Текст книги "Греховная погибель (ЛП)"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Легион трахает меня, как одержимый. Как человек, который сбросил кожу и позволил своему внутреннему зверю вырваться наружу и взять бразды правления телом и душой.

Мои стоны заглушаются одеялом до такой степени, что я задыхаюсь. Но каждый раз, когда я поднимаю голову, чтобы глотнуть воздуха или даже поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, он опускает моё лицо обратно. Как будто не хочет, чтобы я его видела. Будто зашёл так далеко, что боится, что я его не узнаю.

Он берёт мои запястья в свои руки и держит их у меня за спиной, используя хватку, чтобы с каждым ударом толкаться в меня всё сильнее и глубже. С его огнём, выжигающим мои внутренности, и его прикосновениями, обжигающими кожу, я потеряна. Совершенно потерянная и беспомощная под его контролем. Часть меня боится того, как грубо он трахает меня, без капли нежности, но плотская часть так возбуждена, что влажные шлепки плоти слышны даже сквозь мои мучительные стоны и крики.

Я кончаю так мощно и трагично, что подгибаются колени. Но даже когда кричу его имя, умоляя ослабить толчки, он не останавливается, а лишь ускоряется и сжимает мои запястья крепче, гарантируя, что я не смогу вырваться. Я стараюсь сохранять спокойствие, но по мере того, как удовольствие переходит в боль, мой затуманенный сексом мозг начинает трезветь. Он не собирается останавливаться. Даже когда я умоляю, даже когда кричу, чтобы он отпустил, он, кажется, даже не замечает, что я существую.

Его руки – цепи расплавленной стали вокруг моих запястий, пока его член пронзает меня всё быстрее и глубже, разрывая с каждым толчком. Я понимаю, что захвачена моментом, но что-то в этом не так. И факт, что Легион не остановится, несмотря на то, что мои слёзы больше не от экстаза, просто чертовски неправилен.

– О Боже. Пожалуйста, – хриплю я. У меня больше нет сил сопротивляться. Я совершенно бессильна перед ним. – Прошу, отпусти меня.

Затем, как будто его взорвала невидимая энергия, его тело оторвалось от моего, и швырнуло через всю комнату с такой силой, что один из шкафов разлетелся вдребезги. Я поворачиваюсь, натягивая одеяло на обнажённое, ноющее тело, как раз когда Легион встаёт. Его глаза широко раскрыты от ужаса, и краска отхлынула от лица. Он открывает свои бледные, сухие губы, чтобы заговорить, но его дикий взгляд говорит сам за себя.

Это был не он.

– Иден, – удаётся прохрипеть ему. – Иден, мне очень жаль. Я…

Я качаю головой. Он ничего не может сказать такого, что могло бы всё исправить. Он ничего не может сделать, чтобы между нами всё стало в порядке. Мы оба это знаем. Это не просто ещё одна трещина в наших и без того разрушенных отношениях. Это кратер, широкий и глубокий, как самые тёмные ямы Ада.

С полными слёз глазами я наблюдаю, как Легион поправляет одежду и выходит из спальни, закрывая за собой дверь. И сразу после этого я отпускаю весь страх, боль и унижение, которые душили меня с тех пор, как он потерял контроль. В груди вздымаются рыдания, я плачу в атласное одеяло, ненавидя Легиона за то, что он причинил мне боль. Ненавидя себя за то, что лежу беспомощная, слишком захваченная его неистовым безумием, чтобы отбиваться. Я не знаю, что всё это значит, но, несомненно, знаю, что он мог бы сделать гораздо хуже. Он мог убить меня.

Теперь вопрос в том, кто виноват? Легион? Или извращённый ублюдок внутри, который овладел его душой?

Я не знаю, как долго я лежала и плакала, моё обнажённое тело покрыто запахом его пота и секса. Но когда я, наконец, поднимаю глаза, вижу, что у меня аудитория. Отшатнувшись, я громко ахаю и крепче прижимаю одеяло к груди, надеясь, что не обнажила больше кожи, чем уже было выставлено напоказ. Я не знаю, как долго он сидит там, небрежно откинувшись, согнув одну ногу и положив лодыжку на колено. Но он знает, что произошло. Я вижу, как жалость затуманивает его фиолетовые глаза с крапинками звёзд.

