Текст книги "Ветер с севера (СИ)"

Автор книги: Саша Стрельна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Среди ночи что-то разбудило Куиниэ. В комнате горела дымная масляная лампа, и в ее неверном свете девушка увидела Тира. Снежный эльф стаскивал сапоги… Ей захотелось крикнуть: «Вы же обещали!», но слова замерли в горле, и она лишь плотно зажмурилась, когда Тир поднялся и начал развязывать штаны. Спустя какое-то время кровать просела под его тяжестью, послышался шорох простыней, тихий удовлетворенный вздох и… наступила тишина. Куиниэ поняла, что все это время боялась дышать и шевелиться. Неужели проклятый северный варвар все-таки решил не трогать ее? Но почему?

Кто поймет логику юной эльфийки? Пять минут назад она с ужасом ждала насилия, теперь же с недоумением и легкой обидой размышляла, почему оно не произошло. Она уснула только под утро, а, проснувшись не сразу поняла, где находится

Комната была пуста. Куиниэ встала и, наскоро умывшись, надела чистое платье, которое обнаружила аккуратно разложенным на стуле у изголовья кровати. Оно было непривычного покроя – узкое, прямое. Длиной до пят, но без рукавов и с довольно глубоким вырезом на груди. Это платье было более открытым, чем ночные рубашки, в которых она спала дома. Куиниэ чувствовала себя в нем почти голой. Она подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя. Заколки все растерялись. Теперь непослушная копна темных вьющихся волос в беспорядке рассыпалась по плечам – только кончики нервно подрагивающих ушей торчали. Лицо было бледным и осунувшимся, но в зеленых глазах, прекрасно оттененных глубоким изумрудным цветом платья, горело нервное возбуждение. Кто-то подбирал платье специально для Куиниэ. Сомневаться в этом не приходилось. И эта мысль наждаком прошлась по оголенным нервам.

Поняв, что боится до дрожи, Куиниэ вызывающе вскинула голову и, сцепив пальцы так, что побелели суставы, решительно вышла из спальни, в которой провела ночь. Она пересекла пустынный зал, не встретив никого, миновала помещение для домашних животных, многих из которых видела впервые. По простой причине: содержание, например, свиней было чем-то совершенно немыслимых для лесных эльфов, которые мясо домашних жиотных не ели, да и вообще предпочитали животной пище фрукты и овощи. Наконец, толкнув тяжелую дверь, Куиниэ вышла на солнечный свет.

Все обитатели огромного дома собрались на широком дворе, наблюдая за чем-то. Любопытство повлекло Куиниэ ближе. Она несмело подошла к границе круга, образованного зрителями и замерла.

Посреди ровной площадки яростно сражались двое. Кэлибор с тяжелым двуручным мечом в руках на голову возвышался над своим более хрупким соперником, в котором Куиниэ узнала Тира. Обе руки снежного эльфа сжимали по мечу. Они не переставая вращались, образуя перед Тиром стену гудящего сверкающего на солнце металла. И куда бы Кэлибор не направлял свой удар, сталь натыкалась на сталь или впустую рассекала воздух в том месте, где только что был Тир. Его гибкое тело двигалось столь стремительно, что противник с трудом успевал за его перемещениями, тем более что руки Кэлибора были по-прежнему скованы.

Пока Эристор был дома, Куиниэ часто сопровождала его на разного рода соревнования и турниры, которые регулярно устраивались при королевском дворе. Так что она видела немало знаменитых эльфийских воинов в деле, но этот поединок, развернувшийся на заднем дворе простого дома северного варвара, поразил ее – столь различны и столь равно великолепны были эти два соперника.

– Нашла коса на камень, – говорившая словно прочла ее мысли, и Куиниэ обернулась – рядом с ней стояла невысокая эльфийка, чью принадлежность к какому бы то ни было племени – к северным, лесным или, тем более, горным эльфам так вот, сразу, определить не удалось. Ее то ли светлые, то ли седые волосы были собраны в пучок, а густые темные брови почти смыкались на переносице над неожиданно теплыми карими глазами.

– Я Анайриэль. По-местному – Ана. Это мой муженек сцапал тебя.

– Здоровенный такой? Эрик?

– Он самый. Как тебя звать-то?

– Куиниэ.

