Текст книги "Обмен убийствами"

Автор книги: Саймон Керник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Я вспомнил о точно таком же заявлении Нила Вэймена. Иногда это заставляет меня задуматься: неужели они и в самом деле считают себя таковыми?

– Мы с благодарностью примем любые сведения, которые вы сможете нам предоставить, и, как я сказал, сэр, это не займет у вас много времени.

– А что за расследование вы ведете?

– Расследование убийства.

– Хорошо. Сегодня днем у меня деловая встреча в Уэст-Энде но потом я буду свободен. Приходите ко мне в офис в пять вечера. Полагаю, вы знаете адрес?

– Да, сэр. Очень вам благодарен.

Леппел что-то проворчал и отключил связь.

Офис «Советов по безопасности» находился в великолепном здании по дороге от Лондон-Уолл. Я нажал кнопку звонка рядом с блестящей медной табличкой с названием и логотипом компании, и нас с Беррином без предварительных расспросов впустили в дверь. Мы поднялись на лифте на шестой этаж, где нас уже ждал Мартин Леппел, невысокий, но статный мужчина с горбинкой на носу и с пронзительными синими глазами на загорелом лице. На нем была рубашка с коротким рукавом и с галстуком вроде военного. Он кивком поприветствовал нас, и мы обменялись рукопожатием.

Затем, открыв застекленную дверь с эмблемой фирмы, он провел нас в небольшую пустующую приемную (Леппел пояснил, что у его секретаря выходной), откуда мы прошли в его просторный кабинете окнами, выходящими на улицу. Стены украшали фотографии мужчин в военной форме, в том числе один крупный снимок самого Леппела в офицерском мундире и с саблей. Человек на фотографии определенно обладал серьезным военным опытом.

Леппел уселся за внушительный, безупречно чистый стол и пригласил нас занять два кресла напротив. Он не предложил нам выпить.

– Итак, джентльмены, что я могу для вас сделать? – сразу перешел он к делу.

– Мы хотели бы получить информацию относительно участия «Международных контрактов» в боснийском конфликте.

– Могу я спросить, почему вас интересуют эти сведения?

– Мы занимаемся расследованием одного убийства и предполагаем, что некто из бывших сотрудников компании, в то время работавших в Боснии, сможет пролить свет на некоторые моменты, которые не совсем нам ясны.

– А именно?

– К сожалению, пока не могу вам сказать, сэр.

– Что ж, со своей стороны, я, к сожалению, не был в Боснии. И за свою жизнь не посетил ни одну из республик бывшей Югославии.

Я так и знал, что разговор будет непростым.

– Но вы руководили этой компанией, сэр, поэтому мы к вам и пришли. И я уже говорил по телефону, это не займет много времени.

– А что вы хотите узнать?

– Как долго компания принимала участие в боснийском конфликте?

– Наш первый контракт был заключен в октябре девяносто третьего, когда стало ясно, что Запад намерен оставаться в стороне и безразлично смотреть на жестокое обращение с мусульманским населением Боснии. Контракт предусматривал обучение солдат армии БМА.

– Какой армии?

– Боснийской мусульманской армии. Контракт оказался удачным, поэтому мы заключили еще несколько. Мы действовали до вступления в силу Дейтонского мирного договора в декабре девяносто пятого года.

– До меня дошли предположения, что некоторые из ваших сотрудников остались на территории Боснии и после этого.

– Эти предположения ошибочны, – холодно заявил Леппел. – На территории, помимо наших людей, находились и наемники, оказывавшие услуги, подобные нашим, хотя и более низкого качества. Именно они и остались в стране после перемирия. Как только вступил в действие Дейтонский договор, наши контракты были прерваны и мы уехали.

– Вы можете сказать, кто финансировал работу, которую ваша компания выполняла в Боснии?

– Газетчики писали, будто нам помогали деньгами группировки фанатиков, но это неверно. Однако поскольку у нас конфиденциальные отношения с партнерами по бизнесу, будь то «Контракты» или «Советы», я не могу это комментировать.