– Как… как ты сюда попал? – Он никак не мог войти через дверь. Я бы услышала, даже сквозь рыдания.

– Я пытался предупредить тебя, – бормочет Люцифер, игнорируя мой вопрос. – Я думал, что у нас больше времени – по крайней мере, до тех пор, пока угроза не минует. Я должен был быть здесь.

– Ты знал, что это произойдёт? – У меня срывается голос от эмоций.

Люцифер качает головой.

– Заблудшие души полны злобы и обиды. Они питаются страданиями и болью других. Это их подпитывает. И сопротивление Легиона только соблазняет их мучить его ещё больше.

– Но ты знал, что он будет таким. Ты знал, что он превратится в монстра. – И всё равно позволил этому случиться. Мало того, он всё это подстроил. Он хотел, чтобы Легион стал тем, кем когда-то был.

– Иден, не думаю, что ты понимаешь. То, что случилось сегодня вечером… что ты видела… Это ничто.

– Ничто? – Я усмехаюсь. – Он… он… – Я даже не знаю, что он сделал. И даже если бы могла описать, не смогла бы произнести это вслух. Не перед Люцифером.

– Он такой и есть. Ты кое-чего не видишь. Дикарь. Убийца. Демон. Признаюсь, я полагался на шоковую ценность во время твоего пребывания в моём мире. Но Легион… не для показухи. Это не игра, чтобы посмотреть, как далеко он может раздвинуть твои границы. Он такой и есть.

Люцифер плавно поднимается, но всё же в его плечах и вдоль чётко очерченной линии подбородка заметно напряжение. Он подходит к кровати и садится передо мной, и запах смертоносной белладонны почти затмил остатки секса, задержавшиеся на моей коже. Когда Люцифер в моей спальне, на моей кровати, только смятое одеяло прикрывает моё обнажённое тело, я чувствую себя неловко. Нервно. Испуганно. Но боюсь не его как такового. Просто опасаюсь из-за присутствия.

– Иден, – начинает он, изучая моё лицо взглядом, прежде чем, наконец, остановиться на моих губах. – Я никогда не хотел этого для тебя.

– Знаю. Ты хотел моей смерти.

Он торжественно кивает.

– Сначала, да, но только потому, что знал, на что способен Уриэль. Я тебя не знал. И однажды узнал… Что ж, ущерб уже был нанесён. Адриэль нашла тебя. И оставался лишь вопрос времени, когда Сем7ёрка тоже найдёт тебя.

– И они сделают за тебя грязную работу.

Он пожимает плечами.

– Лучше они, чем я. Уриэль – придурок, но находчивый придурок. Если у него был план в отношении тебя, я не собирался его срывать. Но я бы не позволил тебе пострадать. Это могу обещать.

Но я уже пострадала. Он стоял рядом и смотрел, как я страдаю от рук моей матери. Голодная, грязная и забытая, меня оставили умирать ещё до того, как научился завязывать шнурки на ботинках. И когда мне не удалось умереть из-за пренебрежения матери, она взяла всё в свои руки.

И Люцифер ничего не сделал.

Так много ночей я лежала без сна, молясь, чтобы кто-нибудь забрал меня от жестокой реальности жизни. Так много ночей я надеялась, что кому-то будет не всё равно на меня. Они бы увидели, что мать больна, её разум разъеден наркотиками и истерией, как и хотел Уриэль. И я могла бы познать что-то, кроме гнили и разрухи, страха и разрушения, которые, как считала, были моим неотъемлемым правом.

И всё же Люцифер ничего не сделал.

– От этого мне должно стать лучше?

Люцифер молчит, подыскивая нужные слова, и я поражена воспоминанием о его губах на моих.

– Ты должна понять, – резко бросает он. – Да, твоя жизнь была дерьмовой, но ты выжила, как я и предполагал. Именно так, как было предсказано.

Предсказано? Почему моё существование предсказывали?

Прежде чем я успеваю попросить пояснить, он встаёт. Я замечаю тени вокруг его глаз, когда он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты не умрёшь. Это причинит боль, да, но не уничтожит тебя. У него нет такой силы.

У меня не хватает духу спросить, говорит ли он про Уриэля. Или про Легиона.