– С сегодняшнего дня будешь помогать мне на кухне, девочка. Так распорядилась госпожа.

– Госпожа? – Куиниэ недоуменно вскинула брови.

Ана усмехнулась и ткнула пальцем куда-то в сторону арены:

– Госпожа Тир Серебряная… Так-то, милая.

Округлив глаза в полнейшем изумлении Куиниэ перевела взгляд на сражавшихся. Оба уже явно устали, но Кэлибор продолжал биться с каким-то отчаянным исступлением, и теперь Куиниэ казалось, что она понимает почему. Каково это было сильному, гордому воину оказаться в рабстве у эльфийки, да еще такой, которую он не мог победить даже со сталью в руках!

И тут, словно опровергая смятенные мысли Куиниэ, Кэлибор нанес яростный рубящий удар, который, хоть и был встречен скрещенными мечами его хозяйки, тем не менее, сбил ее с ног, повалив на спину. Куиниэ затаила дыхание, но Кэлибор убрал свой меч и рассмеялся, учтиво подавая руку упавшей Тир. Мгновение – и она оказалась на ногах, приставив свой более короткий клинок к его шее.

– Законы чести и галантное отношение к противоположному полу – лишь помехи в искусстве выживания, Кэл.

Кэлибор замер. А вместе с ним и Куиниэ на другом конце арены.

– Впрочем, – Тир тряхнула гривой серебристых волос. – Ты честно отвоевал свое. Давай сюда руки.

С трепетом Куиниэ наблюдала, как снежная эльфийка – ее нынешняя госпожа и хозяйка только что победившего ее лесного эльфа – сняла цепи с его запястий.

– Теперь у меня есть кое-что, чем я буду держать тебя крепче, – негромко, одному только Кэлибору сказала Тир, а потом обернулась и крикнула. – Куиниэ, беги-ка сюда!

Юная лесная эльфийка, робея, подошла.

– Слушайте все, – еще громче выкрикнула Тир, положив ей руку на плечо. – Если какая-нибудь скотина попробует влезть под юбку этому юному лесному цветочку, – она иронично склонилась перед Куиниэ, – будет иметь дело со мной. Она нужна мне нетронутой. Все ясно?

Нестройное ворчание было ей ответом, и Тир жестом отослала зрителей. После чего обернулась к Кэлибору:

– А если выкинешь какой-нибудь фортель ты, Кэл, я не задумываясь отдам ее им, – опять негромко, обращаясь только к своему недавнему противнику, закончила Тир и, усмехнувшись, пошла в дом, подталкивая Куиниэ перед собой.

Кэлибор остался один, с отчаянием глядя им вслед. Тир была хитра и умна… Теперь он был скован не только по рукам, но и по ногам. Если раньше те самые законы чести, которые только что с презрением отвергла Тир, не позволяли Кэлибору поднять руку на захватчицу просто потому, что она была эльфийкой, теперь он не мог даже сбежать, представься такой случай…Куиниэ! Медленная улыбка тронула губы Кэлибора. По крайней мере, пока он будет соблюдать условия соглашения, юная лесная – в полной безопасности. Слово госпожи было законом для ее эльфов.

***

Тир втолкнула Куиниэ в спальню и закрыла за собой дверь.

– Приготовь мне ванну, – бросила она и начала освобождаться от амуниции.

Куиниэ пошла в купальню, где принялась наполнять каменную чашу горячей, а затем холодной водой. Когда все было готово, она обернулась и тут же сконфуженно потупилась. Тир стояла на пороге:

– Можешь идти.

Куиниэ двинулась к выходу, но не выдержала и обернулась.

Теперь Тир стояла к ней спиной. Всю одежду ее составляли два наручных браслета. Волосы были собраны в узел, и взору Куиниэ открылись длинная изящная шея, прямые плечи, а ниже узкая талия, по-мальчишески поджарые ягодицы и длинные крепкие ноги. Тир шагнула в ванну и блаженно вытянулась в ней, прикрыв глаза. Теперь Куиниэ напряженно всматривалась в ее расслабленное лицо.

Тир нельзя было назвать ни хорошенькой, ни очаровательной. Она была красива. Той холодной строгой красотой, которой поразила Куиниэ суровая северная природа. Чистая белая кожа, брови вразлет, прямой классический нос, яркие четко очерченные губы, решительный подбородок. Теперь, глядя на нее, Куиниэ поражалась, как не узнала в ней представительницу своего пола.