Я кивнул:

– Что ж, понятно. Не припомните ли вы общее количество ваших сотрудников, побывавших в Боснии за эти два года?

Леппел задумался, как будто подсчитывал в уме.

– Я бы сказал, человек сорок, может, чуть больше. Босния была самой крупной операцией «Контрактов».

– Я понимаю, мистер Леппел, что вы сами не посещали страну, но не знаете ли вы, кто из ваших людей был связан с так называемыми моджахедами, борцами за исламский фундаментализм, которые в это время тоже сражались в этом регионе?

– Да, я знаю, что они там находились, но, по моим сведениям, никто из наших сотрудников не поддерживал с ними связь. Вы не должны забывать: эти фундаменталисты ненавидят всех европейцев, считая их неверными. Некоторые из них даже были связаны с Усамой бен Ладеном, поэтому они никогда не общались с нашими людьми, хотя формально мы находились на одной стороне. Могу я поинтересоваться, к чему ведут эти вопросы?

– Мы только пытаемся создать себе представление, сэр. – Я достал из кармана фотографию Мерриуэзера и военного, встал и показал ее Леппелу. – Вам знаком человек слева?

Не глядя на меня, он медленно кивнул:

– Да, это Тони Фрэнкс.

Это имя, как и лицо солдата, тоже показалось мне знакомым, но я все равно не мог вспомнить, откуда я мог его знать.

– А того, кто рядом с ним?

Он опять кивнул:

– Фамилия его Мерриуэзер, а вот имя забыл.

– Джек, – подсказал Беррин.

– Да, да, Джек, правильно!

– Эта фотография из «Шпигеля».

– Я знаю.

– Статья написана на немецком, и мы ждем, когда сделают перевод. А вы не подскажете, о чем она?

– Это была клевета. Я едва не возбудил против них судебное дело.

– О чем в ней говорилось?

– В ней утверждалось, будто консультанты «Международных контрактов», которых они называли наемниками, принимали участие в поставках наркотиков через Боснию в Западную Европу. Они не привели ни единого неопровержимого доказательства, только поместили вот эту фотографию, но все равно испортили репутацию организации и множества людей, служивших в ней, каковые, что бы там ни говорили, оказывали очень важную помощь. Как только эта статья вышла в свет, у меня начались проблемы. На нас сразу набросился Скотленд-Ярд, начал обо всем расспрашивать, и нам пришлось прервать снабжение нашего клиента. Вот почему я не очень-то охотно готов вам помогать.

– Я вас понимаю, сэр, но еще раз заверяю, у меня нет намерения заниматься расследованием деятельности вашей компании или вас лично, меня интересует только раскрытие убийства. Леппел внимательно посмотрел на меня, словно раздумывая, можно ли мне верить. В ответ я устремил на него бесстрастный взгляд, поняв, что переиграл этого лицемерного негодяя.

– Как я уже сказал, они не упоминали никаких имен, но заявили, будто наши консультанты были партнерами крупных фигур среди организованной преступности в Британии и пользовались конвоем Объединенных Наций для доставки контрабанды в Западную Европу. Но у них не было никаких доказательств.

– А если честно, мистер Леппел, вы не думаете, что один-два ваших служащих могли быть связанными с руководителями преступных группировок?

– Это фото было сделано почти через два года после того, как мы свернули свою деятельность в Боснии. Судя по фотографии, по меньшей мере Тони Фрэнкс сотрудничал с ними, а может, и еще кто-то, но это была исключительно их инициатива. Лично я ничего об этом не знал, пока не появилась эта статья.

Я кивнул, размышляя, правдив ли Леппел. Он говорил с искренним возмущением, и все же трудно было судить наверняка.

– Вы знаете, где сейчас находится Тони Фрэнкс?

– Когда я слышал о нем в последний раз, он работал в компании под названием «Тайгер солюшн», которая принадлежит двум бывшим сотрудникам «Контрактов».

«Тайгер солюшн»! Мы опять возвращались к ним.

– Вы можете назвать нам их имена? – Я хотел получить подтверждение.

– Один из них – Джо Риггс, а второй – Макс Айверсон.