Я опустила взгляд на свои скрюченные пальцы, сжимающие одеяло у обнажённой груди. Но когда поднимаю глаза, Люцифер исчезает, крадучись уходя тем же путём, каким пришёл. Мне остаётся только гадать, был ли он когда-нибудь здесь на самом деле. Или, может, его присутствие было просто плодом моего воображения, волшебным утешением посреди отчаянного горя. В любом случае, я не могу отрицать правду, которая смотрит на меня: я рада, что он был здесь. И рада, что Легион не был таким.

Вскоре после этого я проваливаюсь в беспокойный сон, мои сны – всего лишь фрагменты цвета и вспышки света. Когда я просыпаюсь, всё ещё измученная, тащу своё усталое тело мимо обломков гардероба в ванну, чтобы отмокнуть и оттереть кожу. Макияж размазан по лицу, на щеках и следы от солёных слёз, а глаза налиты кровью и опухли. Я не знаю, что произошло прошлой ночью. Я даже не знаю, кто это был, кто меня трахал. Я лишь испытываю непреодолимое чувство отвращения к насилию и к тому, что нашла подобие удовольствия в нём. Я доверила Легиону своё тело, и хотя у него не было контроля, он предал это доверие. Я не знаю, что будет дальше. И пока он не разберётся с демонами, сеющими хаос изнутри, я не знаю, стоит ли вообще надеяться на отношения.

Я не заморачиваюсь с макияжем, и у меня едва хватает энергии, чтобы собрать волосы в беспорядочный пучок, прежде чем одеться в первую попавшуюся повседневную одежду, которую могу найти. Моя внешность действительно соответствует тьме в душе. Я выгляжу уныло. Уставшей. Но после того, что произошло накануне вечером на маскараде, не могу позволить себе роскошь прятаться в комнате и плакать в подушку, как какой-нибудь убитый горем подросток. Сейчас более чем когда-то ещё, я должна обучиться. Так что, если это означает, что я отложу свой кризис и обрету некоторую искусственную уверенность, так и будет.

Но вся эта стальная решимость исчезает в момент, когда я вхожу в спортзал, и каждая душа – демон, ангел и прочие – останавливается и поворачивается, посмотреть на меня, прекращая всю деятельность.

Я привыкла к этим взглядам – раньше меня это никогда не беспокоило. Но это совсем другое. И они не смотрят на меня с выражением любопытства или даже презрения. Я прочла жалость. Путаницу. Шок. Как будто в тот момент в спальне, когда Легион отдал контроль самым тёмным и коварным частям себя, они были со мной. Будто чувствовали ту же боль, которая пронзила моё сердце, когда я поняла, что мне не хватит сил помочь ему бороться с этими демонами. Что меня недостаточно, чтобы заставить его сражаться за нас. Они знают. И как, должно быть, жалко меня за то, что я чувствую благодарность за то, что его сейчас здесь нет. Даже сейчас я хочу спасти его, хотя прошлой ночью было ясно видно, что я не могу.

– Иден? – Голос Лилит мягкий, и почти пугает меня, когда она медленно приближается. – Как у тебя дела?

Я пытаюсь небрежно пожать плечами, но не могу притвориться.

– Хорошо.

– Ты… ты что-нибудь слышала?

Я хмурюсь.

– О ком?

Лилит подражает выражению моего лица.

– Тебе никто не сказал?

– Сказал что?

– Легион… он… ушёл.

Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, когда читаю боль в её глазах.

– Что?

– Он ушёл… где-то поздно ночью. Мы не знаем, где он. Мы не можем его выследить. Мы даже не можем… чувствовать его. Он ушёл. – Она оглядывает спортзал и Сем7ёрку. – Мы отправляемся на его поиски. Он никогда бы не оставил нас, по крайней мере, не обсудив. Что-то случилось. – Я хочу сказать хоть что-то, но слова застревают в быстро сжимающемся горле.

Стоило догадаться, что что-то случилось, когда я не нашла Каина у сестры утром. Он был здесь со своими братьями и сестрой, смотрит на меня с проблеском скептицизма в чёрных глазах. Может, они не знают, что произошло между Легионом и мной прошлой ночью, но уверена, что, по крайней мере, Каин догадывается. Особенно если они знают, что случилось с Люцифером на вечеринке. Может, они думают, что я виновата. Может, считают, что поцелуй вызвал бушующую тьму внутри Легиона. И, честно говоря, я не смогла бы оспорить это, не тогда, когда сама испытала эту тьму.

