого из иммиграции, стали более хмурыми.
– Служба иммиграции Японии не имеет права отказать вам во въезде в ваших персональных обстоятельствах, Ван-сан, – якудза заговорила громко и отчётливо.
Их-за ещё одного угла на импровизированный «перекрёсток» коридоров именно в этот момент выворачивали сразу четыре троицы людей, явно не случайных (и неочевидных своей ведомственной принадлежностью).
Пожалуй, ведомства у них разные – Ута профессионально проанализировала костюмы, туфли, аксессуары.
– Окончательное решение о предоставлении убежища, – продолжила борёкудан, как диктор с экрана телевизора, – за Судом Японии. И сейчас тот редкий случай, когда я, адвокат Моэко Миёси, могу стопроцентно предсказать судебное решение заранее.
– Вы пророк? – пошутил китаец спокойно, улыбаясь.
– В некоторой степени, – сисястая гангстерша поклонилась. – Слишком очевидные обстоятельства, слишком большой резонанс. Замолчать уже не удастся.
* * *
Там же, через какое-то время внутри офиса.
– И почему толпень не снаружи… – По просьбе пары штатских, представлявших на самом деле Управление Иммиграции, Ута добросовестно, ручкой по бумаге, излагала все события с момента встречи Вана под пекинской тюрьмой. – Эй, Моэко-тян, а что у нас здесь за следствие? Я с мидовским паспортом кажется ещё ничего натворить не успела.
Внутрь стеклянной комнаты набились три четверти «встречающей делегации».
– Резонансный случай. Член Общественного Совета МВД обвинил Управления Двора и Иммиграции в преступном сговоре. Сделал это официально. Утверждает, что был тому свидетелем. – Гангстерша стояла за их с Такидзиро спинами и хищным взглядом следила за двумя появляющимися на бумаге текстами. – Внутреннее расследование обеих организаций уже началось, были попытки сделать его негласным – засекретить.
– Вина обвиняемых не доказана! – резко бросил один из присутствующих из своего угла.
– Пожалуйста, не нужно вмешиваться в мою работу. – Якудза повернулась на каблуках, пересекла небольшое помещение и нависла над говорящим. – Вы меня хорошо слышите и понимаете?
– Или что? – спокойно поинтересовался тип в кимоно с пятью маленькими известными гербами. – У вас, адвокат-сан, есть какие-то полномочия в наш адрес?
– Или вы сейчас покинете это помещение, – безмятежно уведомил представителя Двора пузатенький полицейский, не поленившийся подняться по крутому трапу в салон самолёта полчаса тому. – В ваш, да и в любой другой адрес, – его голос снова стал проникновенным и слащавым до противной приторности, – есть полномочия у обычного и рядового патруля. Полиции Токио. Если вы будете мешать государственному делопроизводству и дальше – организую вам экскурсию на неделю-другую. Угадаете, куда?
Решетников на мгновение бросил ручку, оторвался от писанины и похлопал в ладоши.
– ЗАКОН ОДИН ДЛЯ ВСЕХ. – Чин МВД с необычной для своего возраста и габаритов резвостью навис надо оппонентом вслед за гангстершей. – Давно в общей камере не развлекались? Могу организовать.
– Вы отдаёте отчёт, с кем говорите? – тот подался назад.
– С одним из ста десяти миллионов граждан Японии. Точно таким же, как и все остальные люди, живущие в нашей стране. – Полицейский наклонился ниже.
Тип в кимоно впечатался спиной в стенку – было некуда двигаться дальше.
Глава 13
ИНТЕРЛЮДИЯ
– Ваше обращение официально зафиксировано… Вот его регистрационный номер в электронном правительстве… Изменения статуса можете контролировать вот здесь, вам придёт sms-сообщение с кодом доступа… – родная младшая сестра адвоката (как выяснилось в процессе работы) говорила на жонггуо неожиданно прилично.
Ван узнал, когда персонально ему перед освобождением ослабили режим и стало возможным кое-что читать в интернете: популярность китайского языка в мире выросла значительно.
За то время, что его не было.
Также, внутри самого Китая говорящий по-китайски лаовай давно перестал быть редкостью и по крайней мере в крупных городах больше не вызывал умиления и не привлекал всеобщего внимания – мир меняется стремительно.
