Текст книги "Возвращение"

А колеса стучат...

Под стук колёс

Колеса стучали, словно кто-то методично и мелодично, выполняя свою незамысловатую работу, забивал неведомые гвоздики хитрыми двойными ударами.

«Тыдыт–тыдыт тыдыт–тыдыт тыдыт–тыдыт».

...Владимир сидел около окна, за которым, словно в обратную сторону, из-за спины, раскатывалась такая знакомая и такая незнакомая картина. Он летел вперед спиной – назад в своё прошлое. Или в своё будущее?

Что спиной вперёд – лицом к прошлому? Он это знал.

Вторые сутки дороги выхватывали, под удары молоточка, разные эпизоды из жизни, которые так и не складывались в единую картину. Всё напоминало мозаику, где между фрагментами остаётся незаполненное поле. Его издалека не видно, но вблизи можно разглядеть, что эти эпизоды, лишь островки в большой картине–жизни.

...После школы – СПТУ.

Как-то и не стоял вопрос, – «кем быть». С четырнадцати лет в поле. То подсобником, то на тракторе, то на комбайне. Надо было как-то все свои навыки и умения «узаконивать». «Механизатор широкого профиля». Это давало и «Права на управление ...» почти всего, что движется по земле, навыки, знания и определяло жизнь, по большому счету, на всё оставшееся время.

...– Володя. Нам ведь скоро выходить. Я тут подобрала из еды, что нам не понадобится, возьми. А тут я тебе отложила, дома откроешь. Тут и «черная» и «красная», папоротники, рыба. Нам хватит. Туда, ведь, сколько не привези – всем не хватит, а попробовать...? И, что есть – хватит. С едой ничего не придумывай. Картошки отварите и ... разберётесь, одним словом – разберетесь.

Нина положила руки на колени и прижалась к Сергею. Они ехали с Сахалина к родителям Нины. Их маленькая Иринка впервые увидит бабушку и дедушку. Сергей, улыбаясь, молча, смотрел на Владимира.

– Нина! Что вы. В такую даль уже довезли. Нет, я не возьму! Неудобно.

Владимиру, и вправду, было неудобно. Он посмотрел на Сергея.

Сергей, улыбаясь, прищурил левый глаз.

– Нин! А может проводы?

Сергей перевёл взгляд с Владимира на Нину.

– Какие проводы?

– Проводим Вовку. Мы уже дома почти, а ему ещё ехать и ехать. А..? Там ведь осталось – «ни туда – ни сюда», только руки занимать будет.

– Серёжка! С запахом приедешь, что люди скажут?

– Скажут, что друга провожал.

– Как хотите! Иринк, иди, садись сюда. Пусть папка сядет к дяде Володе.

...Они познакомились уже в поезде. Ни о чем особо не говорили. Володе они нравились своей неспешностью, какой-то основательностью дружеским отношением друг к другу.

А он им – тем, что как-то сразу незаметно влился в их небольшую семью. Иринка сразу решила, что будет «жить рядом с дядей Володей», на его стороне. Так и ехали.

... На перроне их уже ждали. Он без труда узнал бабушку Иришки. Только одна женщина стояла, в окружении других людей, чуть подавшись вперед, тревожно вглядываясь в окна и прижимая почти к подбородку руки. Она увидела Нину, подалась вперёд и как-то сразу преобразилась. Помолодела что ли?

Володя стоял, наблюдая встречу, думая о том, что «на чем же могло приехать сюда столько народу?» И Нина, и Серёга, и Иришка были окружены плотным кольцом людей сверху донизу. В ногах крутились какие-то ребятишки.

– Мама. Володю проводим и поедем.

Нина, Сергей и Иришка подошли к нему.

– Здравствуйте. С приездом вас всех.

Владимир с улыбкой приветствовал обращенные к нему лица.

Нина стала тормошить рукав рубашки Владимира.

– Вов! Володя! Ты если чё... Адрес знаешь... Мы здесь долго будем... Не стесняйся... Правда, Серёжа?

Серёга посмотрел на Нину, повернулся к Владимиру.

– Да! Да, Володя! Даже не задумывайся. Адрес знаешь... Да, Иришка?

Нина и Иринка закивали, подтверждая слова Серёги.

... Поезд тронулся. Сверху было хорошо видно и Нину, и Серёгу, и Иришку, и кольцо встретивших их. Все махали ему руками.

Володя стоял на площадке, подняв руку, пока и перрон, и все на нём, и станция не скрылись из вида.