– Мы тренируемся в последний раз перед отъездом. Мы не знаем, с чем столкнёмся, – говорит Лилит.

– Я иду с вами.

Она колеблется, прежде чем кивнуть в ответ.

– Адриэль, Николай и Люцифер согласились присоединиться к нам. Ты уверена, что готова?

По правде говоря, я никогда не буду готова к тому, что должно произойти. Нельзя подготовиться к тому, что должно стать твоей казнью. Но всё равно я лгу. Ради неё и ради себя. Потому что правду слишком больно признавать, даже в тюрьме собственного разума.

– Да.

Глава 21

Я провожу последнюю пару часов с сестрой, изо всех сил стараясь, чтобы парализующий страх не отразился на лице. Айрин согласилась позволить ей остаться, пока та полностью не исцелится, и после этого будет свободна остаться или вернуться к прежней жизни, что бы от неё ни осталось. Как бы мне ни хотелось представить свою сестру в скудном наряде, подающей напитки сверхъестественным существам во время роскошных вечеринок, я искренне надеюсь, что она решит остаться. Безопасность в новинку, которую пока может обеспечить только Айрин. Если отчёты Тойола верны, город – зона военных действий. Там для неё нет места.

– Я так и буду рассказывать о сиськах этих богатых цыпочек, или ты, наконец, готова рассказать мне, что тебя беспокоит?

Я отворачиваюсь от шоу Домохозяек, и натягиваю натянутую улыбку.

– Меня ничто не беспокоит.

– Врёшь. – Она выключает телевизор. – Я знаю тебя, Иден. Ты можешь лгать всем остальным и притворяться, что ты не напугана до смерти, но не можешь притворяться со мной. Давай… Поговори со мной. Я тут с ума схожу из-за тебя и Каина.

Это возбуждает мой интерес.

– Что сказал Каин?

– Ничего. В том-то и дело. Он ничего мне не говорит, будто боится, что любой намёк на плохие новости сломит меня. Я не настолько хрупка. Я знаю, что что-то происходит, и заслуживаю знать, что. Неведение чуть не убило меня, помнишь? Я не думаю, что смогу обмануть смерть во второй раз.

Укол вины пронзает мою грудь при упоминании о взрыве, который чуть не отнял её у меня. Взрыв, который был посланием для меня. Моя сестра на больничной койке из-за меня. С таким же успехом я могла бы сама нажать кнопку на детонаторе.

– Ну? – нетерпеливо спрашивает она. – Я жду. Выкладывай.

Я делаю глубокий вдох. Потом ещё один, просто чтобы потянуть время.

– Я… он ушёл.

– Ушёл? Типа, вышел покурить? Или пошёл в магазин за молоком и пропал на сколько-то там лет?

– Не знаю. Думаю, второй вариант точнее. – Я пожимаю плечами. – Он только что ушёл. Никому ничего не сказал.

– Чёрт. Как и другой парень, да? Крисиз?

Дерьмо. Она права. Как и Крисиз, Легион ушёл бесследно, не сказав ни единой душе, что уходит. И единственное, о чём я могу думать, что я причастна в обоих случаях. Крисиз стал призраком вскоре после того, как мы с ним поссорились, в результате чего я ударила по нему святым светом. И прошлой ночью, после… что бы ни случилось между Легионом и мной, я понимаю, почему он тоже ушёл. Хотя, я не стреляла в него. Наверное. Я просто предположила, что он взял себя в руки и отбросил себя в тот шкаф.

Проклятье. Что, если бы это я? Я не хотела этого делать. Не хотела причинять ему боль, несмотря на то, что он причинял боль мне. Но что, если какой-то внутренний ангел, инстинкт сработал ещё до того, как я поняла, что делаю? Это, конечно, возможно. Я не видела никакого света, но меня прижимали лицом к одеялу.

– Ты в порядке? – спрашивает сестра с сочувствием.

– Не знаю. Я волнуюсь. – И в ужасе. И злюсь.

– Знаю. – Она кладёт частично забинтованную руку поверх моей. – Что-то случилось?

