Текст книги "Джоуи (ЛП)"

Автор книги: Сэди Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 46

Джоуи

Виктор проводит кончиками пальцев по моему лицу, почти благоговейно. Я заставляю себя не вздрагивать от его прикосновения.

«Твой отец давно обещал мне тебя, Джузеппина».

Мой отец что? «Я не понимаю», – говорю я, отступая назад. Делая себя настолько маленькой и слабой, насколько это возможно.

«Вот почему твои братья отослали тебя. Они думали, что смогут удержать тебя от меня».

«Вот почему меня отправили в Италию?»

"Да."

Я моргаю ему. Не могу поверить, что эти придурки мне ничего не сказали. Не могу поверить, что Макс мне ничего не сказал. Я так устала от того, что они обращаются со мной, как с чертовым глупым ребенком. «Они мне этого никогда не говорили».

«Я так и думал. Но ты всегда должна была быть моей. Я долго ждал, чтобы заявить на тебя права».

Мой желудок сводит, и я глотаю желчь, которая обжигает мое горло. Как, черт возьми, он собирается заявить на меня права? Мое лицо должно выражать мой страх и отвращение, потому что он смеется. Звук жестокий, и от него волосы на затылке встают дыбом.

«Не волнуйся. Я не возьму тебя, пока мы не поженимся. Я не прикоснусь к тебе, пока ты снова не будешь цела. Больше не испорчена этим животным, Максимо».

Каждая клеточка моего тела кричит, чтобы я набросилась на него, вырвалась из этих оков и убила его голыми руками. Но логика подсказывает мне, что я бы дошла лишь до того, чтобы поцарапать ему лицо. Он намного сильнее меня, так что мне придется использовать свой интеллект, чтобы выбраться отсюда.

«Опять цела?»

«Есть операция», – пожимает он плечами. «Чтобы восстановить девственную плеву. Завтра мы уезжаем в Россию, и мы проведем ее, как только мы приедем».

«У-уехать в Россию?» Я стараюсь казаться спокойной, но мое сердце бьется так сильно, что я уверена, он его слышит.

«Хм. Здесь слишком опасно оставаться».

«Где здесь?» – спрашиваю я.

«Тебе не нужно беспокоиться о том, где ты находишься, нужно беспокоиться только о том, куда ты отправишься. Просто знай, что никто не услышит твоего крика».

«Зачем мне кричать?» – говорю я, пожимая плечами. «Я просто меняю одну тюрьму на другую, верно? Мои братья никогда никуда меня не отпускали. Они отправили меня в Италию, ради бога. Они будут рады увидеть мою спину, и это чувство взаимно».

Я ложусь на кровать, прокручивая в голове сценарии побега.

«А Максимо?»

«Он был просто немного забавным. Ничего серьезного. Кто-то, с кем можно было скоротать время, потому что мне было скучно». Эти слова обжигают меня, когда я их произношу, и они, кажется, злят Виктора, а не умиротворяют его.

Он хватает меня за лицо, грубо сжимая мои щеки. «Я не хочу жениться на шлюхе. Ты шлюха?»

«Н-нет! Максимо был единственным. Это было всего пару раз, клянусь. Я не шлюха».

Он фыркает и пинает безжизненное тело Моник. «Она была шлюхой. Не могла дождаться, чтобы отсосать мой член и предложить мне все свои грязные использованные дырки».

Я дрожу от яда в его голосе. Вот и моя идея предложить ему отсосать и откусить его пропала.

«Она думала, что поможет мне заполучить тебя, то, что и так по праву принадлежит мне…» Он безумно смеется, расхаживая по комнате.

Что? Мне нужно выбраться из этой чертовой комнаты подальше от него.

«Думала я забуду, что она была грязной маленькой шлюхой, и женюсь на ней. Когда это будешь ты, Джузеппина. Ты единственная, кого я когда-либо хотел».

Я поворачиваюсь на бок на кровати, свесив ноги с края, и приподнимаюсь на локтях. «Я понятия не имела, что принадлежу тебе, Виктор. Если бы я…» Я позволяю своим словам затихать и трепетать ресницами.

Покачав головой, он фыркает, словно не верит мне.

«Я никогда никуда не вписывалась. Думаю, было бы неплохо принадлежать кому-то». Я говорю мягким и милым тоном и молюсь, чтобы он поверил. «Мы будем жить в России?»

"Да."