– Что ты смотришь на меня, как на ярмарочного урода? – один светло-серый глаз приоткрылся и пронзил зазевавшуюся Куиниэ острой стальной иглой.

Она вспыхнула и возразила:

– Отнюдь. Я поражена и… испытываю гордость.

– Почему это? – теперь уже оба серебристых глаза снежной эльфийки гипнотизировали Куиниэ.

– Я рада, что хотя бы одна из нашего племени сумела остаться хозяйкой своей жизни, и даже заставила мужчин уважать себя. Как бы я хотела того же!

– Ты романтична и склонна идеализировать, малышка.

– Мне уже сто пятьдесят…

– Мне четыреста двадцать, и, поверь, я лучше знаю, о чем говорю. Этот мир по-прежнему – мир самцов, мир эльфов, а не эльфиек. Цена, которую я плачу за свое положение, слишком высока, Куиниэ. Я должна быть более жестокой, в два раза хитрее, в пять решительнее, в десять раз больше знать и уметь, быть много умнее, несоразмерно удачливее…Но главная плата – мое одиночество.

В глазах Тир мелькнуло что-то похожее на боль, но она ушла так быстро, что Куиниэ усомнилась в том, что видела ее – через мгновение та уже смеялась.

– Великий Дух снегов! Я даже не знаю, куда попаду после смерти! То, что я, скорее всего, встречу ее с оружием в руках, для меня очевидно. Будь я мужчиной, эльфом, вступила бы в высокие ледяные чертоги господина нашего Духа Севера, но… я эльфийка. И воительница. Многие смеются… И тогда их приходится учить… – губы Тир плотно сжались. – Уйди, Куиниэ, ты разбередила старые раны.

Но та медлила:

– Ваши родители живы?

– Я даже не знаю, кто они, цветочек.

Куиниэ смешалась:

– Но… А как же мать?

– Если я скажу, что принадлежу к числу тех, кто был с рождения обречен на могилу, ты ведь не поймешь?

– Н-нет.

– Тогда спроси у кого-нибудь, а сейчас оставь меня. Беги же! Не испытывай мое терпение!

Глава 3

Куиниэ вошла в просторную кухню и остановилась посередине, оглядываясь. Помещение сияло чистотой, на огромной плите в двух котлах что-то шкварчало и булькало, распространяя такой аромат, что в животе у девушки заурчало – она вспомнила, что не ела уже очень давно.

Раздались шаги, и в кухню вошла Ана:

– Ты уже здесь? Хорошо. Надо почистить овощи для жаркого. Берись.

Куиниэ вздохнула и, взяв грубую плошку, полную различных кореньев и лука, уселась на высокий табурет у добротного деревянного стола.

– Анайриэль, скажи, мне кажется, или ты на самом деле из лесных эльфов, а не местная?

Та усмехнулась:

– Все верно. Много лет назад, как и ты, я была похищена из родного дома. Эрик возжелал меня и сделал своей наложницей… Он думал, что это так просто сойдет ему с рук! – подмигнув Куиниэ, Ана воинственно взмахнула половником. – Мы женаты уже не первую сотню лет, дорогуша. Я родила трех сыновей ему и одну дочурку себе. Слава Духу леса и снежному Духу, все живы.

– Ты поклоняешься теперь и Духу снегов?

– Да. А какая, в сущности, разница? Оба защитники эльфов. Оба хранят мать нашу природу.

– А… Тир?

– По-моему, она верит только в себя…

– Анайриэль … Что значит, быть обреченным на могилу?

Ана метнула на Куиниэ испытующий взгляд.

– Не дай тебе Дух лесной узнать это на собственном опыте. Это слишком жестоко для наших, лесных, традиций.

– Но что это такое?

– А вот представь себе, что ты только что родила… Носила свое дитя под сердцем и в муках выпустила в мир… А мужу твоему, или господину, ребенок показался слабым, или неугодным, или это просто была девочка, а не долгожданный сын…

– И что же? – почти шепотом спросила Куиниэ.

Ана передернула плечами и мрачно отрубила:

– Его здесь, в этих суровых северных краях, просто выкинут!

– Что?!