Я отвожу взгляд и качаю головой. Я не могу рассказать ей о прошлой ночи. Она бы не поняла. Чёрт возьми, я сама не понимаю. Но знаю, что он ушёл из-за меня. Он бросил свою семью – тех, кто сражался бок о бок с ним на протяжении веков – из-за меня. Я не могу переварить этот факт, не подавившись виной.

– Я хотела увидеть тебя, потому что мы уезжаем, – наконец признаюсь я.

– Уезжаете? Когда? Куда мы едем?

– Не мы, сестра, – объясняю я, поворачиваясь к ней лицом. Её большие карие глаза наполняются беспокойством и замешательством. – Я. Я иду с Сем7ёркой, чтобы найти Ли.

– Но ведь это небезопасно.

– Для тебя, да. – Я пытаюсь улыбнуться сквозь боль, но не могу заставить себя. – Со мной всё будет хорошо, обещаю. Я тренировалась каждый день. Каин говорит, что я хорошо управляюсь с оружием.

Её губы дёргаются, как будто она хочет казаться оптимистичной, но я знаю, что одно упоминание о её новообретённом друге причиняет боль. Она рискует не просто потерять меня. Она вполне может и его потерять. И даже если мы каким-то образом выберемся живыми, неизвестно, как долго нас не будет. Или в каком состоянии вернёмся.

– Не уходи, – шепчет она, и голос срывается от напряжения эмоций. – Останься здесь со мной. Пожалуйста? Я не могу потерять и тебя.

Я смаргиваю слёзы. Не так давно она потеряла Бена, мужчину, с которым планировала прожить жизнь. Она любила его. И чудо, что она открыла своё сердце, чтобы исцелиться и найти утешение с Каином. У неё украли жизнь, работу, дом. Но она не позволила этому разрушить её саму. Каким-то образом произошедшее только усилило её решимость выжить.

Но я боюсь, что потеря меня и потеря Каина уничтожат её. И всё же верю, что должна сделать это ради неё. Мы должны. Даже если не выживем, она заслуживает ещё одного шанса на счастье.

– Я бы хотела, – отвечаю я на её мольбу. – Правда. Но я больше не могу позволять другим сражаться за меня. Всё это из-за меня. Уриэль до сих пор там, и у него моя мать, плюс оружие, которое может навсегда убить Сем7ёрку. Я не хочу быть трусом. Если все готовы рисковать своей жизнью, я должна сделать то же самое.

Она кивает, понимая, что мои слова столь же правдивы, сколь и серьёзны. Но я знаю, что они не успокаивают её больное сердце.

– Когда?

– Сегодня вечером, – отвечаю я. Когда она округляет глаза от ужаса, я продолжаю. – Чем скорее уйдём, тем легче будет выследить Легиона. Пока он не зашёл слишком далеко. Он вполне может быть в опасности.

– Понимаю, – отвечает она, опуская взгляд.

Я не хочу причинять ей больше боли, поэтому поднимаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать её в лоб.

– Я вернусь, как только смогу. Обещаю.

– Лучше вернись. – Её красивые карие глаза наполнились слезами. – Я люблю тебя, сестрёнка.

– Я тоже тебя люблю.

Я отворачиваюсь, прежде чем слеза успевает пролиться. Сопение за спиной заставляет меня сглатывать рыдания, когда я открываю дверь в коридор. Я не удивлена, обнаружив Каина, стоящего там, прислонившись к противоположной стене.

– Ты сказала ей.

Я киваю.

– Не хочу ей лгать.

– Значит, она знает, что есть большая вероятность того, что мы не вернёмся?

– Да.

Он хмурится и поглаживает бороду. Я поняла, что он так делает, когда думает или встревожен.

– Если что-то пойдёт не так, я хочу, чтобы ты вернулась сюда. Если всё сложится так, что мы проиграем, оставь нас. Вернись к ней. Ты будешь нужна ей больше, чем когда-либо, если у нас ничего не выйдет.

– Не выйдет найти Легиона? Или остановить Уриэля?

– И то и другое. Если мы потерпим неудачу в любом деле, это всё равно не будет иметь значения. Если Уриэль не уничтожит ваш мир, Легион завершит работу.

Я прищуриваюсь.

