Текст книги "Обмен убийствами"

Автор книги: Саймон Керник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Наконец она подняла на меня взгляд.

– Да, это он. Правда, с полной уверенностью сказать не могу, снимок не очень четкий. Но он очень похож на того человека, какого я здесь видела.

Любопытно!

– А сколько времени выздесь живете, миссис Дирборн?

– Мы с мужем купили эту квартиру десять лет назад. Думаю, теперь она стоит в три раза дороже.

– Похоже, цены здесь взлетели так же, как и во всем Лондоне. А давно ли мистер Фрэнкс стал вашим соседом?

– Да, довольно давно. – Она немного помолчала и уточнила: – По меньшей мере года три-четыре. А почему вы спрашиваете? Вы считаете, он в чем-то виноват? – Она громко высморкалась. – Буквально умираю от любопытства! – Я вежливо пояснил, что не имею права разглашать сведения в связи с тайной следствия. – Надеюсь, это не имеет отношения к случившемуся с этим бедным разносчиком газет. Я говорю об убитом мальчике.

Я успокаивающе улыбнулся:

– Нет-нет, это совершенно другое дело. Мистер Фрэнкс жил один?

– Иногда я видела, как к нему приходят люди, но фактически да, он жил один. Он не всегда был дома, иногда исчезал на несколько недель.

– А он говорил вам, чем зарабатывает на жизнь? Ведь здесь очень дорогое жилье.

– Он снимал квартиру, но не знаю, сколько платил за нее. Думаю, довольно много. А о своей работе он никогда не рассказывал. Видите ли, он довольно замкнут. Он всегда поддерживал беседу и непременно здоровался, но, думаю, за все время, пока он здесь жил, я разговаривала с ним не больше десяти раз, да и то обычно о погоде или о всяких подобных пустяках.

– А вам известно, кто является владельцем этого дома?

– Да, конечно, это Родди Ли Потгер. Дом принадлежит ему уже давно. Я его знаю, потому что он приходил к нам пару раз, хотел купить нашу квартиру. Мне кажется, у него несколько домов в Лондоне. Он живет на плату от своих арендаторов.

Я спросил, знает ли она его телефон или адрес, и, порывшись в своих записных книжках, она записала их на листке бумаги и отдала мне.

– Понятия не имею, зачем мы все это храним, – заметила она. – Ведь мы не собираемся продавать квартиру. Нам здесь очень нравится.

– И вас можно понять, – сказал я, вставая. – Район исключительно приятный и красивый. – Мы попрощались с ней за руку. – Очень благодарен вам за помощь, миссис Дирборн. Если вдруг мистер Фрэнкс объявится, не позвоните ли вы мне вот по этому номеру в участок? – Я вручил ей свою карточку.

– Да, конечно. – Она пошла проводить меня.

– Желаю вам поскорее выздороветь, – произнес я, выйдя на лестничную площадку.

– Спасибо. А того, кто убил этого бедного мальчика, так и не нашли?

– Нет, не нашли. Но когда-нибудь обязательно найдем. В конце концов мы всегда находим преступников.

На улице я остановился и, позвонив Беррину, быстро ввел его в курс дела.

– Мне нужно сделать еще пару визитов, – сообщил я ему. – Встретимся с тобой в участке. Сделай одолжение, проверь для меня, на кого зарегистрирована эта машина, хорошо? – Я назвал ему номер.

– Значит, вы что-то нащупали, сержант? – спросил он.

– Точно не скажу, но вполне возможно. И еще одна просьба, не возражаешь? Поговори с Каппером и Хансдоном. Узнай, как прошел допрос Джин Тэннер.

Нагрузив Беррина поручениями, я вдруг почувствовал себя виноватым. Я должен был обучать бедного парня премудростям детективного расследования, а вместо этого заставляю выполнять рутинную работу. Я пообещал себе в будущем побольше вовлекать его в следствие, но в данный момент мне нужно было действовать стремительно.

Во время разговора с миссис Джуди Дирборн я выключил мобильник в силу давней привычки, чтобы звонки не мешали думать, и только теперь увидел, что мне прислали сообщение. Всего десять минут назад мне звонил Малик. Я нажал пятерку, перезванивая ему, и стал ждать ответа.

Он ответил после четвертого звонка:

– Привет, Джон, я только что пытался с вами связаться.

