Текст книги "Возвращение"

Автор книги: Саша Тумп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Я тебя сильно раздражаю? – Ольга стала шевелить пальцами так, чтоб Максиму было видно это.

– Ты меня не раздражаешь совсем. Просто... Просто я, наверное, давно не «командовал». Соскучился. Хроник. Понимаешь? – Максим был серьезен.

– Судя по тому, как Ди с тобой разговаривал, – не похоже.

Ему из -за меня ничего не будет? Устала! – Ольга дотянулась до пальцев руками и стала их массировать.

– Хорошая все–таки эта штука гимнастика! А? Незаменимая вещь , – Максим смотрел на Ольгины упражнения, – Не будет.

Группа слышала, что ты сошла с этого маршрута и пошла по–другому, новому с другой группой. Похоже, родители, зная тебя, не удивятся?

– Не удивятся, – подтвердила Ольга.

Максим взял топор и стал делать вдоль стволов березок «лыски» шириной около двух сантиметров. Сложив два ствола «лысками» друг к другу он стал стягивать их репшнуром «колбасной обвязкой». Оставив не стянутыми четверть длинны, он их развел на ширину плеча.

– Встань. Померим длину, – он подошел к Ольге.

Что-то отмерил, сделал зарубки. Снял со своего и Ольгиного рюкзаков поясные ремни, бандажом закрепил к верхушкам рогатки.

– Попробуй! – он протянул получившиеся конструкции Ольге.

– Удобно! – Ольга оперлась подмышками на ремни и стояла, махая больной ногой.

– Хорошо бы не понадобились, – буркнул Максим.

– Почему? – Ольга улыбалась.

– Потому, что завтра к вечеру ты будешь тихонько скулить и прикладывать холодные компрессы под мышки себе и можешь не только сама простудиться, но еще и что -нибудь простудить. Все вместе, в итоге, доведет меня до «белого каления», я возьму ружье и пойду на охоту, а ты останешься одна и будешь опять прикладывать компрессы. А к вечеру у тебя может подняться температура, а при воспалении в ноге это – как раз то, – чего нам и не хватало здесь и сейчас.

– Я не буду прикладывать холодные компрессы себе под мышки завтра, – сказала Ольга.

– Садись. Будем «сапог» мерить, – Максим подошел с ботинком.

Они надели ботинок. Ольга встала.

– Сделай шаг–два туда, развернись и обратно.

Ольга потянулась к костылям.

– Без них. Не бойся.

Та высоко подняла ногу и опустила её примерно на то же место, где она и была. Повернулась к Максиму и вопросительно посмотрела на него.

Максим пожал плечами.

Ольга сделала небольшой шаг другой ногой и опять высоко подняла ногу, согнув в колене.

– В этом нельзя ходить. Я, – как цапля, – она опять посмотрела на Максима.

– Ходишь же. А цапля? Есть что-то. Длинноногая – такая же, – Максим был доволен увиденным.

– Речь не о том, как ходить. Речь о том, – чтоб ходить.

Понимаешь, связки и сухожилия наименее всего снабжаются кровью. Там практически нет сосудов и капилляров. Поэтому восстановление их происходит очень медленно. Если не нагружать их, то возможна потеря их эластичности. Так что придется потрудиться.

– Ты врач?

– Нет. Первый мой руководитель походов – был врач. Он заставил меня месяц дежурить с ним в травмпункте, прежде чем согласился дать рекомендацию на то, что б я был его дублером.

Он был хороший врач. И хороший альпинист.

– Почему был?

– Его нет теперь. Он остался в Гималаях. Навсегда остался там. Всегда хотел жить в Гималаях, – грустно сказал Максим.

– Так. Планы таковы, – Максим посмотрел в сторону солнца, – я ставлю палатку, ты готовишь поесть. Сначала варишь грибы мелко нарезанными кружочками.

Потом делаем интенсивный массаж. Потом ты лежишь в палатке и смотришь «на улицу» пока не станешь дремать. Потом едим. Потом ты засыпаешь. Потом я тебя бужу. Делаем массаж и готовимся к ночевке.

Ночью, – я тебе рассказал. Разувайся и к костру на коленочках. Я – туда, – Максим взял ружье и пошел в сторону распадка.

... Когда Максим вернулся, – палатка стояла. «Спиной» к скату склона.