– Как ты можешь так говорить?

– Потому что это правда. – Он отталкивается от стены и встаёт передо мной, но я больше не боюсь его. На самом деле, я полюбила Каина. И с его недавно отросшей бородой, закрывающей большую часть шрама, я могла бы даже найти его красивым. – Не без причины он отдал свою силу Люциферу. Он мог бы сопротивляться, но не стал. Он не хотел.

– И что же нам теперь делать? – спрашиваю я едва громче шёпота.

– Мы найдём его. Затем отправимся за Уриэлем.

– В таком порядке?

Он кивает.

– Мы там лёгкая добыча. Уриэль знает, что если он нажмёт правильные кнопки и спровоцирует Легиона, он сделает то, чего тот хочет – уничтожит человечество.

– А если будет слишком поздно? Если каким-то образом Уриэль найдёт его первым?

Каин отводит взгляд. Даже его тон отстранён.

– Мы остановим его.

Я слышу слова, но знаю, что они означают что-то другое… что-то большее. Мы не просто остановим Легиона. Каин готов убить его.

– Мы встречаемся через двадцать минут. Одевайся.

Он подходит к двери палаты, но не поворачивает ручку, чтобы войти. Вместо этого мягко прижимается лбом к полированному дереву, и это движение настолько уязвимо, что почти делает его человеком. Ему больно. Может, даже немного страшно.

Я хотела бы сказать ему несколько слов утешения, но никак не могу выразить фальшивую уверенность и оптимизм, не тогда, когда мои внутренности скручены от беспокойства. Поэтому я поворачиваюсь и медленно иду по коридору, позволяя своим слезам оставить солёный след на щеках.

Когда я добираюсь до своей комнаты, обнаруживаю, что кто-то взял на себя смелость разложить мне одежду. Чёрные кожаные брюки, утеплённая кофта с длинным рукавом, армейские ботинки. Боевая одежда. Даже подходящая кожаная куртка с полудюжиной внутренних карманов и встроенными ремнями, я полагаю, для оружия.

Чёрт возьми. Это происходит.

Да, я знала, что это происходит, но до сих пор до меня это не доходило. Я слишком избаловалась за время нашего пребывания здесь. Слишком комфортно чувствовать себя в безопасности, которую обеспечивал дом Айрин. Теперь мы сознательно вступаем в зону военных действий. И, честно говоря, я до смерти напугана.

Я быстро одеваюсь, просто чтобы чем-то занять трясущиеся руки, а затем собираю волосы в длинную серебристую косу. Тот, кто оставил одежду, также подумал, что нужны шерстяные носки и кожаные перчатки. Мне жарко в одежде, но я знаю, что это необходимо для борьбы с чикагским холодом. Было бы совершенно трагично зайти так далеко только для того, чтобы пасть жертвой переохлаждения.

Когда прошло достаточно времени, я в последний раз направляюсь в покои Айрин. Настроение мрачное. Даже её сотрудники не сохранили обычное жизнерадостное поведение. Сем7ёрка сидят на отведённом им месте на противоположной стороне секции, но отсутствие Легиона заставляет их казаться ещё дальше. Его присутствие заполняло комнату. Я чувствовала его каждой клеточкой, вибрирующей в такт неестественному сердцебиению. И теперь он оставил зияющую дыру-в моей груди и в Сем7ёрке. Никто из нас не может быть полноценным без него.

Айрин одета в один из своих многочисленных саронгов и топе, но этот комплект кажется менее броским – чёрный, как и у всех остальных, и я задаюсь вопросом, не устраиваем ли мы подсознательно похороны. Даже Адриэль сменила струящийся зимний белый цвет на более тёмные слои.

Я только села, когда Люцифер входит широкими шагами, Николай прямо за ним. Ослепительный колдун подходит и садится рядом со мной, выражение его лица непроницаемо. Он не в обычном тёмном костюме, сменив дизайнерские шмотки на брюки и кожаную куртку, похожую на мою. Я облегчённо вздыхаю.

– Ты идёшь со мной?

Нико кивает.

– Люк рассказал, как он нашёл тебя прошлой ночью. Я не спущу с тебя глаз.

Он смотрит прямо перед собой, стиснув зубы. Я не могу себе представить, что он сейчас обо мне думает.