– Я знаю. Вы получили мое послание?

– Да.

– Мы установили личность парня в военной форме, который снят рядом с Мерриуэзером. Это Тони Фрэнкс. Последние несколько лет он живет на Ранмейн-авеню в Хайбери-Филдс дом 41Ф. Вам что-нибудь о нем известно?

– Да, – сказал он. – Его подозревали в участии поставок наркотиков для Хольцев из Западной Европы, где у него имеется много связей. В 1998 году его доставили в полицию, допросили и после какое-то время наблюдали за ним, в основном из-за той статьи в «Шпигеле», но ни в чем таком он не был замечен. В конце концов, помимо этой фотографии и пары отрывочных сведений, никаких улик не нашлось. За последние несколько месяцев Фрэнкса видели в обществе Мерриуэзера, но наряду с ним в подобном можно обвинить и сотни других людей. Итак, на него нет ничего конкретного.

– А вам ни о чем не говорит адрес его местожительства?

– Не припоминаю. Я посмотрю для вас, но не думаю.

Я не отступал:

– Это очень дорогой дом в богатом районе. Квартирная плата составляет двести тысяч в месяц, если не больше, А насколько мне известно, Фрэнкс работал охранником, поэтому за него должен был платить кто-то другой. Вопрос – почему?

Малик вздохнул:

– Вы правы. Довольно странно, что он обосновался в таком дорогом квартале, даже если связан с преступной группировкой.

– Вы не возражаете, если я кое-чем вас озадачу? Странная мысль, может, даже глупая, но мне она покоя не дает. – Я посмотрел вдоль улицы. Мимо меня медленно проползала «БМВ» седьмой серии, направляясь в сторону Холлоуэй-роуд. – И знаете, чем больше я думаю, тем больше мне кажется, будто в этом что-то есть.

– Я вас слушаю.

И я рассказал ему о своих предположениях, а Малик подтвердил, что это звучит дико.

– Но если в этом хоть капля правды, подумайте о перспективах. Представьте себе, что это вам даст против Хольцев.

– Поговорите с домовладельцем, – попросил Малик. – Узнайте, как он получает арендную плату и откуда она поступает.

Среда,
четырьмя днями раньше

Гэллен

Родди Ли Поттер жил в роскошной квартире, расположенной на первом этаже представительного здания в георгианском стиле, рядом с Кенсингтон-Хай-стрит. Накануне я с трудом дозвонился до него по мобильному, он оказался в каком-то баре в Сохо и, судя по голосу, был довольно пьян. Мы договорились встретиться сегодня у него дома, но на всякий случай я заранее позвонил ему убедиться, что он не забыл о нашей договоренности, как на самом деле и оказалось. Тяжело страдая от похмелья, он хотел перенести встречу, но я не собирался так просто выпустить его из рук и добился встречи в назначенное время.

Я приехал на десять минут раньше, но, как только нажал на кнопку домофона, дверь сразу открылась. В квартире меня встретил очень полный джентльмен с красноватым опухшим лицом и вьющимися черными, с проседью, волосами, выглядевший только что проснувшимся. На нем были помятые штаны и рубашка с коротким рукавом.

– Пожалуйста, сержант Гэллен, проходите.

Я проследовал за ним в роскошно обставленную гостиную, в которой царил беспорядок. Похоже, здесь не убирались уже несколько дней. Он указан мне на кожаное кресло, и я опустился в него, брезгливо поморщившись от запаха, исходившего от полной окурков огромной пепельницы, стоявшей на столе рядом со мной. Этот запах сразу напомнил мне, почему несколько лет назад я решил отказаться от курения.

– Не желаете ли кофе? – спросил он.

Я ответил утвердительно, и онпошел в кухню. Он казался вполне радушным и беспечным человеком, но ведь нетрудно быть таковым, когда ведешь спокойную обеспеченную жизнь получая деньги от арендаторов и не имея никаких обязанностей. Завидовал ли я ему? А как вы думаете? Конечно, завидовал.

Ли Поттер вернулся с кофе и поинтересовался, чем он может помочь.

– Надеюсь, я не совершил никаких правонарушений, – пробормотал он заискивающе и уселся напротив меня.

– Нет, но есть некий вопрос, который вы могли бы для нас прояснить. Вы сдаете квартиру некоему Тони Фрэнксу?