«Моя невестка говорит, что в России есть много красивых мест, которые стоит посмотреть», – говорю я со вздохом. «Ты отвезешь меня в Москву?»

Он подходит ближе, но недостаточно близко. «Может быть. Если ты будешь хорошо себя вести».

«Я буду хорошей». Я дарю ему самую искреннюю улыбку, на которую способна. «Я всю жизнь училась быть хорошей женой сильному мужчине». Теперь я лгу сквозь зубы и понятия не имею, покупается ли он на что-то из этого. Но затем он делает еще один шаг ко мне.

Я улыбаюсь ему, подтягивая колени к животу, когда он приближается, как будто я освобождаю ему место, чтобы он мог приблизиться ко мне. Он проводит рукой по моей голой ноге, и я подавляю позыв к рвоте. Наклонившись, он целует меня. Он на вкус как сигареты и водка, и мне хочется блевать ему в рот. Когда он засовывает свой язык внутрь, он кажется таким отвратительно большим и скользким, что слезы щиплют мне глаза. Но я должна сосредоточиться.

Тони сказала, что пора браться за орехи, да?

Собрав все силы в своем теле, я нацелила обе пятки ему в пах. Он этого не ожидал. Недооценил меня, как и большинство мужчин. Он не просто согнулся пополам, он падает на колени с тошнотворным ревом.

Я спрыгиваю с кровати и прыгаю через комнату быстрее, чем когда-либо в жизни. Если только я найду оружие, у меня будет шанс. Я открываю дверь и выскакиваю в коридор, в полном шоке обнаружив, что нахожусь в обычной на вид квартире. Я хватаюсь за ручку двери, и, милая мать Иисуса, на ней есть кодовый замок. Конечно, есть. Он держал меня там в плену.

Он громко ругается по-русски и карабкается по комнате. Господи. Кровь приливает к моим ушам. Мои пальцы дрожат, когда я пытаюсь закрыть за собой дверь. Я слышу, как его ногти царапают ее через долю секунды после того, как я дергаю ее за собой.

Я делаю глубокие, сотрясающие кости вдохи. Я выживу. Теперь мне просто нужно снять эти чертовы стяжки и убраться отсюда. Виктор колотит в дверь, заставляя меня вздрагивать. «Я сломаю её, Джузеппина, и я заставлю тебя страдать гораздо больше, чем твоя маленькая подружка-шлюшка». Виктор – крупный парень, и я думаю, что он сможет пролезть через этот кусок дерева за минуту – две, если повезет. Мне нужно действовать быстро.

«Иди на хуй!» – кричу я, прыгая по коридору в поисках кухни и самого большого ножа, который только могу найти.

Я пробую две двери, прежде чем нахожу кухню. Звук, который издает Виктор когда пытается ворваться через дверь спальни, заставляет мое сердце биться быстрее, чем Феррари. Я едва могу дышать. Адреналин гремит в моем теле. Все ощущается острее и яснее, даже когда каждая часть моего тела дрожит от страха. Когда он пройдет через эту дверь… Если он отвезет меня в Россию…

«Джузеппина. Я иду за тобой», – поет он, продолжая хлопать дверью. Психопат!

Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас же. Пробираясь через кухню, я лихорадочно обыскиваю ящики и шкафы, пока не нахожу ножи. Схватив толстую черную ручку, я почти теряю сознание от облегчения, когда вижу длинное острое лезвие. Я быстро срезаю стяжки с рук и ног, затем бегу с ножом в руке прямо к входной двери удивительно обычной и просторной квартиры.

Я видела другие здания через окно на кухне. Мы, должно быть, в городе, а это значит, что Виктор солгал, что никто не слышит моего крика. Вокруг есть люди. Если бы я могла просто выйти на открытое пространство…

«Ты ебаная шлюха!» – рычит он, яд капает из слов. Его токсичность просачивается через дверь спальни и окружает меня, но это только заставляет меня двигаться быстрее.

На входной двери не менее полудюжины засовов, и я пытаюсь ухватиться за первый из них, но мои потные руки тут же соскальзывают. Я быстро вытираю их о платье и умудряюсь открыть его со второй попытки. Голова кружится, сердце колотится так сильно, что я едва слышу удары и ругательства Виктора. Может, наркотики все еще в моем организме? Может, я снова потеряю сознание?

Блядь. Нет.

Я не позволю ему победить. Работай быстрее, Джоуи!