– Володя, закроешь тут. Пойду я.

Проводница Наташа протиснулась мимо его.

...Володя пересел в купе на место Сергея. Теперь уже навстречу бежали деревья, столбы, километровые указатели.

...Учиться было легко. Практика была всегда дома, где его все знали. В городе в общежитии тоже проблем никаких не было. Был и пригляд – тётя Люся, мамина подруга.

...«Тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт».

...Там он впервые стал скучать по Вере. Вера была на два года младше его. Она жила внизу – у реки, но как-то так получилось, что с детства её основным другом и защитником стал он. Она и дружила, в основном, с ребятишками «сверху».

Между «верхними» и «нижними» особой вражды не было, но как-то так повелось, неизвестно с каких врёмен, что существовало негласное соперничество одних с другими. Не только среди ребятишек, но и среди взрослых.

... После окончания училища директор совхоза как-то уговорил военкомат, чтоб его до осени не трогали, а дали отработать лето в совхозе. «Рук не хватает, а тут из рук руки рвут. За горло хватают.» Вспомнил он директора, как тот, хватая себя за шею, смешно закатывая глаза, показывал, что с ним творят.

... Мама умерла в июле. Накололась на ферме на что-то. Неделя – и нет человека.

...Вера прибегала каждый день. А потом он узнал, что она беременная. Родители её стали на него коситься, а тут и повестка в армию. Опять выручил директор. В сельсовете их зарегистрировали без лишних вопросов и дали отгулять свадьбу.

...Петьку он увидел, когда тот был совсем малой. Дали десять дней на побывку. Что за десять дней успеешь? Сена подкосил, да дом подправил.

...«Тыдыт–тыдыт... тыдыт–тыдыт... тыдыт–тыдыт».

... Демобилизовался из стройбата поздней осенью. А тут предложили зиму отработать на стройке. Здесь же на строительстве дороги. Списались с Верой. Решил заработать, а и то – какой заработок зимой в совхозе?!

... Здесь заработок был хороший. А деньги? Их и тратить-то было здесь некуда. На работе ценили, платили хорошо, а он работал за двоих. Начальник участка относился тоже хорошо. Даже доверил ключи от ангара с бочками с соляркой.

... Вот из этого ангара и украли десять полных бочек. А ключи только у него.

Суд. «Химия». Здесь же на строительстве дороги. Возмещение ущерба и всё, что полагается в этом случае.

...Вот тогда и подошёл к нему Бригадир. Предложил поработать у него в артели, а он за это «сдёрнет» его досрочно. Согласился.

...Золото артель мыла глубоко в тайге. Собственно артель – это были бригады, разбросанные по разным участкам. Учет шел по каждому участку, ну а ему платили с каждого. Приходилось работать то там, то тут. Заработок шел на книжку «на предъявителя». Хороший заработок. Книжки вместе с «трудовыми» хранились у Бригадира в сейфе. А где хранить? Тайга. Народ разный. Его не задевали, – он никого не трогал. Нашел как-то самородок размером и по форме, с орех грецкий. Отдал Бригадиру – тот рад был. «Этот «Орех» – талисманом на счастье будет! Почти полкилограмма!» Покачал он его тогда на руке. Выписал премию. Потом как-то показал его. В кожаном мешочке хранил. Приделал к нему цепочку тоже золотую. Витая. Красиво получилось.

...Осенью на вертолёте, что за золотом прилетал, прилетели милиционеры и ещё человека три-четыре в штатском. Бригадира со всеми документами и золотом отправили этим же вертолётом, а их заставили писать и рассказывать «как здесь оказались, что делали, почему занимались незаконной добычей золота».

Вот тогда он случайно и узнал, кто кому и зачем тогда продал ту солярку.

...«Тыдыт–тыдыт... тыдыт–тыдыт... тыдыт–тыдыт».

Владимир смотрел в окно. Кругом была тайга.

...Вывезли их тогда с прииска только дней через двадцать. По морозу уже. Писали, писали. Обещали судить всех, но отпустили. Сказали, чтоб никуда не уезжали – «будут свидетелями» на суде, когда Бригадира «сажать» будут.

...Не стал ждать. Уговорили ребята «сходить в путину». Океан. Заработок хороший.

Вот там во Владике он случайно и встретил Бригадира. Разговор не получился.

... На суде никто его историй слушать не хотел. И опять... И опять та же дорога, только теперь «тайга, тайга, тайга...». «Всё бы ни чё – если б они росли макушками вниз.» Вспомнил он присказку на делянках.