Раньше было иначе, сегодня нормой оказывается то, что ещё десяток лет тому было немыслимым.
– Пожалуйста, не нервничайте. Всё будет хорошо. – Это к протокольным словам иммиграционного служащего уверенно добавила фигуристая адвокат, которая ни на секунду не присела, поскольку контролировала работу чиновников трёх ведомств так, словно была заказчиком неких подрядных работ и в процессе утратила доверие к исполнителям.
По правде сказать, ему было всё равно. Самая главная опасность (тоже выяснилось только что) – это если бы ему не дали сейчас этого всего написать и отправили обратно в Пекин или в любой другой аэропорт КНР ближайшим рейсом под любым предлогом.
Такого не случилось, а что до «рассмотрений дела», да в различных инстанциях… Ровно два варианта и не нужно быть великим математиком, чтобы понять, каких: либо ходатайство китайца о политическом убежище на японских островах удовлетворят, либо нет.
Самое интересное (вчерашний заключённый отлично понял быстрее других), второе вовсе не так страшно, как кажется. Даже если японские органы откажут в приюте, нужно всего лишь покинуть их страну в десятидневный срок после отрицательного решения, только и всего.
Чего бояться тому, кому бояться нечего – усмехнулся про себя бывший профессор. Экстрадировать в Китай неудавшегося беженца Япония не будет категорически – пока оформлялись, адвокат объяснила добрый десяток железных оснований, почему.
Также, она прошлась по целому сонму законов перед тем, как вынести устный вердикт: невозможно. О возврате гражданина Вана в Поднебесную руками Страны Восходящего Солнца не может быть и речи. Отказ в пребывании на своей территории («…даже если и, чего не будет!» – оговорилась девица) – совсем другой процесс, никак не связанный с принудительным ограничением свободы и передачей вчерашнего узника в руки не самого дружественного режима.
Под аккомпанемент унылых физиономий одной половины присутствующих и под сдержанно-собранные лица других документы наконец были собраны в аккуратную стопку, стопка помещена в папку.
Ван уже давно разучился нервничать, но в силу специфики последних лет очень остро в эту минуту воспринимал любые попытки ему помочь – в исполнении чужих незнакомых людей, которые напрягались бескорыстно, без какой-либо очевидной выгоды для себя лично.
Он вынырнул из размышлений и добросовестно попытался изобразить благодарность, кланяясь по местному обычаю:
– Спасибо вам большое. – Китаец поднялся со стула и приложил максимум усилий, чтобы его движение выглядело максимально аутентично.
На всякий случай после переводчицы профессор продублировал свои слова по-английски.
Почти десяток должностных лиц, опять-таки, с различными выражениями физиономий, заканчивали расписываться на финальный бумажке. Адвокат дождалась последней подписи, встряхнула листик в воздухе и аккуратно убрала в папку, перед этим сфотографировав и куда-то отправив снимок – дважды или трижды щёлкнули уведомления японского мессенджера.
Через мгновение юрист пояснила вслух:
– Ввиду уникальности и большой общественной важности вашего дела, с моей стороны все материалы будут храниться в открытом доступе на сервере токийской коллегии адвокатов. Вы не против? Если возражаете – скажите сейчас, я ограничу публичность документа.
Вчерашний заключённый намётанным глазом отметил: откровенно скривились при этих словах, как после кислого лимона, люди в традиционных кимоно (с, кажется, местным императорским гербом – надо будет уточнить по сети. Напамять о японском Дворе учёный не знал ничего).
Сотрудники Управления иммиграционного контроля в эмоциях были сдержаннее. Точнее сказать, половине из них судьба заявителя была банально безразлична, а вторая половина чего-то откровенно опасалась.
Полицейские и сотрудники японского МИД являлись совокупной третьей группой. Они внешне не ликовали, выглядели самыми обычными государственными служащими, завершившими что-то серьёзное по своей прямой работе. Возможно, только что увернувшимися от некой серьёзной передряги (хотя какая в благополучной и безопасной Японии может быть угроза сотрудникам МВД – неясно).
Можно выяснить потом.