Грохот Виктора, пытающегося выломать дверь, становится настойчивее, громче, чем звук моего собственного сердцебиения. Господи! Мои пальцы дрожат и соскальзывают с засовов. Затем я слышу треск щепок в коридоре, и мое сердце на долгое время останавливается. Качая головой, я царапаю оставшиеся засовы, держа нож между ног, уверенная, что Виктор в нескольких секундах от того, чтобы схватить меня.

Как раз когда я поворачиваю последний, Виктор врывается в дверь. Тяжелые шаги раздаются по коридору. Я не могу оглянуться. Если я увижу его, я могу рассыпаться на куски. Вытащив нож из-под ног, я распахиваю дверь и бегу к ней.

Мои ноги дрожат, почти не держатся, когда я сбегаю по лестнице, но ужас придает мне сил и ускоряет мой побег. Шаги гремят прямо за мной, и я кричу и роняю нож, беспомощно наблюдая, как он грохочет на дно лестничного пролета. Я осматриваю пол внизу, но не могу найти его в тусклом свете. Он собирается схватить меня прежде, чем я смогу выбраться отсюда. Он собирается вернуть меня в ту комнату. Он собирается…

«Отсюда нет выхода, ты, ебаная шлюха», – кричит он, и его голос теперь так близко, шаги еще ближе. Я чувствую его затхлое дыхание, и это заставляет меня дергаться. Слезы текут по моему лицу.

Нет. Пожалуйста, нет. Я почти добралась.

Я спотыкаюсь на последних нескольких ступенях, падая на внешнюю дверь. На этой тоже есть засовы. Всего два, но все равно слишком много. Я вожусь с первым, сердце колотится, а кровь приливает к ушам.

Его дыхание на моей шее. Пальцы в моих волосах. Я судорожно вдыхаю воздух. Слезы затуманивают мое зрение. Его тело врезается в мое, зажимая меня между собой и дверью и выбивая весь воздух из моих легких. Я задыхаюсь.

«Поймал тебя, маленькая шлюшка», – шепчет он хрипло, прижимая рот к моему уху. Слюна капает с его губ на мою шею, и моя плоть горит, словно миллион крошечных муравьев снуют под моей кожей.

«Нет!» – кричу я, молясь, чтобы кто-нибудь прошел мимо. Кто-нибудь, кто угодно, мог бы меня услышать. Открывая рот, чтобы снова закричать, я давлюсь, когда его огромная мясистая рука накрывает его, задыхаясь от его отвратительного смрада. От отчаяния я бью головой назад и бью его по подбородку. Он бормочет ругательства на русском и хватает меня за волосы, оттягивая мою голову назад.

«Ты заплатишь за это, маленькая сучка», – говорит он с усмешкой, прижимая мое тело к двери. Прижимая свой твердый член к моей заднице, он трётся об меня и стонет. Желчь заполняет мой рот и обжигает горло, и я вынуждена проглотить её обратно.

Слезы жгут мне глаза.

«Ты помнишь, я сказал, что подожду, пока ты не очистишься?» Его кислое дыхание омывает мое лицо, и я зажмуриваю глаза. Мне нужно подумать. «Я передумал. Ты позволила этому животному, Максимо, осквернить тебя. Думаю, я также трахну все твои грязные, мерзкие дырки. А потом снова сделаю тебя чистой».

Я пытаюсь блокировать его язвительность, его насмешки. Я уйду отсюда. Я умнее его. Нож! Он где-то здесь.

Я бормочу ему в руку, отталкиваясь задницей назад и вращаясь на его члене. Сглотнув еще один глоток рвоты, я призываю свою смелость. Я могу это сделать. Я должна это сделать.

«О, это то, чего ты хотела все это время? Тебе нравится грубость, маленькая шлюха?» – говорит он с усмешкой, вылизывая дорожку вверх по моей шее к уху. Все мое тело содрогается, и, наверное, он думает, что я наслаждаюсь, потому что он громко стонет.

«Мммм», – бормочу я, продолжая тереться об него.

«Ну, давай посмотрим, насколько грубо ты сможешь с этим справиться, потому что мне нравится, когда вы, шлюхи, даете отпор». Бросив меня на пол, он мрачно смеется.

Я смотрю на него с фальшивой улыбкой на лице, наблюдая, как он расстегивает ремень, пока я развожу руки и ищу в темноте свое оружие.

Он пожирает взглядом мои раскрытые бедра, сосредоточившись на моих трусиках, а не на том, что делают мои руки. «Ты действительно грязная маленькая шлюха, Джузеппина».