– То, что слышала! Так же поступают и с теми детьми, чьи родители бедны и не могут их прокормить. Новорожденного кладут в открытую могилу и оставляют на милость Духов. Господин, глава клана, может забрать себе самого сильного, остальные умрут от голода. Вот что значит с рождения быть обреченным на могилу…

– Но это же ужасно!

– Они так не считают. По крайней мере, мужчины. Пока отец не дал имя ребенку, тот даже разумным существом не считается – так, зверушка, которую и убить его не грех.

Только теперь Куиниэ до конца поняла, через какую пропасть пришлось шагнуть Тир, чтобы стать тем, кем она была теперь…Но углубиться в эти раздумья не получилось.

– Что-то ты размечталась! Работу за тебя никто не сделает, а с лентяйками у меня разговор короткий! – окрик Анайриэль вернул Куиниэ к реальности, и, тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные видения, она принялась за дело…

В обед ей вместе с другими молодыми эльфийками-пленницами пришлось прислуживать за столом, а после перемыть горы грязной посуды. Потом началась подготовка к ужину. И все повторилось. С той только разницей, что за ужином выпили много больше, чем за обедом, и Куиниэ с ужасом поняла, что могло ее ждать, если бы не запрет, наложенный Тир – одну из молоденьких рабынь в отместку за какие-то прегрешения изнасиловали прямо на полу в обеденном зале…

Зрелище было диким. Снежные эльфы (по крайней мере мужчины) и так казались Куиниэ похожими на зверей – растительность на лице и теле, у многих воинов куда более мощные, чем у их лесных собратьев фигуры и лица грубоватые, далекие от утонченной красоты. Да и нравы…

Едва глянув на творившееся в зале, Куиниэ на подгибающихся ногах убежала в кухню и там скорчилась в уголке, обхватив голову руками. Далеко не сразу ей удалось справиться со страхом. После она уселась на табурет, положив перед собой острый нож, которым Ана разделывала мясо, и стала ждать.

Ее разбудил свет. Сердце прыгнуло, бешено заколотившись. Плохо соображая, что делает, она схватила со стола свое оружие и вскочила, выставив его перед собой. Светло-серые глаза Тир прищурились на сталь в руках Куиниэ. Медленная улыбка осветила ее строгое лицо:

– Положи, а то порежешься не ровен час.

Куиниэ нервно вздохнула, почти всхлипнула, и уронила нож.

– Что ты здесь делаешь, дуреха?

– Мне не сказали, где я должна спать, и я не знала, куда мне идти…

Тир секунду поразмыслила, склоняя голову к плечу, а потом позвала:

– Пойдем.

Она вновь привела Куиниэ в свою спальню, и вскоре обе эльфийки – снежная и лесная – забрались под одеяло.

– Ты трясешься, как заяц под кустом, – проворчала Тир.

Куиниэ дернула ухом и холодновато ответила:

– Я боюсь.

– Чего же?

– Сегодня после ужина…

– А… Ты видела.

– Это было жестоко.

– Да.

– Почему вы не остановили их?

– Есть вещи, против которых я бессильна. Я могу лишь проследить, чтобы этим женщинам не причинили серьезный вред… У тебя дома такого нет?

– О боже, конечно нет!

– А как же удовлетворяют похоть твои братья и их воины?

Куиниэ растерялась:

– Я никогда не думала об этом.

– Тогда не суди меня.

Повисло молчание, которое в конце концов прервала Куиниэ, а точнее, ее любопытство:

– Могу я спросить?

– Спроси, – в голосе Тир слышалась усмешка.

– Нет. Не буду.

– Тогда спи. Что бы ты хотела увидеть во сне?

– Дом… А вы?

– Ничего, – резко ответила Тир, и Куиниэ почувствовала, что ее словно оттолкнули.

Наутро снежная эльфийка отвела свою пленницу в небольшую комнатку рядом с кухней.

– Теперь спать будешь здесь. Тут тепло. Без привычки зимой тебе действительно будет тяжело, лесной цветочек.