Лоскутков березовой коры около костра не было. Они лежали под пихтовой веткой. Вход в палатку был открыт. Котелок стоял накрытый салфеткой. Ольга сидела около костра протянув к нему ногу и шевелила пальцами.

– Никогда не думала, что это так трудно шевелить пальцами на ноге. Устают быстро, – сказала она не оглядываясь.

– Давай ногу, – Максим засунул ружье в палатку прикладом внутрь, взял что-то из рюкзака и подошел к ней.

– Сначала эти две таблетки, – он протянул две таблетки. Одна была небольшая желтенькая, другая – белая побольше, – Запей хорошо их. Он протянул кружку с слегка теплым чаем.

Максим взял какой-то тюбик и выдавил на ладонь желтоватый гель.

– Дип, – вслух прочитала Ольга, – Это что?

– «Догоним и перегоним» – лозунг был такой, – ответил Максим.

– Кого?

– Того, кто бежит перед тобой.

– Зачем?

– Многие хотят бежать первыми. Занимаешься спортом и не знаешь, что это такое. Травм не было никогда, что ли?

– Не было.

– Странно. Как же сейчас угораздило?

– Меня толкнул кто-то. Юрка шел за мной – он видел.

– Видел, как тебя кто-то толкнул?

– Нет. Он видел, как я прыгнула с тропы вниз.

– Вот видишь. Сама прыгнула.

– Не сама. Меня толкнули снизу в рюкзак.

Максим внимательно посмотрел на Ольгу.

– При резких подъемах бывает, что кажется что-то, – сказал он серьезно.

– Это было почти утром. До обеда. Мы спускались с перевала. Тропа шла вдоль осыпи. Меня толкнули туда. Надо было упасть, а я растерялась и решила сохранить равновесие. Вот.

И мы сразу встали на дневку. Спустились ниже к ручью и встали. Ди велел ногу сунуть в воду. Я и сидела там, как Аленушка, на камне. Юрка тогда мне все рассказал. Он видел. Только кому скажешь. Ди сказала, что запнулась. И Даньке рассказали. Они потом с Юркой туда ходили. Вечером уже. Сказали, что навигатор там забыли, Ди их отпустил.

Теперь они точно уже уверены, что меня толкнули.

– Кто? – Максим был серьезен.

– Кто-то. «Что-то» же не толкнул бы, – Ольга тоже была серьезная.

– Так! Давай ногу. Время.

... После массажа Максим обернул ногу своим свитером и они сели к костру.

... Утром Максим проснулся рано. Светало. Он тихонько выбрался из палатки. Было прохладно, но не было той сырости, которая могла предвещать дождь или что-то ещё с неба. Солнца ещё не было видно, но на облаках уже вырисовывался его яркий отпечаток.

Надев штормовку он пошел к седловине.

За последние три года он хорошо помнил этот день.

Три года назад он встречал его в роддоме.

Старушка–санитарка, сначала выгоняла его, потом сжалилась и сидела рассказывала ему про свою жизнь, угощая чаем с вареньем и говорила, что последнее время мужики уже не ночуют у роддома. Что и девки стали рожать не пойми как. Стали за два дня их предупреждать. Что, – чтой-то за роды такие, что за два дня знаешь. Что, – а вот раньше....

Два года назад он стоял и смотрел на стену на Тянь–Шане. С той стороны её была Ольгина группа. Они должны были встретиться на её гребне. Потом группа Максима должна была спуститься по той стороне, а группа Ольги по их.

Так они хотели отпраздновать год Динки.

Не встретились.

Ольги уже не было тогда, когда он ещё поднимался.

Рация не работала. Узнал только на гребне. Ребята говорили, что «скатился» по стене. Как остался жив тогда сам – никто тогда понять не мог. Запись о своем спуске он посмотрел только через полгода. Больше ни разу не смотрел. Страшно.

Максим сидел, курил, смотрел, как туман из распадка поднимался вверх, облизывая склоны.

...Прошлый год они с Динкой были у его стариков.

Горы. Все разные, – и все одинаковые.

Необъяснимо почему к горлу подступает что-то такое, что мешает говорить.

Он вырос в горах, и они никогда не казались ему чужими.

Где бы ни был он, он всегда находил горушку, забирался на неё сидел и смотрел.