«Я никогда этого не говорила», – мурлычу я, проводя кончиками пальцев по холодному кафельному полу, и на моем лице расплывается искренняя улыбка, в то время как Виктор вытаскивает свой член из штанов.

Он смотрит на меня с вожделением. «О, ты хочешь этого?»

«Да». Я облизываю губы, и он падает на колени. Такие мужчины, как он, всегда будут иметь одну и ту же слабость – недооценивать женщин, как я.

Он наклоняется надо мной, раздвигает мои ноги и просовывает руку между моих бедер. «Надеюсь, ты будешь кусаться и царапаться, маленькая шлюха».

«О, конечно». С дикой ухмылкой я вонзаю нож ему в бок, прямо под левой подмышкой. Его лицо искажается от боли. Он рычит, падает на бок и позволяет мне выкарабкаться из-под него. Я ныряю к двери, пока он все еще обездвижен.

Мои руки больше не трясутся, когда я оттягиваю засовы. Кем этот больной ублюдок себя возомнил, что может отвезти меня в Россию и сделать своей гребаной невестой? Я Джоуи гребаная Моретти.

Рывком распахнув дверь, я вываливаюсь на большую парковку. Яркий солнечный свет бьет мне прямо в глаза, заставляя меня заслонить лицо от яркого света, и я врезаюсь прямо в широкую грудь.

ГЛАВА 47

Макс

Она врезается в меня, словно дар небес.

Я прижимаю ее к себе, крепко обхватываю руками. «Детка, я держу тебя». Я выдыхаю с облегчением, мои губы прижимаются к ее волосам, а она зарывается лицом мне в грудь.

«М-Макс», – выдыхает она, ее сердце колотится у меня в груди.

Данте шагает к открытой двери, держа пистолет наготове.

«Он внизу лестницы», – говорит Джоуи. «Он ранен, и я не думаю, что он вооружен. Но будь осторожен».

Улыбка расплывается на лице ее брата, когда он смотрит в открытую дверь и убирает пистолет обратно за пояс брюк. «Ты сделала это, малышка?» – гордо спрашивает он.

«Конечно», – фыркает она.

Солнечный свет освещает Виктора Пушкина, когда он встает на колени, из его бока торчит кухонный нож. Он собирается вытащить его, но Данте останавливает его, поднимая на ноги и заламывая руки за спиной. Если Виктор сейчас вытащит нож, он, скорее всего, истечет кровью по дороге домой. Это будет смерть гораздо более милосердная, чем он заслуживает. Данте толкает его на парковку, и Виктор моргает от яркого света солнца, выкрикивая русские ругательства.

Джоуи делает глубокий вдох и вырывается из моих рук. Прежде чем я успеваю ее оттащить, она бросается на Виктора, царапая ногтями его лицо. «Ты злой, отвратительный кусок дерьма!»

Данте держит его, крепко держа руки за спиной.

«Отпустите его, чтобы я могла надрать ему задницу, – бушует она. – Отпустите его, черт возьми».

Ее брат качает головой. «Успокойся, малышка».

Она обращает свой гнев на него. «Не говори мне, блядь, успокоиться. Отпусти его нахрен и дай мне убить его, Данте».

Данте бросает на меня взгляд, и я вхожу, обхватывая ее руками. Ярость пульсирует в ее теле, и она пинается, все еще пытаясь добраться до него.

Я обнимаю ее крепче. «Ты можешь убить его позже, Джоуи».

Она рычит, пытаясь освободиться из моих рук.

Я прижимаюсь губами к ее уху. «Медленно. Болезненно. Но сейчас нам нужно выбираться отсюда».

Она тут же прекращает бороться, успокоенная моим обещанием.

Данте смеется, связывая руки Виктора. «Да, ты можешь убить его позже, малышка». Он засовывает тряпку, пропитанную быстродействующим седативным средством, в рот заключенного. Через несколько секунд Виктор падает.

Только когда он теряет сознание, я отпускаю ее, позволяя ей уйти от меня. Я хочу вынести ее отсюда, отвезти в какую-нибудь далекую крепость, где никто больше никогда не сможет взглянуть на мою принцессу мафии. Со вздохом я качаю головой. Этого никогда не произойдет. Она Джоуи Моретти, самая упрямая женщина, которую я когда-либо встречал.

