Текст книги "Греховная погибель (ЛП)"
Автор книги: Сайрита Дженнингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Не могу… Я не могу смотреть.
Но хотя я пытаюсь убедить себя, что этого не может быть, ловлю себя на том, что делаю шаг вперёд, чтобы взглянуть поближе. Однако Андрас и Феникс хватают меня за руки.
– Ты не хочешь этого видеть, – настаивает Феникс.
– Что это?
– Иден… Ты не хочешь…
– Просто скажи, что это такое! – визжу я.
Люцифер наклоняется и подбирает «подарок», который бросил в нас Уриэль. Я говорю себе, что не хочу смотреть, но стараюсь рассмотреть. Мне просто нужно знать, верны ли мои подозрения.
Люцифер оборачивается, а его рука окрашена в насыщенный багровый цвет. В ладони лежит мясистый источник кровавого месива. Люцифер переводит мрачный взгляд на меня, когда я осознаю…
– Иден, это сердце.
Глава 26
Я не совсем понимаю, как это происходит.
В одну секунду я стою там, сдерживаемая Фениксом и Андрасом, а в следующую бросаюсь вперёд с шарами святого света в ладонях, и перед глазами красная пелена.
Я убью его, заставлю пожалеть, что я вообще родилась. Я заставлю его пожалеть о грёбаном существовании.
Уриэль стоит, всё так же самодоволен, как и всегда, даже не потрудившись вздрогнуть от моих криков и проклятий. Будто меня даже не существует. Я ничто, не более чем муравей, ползающий по земле. Теперь я вижу… Я понимаю, что имел в виду Крисиз. Мы для них ничто. Они приходят в наш мир, создают нас, но при этом не чувствуют никакой привязанности. Он не мой отец. У меня никогда его не было. А теперь он забрал одного из единственных людей, которые у меня остались.
– Я убью тебя! – кричу я. Каин обхватывает меня за талию, когда я прыгаю, и тянет назад. – Я нахер убью тебя, кусок дерьма!
Едва заметный наклон его головы в сторону указывают на интригу.
– Ты владеешь светом, – комментирует он. – Интересно.
– Я оторву твою грёбаную голову! – Я оглядываюсь на Каина, отчаянно пытаясь вырваться из стальных когтей. Тойол встаёт передо мной. – Отпусти меня! Отпусти!
– Не могу, – скрипит зубами Каин. – И не буду. Он убьёт тебя.
– Отпусти меня! – Я требую, наплевав на собственную смертность. Уриэль – убийца, и должен заплатить за то, что сделал.
Люцифер поворачивается и кладёт руку мне на плечо, успокаивая. Он наклоняется и смотрит в мои, полные ярости, глаза, внезапно красный цвет исчезает. Тоска и ярость стихают, и становится проще сосредоточиться на лице Люцифера.
– Иден, верь в меня – шепчет он. – Ты сможешь отмстить. Просто доверься мне, хорошо?
Всё ещё тяжело дыша и безумно дрожа, я на мгновение прекращаю вырываться. Люцифер знает Уриэля лучше других. Позволить эмоциям взять верх над собой может стать самой большой ошибкой. А нам слишком много терять, чтобы я так облажалась.
Но… сердце разрывается в груди. Злые слёзы смачивают щёки. Я не могу в это поверить. Как он мог? Как мог? Что за монстр сделает что-то подобное?
– Ты никогда не любил её. Она была не чем иным, как пустым местом для твоей мести.
Выражение лица Уриэля остаётся бесстрастным.
– Твоя мать – человек. Я любил её так, как люблю всех Божьих созданий.
– Чушь собачья. Оглянись вокруг, больной ублюдок. Это твоё определение любви?
На губах Уриэля играет улыбка, когда он поднимает руку и щёлкает пальцами. Как будто их разбудили ото сна, все низшие демоны начинают подниматься. У большинства порезы и ушибы, но по большей части всё в порядке. Они не двигаются; а просто стоят, ожидая указаний своего лидера. Архангел контролирует меньших демонов. Как?
– Не мы обращались с ними жестоко. Ты и твои друзья – да. Видишь, как легко для тебя насилие? Как получаешь удовольствие от причинения боли? Ты, должно быть, радовалась, когда победил их.
– Но я никого не убила, – парирую я.