– Да, но только он недели две назад выехал.

– И сколько времени он снимал квартиру?

– Уже года четыре, по-моему.

– Могу я узнать, много ли вы с него брали?

Ли Поттер растерянно улыбнулся:

– А это так уж необходимо? Какое это имеет значение?

– Я стараюсь составить представление, и эти данные мне очень важны.

– Две тысячи двести в месяц. Я мог бы брать с него и больше, но он был спокойным арендатором, а это довольно большая редкость.

– А сколько всего домов вы сдаете в аренду, мистер Ли Поттер?

– Всего четыре.

– Полагаю, они приносят вам значительный доход, не так ли. Ли Поттер нервно улыбнулся:

– Да, неплохой, совсем неплохой.

– Да уж, наверняка. – Я намеренно говорил строго. Ли Поттер показался мне слабохарактерным человеком, которого легко было припугнуть. – А чем зарабатывал на жизнь мистер Фрэнкс?

– Кажется, ему принадлежит какая-то компания. Хотя точно не знаю, чем он занимается. Поскольку он вовремя вносил плату…

– То вы и не спрашивали его ни о чем. Вы часто встречались с мистером Фрэнксом?

– Право, не знаю… Не очень, не больше трех-четырех раз.

– За четыре-то года? – недоверчиво поинтересовался я.

– Мне просто незачем было с ним видеться.

– А он жил один?

Ли Поттер кивнул, явно растерявшись под градом моих вопросов.

– Насколько мне известно, один.

– Откуда поступали деньги за квартиру?

– Как это?

– Он сам вносил плату, или она поступала от кого-то другого?

– Платила его компания. Они присылали чек каждый месяц и никогда не задерживали плату. Вот почему я и не беспокоился. Разве здесь что-то не так?

Я оставил его реплику без внимания.

– Уезжая, он сообщил вам свой новый адрес?

– Нет. Собственно, больше я его не видел. Мне позвонил его брат, поставил в известность, что Фрэнкс уезжает, и спросил, сколько он мне должен. Я встревожился, так как это было очень неожиданно, поэтому он предложил мне посмотреть квартиру Фрэнкса и убедиться, все ли там в порядке. Я съездил, Haшел, что там все чисто и убрано, а через два дня он мне перезвонил, мы уточнили расчеты, и компания перевела чек на оставшуюся сумму.

– Его брат оставил вам телефон, по которому вы могли бы с ним связаться?

– Нет, не оставил. Он…

– Значит, вы не можете утверждать, что общались именно с братом Фрэнкса?

– Ну, пожалуй, не могу, но какие у меня причины не верить ему?

– Я интересуюсь этим, так как мы хотели бы поговорить с мистером Фрэнксом по крайне важному делу и мне необходимо знать все, касающееся его близких.

– Мистер Гэллен, я же сказал, мы виделись с ним всего несколько раз. Он был во всех отношениях образцовым арендатором. Никогда меня не вызывал, ни на что не жаловался, не доставлял никаких хлопот. Только вовремя вносил квартплату.

Прежде чем продолжить беседу, я выпил немного кофе и подумал.

– У вас никогда не возникало подозрений, что эта квартира использовалась для каких-то других целей, а не просто для проживания?

Ли Поттер сделал вид, будто старательно раздумывает, но меня ему было не провести.

– Нет, никогда.

– Вы в этом абсолютно уверены? Нам это очень важно знать. Он тяжело вздохнул:

– Как-то раз, кажется, около года назад, я съездил туда. Просто потому, что бог знает сколько времени не был в этом районе.

– Я вас слушаю, продолжайте.

– Собственно, ничего особенного я не заметил, но все шторы были задернуты, что мне показалось немного странным, так как дело происходило днем, а у дома стояли две машины. Ну, я позвонил в дверь, но мне не открыли. – Он помолчал. – Только я уверен, там находились люди, потому что в гостиной шторы были закрыты не совсем плотно, и я точно заметил чью-то движущуюся тень. Я не придал этому значения, но через пару дней все-таки позвонил мистеру Фрэнксу, и он сказал, будто он уезжал. Это тоже показалось мне странным. – Он выразительно пожал плечами. – Ну, вот только этот случай, больше я ничего не припоминаю. Значит, вы думаете, там что-то происходило?