– Вы не в курсе, они как-то связаны с Джеком Мерриуэзером или с кем-то из его сообщников?

– Нет, насколько я знаю, нет.

– У вас есть где-нибудь список служащих «Контрактов» которые находились в Боснии?

Он вздохнул:

– Я так и думал, что вы про него спросите. Нет, его у меня нет.

– Но не могли бы вы нарыть его для нас?

Он снова вздохнул:

– Это означает, что придется проверить все давние дела компании, но я, конечно, могу, как вы выразились, нарыть эти данные. Хотя это займет довольно много времени.

– Я буду вам чрезвычайно признателен, сэр, если вы предоставите нам полный список. Это очень поможет в раскрытии нашего дела.

– Я посмотрю, что у меня получится.

Я встал, а за мной и Беррин.

– Благодарю вас, мистер Леппел. – Я протянул ему руку. – И спасибо, что вы уделили нам время.

Леппел коротко пожал мне руку.

– С вами было намного приятнее иметь дело, чем с теми полицейскими, которые приходили до вас.

– Приятно это слышать.

– Если будете разговаривать с Тони, передайте ему от меня привет, не возражаете? – сказал он, провожая нас к лифту.

Я пообещал это сделать.

– Значит, у вас с ним были нормальные отношения?

–  Онбыл хорошим товарищем и превосходным профессионалом. С такими людьми приятно иметь дело.

Выйдя из здания, я посмотрел на часы. Было двадцать минут пятого. Улицы Сити уже заполнились нарядно одетыми служащими, словно муравьями, снующими в обе стороны с крайне озабоченным видом.

– Сержант, значит, вы считаете, этот тип, Тони Фрэнкс, имеет отношение к убийству Мэттьюза? – спросил Беррин, когда мы направлялись к станции метро «Мургейт».

– Он связан с Хольцами, хотя и не напрямую, и опять же косвенно связан со змеиным ядом. Не так уж много, но хоть что-то. А тебе его имя ничего не говорит?

– Нет, я о нем ни разу не слышал. А вам?

– Мне оно знакомо, но никак не могу вспомнить откуда.

– Он ведь работал в «Тайгер солюшн», верно?

– Да, эта фирма постоянно всплывает в разговорах. Придется еще раз навестить Джо Ригтса, но, мне кажется, лучше это сделать через день-два. Хорошо бы иметь хоть какие-то доказательства, чтобы нажать на него, а сейчас у нас их не так уж много.

– Но все-таки мы уже немного продвинулись. – В первый раз в его голосе не прозвучало тоскливой безнадежности.

Вход на станцию метро был перекрыт охраной, а уличное движение почти остановлено. Я набрал по мобильному номер Малика, но тот не ответил, поэтому я послал ему SMS с просьбой срочно перезвонить. Я намеревался вернуться в участок, но к тому моменту, когда мы с Беррином дошли до Олд-стрит, было уже без двадцати шесть, поэтому идти на работу не стоило, и мы с ним попрощались.

Но, возвращаясь домой на метро, обливаясь потом от духоты, я никак не мог выбросить из головы имя Тони Фрэнкса. Оно так тревожило меня, что я вышел и поспешил в участок, надеясь успокоиться, когда удовлетворю свое любопытство.

Как обычно, наша комната была пуста, и это меня очень устраивало. Я включил компьютер и, пока он разогревался, приготовил себе чашку кофе, после чего вошел в базу данных на преступников. Затем набрал имя: Фрэнкс Энтони.

Только один человек с этим именем.

Я открыл файл, и на экране появилось фото симпатичного молодого человека с короткими черными волосами и со спокойным, чуть насмешливым выражением лица. Это был тот самый военный, который красовался на снимке рядом с Джеки Слэпом. Согласно данным базы, в декабре 1997-го он был арестован по подозрению в поставках в страну наркотиков, но отпущен без предъявления обвинения. Он ни разу не был осужден и не привлекался по другим правонарушениям.

