Текст книги "Аллергия на убийства"
Автор книги: Сельма Эйчлер
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
*
К счастью для меня, не так уж редко, пребывая в расстроенных чувствах, я без труда засыпаю. И сейчас, завалившись в постель около одиннадцати, почти мгновенно отрубилась. Но дальше, прямо посреди очень неплохого сна, зазвонил телефон. Продираясь сквозь пелену забытья, я принялась вслепую шарить на тумбочке возле кровати и, нащупав нечто смахивающее на телефонную трубку, прохрипела в неё:
– Алло.
– Ой, я тебя разбудила, да? – пробормотала Эллен. – Извини, пожалуйста. Но ты никогда так рано не ложишься.
– А который час?
– Всего-то… ой! Четверть первого. Я и не знала.
– Да ладно. Я и правда раньше полуночи не ложусь. – Тут до меня дошло: в такое время сама Эллен, если никуда не выходит, обычно крепко спит. Я села и включила лампу рядом с телефоном. – Что стряслось?
– Это может подождать до завтра, тётя Дез. Честное слово. Поговорим утром.
– Ни в коем случае.
– Ну, если ты правда так считаешь…
– Будь любезна, не тяни. – рассердилась я.
– Ну… это насчёт Майка. Он недавно позвонил. Сказал, ему кажется, что всё как-то уж слишком быстро происходит. В смысле, у нас. И предложил некоторое время не встречаться.
И ты, Майк? Господи, да что это с мужчинами? Наверное, в питьевую воду что-то подмешивают. Нас с Эллен обеих бросили – на ладно, более-менее бросили – практически одновременно! Правда, её случай гораздо хуже: ведь у них с Майком всё было серьёзно. По крайней мере, с её стороны.
Я не знала, что и сказать. Для моей бедной племянницы это настоящий удар. Ведь Эллен всё принимает очень близко к сердцу. Сколько раз на моей памяти она приходила в полнейшее отчаяние из-за пустяков, не сравнимых с её отношениями с этим великовозрастным обманщиком. Даже странно, что она ещё не заливается слезами.
– Не переживай, Эллен, – сказала я очень, очень мягко. – Наверняка…
– Это ты не переживай, тётя Дез. Я в порядке. Правда. Не знаю даже, с чего решила тебе звонить. Видимо, хотела поскорей с этим покончить. – Представляете, она даже хихикнула!
– Ох, Эллен, не могу передать, как я…
– Спи дальше, тётя Дез, – Такого спокойного и твёрдого голоса я у неё и заподозрить не могла. – И пожалуйста, не волнуйся. Всё будет хорошо. Вот увидишь.
Глава 23
Ну и как после этого заснёшь?
В конечном счёте Эллен страдает по моей вине. Припомните, кто та кумушка, что свела её с юным доктором Джекилем?
Выходит, до меня всё-таки дошла бесценная житейская мудрость о своём носе и чужих делах – но заплатила за это Эллен. Как бы она ни храбрилась, меня-то не одурачишь – наверняка она ужасно страдает (хотя, признаю, делать это молча – не её стиль). Я так расстроилась из-за племянницы, что напрочь забыла о печальном состоянии собственной личной жизни.
В ту ночь я почти не сомкнула глаз, разве что на часок. И когда зазвонил чёртов будильник, единственным моим желанием было проигнорировать его. Даже не знаю почему: то ли слишком устала и напереживалась, то ли попросту не хватало духа встретиться с воинственной Джеки. Ясное дело, она будет поджидать меня во всеоружии, вчерашняя прощальная реплика мне ещё отольётся. Но в последний момент я всё же решила избрать тернистый путь и подчиниться служебной этике.
*
Когда я добралась до конторы. Джеки на боевом посту не было, и мне удалось шмыгнуть в свой закуток, не столкнувшись с ней. Кажется, я не столько обрадовалась, сколько огорчилась. Говорят, неприятности надо встречать с высоко поднятой головой. Короче, будучи трусихой, я мечтала поскорей с этим покончить.
Я ещё пальто не успела снять, когда, подняв глаза, обнаружила на пороге сами понимаете кого – руки в боки, нос кверху.
– Для тебя сообщение, – процедила Джеки, упорно избегая моего взгляда.