– О? – Уриэль делает шаг вперёд, оспаривая утверждение. – Уверена? Потому что тот маленький мальчик, которого ты послала встать под автобус, не выжил. Но ты это знала. Ты видела, как его мозг вытекал из трещины в черепе. Видела, как из его искалеченного, безжизненного тела текла кровь. Скажи, Иден. Ты плакала за него? За его бедных родителей, которые потеряли сына? Или просто ушла с чувством победы и гордости?
Я открываю рот, чтобы ответить, но не издаю ни звука. Все эти годы я пыталась отгородиться от этого. Я говорила себе, что это не считается – он заслужил смерти за то, что напал на меня. Это он плохой, а не я. Я лишь защищалась.
– Видишь, Иден? В войне между добром и злом будут жертвы. Твоя мать, к сожалению, стала одной из них.
– Правда, Уриэль? – Люцифер вмешивается, поворачиваясь к нему лицом. – Ты прибегнул к убийству беззащитной человеческой женщины? Я разочарован.
– Беззащитной? Она пробудила Легион Потерянных Душ. Зверя, который спустит Ад на Землю. Я бы сказал, что она была совсем не беззащитной.
– Хочешь нас заверить, что ты никак не повлиял на это решение? – Люцифер делает шаг к нему, но держится на приличном расстоянии. – Ты сам этого хотел. Если бы этот мир опустошило зло, для твоего стремления уничтожить человечество нашлось бы оправдание. У отца не было бы другого выбора, кроме как прислушаться к голосу разума. Стереть всё и начать с чистого листа. Ты же этого хочешь, да?
– Люди несовершенные. Грешные. Вы с Самаэлем позаботились об этом.
– Поэтому твоя работа – их защищать!
Я не понимаю почему, но Люцифер в ярости. С начала времён он получал удовольствие от развращения людей. И теперь хочет их спасти? Или хотел этого всё время? Не знаю, стоит ли в это верить. Но вот он здесь, умоляет от имени всего человечества.
– Велиал, ты сделал свой выбор, – рассуждает Уриэль, будто в нём или его подхалимах есть что-то рациональное. – Этот мир обречён и уже давно. Они медленно, но верно умирает. Наша работа как хранителей миров состоит в том, чтобы не поддаться саморазрушению.
– Убивая их, – невозмутимо заявляет Люцифер.
– Да. Всё пройдёт быстро. В отличие от того, что произошло бы, будь на то воля Самаэля.
Люцифер нетерпеливо выдыхает.
– Ты не знаешь, что сделал бы Легион. С чего ты вообще решил, что он хочет уничтожить этот мир?
Драматическая пауза, и Уриэль улыбается, его глаза тускнеют от садистского удовлетворения, и у меня внутри возникает тошнотворное ощущение. Он что-то знает. У него есть информация о Легионе.
– Расскажи, что знаешь, – требует Люцифер, раздражённый этими глупыми играми, как и все мы. – И быстрее. Мы все знаем, что тебе нравится слышать звук собственного голоса, Уриэль, но хотели бы покончить с этим до Вознесения. Если только ты действительно что-то знаешь.
Уриэль по-звериному смеётся, вызывая одновременно смех и отвращение.
– Почему бы нам не спросить самого Самаэля. У меня нет причин лгать тебе. Но если ты мне не веришь…
Снова земля дрожит, но сопровождается странным толчком у меня в груди. Как будто внутренности тянутся к чему-то – к кому-то – и то, что находится на другой стороне, тянется в ответ. Как будто я – одна половина целого, связанного пространством и временем. Я отшатываюсь, неуверенная, почти дезориентированная этим чувством. Я чувствую его, как и всегда. Я чувствую его эссенцию на языке. Я чувствую его запах полуночного жасмина и горящей земли. Я слышу, как он рычит моё имя, как будто проникает глубоко внутрь, клеймя разум и сердце.
Легион.
Его имя эхом отдается в голове.
Легион.
Его имя полоснуло кожу.
Легион.
Его имя – указ, угроза, пророчество.
И он здесь.
Земля погибнет в огне, и он подожжёт пламя.
И если это означает, что мы сможем быть вместе, что я могу спасти его от самого себя, я буду только рада зажечь спичку.