Я всматривался в его фото, изо всех сил стараясь вспомнить, почему мне знакомо его лицо. Кажется, я допрашивал его по какому-то делу. И сравнительно недавно. Преступление было серьезным, но Фрэнкс не был в числе подозреваемых. Он с готовностью отвечал на все вопросы, и в его тоне звучала озабоченность. Я вспомнил, что он произвел на меня приятное впечатление. Он еще говорил, будто работает охранником. И однажды был телохранителем Джери Холлиуэлл.

А потом вдруг все прояснилось в памяти, и я растерялся: никак не мог понять, что это могло значить. Я разговаривал с ним у него дома, так как Тони Фрэнкс жил на той самой улице, где несколько месяцев назад в холодное и сумрачное февральское утро в последний раз видели живым тринадцатилетнего разносчика газет Роберта Джонса.

Айверсон

– Значит, ты так ничего мне и не скажешь? – спросил Джонни, как будто я мог передумать.

– Пока ничего.

Я натянул шапку поглубже и перебрался на пассажирское сиденье красного фургона «мерседеса», в котором мы собирались отвезти Криса Хольца за две мили от «Райских девушек» в Финчли, в домик, накануне арендованный Джо, туда, где мы сменим машины. Джонни уселся за руль и двинулся вперед по Сити-роуд.

– Надеюсь, у меня не будет проблем из-за этого дела, Макс. Ты знаешь, я предпочитаю держаться от неприятностей подальше.

– Как и я, Джонни, и тебе стоило бы об этом помнить, когда из-за твоей рекомендации меня едва не убили.

– Дай мне хоть Скуби.

– Что?!

– Скуби-Ду, то бишь намек. Просто, чтобы я имел представление. Это что-то незаконное?

– Я попросил тебя угнать две машины, которые в конце дела будут сожжены. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, это чертовски неприятно.

– Только не волнуйся.

– А куда мы едем?

– Нужно кое-кого забрать в Масуэлл-Хилл. – Я назвал адрес и шоссе, проходившее рядом. – Знаешь, как туда добраться?

– Конечно. – В половине десятого вечера первого рабочего дня недели улицы были пустынны, накрапывал небольшой дождик. – Значит, после сегодняшнего вечера я вам уже не понадоблюсь?

– Да, если все пойдет по плану, но не очень на это рассчитывай. Это может занять какое-то время.

Больше мы не разговаривали. Джонни по-прежнему выглядел взволнованным и беспокойным, но внимания не терял, и через пятнадцать минут мы остановились у довольно старого кирпичного дома, где жил Джо. Я позвонил ему по мобильному, и через пару минут на улицу вышли Джо, Таггер Льюис и Майк Калински. Таггер был в костюме, тогда как Джо и Калински облачились в комбинезоны кочегаров, и у обоих на плечах висели сумки с инструментами. Таггер подошел к моей дверце, а остальные сразу направились к задней дверце фургона и забрались внутрь. Я выбрался из машины и впустил в салон Таггера.

Затем познакомил его с Джонни.

– Какое-то время вам придется работать вместе. Джонни, исполняй приказы Таггера.

– Постой, Макс, я думал…

– Я сяду сзади. Так мы привлечем к себе меньше внимания.

Я дал Джонни адрес «Райских девушек», захлопнул дверцу и уселся рядом с Джо и Калински. Джо два раза стукнул в стенку, которая отделяла нас от водителя, и Джонни тронул с места.

Минут через десять мы остановились, и я услышал, как Таггер заправляет баки. Я взглянул на часы. Двадцать два пятьдесят пять.

* * *

Прошел час, мы сидели в относительной тишине, время т времени до нас приглушенно доносился голос Джонни, о чем-то спрашивающего Таггера, на что тот отвечал с нескрываемым раздражением. Машины лишь изредка проезжали мимо нас Вчера вечером Джо вел слежку за заведением, но Крис не появился. Оставалось только гадать, приедет ли он сегодня, но мы на всякий случай приготовились.