Шагнув в комнату, бросила мне на стол розовую бумажку, а затем резко развернулась и направилась обратно. Ого, да тут пахнет войной! Собрав все свои жалкие запасы смелости, я окликнула её удаляющуюся спину:
– Джеки? – Она остановилась в дверях. – Надеюсь, ты не сердишься, что я вчера вела себя так… так…
– Гнусно, – обернувшись, с готовностью подсказала она.
– Да, ты права. И мне очень стыдно, но я была страшно расстроена. Знаю, что не имела права вымещать это на тебе, но… так уж получилось.
– Спорить не буду, – буркнула Джеки. Однако выражение её лица стало гораздо приветливее. – Хочешь поговорить? – предложила она, вслед за чем плюхнулась на стул рядом с моим столом.
Меньше всего мне хотелось распространяться о «предательстве» Стюарта. Но если не объясниться, то снова попаду в немилость, а дискомфорт от душевного стриптиза пережить куда легче, нежели враждебность Джеки, – по опыту знаю.
В общем, в течение десяти последующих минут я рассказала об ужине в среду, помянув и о давешних подозрениях относительно перемены в поведении Стюарта. А когда закончила, Джеки сказала всё то, что я сама себе говорила (в минуты здравомыслия, естественно). Что, мол, мы со Стюартом по-прежнему останемся друзьями и будем иногда встречаться и, дескать, не исключено, что я смогу подружиться также с Гретхен. Но затем Джеки высказала более чем свежую точку зрения на события:
– Может статься, это лучшее, что с тобой случалось за долгие годы.
– Неужели? Что-то не пойму…
– Дез, честно говоря, ты довольно инертна. И пока у тебя был Стюарт, чтобы водить тебя на ужин, в театр, выступать в роли эскорта по первому твоему требованию и оказывать прочие услуги… – тут она дерзко взглянула на меня, – ты даже не пыталась познакомиться с кем-то ещё. Иными словами, с человеком. с которым у тебя получилось бы что-то серьёзное.
– Ну а теперь что прикажешь делать? Подать объявление в газету?
– Некоторые так и поступают, между прочим. Не самый плохой способ знакомства.
– Да? И какой же тогда самый плохой? – огрызнулась я.
– Пойми, я вовсе не уговариваю тебя сделать именно это. Я предлагаю почаще бывать в местах, где можно встретить достойных мужчин. Если бы я не вступила в тот бридж-клуб, разве познакомилась бы с Дервином? – Упомянутый Дервин, джентльмен преклонного возраста в серебристом парике, в последнее время увивался за Джеки. – А если бы Жаннетта не отправилась на выставку искусства доколумбовой эпохи, разве встретила бы она Гарри? – На сей раз речь шла о разведённой адвокатше фирмы – ясное дело, фирмы Гилберта и Салливана – и её нынешнем кавалере. Нелегко было удержаться от саркастического замечания, как же повезло Жаннетте. Она привела этого красавчика Гарри на пикник, устроенный сотрудниками по случаю Дня независимости, где он мигом нажрался, упал в озеро, а поскольку не умел плавать, субтильной адвокатше пришлось его оттуда вытаскивать.
Кажется, эти вопросы не были риторическими.
– Ну так? – потребовала ответа Джеки.
– Нет, наверное.
– Конечно, нет, – поправила она. Потом встала: – Ладно, пора мне на рабочее место. А то, чего доброго, Эллиот Гилберт объявит меня в розыск. Но ты обязательно подумай над тем, что я тебе сказала.
Я пообещала, что подумаю. Что и сделала, как только за Джеки закрылась дверь. И тут же пришла к выводу, что предпочту встречаться со Стюартом, нежели с Гарри или Дервином. Пусть даже наши отношения будут ограничены жёсткими рамками дверного проёма моей квартиры.
Разобравшись с этим, я потянулась к розовой записке, которую Джеки оставили на столе. Сообщение было от бедной Эллен. (После нашего ночного разговора племянница для меня неразрывно слилась с этим эпитетом.) Она просила перезвонить ей в магазин. Надо же, вышла на работу! Я была поражена, как быстро девочка взяла себя в руки.
– Эллен Кравиц слушает.