Он предстаёт перед нами в чёрных перьях, которые распадаются на завитки ониксового дыма. Высокий, широкоплечий, красивый и холодный, как сама Смерть. Выражение его лица каменное и непроницаемое, а глаза – те глаза, которые родились от самых ярких звёзд во Вселенной, – кажутся пустыми и мёртвыми. Что с ним случилось? Куда он делся? Но как будто его отказ даже признать нас не был достаточно обидным, он стоит рядом с ними. С Серафимами. Он предал Сем7ёрку и свою клятву. Он предал меня.
– Не смотрите так расстроенно, мои дорогие, – самодовольно уговаривает Уриэль. – Неужели вы думали, что только я хотел покончить с человечеством? Конечно, Велиал поделился своим небольшим страховым планом, учитывая, что планировал вымирание человечества с тех пор, как впал в немилость. Я думал, ты будешь благодарен, брат, видя, что я избавляю тебя от хлопот и щажу твоих маленьких питомцев. Как и мою дочь.
Я хмурюсь, но не смею отвести глаз от Легиона. Как я могу?
– Люцифер… о чём он говорит? – резко шепчу я.
– Расскажу тебе позже, – шепчет он в ответ.
Конечно, Уриэль слышит каждое слово.
– Почему бы тебе не сказать ей сейчас, брат? Расскажи, как тот, кого ты теперь знаешь как Легион, был создан, чтобы стать разрушителем этого мира. Как Писание может изображать великого дракона Дьяволом, когда на самом деле только ты лишь дёргаешь за ниточки, будучи главным манипулятором, а Легион выполняет грязную работу. И расскажи, как ты составил запасной план на случай, если первый провалится. И тот обязательно провалится, а тебе просто нужен козёл отпущения. Настоящая угроза не Легион. Сейчас ты защищаешь угрозу, как драгоценное имущество, держишь её рядом с собой, заражаешь своим влиянием. Ты даже позаботился о том, чтобы она соединилась с другими кусочками твоей запутанной головоломки.
Я отвожу взгляд от Легиона и поворачиваюсь к Люциферу, который выглядит более взбешённым, чем когда-то ещё. Я буквально вижу Адский огонь в его глазах.
– Расскажи. Сейчас же.
Но нет. Только мне достаточно знать, что моё присутствие здесь – с Сем7ёркой, с Люцифером – не случайность.
– Тебя нужно было защитить.
Снова Уриэль смеётся и выхватывает из воздуха тёмный деревянный футляр длиной более фута и исписанный древними символами, которые не принадлежат этому миру. Я знаю, что в нём, ещё до того, как Уриэль открывает футляр, и, судя по тихому шипению Сем7ёрки и тому, как воздух мистически заряжается, все знают.
– Вы ведь его искали, – хвастается мой отец, демонстрируя клинок, усыпанный кровавыми рубинами. – Вы, наверное, думали, что я хотел им убить вас всех. Что ж, к счастью для вас, нет. Сегодня нужно умереть лишь одному. Я не могу и не хочу ничего оставлять на волю случая. Этот мир падёт, и он будет первым из многих. Однако его смерть не трагедия, а отсрочка.
На этой ноте каждый низший демон ликует с воодушевлением. Уриэль поворачивается к Легиону, и моё сердце замирает. Он собирается воспользоваться Искупителем и убить Легиона, который даже не попытается сопротивляться. Как будто он этого хочет. Он хочет, чтобы Уриэль покончил с собой.
– Остановись! – кричу я. – Пожалуйста. Ты не можешь дать ему сделать это. Легион, посмотри на меня.
При звуке его имени на моих губах Легион, кажется, на мгновение выходит из транса, и делает то, о чём я прошу. Он смотрит на меня, и его глаза внезапно проясняются. Тут же дюжина ночей, проведённых со мной у него на груди, пока он целовал меня, прогоняя кошмары, отражаются на его лице. Время, когда он наблюдал за мной с улыбкой, дразнящей его чувственные губы… Моменты, когда я с благоговением наблюдала за его смехом, будто мир не давил на плечи. Каждое прикосновение его умелых пальцев к моей влажной коже, когда он возбуждал меня в сладком подчинении. Я вижу, как все они отражаются в его страдальческом взгляде. Он помнит. Он ушёл не навсегда. Он ещё там.
Я медленно делаю шаг вперёд, и, к моему удивлению, никто не препятствует. Я не отрываю взгляда от Легиона, призывая его выйти, точно так же, как Люцифер приказал тому меньшему демону. Выйди и вернись ко мне.