Я посматривал на Калински, который уставился на потолок фургона и курил одну за другой сигареты «Ротманс». Откровенно говоря, не очень-то он мне нравился. Он одевался с броской роскошью, как типичный вор. Когда мы встретились с ним накануне на нем был безукоризненно сшитый костюм с золотыми запонками на манжетах белой рубашки, а на запястье толстые золотые часы фирмы «Ролекс», за которые его убил бы каждый уважающий себя вор. Мне не нравятся люди, строящие из себя важную персону а Калински определенно считал себя таковым. По словам Джо, Калински уверял, будто добыл больше миллиона фунтов вооруженными грабежами и вложениями в наркобизнес. Может, он действительно преуспевал, только плохо, что он этим хвастался. Видно было: он считал себя выше нас, вроде отбросов общества, вынужденных зарабатывать на жизнь настоящей работой, хотя непонятно почему. Подумаешь, вор и наркодилер. Тоже мне король!

Тем не менее, как подчеркнул Джо, он умеет обращаться с оружием, а значит, не пустит его в ход без крайней необходимости, Нам ни к чему устраивать перестрелку в борделе. Все нужно проделать аккуратно и профессионально. Это всегда ведет к успеху. И если Калински не расположен был разговаривать, меня это устраивало. Хватало несмолкаемой болтовни Джонни.

Я уселся поудобнее, приготовившись к долгому ожиданию. Меня это не угнетало, в армии нас прежде всего приучали терпеливо выжидать нужного момента.

Прошел еще час, затем второй. Калински заерзал, потянулся и стал рассказывать нам историю о том, как однажды у него была женщина, обожавшая, чтобы Калински надевал вязаный шлем с прорезями для глаз и лупил ее по заду обрезом, обзывая при этом богатой грязной шлюхой. Кажется, Калински думал, будто это делало его похожим на мачо, но лично мне было бы неприятно, если бы женщина, с которой я сплю, потребовала, чтобы я надел на лицо маску. Хотя я мог понять подружку Калински. Красавцем его нельзя было назвать: изрытым оспинами лицом он походил на лягушку.

Мы с Джо никак не отреагировали на его признание, и, видя, что его сексуальные отношения с представительницей высшего света остались без внимания, он снова погрузился в мрачное молчание. «Вот и хорошо», – с удовлетворением подумал я.

Я слышал, как Джонни заявил, что ему нужно сходить по-маленькому, прямо тебе раскапризничавшийся ребенок. Когда до Таггера дошло, о чем речь, он предложил ему пописать в пустую бутылку из-под минералки, но Джонни наотрез отказался, ответив, что лучше подождет. Голос у него был очень раздраженный.

Без десяти три послышался шум приближающейся машины, я весь напрягся, надеясь, что момент настал. Но сигнала от Таггера не последовало. Это был какой-то другой охотник за развлечениями, приехавший закончить здесь вечер.

В три часа ночи Джонни наконец уступил требованиям природы, и послышалось, как он долго мочится в бутылку.

В пять минут четвертого я сказал Джо, что, пожалуй, на этом можно закончить. Калински пробормотал что-то одобрительное, и задремавший Джо сонно кивнул. Я стукнул в перегородку четыре раза. Джонни включил мотор, и мы медленно двинулись с места.

Я закурил, надеясь, что нам не придется дежурить здесь бог знает сколько ночей. Но ведь в этом-то и смысл охоты. Часы, порой целые дни ожидания, а затем несколько восхитительных мгновений выброса адреналина и возбуждения, которые обрушиваются на тебя внезапно, но зато надолго остаются в памяти, заставляя испытывать гордость.

Вторник,
пятью днями раньше

Гэллен

Я не ездил по этой дороге с тех пор, как несколько месяцев назад открылось дело Роберта. Это была красивая улица, с обеих сторон обсаженная деревьями, с большими стоящими немного в глубине белыми виллами, которая тянулась на север от Лоуэр-Холлоуэй-роуд мимо зеленого парка Хайбери-Филдс. Настоящий оазис тишины в шумном городе. С того места, где я сейчас стоял, глядя вниз по склону в сторону Клеркенуэлла, мне был виден величественный шпиль Юнион-Чэпел на Аппер-стрит, который высился над деревьями, растущими в парке. Рекламы лондонских агентств недвижимости, стремящихся придать довольно унылым жилым комплексам средней руки видимость общины, чтобы продать дома подороже, так и пестрят словом «деревня», но в данном случае это место действительно походило на уютную деревеньку, словно расположенную в центре Глостершира. Даже движение было тихим. Здесь так и пахло большими деньгами.