... – Володя. Чай будешь. На следующей станции подселят к тебе.

Проводница Наташа зашла и села напротив.

– Что грустишь? Я сейчас смену сдам. Может вместо чая, что хочешь?

Она засмеялась.

– Да, не подумай что! Я так.

...Девчонка то у них смышлёная. Серьёзная. У меня такая же. Бабка портит мою. Балует. А я вот в дороге... Еду куда-то, еду.... Люди заходят, выходят, жизнь идёт, а я вроде, как и на месте стою, хотя всё время на колёсах.

... Ладно. Пойду смену сдам. Да переоденусь. Не против, если с тобой посижу? Чаю попьём.

– Попьём. Нина с Серёгой еды наоставляли. Будем ужинать.

– Ну, тогда я мигом. Вот чай. Я сейчас...

...Они сидели друг против друга, смотрели то в окно, то на стол, то друг на друга.

– Володя, а что это за рыба такая? Вкуснючая! Не знаешь?

– Селёдка.

– Да ты чё..? Никогда бы не поверила. Как-то ведь сготовить такую надо?

С другой стороны, как не на острове уметь рыбу готовить? У нас вот, у папиного папы –дедушки моего, вокруг грибов видимо–невидимо. Так мы раньше на зиму только солили по разному ... даже и не помню сколько. Папка у меня был любитель. Всё говорил: – Нельзя грибы между собой путать. У «кажного» свой «карактер» и его понять надобно.– ... Так и говорил – «карактер»... Деда передразнивал.

Перемешалось как-то всё, когда его не стало...

...Как в дождь – от одной капельки увернёшься, под другую попадёшь...

...Ты завтра «уже приехал»?

– Приехал.

– Будут ли встречать?

– Нет. Не знает никто.

– Сюрприз значит?

– Сюрприз.

– А у тебя пацан, девка?

– Пацан, девять...

– Большой. А зовут как?

– Пётр. В честь деда.

– А у меня – Вера. Просто Вера. Понравилось тогда с мужем.... Вера. И всё.

... Вот четыре бабы и «бабуем». Две бабки, да мы – девки.

... Ну, ладно. Пойду я. Спать тебе пора, смотрю – совсем квёлый.

– Наташа. Тут еды осталося. Забрала бы.

– Заберу. Завтра заберу. Спи.

...Владимир сидел, смотрел на тёмное окно.

...«Тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт».

...С Бригадиром они опять встретились в Магадане. В ресторане. Он сидел за столом с каким-то кавказцем. Владимиру показалось, что он его увидел сразу, как только вошел в зал. Владимир, не останавливаясь прошел к столику, взял стул и, молча, сел в торец стола. Бригадир сидел у стенки слева. Кавказец справа. Видимо было что-то в его поведении такого, что ни официанты, ни кавказец ничего не сказали. Да и он ничего не говорил. Сидел и смотрел на Бригадира.

– Что ты хочешь?

В глазах Бригадира не было ни страха, ни раскаяния.

– Всё!

– Володя, это очень много для тебя. Всё что могу – третий раз проводить тебя к «хозяину».

– Я туда дорогу знаю. Но тебе уже не придётся меня провожать.

– Думаешь?!

– Знаю!

Бригадир налил в рюмку коньяк.

– Будешь?

– Нет.

– Итак, что ты хочешь?

– Сначала всё, что я заработал. И не забудь сюда добавить десять бочек солярки.

– А это уже кто тебе напел?!

Владимир, молча, смотрел на Бригадира.

– У меня нет столько с собой.

– У друга займи.

Володя кивнул в сторону кавказца.

– У него тоже нет.

– Отправь искать, а я с тобой побуду.

– Володя, это нереально найти такую сумму вечером.

– А она мне не вечером, она мне утром нужна. А до утра я буду жить у тебя.

Бригадир крутил рюмку с коньяком, вглядываясь в неё.

– Хорошо. Башир, привези мне утром в номер...

Бригадир назвал сумму.

– Сколько? Сколько? Брат, я где их возьму?

Кавказец даже подскочил со стула.

– Бригадир. Ты разучился считать, – Владимир спокойно смотрел на кавказца.

– Я вычел свою челюсть, ребра, плечо и руку.

– Не мелочись. Они не стоят этого. Жизнь всегда больше. Правда, Башир? – Владимир не отрывал взгляда.

