Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Саша Тумп
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Я к своему отношусь с благодарностью и без тревоги. Почему же Вас оно тревожит? Вашего друга – Диму ясно почему – он ученый и ему надо все объяснить и понять. А нам, видимо, – просто принять и наслаждаться столь удивительными событиями и совпадениями.
Мария сидела, подперев голову ладонью, смотрела на хозяйку, слушала и молчала, а та улыбаясь разглядывала её.
– ... Светло–голубую. С большим воротом. Свободную. А шарфик беленький. Тоненький-тоненький. Почти прозрачный, – тихо сказала Мария.
– А голубая не холодит взгляд? – Надежда Петровна с сомнением наклонила голову, глядя на Марию.
– Холодит! – согласилась Мария. – Но сразу так резко переходить нельзя. Люди не поймут.
Грустно добавила она.
– Не поймут! – согласилась хозяйка. – А юбку повыше? Или как?
– Думаю надо повыше! – предположила Мария.
– И пояс широкий? – с надеждой спросила Надежда Петровна.
– Можно широкий. Тогда юбку надо сажать на бедра плотно, – предложила Мария. – плотненько так, чтоб складок под поясом не было.
– Плотно, так плотно. Посадим! Было бы на что... – Надежда Петровна улыбалась. – А это... И рукав длинный с широкими манжетами. И эти...
Она показала что-то круглое.
– «Фонарик», – подсказала Маша.
– Да!.. Это все где-то купить можно?
– Купить можно сейчас все, – утвердительно сказала Маша. – Только нужно время.
– А оно у нас есть? – спросила Надежда Петровна.
– У нас есть всё, – грустно сказала Мария, не убирая руку от подбородка.
– А мы до Сережи успеем?
– Будет машина – успеем.
– Машина будет. Пока в мире есть академики, машина у нас будет всегда, – сказала Надежда Петровна, с улыбкой, и взяла телефон.
...Звонок Сергея застал Марию в кресле «салона красоты». В соседнем, закинув голову, доверив её молодому человеку, сидела с закрытыми глазами Надежда Петровна.
Извинившись, Мария взяла телефон.
– Маша, я опаздываю на минут двадцать – тридцать.
– Сергей, не спеши. Мы будем дома не раньше через час, – тихо сказала Мария, покосившись на спутницу, и увидела, что та открыла глаза.
– А вы где?
– У нас появились дела. Остальное при встрече.
Ей давно хотелось побывать в салоне. Но каждый раз она чувствовала какую-то неуверенность. Странную такую, но неуверенность. А тут после «турне» по магазинам, возбужденные советами продавцов и ловя на себе внимательные их взгляды, они, как-то не сговариваясь, решили, что «неплохо бы посмотреть на себя со стороны глазами независимого человека».
Между объяснениями стилистам, что они хотели бы увидеть в результате, Надежда Петровна успела шепнуть Марии – «Как здесь все интересно!», что позабавило её и внушило уверенность и спокойствие.
Она отдала себя в руки мастера со словами – «Меня не спрашивайте. Как я думаю – это меня сегодня не интересует. Я хочу посмотреть – как Вы думаете».
Ей показалось, что её мастер, только этого и ждал. Он перестал развлекать её разговорами и молча стал крутить её голову из стороны в сторону.
– Это ваша мама или бабушка? – вдруг спросил он.
– Прабабушка, – тихо ответила Мария.
Минут через пятнадцать он сказал: – Здорово!
Это повеселило её и подняло настроение.
Закончив работу, мастера встали сзади и затихли.
Мария повернувшись и взглянув на них, подумала, что так, наверное, выглядели у входа в какой -нибудь гарем, какого -нибудь благополучного султана стражники.
Она стала разглядывать себя и через зеркало Надежду Петровну. Что-то нового, необычного для себя она не увидела, но это не расстроило. Было приятно отдохнуть в кресле, отдав себя кому-то на попечение.
Надежда Петровна тоже разглядывала то себя, то Машу и улыбалась. Было видно, что ей все очень всё понравилось. «Ну, и хорошо», – с облегчением подумала Мария.
– Верочка ахнет, – тихо сказала Надежда Петровна, наклонившись к Марии. – И не только она.
Добавила она громче и посмотрела с прищуром на мастеров.
...– Надежда Петровна! – водитель – Володя, открыв дверь машины, сделал удивленное лицо, и стал помогать раскладывать свертки на сиденье. – Надежда Петровна, вы сегодня удивительно загадочны и прекрасны. Как прекрасна и Ваша спутница.