Именно это послужило еще одной причиной, по которой мне захотелось попристальнее изучить прошлое Тони Фрэнкса. Человек, работающий в охране, не мог позволить себе жить в таком богатом районе. Насколько я помнил, большинство его обитателей были банкирами и адвокатами, людьми с огромными средствами. Кажется, Тони говорил, будто являлся совладельцем фирмы, в которой работал, хотя я точно не помнил, а досье на него этого не подтверждало. В тот раз меня мало интересовал сам Тони Фрэнкс. Преступлений за ним не числилось, следствию он не препятствовал и не входил в число подозреваемых. Мы предполагали, что Роберт был похищен преступником-педофилом, который воспользовался сумрачным утром и пустынной улицей, чтобы совершить преступление. Невысокий и худой Роберт вряд ли смог бы серьезно сопротивляться, если преступник оказался здоровенным верзилой.

Сегодня погода была теплой и солнечной в отличие от тех холодных февральских дней, когда мы совершали обход соседних домов и расспрашивали их обитателей об этом едва ли не самом ужасном преступлении, которым мне пришлось заниматься. Я стоял в том самом месте на Ранмейн-авеню, где в последний раз Роберта видел живым один бухгалтер, направлявшийся на работу. Без пяти семь Роберт шел мимо подъездной дорожки, покоторой выезжал бухгалтер. Тот сразу узнал Роберта, потому что мальчик был в шерстяной шапке с зеленой светоотражающей ленточкой. Мальчик занимался доставкой газет уже полгода, и они часто встречались по утрам. Роберт помахал ему рукой, и бухгалтер тоже ему махнул. Рассказывая об этом, бухгалтер не выдержал и заплакал: его сын был такого же возраста. Я понимал его чувства. Нет ничего ужаснее, чем смерть ребенка, тем более для его родителей. Я тогда решил во что бы то ни стало раскрыть это дело и привести преступника к ответу, и каким же беспомощным я себя чувствовал, когда нам пришлось оставить дело, так как мы не нашли никаких улик.

Трудно поверить, как столь отвратительное преступление могло совершиться в таком тихом и мирном месте, и, на мой взгляд, самое ужасное в работе полицейского – это сознание, что на самом деле человек нигде не может чувствовать себя в безопасности. В свободной стране эти мерзкие негодяи разгуливают, где им заблагорассудится!

Мне хотелось прийти сюда одному. Я объяснил Беррину, будто так будет быстрее. А ему поручил собрать побольше информации о «Международных контрактах» и выбить у Леппела список сотрудников, работавших в Боснии. На самом деле я хотел посетить место, где произошло одно из самых запомнившихся мне нераскрытых преступлений, и как следует поразмыслить о том, что же все-таки случилось в то промозглое серое утро.

Редакция газеты, которую Роберт доставлял жителям этого района, располагалась на Хайбери-гроув, в полумиле от Ранмейн-авеню и примерно на середине его маршрута. Он следовал по этой довольно короткой улице, возвращался назад по соседней Фейрфилд-авеню, после чего по Хайбери-гроув снова приходил в редакцию. Я был уверен, что Роберта схватили именно на Ранмейн-авеню. Даже в то раннее утро на улице время от времени показывались машины и пешеходы. Его обязательно увидел бы кто-нибудь, кроме того бухгалтера. Мальчика трудно было не заметить.

Дом Фрэнкса находился в ста ярдах дальше по улице оттого места, где в последний раз видели Роберта, и газеты ему не доставлялись. Я медленно направился к дому, стараясь вспомнить точно, как шел Роберт, кому приносил газеты, но без особого успеха. С тех пор прошло слишком много времени и совершилось изрядное количество преступлений, история маленько Роберта Джонса уже отошла в прошлое. Конечно, его родители и сестра никогда его не забудут, но даже они со временем все реже думают о нем, а для всех остальных он стал смутным вое поминанием, улыбающимся, вечно юным мальчишкой, лицом на фотографии, время от времени становящимся предметом грустного разговора. Случившееся было не просто трагедией, а несправедливой трагедией. И однажды кто-то непременно заплатит за свое преступление.