Мы с Данте затаскиваем Виктора в багажник и собираемся уже залезть в машину, когда Джоуи говорит, уперев руки в бока. «Знаешь, пора бы вам всем начать относиться к женщинам в этой семье с каким-то чертовым уважением».

Данте держит руку на дверце машины, придерживая ее, и я вижу мгновенную смену его настроения. «Садись в машину».

«Если бы ты просто рассказал мне о своей маленькой афере, я бы поняла. Может быть, я бы…»

«Садись в эту чертову машину, Джоуи».

Она скрещивает руки на груди. «Пока ты не признаешь, что обращаешься со мной как с идиоткой только потому, что я девчонка. Ты же знаешь, что я права. Если бы ты рассказала мне о глупом пакте между Пушкиным и нашим отцом, все это можно было бы предотвратить».

Напряжение рябит на парковке, как толчок землетрясения. Джоуи продолжает сверлить взглядом Данте, скрестив руки. Его рука остается на дверной ручке.

Я сердито смотрю на него. Просто садись в машину, Ди.

Он этого не делает. Он закрывает дверь с мягким, намеренным щелчком и поворачивается к ней лицом. «Тебе было восемнадцать лет».

«Я заслужила знать. Ты не имел права скрывать это от меня».

«Мы сделали то, что должны были сделать», – настаивает он.

«Нет, ты сделал то, что было легко для тебя. Все, чтобы избежать того, что у меня может быть мнение о моей собственной гребаной жизни».

«Ты была еще ребенком», – говорит он, и вена на его виске пульсирует.

«Я не была ребенком! И ты не имел права принимать решения о моей жизни, не посоветовавшись со мной».

Он усмехается. «Как будто ты бы слушала что-то, что говорили Лоренцо или я?»

«Ты не оставил мне ни единого чертового выбора», – кричит она.

«Мы дали тебе множество шансов доказать, что тебе можно доверять, Джоуи, но ты отвергла все из них».

«Чушь!»

«Ты постоянно ныла и дулась, потому что твои злые старшие братья не позволяли тебе делать то, что ты, черт возьми, хотела. Но сколько раз Максу приходилось тащить твою задницу домой после того, как ты сбегала на какую-то вечеринку? Сколько раз мне приходилось убирать за тобой после того, как ты напивалась водкой и курила травку?»

Она сжимает кулаки, прижимая их к бокам, покачиваясь на носках. «Мне пришлось сделать это, потому что вы двое никогда не выпустите меня из этого чертового дома».

«Потому что наш собственный гребаный отец хотел выдать тебя замуж за русского психопата, Джоуи», – кричит он на нее.

«И ты должен был, черт возьми, сказать мне», – кричит она громче, и я провожу рукой по лицу. Этот спор назревал давно, но я бы хотел, чтобы он происходил в другом месте. «Тебе следовало проконсультироваться со мной».

«Я не мог с тобой посоветоваться, Джоуи, ты была…»

«Я была кем?»

У него щелкает челюсть. Он качает головой. «Садись в машину».

«Я была кем, Данте? – требует она. – По крайней мере, будь мужчиной, чтобы сказать мне это в лицо».

Не говори этого, Ди

«Ты была избалованной маленькой стервой!» – резко говорит он.

Она отступает, как будто он ударил ее по лицу. Выглядя опустошенным, он проводит рукой по лицу и вздыхает.

«Ты поэтому меня отослал? Не для того, чтобы защитить, а чтобы облегчить себе жизнь?» Боль в ее голосе заставляет мою грудь ныть.

«Нет, Джоуи. Мы отослали тебя, чтобы защитить тебя», – настаивает он.

«Не ври мне, мать твою. Больше никакой лжи. Я устала от нее», – визжит она.

Все, что я могу сделать, это отойти в сторону и дать ей выплеснуть часть ярости, которую она годами копила внутри. У нее внутри так много накопившегося разочарования, и оно должно когда-то выйти наружу. Я пытался выебать все это из нее, но, очевидно, часть упустил.

Данте делает шаг вперед. «Это правда, Джузеппина».

«Нет, это чушь! Ты отослал меня, потому что вам всем так было легче. Признайся, Данте. Ты хотел, чтобы я убралас с твоих глаз».

«Зачем мне это, Джоуи? Ты моя младшая сестра».

«Ты только что сказал, что я избалованная маленькая стерва».

«Ты была, но это не…»

Моя девушка не дает ему договорить. Вместо этого она отводит руку назад и бьет его в челюсть. Уставившись на нее, он отшатывается.