– Хорошо. Башир, поедешь, знаешь к кому, от моего имени. Привезёшь к утру две таких суммы. Тебя устраивает так?

Бригадир повернулся к Владимиру.

– Пока – да!..

Владимир протянул ладонь к Баширу.

– Дарагой, что он от меня хочет?

Башир, не отрывая взгляда от ладони, спросил Бригадира.

– Он хочет, чтоб ты отдал ему все свои документы. Да?

Бригадир посмотрел на Владимира.

– Да. И ключи от машины, если они есть.

– Нет у меня никакой машины. Зачем она мне здесь? А документы вот. На, возьми, раз Бригадир сказал. Ты сказал Бригадир? Да?

– Я, я сказал. Не дрожи.

... Башир сумку с деньгами привёз в номер утром.

– Вот тут всё, как сказал, дарагой!

Он поставил сумку у ног Бригадира. Бригадир наклонился, чтоб открыть её.

– Не трогай чужие деньги.

Владимир отодвинул сумку ногой.

– Башир, дарагой, будь добр, вот тебе мой паспорт, не «патрудысь сбэгать» в сберкассу, открыть сберкнижку на моё имя и положить на неё деньги.

– А ты? Без тебя не положат!

Башир стоял в растерянности.

– Не включай дурака, дарагой. Не блажи. Скажи ему, Бригадир.

– Делай, как он говорит. Он не станет их не проверять, не считать здесь... Идиоты! Умнее не могли придумать ничего! Теперь делай! Если понадобится, пробегись по разным сберкассам. Если будут трудности, знаешь к кому обратиться.

Башир ушел. Владимир сел за стол.

– Бригадир. Остался предварительно ещё один вопрос.

– Какой ещё?

– «Орех». Отдай мне его. Он тебе не помог. Не жадничай.

– Ты с ума сошел. Да и нет у меня его с собой.

– Теперь ты блажишь?

– Клянусь тебе. Что я дурак таскать с собой почти килограмм золота.

Владимир встал, молча, подошел к шкафу. Посмотрел на Бригадира. Тот молчал. Владимир открыл шкаф, ещё раз посмотрел на Бригадира, потом на сумку и дипломат. Взял дипломат положил его на стол. Открыл. Мешочек лежал внизу в углу.

– Мы с тобой так не договаривались.

Бригадир не отрывал взгляд от мешочка.

– А я ещё и ни о чем с тобой и не договаривался. Это у нас – просто предварительная беседа.

Владимир зажал мешочек в кулак и с силой опустил его на крышку тумбочки. Крышка разлетелась на осколки. Стружка разлетелась по номеру.

...Башир пришел, положил три сберкнижки, паспорт на стол.

Владимир открыл по очереди их все. Посмотрел цифры. Взял одну из них.

– Эта сберкасса где?

– Да все они тут. Не Москва...

Хихикнул Башир.

– Идёмте. Башир, там отдам тебе твои документы.

Владимир вытряхнул из дипломата какие-то документы, оставил только пачки денег. Закрыл его.

– Куда идём? Зачем идём? Я все сделал, как ты мне сказал.

Башир смотрел на Бригадира.

– В сберкассу. Идиот.

Бригадир встал и покосился на кулак Владимира, сжимающего мешочек.

... – Девушка я хотел бы снять деньги.

Владимир протянул в окошечко одну из сберкнижек и паспорт.

Девушка взяла книжку, паспорт, стала перебирать в длинном ящике какие-то карточки. Вытащила одну.

– Да, вы что, молодой человек, не могли раньше решить. Кладут деньги, через час снимать их приходят. О чем думают?

– И правда! Извините меня! Я передумал.

– Теперь снимать передумал. Вот людям делать не чего.

Девушка как бы обращалась к очереди.

... «Тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт.., тыдыт–тыдыт».

За окном светало. Владимир закрыл глаза.

Опять обрывки воспоминаний, словно костяшки домино, перемещаемые по столу неведомой рукой, складывались в замысловатые узоры.

...В дверь постучали, и она тут же открылась.

– Я вот чай тебе принесла. Уже и пастель сложил? А что так рано?

Наташа села на тоже место, что и вчера.

– Да так что-то. Рано проснулся. А что не подселила?

– Да ну их. Распихали по другим купе. Думаю – «пусть выспится».

– Чай так чай. А кофе нет?

– Есть. Сейчас принесу. Я тебе всю банку принесу. У нас, знаешь, настоящий бразильский растворимый. Там мужик с перьями. Я тебе её подарю. Даже в Москве-то не сразу найдёшь.