Куиниэ как раз прибирала и обустраивала свое новое жилище, когда за стеной, обращенной к улице, зазвенела сталь. Она почти бегом бросилась вон и опять увидела на импровизированной арене Кэлибора, который на сей раз бился сразу с двумя противниками. Меч одного из них уже оставил кровавую отметину на его плече… Куиниэ отвернулась и, зажимая уши, чтобы не слышать звуки боя, ушла в дом. Почему-то ей было нестерпимо больно видеть эту кровь. На кухне уже возилась Ана:

– Что это ты мчишься, будто за тобой черти гонятся?

– Там… Там на дворе опять сражаются…

– Это происходит каждый день. С тех пор, как Кэлибор оправился от ран, Тир не упускает случая потренировать своих воинов. Поучить их противостоять лесным эльфам, узнать манеру боя, приемы.

– Но так они убьют его! Он уже сейчас ранен!

Ана внимательно глянула на стремительно расхаживающую по кухне Киуниэ:

– Не волнуйся так, глупышка. Это просто царапины. Сама увидишь, когда он придет ко мне за мазью.

– Ты умеешь лечить?

– Жизнь научила. А теперь перестань метаться и берись за дело. Сегодня надо сбить масло.

– О Анайриэль, как ты можешь быть так спокойна? Его кровь так и стоит у меня перед глазами!

– Это бывает… иногда, – уже немолодая эльфийка мечтательно улыбнулась, вспоминая что-то.

– Ты выглядишь так, словно влюбилась, Ана, – раздался веселый голос от дверей. – Что думает об этом Эрик?

Смеясь, Кэлибор шагнул в кухню и, мгновенно смешавшись, замер – его карие глаза с золотистыми искорками обнаружили изящную фигурку Куиниэ. Один взгляд на нее поверг все еще разгоряченного боем воина в смятение, заставив сердце стучать еще громче, а кровь быстрее бежать по жилам. Куиниэ потупилась и спрятала руки за спину, не осознавая, что так ткань платья еще отчетливее обрисовывает ее высокую грудь. Темные вьющиеся волосы почти скрыли нежный овал лица, но Кэлибору показалось, что Куиниэ не меньше его взволнована этой встречей… Вдруг он почувствовал, что кто-то решительно трясет его за плечо.

– Что?

– Проснись, Кэлибор, – терпеливо проговорила Анайриэль. – Давай посмотрю твои царапины.

«Уж если тут кто-то и горит в любовной лихорадке, так это не я. Бедные детки…» – подумала Ана про себя и, покачав головой, усадила своего, считай, ежедневного пациента на табурет.

Кэлибор послушно снял простую тунику без рукавов, позволяя осмотреть себя. Ана начала смывать кровь с его плеча, а он сам тем временем получил возможность бросить еще один быстрый взгляд на Куиниэ. Широко раскрыв глаза юная эльфийка разглядывала его покрытую загаром грудь и плоский живот.

Под этим невинно-восторженным и оттого особо волнующим взглядом Кэлибор заерзал, чувствуя толчки плоти в узких кожаных штанах. Он нервно откашлялся, чтобы скрыть смущение. Глаза Куиниэ немедленно метнулись к его лицу и, натолкнувшись на его жаркий взгляд, тут же спрятались в густых ресницах. Краска мгновенно затопила ее щеки. Куиниэ судорожно перевела дыхание и шагнула к деревянной маслобойке. Кэлибор же, стремясь не выпустить ее из поля зрения, изогнулся, за что тотчас получил увесистый шлепок по спине.

– Не крутись, – проворчала Анайриэль. – Штаны протрешь.

Она осторожно смазала рану на плече и несколько мелких порезов на руках густой желтоватой мазью, остро пахнувшей какими-то травами, а после приказала:

– Одевайся и марш отсюда. Все уже, небось, в гавани.

– Вы куда-то плывете? – голос Куиниэ был полон тревоги.

– Нет, эль-тэ. Все походы окончены до следующей весны. Сегодня ладью вытащат на берег и укроют в том большом сарае, что вы, должно быть, видели у самого берега. Скоро полетят первые белые мухи…

– Вы уже зимовали здесь?

– Да.

– Зима и правда такая холодная?

– Он с удовольствием погреет тебя, глупышка! – грубовато рассмеялась Ана. – А теперь хватит ворковать. Пора браться за дело.