– Легион, пожалуйста… – начинаю я ровно и мягко. Я не хочу его пугать. – Тебе не обязательно это делать. Чего бы он ни хотел, чего бы ни обещал, это ложь.
– Девочка, я обещал ему, – огрызается Уриэль резким тоном, – жизнь, свободную от чувства вины и боли, связанной с бесчисленными потерянными душами. Душами, которые мучили его веками.
Я игнорирую его слова и продолжаю тянуться к любимому.
– Мы можем пройти через это вместе. Я ни в чём тебя не виню. Я не ненавижу тебя. Ты не сделал ничего плохого.
Легион, кажется, протрезвел ещё больше, будто только сейчас осознает, где находится и чему позволяет происходить. Он делает один шаг ко мне.
– Ему плевать на тебя и на меня. Мы – твоя семья. Все мы. И если ты сделаешь это… мы все умрём.
Он делает ещё шаг, побуждая Рафаэля сделать то же самое с паникой в глазах.
Но я не сдаюсь. Я продолжаю двигаться к Легиону, даже когда меньшие демоны становятся всё более возбуждёнными. Даже когда Уриэль кипит от презрения. Если он хочет убить Легиона, ему придётся пройти через меня. Он уже убил свою человеческую жену и без колебаний убьёт собственную дочь.
Рафаэль в замешательстве смотрит на Уриэля, молча спрашивая, что делать. Это не входило в план. Они не ставили на то, что Легиону хватит сил бороться с внутренними демонами. Серафимы, вероятно, сказали, что его жертва будет вознаграждена – что он выполнял Божий план по избавлению мира от заблуждений. Но они знали, что разговаривали не со своим братом, что он был пойман в ловушку, окутан стыдом и грехом, и использовали это против него.
– Помнишь первую ночь, когда мы спали в одной постели? – спрашиваю я, вызывая в памяти воспоминание, которое бережно хранила. – Я проснулась на полу, крича и плача после кошмара? Ты поднял меня, притянул к себе, обнял и прошептал, что я в безопасности… что всё будет хорошо, потому что ты рядом. Я тебе не говорила, но тогда впервые поняла, что такое настоящая безопасность и защищённость. Ты сказал, что тебя послали убить меня, но я знала, что могу доверять тебе. Я чувствовала. Я знала, что ты никогда не причинишь мне боль.
– Заткнись, девчонка, – шипит Селафиэль.
Но я не затыкаюсь, потому что даже не слышу её. В данный момент её не существует. Никого не существует. Только он и я лежим в море голубовато-серых простыней, удивляясь тому, как наши тела подходят друг другу.
– Ты снился мне несколько ночей подряд. Может, это и не мои воспоминания, но мне так показалось. И в тех снах ты был таким нежным, преданным, как и всегда. Никто никогда не смотрел на меня так, как ты. Никто никогда не заставлял меня краснеть одной лишь улыбкой или лёгким, как пёрышко, прикосновением пальцев. Я не знала, что значит быть по-настоящему любимым до тебя. Ты заставил меня захотеть надеяться. Мечтать. Хотеть. И всё, чего я хочу – ты.
– Глупый ребёнок, – выплёвывает Уриэль. – Ты не знаешь, что говоришь. Ему на тебя плевать.
Я игнорирую ложь отца и продолжаю сражаться, придвигаясь ещё ближе. Придвигаясь ближе к демону, который неловко считал себя моим парнем, хотя был намного больше.
– И когда ты отвёз меня в Колорадо-Спрингс, и Тёмный Король сотворил это заклинание… Я никогда тебе не говорила, но помню. После того, как завеса пала, и я узнала, что нефилим, я помню ту ночь. Я умоляла тебя поцеловать меня, заняться со мной любовью. Но ты этого не сделал. Ты заставил меня чувствовать себя так… хорошо. Но ты отказался целовать меня и сказал, что хочешь, чтобы я запомнила наш первый поцелуй. Ты хотел, чтобы на следующий день я прикоснулась к губам и улыбнулась при этом воспоминании. Ты отказался лишить меня свободы воли.
Темноволосый архангел всё больше раздражается, нервничает и переживает.
– Прекрати это, Уриэль!