Она вернулась и поставила на стол коричневую банку.

– Мой подарок тебе. На память! Продать хотела. Да что-то боязно. Ругаются у нас за это.

– Спасибо, Наташа.

Кофе был действительно вкусный и ароматный.

... – Ну, давай прощаться, да заберу у тебя, что там – хотел оставить.

Наташа зашла в купе, когда Владимир уже упаковал подарки Нины и Сергея, туда же положив банку с кофе.

– Налегке едешь.

Наташа кивнула на его две сумки и дипломат.

– Вот сумка, ты пока сложи, что оставишь, а я чай принесу. На дорожку успеем.

И выскочила в коридор.

Владимир сложил все, что оставалось на столе, открыл дипломат, достал пачку красных «десяток» сорвал с неё ленточки, бросил их в дипломат, завернул деньги в газету и сунул сверток в сумку. Потом передумал, достал, опять открыл дипломат достал из него ещё одну пачку, тоже сорвал упаковку, сложил пачки вместе и опять завернул в газету.

... Вокзал был такой же, как и тогда, когда он уезжал с «побывки» опять в армию.

Даже деревья, вроде не подросли.

– Ну, давай, Володя, удачи тебе. Счастья.

Наташа что-то хотела добавить ещё, но не стала.

– Наташа. Там в сумке в газете деньги. Верочке что -нибудь купишь или... придумаете куда. Это тебе от нас с Петькой. И от Бригадира ещё. Ох, винится он перед людьми. Челом бьёт! Передай привет ей. Всё будет хорошо, Наташа! Удачи вам!

– Ну, придумал. Можно подумать, что я за деньги. А у неё и так скоро от этих конфет кое–что слипнется. Бригаде спасибо.

Засмеялась Наташа, уже с площадки вагона.

Вагон тронулся, Владимир стоял и смотрел ему вслед.

...Несколько такси скучало на площади около вокзала.

– Довезёшь до дома?

Владимир подошёл к крайней машине и назвал своё село.

– Денег хватит – довезу. Только возьму за «туда – обратно». Оттуда пустым ведь ехать.

– Ещё здесь надо в одно место заехать.

Владимир поставил сумки на заднее сидение.

– Надо – заедем.

... Училище тоже не изменилось. Только вот здесь деревья выросли. Он хорошо помнил, что верхушки не доставали до второго этажа общежития. Теперь они доходили до окон третьего.

– Тётя Люся работает?

Спросил он какую-то женщину, сидящую на «вахте».

– Работает. В столовой она. Сейчас придет. Обед ведь.

Владимир пошёл в учебный корпус.

Тетя Люся была из села, потом перебралась в город, так и осела в училище вахтёром. Володю она называла то «землячок», то «крестничек», часто навещалась в село, где у неё оставались родители. Часто приходила домой к маме поболтать, посудачить. А здесь в городе выполняла негласный наказ «приглядывать за тобой я мамкой-то приставлена. Не заставляй врать – не бедокурь!»

– Вовка!

Выронила она ложку, увидев его перед собой на стуле.

– Живой, стервец. Живой. Сукин сын ты. Прости, Наденька, что я так тебя.

Слёзы полились из её глаз.

– Ах, ты, горюшко какое, живой. Живой.

– Да не плачь ты, тетя Люся, живой же!

– Так в том то и дело, что живой.

Она всхлипывала, разглядывая Владимира.

...Правда ли, что у тебя другая жинка и двое ребятишек на стороне?

Она вытирала слёза краем рукава.

– Неправда. Все мои – здесь.

... Я что хотел-то?! Ты бы заказала там, в церкви, что и как положено. Я деньги дам. Что там надо-то?

– Ой! Что надо-то?! Я даже сейчас и придумать не могу сразу. Панихиду по твоим надо. И Николая – Чудотворца как-то надо благодарить. Дорогу твою к дому-то вывел. С батюшкой надо советоваться. Не знаю, не знаю. Вот так сразу. А деньги, оставь, пригодятся. Ты сейчас что и как?

– Да вон машина стоит. Сейчас и поеду.

...Как там-то...?

– Ах, ты, подлый ты сын. Ты ещё спрашиваешь? Ах ты, сукин сын, прости, Наденька, не я виновата,– сынок твой. Он спрашивает! Даже я не могу ничего плохого сказать! Про Веру – думать плохое, – забудь. А Петька у тебя – мужик! Хозяин. Правда «как чёрту не нужно огниво», так и твоему Петьке – .... Но в плохом не замечен. Не курит, шельмец. Ах ты, горюшко, горюшко, помотало-то тебя как....