– Привет. как дела? – Я постаралась произнести это как можно нейтральнее – то есть не слишком печально (она наверняка более чем достаточно настрадалась) и в то же время не слишком бодро (не те обстоятельства).
– Ой, тётя Дез! Хорошо, что позвонила, я за тебя волновалась. – Она волновалась за меня? – Я же знаю, как ты расстроилась, когда я рассказала тебе про Майка.
Чтобы советы Джеки не пропадали втуне, я переадресовала их племяннице:
– Нет-нет, Эллен. Я подумала и решила, что всё к лучшему. Пока рядом был Майк, ты даже не пыталась познакомиться с другими мужчинами. Я имею в виду, с мужчинами, за которых можно выйти замуж. Но теперь, когда он сошёл со сцены…
– Да нет же! – вскричала Эллен и уже тише добавила: – Не сошёл. Он просто хочет разобраться в себе, чтобы ни в чём не сомневаться, вот и всё. Но он вернётся, я знаю.
Хм. С прошлой ночи я всерьёз подозревала, что мою племянницу клонировали и я говорила не с настоящей Эллен. Среди всех её замечательных качеств никогда не значилась уверенность в себе. А сейчас – вы только послушайте! Однако если наука не имеет отношения к этой «новой» Эллен, значит, она всего лишь храбрится. И хотя жизненный опыт внушил мне серьёзные сомнения в возвращении Майка, я решила помалкивать. Но оставлять Эллен без присмотра было бы верхом легкомыслия.
– Я и так собиралась тебе позвонить, – перепрыгнула я на более безопасную почву. – Не хочешь поужинать сегодня у меня?
– Спасибо, тётя Дез, я бы с удовольствием, но уже договорилась с Клодеттой. Помнишь, я тебе ней рассказывала?
– Э-э… да… что-то припоминаю, – рассеянно отозвалась я.
После исчерпывающего описания Клодетты мы ещё пару минут поболтали и распрощались.
Бедная Эллен, снова подумала я, возвращая трубку на место.
*
Наскоро пообедав с одной из сотрудниц Гилберта и Салливана, я поспешила обратно в офис, где на час дня у меня была назначена встреча с потенциальным клиентом.
Надо сказать, за то время, что я работала на Эвелину Корвин, через мот руки прошло всего одно дело. Да и то на поверку оказалось плёвой работёнкой. От меня требовалось отыскать беглого мужа, чья жена желала найти его, дабы вручить документы о разводе. Каких-то пять-шесть телефонных звонков да один пропущенный ланч (который я с лихвой компенсировала позже) – и я выяснила, что мужичок обретается в штате Юта, где сожительствует со стриптизёршей.
Всё это я к тому, что не могла себе позволить воротить нос от дополнительного заработка. Поэтому с большой радостью восприняла вчерашний звонок некоего мужчины, выразившего желание прибегнуть к моим услугам. Даже прикинула, что, поскольку сейчас работаю на Эвелину Корвин, придётся попросить о помощи старого друга, Гарри Берджеса, полуотставного частного сыщика из Форт-Ли, штат Нью-Джерси.
Однако вышло не совсем так, как я рассчитывала.
*
Джону Флэннери было за шестьдесят, причём далеко. Высокий грузный мужчина с кустистыми бровями и румяными щеками; его плотное сложение, бычья шея, а также бицепсы, рельефно проступавшие под тесным синим свитером, наводили на мысли о профессии портового грузчика. Так что я изрядно удивилась, когда он обмолвился, что уже тридцать лет преподаёт в средней школе.
Флэннери был вдовцом и имел дочь сорока двух лет. Из-за неё-то он и пришёл. Судя по всему, она уже месяц встречалась с мужчиной гораздо моложе себя, и Флэннери хотел выяснить подноготную кавалера.
– Вы хотите прощупать его только потому, что он моложе вашей дочери?
– Не просто моложе. На тринадцать лет моложе. – Подавшись вперёд, Флэннери вперил в меня взгляд и с нажимом произнёс: – Послушайте, миссис Шапиро. Я волнуюсь за девочку. Она слишком доверчива.