– Ты понятия не имеешь, что это значило для меня. Так много людей – смертных и бессмертных – использовали меня, манипулировали мной, ты отказался воспользоваться этим преимуществом. Тогда я и поняла… что влюбляюсь в тебя. Я просто испугалась, чтобы признаться в этом. – Нас разделяют фут. Я уже чувствую, как тепло его тела окутывает меня. Но мне не удаётся прикоснуться к нему. Я не могу его удержать. Шанс поцеловать его в губы и заявить о моей любви, пока он обнимает меня точёными руками, украден. И всякая надежда вернуть его – спасти от самого себя – потеряна.
– Хватит!
Уриэль, такой глупый и беспечный, встаёт между нами, подняв клинок над головой. Я даже не уверена, что вижу, но что-то тёмное и злобное затмевает звёзды в глазах Легиона всего за долю секунды до того, как он хватает Рафаэля и ставит перед собой, используя как щит. Искупитель разрезает грудь Рафаэля, и ангел кричит, звук такой громкий и пронзительный, что я падаю на колени и закрываю уши, отчаянно пытаясь оставаться в сознании, когда шум сотрясает голову, вызывая невыносимую боль. Остальные меня тоже пали, так же как и меньшие демоны. Лучи ослепительного, яркого света просачиваются из каждого отверстия Рафаэля, и я вынуждена прикрыть глаза, прежде чем они вылезут из орбит. Я кричу. По крайней мере, мне кажется, что я кричу. Я больше ничего не знаю. Я даже не могу быть уверена, что сама не умерла.
Когда свет под веками начинает тускнеть, я осмеливаюсь обернуться и посмотреть, что осталось от темноволосого архангела. Кучка пепла и завитки белого дыма.
И Искупитель у ног Легиона. Но звезды погасли. Ни единого огонька в тёмных, мёртвых глубинах его глаз. И когда он смотрит на меня, его взгляд чёрен, как ночь, я знаю, что мы потеряли его.
Это не Легион.
Он даже не души, ищущие зла.
Его много.
Глава 27
Легион Потерянных Душ поднимает клинок, взвешивая его в руке, и медленная змеиная улыбка скользит по их губам. Мне кажется, я кричу, умоляя их остановиться, но не слышу своего голоса. В ушах звенит, все звучит так, словно я под водой. Я снова тону. Точно так же, как в детстве от рук матери. Точно так же, как в той церкви от рук отца.
В следующее мгновение Легион взмахивает клинком, нанося глубокую рану на груди Уриэля, как раз над местом, где должно находиться его ангельское сердце. Ужас искажает лицо архангела, когда он смотрит на первые потоки ослепительного света, просачивающиеся из разорванной плоти. Но каким-то образом он хватает Селафиэль, и они исчезают, оставляя за собой струйку белого дыма.
Но Легион ещё не закончил. Мы окружены врагами, на которых они нацелились. Пять ангелов ещё стоят по периметру, и прежде чем успевают взмахнуть белыми крыльями и убежать, Легион извергает тьму, тени и адский огонь, превращая их тела в кострища. Ангелы кричат в мучительной агонии, их кровь кипит, а внутренние органы буквально варятся. Запах горящей плоти… Мне приходится сглатывать желчь и прижиматься головой к прохладному бетону, просто чтобы оставаться в сознании. Я не могу смотреть на ангелов. Даже если их одурачили, сказав, что Уриэль выполняет Божью волю, даже если они пришли с намерением убить нас всех, я не могу смотреть, как они сгорают заживо. Я говорю себе, что встану, как только крики прекратятся, но этого не происходит. Однако не ангелы кричат от боли. Я приоткрываю один глаз и обнаруживаю, что Легион перешёл к меньшим демонам, разрывая их на части быстрее, чем они могут осознать, что происходит. Он убивает всех. Легион убивает людей. Я изо всех сил пытаюсь приподняться на дрожащих ногах; конечности превратились в желе. Затем тёплая ладонь хватает меня за руку, помогая встать, и притягивает к своей груди.
– Его нужно остановить, – говорит Люцифер. И впервые за всё время он выглядит… испуганным.
Сем7ёрка, Адриэль, Нико и Крисиз также встали, борясь с болью в головах и зловонием смерти, которое пропитывает воздух. К счастью, Альянсу хватило ума сбежать, пока мы все были отвлечены Серафимами. Слава Богу. Легион разорвёт их на части, на чьей бы стороне они ни сражались.