...Сохранил ли себя, а?

Тетя Люся опять стала вытирать рукавом глаза.

– Эх ты, я-то с тобой не могу. Никак не могу. Ты вот что! Дай денежку, я здесь в столовой котлет мороженных возьму. Свезёшь, а моим Петька занесёт. Там ведь не купишь. А здесь, в столовке-то, у меня «блат». Да и приедешь, как снег на голову!

Ах, ты, жизнь-то, что с людьми делает? Эх, жизнь!

Она взяла деньги и пошла куда-то к кухне.

– Вот тут двадцать я отдельно завернула – Петька пусть моим снесёт. Остальное ваше. Вот сдача. Пойдём, провожу. Ты на выезде-то заверни в магазин, может, что и выкинули. Возьми побольше, раз на машине-то. Дорого, но ведь домой! Ой, горюшка то хлебанули все! Ой, горюшко!

... В магазине Владимир купил из того, что было, – что ему показалось, нужным.

В винном отделе очередь выходила на крыльцо. Он прошел сквозь неё к самому прилавку.

– Мужики. Десять лет дома не был. А ещё ехать надо, вон машина стоит. Будьте добры, пропустите без очереди взять?

Очередь внимательно рассматривала его. Он спокойно смотрел на неё. Очередь молчала, как бы оценивая, что будет, если «общество» скажет «нет».

– Бывает. Бери. Бери.

Невысокий старичок первым подал голос.

–Бери, бери. Бери больше, в другой раз не пропустим.

Поддержали со всех сторон старичка.

Владимир взял несколько бутылок вина.

– Сынок! Ты что ж, десять лет не был, а «берёшь, как на свиданку идёшь».

Хихикнул старичок.

– Только мараться. Или соседей и друзей нет? Или денег нет? Поможем!

Захихикали со всех сторон.

– Ну, если «общество разрешает»...

Владимир подумал, что они правы...

– А кто поможет до машины донести?

– Было б что нести...

... – Торговать набрал, что ли?

Таксист, открывая багажник, оглядел ящики.

– У меня и не поместятся, видишь, две запаски вожу.

– Ничего! На заднее поставишь, человек десять лет дома не был.

Мужики уже втиснули один ящик на заднее сиденье.

– Спасибо! Помогли. Возьмите, а одну отдайте старичку этому.

Владимир протянул две десятки.

– «На общество!»

– Петровичу-то? Отдадим! За такой калым мы давай тебе ещё принесем. А хочешь, до дома донесем. Давай, удачи тебе, паря!

Смеялись мужики, не расходясь, ожидая пока он сядет в машину.

– Правда, что ли десять лет дома не был? «Чалился»? Да, не похоже, руки вроде чистые. Не расписанные. Да и сам ещё молод.

– Правда.

... Подъехали к самому дому. Таксист помог занести поклажу на крыльцо, рассчитались, он пожелал «всего хорошего» и уехал.

Дом стал меньше. Банька покосилась. Собаки во дворе не было, хотя слева от крыльца стояла конура. Ключ был на месте, – под тряпицей у косяка.

Владимир перенёс ящики в сени, разулся и прошел в горницу.

...В доме все было по-прежнему. Не было только детской кроватки, появился телевизор и большие часы. Всё остальное было знакомо с детства.

Он сел, там, где когда-то сидел отец. Вдыхал, знакомый с детства запах. Запах дома.

На крыльце раздался топот, хлопнула входная дверь, Вера почти упала на руки вскочившего Владимира. Её голова уткнулась куда-то в грудь.

– Какая она маленькая!

Подумал он, закрывая ладонью её голову, а другой прижимал к себе, чтоб она не упала.

Знакомый запах её волос обволакивал его.

– Я ведь полбидона молока на крыльце пролила.

За всю дорогу ни капельки – пока бежала, а тут дома на крыльце пролила...

Девчонки говорят: – Беги домой, – твой приехал или сейчас приедет. Да молоко возьми, будет хоть чем накормить. Бидон суют, а у самих глаза огромные и плачут все.

Вера вдруг заплакала и опустилась на стул.

– Только халат скинула и напрямки побежала. Думала, успею переодеться, а ты дома уже.