Ему всегда казалось, что Земля приоткрывает какие-то завесы, за которыми всегда прячет что-то потаенное, скрытое от других людей. Он чувствовал свое единение с ней. Не было никаких сыновних чувств, был восторг и чувство единения с ней. Хотелось обнять её, прислониться к ней, как к другу.

Динка тогда первый раз «пошла в поход». С ночевкой. Они с отцом смотрели на неё, Максим видел, что каждый из них думает о своем, но тогда, на Урале, он опять понял и почувствовал это единение с ними.

Там на Урале они с Ольгой и познакомились.

«Тянет этих питерских...,» – вспомнил он слова Дмитрия.

Потом случайный его перевод в Питер, в головной институт.

Случайно приобретенная однокомнатная квартира.

Как все просто, случайно, – закономерно. Закономерно ли?

Динка осталась у родителей, – «дает дрозда там». Правда из деда-то не очень веревки повьешь. А вот бабушка! Та – да! Эта готова на все. «Единственная внучка среди этих башибузуков». Бантики, воротнички, гольфики, куклы, песенки....

Что те деды, что эти... Сегодня будет везде застолье...

– Чай готов, – услышал он за спиной.

Ольга стояла в его свитере и улыбалась. Он посмотрел на её ноги. На одной ноге был «сапог» на другой кроссовок.

– А давай ты тоже оденешь ботинок. И мы будем идти, как в «свадьбе в Малиновке» и петь. Сам говоришь, что никто не увидит. Не увидит и смеяться не кому будет, – Ольга улыбалась.

– Покажи, как шла, – Максим подбородком показал дорогу к костру.

Ольга развернулась и неуклюже пошла высоко поднимая «сапог».

– Максим, давай снимем эти палки. Они только мне мешают, – она показала на плотик, сев около костра.

– Разувайся, – посмотрим, – Максим сел напротив её.

– Попробуй повращать пяткой. Посмотрю, – он оглядел ногу, – Только, чтоб без боли было.

– Рано! – подвел он итог осмотру.

– Давай, таблетки, чай и утренний массаж. Да потихоньку будем собираться. Нам до места надо горячими пройти, чтоб тебя к «станку» не привязывать. Остановимся – худо будет.

– К какому? – Ольга удивленно взглянула на Максима.

– К рюкзачному. А какой у меня выбор. Как тебя нести? На ручках? Как парашютист повиснешь в подвесной системе и будешь за спиной ехать, как Машенька с пирожками. Тут тебе за один присест все пройти придется. И Аленушку и Машеньку, и... Максим пытался вспомнить кого-то ещё из Динкиных сказок – не получалось. Получалось, что в сказках были только Аленушки и Машеньки.

– Знаешь, что такое подвесная система? Вот–вот, – он улыбнулся.

– Знаю. Прыгала с парашютом. Я так не поеду. Как.... Как... Лицом в обратную сторону? Не поеду.

... «Черепаху» Максим заметил за мгновения до того, как увидел тропу уходящую вправо.

– Там дерево. Посидим, осмотримся. Вон там грибы должны быть. С собой возьмем их. Давай сначала ногу посмотрим.

– Максим, мне эти палки мешают. Себя тащи, так ещё и их. И в ботинках твоих, как ты в них ходишь. По килограмма три, наверное, в каждом.

– Давай я их понесу. Только они нам нужны. Разувайся – будем ногу смотреть.

– Максим. Что мы там не видели? Все там нормально. Гудит только и все.

– Разувайся. Посмотрим, что она там гудит? Про что она там гудит?

Максим снял бинты. Нога была теплая. Около косточки пульсировала жилка.

– Почему пульс такой повышенный? – он поднял голову.

– Не знаю. Вроде, да, что-то есть. Вроде, как волнуюсь я. У меня такое ощущение, что на нас кто-то смотрит, – Ольга огляделась.

Максим встал и огляделся тоже.

– Похоже тут угодья рыси. Может она откуда-то наблюдает. Давай массаж. Кровь разгоним. Много её.

– А там дальше, думаешь, грибов не будет. И где ты их увидел.

– Вон там должны быть. Семейкой сидят. Я когда шел, – видел их. Покрупнее взял, а малышей оставил. Ждали и дождались.

– Так, может, сидят и пусть себе сидят. Раз знакомые твои.

– И чего дальше?