Он потирает рукой подбородок и смотрит на нее, и черт меня побери, если она не соберется снова с ним подраться.

Похоже, пришло время вмешаться. Он никогда ее не ударит, но может защитить себя, если она ударит его снова, а если он ее коснется – ну, тогда мы с ним подеремся. Я хватаю ее, и она тоже набрасывается на меня, но на этот раз от меня не уйти. Я несу ее на другую сторону машины, сцепив руки вокруг нее, как в клетке, когда я ставлю её на землю.

Ее глаза пронзают меня. «Я вас всех ненавижу».

"Я знаю, детка. А теперь садись в эту чертову машину".

ГЛАВА 48

Макс

Как только мы все благополучно окажемся в машине, я звоню Лоренцо.

«Да?» – рявкает он.

«Мы нашли ее, Лоз. Она в порядке. Мы едем домой».

Я слышу глубокий вздох облегчения. «Слава богу. Она в порядке?»

"Да."

«А Виктор?»

«Он в багажнике. Под действием успокоительного».

«Я обязательно подготовлю для него комнату».

«Да, сделай это. И Кэт, возможно, придется его немного подшить». Мы не хотим, чтобы этот кусок дерьма умер до того, как мы его убьем.

«Я дам ей знать. Скорее привезите ее домой».

Он заканчивает разговор, а я откидываюсь на спинку сиденья, каждые несколько секунд поглядывая на Джоуи, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Мы ехали несколько минут, когда она заговорила. Думаю, адреналин, вытекающий из ее тела, дает ей немного пространства для размышлений. Она села на заднее сиденье со мной, как можно дальше от меня. Хотя я горю желанием прикоснуться к ней, я даю ей необходимое пространство.

«Эш…?»

«Он в порядке. Он пробудет в больнице несколько дней, но с ним все будет в порядке».

«О, это хорошо», – говорит она со вздохом и откидывается на спинку сиденья.

«Но Генри не выжил, детка».

Она смотрит на меня, глаза ее полны слез. «Генри? Нет». Она качает головой.

"Мне жаль."

Она тихо всхлипывает, а я смотрю в окно, потому что ее крики и язык тела меня убивают, и я не собираюсь сейчас с ней драться, тем более на заднем сиденье машины ее брата.

«Что с ним случилось?»

«Виктор перерезал ему горло».

Она вытирает слезы со щек и оглядывается на сундук, где сейчас лежит Виктор, под действием успокоительного. «Конченый мудак», – бормочет она.

* * *

Джоуи почти не разговаривает всю оставшуюся дорогу домой, и как только мы подъезжаем к особняку, она выскакивает из машины и бежит к Кэт и Ане, которые стоят на подъездной дорожке вместе с Лоренцо, ожидая нашего возвращения.

«Джоуи!» Кэт обнимает ее, крепко прижимая к себе. Моя девочка прижимается к ней, обвисая на своей невестке, наконец показывая свою уязвимость. Аня тоже обнимает ее, и три женщины стоят на подъездной дорожке, обнявшись. Слезы проливаются, но слова не нужны.

Когда они отстраняются, Лоренцо оттаскивает сестру и целует ее в голову. «Ты в порядке?»

«Да», – кивает она.

«Позволь мне разобраться с этим мешком дерьма», – он кивает Виктору, пока мы с Данте достаем его из багажника.

«Нет. Я сама», – настаивает Джоуи. «Мне нужно, Лоренцо».

Он понимающе кивает. «Конечно, но уже поздно. Все устали, а он никуда не не денется».

«Кэт может зашить эту ножевую рану. Затем мы оставим его прикованным в подвале сегодня вечером, а завтра займемся им», – добавляет Данте.

Джоуи открывает рот, чтобы поспорить, но покачивается на ногах. Кэт обнимает ее. «Твои братья правы. Тебе нужно отдохнуть прямо сейчас, а завтра ты сможешь решить, что делать».

Джоуи смотрит на своего старшего брата. «Ты ведь ничего не сделаешь без меня, правда?»

«Нет. Клянусь».

Она смотрит на меня. Она почти не сказала мне ни слова с тех пор, как сказала, что ненавидит меня.

«Пусть он проснется один, замерзший и гадающий, когда за ним кто-нибудь придет и будет гадать как он умрет», – предлагаю я.

«Хорошо», – наконец соглашается она.