– Не знаю, – ответил я, но кое-какие соображения у меня возникли.

Я допил кофе, узнал у Ли Поттера название компании, которая платила за Фрэнкса, и распрощался.

На улице сгустились тучи и снова накрапывал дождь, но, поглощенный своими мыслями, я его едва замечал, торопливо шагая к метро.

Спустя двенадцать часов голова у меня была занята уже совершенно другими вопросами. Например, почему старший суперинтендант не мотался по мокрым от дождя ночным улицам Ислингтона, если ему так не терпится установить «глубокое сотрудничество» между теми, кто по долгу службы утюжит мостовые, и теми, кто надеялся, что оставил это в прошлом? В десять минут первого нам в патрульную машину поступил вызов приехать в квартиру на первом этаже, где проживали супруги Брайан и Катрина Дрисколл.

Не успели мы с Беррином войти следом за двумя полицейскими в квартиру, как мне в нос ударила отвратительная вонь. Пахло туалетом, всякой гадостью и заношенными вещами. Остатки пищи на кухне усиливали тяжелый запах; обычный всепроникающий запах заброшенности и разложения. У подножия лестницы стоял и тупо смотрел на нас мальчуган лет восьми, одетый в грязные пижамные штаны, с выпирающими ребрами на тощем теле. В коридоре было темно, но откуда-то издали падал слабый свет.

Из какой-то комнаты доносились истерические женские крики. Казалось, кричавшая была пьяной.

– Сволочь, поверить не могу, что ты так со мной поступил!

– Заткни рот, а не то я тебе еще не так задам!

– Убирайся к черту! – завизжала женщина.

– Так тебе мало, да? Хочешь еще получить, сука?

Послышался звон разбитого стекла, и один из патрульных, констебль Рэмзи, крикнул, что на вызов явилась полиция. Мимо мальчика, который по-прежнему молча и тупо таращился на нас, мы пошли по длинному коридору в кухню.

– Это я вас вызвала! Только посмотрите, что этот подонок со мной сделал!

В коридор вышла толстая обрюзгшая женщина в джинсах и в белой майке, задравшейся на выпирающем животе. Лицо ее было залито кровью, текшей из большого пореза на лбу, явно от удара, и стекавшей на шею. Схватив Рэмзи за рукав, она потащила его к своему супругу, похожему на разъяренного медведя.

– Смотрите, что этот гад со мной сделал! Смотрите!

Напарница Рэмзи, констебль Фарнс, выдворила жертву в коридор подальше от ее мужа, неожиданно возникшего на пороге кухни.

– Н-ничего я не сделал. – С трудом выговаривая слова, он отрицательно мотал головой с всклокоченной гривой рыжеватых волос и непропорциональным для его тела огромным животом, типичным для любителей пива. На вид лет тридцати пяти, ростом он был под потолок, одет в джинсы и клетчатую рубашку, но босой. Нас предупредили, что он вел себя грубо, особенно в пьяном состоянии. Оказывается, полиции приходилось частенько сюда наведываться.

– Пойдем, Брайан, – сказал Рэмзи, который, очевидно, знал его. – Сейчас тебе лучше пойти с нами. – Он говорил спокойно, почти уговаривал, желая обойтись без скандала. Ятоже – ведь если он не захочет идти добровольно, мне придется вмешаться.

Однако ответ Брайана можно было предсказать заранее. – К черту! Я в порядке. Я ее не трогал. Она опять все врет. Брайан шагнул вперед, пытаясь войти в комнату, где была его супруга. Рэмзи загородил ему дорогу и поднял руку, останавливая его.

– Она сделала заявление, Брайан, и мы должны его расследовать. Ты же понимаешь, правда?

– К черту! Убирайтесь с дороги!

– Слушай, Брайан, не стоит все усложнять. Давай просто тихо и спокойно уйдем отсюда.

Внезапно Брайан кинулся вперед, и я с трудом удержал его за пояс, а Беррин обхватил его за шею. Неведомо откуда в руках у Рэмзи оказались наручники, и мы втроем приковали распоясавшегося хулигана к ручке входной двери. Подоспели еще двое патрульных, наконец вчетвером мы с трудом вытащили его из дома. Брайан ругался и орал, потом упал на спину, размахивая руками. Я схватил его за одну руку, полицейский – за другую, и Рэмзи кое-как надел на него наручники.