– Да ничего. Вырастут, состарятся. Детей нарожают. А так мы их съедим. Некрасиво как-то.

– Считаешь смысл их жизни нарожать детей и состариться?

– Не знаю. Так вроде, так у всех. А что еще может быть?

– А может твоей ноге помочь. Ей сейчас белок нужен. А ты другим поможешь. Может этой ногой потом жука не раздавишь? Может такое быть?

– Не думала. Сложно так, – тогда получается.

– Ну а как ещё гриб может помочь жуку, который не даст червякам есть его ребятишек? У него только один выход – помогать тебе, ты – жуку, жук – его ребятишкам.

– Вы с папой моим, как за одной партой сидели. А перед вами мама моя.

И уроки-то уж точно вы не прогуливали, – насупилась Ольга, – Только если ты думаешь, что я жалею о том, что сбежала? Так нет! Не жалею!

Я может... Я может, как белка! А не как гриб. И не как жук, тем более.

– Жук ты! Ещё какой жук, – Максим начал забинтовывать ногу, – Прежде, чем срывать будешь, грибы-то, объясни им для чего.

Максим встал и пошел к «черепахе».

– Дерево, конечно, не ориентир. А вот ты, медленно ползаешь, – обратился он к ней, воткнув около лапы в расщелину ветку пихты и повязав не ней бантик из ткани, данной Дмитрием.

– Ну вперед, – он подошел к Ольге.

– А здесь почему метку не ставишь, – она взглядом указала на еле заметную тропинку.

– Дмитрий её знает. А другим просил не рассказывать.

... Тропа сделав небольшой спуск стала резко подниматься вверх. Максиму было видно, что Ольга устает, но помочь ей был только один выход – брать и нести её.

– Давай так сделаем? – он остановился около большого камня, – Время поджимает. Я тебя отнесу вверх, – тут недалеко похоже. Ты там отдохнешь, а я пока спущусь за рюкзаками сюда. Ты там приготовишь чай. Попьем, оглядимся и решим, что дальше делать. По времени, определенном Дмитрием, – мы уже рядом.

– Максим. А куда, вообще, и почему мы идем?

– Идем туда, где нас будет удобнее забрать. Так решил Дмитрий.

– И он прав?

– Безусловно. Он знает эти места и владеет ситуацией. Глупо было бы не подчиниться его требованиям, – сказал Максим.

– Интересно. Он знает, а ты, его начальник – нет, – среагировала Ольга.

– Эти места я не знаю, – твердо ответил Максим.

– Я лицом назад не поеду, – Ольга посмотрела в сторону подъема.

– Поедешь лицом вперед, – улыбнулся Максим.

Ольга перехватив несколько раз руками около шеи Максима затихла.

Максим подавшись вперед медленно стал подниматься.

– Максим, а как «панночку» в «Вие» звали? – спросила Ольга и хохотнула.

– Правильнее будет – «Хома! Как меня звать?» Не сбивай мне дыхание, – ответил он.

... Действительно, тропа стала положе и стала поворачивать влево.

Максим вышел на площадку густо поросшую кустарником. Тропа огибала его по самому краю стены, уходившей куда-то вниз.

Он подошел к краю и посмотрел туда.

То, что он увидел, привело его в замешательство. Внизу он отчетливо увидел поляну, окруженную лесом, камень на ней и если бы он там увидел три палатки – это бы не добавило к удивлению ничего.

Это была тянь–шаньская поляна на которой они жили ожидая когда вторая – Ольгина группа обогнет стену и выйдет на стартовую позицию.

Он посмотрел вправо. Там был камень, с почти белой широкой полосой.

Там за камнем был вбит последний анкерный крюк. Максим тогда обошел этот камень и увидел склон. Он тогда прижался спиной к камню. Камень был теплый. Он закрыл глаза. Солнце светило тогда в глаза.

... Максим повернулся и зажмурился. В глаза светило солнце.

– Оля. Сюда не подходи.

Ольга остановилась на полдороге к Максиму.

– Оля. Сюда не подходи.

Максим подошел к ней.

– Что-то случилось? – встревожилась Ольга.

– Пока не знаю. Мне надо за рюкзаками. Мне нужен бинокль и навигатор.

Оля. К краю не подходи. Считай, что тебя могут толкнуть. Идем сюда, – Максим потащил её за руку от обрыва.