– Ах, Владимир! – дамы рассаживались в салоне. – Я уже неоднократно Вам говорила, что Ваши женщины Вас испортили. Естественно, что против открытой и наглой лести никто из нас не устоит, но... Вы же знаете, кому все это стоит сказать, чтоб мне потом все это передали, а я бы Вас пожурила, а Вы бы сказали – «Ах! Что я мог поделать? Я не мог сдержаться тогда и всем рассказал, как вы были очаровательны».
– Надежда Петровна, я в любом случае не смогу удержать в себе эти удивление и восторг, и обязательно расскажу всем, что у вас какие-то планы на сегодня, – водитель улыбался.
– И можете добавить – «Не иначе, что кем-то она увлеклась». И можете это добавить с грустью и отчаяньем, чтоб Вам поверили.
Как ваша внучка?
– О–о–о! Она уже ходит и первое слово она сказала – «деда».
– Настоящая леди! Сразу поняла, кто главный в доме. Будьте осторожны! Некоторые женщинами становятся, а некоторые ими рождаются, Володя!
Кокетство – это не черта характера. Кокетство – это украшение, как грива на шее льва. С той лишь разницей, что тот не может снять его, а женщина его одевает перед битвой. Это я Вам сказала.
Машенька, я права?
– Мне трудно судить, – сказала та.
– А вот это и зря! Надо периодически спускаться в арсенал. «Сабли и гарды без боя ржавеют...» Да и порох... Держать порох на всякий случай?.. Непозволительная роскошь! «Лишь в атаке цену себе видим...» Как?
...– Машенька, а давайте чай потом. У меня в кабинете замечательное зеркало. Мы будем обновки смотреть. Оно так давно не видело меня другой.
Зеркало было слева от двери.
Огромное зеркало в широкой резной раме, выше двери, казалось окном в какой-то неведомый мир. В нем отражалось окно, рабочий стол, стеллажи книг. Напротив стояло, спинкой к столу, низкое, тяжелое, глубокое, высокое кожаное кресло.
Маша села в него и стала наблюдать, как Надежда Петровна, вытряхнув содержимое свертков на диван, такой же низкий и тяжелый, разбирала купленное, откладывала, опять смотрела, подбегая к зеркалу.
– Машенька! Ну, что же Вы!.. Оденьте то белое платье. Его так не хватает здесь.
Маша вышла в зал, достала длинное белое платье с глубоким вырезом, которое ей очень понравилось и она, поддавшись настроению, купила.
Было так непривычно вот так... Просто так одеть платье, которое вряд ли могло когда ей понадобиться...
– Машенька, вы так долго... – раздалось из кабинета.
...Надежда Петровна стояла напротив зеркала около кресла в длинном голубом платье.
– Идите сюда, – она сделала приглашающий жест.
Мария встала рядом.
Они смотрели на себя в зеркало и молчали.
– Машенька, я не знаю – куда деть руки. Они мне мешают, – шепотом сказала Надежда Петровна.
Маша посмотрела вокруг. На столе лежала какая-то книга с длинной и широкой закладкой. Она подошла к столу, взяла книгу, открыла на заложенной странице. Это были стихи. На английском языке на светло коричневой тонкой бумаге. На закладке было написано – «Идя упруго по стреле дороги жизни, поверни...»
«Джон Донн» – прочитала Мария на обложке.
Вспомнилось – «Трудно звездочку поймать, если скатится за гору...»
Она закрыла книгу и подала её Надежде Петровне.
Та взяла её. Сначала положила на сгиб руки. Потом прижала к груди и застыла.
Мария подошла к окну и смотрела на неё. Она видела, что та смотрит на неё через зеркало.
– Машенька! Как грустно. Почему художники не пишут картин, на которых две женщины? Почему им надо либо одна, либо семь. Что с ними?
Мария подошла и встала рядом.
– Возможно, они не видели двух женщин, которым нечего делить?.. – сказала Мария. – Хотя есть и у Малевича, помните где-то в березовой роще, и у импрессионистов – где-то там – на склоне луга в цветах.
– Машенька! Я сяду. Что-то мне как-то не по себе. Много впечатлений. Что-то я сегодня... Так все неожиданно... и прекрасно.
Мария встала к окну и смотрела на зеркало.
– Ой! – встрепенулась она. – Надежда Петровна, а можно я вас сфотографирую. У меня с собой оказался фотоаппарат.