Я попыталась развеять его сомнения:
– Немало женщин очень счастливы с мужьями, которые моложе их. – Он хотел было возразить, но я не дала: – Такие браки сейчас обычное дело. Позвольте задать вам вопрос, мистер Флэннери. Если бы всё обстояло наоборот – будь ваша дочь моложе своего бойфренда, – вас бы это тоже беспокоило?
– Ну… наверное, нет. Но не это главное. Вот, взгляните… – Он достал из заднего кармана потрёпанный кожаный бумажник, откуда, пошелестев, извлёк фотографию и положил на стол, прямо передо мной. я взяла снимок в руки. Изображённую на фото женщину нельзя было назвать хорошенькой. Или хотя бы привлекательной. Откровенно говоря, она была довольно невзрачной. Я вопросительно взглянула на мистера Флэннери, давая понять, что не пойму, куда он клонит.
– Айрин, моя дочь, сделала этот снимок для паспорта в прошлом году. Не сказать, чтобы красотка, верно?
Я смущённо отвела взгляд:
– Ну, по-моему, у неё приятное лицо. И потом, эти паспортные снимки всегда получаются ужасно. Свой я даже хотела сжечь, – добавила я с нервным смешком.
– Этот снимок скорее лестный.
– Послушайте, мистер Флэннери, – не без раздражения заметила я, – если ваша дочь не похожа на Хитер Локлир, это ещё не значит…
– Видели бы вы Картера. Его так зовут – Картер. Не кокай-нибудь там простенький Боб, или Джим, или Билл. – Флэннери с отвращением покачал головой. – Картер, – повторил он, будто выплюнул это имя. – Высокий блондин с ослепительно белыми зубами. Прямо кинозвезда.
– А кем он работает? – спросила я, ожидая услышать что-то вроде «Он занимается ценными бумагами», или «Он управляет недвижимостью», или «Он импресарио» – подобные занятия вполне могут быть законными, но, с другой стороны, самое ходовое прикрытие для мошенничества.
Вместо этого мне сообщили:
– Он микробиолог.
Нелегко говорить с отвисшей челюстью, но я ухитрилась:
– А ваша дочь – она кто по профессии?
– То же самое – микробиолог. Они вместе работают.
Я встала и в два шага пересекла свой кабинет (а больше шагов тут и не сделаешь). Потом сняла с вешалки на двери чёрный плащ Джона Флэннери и протянула ему:
– Держите. – Теперь уже челюсть отвисла у него. – Очевидно, этот Картер менее подвержен предрассудкам, чем вы думаете, и уж, без сомнения, куда меньше, чем вы сами. Советую вам, мистер Флэннери, присмотреться к своей дочери, оценить её незаурядный ум. Возможно, это поможет вам понять, что он видит в ней.
Прежде чем уйти, визитёр отпустил пару-тройку нелестных слов в мой адрес, чем только укрепил ту радость, которую я испытала, вышвыривая его. И пусть даже после завершения дела Корвин на моей тарелке не окажется ничего, кроме горы неоплаченных счетов, – плевать.
В этот момент я чувствовала, что защищаю не только неведомую мне Айрин, но также Эллен, себя саму и всех остальных женщин. Ну, по крайней мере тех из нас, кто не похож на Хитер Локлир.
Как ни странно, встреча с Флэннери помогла успокоить мою растревоженную совесть. Если уж я с лёгкостью отказалась от такого лакомого кусочка, то вряд ли стану подсознательно затягивать дело Кэтрин Корвин, дабы обеспечить себя источником доходов. а эта мыслишка в последнее время начала меня тревожить. Вероятно, возникла она как следствие полнейшего отсутствия прогресса, а затем укрепилась благодаря более чем прозрачным намёкам кое-кого из Корвинов и их домочадцев.
Однако Джон Флэннери помог мне покончить с сомнениями. Ясно как день – я продолжала расследование лишь потому, что не была на сто процентов уверена, что сделала всё возможное.
Через несколько минут я с новым рвением схватилась за свои записи. Надо как следует сосредоточиться. Если здесь есть хоть малейшая зацепочка, я её непременно отыщу. Однако когда пару часов спустя я захлопнула папку, плодом моих стараний была только резь в глазах.
А может, я и правда сделала всё, что в моих силах? Но сдаваться пока рано. Вдруг на меня снизойдёт откровение? В общем, денёк-другой подожду.