Она ткнулась в живот Владимира и слёзы потекли ручьем.

Он стоял и чувствовал, как по нему текут слёзы, не зная, что сказать, что делать, но на душе было спокойно.

– Всю рубаху тебе изсопливила. Переодеть-то нечего. Старые на тебя не полезут уже. Будешь, как воробей подстрелянный.

Улыбнулась она, отстраняясь от Владимира и оглядывая его.

– У меня есть. Сейчас сменю.

...Ой! Верочка, у меня ведь котлеты мороженные в сумке. Не потекли бы? Тётя Люся передала. Я видел её в городе.

– А я думаю, откуда девчонки знают? Спросить не успела. Говорят «из конторы позвонили – пусть домой бежит», а кто, чего... я сразу бидон схватила и бегом...

Вера опять заплакала.

– Ну, ладно, ладно, не надо. А то и я зареву.

Владимир, и правда, чувствовал где-то под скулами комок.

– Не плач. Не надо.

– Ты выйди, я переоденусь... Ой! Выйди! Там же всё крыльцо в молоке.

Вера спохватилась и выскочила из комнаты.

Рубашка уже высохла.

Вера вернулась в каком-то сарафанчике. Села у стола.

– Я убрала котлеты.

Ты пришел – Пети то не было, похоже?! Надо, ведь, бы к нему идти. На речке, наверное. Ты это... на часы посмотри, а то он спросит обязательно, во сколько ты приехал. Не знаю, как вы... Крепкий он, но не гибкий... хрупкий.

...Ты это..., Володя, если есть, что сказать, говори сейчас, пока из дома не вышли.

– Скучал я без вас. Петьки боюсь. А больше сказать мне нечего.

– Вот и хорошо. Что надо – потом скажешь. Ты с дороги, давай я дядю Егора попрошу, что б баню стопил, а то ты в нашу не поместишься, – совсем осела.

Тепло держит, а осела.

– Свою стопим. А потом разберёмся.

...На улице дядя Егор – сосед поправлял доски на заборе.

– Здравствуйте, дядя Егор.

Владимир закрыл калитку, кивнул и остановился.

– А! Володя! Привет. Моя пристала – «когда забор поправишь? Когда забор поправишь?» Я говорю ей, что «дался тебе этот забор», а она за своё.

– Дядя Егор. Ты бы зашел вечером. Посидим по–соседски.

– А что не зайти-то? С приездом, чай! А давайте–ка, я баню стоплю, а то всё равно завтра топить, а у вас сегодня и без неё дел будет... Смоешь с себя дорогу-то. Длинная была. Вот после бани и посидим? А?

– Давайте. Так и вправду будет проще.

Владимир посмотрел на Веру.

– Вот и я говорю. Что вам сегодня-то ганашиться? Если случайно дружков твоих увижу, говорить ли, что ты приехал, а?

– Скажи, конечно!

Дядя Егор посмотрел вдоль улицы, на которой кто-то ворошил сено, кто-то полол цветы в палисаднике. Вера посмотрела туда тоже и взяла Володю за руку, но потом сжала кулачок и засунула ему в ладошку.

...Мальчишек сверху, хоть и далеко, но было хорошо видно. Они копошились ватажкой около старых верб. Под этими вербами выросли, наверное, все, кто жил в селе.

Мальчишки то сходились, то расходились. Потом один в голубой рубашке остался один, а все другие стояли чуть в стороне.

– Петя! Вот один стоит в голубой рубашке это и есть Петя. Рубашка то, наверное, твоя. Я в комоде нашла.

– Моя. Я её помню. Мама мне её шила.

Вдруг раздался выстрел. Над мальчишкой взметнулось облако дыма. Вера, выдернув руку, бросилась вниз по тропинке. Володя за ней.

Ветер поднял облачко, и он увидел, как мальчишка что-то прятал за пазуху.

– Поджига.

Подумал Владимир.

Мальчишки опять собрались в кружок.

– Петя.

Вера подбежала. Мальчишки бросились за вербы к лозняку.

– Живой.

Вера присела. Володя подбежал и тоже присел. Глаза у пацана были на месте.

– Папка приехал.

Вера тормошила пацана. Тот перевел взгляд на Владимира.

Владимир посмотреть в глаза сыну. Молчали.

– Разобрался...? –

Тихо сказал Петька, не отводя взгляда.

Володя медленно распрямился, тоже не отводя взгляда.

– В чем...?–

– Где ты...? –

Петька продолжал смотреть.