Управившись на кухне, Куиниэ тоже пошла в бухту. Огромная ладья, словно кит, выброшенный на берег, лежала на боку, узкий киль, проходивший под всем ее днищем, был облеплен водорослями и ракушками. Снежные эльфы из дружины Тир методично отчищали их, соскребая специальными лопатками. Когда же ладья вновь засверкала чистым скобленым деревом, ее тщательно проконопатили, просмолили, а после, подкладывая на ее пути бревна, закатили в сарай, где она удобно устроилась в специальных лесах. Теперь только следующей весной этот невиданный зверь увидит солнце и умоется соленой морской водой.

У Куиниэ защемило сердце. Именно сейчас она особенно остро почувствовала пропасть, отделившую ее от прежней жизни. Корабль был связующим звеном между прошлым и настоящим, между свободой и неволей, между высокородной эльфийкой Куиниэ из Дома Красного дуба и рабыней, чья ценность состояла лишь в хорошеньком личике и нетронутой девственности. Пока нетронутой…

Загрустив, Куиниэ пошла дальше. Туда, где пологий берег вновь вздымался, образуя скалистый мыс, по одну сторону которого шептало холодное северное море, а по другую вздыхал фьорд. Она забралась на самый край, потом ступила на выпирающий еще дальше камень и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, раскинула в стороны руки, подставляя лицо сильному, уже совсем холодному ветру.

Внизу у пристани Кэлибор поднял глаза и замер, до боли всматриваясь в хрупкую фигурку на вершине скалистой кручи. Платье и волосы Куиниэ развевались, раскинутые в стороны руки ловили ветер, и, казалось, еще мгновение – и это удастся ей, хрупкая эльфийка полетит, словно птица. Но вот напряженные руки Куиниэ упали, голова поникла, и она, ссутулившись, начала спускаться вниз. Кэлибор вздохнул. Может, кому-то из древних великих эльфийских магов такое колдовство и было доступно, но не теперь. В нынешние непростые времена, когда могущество долгоживущей расы пошло на убыль, когда силу стали набирать те, о ком и подумать было нельзя – не гномы или наги, а люди с их смешным сроком бытия! – крылья были даны только птицам…

Тир, наблюдая за ними обоими, вдруг тоже испытала острый приступ необъяснимой тоски. Перед ней были два красивых гордых существа, которые невольно тянулись друг к другу, незаметно влюбляясь. Как легко сломить их, осквернить души, уничтожить волю… Она слишком хорошо знала это на собственном опыте.

Жизнь заставила ее быть жестокой, научила не открывать сердце чувствам… Через ее руки прошло множество эльфов и представителей других рас. Одних она продавала, за других брала выкуп, третьи оставались в ее доме…Но эти двое чем-то зацепили ее. Быть может, просто красотой и молодостью. А может, волей к жизни, внутренней силой, непокоренностью. И тем, что не боялись любить. Даже здесь… Даже так…

Внезапно Тир краем глаза заметила какую-то тень, которая скользнула к тем камням, за которыми только что скрылась Куиниэ. Нахмурившись, она поспешила туда же и, обогнув гряду, увидела молодого раба-человека, захваченного ею совсем недавно, в одном из последних походов. Прижимая Куиниэ к скале, он пытался поцеловать уворачивающуюся эльфийку.

– Ну, только один поцелуйчик, красавица, – неразборчиво бормотал он, а рука его уже шарила по высокой груди.

– Убирайся, – прошипела Куиниэ, отталкивая его жадные руки.

– Только один…

Внезапно человек охнул и скрючился, ухватившись за пах. Куиниэ не зря росла рядом с братом-близнецом, от хулиганских проделок которого стонал весь дом, не подозревая, что половину из них брат и сестра совершали вместе. Тэргон научил ее многим полезным вещам. Вот и сейчас точно нацеленный удар принес ей легкую победу.

– Сначала научись быть мужчиной, – презрительно проговорила Куиниэ, отпихнула неудачливого воздыхателя и, оправляя платье, двинулась в сторону дома.

Однако не прошла и нескольких шагов, как нос к носу столкнулась со своей госпожой. Ей мгновенно вспомнились слова Тир, что любой, кто покусится на нее, будет жестоко наказан…

– Под юбку он не лез, – тут же выпалила Куиниэ, робко посматривая на хмурую госпожу.

Юноша, белый как мел, замер у гряды.

– Он ослушался меня, – спокойно и холодно возразила Тир.