Дом Фрэнкса представлял собой пристройку к огромной вилле, расположенной в глубине от дороги, в которой находились не меньше дюжины просторных квартир и имелось два парадных входа с портиками. Двухэтажная пристройка появилась гораздо позже самой виллы, вероятно, в шестидесятых. В отличие от белой виллы стены пристройки были покрашены светло-голубой краской, поэтому она сразу бросалась в глаза. Вообще дом выглядел симпатичным; небольшой, но в отличном состоянии: на обоих этажах окна со стеклопакетами, перед входом небольшая, недавно выложенная плитами подъездная дорожка с маленькой парковкой, на которой с трудом уместились бы две машины. Высокая каменная стена отделяла ее от основной парковочной зоны перед самой виллой, как будто ее жители не желали иметь ничего общего со своим более скромным соседом.

Сегодня на дорожке перед домом Фрэнкса не было машин. Посмотрев сквозь кружевные занавески внутрь, я разглядел чистую, хорошо обставленную комнату без каких-либо признаков жизни. Я позвонил в дверь, но никто не ответил, и тогда я заглянул в почтовый ящик. Он был забит брошюрами, на полу под ним высилась целая груда всякой рекламной ерунды, накопившейся не меньше чем за неделю. Похоже, он уехал.

Я направился к ближайшему портику виллы, там на стене были звонки в три квартиры. Табличка под звонками предупреждала, будто дом оборудован телекамерами, хотя я ни одной не заметил. Мне пришлось долгожать на кнопку домофона, пока наконец ответил женский голос.

– Да? – недовольно прозвучал он.

Я назвался и объяснил, что пришел по расследованию одного дела. Голос сразу утратил враждебные интонации, и хозяйка квартиры открыла мне дверь, пригласила подняться на третий этаж и вышла мне навстречу, одетая в домашний халат и шлепанцы. У женщины, на вид лет тридцати, были короткие светлые волосы и приятное лицо славянского типа. Она не сменила халат на более приличную случаю одежду, очевидно, не желая заставлять меня долго ждать.

– Извините, – сказала она. – Я не поняла, что вы из полиции. Решила, вы что-то продаете.

– Даже не знаю, расценивать ли это как комплимент или наоборот, – усмехнулся я.

Она улыбнулась:

– Признаться, и сама не знаю. Но прошу вас, заходите. Только простите мой вид, я ужасно простудилась. Поэтому и не на работе. – Она громко шмыгнула носом и пропустила меня в квартиру. – Надеюсь, вы пришли не из-за Дэвида, – добавила она, провожая меня в просторную, прекрасно обставленную гостиную.

– А кто такой Дэвид?

– Мой муж.

Я взял стул, а она уселась напротив на диван, плотно сжав колени и запахнув полы халата. И я сразу почувствовал, что могу не опасаться заигрываний с ее стороны.

– Нет, к нему это не имеет отношения. Я здесь в связи с вашим соседом слева, Тони Фрэнксом.

– Ах да, Тони… Симпатичный молодой человек, темноволосый. – У нее был сдержанный голос настоящей леди. Эта женщина определенно училась не в общеобразовательной школе. Понятно, какие люди населяли эту улицу.

Я кивнул:

– Да, ваше описание довольно точное. А вот его снимок. Я достал и протянул ей фотографию.

– Да-да, это он. – Она извинилась и высморкалась в платок, который достала из кармана халата. – А почему он вас интересует? Он сделал что-нибудь плохое?

– Пока не знаю, но возможно.

– Должна заметить, мне показалось это странным.

– Что именно?

– Ну, то, как он выехал из квартиры. Это случилось так неожиданно.

– А когда это произошло?