Перед самым уходом домой я позвонила Эвелине Корвин – просто так, отметиться, как и обещала. Сказала, что ничего нового не обнаружила, но продолжу изыскания.
а сама при этом подумала: а осталось ли где искать?
Глава 24
Назавтра была суббота, так что я решила себя слегка побаловать и отключила будильник. В десять утра, приоткрыв один глаз, глянула на часы и тотчас снова уснула. А когда пробудилась окончательно, было начало двенадцатого. Поборов искушение поваляться ещё часок – хорошенького понемножку, – я выползла из постели.
Позавтракав, от души полежала в пенистой ванне, после чего, щедро посыпав себя (и пол вокруг) душистым тальком, влезла в свой самый страшный и самый удобный халат, налила вторую чашку кофе и уселась за кухонный стол, дабы в который раз уйти с головой в читанные-перечитанные записи.
Но вдруг, ещё не раскрыв папку, заколебалась.
Слушай, подруга, есть в этом что-то маниакальное, сообщила я себе. Нечто вроде синдрома навязчивых действий. Нет, серьёзно, разве не проделывала я то же самое лишь накануне, причём в сотый раз и с нулевым результатом?
На что себе же и возразила: и что с того? Тебе ведь не впервой не замечать очевидного. И то правда. Да и потом, вчера я приняла решение не бросать это дело хотя бы ещё пару дней. А поскольку не знала, кого еще допросить и что ещё сделать, оставалось только проглядеть свои записи.
Ну хорошо, не буду темнить, признаюсь как на духу. Думаю, что главной причиной моей прилежности была незавидная альтернатива: сообщить Эвелине Корвин о том, что я закончила – и ничего не обнаружила. А при одной мысли о таком разговоре мне становилось дурно.
Вот почему я всегда говорю, что истинные обстоятельства смерти маленькой Кэтрин были раскрыты в результате моей несравненной – и неоспоримой – трусости.
На сей раз я продвигалась со скоростью улитки, не оставляя без внимания буквально ни единого слова. И сделала ещё кое-что, чего раньше не пробовала. Просмотрев записи по каждой встрече и беседе, я закрыла глаза и мысленно проигрывала этот конкретный эпизод, проверяя, всё ли стыкуется с тем, что читала прежде.
Я занималась этим садомазохизмом уже больше двух часов, когда вдруг наткнулась на одну вещь, которая меня насторожила. Мелочь, конечно, но всё же…
На всякий случай, дабы убедиться, что не ошиблась, я вернулась к предыдущей странице. Быстро пробежала пальцем по строчкам. Ага! Я была права. Кое-что здесь не стыковалось.
Только не спрашивайте, как я умудрялась упускать это раньше. Учитывая, сколько часов я провела, зарывшись носом в чёртовы записи, мне даже думать об этом стыдно. Как бы то ни было, обнаружив то, на что следовало обратить внимание ещё несколько недель назад, я не имела представления, что же это значит. Но безусловно, это могло оказаться очень важным. Однако необходимо было найти объяснение, которое бы меня удовлетворило.
И только посреди третьей чашки кофе до меня наконец дошло.
Господи, идиотка! Да ты, похоже, нашла орудие убийства!
Глава 25
Разве такое возможно? – в смятении спрашивала я себя.
– Конечно нет!
Но с другой стороны…
Бога ради, прекрати. Это просто немыслимо. Ты, должно быть, рехнулась!
Да-а? Откуда такая уверенность?
Потому что это нелепо, вот откуда.
Ну а как же ещё это можно объяснить?
Я сняла телефонную трубку.
– Резиденция семьи Корвин, – запыхавшись, ответила Луиза после четвёртого гудка.
– Луиза, это Дезире Шапиро.
Я не рассчитывала, что она обрадуется. И судя по голосу, Луиза не обманула моих ожиданий. Однако ответила вежливо:
– Как поживаете, миссис Шапиро?
– Хорошо, спасибо. Но, кажется, я не во время.
– Нет-нет, что вы! Просто я только что вернулась из рыбного магазина, и едва вставила ключ в замок, как зазвонил телефон. Думала, что не успею добежать.
– Хочу вас кое о чём спросить.
– Да? – с тревогой отозвалась она.