Ее рука скользнула к ножу, но потом замерла:

– Я оставлю тебе жизнь, человек. Но это все, что ты заслуживаешь.

– Что с ним будет? – спросила Куиниэ.

– Десять ударов плетью и невольничий рынок.

– Но он не сделал ничего плохого…

– Не потому, что не хотел, а потому, что не смог, цветочек.

– Это слишком жестоко.

Тир легко коснулась ее нежной щеки:

– Тебя никогда не насиловали, малышка.

Резко отвернувшись, Тир пошла к дому. Куиниэ поспешила за ней и успела услышать ее резкий голос, приказывавший двоим ее воинам забрать провинившегося и провести экзекуцию. Куиниэ убежала в дом, не имея сил смотреть, как плеть будет терзать чью-то плоть из-за нее.

– Нечего шляться по кустам, – словно отвечая ее мыслям, проворчала Ана. – Это как минимум глупо, следующий может оказаться не столь неловок.

– Но он ничего не сделал.

– Балда! Жалеешь недоумка, а лучше подумала бы о других. Во-первых, он мог изнасиловать тебя. Во-вторых, вас мог увидеть Кэлибор, а не Тир, и, уж поверь мне, он, не раздумывая, убил бы насильника, а тогда госпоже пришлось бы наказывать его, а не этого дурака-человека. Ты хотела бы, чтобы сейчас из-за тебя пороли Кэлибора?

– О Духи, нет!

– Тогда впредь будь умнее. Помни о том, где ты и кто ты.

– Я помню, Анайриэль… Но иногда так хочется забыть…

– Не печалься, девочка. Твоя судьба оказалась не худшей. Попади ты в руки к кому-нибудь другому, уже побывала бы под десятком снежных, а они не миндальничают с рабынями из лесных…

– Анайриэль, мне бывает так страшно, – Куиниэ всхлипнула.

– Не реви. Чего теперь реветь? Хотя… Раз уж все равно слезами заливаешься, почисти лук.

Куиниэ сквозь слезы улыбнулась добродушной эльфийке и взялась за крепкие золотистые головки, привычно наполняя их животворной зеленой магией, азам которой ее еще в детстве учил шаман ее родного Дома. Луковички словно бы засияли изнутри, и Куиниэ улыбнулась им сквозь слезы.

Плен ей давался трудно еще и потому, что остро не хватало живой силы и мощи леса, который ранее, всю ее пока еще короткую по эльфийским меркам жизнь, был рядом, окружал, поддерживал и помогал. А тут, на землях снежных эльфов, рядом были лишь мертвые скалы.

“Наверно, поэтому они и такие все – суровые, мрачные, жестокие… Даже детей своих и то убивают, а ведь для лесных эльфов, которые никогда не могли похвастаться особой плодовитостью, дети всегда были чем-то святым…”

Куиниэ сейчас совершенно точно заплакала бы, жалея этих самых детей снежных… ну и себя заодно, если бы не тот факт, что она уже и так ревела: посвежевший после ее магического вмешательства лук так и лез в глаза и в нос. По щекам во всю текли непрошенные слезы, так что чуть позже, когда в кухню заглянул Кэлибор, он, мгновенно побелев от ярости при виде ее заплаканного лица, стал выспрашивать, не причинили ли Куиниэ вреда, не болит ли где, и не сильно ли она испугалась. И Куиниэ слишко хорошо помня слова Аны, легко ответила ему, при этом почти не соврав, что с ней все прекрасно, а слезы эти просто луковые…

Через несколько дней молодого раба-человека, который имел неосторожность покуситься на запретную эльфийку, нарушив прямой приказ хозяйки, вместе с несколькими другими пленниками увели на невольничий рынок. Больше Куиниэ его никогда не видела и была тому несказанно рада, потому что злоба, которой горели глаза человека при взгляде на нее, испугала и обидела ее. Он пострадал из-за нее и ненавидел за это, хотя вся вина Куиниэ состояла в том, что она была слишком хороша и соблазнительна.

Время шло своим чередом, и Куиниэ, удивляясь себе, чувствовала, что уже привыкла к своей новой жизни.

– Мы, эльфы уж таковы, что привыкаем ко всему, – грубовато заключила Анайриэль, с которой Куиниэ поделилась своими размышлениями, и та была вынуждена согласиться с ней…