– Он ушёл… – шепчет Адриэль, едва ли не плача. – На этот раз он ушёл навсегда.
– Нет, – рычит Каин, затем смотрит на братьев и сестру и отрывисто кивает. – Окружите их, но осторожно и без резких движений.
– Позволь помочь, – предлагает Николай, из ушей которого капает кровь.
Кейн качает головой.
– Ты не один из нас. Они убьют тебя на месте.
– Они? – Нико в замешательстве хмурится.
– Перед тобой не один демон, – объясняет Кейн. – Там все, которых за всё время собирал Легион потерянных душ. Они и есть Легион.
Я смотрю на Люцифера. Может быть – только может быть – они прислушаются к нему.
– Ты должен что-то сделать. Пожалуйста. Останови их, прежде чем они убьют всех. Ради меня… сделай ради меня.
Люцифер бросает взгляд на бойню и кровь, которая размазана по всему тому, что когда-то было сердцем центра Чикаго, и неохотно, к счастью, кивает.
– Сделаю всё, что смогу.
Он закрывает глаза, сосредоточивая силу, уплотняя тьму, чтобы выплеснуть её на столпотворение, накрывая хаотическую сцену своим влиянием. Каждый оставшийся меньший демон падает, вынужденный погрузиться в искусственный сон. А затем, один за другим, они начинают исчезать, уносимые ветром тёмной магии.
Легион поворачивается к нам, их лица залиты кровью, руки в багровых пятнах. Сем7ёрка двигается к ним медленными, размеренными шагами, заверяя, что они не намерены причинять им вред. Однако достали пистолеты и лезвия. Конечно, Легион не причинил бы им вреда, но у него Искупитель. Не этого Легиона я знаю. Я даже не знаю, там ли он вообще. Но если есть шанс… если есть хоть какая-то надежда, что смогу помочь вернуть его, я сделаю это. Он бы никогда этого не хотел. Даже если ему пришлось убить членов Альянса на заправке, ему это не доставило никакого удовольствия. Он чувствовал себя монстром, лишённым всякого шанса на искупление. Он может и не вернуться ко мне, но я обязана помочь ему найти обратный путь к вере. До меня он лишь хотел найти искупление и обрести Божью милость, как на Небесах. Знаю, он думает, что теперь надежда потеряна; как падший ангел может найти дорогу домой? Но верю в его сердце, и это самое прекрасное, самое чистое, что я имела удовольствие любить.
Сем7ёрка приближается, надеясь поймать Легион в ловушку до того, как они смогут дематериализоваться и уйти. Я сомневаюсь, что мы сможем отследить их тогда, так что есть вероятность, что у нас больше никогда не будет шанса. Они присели на корточки, их глаза бегают по пространству, как у дикого животного. Они боятся. Дезориентированные. Они знают о происходящем не больше, чем мы.
– Эй, – тихо зову я, вскинув руки, чтобы показать, что не представляю угрозы. – Вы меня слышите?
Безжизненный взгляд Легиона падает на меня, и я замечаю в глазах любопытство и восторг.
– Слышим. – Их голоса будут звучать в моих самых страшных кошмарах до конца дней. Различные тона и тембры, некоторые искажённые, звучали так, словно кто-то водит когтями по школьной доске. Но они говорят, как единое целое.
– Хорошо. – Я киваю, чтобы показать удовлетворение. Не хочу быть снисходительной, но хочу дать им понять – я не враг и принимаю их. – Поговорите со мной?
– Да. – Дюжина пауков ползёт у меня по спине.
– Спасибо. Мне нужно, чтобы вы позволили помочь… всем вам. Знаю, что вы злитесь и, может, немного напуганы. Но хочу лишь сделать всё лучше. Поможете?
Легион на мгновение замолкают, разглядывая Люцифера, стоящего позади меня, а потом говорят:
– Мы не вернёмся. Никогда не вернёмся.
– И не нужно, – уверяю я. – Я не за этим тут, обещаю.
Сем7ёрка приближается, и я не знаю, что они будут делать, но отвлекаю Легион. Не могу представить, чтобы они спокойно согласились пойти с ними, даже, если бы Сем7ёрка просто попросила.
– Тогда чего же ты хочешь, девочка? – Они смеются.
– Я хочу поговорить с тем, кого когда-то звали Самаэль. Можете найти его?
– Самаэль ушёл.