Ольга высоко поднимая ногу еле успевала за ним.

Не успели они сделать и несколько шагов, как остановились пред другим обрывом круто уходящим вниз. Внизу было видно озеро.

– Нам туда, – сказал Максим и сел на пружинистые плотные кусты, подпираемые мхом.

– Цветы, – сказала Ольга, показав взглядом на кусты.

Плотные ряды рододендронов были усыпаны белыми и желтыми цветами.

– Сколько здесь метров вниз до озера? – спросила она.

– Трудно сказать. Явно, что больше пятисот. Но почему его видно? – ответил Максим.

– Почему его не должно быть видно? Как на ладони вон, – показала Ольга вниз.

– Там не озеро должно быть. Там... – Максим «запнулся».

Он встал, огляделся. То тут, то там были видны были лиственницы и кедры.

Такие – приземистые, невысокие, с мощным стволом широко раздающимся книзу, наклоненные, иногда почти параллельно земле он видел на Ольхоне. Но там они стояли в песке и камне, а здесь они возвышались над сплошным покрывалом плотных, жестких темно–зеленых листьев, усыпанных золотисто–белыми цветами.

– Оля! Убедительно тебя прошу. Вот с этого места – никуда. Ложись, отдыхай. Подними ногу. Никуда, Оля. Дай слово, – Максим смотрел на Ольгу в упор.

– Максим, давай посмотрим, что там, и я дам слово, – она показала рукой на другую часть стены.

– Хорошо. Пойдем.

Они подошли к краю.

Максим опять видел этот камень. Его он не мог спутать с другим. Он тогда, когда поднялся, скинул «обвязку», взял рацию и услышал об Ольге, стоял и смотрел на него.

Это был он.

И площадка, на которой стояли палатки – та же.

За камнем дальше «зеркало» без единой трещины.

Он тогда дошел до него. Стало ясно, что дальше не пройти. Вбил крюк. Повязал на него красный бант, прошел правее, вбил еще один, тоже повязал бант. Потом пошел вверх. Потом опять направо, вниз под этот камень. Там карниз. Потом прошел еще правее.

Да... Там он вбил еще крюк и поднялся к камню. Потом лег на него. Курил, вроде?

– Насмотрелась? Пойдем, – Максим опять потянул Ольгу от края.

– Максим. Давай туда. Видишь сухие ветви на кедре? Там площадка. Я чай приготовлю.

Максим увидел голую площадку прямо рядом с кедром, наклонившимся и упирающегося огромным суком в землю.

– Дай слово, – Максим остановился.

– Без тебя я к краю подходить и подползать не буду. Даю слово, – Ольга была серьезной.

... Когда Максим вернулся, он оставив рюкзаки на тропе, взяв бинокль, навигатор и фотоаппарат подошел к месту откуда камень был хорошо виден.

Подошла Ольга. Она молча стояла, опираясь на «костыли» и наблюдала за ним.

Максим сфотографировал камень, сфотографировал площадку внизу, максимально приблизив ее оптикой.

Достал навигатор, – хотел отметить точку.

Навигатор показывал отсутствие спутников.

Подошла Ольга.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ни одного спутника? – ответил Максим и протянул Ольге навигатор.

– Не волнуйся – давай, мой посмотрим, – она достала из рюкзака свой «Гармин».

– И у меня – нет. Может война? Спутники посбивали. Я где-то читала, что достаточно четырех ядерных взрывов в космосе, что бы у всех спутников «мозги съехали». Останется только одна связь. Эта, как её – «Алле, Смольный», – Ольга приложила руку к уху.

– И она не останется. У тебя фотоаппарат есть? – Максим повернулся к ней.

– Есть. Еще и три или четыре комплекта батареек, – Ольга кивнула.

– Пофотографируй здесь. Там. Только проверь – остается ли изображение на карте? – Максим пошел вдоль края, поднося бинокль, опуская его, опять отходил, что-то разглядывая.

Он прошел по тропе туда, обратно, стараясь заглянуть за камень.

– Оля?

Ольга подошла.

– Приходилось страховать когда -нибудь?

Мне надо спуститься метров на двадцать–тридцать.

– Я – «против». Да, я – страховала. Знаю как. Видела. Но я помню, что меня кто-то толкнул, – Ольга смотрела прямо в глаза Максима.