– Что вы делаете, сволочи! Отпустите! Ублюдки!

Я поднял голову и увидел, как спокойно эту сцену наблюдает ребенок, словно не видя ничего странного в том, что папу скручивает целая куча полицейских. Брайан покрылся потом, волосы его растрепались. Я придавил пьяницу коленом в спину, испытывая нестерпимое желание схватить его за эту грязную гриву и треснуть башкой об пол.

– Сволочи, я вас всех поубиваю! Вам конец! Понимаете? Конец, чтоб вы все провалились!

Мы подняли его на ноги, и он громко шмыгнул носом, наполнив рот мокротой.

– Ну-ка, немедленно выплюнь на землю эту гадость! – приказал ему один из копов. – Слышишь?

– Хватит, Брайан, давай тихо уйдем. – Рэмзи по-прежнему старался успокоить его.

Брайан выплюнул отвратительный сгусток мокроты, передумав метнуть ее в лицо полицейского, чтобы избежать обвинения в оскорблении, но продолжал ругаться на чем свет стоит. Мы вытащили его на тротуар, и, пока один из патрульных открывал дверцы фургона, он сделал последнюю отчаянную попытку вырваться, доказывая, что он не намерен подчиниться без сопротивления, и хотел лягнуть ногой Беррина, но тот успел увернуться. Я схватил его за воротник рубашки и оттащил назад.

– Пошел к черту, свинья! – заорал он и снова дернул босой ногой, на этот раз целясь в меня.

Я отпрянул, потом шагнул вперед и с силой прижал его другую ногу к тротуару. Брайан взвыл от боли, и на мгновение меня охватило удовлетворение.

– Вы видели, что сделал этот гад? Видели?

Я отвернулся, когда его втащили в фургон, проклиная себя за потерю самообладания. Я уже забыл, какими мерзкими и подлыми бывают эти пьяные семейные ссоры. И все-таки мне не следовало поддаваться импульсу. Как никто другой, я хорошо знал, как долго можно расплачиваться за минутную утрату самоконтроля.

– Отлично, сержант! – Беррин дружески хлопнул меня по спине.

Подъехала еще одна патрульная машина, в дом вошли еще несколько офицеров. Фургон с задержанным стоял на месте, а Рэмзи разговаривал с другими патрульными, не обращая внимания на нудный дождик, непрерывно сеявший с неба.

Я молчал в возмущении. Я считал нелепым и бестолковым что нас с Беррином направили на работу, которая не имела ничего общего с укреплением духа взаимопомощи, тогда как группа по расследованию случая Мэттьюза совершенно обескровлена. Каппер и Хансдон теперь занимались расследованием взлома дома беременной женщины, и я с огромным трудом отстоял Беррина. Нокс совершенно потерял интерес к делу, особенно после того, как никаких новых доказательств в подтверждение его версии о связи между Мэттьюзом и Айверсоном так и не появилось. Возможно, если бы публикация фотографии Айверсона в «Криминальном мире» помогла его найти, все переменилось бы, но на данный момент убийство Мэттьюза оказалось последним в списке дел, подлежащих немедленному рассмотрению.

Из дома донесся отчаянный детский плач, и я вошел внутрь. Мальчика у лестницы уже не было, двое только что прибывших патрульных разговаривали в дверях комнаты, куда Фарнс увела жертву, по-прежнему рыдавшую и изрыгавшую страшные проклятия. Поскольку на плач никто не реагировал, я поднялся по лестнице, невольно морщась от дурного запаха, и оказался на верхней площадке. Найдя на стене выключатель, я зажег свети направился на звук.

Запах там стоял невообразимый. Меня едва не вырвало, пока нащупывал выключатель.

Загоревшаяся лампочка осветила небольшую комнату, где на полу в полном беспорядке валялись игрушки, какие-то коробки, белье и всякие тряпки. В задвинутой в угол детской кроватке лежал на спине младенец не старше полугода, совершенно голенький, если не считать подгузника, и захлебывался истерическим визгом. Мерзко пахло калом, и вокруг ребенка все было в желтовато-коричневой массе.