Не дождавшись ответа, она выбежала в гостиную и вернулась с фотоаппаратом.
Бегая вокруг стола, она старалась снять и зеркало, и кресло с хозяйкой, и чтоб отражалось окно, перерезанное шторой, приоткрытую форточку, в которой отражалась соседняя крыша с какой-то башенкой.
– Машенька! Сядьте рядом!
Надежда Петровна положила руку на высокий подлокотник.
Мария присела на него.
– Машенька. Я вспомнила, где я все это видела, – она кивнула на зеркало. – Это же у Диего Ривера.
Помните – он тогда увлекся кубизмом. Не смог сдержаться и бросил гибкую линию. Не удержался. Не смог. И такая чистая нота... Такой чистый звук издалека. Через хаос, крыши. Там ещё были кресты, или мне уж теперь кажется... Чисто. Нота. Как скрипка застыла...
...Ах! Он в это время же дружил с Модильяни. Ах! Этот Модильяни! От него постоянно столько шума. Одни вопросы – и никакого мнения.
А ведь Диего после этой картины сказал, что он не верит ни Богу, ни Пикассо.
А Фрида Кало так и не поняла. Женщины, женщины... Причем здесь... А у него две!..
Машенька! Надо всегда рожать девчонку. Мальчишки они как кусок камня. Все такие неровные, острые, тяжелые и... Что с ними не делай, как ни шлифуй, максимум что можно получит – это кирпич. Такой же острый тяжелый и шершавый. И не знаешь, что с ним делать. Только знаешь, что выкинуть нельзя.
...А я правда на прабабушку похожа?
– Похожи! – улыбнулась Мария.
– И ты туда же. Я ведь почему отругала Володю? Он мне однажды сказал – «Вы лет на сорок помолодели!» И как тебе это?
...Всё у него на пределе. Все у него не как у людей. У этого Модильяни...
Что за народ?
В гостиной зазвонил телефон. Мария побежала и взяла его.
– Маша, я внизу, – говорил Сергей.
Мария вернулась в кабинет.
– Звонил Сережа. Он внизу ждет меня.
– Вот и славно. А то мне как-то тревожно.
Вы не забудете, что завтра в три я буду ждать вас. Правильнее – «Я с трех часов буду ждать вас».
– Я буду. Сережа тоже постарается, но для него это новость.
– Мы соберемся в три. Я, Верочка, вы с Сережей. Мы будем печь печенье. Сережа будет делать то, что хотел, за компьютером. В шесть придут друзья. В доме будет пахнуть ванилью. Потом мы будем сидеть за столом все вместе.
– Побегу.
Ой! Переодеться же надо!
– Зачем? – Надежда Петровна стояла и смотрела на Марию.
– Так как-то... в этом платье и в сапогах... и в этой коротенькой дубленочке...
– В сапогах – это да! В дубленке – терпимо!
Он же на машине. Одевай мои туфли. Скажешь – спешила...
Надежда Петровна улыбалась.
– А и правда! – Мария рассмеялась.
Она надела темные туфли и жалобно – вопросительно посмотрела на Надежду Петровну.
– Ты, правда, считаешь, что он заметит? – улыбнулась та.
– Не заметит! – вздохнула Мария.
– И это хорошо! Просто замечательно. Согласись – заметит – это хуже.
– Соглашаюсь.
Мария, собрав свои пакеты, побежала к двери.
– Машенька. Завтра в три.
Та помахала пакетами и побежала вниз по лестнице, стуча каблучками по ступенькам.
... – Пойдем! Машина там, – Сергей, встретив её на выходе из подъезда, махнул рукой в сторону арки меж домов. – Ты знаешь. Так всё... Тут авария. Все перекрыто. А ты что с голыми ногами?
Давай пакеты. Ты представляешь? Я только поставил машину и хотел звонить тебе. А поставил неудачно. Вдруг впереди освободилось место. Только я туда переставил машину, как через то место, на котором только, что стоял я, проносится грузовик и врезается в угол дома.
Я к нему. Водителя вытаскиваю. А он ничего не соображает, трясет головой, говорит – «Я его догнал, наконец...» Что-то ещё. Я – скорую. Вот только освободился.
...Я говорит – «догнал».
А ты что так вдруг с голыми ногами? Горит где?
Парня жалко. Ничего не понимает.
Прямо через то место, где я стоял и в угол дома.