– Помните, вы говорили, что, когда в тот день Кэтрин спустилась вниз, вы собирались прибрать в библиотеке и, побросав всё, ринулись в кухню – что-нибудь ей приготовить?
– Да, конечно.
– Вы не могли бы перечислить все предметы, которые намеревались использовать при уборке, и где именно каждый из них оставили?
В трубке повисло молчание, но уже через несколько секунд Луиза справилась с удивлением:
– Так, дайте подумать… Когда Кэтрин подошла ко мне и сказала, что проголодалась, я ещё даже не вошла в библиотеку. Пылесос я бросила у самой двери, слева. А щётки и тряпки…
Она подробно рассказала, где что оставила, и через несколько минут я повесила трубку, вполне удовлетворённая.
До пульмонолога, лечившего Кэтрин, в выходной день, как я и предполагала. было не добраться. Позвонив к нему в клинику, я наткнулась на телефонную секретарскую службу.
– Будьте любезны, свяжитесь с доктором Паскалем и передайте, что звонила Дезире Шапиро. Мне необходимо поговорить с ним о Кэтрин Корвин. Обязательно скажите, что это срочно и не займёт больше двух минут.
Телефонистка заверила меня, что приложит все усилия.
Следующим в моём списке был сержант Якобович. Тут я тоже ни на что особенно не рассчитывала. Наверняка у Якобовича выходной, а если нет, он где-нибудь на задании. А при моём везении, возможно, даже в отпуске. Когда я закончила набирать номер, то уже почти не сомневалась, что Якобович уехал на год в южные моря, на Гималаи или бог знает куда ещё – и совершенно недосягаем.
Я до того себя убедила, что на миг лишилась дара речи, когда услышала его голос.
– Сержант Якобович? Это Дезире Шапиро.
– Только не говорите, что до сих пор работаете над делом Корвин.
– Угу, работаю.
– Серьёзно? А я думал… Чем могу помочь?
– Хотела попросить, чтобы вы узнали у судмедэксперта, проверял ли он при вскрытии наличие кое-чего.
– О чём вы? – а выслушав ответ, остолбенел: – Шутите?
– Отнюдь.
– Полагаю, вы не скажете, зачем вам нужны эти сведения?
– Конечно, скажу. Как только во всём разберусь.
Он рассмеялся:
– Так и знал, что ничего другого не услышу.
– Э-э… сегодня никак не сумеете мне перезвонить?
Он снова рассмеялся:
– А вам не терпится, верно? Не представляю, как это выяснить, но как только будет результат, сразу же сообщу. Идёт?
Куда денешься?
*
Доктор Паскаль позвонил в десять минут седьмого и даже не пытался скрыть раздражение.
– Как я понимаю, вы сгораете от желания со мной поговорить, – насмешливо изрёк он.
– Да. Извините за беспокойство, доктор. Я знаю…
– Оставьте при себе любезности, миссис Шапиро. Я сегодня выступаю на банкете и уде опаздываю. Так что давайте побыстрее, что там у вас.
Я от всей души пожелала ему подавиться цыплёнком под белым соусом. мысленно. Но, будучи изощрённой лицемеркой, вслух проворковала:
– Да-да, конечно, доктор. – Вслед за чем в режиме ускоренной перемотки изложила свой вопрос.
– Хм, в воображении вам не откажешь. Странные вас идеи посещают, – надменно ответствовал доктор. Однако, выдержав паузу, прочистил горло и неохотно добавил: – С другой стороны, здоровье девочки было чрезвычайно хрупким. Так что, полагаю, в её случае возможно, чтобы нечто подобное вызвало острую дыхательную недостаточность.
– Спасибо, доктор. Огромное вам спасибо.
– Но я говорю всего лишь о гипотетической возможности. Надеюсь, вы понимаете.
– О да, разумеется, понимаю. – Это «возможно», пусть даже «гипотетически», меня более чем устраивало.
*
Остаток выходных я провела, не сводя глаз с телефона, в надежде получить весточку от Якобовича. Всякий раз, когда чёртов аппарат тренькал, я задыхалась от волнения.
В воскресенье утром позвонила Эллен («Просто так, поздороваться»). Одна её знакомая, которая несколько лет назад перебралась в Таксон, приехала по делам в Нью-Йорк и проведёт с ней день – Эллен сводит её в театр, а потом на ужин в очень модный и дорогой ресторан.