– Он не это имел в виду… Это был не он.

Нико поворачивает голову ко мне так неестественно быстро, что я чуть не вскрикиваю. Его глаза бледны и испещрены лазурным огнём.

– Правда?

Он удерживает меня своим сверкающим взглядом почти минуту, прежде чем Люцифер прочищает горло. Когда я смотрю на него, он одаривает меня натянутой улыбкой, так непохожей на дерзкую ухмылку, которая обычно изгибает его чувственный рот.

Каин с серьёзным выражением лица, выходит на середину комнаты, чтобы обратиться ко всем. Он подстриг короткую бороду, открывая большую часть шрама, пересекающего его лицо от губы до уха.

– Если кто-то из вас хоть немного сомневается, сейчас самое время высказаться. Потому что в момент, когда мы покинем этот дом, пути назад уже не будет. За этими стенами нет пощады, нет спасения от ужасов, которые нас ждут. Есть только насилие. Только смерть. Если выживешь, то проживёшь свои дни с кровью на руках. Кровь, которая, возможно, никогда не смоется. Так что, если вы не на сто процентов уверены, что справитесь, сделайте нам всем одолжение и останьтесь. Теперь это не тренировка, а война.

Я знаю, что он обращается ко мне, но любезно отводит тёмные глаза. Я бы сейчас не отступила, даже если бы сомневалась. Нет другого выбора, кроме как сражаться. Ради Легиона. Ради сестры. За каждую невинную человеческую жизнь. Всё, что у меня осталось – это воля к борьбе.

– Ну, это чертовски ободряющая речь. И сейчас мы должны испытать пробуждающее чувство вдохновения? – Люцифер издевается, закатывая глаза. Каин показывает ему фак и возвращается к Сем7ёрке.

Полная противоположность своему брату-демону, Феникс изящно склоняет голову.

– Айрин, мы ценим твоё гостеприимство. Мы его не забудем.

Наблюдатель кивает в ответ.

– Конечно. Мои двери всегда открыты.

Следующие мгновения кажутся лунатизмом. И Каин, и Тойол подходят ко мне с небольшим арсеналом и несколькими гаджетами, которые, похоже, стоят дороже, чем большинство домов. Я скрываю трепет и встаю с высоко поднятой головой, не желая показывать ни малейшего намёка на неуверенность.

– Это наушник, – говорит Тойол, показывая крошечную чёрную кнопку. – После активации ты сможешь общаться с каждым из нас через него.

Я киваю и наклоняю голову вперёд, чтобы он поднёс наушник к моему уху. Когда он заканчивает, протягивает мне маленький датчик, который я носил в первый раз, когда приехала в дом Айрин. Тот самый, который Легион осторожно прикрепил на внутреннюю сторону моего платья, прямо у сердца. Я до сих пор помню, как его тёплые пальцы касались моей груди. Я всё ещё чувствую мужской запах его кожи – выжженной земли и полуночного жасмина. И то, как его глаза сверкали расплавленным серебром, когда он осматривал моё тело. Этого Легиона я узнала и в него влюбилась. Рядом с этим Легионом я лежала в самые тёмные ночные часы, наслаждаясь теплом его тела. И когда я отдала ему своё тело вместе с сердцем, именно этот Легион заключил меня в объятия и заставил почувствовать себя самой желанной женщиной на Земле.

И я потеряла его.

Я хотела доказать, что мои чувства не изменились, что я проигнорировала тот факт, что он ускользал. Он исчезал, постепенно, прямо у меня на глазах, и я не остановила это. Как наивная маленькая девочка, я просто продолжала надеяться, что он вернётся ко мне.

– Иден? Ты с нами? – Тойол выгибает бровь.

– Э-э, да, – отвечаю я, осторожно вынимая цензор из его пальцев и прижимая к коже между грудей. Время скромности прошло.

Тойол даёт мне ещё несколько предметов – компактные очки ночного видения, высоковольтный электрошокер, сигнальные ракеты и, конечно же, для каждого предмета есть карман, как будто куртка специально сшита для меня. Когда Каин подходит с оружием, тёмная, нервная энергия сотрясает систему.

– Это тебе, – говорит он, протягивая мне кобуру с двумя глоками сорок третьего калибра.