– Точно сказать не могу. Да самого Тони я и не видела. Hо приблизительно неделю назад подъехал на фургоне какой-то мужчина и вывез вещи.

– А вы видели этого человека раньше?

– Нет, не видела. В тот день я была во дворе, собирала всякую рухлядь для мусорщика и увидела, как этот мужчина грузит вещи в фургон. Обычно я не очень обращаю внимание на то что делается у соседей, – это ведь типично для Лондона, не правда ли? – Я кивнул, подумав: в этом-то, наверное, и кроются причины того, что вокруг происходит так много преступлений. – Но за недавнее время здесь произошло несколько краж со взломом, да вы, наверное, о них знаете, поэтому я спросила, что он делает, и он назвался братом Тони.

– Он так и сказал: «Я брат Тони»?

– Да, именно так, поэтому-то я успокоилась. Он был довольно любезным и дружелюбным и вовсе не уклонялся от разговора, как это сделал бы взломщик. – Она снова высморкалась, предварительно извинившись. – Он сообщил, будто Тони переезжает и он помогает ему с переездом. Что я могла на это возразить? Я только спросила, зайдет ли еще сюда Тони, и он сказал: обязательно. Но Тони так и не появился.

– То есть больше вы мистера Фрэнкса не видели?

– Да, не видела по крайней мере две или три недели.

Я мысленно подсчитал. Со смерти Шона Мэттьюза прошло шестнадцать дней. Похоже, время совпадало. Настал момент задать главный вопрос.

– А вы, случайно, не запомнили номер этого фургона? – Я мысленно скрестил пальцы на удачу.

– А вызнаете, запомнила. Я не люблю вмешиваться в чужие дела, считаю, что они меня не касаются, но я запомнила номер фургона, когда разговаривала с ним, так, знаете ли, на всякий случай, а вернувшись в дом, даже его записала. – Она встала и громко шмыгнула носом. – Только куда я его дела? Извините, я на минутку, хорошо?

Она вышла из комнаты, а я молился Богу, чтобы наконец-то передо мной замелькал свет. Хотя мы так и не смогли найти Фрэнкса, но человек, который увез его вещи, наверняка должен был знать, где он находится. У меня вдруг появилась уверенность, что я иду по верному следу. Если угодно, назовите это инстинктом. Оставалось и дальше следовать своей интуиции, для чего необходимо убедить начальство потратить на это время. Это могло оказаться достаточно трудным, особенно теперь, когда преступники начинали просыпаться после того, как отдыхали предыдущую неделю. Накануне ночью был совершен взлом квартиры, во время которого двое преступников, угрожая ножом беременной женщине, выпытывали у нее, где она прячет драгоценности, – этот случай заставил старшего суперинтенданта ломать голову над поиском людей для расследования. А вкупе с продолжающимся шумом по поводу изнасилования девочки это делало обстановку еще более напряженной. Нокс уже намекнул, что придется еще больше сократить группу по расследованию убийства Мэттьюза, поэтому вопрос времени стоял очень остро.

– Вот он, – сказала женщина, возвратившись с клочком бумаги. – Я не помнила, куда его засунула, а он оказался в письменном столе. – Она протянула мне листок, и, поблагодарив, я спрятал его в карман.

– А вы могли бы описать этого человека, мисс…

– Дирборн, миссис Джуди Дирборн. Я не очень наблюдательна, но попробую. Он крепкого сложения и выглядел таким… простите, бандитом, поэтому поначалу и вызвал у меня подозрение. Лет сорока, ростом около шести футов, и мне показалось, что он лысый, хотя трудно сказать наверняка, так как он был в шапке. Да, и у него очень крупная голова.

– Я с вами не согласен, напротив, вы очень даже наблюдательны. – Я порадовался, что на мне вчерашний костюм, ведь в нем находилась фотография, которую я показывал Мартину Леппелу. Я достал ее и протянул женщине: – А случайно, это был не тот человек, что стоит здесь справа? В костюме?

Миссис Дирборн несколько минут рассматривала фото, на котором Слэп был снят с шапкой в руке, а его лысина сверкала, как начищенная сковорода.