– Я в … Разобрался – одним словом. –

Владимир положил руку на плечо Петьки.

– Давайте, домой, давайте, а то народ еще соберется.

Вера смотрела на отца с сыном.

«Господи, какие они одинаковые», – подумала она.

...Все пошли домой.

– Мам, я сейчас! – Петька побежал обратно. Собака за ним.

– Вера, как собаку-то зовут?

Владимир старался идти по тропинке рядом с Верой.

– Туман.

– Хорошо. В доме у нас всегда Туманы жили. А этот беленький, что рядом стоял, – друг Пети? – приостановился Владимир.

– Да. Санька. Они всегда вместе. Его мамка со мной на ферме работает.

– Вера. Ты извини, я ничего не привез ни тебе, ни ему. Твоим привез, а вам ничего. Как-то всё перепуталось. Петьку никак представить не мог. А тебя почему-то только девчонкой помню, а дальше – нет.

– Да, не страшно всё это!

Вера опять засунула кулачок в ладошку.

Мимо, не останавливаясь, пробежал Петя с Туманом.

– Побежал поджигу прятать.

Подумал Владимир и чуть–чуть сжал кулачок в ладошке.

Выстрел

Петьке не спалось. Завтра должен состояться его «выстрел».

Он лежал, вспоминал и думал.

– Вот ведь! Не спится и не ворочается!

...Конечно, зря он согласился на этот «выстрел».

С другой стороны не соглашаться – тоже нельзя. Этот Колька всегда достанет...

Конечно, моя «недосвёрка» была лучшая. Но с другой стороны – больше ни у кого не было «недосвёрок»... Вот из «поджиг» она была лучшая...

Так ведь «недосвёрка» все ж..., не просто «поджига». Обычные «поджиги» он освоил давно... Нет, в школу уже ходил!.. До школы все баловались «бахалками». Да чё там – «бахалка». Так... звон и все.

«Поджига» – это серьезно. Она не только на спичках... она и на порохе. Правда, когда с порохом и спичками – лучше.

Обычная «поджига» – так себе ... трубка только нужна. Смякушишь один конец и загнешь, да пропил под запал и все... Ну, ручку еще... Конечно правильно-то в конец надо свинец залить... Иначе разорвать может. Ну, не разорвать – разогнет. А так – куда свинцу-то в загнутое давить – это понятно.

Петька перевернулся и лёг на живот.

–...Тут конечно и с запалом надо не перепилить, а то свинец свинцом, а разорвет прямо по запалу... Тут надо пилить пока сапожным гвоздем не пробивается. Как пробивается – стоп. Тут уже ковырять надо. И первый выстрел надо делать холостым. Ну, можно пыж побольше... Запальник прочистить сначала надо, а изнутри его как прочистишь по–другому-то?..

С другой стороны Колька ведь просто заявил: – Спорим! Не пробьет фанеру...

...Дурной этот Колька. Какую фанеру?.. Со скольки шагов?.. Как пробьет?.. Что значит – «пробьет»?.. Орет – чё попади...

Они у речки все какие-то взбалмошные... Орут, орут, а только потом соображать начнут...

Им, конечно, воду-то на огород таскать ближе... С другой стороны – комаров больше...

...Опять же каких шагов?..

Хорошо, что потом договорились... Я-то тоже, дурак – « Спорим! Пять рублей!» Во, дурак-то!.. Еще бы двадцать копеек и кеды бы можно купить... Купил бы кеды и спорить не на что было.

Где Колька только найдет эти пять рублей к завтра-то?...

Да! «Недосвёрка» была «что надо»... Старшие пацаны заценили... Даже у них не было такой... «Четвертная»! Ровно «четвертная»... Ровно двадцать два сантиметра...

...Этот Колька... Сначала спорил, что «четверть» – это между большим и средним пальцами на доске... Потом, что между большим и безымянным...

Говоришь ему, что «человек так устроен, что – «что так, что этак»...» Нет. Будет спорить до хрипоты...

...Да, повезло тогда...

Мамка, что-то прибить заставила на крыше – «Хлопает в ветер. Слазь– прибей.»

А в гвоздях – эта железяка... Сколько раз видел... «Недосвёрка»! «Четвертная»! Во... Бывает же... Если бы в прошлый год её увидел...

А так железяка – железякой...

Где они только такие длинные сверла берут? Я вот длиннее пальца и не видел. Может оно, конечно, и есть, но так толстые... А тут точно под автоматную пулю...