– Подожди, Сережа. Давай постоим, подышим. Что-то мне «никак», – Мария остановилась на выходе из арки и стала смотреть на столпившиеся машины.
– Маша. Замерзнешь.
Сергей тоже остановился и с тревогой посмотрел в лицо Марии.
– Ты какая-то не такая. Все нормально?
– Это макияж, Сережа. Не волнуйся.
...–Поехали? – спросил Сергей, когда они сели в машину.
– Подожди. Дай я глаза закрою, – Мария откинулась на спинку кресла.
– Маша. Что случилось? – Сергей начал волноваться.
– Ничего. Позвони Димке, скажи что есть, – она достала из сумочки полоску скотча и протянула Сергею.
– Что это?
– Отпечатки пальцев Надежды Петровны.
– Откуда?
– Просила передать Димке, чтоб он занялся делом. Она слышала Ваш разговор.
– Так это... Теперь твои нужны, – сказал он.
– И в этом есть проблема? – Мария стала приходить в себя и улыбнулась.
– Поехали?
– Поехали. Сначала в ЗАГС, потом в магазин – надо купить что-то на вечер, потом заедем за Мишкой, потом домой, потом я сготовлю что -нибудь, пока вы с Мишкой что -нибудь будете решать. «Господи, если бы знал где у меня эта их арифметика!» – подумала она. ...Потом приедет Димка, потом вы уйдете с ним на кухню, я сяду за компьютер, а то и правда в записях бардак. Нас завтра к трем пригласила Надежда Петровна. Неудобно будет мычать на вопросы. Потом вы меня прогоните с компьютера, потому, что вам с Димкой нужен будет сканер, чтоб сравнить отпечатки наших пальцев, а я уйду спать. Потом вы будете меня будить, а я буду говорить вам – что «все до завтра. До завтра!» Мишка тоже пойдет спать. Вы пойдете на кухню. Я проснусь и посмотрю, что в коридоре свет и уже усну до утра.
Поехали!
– А в ЗАГС зачем? – спросил Сергей.
– Сережа! Ты не знаешь, для чего мужчина ведет женщину в ЗАГС?
Сергей посмотрел на ноги Марии и скакал: – Ну, да! А что вдруг так!
– Ты против? «Идя упруго по стреле дороги жизни, поверни...»
– А вдруг сегодня не распишут? Придется ждать.
«Так не у них же в приемной», – подумала Мария и сказала: – Это не мои проблемы!
Опять пошел снег. Сергей включил «дворники». Мария закрыла глаза.
– Маш! Я что хочу сказать... – Сергей повернулся к ней.
– Сережа! Ты сейчас скажешь какую -нибудь дурь, за которую потом будешь себя казнить. Не делай этого.
Понимаешь. Это абсолютно бесполезно меня понять.
Даже если я потрачу годы, объясняя тебе, что такое – родить...
Если ты потратишь годы, чтоб понять, что это такое...
Если я стану тебе рассказывать, что такое время, такое, как я его почувствовала сегодня...
Сережа! Как я хочу спать!
А ещё столько дел!
«И с Мишкой надо объясняться. Вам легче... Мужики!» – подумала она.
...Надежда Петровна подошла к окну. Опять пошел снег.
«Оба мы знаем, что ты белый. Тебе хочется казаться голубым, а мне хочется в это верить», – подумала она.
Она подошла к столу взяла книгу. Вынула закладку. Прочитала стихи. Пролистнула. Прочитала ещё. Прочитала – «Идя упруго по стреле дороги жизни, поверни...»
«Наверное, будет точнее – ««Идя упруго по стреле дороги жизни, повернись...» – подумала она.
Села в кресло, посмотрела в зеркало, взяла карандаш и написала на закладке – «А коль идешь упруго по стреле дороги жизни – оглянись...»
...– А вы где были сегодня? – спросил Сергей, желая перевести разговор на что -нибудь другое.
– Просто были вместе, – сказала Мария. – Она такая красивая. Посмотри.
Она взяла фотоаппарат, выбрала кадры и протянула Сергею.
Сергей, глядя то на экран фотоаппарата, то на дрогу, молчал.
– Тут нет ничего кроме зеркала, – сказа он, возвращая камеру.
Мария взяла фотоаппарат.
На снимках были только: зеркало, в котором отражались окно, перерезанное шторой, соседняя крыша с какой-то башенкой, приоткрытая форточка, кресло, стол с книгой, с широкой белой закладкой, стеллажи, лампа...