Он показывает, как закрепить огнестрельное оружие, кратко излагает технические характеристики, а затем предлагает ещё два ножа длиннее моей руки. Рукояти усыпаны красными драгоценными камнями, очень похожими на те, что встроены в Искупителя. Слегка изогнутые лезвия обтянуты толстой кожей и скользят прямо в два кармана куртки. Они идеально расположены, и я могу достать их в спешке, не успев при этом отрезать палец.

– Ты готова? – спрашивает Каин, пока Тойол надевает Нико наушник. Я думаю, что другие устройства не нужны колдуну.

– Да, – отвечаю я, собирая остатки уверенности.

Он кивает, закрепляя своё оружие.

– Головки пуль с ангельской отравой. Они не убьют Серафима, но усмирят. Это сработает как на меньших ангелах, так и на демонах. Клинки, над которыми работали Феникс и Джинн, выкованы в Адском огне и отправят меньших демонов обратно в Ад.

– И мы этого хотим? Отправить Легиона обратно в Ад.

Он взвешивает слова, прежде чем ответить.

– Если уж на то пошло, это был бы наилучший сценарий.

– А какой худший?

Он качает головой, и мне не нужно проникать в его разум, чтобы знать, о чём он думает. В худшем случае его убьют. Окончательно. Я не уверена, как это сделать, учитывая, что Искупитель у Уриэля, и не уверена, что хочу знать. Уриэль сделал меня оружием против Легиона ещё до того, как священный клинок демона оказался в игре, так что должен быть другой способ. Мы должны найти Легион раньше, чем Серафимы.

– Знаешь, завись это от меня, ты бы отсиделась тут. Ты неподготовленная, – замечает он. В его тоне нет критики или раздражения, а есть настоящая, искренняя озабоченность. И когда он смотрит на меня, я вижу не злобу, а что-то странно похожее на страх и отчаяние. – Но это не зависит от меня, и я понимаю твой выбор. Я просто… Мне нужно, чтобы ты пережила это. Нужно, чтобы ты вернулась к своей сестре. Я не думаю, что ты понимаешь, как сильно я этого хочу.

– Понимаю.

– Нет. В противном случае, ты была бы с ней сейчас, смотрела бы какое-нибудь дурацкое шоу, листала бы дрянные журналы и обсуждала последние сплетни. Она не такая, как мы, Иден. Её не били и ломали больше раз, чем она может сосчитать. Её не сшили вместе, как уродливую, искалеченную тряпичную куклу, с которой никто не хочет играть. Её части всё ещё подходят друг другу. Она достаточно глупа, чтобы надеяться, мечтать, хотеть.

Я никогда не понимала, что Каин видел в нас две стороны одной медали, и хотя аналогия жалит, он прав. Сестра не позволила жизни разрушить её. Она не измучена болью и борьбой. И хотя осиротела в юном возрасте, не потому, что её родители не любили её. Они бросили её не потому, что предпочли собственные эгоистичные потребности. Они погибли в автомобильной катастрофе. Я никогда не говорила ей, но помню, как завидовал. Я чувствую себя ужасно, даже сейчас, думая об этом. Но знать, что когда-то тебя действительно любили так, как родитель должен любить ребёнка, было даром, который никто никогда не мог у неё отнять. Вот почему она до сих пор могла найти в сердце надежду, мечту, желание. Потому что никогда не забывала, каково это.

– Я сделаю это, – говорю я Каину. – Я вернусь к ней.

– Спасибо, – отвечает он. И я понимаю, что моё выживание связано не только с сестрой. Это и для него тоже.

Лилит и Андрас подходят, и я понимаю, кого должна благодарить за новую одежду, хотя и я не удивлена. Кожаные брюки облегают как перчатка, но при этом обеспечивают подвижность и воздухопроницаемость. Кофта также идеально сидит, и ботинки стильные, но удобные. На этом наряде повсюду выбит дуэт блондинов.

– Ты хорошо выглядишь, девочка, – замечает Андрас, тихо присвистывая.

– Согласна, – добавляет Лилит. – Как ты себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами.

– Волнуюсь.

– Ты поедешь с нами, Николаем, и Люцифером. Каин, Тойол, Джинн и Феникс будут с Адриэль в другой машине.

Я смотрю налево, направо, затем шепчу: