Текст книги "Обмен убийствами"

Автор книги: Саймон Керник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Мы должны сами заняться расследованием этого преступления, сэр. Только вчера мы допрашивали Макбрайда, теперь убитого, и это его показания привели нас сегодня на квартиру Джин.

Каппер развалился в кресле, стараясь делать вид, будто понимает мою озабоченность, только у него это плохо получалось.

– Джон, мне нужно обсудить все со старшим инспектором, а я смогу это сделать только завтра. Я не хочу беспокоить его дома по такому вопросу.

– При всем моем к нему уважении, думаю, это необходимо. Я совершенно уверен, что смерть Макбрайда связана со смертью Шона Мэттьюза, поэтому…

Каппер замахал перед собой рукой, как будто разгонял воздух: противная привычка таким образом дать понять собеседнику, чтобы тот замолчал.

– Джон, преступление произошло на территории участка инспектора Берли, поэтому дело находится в его компетенции. Я ничего не могу изменить. Конечно, мы с ним свяжемся, если придем к заключению, что между обоими случаями существует связь.

– Она непременно существует.

Каппер уклончиво кивнул:

– Скажем так, вполне допустима.

– Это больше чем просто допустима. Посудите сами, речь идет о двоих швейцарах из одного и того же ночного клуба, чей хозяин уже несколько дней как бесследно исчез, и оба погибают друг за другом в течение одной недели.

– А вы уверены, что Макбрайд умер в результате убийства?

– Абсолютно. Вчера он был в полном здравии. Насколько понимаю, он был отравлен тем же ядом, каким прикончили Мэттьюза.

– Может быть, Джон, может быть. А если его смерть последовала в результате естественных причин?

– Как это? Его тело засунули в стенной шкаф!

– Нужно подождать результатов вскрытия. Завтра утром обсудим случившееся, и тогда скорее всего старший инспектор позвонит в участок Берли и узнает, что они смогут нам рассказать. А вы пока подготовьте отчет. Кстати, где Беррин?

– Я отвез его домой. Он заболел.

– Опять заболел! Это уже в третий раз с тех пор, как он работает у нас. Что с ним?

– Не знаю, тепловой удар или что-нибудь в этом роде. Последние два дня он много находился под солнцем, – солгал я.

Каппер недоверчиво кивнул, и на его губах появилась скверная, якобы искренняя улыбка.

– Что ж, будем надеяться, он скоро выздоровеет, – лицемерно произнес он.

– Это все, сэр? – спросил я, собираясь уйти. Я не мог долго выносить общества Каппера.

– Не совсем, Джон, – остановил он меня, все еще улыбаясь, что делало его похожим на Будду в состоянии нирваны. Я застыл, полупривстав, и ждал продолжения. – Сегодня мне позвонил мистер Мелвин Кэрролл. Он сказал, будто вы и констебль Беррин побеспокоили его клиента, Нила Вэймена. С чего вам пришло в голову допрашивать Вэймена?

– Он может оказаться одним из подозреваемых по делу Мэттьюза. – Я снова сел.

– Кажется, я не совсем вас понимаю. Человек, у которого солидное криминальное досье, ныне умерший, предположил что Вэймен был любовником женщины, навещавшей Шона Мэттьюза, и это делает его подозреваемым?

– Да, именно так. Он действительно может оказаться подозреваемым, поэтому я счел нужным побеседовать с ним.

– Да вы хоть знаете, кто такой Нил Вэймен?

– Знаю, и это еще одна причина считать его подозреваемым. у него достаточно возможностей и жестокости, чтобы убрать Шона Мэттьюза и Крейга Макбрайда.

– А также достаточно опыта в сокрытии своих следов. Даже если он и замешан в этом деле, в чем я лично сомневаюсь, так как он не из тех, кто питает сентиментальные чувства к женщинам, будет крайне трудно что-либо доказать.

– Значит, нам и пытаться не нужно?

– Дело в том, что Вэймен – крупная рыба и это задача подразделения по борьбе с организованной преступностью – добывать доказательства против него и его сообщников. Они не одобрят то, как вы на него набросились. Я думал, вы собирались поговорить по этому делу с сотрудниками С07.

– Собираюсь. Я жду, когда мне перезвонит Азиф Малик.

– Ну так и займитесь этим.

– Послушайте, я поступил правильно…

Его рука опять замаячила перед лицом, и мне пришлось замолчать.

– Вы хороший полицейский, Джон, – заговорил он снисходительным тоном, как будто я не был только рангом ниже и всего на несколько лет моложе его, – и все мы очень довольны вашими успехами, но не пытайтесь перепрыгнуть через себя. Это и для вас, и для участка может закончиться серьезными проблемами. Понимаете?

Я вздохнул, понимая, что он прав и я допустил ошибку, решив встретиться с Вэйменом, вместе с тем отчаянно мечтая снова получить звание инспектора, чтобы мне не приходилось отчитываться перед Каппером.

– Да, сэр, – неохотно согласился я.

– И в будущем не встречайтесь ни с Нилом Вэйменом, ни с его сообщниками, не поговорив прежде со мной. О'кей? Не думайте, словно я вас не поддерживаю, но так будет лучше.

Я кивнул, но отвечать не стал. После разговора я побрел к себе за стол и принялся составлять отчет, собирая все известное нам на данный момент. Каппер только один раз отвлек меня, спросив, пытались ли мы найти Фаулера. Я ответил, что, конечно, пытались, но пока безуспешно.

– Вот на его поисках нам и нужно сосредоточиться, – назидательно приказал он, кивая, как будто соглашался сам с собой, – это была еще одна из его неприятных привычек, появившаяся якобы оттого, что с ним никто не соглашался.

Я просто промолчал.

Ровно в пять Каппер собрался уходить домой, заботливо посоветовав мне не слишком засиживаться.

– Нужно время от времени проветриваться. – Он снова соорудил свою подлую улыбку. – Тогда вы не будете чувствовать сильного переутомления от работы.

Я не стал ему говорить, что для этого уже поздно, просто опять уткнулся в бумаги, радуясь наконец-то наступившему одиночеству.

Иногда бумажная работа оказывает лечебное действие. Она скучная и нудная, но когда ее накапливается слишком много, тебя охватывает какой-то душевный подъем и ты достигаешь состояния, похожего на нирвану, пока механически пишешь и пишешь, а мыслями пребываешь где-то в спокойном и приятном мире, свободном от помех, от соревнования воли и бессмысленной конфронтации.

Я как раз ощутил подобную эйфорию, может, даже улыбался такой же идиотской улыбкой, как у Каппера, когда дверь вдруг открылась и вошла констебль Бойд. Надо сказать, Бойд мне нравилась. Она была мне по вкусу: симпатичная, веселая, но при этом совсем не дурочка. Мы с ней всегда ладили. Думаю, если бы мы не служили вместе, я определенно бы ею увлекся и даже попытался бы за ней ухаживать, хотя у меня и не было особого опыта в любовных делах. Она казалась немного уставшей и утомленной от жары, но ее короткие черные волосы, модно подстриженные, блестели, как будто только вымытые шампунем, а серый брючный костюм казался безукоризненно чистым и выглаженным. Для женщины, которая провела весь день на жарких и пыльных улицах Лондона, она держалась просто замечательно.

Было уже начало седьмого. Увидев меня, она искренне обрадовалась и улыбнулась:

– Привет, Джон, ты еще работаешь?

– Могу задать тебе тот же вопрос, – сказал я, подняв голову. – Удалось найти Джона Харриса?

– А, неуловимого Джона Харриса, бывшего вышибалу в «Аркадии»! Да, я его нашла, – она преувеличенно тяжело вздохнула, – в конце концов!

– И что?

Она подошла и уселась за свой стол, который располагался рядом с моим.

– Я думаю, он не тот, кто нам нужен.

– Почему?

– Потому что последние десять дней провел в больнице. Он работал охранником ночной стоянки в одном заведении в Клэпхэме и угодил под какую-то перестрелку.

– Ты добралась до южного Лондона!

– Да, вот уж где настоящая бандитская страна, – добавила она, подмигнув мне. – Так вот, он схлопотал пулю в живот, которая вылетела наружу и врезалась в стеклянный солнечный коллектор. Это произошло за три дня до смерти Шона Мэттьюза. Таким образом, день прошел бесполезно. Я целых четыре часа угрохала на то, чтобы получить эту информацию, а могла бы позагорать в парке.

Я чуть не признался, что с удовольствием полюбовался бы ее фигуркой в купальнике, но ограничился стандартной фразой:

– Да, Тина, иногда страшно не везет.

Она сняла жакетку и повернулась к компьютеру.

– А как у тебя прошел день?

Я усмехнулся:

– С уверенностью могу сказать, еще хуже, чем у тебя.

Я поведал ей о неудачах, преследовавших нас с Беррином с самого утра. Когда я рассказывал о медленном танце Беррина с трупом Макбрайда, она засмеялась, но в конце ее взгляд стал теплым и сочувственным.

– Черт, Джон, и зачем ты в это полез? Надо же, вздумал допрашивать Нила Вэймена!

Я со вздохом покачал головой:

– Да, знаю, это было глупо. Понимаешь, сегодня утром я как раз думал о том, как по-детски Беррин обращается с людьми, но сам оказался куда наивнее его. Я действительно рассчитывал застать Вэймена врасплох, но в результате ничего не достиг, разве только насторожил его, дав ему понять, будто мне кое-что известно. И наверняка он успел предпринять кое-какие шаги чтобы отвести от себя подозрения.

– Ты старался сделать как лучше. – Тина подбадривающе улыбнулась мне. – А из наших не каждый решился бы на это.

– Да, только никакого толку, – жалея себя, пробормотал я.

– Так что, по-твоему, произошло? Расскажи мне свою версию связи между Мэттьюзом и Макбрайдом.

Весь день я над этим раздумывал, но не пришел ни к чему определенному.

– Не знаю, Тина. Я предполагаю, что Джин Тэннер была любовницей Нила Вэймена и потихоньку от него встречалась с Мэттьюзом. Вэймен узнал об этом и приказал убить Мэттьюза.

– А как насчет Макбрайда?

– Вот здесь все как-то неясно. По словам соседей, Макбрайд частенько заходил к Джин, может, между ними тоже были любовные отношения.

– То есть все они были ее любовниками? Во дает!

Я пожал плечами:

– Похоже, что так.

– И ты думаешь, Вэймену стало известно и про Макбрайда?

Я беспомощно развел руками:

– Понятия не имею.

– Видишь ли, получается какое-то странное совпадение. За одну неделю он убивает двух своих соперников. И все из-за женщины, которая не так уж хороша собой, верно?

– Знаешь пословицу? Любовь слепа.

– Но не до такой же степени.

– Кажется, у меня еще не было такого сложного дела об убийстве. Буквально ни одной серьезной зацепки. Понимаешь? Во всей этой истории логики нет. Возьми хоть Фаулера. Если он не имеет отношения к убийству Мэттьюза, то почему исчез?

Мы долго молчали, так ничего и не придумав. – Понимаешь, – наконец сказал я, – я сегодня так устал, что больше не в состоянии шевелить мозгами.

– Может, пойдем куда-нибудь выпить пива? Заканчивай свои дела.

Я не долго раздумывал над ее предложением. Работа могла подождать.

– Почему бы и нет? С удовольствием пропущу кружечку холодного пива.

Мы пошли за угол, в «Бродячий волк», и я заказал первые порции: пинту «Прайда» для нее и пинту «Фостера» для себя. Вот еще одна черта, которая мне нравилась в Бойд: в ней не было ни малейшего жеманства. Хоть она и была выпускницей колледжа, как Беррин, но при этом оставалась своим парнем. В пабе в этот час было тихо и почти пусто: большинство посетителей, уже отяжелевших от пива, сидели снаружи, поэтому мы выбрали себе столик подальше от косых лучей вечернего солнца, бьющих в окна, и болтали, наслаждаясь тем, что рабочий день закончен и спешить нам некуда. Она заказала еще по порции пива, и я почувствовал, что мне очень нравится вот так сидеть с ней. Она была хорошим товарищем и тоже одинока. Я даже подумал, не сделать ли мне исключение из собственного запрета на какой бы то ни было флирт на службе. Я поставил это себе за правило после одной любовной связи с женщиной-констеблем десять лет назад, когда Рэйчел была еще крошечным ребенком, а у меня вдруг возникло назойливое стремление испробовать что-нибудь новое. Но та история кончилась ужасно. Девушка потребовала, чтобы я сделал выбор между ней и Кэти, и я выбрал Кэти. Отношения между мной и той девушкой, как и атмосфера в участке, где все были в курсе наших любовных приключений, угнетали меня еще целый год, пока она не попросила перевода в другое место и ей пошли навстречу, к моему огромному облегчению. Сейчас я не женат, но я по-прежнему считал необходимым придерживаться этого правила, слишком хорошо помня, что значит работать с женщиной, которую ты никогда не хотел бы больше увидеть.

Поэтому, когда Бойд спросила, не хочу ли я где-нибудь перехватить карри, меня раздирали сомнения. Но, вспомнив о мрачных событиях предыдущего вечера и одиноком торчании перед телевизором, я решил, что жизнь слишком коротка и не стоит отказываться от ее предложений. Бойд позвала меня в ее любимое кафе недалеко от станции метро «Кингс-Кросс», и, хотя я предпочитал европейскую обстановку Аппер-стрит сомнительному району в конце Юстон-роуд, я не стал возражать. Справедливости ради должен сказать, мне даже понравился ее выбор. Еда была отличной, видимо, благодаря местонахождению кафе, и я чувствовал себя раскованным и беспечным, чего давно уже не испытывал в обществе женщины.

Когда официанты убрали со стола, я рассказал Тине о реакции Каппера на мое упоминание о «Райских девушках».

– Как по-твоему, уж не заходит ли он туда расслабиться? Определенно он не впервые слышал название этого борделя.

Она скорчила гримаску.

– Лично меня это не удивило бы. Он из тех мужчин, кто посещает подобные заведения. У него вид извращенца, ты не находишь? Как у тех мужчин, которые ходят в бордели подглядывать за актом в дырочку. Уверена, он заставляет девочек стегать себя розгами.

Я засмеялся:

– И ты говоришь это про своего босса! Страшно представить, что ты думаешь про меня!

– О, куда хуже. Намного хуже.

– Не сомневаюсь. Но могу с полной определенностью заявить: меня никто не стегал и не стегает розгами. Даже моя мама была против телесного наказания.

– Все когда-нибудь происходит в первый раз, – застенчиво улыбнулась Тина.

Она явно кокетничала со мной, и я не знал, насторожиться мне или обрадоваться.

Она достала из сумочки пачку сигарет.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Милости прошу.

Я смотрел, как она щелкает зажигалкой и затягивается, и вспомнил даже спустя год воздержания от табака, как приятно закурить после вкусной и сытной еды.

– Нужно иметь в виду, – сказала она, выпуская струйку дыма, – если Каппер посещал или по-прежнему является клиентом этого заведения, то он может знать Фаулера.

– Я уже думал об этом, но не очень рассчитываю на такое совпадение. Он слишком хитрый и наверняка ходит туда украдкой.

– Верно, – согласилась она, затягиваясь. (Просто поразительно, как элегантно иногда выглядит курящая женщина!) – Но из-за этого он может оказаться в компрометирующем положении. Если кто-нибудь узнает, что он коп, это могут использовать против него. А вдруг кто-то тоже хочет найти Фаулера?

– И кто, ты думаешь, это может быть?

– Бог его знает, – пожала она плечами.

Я задумчиво покачал головой, уж слишком все это было сложно.

– Нет, скорее всего он обычный извращенец.

Она выпустила вверх струйку дыма.

– Я тоже так считаю, но ведь люди меняются? Может, стоит понаблюдать за ним.

Я кивнул, думая, как странно, когда болтаешь с другим копом, пусть это даже симпатичная женщина, в конце концов все сводится к разговорам о работе. А сегодня мне хотелось о ней забыть. Я надеялся побеседовать о самой Тине, узнать, чем она интересуется, чем восхищается, что она ищет в мужчинах, а главное, действительно ли она кокетничает со мной.

Но момент был упущен, и вскоре она потушила сигарету в пепельнице и заметила, что ей пора уходить. Мы пополам заплатили по счету и вышли на улицу. Было уже очень поздно, и обитающие в «Кингс-Кросс» преступники с наступлением темноты выползли из своих щелей и осматривались в поисках клиентов и жертв. Я предложил Тине вдвоем нанять такси, но она заявила, будто прекрасно доберется домой и на метро.

– Не забывай, Джон, я все-таки офицер полиции, – на прощание произнесла она.

– Не стоит говорить это так громко.

– И не надо идти дальше. – Она улыбнулась. – Послушай, мы с тобой приятно провели время, верно? Нужно будет как-нибудь повторить.

Я кивнул.

– Обязательно.

Мы слегка смутились, хотели было попрощаться за руку, но не решились, и тогда она просто сказала: «До свидания» – и направилась к станции метро, а я стал оглядываться в поисках такси, чтобы вернуться на Тафнел-парк.

Я все думал: нужно было ее поцеловать или каким-то другим способом дать ей понять, что она меня интересует, но, с другой стороны, какое-то чувство подсказывало мне, это маленькое огорчение может спасти меня от большего разочарования в дальнейшем.

Айверсон

– Ну и как же ты познакомился со своей бывшей женой? – спросила Элейн.

Было воскресное утро, мы сидели обнаженными в ее кровати и пили кофе. Часы на столике показывали половину одиннадцатого, правой рукой Элейн поглаживала меня по бедру, словно подавая надежду, что она еще не скоро меня выгонит.

– Я работал в фирме, которая занималась производством и установкой в домах стеклопакетов.

Элейн рассмеялась:

– Хотелось бы мне тебя видеть!

– Это случилось сразу после того, как я уволился из армии. Если честно, то работа у меня была ерундовая. Нас учили всяким приемам, чтобы заинтересовать клиента и заставить его заполнить бланк заказа, но я просто возил эти стеклопакеты с места на место. Понимаешь, некоторые загорались идеей поменять рамы, кто-то плевал на это новшество, а я их не очень-то и уговаривал. Так вот, моя бывшая жена работала секретаршей в фирме, и почему-то я ей понравился.

– Что ж, ты же симпатичный, Макс.

– Спасибо на добром слове.

– Не стоит.

– Ну, мало-помалу мы стали с ней встречаться и в конце концов поженились. Бог его знает, как это получилось. Мне кажется, мы не любили друг друга по-настоящему, просто это вышло само собой. Но долго это не продлилось. На медовый месяц мы поехали на Майорку, и там, представляешь, каждый день шли Дожди. Как-то раз, когда я что-то сказал о ее матери, она прямо взбесилась, и с тех пор все пошло под откос. Думаю, нам удалось с ней более или менее нормально пожить не больше четырех месяцев. А тут еще меня уволили из фирмы, и она восприняла это тяжелее меня. Я-то даже обрадовался увольнению, но для нее это оказалось вопросом чести. Она стыдилась перед сослуживцами, что ее муж не сумел справиться с такой ерундовой работой, и не уставала мне твердить об этом. В конце концов я понял, что мы все равно с ней не поладим и вполне можно пойти на разрыв. Поэтому в один прекрасный день, когда она была на работе, я собрал свои нехитрые пожитки и ушел. С тех пор я виделся с ней только один раз, в суде, когда нас разводили. Ей присудили половину моего имущества, что означало – ровно ничего. А я вернул себе свободу. Мне кажется, это была справедливая сделка.

– А как тебя угодило попасть в наемники?

– Мой партнер Джо уже занимался этим делом пару лет. Он работал в фирме, ищущей людей с военным опытом и направляющей их во всякие горячие точки. Я позвонил ему, он связал меня со своим боссом, и через три дня я уже летел на самолете в Сьерра-Леоне.

– А где это?

– В такой дыре, куда тебе не захочется ехать. У черта на куличках, в Африке. И знаешь, нужно побывать в этих диких местах, чтобы поверить: они действительно существуют. Я провел там всего четыре месяца, но счет потерял искалеченным трупам, которые мне довелось увидеть за каких-нибудь четыре дня. Мы работали на правительство, точнее, на людей, выдававших себя за правительство. По правде говоря, это была просто кучка военнослужащих сержантского состава, устроивших путч и скинувших предыдущего президента, большинство из них не могли руководить и баней, а не то что целой страной. Предполагалось, что мы будем помогать местной армии охранять территорию вокруг столицы и отбить алмазные копи у повстанцев из революционного объединенного фронта.

– А против кого эти повстанцы выступали?

Я усмехнулся наивности ее вопроса:

– Против любого, кто хотел отнять у них копи. В этом и заключалась вся их радикальность. Они, конечно, заявляли будто все это ради установления в стране свободы и демократии, но на деле думали только о том, чтобы набить себе карманы. В основном все эти локальные войны ведутся из-за денег из-за прибыли. У одних есть деньги и алмазы, а другие хотят забрать их себе. Вместо того чтобы сесть за стол переговоров и выработать соглашение, они достают оружие и начинают стрелять друг в друга.

– А ты кого-нибудь убивал? – спокойно спросила она, доставая пачку сигарет и предлагая мне.

Я взял сигарету и подождал, пока она даст мне огонька.

– А если и так? – ответил я, надеясь, что она не из тех женщин, кого могли покоробить рассказы нового любовника о том, как он убивал и калечил людей.

Взглянув мне в глаза, она пожала плечами:

– Но ведь это была твоя работа, верно? Ты этому и учился. Впрочем, какая разница.

Значит, мои истории ее не задевали.

Я откинулся на подушку и затянулся сигаретой, а ее пальцы пощекотали волоски у меня внизу живота. Похоже, она опять возбудилась. Она была какой-то ненасытной.

– Мне довольно часто приходилось стрелять в людей, и я видел, как многие из них падали, но не могу сказать наверняка, что именно от моей пули. Рядом со мной сражалось множество других. Думаю, пару противников я все-таки выбил. И не горжусь этим.

– Вместе с тем и не винишь себя. Иногда ведь вопрос стоит так: ты или они, верно? – Уголком глаза я видел, что она смотрит на меня.

– Верно. Я вообще ни о чем не жалею. Я стрелял в людей, которые стреляли в меня. Я никогда не убивал намеренно, хотя думаю, они того заслуживали по той или иной причине. Ангелами их никак нельзя было назвать, ни повстанцев из Сьерра-Леоне, ни тех, с кем мне приходилось сталкиваться во время службы.

– А где еще ты побывал?

– Полгода я служил в Конго, три месяца – в Колумбии и несколько недель в Либерии.

– Ну и как, тебе было интересно?

– Не очень. По большей части мы продирались сквозь джунгли, нас постоянно атаковали целые полчища жутких насекомых, и нам грозила опасность подцепить какую-нибудь тропическую болезнь. Самым захватывающим было участие в военных операциях, но это происходило не так уж часто.

– И все-таки это кажется интереснее, чем то, как зарабатывает на жизнь большинство людей.

– Во всяком случае, интереснее, чем продавать стеклопакеты. Меня привлекала возможность применить свои знания и опыт в реальной ситуации, но реальность оказалась гораздо прозаичнее, чем я ожидал.

– Так всегда и бывает, Макс. Неужели ты еще этого не понял?

– Пожалуй, ты права, но дело в том, что и деньги оказались не такие уж большие. Все думают, наемники гребут деньги лопатой, но ничего подобного. Особенно принимая во внимание огромный риск. Джо тоже так считал, поэтому мы и решили основать свою компанию.

– И как она называется?

– Это не я придумал, честно, а он.

Она улыбнулась:

– Ладно уж, говори.

– «Тайгер солюшн».

Она громко расхохоталась:

– Что за дурацкое название?

– Верно, дурацкое, но его предложил Джо, а я не мог придумать ничего лучше, поэтому не стал с ним спорить.

– Ну, Макс, да любое название было бы лучше, чем это. Но все равно, так какое же решение вопроса предлагает ваш тигр?

– Я не знаю.

– Наверное, страшное?

Она продолжала смеяться, и я запустил в нее подушкой. Она пролетела мимо и упала на пол с другой стороны кровати.

– Если тебе доведется встретиться с Джо, можешь поговорить с ним насчет названия. Клянусь, я к этому не имею отношения.

Мы немного помолчали, и хотя мне не очень хотелось заводить этот разговор, но избегать его не было смысла.

– Послушай, Джо дал мне денег, чтобы я смог на время уехать из города, их хватит на какой-то период. Надеюсь, завтра я могу освободить тебя от своего общества.

– Можешь пока не уезжать, Макс, – улыбнулась она. – Твое общество меня устраивает.

– Очень приятно это слышать, но ты и так уже сделала для меня достаточно много. Не можем же мы все время так жить Мне нужно наконец выйти из дома и глотнуть свежего воздуха не то я сойду с ума.

Она положила руку мне на плечо.

– Уйдешь, когда захочешь, но не раньше. Я тебя не гоню Поверь, ты не доставляешь мне никаких проблем.

Что ж, возразить мне было нечего, жизнь здесь казалась нормальной, если не роскошной. Поэтому я одарил ее благодарной улыбкой и согласился остаться еще на пару дней. Тут в коридоре зазвонил телефон, и она соскочила с кровати. Я смотрел ей вслед и любовался тем, как соблазнительно покачиваются ее крутые ягодицы. На левой у нее была красная татуировка, изображающая маленького чертенка с трезубцем, который смеялся, когда она двигалась. Я тоже улыбнулся.

Вернувшись, она сказала, что звонили из клуба.

– Вечером придется идти на работу.

Она снова забралась в постель, прикурила две сигареты и одну протянула мне. Здорово я устроился. Прекрасная обнаженная женщина закуривает для меня сигарету.

– Опять? Они что, ничего не слышали про закон о труде? Тебе же нужно время от времени отдыхать. А ты не можешь взять больничный?

Я вспомнил, как тоскливо и скучно мне было накануне ночью. Почему-то у Элейн не стояла спутниковая антенна, поэтому выбор программ телевидения был очень ограниченный. Самой пристойной оказалась передача «Знаменитые звезды их глазами», если можно было назвать пристойным выступление какой-то девицы из «Жителей Ист-Энда», [12]12
  «Мыльная опера» о любви.


[Закрыть]которая буквально изуродовала любимую песню моей мамы из репертуара Пэтси Клайн. Мне не хотелось снова подвергаться таким испытаниям.

– Ты же знаешь, Макс, сейчас неподходящий момент для выходного. Может, через пару деньков.

– А что такого может произойти в «Аркадии»? Особенно теперь, когда Фаулер уже не вернется.

– Там очень тревожная атмосфера, тем более что все, кроме нас с тобой и тех, кто его убил, думают, он вот-вот вернется.

– А Хольцы уже появлялись?

– Нет, и вряд ли появятся, пока там околачивается полиция и допрашивает всех об отравленном швейцаре.

– Но рано или поздно им придется высунуть нос. Эти парни не из тех, кто упустит из рук такой лакомый кусочек, как «Аркадия». Поэтому скоро ты с ними столкнешься и тогда берегись.

Она села и холодно посмотрела на меня, как будто это мне нужно было беречься.

– Приятно видеть, как ты обо мне заботишься, Макс, в самом деле приятно. Но можешь за меня не волноваться. Я знаю, что делаю.

Элейн была вспыльчивой и упрямой, и я не стая с ней спорить, однако она не очень меня убедила. Я почему-то вспомнил, как в Сьерра-Леоне американский командир соседнего с нами наемного подразделения произнес точно такую же фразу, отправляясь в одиночестве на разведку недалеко от алмазных копей Бо, и не вернулся.

Выяснилось, что его попросту сожрали патрульные революционного объединенного фронта.

Погода была слишком хорошей, чтобы торчать дома, тем более я уже двое суток не покидал квартиру Элейн. Джо был прав: вероятно, я не так уж интересовал Старину Билла. [13]13
  Прозвище полицейских.


[Закрыть]Да, я избил двух копов, плюс одного по моей вине случайно обдали струей мочи, но ведь с ними постоянно случаются такие мелкие неприятности. Копам частенько достается во время несения службы. они как солдаты – на то и работают в полиции, участвуют во всяких опасных операциях и вес такое. Может, они и хотели бы меня схватить, но вряд ли ради этого подняли в воздух вертолеты и расклеили повсюду объявления о моем розыске, поэтому днем мы с Элейн вышли пройтись по Клеркенуэлл рука об руку как настоящие влюбленные, наслаждаясь солнцем, теплом и городом, словно какие-нибудь туристы.

Возвращаясь домой, мы остановились у итальянского магазинчика, и я накупил разных продуктов: анчоусы, маслины, пучок орегано, банку итальянских томатов и, самое главное, упаковку из шести бутылок «Перони». На кухне у Элейн я нашел спагетти и после того, как мы немного покувыркались в постели, приготовил нам пасту «Путтанеска» по рецепту, которому меня научила бывшая жена в один из тех редких случаев, когда мы с ней разговаривали. Это целая гора спагетти с ужасно острым соусом. Коварные итальянские жены готовят для своих мужей это блюдо, так как кажется, что оно готовится очень долго, хотя на самом деле занимает всего-то минут двадцать, после чего у них остается еще целый день для развлечений на стороне. Может, таким образом моя бывшая пыталась мне что-то сказать…

Элейн нужно было появиться в клубе в половине десятого, и перед ее уходом я сказал, что чувствовал бы себя спокойнее, если бы она бросила эту работу, – довольно нахально с моей стороны, принимая во внимание то, как мало я ее знал, хотя, если честно, мне стало казаться, будто из нашего знакомства может что-нибудь выйти.

– Ты же очень умная и энергичная, умеешь распоряжаться людьми. Почему бы тебе не подыскать работу в другом месте?

Она остановилась и оглянулась на меня с таким видом, словно говоря: «Не слишком ли ты рано почувствовал себя хозяином, сынок!» На каблуках она была всего на дюйм ниже меня.

– Я слышу тебя, Макс, и я уйду из клуба, но только когда сама найду это нужным. Понял? Я уже достаточно взрослая и в состоянии сама о себе позаботиться. Спасибо тебе за заботу, но прибереги ее для тех, кто в ней действительно нуждается.

После се ухода я принялся за пиво, отчаянно пытаясь найти что-нибудь приличное по телику, но, как всегда, это было пустой тратой времени. В конце концов я остановился на программе, посвященной жизни шимпанзе в африканских джунглях. Она меня увлекла. Обезьяны носились по деревьям, ссорились друг с другом и вообще вели себя очень живо и весело, словно в зоопарке, и я даже начал размышлять о том, какая приятная и беззаботная жизнь у членов этого человекообразного племени, когда все вдруг изменилось. Неподалеку от стана шимпанзе среди деревьев появился дружелюбно выглядевший гиббон, и одна из самок шимпанзе заметила его. И в следующее мгновение вся их банда заорала и завизжала, как одурманенные наркотой фанаты «Миллуолла», и не успел я понять, что к чему, как они бросились за несчастным гиббоном через кусты, к полному восторгу задыхающегося от возбуждения рассказчика.

После полной драматизма пятиминутной погони они загнали беднягу на дерево и там, к моему ужасу, голыми руками стали терзать и рвать его на части, а он только смотрел на них беспомощными и скорбными глазами. Затем они начали пожирать его живым, даже мне стало тошно. Особенно когда я осознал, что весь этот ужас могут видеть малые дети. Подумать только: эти кровожадные хищники являются нашими ближайшими родственниками в мире животных!

Один из шимпанзе нагло уставился на камеру, продолжая жевать здоровый кусок плоти гиббона, и у меня появилось противное ощущение дежа вю. Сидящий поддеревом с видом единственного и полновластного хозяина этого леса, с очень похожим на мерзкую улыбку выражением морды, он напомнил мне предателя Тони.

Может, этот подлец Тони возродился в образе обезьяны.

Тут я выключил телевизор, не имея желания и дальше играть в гляделки со знакомым на вид шимпанзе, и открыл новую бутылку «Перони». Я вдруг подумал, как бы провел тот злополучный вечер, если бы отказался работать на Фаулера. Сидел бы, наверное, дома и смотрел бы по телику что-нибудь приятное. Да, мне было бы куда легче и проще, но вместе с тем – и скучнее. А иногда это похуже, чем влипнуть в какую-нибудь проблему.