– Я не против, чтобы документ хранился в открытом доступе, – ровно ответил китаец бесплатной для него адвокату, чей рабочий час, судя по аксессуарам и одежде, по карману далеко не всякому. – Спасибо лично вам.
– Не за что, – переводчица не стала переводить японцам последнюю ремарку китайца.
Девочка резко утратила официоз, зримо расслабилась, подхватила старшую сестру под руку и широко улыбнулась иммигранту:
– Друзья Такидзиро – наши друзья.
А через мгновение ей опять пришлось переводить:
– Одну минуточку. Нужна ли заявителю какая-либо помощь со стороны Министерства внутренних дел? – один из полицейских в форме указал взглядом на китайского профессора, но обратился почему-то к высокому дипломату, который присутствовал с самого начала в салоне самолёта.
Логично. Сюда Вана ввёз МИД, вывез из Пекина тоже МИД. Теперь, теоретически, человека нужно кому-то «передать»: снаружи страны – юрисдикция одних ведомств, внутри – других. Управление Иммиграции отвечает только за пересечение границы (насколько профессор успел разобраться).
– Спасибо большое, думаю, что нет. – Адвокат выглядела гораздо более уверенной, чем, по мнению учёного, должна была – в разговоре с этим конкретным чиновником. – У Эдогава-кай как у общественной организации достаточно возможностей проконтролировать соблюдение закона на территории страны. Но за предложение спасибо.
Девица и правоохранитель синхронно поклонились, многозначительно улыбаясь друг другу.
Китаец про себя заинтересовался, чего внешне снова не показал: организация с красноречивым названием, если он хоть чуть-чуть ориентируется в реалиях, теоретически должна с полицией быть на ножах. Япония – точно не та страна, где мафия в структурах МВД может чувствовать себя как дома.
Уточнить потом и это. Хотя и не принципиально, хань прокрутил в голове по второму разу одну и ту же мысль: в Организации Объединённых Наций – сто девяносто четыре страны-члена. КНР – одна из них, из почти двух без малого сотен. В Китай его по-любому не отдадут, стало быть, проблема закрыта до своего начала.
Остальных ста девяноста трёх стран он не опасался.
– Если что – мы на связи, Миёси-сан. – Правоохранитель, обращаясь к собеседнице, окатил презрением чиновников Двора и иммиграции.
– Спасибо большое. Мы это очень ценим и безгранично вам благодарны.
– Хорошая фигура, – Ван против воли сказал это вслух, загипнотизированный качнувшимися в воздухе ну очень выразительными… формами юристки.
Он тут же спохватился, смутился и отвёл глаза, мысленно радуясь, что понимает его лишь одна персона.
– Моя сестра – девушка Такидзиро, – доброжелательно прокомментировала переводчица. – Мы сумеем вас защитить, не переживайте.
Невнятные подозрения о том, что есть Эдогава-кай, получили косвенное подтверждение и оформились в вероятностную конфигурацию. Впрочем, никак не первой пятёрки приоритетов.
– Можем идти? – его единственный друг в мире, приезжавший за ним в Пекин и достаточно серьёзно при этом рисковавший (по крайней мере, с точки зрения самого учёного), тоже утратил всякий официоз.
Решетников весело толкнул Вана в бицепс, забросил недешёвый брендовый пиджак на плечо и буднично перешёл на русский:
– Погнали, дядь Вань? К вашим услугам – всё что пожелаете в вечернем и ночном Токио. Только в городе не стесняйтесь, бога ради: на условности можно не оглядываться.
– Ты сейчас о деньгах и ценах? – обозначил улыбку профессор.
Он знал, что по-русски говорит с диким акцентом, смешным и нелепым, но не по-английски же отвечать.
– И о них тоже, – Такидзиро, игнорируя остальных, увлёк его к выходу из помещения.
Вслед раздались какие-то комментарии сотрудника иммиграции.
– Я не понял его. Это было важно? – профессор остановился в дверях.
Чиновнику уже что-то энергично отвечала адвокат, с такой мимикой, которую от японской женщины в официальной обстановке не ожидаешь.
– Он говорит, справку-выписку из реестра о рассмотрении дела можно получить завтра по адресу… – переводчица тут же среагировала. – Для этого вы должны приобрести японский телефонный номер и в течение суток внести на сайте в форму – чтобы им было, куда с вами связываться. Пока дело рассматривается, вы имеете право работать в Японии: ввиду обстоятельств ваш статус расширен. Первый законный рабочий день имеете право начать в ноль часов следующих за этими суток.
– А Моэко ему отвечает, что с работой у вас проблем не будет ни в каком сценарии и что пока, если надо, они могут слать вам сообщения на её телефон, – весело подхватил по-русски Решетников. – Адвокат является официальным представителем и её уведомлять они обязаны по-любому. А уж она найдёт способ вам передать и будет чудесно знать, где вы физически находитесь.
– Спасибо огромное. Не хватит слов, чтобы передать, насколько я тебе благодарен. – Китаец остановился сразу за дверями, чтобы пожать руку.
У него, конечно, были иллюзии, что у него есть и другие близкие люди в этом несовершенном мире, однако за парой исключений они рассеялись ещё в тюрьме, давно, никак не в этом году.
– Не стоит благодарности, – отмахнулся товарищ, одетый в дикую военную рубаху. – Погнали, дядь Вань⁈ Водка греется, бабы стынут.
– Я бы хотел сперва покушать, – чуть стесняясь, обозначил профессор. – Перед той программой, которую ты сейчас озвучиваешь. В самолёте всё было хорошо, но это всё же не совсем, – китаец пощёлкал пальцами.
– Фастфуд, – фыркнул Решетников. – Фастфуд есть фастфуд, как бы ни был старательно сделан. К тому же уже и времени сколько прошло, – лицо товарища вспыхнуло энтузиазмом, он энергично потёр ладони, соединив их в оглушительном хлопке на весь коридор.
Присутствующие вздрогнули даже внутри кабинета.
– Я знаю, куда пойти! – Такидзиро светился так, будто на жёсткой специфической диете столько лет сидел он сам. – Людное место нам принципиально? Или можно в тихом и уютном?
– Людное место можно отложить на утро, – сдержанно улыбнулся китаец. – Сегодня актуальнее выбор блюд и спокойная обстановка. Что ты там говорил о втором пункте?
– О стынущих бабах? – беззастенчиво повторил Решетников (видимо, русского языка здесь больше не знал никто). – Есть вариант интереснее, один из лучших массажных салонов. Реально премиум. Хотите? Там я и поесть планировал – с меню и кухней у них порядок.
– Своя кухня в массажной⁈ – Ван переложил услышанное на китайские мерки десятилетней давности и озадачился. – Как это можно совместить?
– Вам понравится и то, и другое. Верьте мне, – компетентно заявил Такидзиро, подхватывая профессора под руку. – Поехали.
– Было бы идеально, – согласился учёный. – Вроде мелочь, но там , – он неопределённо ткнул большим пальцем за спину, – за годы успеваешь маниакально соскучиться даже по банальностям.
Следующей фразы, брошенной Решетниковым через плечо по-японски, Ван не понял, но переспрашивать не стал: из контекста следовало, что Такидзиро предлагает женщинам идти за ними.
Профессору стало жутко интересно, как близкий знакомый собирается в деликатном месте типа массажного салона одновременно уделять время и Уэки Уте, и своей второй «своей девушке» – адвокату. Сотрудница МИДа, если что, летела у него на коленях из самого Пекина. С очень характерными манифестациями. Регулярно запуская пальцы отнюдь не только в светлую шевелюру спутника – это несмотря на японский этикет и других людей в салоне.
Спрашивать о подобном вслух поживший учёный в силу ряда объективных причин не стал, во-первых, будет ясно через час и так; во-вторых, есть вещи, о которых открыто говорить, пожалуй, не стоит.
Особенно в стране, где не очень-то хорошо и ориентируешься в правилах и обычаях. Мало ли.
* * *
– Теперь всё. – Гангстерша на улице разулыбалась китайцу, словно радушная хозяйка. – Добро пожаловать окончательно. Вы дома, волноваться больше не о чем.
Ван встрепенулся и завертел головой в поисках переводчицы: малявка отстала по дороге и сейчас расплачивалась в UNIQLO Haneda Airport Store – одном из многочисленных магазинов Терминала Три, как раз и рассчитанного на международные рейсы.