Я подошел к колыбели, с трудом отыскивая место, куда можно было поставить ногу, и, задыхаясь от все усиливающейся вони, посмотрел на малыша. Крошечное пухлое тельце вокруг подгузника оказалось испачкано, а сам подгузник грозил лопнуть от содержимого. Я хотел уйти, так и сделал бы, меня ничто не останавливало. Какое мне дело, если эта, с позволения сказать, семья не следит за своим-ребенком? Но ведь и этот несчастный крошка ни в чем не виноват, поэтому, с трудом удерживаясь от рвоты, я взял его на руки. Ладони мои сразу стали липкими и скользкими, я, не глядя, знал, в чем они. Сморщившись, я перевернул ребенка и увидел, что подгузник протек и вся спинка бедного малыша испачкана. Неудивительно, почему он плакал, вынужденный беспомощно лежать в собственном дерьме. Этот подгузник не меняли уже давно, похоже, несколько дней.

– Что вы с ней делаете? – донесся от дверей враждебный голос.

Я повернул голову и увидел мальчугана.

– Хочу переменить ей подгузник, – сказал я. – Найди-ка мне какую-нибудь тряпку, хорошо? – Мальчик не шелохнулся. – Давай шевелись, слышишь? Я хочу ей помочь.

Пока мальчик рылся в тряпках на полу, я положил девочку на животик и, сняв с нее подгузник, стер им основную массу испражнений, прилипших к коже. После чего свернул его и опустил пока на пол.

– Вот. – Мальчик протянул мне неполный рулон туалетной бумаги. Не то, что требовалось, но хотя бы чистый.

– Спасибо. – Я продолжал свое дело. – И помоги мне, ладно? Намочи вот эти тряпки и поищи какую-нибудь пеленку. Если найдешь, намыль ее как следует и принеси сюда.

– С ней все в порядке? – забеспокоился мальчуган.

– Да, она здорова. Просто она чувствовала, что про нее забыли.

Мальчик быстро вернулся с мочалкой и двумя мокрыми тряпками.

– Хорошо. А теперь видишь тот пластиковый мешок? – Он кивнул. – Брось туда грязный подгузник и принеси его поближе, чтобы я мог счистить в него всю эту гадость.

Мальчик сделал все, что я велел, он был хорошим помощником.

Закончив мыть малышку и кое-как приведя ее в нормальный вид, мы с мальчиком отыскали в углу пакет с чистыми подгузниками.

– Тебе приходилось менять сестренке подгузники? – спросил я его.

– Конечно.

– Хорошо. Как ее зовут?

– Карен.

Мы расчистили на полу местечко, я вынул девочку из кроватки и осторожно положил ее на спинку.

– Ну вот, Карен, сейчас брат поменяет тебе подгузник, а я пойду и приведу себя в порядок.

Я нашел запущенную крошечную ванную и тщательно вымыл руки под грязным умывальником. Сточное отверстие было забито волосами – я надеялся, с головы, но трудно было сказать наверняка, – и я подумал, что эта женщина и ее муж не заслуживают ни малейшего сочувствия. Они ведут себя хуже животных – ну и черт с ними, если им нравится так жить, но они же губят своих детей, а это непростительная подлость.

Я вернулся в детскую и помог мальчику справиться с подгузником. Затем мы уложили Карен, которая продолжала плакать, в кроватку.

– Как тебя зовут? – спросил я мальчика.

– Дэн.

– Дэн, может, Карен хочет есть? Ты ложись спать, пока я поищу, чем ее можно покормить.

Мальчик молча ретировался, а я стал спускаться с лестницы, понимая, что с такими родителями у него нет будущего. Да и у его крохотной сестренки. Вскоре приехала «скорая помощь») и врачи под наблюдением Фарнс стали обрабатывать рану жертвы. Эта наглая эгоистка по-прежнему заливалась пьяными слезами, но я ее не жалел.

– Нужно покормить вашего ребенка, – сказал я ей. – Наверное, она пьет молоко из бутылочки.

Снаружи послышался какой-то шум, и появился Беррин, который что-то возбужденно говорил Рэмзи. Заметив меня, Беррин сразу подошел ко мне:

– Сэр, объявлена тревога. Там перестрелка.

– Вам лучше дождаться, когда приедет социальная помощь, – сказал я Фарнс. – И найдите еду для малышки, хорошо? – Фарнс хотела что-то сказать, но я уже не слушал ее. – И где она происходит, эта перестрелка?

– В «Райских девушках».