– Я не верю. Думаю, что он заблудился. Можете найти его? Пожалуйста.
– Мы никогда не вернёмся.
– Обещаю – я сделаю всё, чтобы вам не пришлось возвращаться. Просто, пожалуйста… позвольте мне поговорить с ним. Всего раз. Я хочу… хочу попрощаться.
Сем7ёрка находится на расстоянии удара. У нас может получиться. Возможно, нам удастся спасти Ли.
– Хорошо, – говорит Легион. – Ты можешь поговорить с ним. Но он больше не будет главным в этом теле. Не возвращайся за ним.
Я смаргиваю слёзы боли и киваю, не собираясь сдерживать это обещание. Быстро посмотрев направо, затем налево, я убеждаюсь, что все на своих местах.
Легион моргает, и на мгновение мне кажется, что души уснули. Но когда они вновь открывают глаза, вижу серебряные звёзды и лунный свет. Я слышу, как крылья ворона и аромат ночного воздуха, поцелованного жасмином, шёпотом скользят по моей коже. Чувствую, как огонь обжигает плоть, защищая от колкого зимнего ветра.
Он здесь. Мой Легион. Он вернулся ко мне.
Я бегу к нему вопреки здравому смыслу и бросаюсь в его объятия, несмотря на то, что он весь в крови. Плевать. Мне необходимо ощутить его, втянуть его аромат. Нужно знать, что он не потерян.
Нерешительно он обнимает меня одной рукой и прижимает к себе. В другой руке он держит Искупитель, но подальше, будто боится приблизить его ко мне.
– Легион… – Крупные, жалкие слёзы текут по моим щекам.
– Всё в порядке, детка, я здесь, – шепчет он мне в волосы между поцелуями. Голос снова его – хриплый и глубокий… И самый красивый звук, который мне доводилось слышать.
– Я думала… думала, что потеряла тебя. Что ты меня бросил.
– Мне пришлось. Я не хотел снова причинять тебе боль. Я скорее умру, чем вновь прикоснусь к тебе.
Я отрываю лицо от тепла его груди и смотрю на страдальческое выражение лица.
– Но это не так. Тогда был не ты. И… и я в порядке…
– Я мог убить тебя.
– Нет, я тебе доверяю.
Он качает головой, прежде чем отвести взгляд к окровавленной земле.
– Не стоит.
Я обхватываю его лицо ладонями, заставляя посмотреть на меня. Он должен видеть мою искренность. Ему нужно верить в нас так же, как я верю в него.
– Ты сильнее их. Я видела это, чувствовала. Ты нужен мне. Нужен Сем7ёрке. Хочешь верь, хочешь нет, но и миру ты нужен. Ты посвятил своё существование борьбе за высшее благо. Я прошу тебя, умоляю, пожалуйста… сражайся ради нас. Сражайся ради нас с тобой. Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя, Легион. И я не перестану бороться. Я никогда не перестану бороться, чтобы вернуть тебя.
Я не знаю, что происходит, но, по-видимому, я сказала что-то не так. Потому что земля начинает дрожать, и ядовитый запах серы наполняет ноздри. Я слышу их… шёпот. Тысячи голосов, многие говорят на языке, которого я не понимаю, и они сердиты. Потерянные души вернулись и хотят, чтобы он ушёл.
– Нет! – умоляю я, крепче прижимаясь к нему.
Глаза Легиона расширяются, когда серебряные звезды начинают гаснуть в его испуганном взгляде.
– Иден. Иден, мне нужно идти.
Вдалеке я слышу, как Каин и остальные кричат, чтобы я отошла от Легиона. Нет. Я не могу. Я не могу отпустить. Я никогда не отпущу его.
– Пожалуйста, останься со мной, – кричу я ему в грудь, крепче обнимая. – Я не могу жить без тебя. Ты мне нужен. Пожалуйста.
– Я не могу. – Он приподнимает мой подбородок, и я вижу, что осталось всего несколько мерцающих звёзд. – Я люблю тебя. Так сильно люблю, что перевернул бы Небо и Землю, чтобы уберечь тебя. Так сильно, что скорее умру, чем подвергну тебя жизни, полной боли и разрушений. – Я ахаю, когда он поднимает Искупитель и протягивает его мне. – Я хочу, чтобы ты воспользовалась им. Убей меня. Ты наполовину Серафим. Если у кого-то здесь и есть шанс остановить меня, так у тебя. Для этого ты и была создана, Иден. Мне нужно, чтобы ты положила конец этим страданиям.
Я качаю головой и пытаюсь отступить, но он не ослабляет хватки. Он становится всё неистовее, все более встревоженным с каждой секундой. Голоса шипят громче, требуя крови в обмен на наш обман.
– Пойдём с нами, – кричу я, перекрывая рёв потерянных душ. – Мы можем тебе помочь. Мы найдём другой способ.
Легион качает головой. В его остекленевших глазах меркнет ещё одна звезда.
– Другого способа нет. Я не могу изменить то, кто я. И этот мир никогда не будет в безопасности, пока я жив. – Он снова пытается сунуть лезвие мне в руки, отчаянно умоляя: – Сделай это. Убей. Пожалуйста. Убей меня.
Всё вокруг начинает тускнеть, будто нас окутывает кокон тьмы. Яростные ветры воют и хлещут, пытаясь разлучить нас. Я пытаюсь держаться, но души сильнее, чем я представляла. Я не могу сделать это в одиночку.
– Уберите её оттуда! – кричит Каин. Теперь он ближе, но его трудно расслышать сквозь завывающий аэродинамический туннель. Я не готова. Я никогда не буду готова попрощаться.
Легион гладит меня по щеке тыльной стороной ладони.
– Иден… – Одинокая слеза скатывается по его прекрасному лицу.
Меркнет последняя звезда. Ветер продолжает завывать. И опускается тьма.
– Живо! – ревёт Каин.
Сем7ёрка сокращают дистанцию, атакуя со всех сторон. Но слишком поздно. Слишком поздно для них вытаскивать Легиона из темноты. Слишком поздно для меня, чтобы вырваться из их лап. Убийцы-демоны не успевают приблизиться к ним даже на дюйм, как потерянные души посылают взрыв обжигающей энергии, чтобы отбросить их на несколько ярдов. Сем7ёрка снова на ногах через несколько секунд, мчась вперёд ещё быстрее, Я пытаюсь вырваться из рук Легиона, но они, похоже, намерены удержать меня, вероятно, чтобы наказать за обман.
– Пожалуйста, отпустите меня. Простите. – Мою ладонь покалывает, когда светящийся шар уже формируется.
– Такая хорошенькая, – насмехаются они неестественными голосами, от которых мурашки ползут по коже.
Сфера становится всё горячее, излучая святой свет. Я не хочу его использовать, но придётся.
– Чего вы хотите от меня? – Я не хочу знать, но нужно отвлечь их, чтобы Сем7ёрка нашла возможность подойти и схватить их, чтобы я могла…
Слишком поздно.
Всё происходит нечеловечески быстро, и я даже не могу поверить, что это вообще происходит. Но когда Сем7ёрка приближается, Легион отворачивается от меня. Я не видела, что они делали. Я даже не могла уловить движения. Но к моменту, когда я понимаю, что произошло, уже слишком поздно. Пути назад нет.
Вокруг меня раздаются крики, яростные, мучительные крики, но я слишком ошеломлена, чтобы издать хоть звук. Нет… Нет…
Тёмные глаза Джинна расширяются от ужаса, когда он смотрит, туда, где из его туловища торчит рукоять Искупителя. Затем медленно, как будто движение причиняет ему боль, поднимает голову, чтобы посмотреть в лицо тому, что когда-то было его братом, его лидером, его другом. А теперь ещё и его убийце.
Джинн, его прекрасная коричневая кожа становится пепельной, когда Искупитель вырывает жизнь из его тела, раскрывает бледные губы. И голосом с акцентом, который звучит как прекрасная мелодия, молчаливый демон произносит:
– И если он причинит тебе зло семь раз в день и семь раз скажет тебе: «Каюсь», то прости ему[3]3
Евангелие от Луки глава 17 стих 4 (перевод – Библейской Лиги ERV)
[Закрыть]. Я… прощаю тебя… брат.
Феникс с разъярённым лицом, залитым слезами, ловит своего друга сзади, спасая его от дальнейшей боли. Легион сломил их всех. Проклятые души навсегда разрушили Сем7ёрку. И после Легион взрывается облаками блестящих чёрных перьев, теней и дыма и исчез. Моя мать умерла. Джинн пал. И Сем7ёрка никогда не будет прежней.