– Если ты не будешь на страховке, – я справлюсь один, – Максим не отводил взгляда.

– Несмотря на ситуацию, в которой мы находимся?

– В связи с ситуацией, в которой мы находимся.

...Дмитрий сказал, что нам ходу до озера полтора–два часа. Мы это время прошли. Даже если бы мы шли напрямую, мы бы не достигли бы его, – Максим махнул рукой в другую сторону стены и озера, – Тропа не расходилась. Мы шли строго по карте. Смотри, – Максим протянул на ладони компас. Стрелка медленно вращалась. Останавливалась и начинала вращаться в другую сторону.

– Вращение началось метрах в трехстах отсюда. До озера, если даже падать отсюда – не менее трех– четырех часов. Это при условии, что тропа будет без сюрпризов.

Что мы имеем? Либо мы вышли не к тому озеру. Либо мы шли какой-то другой дорогой и вышли... и вышли не к тому озеру. То озеро не должно быть видно с высоты более ста метров. Здесь больше и мы его прекрасно видим.

Вот карта. Вот «черепаха». Вот озеро, отмеченное Дмитрием. Вот здесь «сбесился» компас. До озера – сто метров. Я его не вижу. Пусть по горизонтали. Пусть. До того, которое видим мы, – два–три километра.

Посмотри на «горизонтали» карты. Такие стенки выглядели бы как слияние этих коричневых линий. Здесь на карте горизонтали через сто метров. Нет ни одной точки, где бы пять–шесть горизонталей сливались в одну. Это ошибка картографов?

Сомневаюсь.

Для того, что бы мне принять решение, мне надо посмотреть, что за камнем.

Сделать этого, на спустившись вниз, – я не могу.

Сделать это с самостраховкой я могу, но если за камнем будет предполагаемый мной поворот, то на изломе веревки я не смогу этого сделать. Кому-то надо «травить» веревку сверху.

Здесь, кроме тебя никого нет.

– Рассказывай, что я должна делать, – подумав, Ольга приняла решение.

... Максим спустился к камню и оглядел небольшую площадку, на которой стоял.

Справа лежал сигаретный фильтр.

Он обошел камень снизу.

Ему было хорошо видны две развевающиеся светло–розовые с белым налетом полоски ткани, в трех метрах друг от друга, закрепленные на крючьях.

Тогда – два года назад снизу они выглядели, как две красные гвоздики.

Максим повернулся.

Отсюда – снизу было ясно, что эта тот маршрут, по которому он шел два года назад в это же время и в этот же день.

Он поднялся к камню и лег на него.

Камень был такой же теплый. В глаза так же светило солнце. Он закурил.

– С тобой все в порядке? – раздался сверху голос Ольги.

– Да. Иду, – откликнулся Максим.

Он поднялся наверх и сворачивал веревку, когда обратил внимание на отсутствие плотика под ботинком у Ольги.

– Ты не рано бегаешь так? – спросил её.

– Тебе тут привет просили передать, – сказала Ольга, слегка наклонив голову к плечу.

– Кто? – Максим продолжал укладывать веревку.

– Женщина.

Сказала – «Скажи Максиму – «Все хорошо! И поздравь его с днем рождения.»

Я оглянулась – никого нет. Сначала подумала, что причем тут ты и день рождения моей мамы, так он завтра, а потом подумала, что может быть у тебя день рождения?

У тебя сегодня день рождения? – Ольга продолжала смотреть на Максима, не меняя ни позы ни выражение лица.

Максим внимательно посмотрел на Ольгу. Та не шутила.

– Какая женщина?

– Судя по голосу – красивая. Я же говорю – не видела её. Обернулась – никого.

– Толкали?

– В этот раз – нет.

– Сказала и засмеялась. Она так сказала: – «Ну, вот и все хорошо. И поздравь Максима с днем рождения».

Вот так – будет дословно.

– С чего ты взяла, что сказали? – Максим продолжал смотреть на Ольгу.

– Максим. Мне что взять вот так вот и своими руками признать перед всеми тут, что я дура, да еще и одноногая? Да?

– Перед кем всеми?

– Максим. Ну кто-то же сказал? А кто-то же мог и смотреть и молчать? Сколько тут их – я знаю? И вообще, что она тут делает с нами?

... И почему со мной говорит, а не с тобой шепчется, если уж на то пошло?

... И что за манера говорить «под руку», когда человек первый раз на страховке стоит? – Максиму показалось, что нос у Ольга стал чуточку острее.

... – А как зовут твою маму? – Максим смотрел на Ольгу.

– Дина – мою маму зовут. Дина. Так её бабушка назвала в честь Динки Осеевой. Она ещё говорила, что Осеева «Динку» писала, как будто с неё.

У нас все книги Осеевой – настольные. Мишка с Китом уже их все прочитали. А я так наизусть их помню.

С каким это днем рождения она тебя поздравляла? – Ольга продолжала смотреть на Максима.

– Давай потом. Нам ещё надо что-то решить.

– Если будет это – потом, то давай.

Давайте все здесь сядем «в кружок» и будем решать...

... У нас есть варианты?

– Да. Первый – вернуться к «черепахе» и опять пройти внимательно путь. Второй – пройти по этой тропе дальше до озера.

– Я за второй. У меня здесь нога почти не болит. А без этих палок, – я могу вообще идти нормально.

Давай чай пить. И пойдем «из гостей».

Сейчас будет идти легче не надо будет эти палки нести, – Ольга посмотрела на «костыли».

– Давай сначала посмотрим ногу, а решение примем потом, – остановил её Максим.

... Максим осмотрел и перебинтовал ногу.

– Ну, что там с ней, – Ольга «выстрелила» взглядом в лодыжку.

– Хуже не стало. Раз так – то стало лучше. Давай еще по таблеточке, – Максим потянулся к рюкзаку.

– Я эту «белую» пить не буду. Буду пить только маленькую «желтую». Вот. От белой мне хуже, – высказала Ольга претензии.

Максим откинулся к стволу, закурил и стал смотреть на Ольгу.

За день, проведенные вместе, он, пожалуй, впервые стал рассматривать её – не в «комплексе».

– Ты симпатичная.

Только тебе для завершения картины надо покраситься в «блондинистый» цвет. Так будет ближе к «правде жизни». Честнее перед окружающими, – по крайней мере.

... «Желтенькая» – это валерьянка. «Беленькая» – аскорбинка.

...С одной стороны тебе бы надо пригоршню «желтеньких», но с другой стороны – мы высоко и это может помешать твоему сердцу.

...С головой уже поздно что-то делать. Придется тебе с ней – такой жить среди людей дальше

Ольга выпила обе таблетки и сидела, – смотрела вдаль.

– А я уже привыкла к твоим ботинкам. Только они мне велики, – нарушила она молчание, – А кто она тебе?

Максим сидел, прислонившись к кустам, натянув шапочку на глаза.

– Я не слышал, Оля. Услышал бы – узнал по голосу.

... Ты права. Вариантов у нас нет.

Ты сама-то как ногу чувствуешь? Может получиться, что «плутанем»?

– Я же сказала – В ботинках – нормально.

– А почему у тебя – кроссовки, а не нормальные ботинки.

...– А... А потому, что я знаю, – что такое нормальные кроссовки, и не знаю, что такое – нормальные ботинки. И если ты помнишь, я вообще-то собиралась на байдарках в Карелию со всеми, которые просто меня и братьев «кинули» из своих личных пристрастиях и побуждений.

– Тебе надо дневник вести. Записывать свои «перлы». Знаешь – будет когда -нибудь грустно – возьмешь, перечитаешь, посмеёшься, может – поплачешь.

– Приятно встретить знающего и опытного человека. Расскажешь, что в него записывать, а что нет?

...Как могу знать сегодня, что мне понадобится читать завтра?

– А ты все записывай.

– Тогда у меня будет там только одна запись – «Сижу – пишу дневник». Что я ещё туда смогу написать, если сижу – пишу дневник и больше ничего не делаю?

– Ладно, Ольга. Давай потом.

– Потом – это заодно тогда, когда ты мне будешь объяснять что она тут делает. Да?

Кто она? Да? – носик у Ольги стал опять остреньким.

– Да. Давай, потихоньку, буде собираться. Тебе точно не понадобятся «костыли»?

– Точно не...

Ольга встала и стала собирать свой рюкзак, укладывая в него котелок.

Максим снял поясные ремни с «костылей», свой одел на рюкзак, Ольгин положил рядом с ней.

Взял «костыли» привязал к ним оранжевые «маяки» и пошел к склону, с которого хорошо просматривалось озеро.

Установив их как можно точнее на расстоянии десяти метров друг от друга, стараясь по прямой перпендикулярно к направлению к, замеченной им, площадке на левом берегу озера, он вернулся к Ольге.

– Почему надо устанавливать их так точно? – спросила она, до этого с интересом наблюдая за его действиями.

– Треугольник. Точное знание длинны основания даст более точное определение высоты его при знании угла вершины. А точное знание этого расстояния позволит определить высоту относительно берега озера, – ответил Максим.

– Точно. Геометрия. Вот для чего, оказывается, её учат? – Ольга улыбалась, – А давай «потом» – ну, это когда про..., Ну, про то, как дневники писать, ты мне и про треугольники расскажешь тоже?

– Надо повторить урок пятого класса?

– «Повторение – мать учения» – так папа мой говорит. А он честный человек – лгать не будет, – Ольга смотрела с вызовом.

– Не помогает тебе «желтенькая» совсем, – буркнул Максим.

... Тропа обходила вершину стены и они вышли по ней к тому месту, где стояли недавно и с которого смотрели на озеро.

– Зачем? – сказал Максим, размышляя, – Зачем тропить по периметру, делать такой «крюк» если есть прямой переход?

Ольга остановилась: – Смысла нет при одном условии, – если не надо наблюдать за всей территорией снизу. Если контролировать события внизу она нужна. На экскурсионную тропу она не похожа.

– Да. Не похожа. И зверь так ходить не будет. Оставаться долго «как на ладони» он не станет.

Тропа спускаясь подходила к кромке леса.

В лесу Максим стал внимательно осматривать тропу. На ступеньках и сбросах, там где выступала вода он подолгу и внимательно останавливался, обходил тропу справа и слева, возвращался. Ольга за это время отдыхала, укладывая больную ногу на коленку другой ноги и массировала икру. Максим доставал компас, но помощи пока от него не было.

На обратной стороне карты он старался как можно точнее нанести все повороты тропы, сброс высоты, осознавая, что такая схема если и поможет кому – то только ему, но никому больше.

Получалось, что они спускаются к озеру, которое видели, дугой с поворотом направо. Если учесть, виденную ими сверху картину, то получалось, что они находятся уже практически на его берегу только значительно выше, что говорило о том, что тропа скоро даст поворот налево либо они упрутся опять в край стены, которой сверху видно не было.

Максим сердился на себя, поскольку чувство расстояния и высоты его редко подводило, а тут получалось, по виденному сверху, что они идут по воздуху.

Реалии же – это камни, деревья, тропа, небольшие ручейки, пробивающиеся рядом с тропой, отсутствие каких либо следов на тропе.

Тропа же упорно «забирала» вправо.

Они перешли две почти горизонтальные низинки, плотно заросшие травой почти в их рост. Вода противно «чвакала» под ногами, сочные кусты с огромными листьями и другие признаки говорили, что они находятся где-то перед выходом в низину.

– Давай оглядимся, – Максим снял рюкзак около камня, торчащего из земли, поверхность которого была почти идеально ровной.

Ольга тоже сняла рюкзак.

– Не промокают, – она подняла ногу, показывая ботинок.

– Не промокают, – согласился Максим.

– А почему? – Ольга посмотрела на него.

Максим внимательно посмотрел на Ольгу, пожал плечами и стал осматривать вершины.

Получалось, что они находились близко к дну котловины, которой здесь быть не должно.

– Дела! – сказал он вслух.

– Яки птицы парящие, твердь земную презревшие, – сказала Ольга, улыбаясь и глядя на него.

– Ты про что? – он повернулся к ней.

– Помню кто-то по воде ходил. Помню кто-то под водой песни пел играя на гуслях.

А вот что бы кто-то на небе на камешке сидел – не помню.

Первая я, – можно сказать, – она помахала носком больной ноги.

– Если то, что мы видели вдвоем сверху – не мираж, а он не может быть им, поскольку мы его видели с различных углов и под различным углом солнца к горизонту. Если верить тебе, что до озера там было пятьсот–шестьсот, а то и больше метров – мы с тобой находимся где-то над его серединой на высоте метров четыреста над ним. Так у тебя получается? – Ольга была серьезная.