Там продавали самую базовую и примитивную одежду – футболки, поло, худи, брюки; интересно, что девчонка захотела тут купить? Обычный же ширпотреб. Семья Миёси, судя по нарядам адвоката, настолько в средствах точно не нуждается.
В следующую секунду Ута одёрнула себя: тормози с идиотскими мыслями, тебе никто из них ничего плохого не сделал. Если вспомнить Дзиона-куна то и вовсе… Топ-менеджер прикрыла глаза и заметила тоном взрослой женщины:
– Такидзиро-кун, сделай любезность? Помоги своему подопечному понять собственного адвоката?
– А? Что? – хафу заполошно обернулся к ней.
Решетникова словно подменили: они с Ваном вот уже несколько минут как ржали на весь терминал, размахивали руками, громко разговаривали на языке, которого никто не понимал, и это был не китайский.
– Переведи, говорю, адвоката подопечному!
Якудза быстро пристроилась возле правой руки метиса:
– Скажи ему, пожалуйста, что на этом все его нервотрепки окончены.
– Угу. – Логист выдал непонятную абракадабру минуты на полторы всё на том же загадочном языке.
– Держи! – в него сзади влепилась переводчица, всовывая в руки свёрток.
– Спасибо. Что это? – развернув, Решетников обнаружил самую обычную рубаху за пять тысяч йен.
– Переоденься, пожалуйста, – сёстры подпёрли его с двух сторон. – Люди на тебя оборачиваются.
– Ты нас слегка позоришь, – присоединилась Ута. – Просто ты так увлечён общением, Такидзиро-кун, что вопреки твоим собственным правилам категорически перестал обращать внимание на окружение, – она повела рукой.
Логист добросовестно осмотрелся. Японцы среднего возраста особо не скрывали молчаливой настороженности в его сторону. Пожилые, за семьдесят, вопреки приличиям смотрели пристально и пронзительно, будто воспринимали известный предмет гардероба как некое болезненное напоминание.
Молодёжь большей частью игнорировала, но были и те, кто скептически провожал незнакомца красноречивыми взглядами. Ван что-то сказал, для разнообразия – на родном языке (жонггуо на слух ни с чем не спутать).
– Ваша молодёжь далека от военного культа и скорее ассоциирует камикадзе с трагедией, а не с героизмом. – Перевела малявка.
– Я что-то совсем запарился, – хафу принялся оглядываться в поисках места, где переодеться. – То одно, то другое. Прошу прощения.
О висящем подмышкой пиджаке он не вспомнил. Справедливости ради, для последнего на улице было жарковато.
– Вон. – Ута и борёкудан, не сговариваясь, хлопнули каждая по ближнему плечу, указывая на ближайший санузел.
Быстрее чем через минуту Решетников вернулся обратно в относительно нормальном виде, предмет армейского гардероба был старательно упакован в пакет UNIQLO Store. Теперь его взгляд был обычным, без лишней эйфории:
– Вижу твоего отца вон в том микроавтобусе, Моэко-тян, – хафу едва заметно указал даже не взглядом (смотрел он как раз методически грамотно – в противоположную сторону).
Слегка оттопыренным от левой ладони мизинцем.
– Мы едем на другом вэне, – покачала головой якудза, опять сноровисто подхватывая логиста под руку.
– Папа оттуда сейчас работает. Он нас предупреждал, чтобы не тревожили, – с другой стороны Решетникова нагло подпёрла малявка. – Ему вылетать скоро; до самолёта, может, через час.
– Понял.
– Слушай, а как ты его увидел⁈ – до Хикару, или как там её, наконец дошло. – Тут же тысячи машин и до того края парковки далеко⁈ – юная переводчица изумлённо завертела головой.
– Навык, – отмахнулся логист. – Вы сказали собраться – я собрался. А то и правда что-то слишком расслабился. Просто посмотрел знакомых вокруг – увидел его. Зрение у меня хорошее.
– Далеко же⁈ Надо именно эту его машину знать! Ты же не мог его разглядеть в салоне с такого расстояния⁈
– Неблизко, – с готовностью согласился Решетников, не развивая тему дальше.