– Так здорово будет пообщаться с Робертой после стольких лет разлуки, – радовалась она. – Прямо жду не дождусь нашей встречи.
Эллен казалась такой весёлой. Мне даже думать не хотелось, какое разочарование ей предстояло, по моим опасениям, пережить.
Через час позвонила моя соседка Барбара – поинтересовалась, не желаю ли я сходить вечерком в кино. Я объявила, что ужинаю у Эллен. (А по-вашему, лучше было сказать, что у меня нет настроения терпеть её придирки и «добрые» советы?)
Затем, незадолго до полудня, настал черёд Джеки. Она интересовалась моим самочувствием. Не сразу до меня дошло, что её забота вызвана нашим разговором о Стюарте. Я заверила, что всё отлично. Мне не терпелось поскорей закончить разговор, и не только потому, что боялась пропустить звонок Франка Якобовича, но и потому, что нелегко болтать о пустяках, когда от волнения места себе не находишь. Однако со стороны Джеки было действительно очень мило проявить такое внимание, и мне не хотелось её обижать (видит бог!), посему я, на свою голову, спросила, как поживает Дервин.
Джеки радостно – и нескончаемо – зачирикала о своём поношенном ухажёре из бридж-клуба, а я вставляла в нужных местах «Здорово», «Отлично», «Какая прелесть» и т. д. и т. п. К счастью, минут через пятнадцать на линии послышался сигнал, и я объяснила подруге, что жду важного звонка из полиции.
– Да мне и самой пора, – сообщила она. – Между прочим, я ещё не обедала! – Судя по тону, виновата в этом была я.
Секундой позже я приветствовала дожидавшегося своей очереди абонента едва слышным «алло», до того в зобу дыхание спёрло.
– Это хто? – раздался в трубке незнакомый старческий голос.
Что ж, по крайней мере от Джеки избавилась.
Я не оставляла надежды на звонок Якобовича до полуночи. Но и потом принимала ванну с открытой дверью – на всякий случай.
В понедельник я едва не била себя по рукам, когда они тянулись к телефонной трубке. Приходилось снова и снова напоминать себе, что нельзя быть такой назойливой, что сержант позвонит сам, как только ему будет что сообщить.
В четверть первого я жевала сандвич прямо на рабочем месте (и мысли не допуская, чтобы отлучиться на обед), когда Якобович наконец-то объявился.
– Только что говорил с медэкспертом. Так вот, по поводу вашего вопроса: нет, как раз этого они не искали. Не видели оснований.
И мне вдруг стало предельно ясно, что Кэтрин Корвин была убита.
Метёлкой из перьев для смахивания пыли.
Глава 26
Тут надо вернуться к полицейским снимкам, которые я изучала в кабинете сержанта Якобовича.
На крупном плане столика вишнёвого дерева я заметила метёлку для пыли, которая лежала почти напротив телефона. А столик стоял прямо посредине библиотеки!
Понимаете, о чём я? Луиза – когда я на днях с ней разговаривала – с полной уверенностью заявила, что Кэтрин перехватила её на пороге библиотеки – она как раз собиралась начать там уборку. Луиза была так рада, что девочка проголодалась, что, по её словам, «бросила всё» – в смысле, все уборочные причиндалы – и побежала на кухню готовить обед.
Показания экономки я самолично записала – вот они, у меня в папочке, чёрным по белому. И что же? Раз сто перечитав, я так и не сподобилась заметить противоречие между словами Луизы и полицейским фото.
Мне, конечно, хотелось думать, что я бы, мол, непременно обратила внимание на это противоречие, не зациклись тогда на рамке (я о рамке с фотографиями Кэтрин, которая обнаружилась на том же самом снимке и которая увлекла мои мысли совсем в ином направлении). Но если уж быть до конца честной с самой собой (чего я зачастую предпочитаю не делать), то следует признать: пусть даже рамка – уважительная причина для изначального моего недосмотра, но чтоб до сих пор не смекнуть, какое значение может иметь метёлка, – отмазка фиговая.
В конце концов, не сама же метла забралась на тот столик. Стало быть, кто-то её туда положил.
Но почему?
Ясное дело, это «почему» имело первостепенную важность. В поисках ответа я пришла к теории, показавшейся на первый взгляд невероятной. Но чем больше я об этом думала, тем более приемлемой она представлялась. И телефонные звонки, которые я сделала за последние несколько дней, свидетельствовали в пользу состоятельности моей дикой версии, а затем и укрепили её.
Итак…
Луиза утверждала, что совершенно точно оставила метёлку на маленьком квадратном столике, сразу за порогом библиотеки.
Доктор Паскаль в краткой беседе – её и беседой-то не назовёшь – признал, что, учитывая тяжесть болезни Кэтрин, возможно, хотя и крайне маловероятно, что щекотание метёлкой для пыли могло привести к гибели девочки.
И наконец, сержант Якобович засвидетельствовал, что медэксперт не проверял наличие в лёгких Кэтрин частичек пыли.
Я вовсе не настаиваю, будто добытые мною сведения доказывали, что метёлка из перьев стала орудием убийства. Однако они этого и не опровергали.
Большего мне и не требовалось. Поскольку иного способа объяснить «почему» попросту не было.
Всю ночь, до самого утра, я ворочалась в постели, вновь и вновь мысленно проигрывая эту сцену.
Представляла Кэтрин, уютно устроившуюся на коричневом кожаном диване с книжкой под названием «Мальчик с планеты Плутон». На лице девочки играет нежная улыбка. Затем в комнату входит некто – призрачная фигура. Этот некто, заметив на столике у входа метёлку для пыли, берёт её в руки. Возможно, чисто машинально. А возможно, и не машинально – осознав вдруг, как может пригодиться этот безобидный предмет.
Некто усаживается на диван рядом с доверчивой малышкой, обезоруживает её лживыми любезностями и коварной улыбкой (кроме улыбки, как ни старалась, мой мысленный взор ничего не различал на лице злодея). И начинает её щекотать – сначала игриво (лучше сказать, садистски), проводит метёлкой по руке девочки. по ноге, а затем легонько машет перед её носом, оттесняя бедняжку в угол дивана. Отчётливо – и с подступающей к горлу тошнотой – я представила, как Кэтрин съёживается в углу, как её хрупкое маленькое тельце сотрясается от ужасного, непроизвольного смеха. Вижу, как, пытаясь увернуться от смертоносной метёлки, она крутит головой, разметав во все стороны длинные белокурые волосы. Слышу, как она отчаянно ловит ртом воздух.
А затем Кэтрин, собрав последние силы, вырывается из лап злодея, вскакивает с дивана и, спотыкаясь, бросается к вишнёвому столу, в попытке дотянуться до переговорного устройства. И падает всего в нескольких сантиметрах от него.
Теперь убийца, – вероятно, наскоро убедившись, что жертва мертва, – соображает, что пора уносить ноги. И, бросив необычное орудие убийства на стол, с победной ухмылкой до ушей покидает место преступления.
Глава 27
Не знаю, сколько раз я мысленно проигрывала этот жуткий спектакль, с каждым разом добавляя всё новые детали, придавая сцене больше правдоподобия, – стон жертвы, злобный смешок убийцы. Но эти дополнения ни в коей мере не изменяли сути.
Наконец-то я была на верном пути – в этом я не сомневалась.
Оставалась единственная проблема – прямо скажем, немаловажная – найти убийцу.
*
Утром во вторник, не успела я добраться до службы, позвонила племянница и без долгих предисловий выпалила:
– У меня сегодня выходной, так что приглашаю на ужин. Сто лет тебя не видела. Ну как?
– С удовольствием, – откликнулась я, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, вызванного недавним открытием.
Видимо, мне это удалось.
– Отлично. До вечера! – заключила Эллен.
Остаток дня я ни черта толком не делала. Все мысли вертелись вокруг поимки убийцы. И как, интересно, его отловить?
Хороший вопрос – вот к какому выводу я пришла.
*
В начале седьмого я уже стояла перед многоквартирным домом Эллен, обветшалым сооружением, которое она выбрала на роль своего жилища исключительно ради действующего камина. В кулаке я зажала бумажный пакет с двумя упаковками дивного мороженого.
